Текст книги "Чесма"

Автор книги: Виктор Головачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

VIII

БОЙ 24 ИЮНЯ В ХИОССКОМ ПРОЛИВЕ

В одиннадцатом часу наши корабли начали спускаться на противника, выстраиваясь в линию баталии. Маневр сближения с противником происходил таким образом.

Передовой корабль «Европа» гнел почти на середину неприятельской линии. За ним следовал на «Евстафии» Круз и, как человек аккуратный, строго выполнял приказ. Его корабль почти «сидел» у «Европы» на гакаборте. На «Евстафии» играла музыка. Спиридов, Федор Орлов и Круз в мундирах и орденах находились па палубе. На корабле царствовала тишина, команда стояла у орудий правого борта и частью по местам—на брасах.

Третий корабль, «Три Святителя», отстал на 3 кабельтова. Следовавшие за ним «Иаинуарий» и «Три Иерарха» также отстали, имея по 3—4 кабельтова до своего переднего мателота. Шестой «Ростислав», находясь в дрейфе, чтобы выждать продвижение передовых, не взял во-время хода и также оттянул дистанцию до 4 кабельтовых; почти то же произошло и с следовавшими за ним кораблями. Все это очень хорошо видно из записей в их шханечных журналах. На всех кораблях была полная тишина, команда стояла у пушек с фитилями в руках.

К тому моменту, когда передовой корабль «Европа» стал приводить к ветру, чтобы лечь на курс вдоль линии противника, концевые корабли арьергарда Эльфин-стона только еще начинали наполнять свои грот-марсели и еще не вступили в линию.

Вся линия наших кораблей шла в атаку в бакштаг левым галсом на курсе, почти перпендикулярном к линии турецкого флота. Передовой, «Европа», правил почти в середину этой линии. Он должен был по мере приближения убавлять паруса и затем, находясь в крутом бейдевинде, вступить в сражение. Прочие корабли должны были располагаться так, чтобы при следовании на середину турецкой линии лечь борт о борт с соответствующим противником, причем три корабля нашего авангарда должны были только приводить: «Европа» прежде всех, потом «Евстафий», за ним «Три Святителя». Затем передовой корабль кордебаталии «Иаинуарий» должен был уже заранее приспускаться и для

сближения с неприятелем описывать к юго-востоку некоторую циркуляцию. Корабль главнокомандующего Орлова «Три Иерарха» должен был спускаться больше. У «Ростислава», шедшего шестым, эта циркуляция должна была быть еще больше, а для арьергарда Эльфинстона этот маневр удлинял его переход миль до четырех.

Все это движение было делом предусмотренного расчета, хотя из донесений не видно подробностей составленного плана атаки. Очевидно, в расчет входило решение иметь арьергард в качестве свежего резерва, которому назначалось сменить наиболее пострадавшие ^<орябли из авангарда.

То обстоятельство, что на эскадре не было сделано никаких распоряжений о готовности стать на шпринг, чтобы в случае необходимости иметь возможность оттянуться за линию, а также не было дано указаний относительно мест отдачи якорей для занятия определенной дистанции, говорит о решении командования провести бой под парусами на дистанции пистолетного выстрела, т. е. почти борт о борт.

Бой под парусами со стоящим на якоре более нежели вдвое сильнейшим флотом являлся, естественно, боем решительным, в котором передние корабли, возможно, приносились в жертву, поэтому и предполагалось при наличии тихого ветра оставаться под парусами, чтобы окончить сражение менее пострадавшими кораблями. Все предположения и все последствия убеждают нас именно в этом.

Корабли нашего авангарда двигались между тем довольно плотно, и все три в 11 час. 30 мин. дня спустились вместе в шахматном порядке на турецкий авангард. Не успели они притти на расстояние 3 кабельтовых к турецкому флоту, как вся масса неприятельских кораблей окуталась клубами дыма. Раздался оглушительный залп с перекатом. Турецкие ядра, частью пере-

летпя за паши корабли, частью ложась у них под ветром, взрывали морс всплесками версты на две.

Но авангард ггаш не отвечал. Случай этот предвиделся. На кораблях брасопили реи в бейдевинд и подбирали верхние паруса, и они продолжали итти по назначению, чтобы лечь борт о борт со своими противниками. Ветер начинал стихать. Все три корабля, как на маневрах, клали грот-марсель на стеньгу и тихо приходили на расстояние приблизительно в⁹9
  <sup>Минимальны ч наказанием согласно Морскому уставу Петра I за выход из строя во врема боя без достаточно уважительных причин было разжалование в "матросы. Ред<


[Закрыть] 1 кабельтов от турецкой линии. Когда с трех кораблей нашего авангарда был сделан общий залп по густой турецкой колонне, то ни один из наших двойных снарядов не миновал своей цели, и огонь турецкого авангарда немедленно ослабел и затих.</sup>

Корабли нашей кордебаталии также постепенно подходили к своим местам.

А между тем передовому кораблю «Европа» не удалось скоро задержать свой ход. Несмотря на тихий ветер и заранее положенный грот-марсель на стеньгу, он рисковал проскочить передовой турецкий корабль. Греческий лоцман Анастасий Марко, нарочно взятый на «Европу» как человек, знающий хорошо местность, грозил Клокачеву, что он сейчас наскочит на камень... К тому же сзади, также не удержав хода, на него надвигался «Евстафий», напирая почти вплотную. Клока-чев принужден был поворотить влево: он наполнил свой грот-марсель и успел повернуть овер-штаг, почти касаясь своим левым крамболом «Евстафия». Спиридов на «Евстафии» до того был озадачен маневром Клока-чева, что, по словам историка А. С. Шишкова, закричал Клокачеву: «Поздравляю вас матросом!» ⁹9
  <sup>Минимальны ч наказанием согласно Морскому уставу Петра I за выход из строя во врема боя без достаточно уважительных причин было разжалование в "матросы. Ред<


[Закрыть]</sup>

Продолжая двигаться вперед в густом дыму, «Евстафий» занял место «Европы» и, сближаясь с турецким передовым кораблем, удвоил энергию своей атаки. За

ним, стараясь удержать свое место, шел Хметевский на корабле «Три Святителя». Но у Хметевского в этот момент был перебит подветренный фока-брас: его фор-марсель положило назад, и он» всем лагом уваливался на середину турецкого флота. Присутствие духа и хладнокровие ни на минуту, однако, не покидали ни капитана, ни команды. Пока наверху исправляли брасы, его орудия еще яростнее действовали на оба борта, громя турецкие корабли продольными выстрелами. До какой степени был высок боевой энтузиазм команды, видно из того, что за время всей этой суматохи с корабля «Три Святителя» было сделано по кораблям противника до 600 выстрелов.

Следовавший за ним корабль «Ианиуарий» спешил занять его место за «Евстафием», имея за собой корабль «Три Иерарха». Это!'было уже в 12 час. 30 мин. Так как «Три Святителя» вместе с турецким флотом был скрыт одно время в густом дыму, то корабль Грейга, идя на свое место за «Ианнуарием», первыми выстрелами доставал и по кораблю Хметевского. К этому времени, впрочем, Хметевский успел уже освободиться из затруднительного положения, по счастью, без особенного вреда, хотя и сближался с неприятельскими кораблями настолько, что одному из них своим бушпритом снес кормовой флагшток вместе с флагом. Сделав поворот, корабль «Три Святителя» снова вступил в линию за кораблем «Три Иерарха» четвертым. За ним в густом дыму входил снова в-линию уже пятым и Кло-качев на «Европе», далее по порядку туда же шел и «Ростислав» —* последний корабль кордебаталии. При этой случайной перемене мест и тесноте корабли не успевали верно соразмерить свой ход: напирал на линию корабль «Три Иерарха», напирал с ходу и «Ростислав», и потому их передние мателоты «Ианиуарий» и «Европа», снова поворачивая один за другим, вступали в линию за «Ростиславом» и снова, зарядив все орудия, открывали беглую канонаду.

♦19

4 Чесма

В исходе первого часа сражение было п полном разгаре. Все наши корабли подходили пилотную к турецкому флоту – так близко, что ни густой дым, ни гул пушечных выстрелов, заглушавший всякую команду, не могли воспрепятствовать нашим канонирам наводить орудия в корпуса непрптельских кораблей и производить опустошение в густой турецкой колонне. С русских кораблей стреляли ядрами, бомбами, брандскугелями, ниппелями – всем, что было ближе к рукам.

Около 1 часа пополудни приблизился арьергард Эльфинстона; завязали дело «Саратов», «Святослав» и вступил уже в линию последний – «Не тронь меня».

В это время корабль «Евстафий», имевший грот-мар-сель на стеньге, несмотря на самый тихий ветер, доходивший до штиля, понемногу уваливался на передовой турецкий корабль «Реал-Мустафа». Командир и команда были до того одушевлены боем, что от ядер постепенно перешли к картечи, а многие взялись за ружья. Турецкая команда, не выдерживая нашего огня, начала уже бросаться в воду. Пробовали на «Евстафии» взяться за паруса и перевалить фор-марсель. Но брасы оказались перебитыми, да и фор-марсель был сильно расстрелян. Тогда Круз хотел немного удержаться па месте при помощи буксировки гребными судами, но у него в наличии оставались только одна шлюпка и адмиральский катер – все прочие были повреждены во время боя. Во всяком случае на «Евстафии», кроме разве самого капитана, на сближение обоих кораблей все смотрели очень спокойно и даже не без удовольствия. Матросы приготовились к абордажу – принесли наверх люки и сходни. Кое-кто в дыму даже успел по снастям и реям перебраться на рангоут неприятельского корабля. Все приготовились ринуться на него, чтобы окончательно рукопашным боем на палубе овладеть крупным победным трофеем. Как вдруг... на турецком корабле показалось пламя из-под палубы. Это было как бы сигналом к обшей атаке. Пользуясь смятением у турок, наши

13оП и Хиосском пролпис 21 июня 1770 г

матросы ворвались отовсюду на турецкий корабль: через порты, абордажные сетки и по русленям. Сам Круз поспешил распорядиться тушить пожар. Выстрелы смолкли. Приведенная в ужас турецкая команда очистила палубы и начала кидаться за борт. Появились мокрые маты, швабры, ведра, топоры, был приготовлен ручной брандспойт. Но тогдашними' пожарными средствами в знойный южный день трудно было остановить пламя. Оно бежало по смоленым снастям, охватывало бумажные паруса со страшной быстротой, подобной вихрю, которого никто и ничто не могло удержать.

Создавшаяся угроза гибели флагманского корабля вынудила Спиридова согласно требованиям морского устава перенести свой флаг на другой корабль. Вместе с Федором Орловым и частью своего штаба адмирал на катере перешел на «Три Святителя».

Предпринятые попытки оттянуть «Евстафий» присланными с ближайших кораблей шлюпками не дали результатов.

Все оставшиеся на «Евстафии» бросились спасать свой собственный корабль, потому что на турецком корабле пламя охзатило всю грот-мачту и перебегало уже по снастям на «Евстафий». В этот момент подбитая в бою грот-мачта подгорела и с треском свалилась на наш корабль, засыпав его искрами и горящими обломками. Это был критический момент, решивший участь «Евстафия».

С громом взвился к небу страшный столб огня и дыма– корабль взлетел на воздух.¹ Страшная масса

* В 1899 г. греческие водолазы получили от турецкого правительства разрешение на исследование морского дна в районе Чесменской бухты. Работа их, по свидетельству иностранных газет, оказалась очень выгодной. Они добыли множество драгоценностей с затонувших от взрыва кораблей; по слухам, они извлекли оттуда до 12 000 крупных и до 20 000 мелких червонцев и большое количество разной другой монеты, разную утварь, серебряные подносы, пушки с русским гербовым орлом, сабли и пистолеты, испорченные в воде. Все эти предметы были отправлены в Константинополь, и на долю водолазов досталась большая сумма денег.

Часть предметов, поднятых с корабля «Евстафий»,’' поступила в Морской музей.

горящих обломков завалила турецкие корабли и наш ближайший корабль «Три Иерарха». .,Только хладнокровие и распорядительность Грейга спасли его от опасности.

В это время, когда с наших кораблей были посланы шлюпки, сначала для того, чтобы вывести «Евстафий» из его опасного положения, а потом чтобы спасать людей, упавших в воду после его взрыва, на неприятельских судах уже началась паника. Часть людей бросалась за борт и старалась достичь берега. Головные корабли турецкой линии рубили канаты, сдавались цо ветру и на буксирах и под парусами спешили укрыться от наших выстрелов.

В минуту взрыва все смолкло, но потом снова еще ожесточеннее возобновился огонь наших кораблей. Не прошло еще и четверти часа, как новый взрыв потряс море и воздух: взорвался «Реал-Мустафа», сражавшийся с Крузом. Это было в 1 час 30 мин. пополудни– турецкие суда уже все обрубили канаты и, начиная с наветренных, сплошной массой, давя и цепляясь друг за друга, кто на буксире, кто по ветру, отходили в сторону Чесменской бухты. Смятение на турецком флоте было полное. Корабли наши и фрегаты, преследуя, осыпали их выстрелами. Четвертый в турецкой линии, адмиральский 100-пушечиый корабль, точно так же обрубив канат, запутался в своем шпринге и повернулся кормой к нашему кораблю «Три Иерарха», и Грейг, не пропуская момента, послал ему вдогонку продольный разрушительный залп. В исходе второго часа выстрелы начали смолкать, корабли наши стали на якорь. Сражение прекратилось.

IX

ФЛОТЫ ПОСЛЕ СРАЖЕНИЯ

Но сражение еще не окончилось.

Часу в пятом пополудни перед входом в Чесменскую бухту занял место наш бомбардирский корабль «Гром», начавший бросать бомбы в тесно скопившиеся турецкие корабли.

Потери русской эскадры были невелики, и моральное состояние ее команд было превосходное. Непрерывный и меткий огонь русских кораблей скоро приводил к молчанию и в смятение турецкие корабли. Их снаряды, неверно направленные, большей частью били по снастям и рангоуту. Турецкие экипажи настолько не выдерживали нашего огня, что уже в начале сражения многие бросались в воду и спасались вплавь на берег. После взрыва «Евстафия» огонь на турецком флоте почти смолк, тогда как маши суда его усилили. Дым все время очень густо закрывал турецкий флот, и только после взрыва их корабля стало видно, как турецкие суда начали сдаваться по ветру и выходить из боя.

На «Евстафии» погибло 629 человек, в том числе 34 офицера. Спаслось из упавших в воду и со Свиридовым на катере 12 офицеров и 51 человек нижних чинов. Все остальные потери на нашей эскадре заключались в 10 человек убитыми и 45 ранеными. В числе раненых были капитаны – поднятый из воды Круз и Хметевский.

Сейчас же после сражения, в пятом часу пополудни, у графа Орлова был собран совет адмиралов и капитанов, на котором было решено заблокировать турецкий флот в Чесменской бухте и сжечь его там брандерами.

Между тем турки приводили в порядок свои суда и на возвышенностях у входа в бухту возводили батареи. На русской эскадре четыре греческих судна вооружались под брандеры. Их готовили Грейг и цейхмей-стер Ганнибал.

Наша эскадра с вечера 24 июня расположилась приблизительно на той же позиции, какую занимал турецкий флот во время сражения: у рифа Колоери на правом фланге – корабль «Европа»; потом л о порядку в линии – корабль «Три Святителя», на котором поднял

Адмирал Самуил Карлович Грейг.

свой флаг адмирал Спиридоп, далее фрегат «Надежда», корабли «Ианнуарий», «Три Иерарха», «Ростислав», фрегат «Африка», «Не тронь меня», «Святослав» – Эльфинстона и «Саратов», всего 10 кораблей; левый фланг упирался в берег мили на две южнее мыса Ку-мути. Расстояние между кораблями назначено было по 1 кабельтову, но по тесноте места между рифом Ко* лоери и берегом нашей линии пришлось загнуть фланги в сторону Чесменской бухты; вся линия судов расположена была изгибом приблизительно на румбы ИОЮ и ОНО поперек входа в Чесменскую бухту. Спереди в центре линии поставлен был бомбардирский корабль; малые суда были размещены сзади.

В приказе графа Орлова от 25 июня было сказано:

«Всем видимо расположение турецкого флота, который после вчерашнего сражения пришел здесь в Анатолии к своему городу Эфесу (по голландской карте Чесме), стоя у оного в бухте от нас на 30 в тесном и непорядочном стоянии, что некоторые корабли носами к нам на Гч^тУ, а 4 корабля к нам боками на N0 и прочие в тесноте к берегу как бы в куче. Всех же впереди мы считаем кораблей 14, фрегатов 2, пинков 6. Наше же дело должно быть решительное, чтобы флот оный победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь в Архипелаге не можем мы к дальнейшим победам иметь свободные руки, и для того по общему совету положено и определяется к наступающей ныне ночи приготовиться, а около полуночи и приступить к точному исполнению, а именно: приготовленные 4 брандерных судна, на которых командиры гг. Дугдаль, Ильин, Мекензи и князь Гагарин, да корабли «Европа», «Ростислав», «Не тронь меня», «Саратов», фрегаты «Надежда» и «Африка», подкомандою бригадира Грейга, и производить нижеследующее:

Господину Грейгу, по его усмотрению, под пару? сами, а для усыпления неприятеля, лучше на завозах, только бы время не потерялось, около полуночи подойти

к турецкому флоту и в таком расстоянии, чтобы выстрелы могли быть действительны не только с нижнего дека, но и с верхнего».

Далее предписывалось этому отряду начать усиленную пальбу по турецкому флоту и под прикрытием дыма пустить к нему брандеры.

Общая диспозиция судов на предстоящее сражение назначена была в следующем виде.

Отряд Грейга должен был подойти на близкую дистанцию к турецкому флоту, имея на левом фланге фрегат «Надежда», который при содействии фланговых судов второй линии должен был сбивать береговые батареи. Далее по порядку в линии от N0 на $У становились корабли «Не тронь меня», «Ростислав» (под брейд-вымпелом Грейга), «Саратов», «Европа» и фрегат «Африка». Посреди этой передней линии назначен был интервал приблизительно в 2 кабельтова, против которого за линией оставался на своей позиции бомбардирский корабль «Гром».

Вторую эскадру, или резерв, должны были составить все прочие корабли флота, расположенные параллельно линии переднего отряда между твердым берегом и оконечностью рифа Колоери, в следующем порядке: пакетбот «Почтальон», корабли «Святослав», «Три Иерарха», «Ианиуарий», «Три Святителя» и малый греческий фрегат «Николай».

Все суда должны были занять свои места по диспозиции около полуночи на 26 июня по сигналу Грейга.

В глубине залива, в его юго-восточной части, подле города и крепости Чесме, был расположен скученно в двух плотных линиях турецкий флот. За ним в глубине стояли в беспорядке все прочие его суда. На левом фланге передней линии помещались в куче галеры.

Погода была особенно благоприятна для всяких пс-редвиженшг судов под парусами: легкий ветер дул довольно устойчиво от севера, т. е. в бакштаг для судов,

идущих в бухту. Длинный, жаркий, почти душный день сменила южная теплая лунная ночь.

X

ЧЕСМЕНСКОЕ СРАЖЕНИЕ

Уже с вечера 24 июня и днем 25-го бомбардирский корабль наш вел огонь по турецкому флоту: у турок па судах раза два или три была замечена тревога и показывались на палубах дым и огонь.

По приказу Орлова движением действующего отряда должен был распоряжаться Грейг, назначивший выступление около 12 часов ночи. Но потому ли, что Спнридов находился в нетерпении или имел еще зуб на Клокачева за его маневр во время вчерашнего сражения, но уже в 11 час. 30 мин. Спиридов приказал Клокачеву в рупор тотчас же сниматься с якоря и итти на неприятеля.

Исполняя это приказание, корабль «Европа» в 11 час. 30 мин., вступив под паруса, направился занять свое место по диспозиции и, в начале первого часа приблизившись к турецкому флоту, был засыпан неприятельскими ядрами. В 12 час. 30 мин. Клокачев стал на якорь в юго-западной части залива и открыл канонаду, ядрами и брандскугелями по самому центру турецкого флота. В исходе первого часа на свое место подошел корабль Грейга «Ростислав», имевший за собой брандеры; он стал на якорь в линии с «Европой» и также открыл огонь; за ним с обеих флангов выстроили линию и прочие суда отряда. Но еще не успели они открыть огонь, как в дыму на одном из наветренных турецких кораблей в середине передней линии показался огненный язык. Или один из брандскугелей «Европы», или бомба с бомбардирского корабля попала в марс турецкого корабля, произведя пожар. Пламя с марса охватило мачту, побежало по стень-вантам, фордунам,

штагам и прочим снастям, и стеньга турецкого корабля, охваченная пламенем, рухнула на его палубу. На флоте у турок поднялась суматоха, и в это время по сигналу начали атаку наши брандеры. Это было в начале второго часа пополуночи.

Между тем на турецком корабле горели уже и прочие мачты. Огонь бежал но штагам, вантам, русленям, и ветром относило обрывки горящих снастей и парусов на ближайший подветренный корабль. Вскоре вспыхнул и этот второй корабль.

В этот момент в бухту, стали под всеми парусами входить брандеры. Это были довольно большие греческие суда, наполненные горючим материалом и снабженные зацепами.¹⁰10
  <sup>Особые крючья па ионах реев и на выступах борта для более падежного удержания брандера у атакованного им корабля. Цепляясь за спасти, штаги и ванты, эти крючья затрудняла противнику отбукспрованне брандера от борта судна. Ред.


[Закрыть] Командовали брандерами охотники: два. русских и еще два английских офицера, которые поступили на службу во время пребывания нашей эскадры в Англии. Русские были лейтенант Ильин я мичман князь Гагарин; англичане: капитан-лейтенанты Дугдаль, а другой Ф. Ф. Мекензи, бывший впоследствии первым командиром и строителем Севастопольского порта. •</sup>

Вся команда брандеров также состояла из охотников с эскадры, которых оказалось больше, чем требовалось для дела.

В исходе второго часа ночи в дыму посреди турецкого флота взлетели на воздух один за другим два горевших линейных корабля. Из брандеров дошли до места два, но только Ильин успел удачно зажечь один из наветренных турецких кораблей.

Впрочем, флот турецкий уже пылал: загорелся уже и третий корабль, а после взрыва двух первых огонь появился во многих местах, и наши корабли получили

приказание оттянуться на шпрингах на безопасное расстояние.

В 2 часа 30 мин. снова раздались оглушительные взрывы – один, другой, третий, и три турецких корабля, один за другим, поднялись на воздух, – их днища продолжали пылать, а вскоре запылало и еще до 40 других судов. Страшные языки пламени вздымались в воздухе, почти сливаясь друг с другом и освещая окрестность заревом. Дым клубами несло к небу, далеко разнося и застилая землю. Море было усеяно трупами и обломками; повсюду раздавались вопли. В начале четвертого часа посреди этого огненного хаоса взлетел на воздух еще один корабль, шестой по счету. В начале пятого часа снова раздались два оглушительных удара: взлетели один за другим два линейных корабля и затем еще несколько меньших судов.

С рассветом воздух был мрачен и наполнен огнем, дымом и копотью.

Два наветренных турецких корабля и несколько малых судов еще не сделались жертвой огня, и к ним были посланы шлюпки, чтобы по возможности вывести их из огня. Шлюпками командовали лейтенант Карташев и*капитан-лейтенант Мекензи. Им удалось вывести оба корабля... как вдруг подувшим с берега ветром один из высвобожденных кораблей был засыпан головнями и загорелся. В результате Карташев успел вывести только один 60-пушечный корабль «Родос» да еще вывели шесть галер. Все прочее было в огне.

В начале шестого часа взлетели на воздух еще 2 турецких корабля – девятый и десятый, потом еще несколько судов. В 5 час. 30 мин. утра взорвался одиннадцатый корабль; в седьмом часу еще раздался страшный оглушительный удар и подняло на воздух сразу 4 последних корабля. В девятом часу утра окончились взрывы прочих судов, но весь залив был в огне, и вода его была перемешана с кровью и золой. Наши шлюпки, спасавшие утопавших и раненых, с трудом

проталкивались между обезображенными трупами лю-.дей и плавающими обломками и головнями.

Всего взорвано и сгорело 15 кораблей, 6 фрегатов, б корветов, или шебек, и 40 других военных и транспортных судов, т. е. всего 67 судов и до 300 шлюпок. Потери турок —до 11 тысяч.