Текст книги "Чесма"

Автор книги: Виктор Головачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

⁷ ДВИЖЕНИЕ БАЛТИЙСКОГО ФЛОТА

Как сказано, эскадра Спиридова вышла в море 26 июля, спустя месяц с лишком после выхода резервной эскадры Андерсона. Сборное место обеим эскадрам назначено было у Фаре по северную сторону Готланда, откуда Андерсон должен был сопровождать Спиридова до Копенгагена.

Резервная эскадра Елманова вышла из Кронштадта 18 июня на соединение с Андерсоном у Ревеля, но была задержана в море противным ветром и прибыла в Ревель только 29 июня. Из Ревеля 4 июля вся эскадра Андерсона перешла к Наргену, где 6 июля Андерсон получил указ: отправить три корабля – «Саратов», «Тверь» и «Не тронь меня» – и 2 фрегата в Кронштадт, ^:а с прочими судами следовать на рандеву к Фаре. 10 июля Андерсон прибыл туда с 4 кораблями и 1 фрегатом И крейсировал между Фаре и Дагерортом. Но 18 июля, в самый тот день, когда происходил смотр эскадре Спиридова, был крепкий ветер, от которого получили большие повреждения корабль «Москва» и фрегат «Михаил», которые ушли в Ревель. 22 июля эскадра снова попала в шторм, корабли разлучились и терпели бедствие. Эскадра укрылась в бухте Тагалахт и там чинилась.

Поэтому, когда Спиридов прибыл на рандеву к Фаре 31 июля, он-застал там вместо всей эскадры Андерсона только один из его кораблей «Азия» и один палубный бот, которые также отыскивали свою эскадру. Отправив корабль «Азия» на поиски на юго-восток, Спиридов ожидал ее, крейсируя между Готландом и Фаре. Только 6 августа прибыл к нему из Кронштадта Барж на «Святославе». А 10 августа крепким ветром на адмиральском корабле «Евстафий Плакида» свернуло топ Фок-мачты, и потому Спиридов перешел на другой корабль, а Круза отправил в Ревель чиниться и переменить фок-мачту. Но в этот же день, 10 августа, терпел также бедствие и

«Святослав». В его шканечном журнале сказано: «От сильного шторма его повалило набок, так что в порты верхнего дека весьма поддавало; а в палубах некоторые кницы треснули, а от того приключения вдруг показалось воды в трюме свыше ординара до 4 ф.». Корабль находился в опасности и должен был укрыться в Ревеле.

Только 12 августа к Спиридову присоединился Андерсон, и потому после неблагоприятных ветров весь, флот, только в числе 8 кораблей и 2 фрегатов, 30 августа прибыл в Копенгаген.

В Копенгагене к Спиридову присоединились 2 новых корабля и 2 пинка, прибывшие туда их Архангельска, а 4 сентября присоединился к нему и Круз на своем корабле «Евстафий Плакида», «Святослав» же не приходил, и потому Спиридов для дополнения комплекта данных ему судов присоединил к себе седьмым один из архангельских кораблей, названный потом «Ростиславом».

9 сентября Спиридов вышел из Копенгагена, имея эскадру снова в ее первоначальном составе—7 кораблей, 1 фрегат, 1 бомбардирский корабль, 2 пакетбота и 4 пинка. 16 сентября эскадра обогнула Скаген, но в Ка-тегате, у острова Хвине, она потеряла еще 2 палубных бота и при них 2 шлюпки, а на Скагенском рифе разбился один из ее пинков.

В английских портах эскадра произвела необходимый ремонт и запаслась водой и провизией. Больных после перехода от Кронштадта до Англии на эскадре было 700 человек, да умерло во все это время человек до 60.

Получая из Петербурга энергичные наказы – спешить с эскадрой по назначению, Спиридов отдал приказание всем своим судам немедленно выходить из английских портов по мере их готовности и следовать всем на общее соединение к острову Менорке, в Порт-Магон.

Первым прибыл туда сам адмирал Спиридов на корабле Круза «Евстафий Плакида» 18 ноября. 2 декабря пришли туда же корабли «Три Иерарха» Грейга. «Три Святителя» капитана Роксбурга и один из пинков. Потом

приходили следующие суда. Но к концу декабря собралось еще только 4 корабля и 4 мелких судна, почти все после перенесенных бедствий с большими повреждениями в корпусе и в рангоуте.

8 января 1770 г. Екатерина П писала Алексею Орлову: «Гибралтар нашим казался конец света». И потом прибавляла: «Ничто на свете нашему флоту столько добра не сделает, как сей поход: все закоснелое и гнилое наружу выходит, и он будет со временем круглехонько обточен».

Необходимо сказать еще несколько слов о прочих судах флота, участвовавших в кампании 1769 г.

6 июля от Андерсона из Ревеля были потребованы 3 корабля и 2 фрегата. Этот отряд судов прибыл в Кронштадт 14 июля. В тот же день адмирал Мордвинов получил от Екатерины II указ следующего содержания:

«Семен Иванович. Я поручаю особливому попечению вашему отправление отсюда контр-адмирала Эльфин-стона со вверенными ему кораблями, и для того желаю, чтобы вы его без дальних канцелярских переписок, снабдили всем тем, что он от вас требовать будет. А чтобы и по вашим для сего требованиям Адмиралтейств-кол-легия немедленно отпуски чинила, о том ей особливым указом предписано».

Все суда, прибывшие из Ревеля, немедленно были введены в гавань, килеваны и получили дополнительную обшивку. Начальство над этой эскадрой было поручено контр-адмиралу Эльфинстону.

Эльфинстон только в этом году прибыл из Англии и вследствие отличной рекомендации тотчас же получил в командование отдельную эскадру. При снаряжении этой эскадры он действительно обнаружил большую опытность, усердие и трудолюбие, но вместе с тем был желчен, своенравен и крут.

Эскадра Эльфинстона получила особое назначение. Власть ему дана была как начальнику отдельных морских сил в военное время. В обстоятельных инструк-

циях, данных ему 25 сентября 1769 г., от имени Екатерины было сказано:

«Главный предмет сей вашей экспедиции должен состоять в том, чтобы воспрепятствовать и пресекать весь подвоз хлебного пропитания в Царьград из Египта и других турецких мест, как и всю собственную турецкую навигацию и морскую торговлю на тех проходах, где вы находиться будете».

«...Почитаем за необходимое,—говорилось в инструкции, – снабдить вас здесь нужными изъяснениями о политическом положении двора нашего с теми державами, в близости которых вам проходить надобно будет».

Далее следовали подробные указания, которые необходимо частью привести для характеристики обстановки, в которой предстояло действовать русскому флоту.

«Не останавливать и не осматривать судов никаких христианских держав, но оказывать им всякую помощь».

«На походе вам представится первою Дания. Относительно к сей короне, можете вы на нее совершенно надежны быть, и если бы крайняя нужда была, смело можете входить в ее гавани, ибо мы находимся с его датским величеством в теснейшем союзе».

«За Данией следует республика Голландская, Англия и Франция. С первой находимся мы в добром согласии и дружбе, и потому вам надобно будет почитать встречающиеся ее эскадры дружественными и обходиться с ними по общим морским обрядам, ибо и голландцы со своей стороны в рассуждении салютации неприхотливы. Гавани голландские будут для вас открыты».

«Об Англии можем сказать, что она нам прямо доброжелательна и одна из дружественнейших наших держав, потому что политические наши виды и интересы весьма тесно между собою связаны и одним путем к одинаковой цели идут; кроме того, имеем мы с Великобританскою короною трактат дружбы и коммерции, которым взаимная наша навигация в землях и владениях обеих сторон поставлена в совершенной свободе». «Но

и за тем еще, по откровенном через Посла нашего й Лондоне изъяснении, имели ныне удовольствие точно и совершенно обнадежиться со стороны его, что обе наши в Средиземном море назначенные эскадры как Свиридова, так и ваша, будут принимаемы во всех пристанях его величества за самые дружественные и, как таковые, снабжаемы всякою им, по востребованию обстоятельств, нужною помощью».

«Положение паше с Францией может столько же присвоено быть и Гишнаиии и королевству обеих Сицилии. .. Со всеми сими бурбонскими дворами имеем мы только наружное согласие; и можем, конечно, без ошибки полагать, что они нам и оружию нашему добра не желают. Но с другой стороны, нельзя же и того ожидать, чтобы они шествию вашему явно и вооруженною рукой сопротивляться стали, не имея к тому не только законной причины, ниже казистого предлога, который– бы предосудительное покушение покрыть мог. Сие описание образа мыслей бурбонских домов должно решить ваше к ним поведение и показать, что вам с встречающимися их кораблями хотя дружелюбно, но осторожно обходиться, а гавани их, кроме самой крайней нужды, обегать надобно, разве когда к спасению другого пути оставаться не будет».

«Португальский двор совсем вне всяких с нами сопряжений. Но... можно не без основания полагать, что в пристанях его свободу и вспомоществование находить будете».

«Кроме означенных итальянских владений, представляется еще там великое герцогство Тосканское, с вольным оного портом Ливорною, республики: Генуэзская, Венецианская и Рагузская, которая состоит под протекцией турков и им дань платит».

«Ливорна, будучи вольным для всех портом, не может натурально и для вас затворена быть, поколику военные эскадры могут участвовать в неограниченной свободе и преимуществах вольного порта. Примеров

тому множество в последних войнах между Англией и Францией. Они могут и вам служить за правило».

⁴ «С республикою Генуэзскою не имеем мы беспо-средствениого сношения, но... однако ж можно надеяться, что она, по образу вольного своего правления, не откажет эскадре нашей в нужном пристанище, ибо такой отказ был бы противен самой конституции ее».

«В рассуждении республики Венецианской настоят другие уважения. Она издавна желает ближайшего с нами соединения, но по робости, от соседства с турками происходящей, не смеет еще податься на явные к тому способы. Без сумнеиия, будут нам венециане желать добра, по существеннейшему их интересу в ущербе и упадке турецких сил...»

«О республике Рагузскон, которая сама по себе гораздо неважна, примечено выше, что она состоит под протекцией турков. Правда, отрекается она от сего качества подданной, и стороною уже забегала ко двору нашему с просьбою, чтобы ее навигация от неприятельской отличена была, поэтому можете к ней обращаться за деньги за всякою помощью, а в противном случае и «силою себе ее доставите», трактуя тогда рагузские земли и кораблеплавание неприятельскими...»

В отношении предстоящих действий в инструкции указывалось: «.. .Отправляются с вами сухопутные войска и разные военные снаряды, в подкрепление сухопутных операций нашего генерал-поручика графа Орлова».

«Прежде всего надобно вам стараться высадить те войска и снаряды на берег в назначенных к тому от оного генерал-поручика местах, а именно: в Майне, что в Морее, а особливо в порте Песно, а по-тамошнему – Маритониза; почему и имеете вы по приближении вашем к Архипелагу немедленно искать тех мест. Мы надеемся, что к тому времени будут в них уже поверенные от графа Орлова люди... но из благоразумной осторожности. .. не оставите вы, однако ж, в приближение ваше к назначенным для выгрузки местам, остановиться на не-

котором от них расстоянии и... увериться, есть ли уже там поверенные графа Орлова... в противном слу-/ чае... удаляясь несколько от оных, стараться узнать место пребывания самого графа Орлова и возыметь с ним беспосредственное сношение...»

и

1л

у

«Выше уже сказано, что адмирал Спиридов, с эскадрою его, назначен в подкрепление с морской стороны между Архипелажскими островами сухопутных операций генерал-поручика графа Орлова и хотя таким образом цель и намерение наше в его и вашей экспедициях весьма разны, и одни от других нимало независимы, но... обстоятельства дел, польза службы нашей... и временная иногда деликатность взаимных ваших позиций... могут также, в случаях нужды, требовать и согласного вашего... действия и взаимной друг другу помочи».

«.. .Рекомендуем вам, единожды навсегда, содержать с графом Орловым частое и точное сношение, дабы вы его мерам по возможности содействовать могли, а особливо* по незнанию видов его и положения дел на сухом пути, не предприняли чего оным противного и предосудительного». ...

В эскадре Эльфинстона, как было сказано, находи– г < лись три 66-пушечных корабля – «Не тронь меня», «Саратов» и «Тверь» и два 36-пушечных фрегата – «Надежда» и «Африка», а также три вооруженных транспорта. Личного состава имелось, считая по 600 человек с небольшим на каждом корабле и по 250 на фрегатах ^ да'около. 400 человек десантных войск, всего около 2700 человек. •

Эскадра Эльфинстона вышла с Кронштадтского рейда 9 октября 1769 г. Эльфинстон имел свой флаг на «Не тронь меня».

Эскадра следовала вдоль Финского залива попутным ветром. Но в ночь на 11 октября одно из ее транспортных судов попало в Поркалаудские шхеры и разбилось, а 12 октября на выходе за Дагерорт она была встречена

противным штормом, причем почти все суда эскадры получили большую течь, а корабль «Тверь» и фрегат «Африка» бедствовали. Ветер, сначала задувший с моря – от ЗМ, повернул вскоре на НММ со шквалами и снегом. Фрегат «Африка», отставший несколько от эскадры, успел попасть обратно за Дагерорт и укрыться в Ревель, а корабль «Тверь» понесло в море и стало прижимать к Эзелю. Он старался укрыться в бухте Та-галахт, но в ночь на 14 октября у него снесло грот-мачту, которая ему обломала левый борт и грот– и бизань-руслени. 16 октября он едва мог удержаться на якорях близ Либавы.

Разлучившись в это время с «Тверью», фрегатом «Африкой» и транспортами, Эльфинстон с прочими своими тремя судами во время того же снежного шторма продолжал лететь вдоль Балтийского моря; 14 октября он пришел на вид Кристиансере и, не заходя в Копенгаген, 19-го бросил якорь на Эльсенерском рейде. Туда по одному явились к нему оба уцелевших транспорта и 6 ноября прибыл фрегат «Африка». А покуда все эти суда исправлялись, запасались водой и провизией и покуда ветер им препятствовал итти к северу, пришел туда же из Ревеля 24 ноября и корабль «Святослав», под командованием капитана Баржа.

Таким образом 4 декабря 1769 г. эскадра Эльфинстона вышла из Эльсенера почти в прежнем своем составе: 3 корабля, 2 фрегата и 2 транспорта.

По выходе в Северное море эскадра снова терпела бедствие, и корабль «Святослав» едва удалось спасти. Сам Эльфинстон пришел в Портсмут 22 декабря, а за ним туда же поодиночке прибывали и прочие его суда. Все они собрались в Портсмуте уже в январе 1770 г., и все имели такого рода повреждения, которые потребовали доковых исправлений. За это время корабль «Святослав» был капитально переделан и обращен из трех-дечного в двудечный. Тут же к эскадре Эльфинстона был присоединен корабль «Северный Орел», отставший

от эскадры Спиридова; на нем был снят верхний док, и он из корабля был переделан в госпитальное судно.

Таким образом окончилась для наших судов кампания 1769 г. – первая морская кампания с начала этой войны. |

IV , I ^

ЭСКАДРА СПИРИДОВА В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ.

ДЕЛА В МОРЕЕ

Кампания 1770 г. застала русский флот и его отдельные эскадры и корабли на отдаленных концах Европы: в Англин, на Средиземном море, в Атлантическом океане, на Балтийском море, на Дону и на притоках Дуная.

В конце декабря 1769 г. из 7 кораблей и 8 других судов эскадры Спиридова собрались в Порт-Магоне 4 корабля и 4 малых судна. Пятый корабль этой эскадры «Ростислав» только в декабре вышел из Портсмута, причем имел больных до 200 человек, и потому для получения свежей провизии зашел в Лиссабон. 11 января 1770 г. он также подходил к Менорке, но был настигнут штормом, причем у него сломались грот-11 бизань-мачты и фор-стеньга, и он принужден был спуститься к Сардинии.

Шестой корабль Спиридова «Европа», под командой Клокачева и под флагом контр-адмирала Елманова, при выходе из Портсмута поставлен был лоцманом на мель, – потерял руль, получил пробоины.

Седьмой корабль эскадры Спиридова «Северный Орел» был признан негодным как боевое судно и обращен в госпитальное.

Все прочие суда из эскадры Спиридова, уцелевшие от бурь, дошли до Порт-Магона в марте 1770 г. Вольных на эскадре было много; умершими ома потеряла 350 человек.

Между тем Алексей Орлов находился в Ливорно и нетерпеливо ожидал прибытия эскадры.

В Морее политические агенты успели подготовить почву для выступления греков за освобождение из-под власти турок. Особенно нетерпеливо ожидали прибытия подкреплений наиболее воинственные жители полуострова Майны, и Орлов беспрестанно опасался, что преждевременное возмущение греков, без помощи войск, могло повести к бесполезному кровопролитию, причем турки успели бы принять все меры к подавлению восстания.

Когда Орлов узнал о прибытии Спиридова в Средиземное море, то послал к нему своего младшего брата Федора с требованием ускорить движение эскадры. Но первый отряд, который при всех усилиях мог быть приведен в готовность, состоял только из корабля «Три Иерарха» под командой Грейга, 1 фрегата и 1 пакетбота. Да и тот после различных неудач мог прибыть в Ливорно только в начале февраля 1770 г. Другие наличные суда Спиридова – 3 корабля, пинк и пакетбот– вышли из Порт-Магона 17 января и по назначению Орлова пришли 17 февраля в порт Витуло на полуострове Майна. Здесь к эскадре присоединились два вооруженных греческих судна. Жители Майны встретили эскадру с энтузиазмом и стекались к месту ее стоянки.

Очень скоро число вооруженных греков, готовых стать в ряды и бороться за освобождение своего отечества, дошло до 6 тысяч человек. Из них Федор Орлоз организовал два отряда под названием легионов – Восточного и Западного. Оба эти легиона продолжали еще пополняться охотниками, так что в марте 1770 г. уже в одном Восточном легионе насчитывалось до 8 тысяч вооруженных людей.

Турецкие войска, находившиеся в Морее еще в незначительном числе, все обратились на защиту крепостей. Из этих крепостей важнейшими по своему стратегическому положению были Мизнтра и Трнполица, лежащие на север от Майны, и на востоке – Наполн-ди-Ро.ма-

ния. На юго-западном берегу Морен – Корон, Модой и, наконец, из них всех самая важная как порт – На вари и.

По плану Орлова необходимо было немедленно же овладеть всеми этими крепостями и, покуда главные турецкие силы будут заняты войной па севере Турции, организовать и Греции регулярное войско и прочное правительство. ,

Мы видели, что эскадра Спирпдова явилась к Орлову в довольно слабом составе. Всех наличных людей на ней теперь находилось немного более 2500 человек. По мнению Орлова, для выполнения его предположений из числа этих людей, для десанта и операций на суше, нельзя было снять с эскадры свыше трети команд, т. е. человек до 800, иначе было бы трудно управлять самыми судами.

Сам Орлов был еще задержан делами в Ливорно, и потому, как было сказано, десантными операциями по его наставлениям распоряжался его брат – генерал-майор Федор Орлов. Начальство над Восточным легионом поручено было армейскому капитану Боркову, и он направлен был к северу – на Мизитру. Западный легион под начальством майора Долгорукого пошел занимать Аркадию. В оба легиона назначено было только но 30 человек наших лучших солдат для внедрения в них дисциплины и военного строя. Главные же силы нашего небольшого десантного .отряда в числе до 700 человек были высажены у приморских крепостей – Корона и На-варина, где они должны были действовать при поддержке наших судов.

Военные операции начаты были общим движением всех этих частей с конца февраля.

Майор Долгоруков со своим Западным легионом занял без сопротивления всю Аркадию.

Капитал Борков успел вначале оттеснить к северу до 3000 турок и 8 марта взял Мизитру на капитуляцию. Но когда турецкие войска стали выходить из крепости

и складывать оружие, то, вопреки святости договора, греки бросились на турок и перерезали их до 1000 человек. Нашим офицерам и солдатам пришлось употребить всю энергию и даже прибегнуть к оружию, чтобы удержать греков от дальнейших убийств.

В исходе марта Борков осадил Триполицу. Но когда турки сделали вылазку, то весь греческий легион побросал оружие, разбежался и оставил им в жертву наш малый отряд. Люди наши были все перебиты. Спаслись только 4 человека, которым удалось унести из сражения израненного своего начальника – капитана Боркова. Артиллерия наша, находившаяся при легионе, досталась в руки турок.

Ведением осадных работ под Короном занимался подполковник Лецкий, а под Наварином – морской артиллерии цейхмейстер, капитан бригадирского ранга Иван Абрамович Ганнибал, сын известного сподвижника Петра I и дед Пушкина.

10 апреля в результате успешной операции, проведенной при поддержке кораблей, сдался Ганнибалу Наварив. Но осада Корона велась неудачно. Часть греков, находившихся при отряде, при малейшей тревоге бросала свои сторожевые посты и бессовестно покидала на жертву неприятелю наши команды.

14 апреля прибыл на эскадру Алексей Орлов. Из вынесенного опыта ему пришлось убедиться в трусости и изменчивости наших союзников и в том, что следует полагаться единственно на свои собственные силы. С данными ему средствами при малочисленности команд, несмотря на их стойкость и храбрость, нельзя было и думать об удержании Морей. 15 апреля он– велел сиять осаду Корона.

«Великая государыня, – писал Орлов Екатерине, – хотя, кроме крепостей, вся Морея и очищена от турок, но силы мои так слабы, что я не только не надеюсь завладеть ею, но и удержать завоеванные места. Робость греков и майнотов лишают меня совсем надежды;

а беспорядок, происходящий от неразумения языка, еще более меня в том утверждает. Лучшее из всего, что мне можно будет сделать, это: укрепить себя сухим путем и морем; зажечь огонь по всех местах, каков в Морее; пресечь весь подвоз провианта в Царьград и делать нападение морской силой. Трудно будет и сие произвести в действо, если скоро не придет Эльфиистон».

Итак, решаясь действовать в тылу у Турции одними только морскими силами, Орлов видел необходимость удержать за собой хорошую базу для флота и потому решил отстаивать Наварин. Л для того, чтобы спокойно владеть Наварином, необходимо было овладеть и ближайшей к нему крепостью – Модоиом.

Но для обложения Модона можно было выделить только 750 человек десанта, тогда как в данный момент турки успели уже довести его гарнизон до 3000 человек, да на выручку к нему еще подходил 5-тысячный корпус. 4 мая войска, сражаясь под Модоном со всеми этими силами, потеряли убитыми и ранеными до 500 человек, т. е. две трети всего десанта, и принуждены были снять осаду этой крепости.

Вся эскадра Спнридова, находившаяся теперь в сборе, вместе с прибывшим кораблем «Европа» состояла только из 5 линейных кораблей, 1 фрегата, 1 бомбардирского корабля и 9 мелких своих и греческих судов – на всех с недочетом в командах.

А между тем турки грозили с сухого пути отнять и Наварин, г на море большой турецкий флот уже шел, намереваясь запереть нашу эскадру.

Это было в мае 1770 г.