Текст книги "Симон Петлюра"

Автор книги: Виктор Савченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

ВСТУПЛЕНИЕ

Ошибки Петлюры... Они были одновременно заблуждениями всего поколения и результатом предыдущего развития Украины. Но главной ошибкой (или достоинством) его были идеализм и идеализация положения на Украине, которые порождали неправильную оценку ситуации, но вместе с тем служили «оправданием» такого необходимого в борьбе энтузиазма. Петлюра наследовал романтический образ «казацкой Украины», сформированный еще Шевченко, Гоголем, множеством украинских писателей и историков эпохи Николая I и Александра II. Во многом это был образ «прекрасного прошлого», «вольного казачества».

Автор

Его прах покоится на престижном кладбище Монпарнас, самом маленьком кладбище в Париже. Совсем недалеко, в квартале от кладбища, в 20-е годы (когда он и был предан земле), бушевала знаменитая парижская богема, в теперь модных и дорогих кафе: «Ротонда», «Дом», «Купол». Тут ночами просиживали Пикассо, Дали, Бетон... До семнадцатого года Ленин и Троцкий, впоследствии его заклятые враги, часто бывали в кафе «Дом».

В дождливом феврале 2001 года я вновь оказался у Могилы Петлюры. На старом кладбище в утренние часы я был едва ли не единственным посетителем, и толпы туристов не осаждали соседние могилы знаменитостей: Сартра и его жены, Бодлера, Гейнзбурга, Сутина, Тцара... По иронии судьбы Петлюра упокоился метрах в тридцати от могилы своего любимого писателя Ги де Мопассана. Бронзовый лик Петлюры смотрел немного надменно, в легком тумане безлюдного кладбища он казался сфинксом. Я ощутил присутствие Главного атамана далекой Украины в центре Парижа... Сколько он мог поведать!

Странно, Петлюра, литератор и журналист, никогда не писал о своей жизни – ни воспоминаний, ни заметок... Он как бы нарочно пытался остаться бесплотным символом, человеком «без личной жизни». Батька Махно, в том же Париже, оставил четыре тома воспоминаний, размахнувшись на десять. А Петлюра – ни строчки. Трудно писать об этом человеке, превратившим свою жизнь в тайну и борьбу... борьбу, как казалось многим, обреченную на проигрыш и бесцельную.

Вот уже пятнадцать лет «копаюсь» я в этой истории, вот уже пятнадцать лет, с некоторой периодичностью, задаю себе вопрос: «А кем он был, этот Петлюра?» И почему, собственно, Петлюра? Когда приливы и отливы перестройки стали обнажать, а может, и укрывать тиной историческую правду, когда стало «все можно», большим искушением было написать о Петлюре как об «отце нации», представить его безупречным вождем Украины, сокрушающим всех и вся... Но выяснилось, что поражений у него было гораздо больше, чем побед, и что ошибок он совершил предостаточно...

Писать о нем – лишний раз проверять себя. Ведь заучивая на истфаке утвержденные ЦК КПСС формулировки, думал про себя: «Уж я не погрешу против исторической правды во имя политической необходимости! История должна писаться без предубеждения, историк должен следовать только фактам...» Но с Петлюрой этого долго не получалось. Да его и личностью-то, достойной внимания, просто не считали. Уже начиная с 20-х годов, еще при жизни, в нем видят персонификацию всех «темных сторон» человека: предательства, обмана, человеконенавистничества... Он становится едва ли не главным «демоном» в советской историко-пропагандистской «демонологии» почти на семьдесят лет, его ставят в один ряд с «бандитом» батькой Махно, «кровавым генералом» Деникиным, «иудошкой» Троцким... Монополия на истину приводит к простым, не нуждающимся в доказательствах «ходам» мифотворчества.

Даже в бытовой речи иногда да и мелькнет, особенно у наших ветеранов, гневное: «Ух ты, Петлюра!» Ибо Петлюра уже не человек, а не оформленное научно, не осязаемое понятие. Хотя сознание некоторых наших соотечественников и цепляется за старые стереотипы, цивилизация, построенная на «советских мифах», исчезает как, Атлантида. Мы уже живем не в СССР, не при социализме, нас уже не направляет КПСС. На обломках Советской «империи» возникло пятнадцать более или менее независимых государств. У нас уже совсем другая жизнь, своя история... Иногда даже кажется, что новый мир более открыт, более гуманен и в нем найдется место и для уважения чужой точки зрения, и для уважения чужой национальности...

Вернемся к Петлюре. Дело в том, что для множества людей в государстве Украина имя Петлюры стало понятием патриотизма, борьбы за независимость, национальное достоинство... И здесь Петлюра «перерос себя», превратился в символ, но уже всего «светлого». Имя Петлюры стали превращать в икону все политические диссиденты, вечные инсургенты, которым так необходим был образец для подражания. Иногда на Украине Петлюру пытаются превратить в «святого», и те же политинформаторы, что взахлеб рассказывали о «гениальном» Володе Ульянове, сейчас воспевают, забыв всякую меру, Симона Васильевича Петлюру. И вызывают раздражение елейные хвалебные песнопения. Мы это уже проходили...

Петлюра стал больше фактором современности, нежели истории. В его имени – квинтессенция политических программ современных партий национально-демократической ориентации на Украине. Отношение к его памяти определяет отношение украинца к своей государственности.

Интересно, что ни ту ни иную стороны не интересовала реальная жизнь Петлюры. Фактаж даже мешал и страшил... Он разрушал такие удобные черно-белые схемы. Создатели «историй» не хотели даже слушать, что Петлюра был обыкновенным человеком с необыкновенной судьбой. Но важнее всего то, что Петлюра был политиком. А в политике часто «цель оправдывает средства» и ради сохранения власти приходится снимать «белые перчатки». Петлюра был искусным политиком, сумевшим, лавируя в мутном море бунтов и «классовой борьбы», сохранить политическое влияние почти на десять лет. Но при этом он был противоречивым политиком, имя которого проклинали, смешивали с грязью многие его вчерашние соратники: и Винниченко, и Петрушевич, и Грушевский. Он не мог вместиться в прокрустово ложе политических оценок. Он был политиком в эволюции, в постоянном движении, в беге времени.

Массовому же сознанию нужен или супергерой, или суперзлодей. Петлюра – наш современник и как «продукт творчества» коллективного сознания имеет фанатичных поклонников и непримиримых врагов.

Общественное сознание на Украине нуждается в легенде. Чтобы в этом убедиться, достаточно проанализировать позиции критиков и почитателей Петлюры. Эти критики и почитатели живут сейчас, в нашем времени, и именно они – «социально активные» граждане – приходят на митинги и к избирательным урнам. На Украине общество поделено еще и исторической памятью.

«Карикатура» Петлюры «Икона» Петлюры

1. контрреволюционер 1. революционер

2. беспринципный авантюрист 2. народный вождь, политический лидер

3. кровавый диктатор 3. демократ

4. ставленник буржуазии и помещиков 4. социалист

5. бандит и злодей 5. гуманист и моралист

6. «махровый» националист 6. националист

7. русофоб 7. враг империи, но не

русского народа.

8. антисемит и погромщик 8. защитник евреев.

9. предатель (агент Австрии, Германии,

Польши...) 9. патриот

10. бездарный полководец 10. гениальный полководец и правитель

11. «антихрист», враг православия и предатель. 11. поборник православия.

Огромной трудностью для автора книги стала попытка соблюсти исторические пропорции. Поэтому он решил идти непосредственно за фактами. Их обилие не должно удивлять – это оправданная реакция на десятки брошюрок о Петлюре, где как раз и отсутствовал «его величество факт». Это реакция на «карикатуру» и «икону» Петлюры, ведь именно факт срывает маски и пропагандистские ярлыки.

Нужно оговориться, что личная жизнь Петлюры скудна, аскетична. Он не приемлет алкоголь, пьяные шумные застолья, «разврата с балеринами». О его личной жизни мало что известно...

Эта книга написана для широкого круга читателей, поэтому автор отказался от сложного библиографического аппарата, принятого в научной литературе.

ГЛАВА 1 ПОЛТАВА. ЮНОША БЕЗ ОСОБЫХ ПРИМЕТ 1879-1901 гг.

На стол прокурора Полтавского окружного суда легла тоненькая папка дела с длиннющим названием – «Наблюдения к дознанию о националистической полтавской группе революционной украинской партии в Полтавской духовной семинарии». Первый лист содержал список из тринадцати имен семинаристов, которые были взяты под постоянное наблюдение агентов местной полиции еще в начале 1901 года. Мало что говорящие фамилии шестнадцати-двадцатилетних юношей из мещанского и духовного сословий... расплывчатые обвинения в антиправительственной деятельности и пропаганде украинского языка, которого, как казалось полтавскому прокурору, вообще никогда в природе не существовало... Достаточно вздорные обвинения...

Только на второй фамилии в списке задержался беглый взгляд прокурора... Его, возможно, поразила необычная фамилия семинариста – «Петлюра», и, может быть, мелькнула мысль: «...Ба, да это будущий висельник... Наверняка кончит этот Петлюра свою жизнь в петле».

Полистав дело семинаристов, прокурор нашел и бегло изучил сведения и о самом Семене Васильеве Петлюре, родившемся 10 мая 1879 года, мещанине города Полтавы, православном, что был изгнан из пятого класса семинарии, совсем недавно, летом 1901 года, за неблагонадежность, революционные «украинофильские» настроения, конфликт с ректором семинарии...

«Приметы Семена Петлюры: рост 166 см, среднее телосложение, внешность интеллигентная, серьезная, имеет привычку выставлять левую ногу вперед и держать руки перед собой; волосы на голове светло-русые, длинные, прямые, пробор с правой стороны, брови и усы русые, борода редкая, рыжеватая, глаза серые, большие, близорукий; при вечернем освещении читает с помощью очков; череп правильный, круглый, лоб плоский и широкий, нос прямой, лицо продолговатое...»

Можно сказать: юноша «без особых примет». Перед нами портрет обыкновенного молодого разночинца начала XX века, и опасность от него бескрайней Российской державе казалась очевидно минимальной... как от укуса комара. До тридцати годков такие «провинциальные господа» позволяют себе модные и смелые политические разговорчики и статейки антимонархические, а там, глядишь, обзаведясь семьей, поступаю на государеву службу и становятся осторожными либералами, «любителями галушек и этнографических застольных песен по праздникам».

Прокурор полистал и список запрещенной литературы, что была изъята у полтавских семинаристов. Прокурора переполняли назидательные мысли:

«Список запрещенной властями литературы в несведущих умах становится списком рекомендованных революционных книг. Их запрещенность порождает невиданный спрос, моду... Опять тот же книжный набор: Степняк, Чернышевский, Маркс – с добавлением Шевченко и Франко. Почему-то вся эта невинная беллетристика в современной России превращается в призывы к топору! Студенты начитаются о героях-революционерах и тут же пытаются им подражать. Воистину, Россия мыслит чувствами, а художественные книги становятся политическими манифестами... И всем этим юнцам обязательно хочется стать героями. Этих писателей требовалось еще лет тридцать назад высылать на каторгу, начиная с помещика Тургенева... Вот Достоевский после каторги остепенился и проклял всех этих революционных «бесов»...»

Прокурор утвердил предписание – продлить надзор за юношами, хотя про себя решил, что для империи сейчас большую опасность представляют «поляки и евреи», а скромная украинская молодецкая фронда будет в сонном полтавском мороке выпускать свой революционный пар только посредством застольных разговоров. И не беда, что семинаристы издавали нелегальный рукописный журнал «Рассвет» «малороссийского направления», все это казалось в 1901 году только юношеским задором и подростковым непослушанием, ведь империя была незыблема, сильна и обширна... Триста лет не было великой смуты на Руси, и триста лет династия Романовых удерживала эти бескрайние просторы... Кто же мог тогда предположить, что через шестнадцать лет...

Утопающая в зелени садов провинциальная Полтава не предоставляла «молодому человеку с амбициями» широкого поля деятельности для реализации своих талантов. Была Полтава тиха, нетороплива, опрятна и украиноговоряща, хотя для крупных городов украинских губерний Российской империи украинский язык на улицах и в семьях уже был скорее исключением из правил... Вся официальная да и приватная жизнь крупных городов была русскоязычной. Двести лет чиновники вели «дела», а учителя учили на русском языке. А вот Полтава сохранила свой казацкий колорит, гоголевский прищур, этнографическую девственность. Полковой казачий город был славен и богат во времена Хмельницкого и Мазепы. В начале XX века сельскохозяйственный черноземный центр Украины уступил в своем развитии промышленным районам: Харьковщине, Екатеринославщине, Херсонщине... Полтавская жизнь постепенно замерла на отметке «середина XVIII века».

Полтава была небольшим торговым городом с мелкими кустарными предприятиями. Город населяло (в начале XX века) всего около 53 тысяч жителей (в то время в Одессе – 415 тыс., в Киеве – 250 тыс., в Харькове – 176 тыс.). Полтавские улицы сохраняли преимущественно сельский вид: с одноэтажными домиками, с «садками вышнэвымы коло хат». Только 15% домов было каменными и только 5% улиц – мощенными. Небольшие фабрики производили «мелочи»: суконные ткани, кирпичи, свечки, мыло, горилку и пиво, табак, краски.

Патриархальная Полтава сохраняла все особенности украинского города, и это проявлялась в языке, одежде, быте (на Полтавщине украинцы составляли 92% населения). В городе в 60—90-е годы XIX века активно действовали «Громада», «Уния», «Братство тарасовцев» – кружки украинской национально-демократической интеллигенции. Полтавская и Черниговская губернии были единственными районами Украины, где сохранились и продолжали свою историю «старосветские помещики», где значительным и влиятельным слоем были украинские дворяне – «шляхтичи», в большинстве своем обязанные своими титулами казацкой сабле своих предков из XVII века.

На окраине Полтавы, в предместье Павленки – «Новое строение», в полутора километрах от знаменитого поля Полтавской баталии и в 700 метрах от центральной площади «с колонной», стоял вполне сельский домишко полтавского мещанина Василия Павловича Петлюры. Происходил Василий Петлюра из того слоя «щирых» полтавских мещан, что сохранили в своей исторической памяти родовую принадлежность к вольному запорожскому казацкому сословию и неприязнь к имперским символам, смутное недовольство исторической несправедливостью стодвадцатилетней давности – ликвидацией вольного украинского казачества указом императрицы Екатерины Великой.

Фамилия «Петлюра» довольно редко встречается на Украине, и немногочисленные ее носители жили, в большинстве своем, в Полтаве и Полтавском уезде. Эта фамилия была явно запорожского происхождения и связана с казацкими кличками, которыми неизменно награждали казаков, принявших запорожский «постриг». Возможно, казачий предок Симона Васильевича был на редкость живучим, и казаки вытянули его еще живым из петли...

Очевидно, что далекие предки Симона Петлюры избежали перевода из вольных казаков в «крепостное состояние», осуществленного по указанию Екатерины Второй. В Полтаве в конце XIX века регистрировались две ветви фамилии Петлюра, что происходили от ратмана (советника) городской Полтавской Думы, богатого мещанина Трофима Петлюры, который жил в середине XIX века. Среди полтавских носителей этой фамилии значатся: титулярный советник, присяжный заседатель, купец...

Василий Павлович Петлюра, возможно, был правнуком ратмана Трофима Петлюры. Построив просторный дом в четыре комнаты на Загородной улице № 20, а потом и еще один домик рядом, Василий Петлюра женился на коренной полтавчанке казацкого рода Ольге Марченко. И зажили они душа в душу, скромно, но с песнями.

В конце 80-х годов XIX века дела извозчика Василия Петлюры пошли в гору... он стал хозяином трех извозных «выездов», работал сам и давал работу еще двум молодым извозчикам. Через десять лет у Василия Петлюры было уже большое извозное предприятие в шесть пар лошадей и с шестью работниками. «Старый» Петлюра владел еще и десятиной доброго дубового леса неподалеку от Полтавы. И хотя соседи считали «старого» Петлюру человеком зажиточным и прижимистым, трудился он от зари до зари и

приучал детей помогать «по хозяйству». Извозчикам в Полтаве в начале века не нужно было выдерживать конкуренцию с трамваями, которых не существовало. Однако обширный клан полтавских извозчиков (человек в 40—50) не давал расслабиться «старому» Петлюре и вынуждал его постоянно контролировать свою «территорию» и не «сдавать позиций».

Василий Петлюра не «цурался» и общественных обязанностей: его несколько раз избирали судебным заседателем Полтавского уезда.

Семья у Василия Петлюры была большая, как и многие семьи полтавчан начала XX века. Жена родила ему 12 детей, трое из которых умерли еще в детстве, в 1900 году умер от туберкулеза еще один сын Иван, бурсак первого класса семинарии. После этих смертей в семье осталось три брата (и все трое были семинаристами): Федор, Семен, Александр; и пять сестер: Фрося (Ефросиния), Татьяна, Марианна, Марина, Феодосия.

Судьба братьев и сестер Симона Петлюры сложилась трагически, как у многих коренных полтавчан первой половины XX века. Старший брат – Федор Петлюра – после окончания семинарии учился в Сельскохозяйственном институте, стал агрономом, даже земским агрономом 1-й степени, работал в Кобеляцком уезде Полтавщины. Федор Петлюра был не только энергичным и знающим агрономом, но и членом тайной Украинской революционной партии. В апреле 1907 года он неожиданно и загадочно умер, а возможно, и был убит (Федора нашли мертвым у дверей собственного жилища и дознание не проводили, посчитав его умершим «от сердца»).

Младший брат Александр, 1888 года рождения, окончив семинарию, тоже не связал свою судьбу с церковью. Он поступил в военное училище... служил в армии в чине подпоручика и до 1917 года, успев повоевать на фронтах Первой мировой, дослужился до чина капитана. В ноябре 1917 года Александр Петлюра перешел под знамена Центральной Рады. В 1918—1920 годах Александр командовал батальоном личной охраны своего брата, батальоном Третьей железной дивизии петлюровцев. В 1920 году стал подполковником армии УНР. Уже в эмиграции, в Польше, Симон Петлюра своим личным указом повысил брата в звании – тот стал полковником петлюровской армии. С 1918 по 1924 год Александр находился, как говорится, «при брате». Но когда Симон уехал в Париж, Александр остался в Польше. В сентябре 1939 года Александр сражается против вторгшихся в Польшу немцев в рядах польской армии, командуя батальоном. В 1944 году, спасаясь от ареста «советами», Александр выехал в Германию, а оттуда в Канаду. Умер он в 1951 году в канадском городе Торонто, дав своему сыну Владимиру прекрасное образование. Владимир Александрович Петлюра, которому сейчас примерно 63 года, еще преподает физику и математику в одном из колледжей Канады.

Старшие сестры Петлюры умерли молодыми: Ефросиния в 1918 году, после того как постриглась в монашки, Татьяна – на первом году своего замужества (ее мужем был полтавчанин, хозяин свечного заводика Павел Иваненко). Марина и Феодосия, оставшиеся старыми девами, были арестованы в Полтаве в 1937 году «за демонстрацию петлюровщины» и вскоре расстреляны в подвалах НКВД.

Марианна (Мариямна) Петлюра вышла за муж за полтавчанина Ивана Скрипника и родила сына Степана, который уже в 1919 году, в возрасте 21 года, служил хорунжим в петлюровской армии «при дяде». Вместе с Симоном Петлюрой Степан эмигрировал в Польшу. А уже после Второй мировой войны Степан Скрипник стал архиепископом Украинской автокефальной церкви Мстиславом, патриархом Киевским и всея Украины. Его родной брат – Сильвестр Скрипник – был так же священником, но не за кордоном, как Степан, а в Советской Украине. Сильвестр Скрипник неоднократно арестовывался, а в октябре 37-го был расстрелян вместе со своими тетками за то, что якобы создал «контрреволюционную фашистскую повстанческую организацию церковников периферии Полтавской области», которая, на удивление, была связана с «троцкистско-зиновьевским антисоветским центром»!

В роковом 1937 году расстрелян был еще один сын Марианны Петлюры и Ивана Скрипника – Андрей, работавший ветеринаром в Чернигове. Младший сын четы Скрипников, Валериан, был арестован в 1937 году и вышел на свободу только в 1952 году.

Парадоксально, но сыновья «старого» Петлюры и не думали продолжать его прибыльное извозное дело, а избрали для себя интеллигентный хлеб «властителей дум». Что же повлияло на такой выбор? Очевидно, не только набожность отца и матери, но и семейная традиция толкала сынов Василия Петлюры в семинарию. Петлюры имели множество родичей духовного сана. Так, мать Василия Петлюры была игуменьей Тепловского монастыря под Феодосией, в Крыму. Дед «младших» Петлюр по материнской линии, овдовев, постригся в монахи и вскоре получил чин иеромонаха Киевского Ионовского скита. К тому же, на бурсы и семинарии не распространялся известный циркуляр о «кухаркиных детях», что закрывал двери гимназий перед бедным мещанством. А «старого» Петлюру, несмотря на его «извозное предприятие» и положение «личного возника» архиерей, нельзя было назвать хорошо обеспеченным человеком. Он был не в силах оплачивать учебу сыновей в гимназии и университете.

Средний сын Василия – Семен – постоянно был на побегушках у отца: помогал запрягать и распрягать, мыть коней, заготавливать сено. В тринадцать лет Семен поступает в начальную церковную двухгодичную школу при Преображенской церкви, что находилась в Тупом переулке. В пятнадцать лет Семена отдают в духовное училище, расположенное в Полтаве на улице Колонистской, в 15 минутах ходьбы от дома Петлюры. Там кроме закона Божьего, церковной истории, катехизиса, церковного пения преподавали и светские предметы: историю, арифметику, чистописание, географию, русский, церковнославянский, латинский, греческий языки, музыку и рисование. В четырех классах полтавского училища насчитывалось тогда около 250 молодых бурсаков. В основном, это были дети из небогатых семей полтавского мещанства и сельского духовенства.

Из предметов, преподаваемых в бурсе, Семен полюбил историю и музыку. Он научился неплохо играть на скрипке, которую купил ему отец, пел в «бурсацком» хоре. Но свидетельства о бурсацкой юности молодого Петлюры на этом и заканчиваются... и не удивительно, он тогда еще не сформировался как личность, как «Симон».

О детских годах Симона Петлюры писать сложно... подводит не только крайняя скудность документов. Родился 10 мая 1879 года... Семья, школа, ребячьи забавы... Обыкновенный полтавский мальчишка с предместий, Семен ничем не отличался от тысяч своих ровесников.

В 1895 году Семен Петлюра поступает в Полтавскую духовную семинарию, где ему предстоит учиться шесть долгих лет. Эти годы стали годами становления мировоззрения будущего украинского политика. Время это совпало с формированием на Украине новой идеологии украинского национализма, с появлением первых украинских политических партий. На полгода старше Симона Петлюры был молодой семинарист Иосиф Джугашвили – Сталин. Сталин поступил в Тифлисскую семинарию также после духовного училища, а через четыре года его изгнали оттуда... Петлюра же «продержался» в семинарии почти шесть лет и был выгнан из нее на последнем курсе.

Полтавских семинаристов надзиратели будили без десяти семь... в восемь часов утра те уже шли в церковь на молитву, в девять начинались лекции, которые продолжались до двух часов дня. После обеда было «свободное время», которое проходило как у всех юношей: за чтением книг, дружеским общением, тайным распитием горилки, ухаживанием за симпатичными девушками из епархиального женского училища, что находилось рядом с семинарией. С пяти до полвосьмого вечера в семинарии проходили занятия, после чего семинаристы отправлялись на вечернюю молитву... После молитвы воспитатели «приписывали» юношам сон, но молодость брала свое и юноши искали духовных и телесных развлечений. Кто был робок с девушками, шел в библиотеку...

Семен Петлюра не был в числе первых учеников, даже напротив – он с первых месяцев учебы попал в черный список недорослей. Все свободное время «недоросль», не особенно интересуясь семинарскими заданиями, бессистемно читал огромное количество книг по истории, модную художественную украинскую и русскую литературу. Он стал собирать и записывать в тетрадки народные украинские песни, зачитывался произведениями Ивана Франко, Леси Украинки, Тараса Шевченко, Васыля Стефаныка... Именно тогда он испортил зрение и надел очки, которые уже к 25 годам носит крайне редко, стесняясь их, хотя на нескольких фотографиях юный Петлюра запечатлен в очках. Но они не придавали революционеру решительности, а даже напротив... и Петлюра всю жизнь вынуждает себя щуриться, вглядываясь в едва различимые лица окружающих.

Карьера священника все меньше привлекает его и даже страшит. Петлюра узнает о недавнем разрешении выпускникам семинарий продолжать учебу в университетах, чем воспользовались уже несколько его полтавских друзей... Он надеялся попасть в университет и начать «новую жизнь».

В семинарии шушукались: Петлюра – «крамольник, украинский революционер», да и к тому же второгодник! В первый год учебы в семинарии он отставал по многим предметам и не мог никак осилить древнегреческий язык, за что был оставлен на второй год. Успокаивало тогда его родителей лишь то, что на второй год в первом классе был оставлен каждый четвертый семинарист.

Справедливости ради надо отметить, что если в первом и втором классах семинарии Семен Петлюра был в числе худших учеников, то со временем он стал догонять своих товарищей, и в старших классах стал достойным учеником.

Трехэтажное величественное здание семинарии находилось рядом с бурсой, на той же улице. Семинария имела 6 классов и 13 отделений, она была переведена в Полтаву из уездного Переяслава в 1862 году и стала одним из главных центров культурной жизни города. В ней преподавали такие знаменитости, как украинский писатель И. Нечуй-Левицкий, композитор Г. Гладкий... Выделялся своей харизмой и крутым нравом престарелый ректор И. Пичета... Свое ректорство он совмещал с руководством епархиальным братством и обязанностью цензора «Полтавских епархиальных ведомостей».

Набору преподававшихся в семинарии дисциплин могут позавидовать современные университеты: французский, греческий, латинский языки, история литературы и языкознание, общая и российская история, логика, философия и психология, физика и математика, рисование и специальные церковные предметы. В Полтавской семинарии учились известный поп Г. Гапон, писатели П. Капельгородский и Г. Маркевич, историк академик А. Левицкий, статистик П. Бодянский...

Количество семинаристов доходило до 500 человек, причем около половины из них были из других регионов империи и даже из других стран. А великолепная библиотека семинарии, что насчитывала около 7 тысяч томов, была притягательной для многих интеллигентов Левобережной Украины. В этой библиотеке каким-то чудом сохранилось знаменитое на всю Украину Пересопницкое Евангелие XVI столетия, на котором ныне присягают президенты современной Украины.

Воспитывая семинаристов в «монархическом, великорусском, православном духе», преподаватели каждый год водили юношей на поле Полтавской битвы, где возвышалось несколько памятников над могильными курганами павших. История была где-то рядом, о ней взахлеб говорили учителя, и главным бранным словом было «мазепенец», с обязательной приставкой «изменник». Причем Карл XII и его шведы «отделывались» легкой укоризной, павшим шведским воинам был даже поставлен красивый памятник, а вот украинским казакам доставалось за все... Семен Петлюра, уже многократно слышавший легенды и про отмороженный нос Карла XII, и про головореза-вурдалака Мазепу, почти не воспринимал происходящего. Думы его были далеко во времени, возможно, он воображал себя запорожским атаманом на гнедом скакуне с острым турецким ятаганом, который изменяет своим полководческим талантом ход баталии и пленяет «ненавистного долговязого Петра».

Уже с весны 1898 года в семинарии начали появляться запрещенные, но этим и притягательные, книжки, изданные за кордонами Российской империи: львовский «Литературно-научный вестник», «женевские» брошюры полтавчанина Михаила Драгоманова. Девятнадцатилетний Семен Петлюра, уставший от катехизисов и литургий, с жадностью набрасывается на запрещенную литературу, запоем читая нудные политические творения от корки до корки. Его привлекала таинственность этой импортной литературы и загадочный город Львов – Лемберг в австрийской Галичине, где она печаталась. Львов, который многим тогда казался главным украинским центром! С появлением в семинарии подобной литературы сформировался и узкий кружок ее читателей, человек 30—40 семинаристов вторых—шестых классов, которые организовали тайную студенческую «Украинскую громаду» (общество), куда немедленно вошел и Семен Петлюра.

Весной 1900 года Семен вступает уже в «настоящую» антигосударственную партию – Революционную украинскую партию, сокращенно РУП, основанную в феврале 1900 года в Харькове на тайном съезде представителей украинских студенческих организаций. Партия была молодой, и 90 процентов ее членов составляли студенты и семинаристы. Лидером ее стал Дмитрий Антонович – двадцатидвухлетний профессорский сын из Киева, студент

Харьковского университета. Демократия, конституция, нация, республика, равенство, свобода, передел земли, автономия Украины – лозунги эпохи стали звучными лозунгами новой партии.

Семинаристская «громада» Полтавы сразу же рекрутировала в РУП до 20 юношей вторых—шестых классов. Среди них оказались будущие лидеры РУП: Симон Петлюра, Микола Гмыря, Иван Сидоренко, Константин Шаревский, Александр Мишта, Сергей Андреевский... Уже с первых «партийных» шагов за всеми юношами велась слежка, и их участие в «тайной организации» не было секретом для полтавской полиции:

В Полтаве семинаристов-руповцев взяли под опеку старшие партийные «товарищи»: Николай Михновский, статский советник Гнатевич, украинские дворяне Кучерявенко, Шемет и Кохановский. На квартире у Аркадия Кучерявенко собиралось несколько десятков молодых руповцев и хранилась запрещенная литература. Они готовили себя к борьбе и начинали практиковаться в агитации среди гимназистов и ремесленников Полтавы.

На «тайные» вечера молодых подпольных руповцев приходил известный украинский писатель Панас Мирный, там читали запрещенную литературу, пели песни, спорили... Развитие национального самосознания – вот что беспокоило членов РУП. Ведь даже в украинском городе Полтаве мало кто думал тогда о «воле Украины», а в южных и восточных городах Украины с их «разноплеменностью» украинских патриотов было и того меньше.