Текст книги "Земля под небом"

Автор книги: Виктор Митрошенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

13 сентября.Валентина почувствовала недомогание: кружилась голова, плохо спала, пропал аппетит. Это был серьезный сигнал об усталости. У нее ведь не было отпуска. Юрий уложил Валентину в постель, навел порядок дома, приготовил обед, погулял с Леной. В четырнадцать часов, как было условлено, вышел на воскресник на строительство спортзала.

4 октября.Весь день Юрий ходил под впечатлением новых, сообщений о больших успехах в исследовании космического пространства. «Надо жить по-новому, – сказал он Валентине, – время такое, а мне кажется, что я уклоняюсь от чего-то главного, не делаю нужного для людей…»

В эту же ночь он написал рапорт: «В связи с расширением космических исследований, которые проводятся в Советском Союзе, могут понадобиться люди для научных полетов в космос. Прошу учесть мое горячее желание и, если будет возможность, направить меня для специальной подготовки».

5 октября.Получив рапорт лейтенанта Гагарина, командир части обещал при возможности удовлетворить желание талантливого летчика. «Я буду ходатайствовать», – сказал Бабушкин. Как бы одобряя действия лейтенанта Гагарина, Бабушкин при представлении его к очередному воинскому званию напишет: «Стремится к непрерывному совершенствованию военного дела и своей специальности… Состояние здоровья отличное… Возглавляемый им экипаж является передовым в части… Летную специальность любит, летает смело и уверенно…»

7 октября.О рапорте Гагарина узнали в гарнизоне. Несколько человек, в их числе и Георгий Шонин, следуя примеру товарища, тоже подали рапорта, некоторые торопливо осудили намерения Гагарина, были и такие, которые остались равнодушными. Одним словом, неизвестность породила массу кривотолков, споров, сомнений. Но прежде всего были размышления, что же будет дальше?

12 октября.Весть в мгновение ока прошелестела по городку: прибыла комиссия рассматривать рапорта!

Члены комиссии, военные летчики и врачи, действительно вызвали на беседу всех тех летчиков, которые просили перевести их на другую технику, более совершенную. Двенадцать человек – Гагарин, Шонин и другие «лунатики» – стали объектом тщательных собеседований. Их подробно расспрашивали о жизни, планах на будущее, мечтах, что читают, что делают в свободное время. Опросив всех, комиссия не уехала, а начала беседы по второму кругу. Число приглашенных по неизвестным для жителей городка причинам сократилось – до шести человек.

По разным причинам «лунатики» выбывали из списка одержимых, желающих летать на новой технике. Комиссия покидала городок при молчаливом недоумении жителей.

22 октября.Поступило распоряжение откомандировать в Москву четырех летчиков. В их числе был Юрий Гагарин.

24 октября.Гагарин прибыл в Москву, с волнением переступил порог Центрального научно-исследовательского авиационного госпиталя (ЦНИАГ) и, еще не ведая, каким медицинским «экзекуциям» будет подвержен, отдал себя в руки строгих и таинственно-молчаливых эскулапов. Врачи активно использовали технику, новейшие препараты для всесторонней проверки человеческого организма. «Главным предметом исследований, – говорил позднее Юрий Гагарин, – были наши сердца. По ним медики прочитывали всю биографию каждого. И ничего нельзя было утаить».

26 октября.Командир звена капитан Васильев в аттестации на Юрия Алексеевича Гагарина написал: «Обладает высокими организаторскими способностями и умением подчинять своей воле окружающих».

30 октября.Начался отсев летчиков, прибывших на комиссию.

Вежливо и учтиво, но безжалостно врачи отбраковывали кандидатов. Будущих космонавтов подгоняли под высокие требования будущих полетов.

«Но кто тогда мог сказать, какими должны быть эти требования? – писал Георгий Шонин. – Поэтому для верности они были явно завышенными, рассчитанными на двойной, а может быть, и тройной запас прочности. И многие очень многие возвращались назад в полки. В среднем из пятнадцати человек проходил все этапы обследования один. Некоторых вообще списывали с летной работы. И кто мог дать гарантию, что этим списанным не окажешься ты? Приходилось рисковать, ради будущего рисковать настоящим – профессией летчика, правом летать. Не удивительно, что среди моих новых знакомых были ребята, которые уже в процессе отбора, заподозрив у себя какую-либо зацепку, отказывались от дальнейшего обследования и уезжали к прежнему месту службы.

2 ноября.Руководитель комиссии по отбору кандидатов в космонавты, опытный врач, будущий руководитель Центра подготовки космонавтов Евгений Анатольевич Карпов провожал в части последних летчиков.

– Продолжайте летать, но не выше стратосферы, – напутствовал он каждого.

6 ноября.Утром лейтенант Гагарин прибыл в часть и, как положено по уставу, доложил своему командиру о прибытии.

– Поздравляю вас, – сказал майор Решетов. Лейтенант Гагарин усмотрел в этих словах иронию, издевку и не на шутку обиделся на комэска.

– Я не могу поздравить вас с моим возвращением, – в словах Гагарина спрессовалось напряжение, грусть, готовность к схватке.

– А напрасно, товарищ старший лейтенант.

В таинственности командира скрывалась приятная новость.

– Служу Советскому Союзу!

Решетов в стремительном порыве обнял Гагарина.

7 ноября.На построении личного состава части Юрия Гагарина и еще нескольких молодых летчиков поздравили с присвоением очередного воинского звания. Радость молодых офицеров разделили все офицеры.

Пришел майор Решетов.

– К поздравлению командования, партийной организации эскадрильи, – сказал командир, – хочу добавить свои добрые пожелания. Мы – часовые северного неба. Вахта наша нелегкая: сложные метеоусловия, не балует нас солнце, не такая уж избыточная жизнь, но жизнь чрезвычайно интересная. Мы тоже были лейтенантами и, как и вы, искали себя, утверждали, делали ошибки, заблуждались, исправляли промахи. Ошибку можно исправить, труднее с заблуждениями. За то, чтобы ваша жизнь была наполненной и целеустремленной, за вашу неуспокоенность, стремление к новому, за неутомимый труд во славу нашего народа!

Массу добрых мечтаний вызвал этот добрый воинский акт. Хотелось лучше служить, больше летать, быстрее сдать на второй класс.

Написал письма в Оренбург, Гжатск.

10 ноября.Началась размеренная, напряженная жизнь в полку. Она несколько сгладила остроту московских впечатлений. Волнения понемногу улеглись. Ждал известий из Москвы без особых переживаний. Что будет – то и будет. Главное – летать.

«…потянулись дни ожидания… Как и прежде, – писал Юрий Алексеевич Гагарин, – я по утрам уходил на аэродром, летал над сушей и морем, нес дежурство по полку, в свободное время ходил на лыжах, оставив Леночку на попечение соседей, вместе с Валей на «норвегах» стремительно пробегали несколько кругов на гарнизонном катке, по-прежнему редактировал боевой листок, нянчился с дочкой, читал трагедии Шекспира и рассказы Чехова».

Вечером пришел в гости старший лейтенант Георгий Шонин. Он не был в числе той четверки, что ездила в Москву на комиссию, и, естественно, его волновал вопрос: «А как там?» Гагарин весело ответил: «Съездишь, узнаешь». Засиделись допоздна, Юрий рассказывал о высоких требованиях врачей.

– Да ты не робей, Жора! Это только с виду, на первый взгляд все кажется страшным и сложным. Ты пройдешь, я уверен!

Вызов на Шонина пришел в конце ноября.

14 ноября.Старший лейтенант Гагарин заступил дежурным по части. Инструктируя его, начальник штаба полка, вспомнив прошлое нарушение – вместо сна читал книгу, – сказал:

– Во время дежурства читать, даже классиков, не положено!

– Виноват, товарищ подполковник!

– Но если хорошо читать, то можно.

17 ноября.На занятиях в вечернем университете марксизма-ленинизма лектор сказал: «Наука в своей масштабности бесконечна, как Вселенная. Приступив к ее познанию, человечество убедилось, что оно находится на пороге больших открытий».

Лектору задали вопрос:

– Возможен ли полет человека в космическое пространство?

– Возможен. Познание – есть личное соучастие человека в науке. О сроках говорить невозможно, это пока нереально. В космос полетит человек более гармонично развитый, в – совершенстве овладевший определенными науками, само присутствие которого в поднебесье вызовет переполох в академических кругах. Мы с вами до этого, пожалуй, не доживем.

19 ноября.Летный день. Гагарин был в небе. Ему очень хотелось перевыполнить годовую программу. Мечта о втором классе действовала всесильно, он много работал на тренажере, читал описания и инструкции, охотно дежурил на СКП. И главное, продолжал летать, летать.

21 ноября.Выпал обильный снег, морозы и метели скрутили землю. Состоялся обмен опытом полетов в зимних условиях. Говорили опытные летчики. Гагарин тоже выступил. Он по элементам разбирал особенности полета в это время года: видимость, ветер, осмотрительность, посадка, торможение… С этого дня за ним укрепилось звание ведущего методиста эскадрильи.

22 ноября.Юрий предложил Вале жесткий распорядок выходного дня. В числе обязательных пунктов: уборка квартиры, приготовление обеда, спортивные занятия (каток, лыжи), чтение вслух, кино.

Валя, довольная новой идеей мужа, засмеялась.

– Как это понимать? – спросил Юрий.

– Буквально: смешно! В этом плане нет Аленки. И потом – это твой выходной день, а когда будет мой?

Юрий сконфузился, он понимал, что жена права. У нее действительно нет выходных дней, она несомненно устала.

– Я готов изменить сто, – виновато согласился он.

– Менять не надо. Пусть этот план будет твоим, когда-нибудь такой план будет и у меня.

23 ноября.Комсомольское бюро части утвердило Юрия Гагарина ответственным за вечер «Ты на подвиг зовешь, комсомольский билет».

Природа героического, истоки подвига советского человека не только в годину минувшей войны, но и в дни мира – вот над чем размышлял Гагарин, вот что хотел донести до слушателей. Из своей тетради выписал несколько знаменательных высказываний: «Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России» (М. Салтыков-Щедрин). «Кто не принадлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству» (В. Белинский).

Думая о героическом прошлом, Гагарин был весь обращен к дню сегодняшнему. Самое важное, ему представлялось, показать нравственную высоту советского человека, молодых воинов, верность их священному долгу перед Родиной.

29 ноября.Состоялся вечер молодых воинов гарнизона: «Ты на подвиг зовешь, комсомольский билет». На нем присутствовала Валя.

1 декабря.Юрий Гагарин продолжает все более серьезно интересоваться космосом, изучать звездную астрономию, основные теории, в том числе и множественность обитаемых миров.

Из различных источников Гагарин выбрал сообщения о возможности существования иных цивилизаций. Первым эту мысль высказал Джордано Бруно, который утверждал бесконечность Вселенной и множественность обитаемых миров. Ученые многих стран мира пытались установить сложную структуру Галактики, проникнуть в бурные процессы, происходящие в ядре Галактики и оказывающие влияние на эволюцию всей системы.

2 декабря.На полетах присутствовали представители авиации штаба Северного флота, которые с дотошной пунктуальностью проверяли организацию полетов, соблюдения требований НПП, знания должностными лицами своих функциональных обязанностей, технику пилотирования руководящего состава.

Методика ускоренного ввода в строй военных летчиков, широко внедряемая в частях, все больше вызывала симпатии и поддержку в высших штабах. С одним из инспекторов по технике пилотирования в этот день летал старший лейтенант Гагарин. Всесторонне проверив летную выучку полярного летчика, представитель штаба поставил ему высший балл.

10 декабря.Состоялось отчетно-выборное комсомольское собрание части. Бюро, в состав которого входил и Юрий Алексеевич, отчитывалось о проделанной работе. Секретарь комсомольского бюро много лестных слов сказал в адрес Гагарина: о пропаганде им технических знаний, об устройстве ряда молодежных вечеров, об участии в строительстве спортивного зала и жилых домов.

На собрании выступил Юрий Гагарин, который сказал, что как молодой коммунист он мог бы сделать больше.

12 декабря.Отправили традиционную посылку и поздравление маме в Гжатск. Юрий знал, как радостно она встречает всякую весточку от сына. Анна Тимофеевна плохо разбиралась в воинских званиях, армейской субординации. Но теперь, когда сын стал старшим лейтенантом, она не на шутку заинтересовалась, как скоро Юра получит новое. Но Юрий Алексеевич не будет носить капитанских погон, за совершенный подвиг он получит внеочередное звание – майор – досрочно.

19 декабря.Юрий Гагарин начал изучать теорию относительности Альберта Эйнштейна. О ней в эти годы много писали газеты, журналы. О теории спорили, вооруженные неоспоримыми аргументами противники доказывали ее несостоятельность, а их оппоненты с такой же страстностью прочили ей великое будущее… Гагарин хотел понять открытие Эйнштейна, ибо, как он предполагал, космонавт не может не знать ее.

20 декабря.Ранее предложенная Юрием программа претерпела изменения: Валя по воскресеньям получила некоторую разгрузку. В этот день Юрий становился «кормящей матерью»: нянчил Лену, пел ей песни, гулял, читал книжки. Как ему показалось, ей очень нравились греческие трагедии.

– Слушай, дочь моя, этот сказ об Ифигении, дочери микийского царя Агамемнона… – с вдохновением читал Юрий трагедию Еврипида «Ифигения в Авлиде».

Лена, не мигая, недоуменно смотрела на отца…

22 декабря.На партийном собрании эскадрильи обсуждали задачи коммунистов на новый учебный год. Остро и откровенно говорили об ошибках прошлого года, о просчетах в воспитании, организации политической учебы, досуга.

Это было последнее партийное собрание подразделения, на котором присутствовал Юрий Гагарин.

24 декабря.Представители авиации флота присутствовали на полетах. Внимание к личному составу части объяснялось высокой выучкой летчиков, желанием опыт части распространить на другие подразделения. Полковник, который недавно проверял технику пилотирования Гагарина, долго тряс ему руку, а на прощание сказал: он верит, что Гагарин с большой честью выполнит порученное ему дело. Полковник что-то знал…!

Через несколько дней, получив вызов в Москву, Юрий объяснил себе эту загадочность в поведении полковника;

30 декабря.Командир не дает расслабиться, проникнуться праздничным настроением. Предельная загрузка: предварительная подготовка, выступление инженера по анализу летных происшествий, изучение информационного бюллетеня, обмен опытом полетов в ночных условиях Заполярья зимой.

31 декабря.Вернулся из Москвы старший лейтенант Георгий Шонин. Юрий его встретил у штаба, стал тормошить с расспросами. Георгий коротко рассказал о новой группе кандидатов, о том, что комиссия по отбору космонавтов, начавшая работу еще в августе, все продолжает поиск «сильных личностей», ездит по авиационным частям. И Гагарин, и Шонин трезво оценивали свои перспективы и готовы были проглотить пилюли обиды: нет – так нет. И все же надежда жила в них.

– Меня может остановить только медкомиссия, – твердо сказал Гагарин. – Буду добиваться. Да и тебе не советую пасовать.

Гагарин уважал Георгия Шонина не только за мужество и смелость, высокую летную квалификацию, но и за человеческую порядочность, доброту характера, отзывчивость.

А Георгий Шонин через несколько лет скажет: «Я благодарен судьбе за то, что на одном из перекрестков жизненных дорог она свела меня с Юрием Гагариным.

1960 год

1 января.Новый год встречали дома, нарушив артельный закон Заполярья: болела Лена. Но вскоре после полуночи, в гости к Гагариным пришли друзья. Оберегая сон Аленки, сели за стол, добрым словом помянули год ушедший, пожелали друг другу счастья на новый, наступивший. Георгий Шонин шепнул: «Забыл тебе, Юра, сказать: у меня все в порядке, зачислен».

– Вот видишь, я тебе говорил! – воскликнул Юрий. – Я верил, что ты будешь допущен.

Гагарин говорил правду: он искренне радовался успеху друга и гордился, что «лунатик» Шонин перешел на «новую технику».

2 января.Участвовал в лыжном кроссе. Десять километров прошел с отличным результатом.

– В рекордсмены готовишься? – спросил командир соседней авиационной эскадрильи.

– Как учили, товарищ майор: бегать так бегать.

С этого дня Юрий возобновил регулярные занятия лыжами. И не напрасно. Спорт займет в будущей системе подготовки космонавтов весьма значительное место.

3 января.Адъютант эскадрильи просил подумать об очередном отпуске, нужно составлять график отпусков.

Какой график? Ведь он далеко не всегда учитывается. В отпуск надо ходить поэскадрильно! Эта идея будет позже поддержана, решением командующего внедрена, но Гагарин уже будет жить по другому графику.

4 января.После полетов в гости пришел Шонин. «Прибежал погреться у семейного очага. Не прогоните?» – жалобно попросил он.

– Не прогоним. – Валя гостеприимно показала на стол. – На Украине говорят: сидайтэ!

– А у нас в Одессе… – Шонин с торопливой поспешностью перешел на причерноморский жаргон.

– Знаем, как у вас в Одессе.

– Чтобы знать – надо побывать. Летом увезу вас в Одессу, отогрею на золотых пляжах Аркадии. Я к тебе по делу, – признался Георгий. – Хочу позаниматься, жаль время попусту тратить, но не знаю, с чего начать?

Юрий задумался. А разве он знает, с чего начать?

– Я сейчас читаю Эйнштейна, должен тебе сказать… – Юрий Алексеевич засмеялся, – да что тебе говорить, ты и так знаешь… Гениален старик.

– Читал, знаю, – Шонин, как говорят, был в теме. – Очень мне понравилась оценка научных достижений Альберта Эйнштейна, которую высказал Бернард Шоу.

– Нас в мире мало, – повторил Гагарин слова великого английского писателя, – а вас еще меньше. Вас только восемь: Пифагор, Птоломей, Аристотель, Коперник, Галилей, Кеплер, Ньютон, Эйнштейн.

5 января.Начались теоретические собеседования в вечернем университете марксизма-ленинизма. Пригодились тщательно написанные конспекты работ Маркса, Энгельса, Ленина. Большое внимание обращалось на военный аспект теории, на проблемы защиты социалистического Отечества. Тогда, готовясь к очередному занятию, Юрий Алексеевич еще не знал, что ему на нем присутствовать уже не придется.

9 января.Началась пурга. Программа воскресного дня из-за метели и сильного ветра была нарушена.

Лене уже девять месяцев, ома ходит, кое-что выговаривает и, как казалось папе, прекрасно его понимает. Юрий читал ей сказки. К удовольствию родителей, она молчала, была занята, на языке родителей, – увлечена, не плакала.

10 января.Пришли некоторые уточнения отдельных положений в НПП. Начальник штаба распорядился проработать их со всеми летчиками и инженерами авиационных эскадрилий. Конечно, жизнь не стоит на месте, стремительно изменяется авиационная техника, изменяются и организационные формы и структуры. Наставление по производству полетов документ стабильный, свод мудрых советов практиков, но ведь клан практиков все время пополняется.

11 января.Полеты прекращены из-за метеоусловий: вихревая поземка, тяжелые облака низко нависли над аэродромом. Даже мастера и те не решались летать, хотя смельчаки были. В ожидании погоды вспоминали разные случаи. Неожиданную словоохотливость проявил Юрий Гагарин. Он был неистощим на прибаутки.

– Ну, ты выдаешь, Гагарин, – сказал кто-то из летчиков.

– Ну, а как же, готовился. Лучшая самоподготовка – в Заполярье, – шутливо парировал Юрий.

Истинная веселость его объяснялась другим: сегодня Алене исполнилось десять месяцев.

14 января.Пришло распоряжение из штаба авиации флота: командировать старшего лейтенанта Юрия Алексеевича Гагарина в Москву. Зачем и на сколько дней не сообщалось. Размышлений было много. Юрия поздравляли, ему завидовали, сожалели.

Предполагая, что отсутствовать придется долго, Юрий сделал дома запас дров, продуктов. Валя молча собрала мужа в дорогу.

20 января.Началось многонедельное «заточение» в военном госпитале. Медики, психологи, баллистики, авиаторы настойчиво искали формулу: человек – космос.

«Для полета в космос, – писал Юрий Алексеевич Гагарин, – искали горячие сердца, быстрый ум, крепкие нервы, несгибаемую волю, стойкость духа, бодрость, жизнерадостность».

Обеспечить безопасность полета человека стало основным требованием к созданию космического корабля. Ученые искали, экспериментировали, пробовали. Известный советский военачальник Герой Советского Союза Николай Петрович Каманин, возглавивший подготовку космонавтов, писал: «Космонавт – это человек, деятельность которого в процессе полета протекает в необычных условиях, оказывающих на его организм сильные нагрузки, нередко близкие к предельно переносимым».

22 января.Первые процедуры, проверки, анализы. Они проводились по особой, экспериментальной схеме, не имевшей ранее аналогов. Обобщенный опыт отбора и тренировки космонавтов очень скоро станет ценнейшим научным материалом.

23 января.В воскресенье процедур, анализов нет. Психологами предусмотрены подобные «окна», способствующие внутреннему расслаблению людей, дающие возможность им осмотреться, обменяться мнениями. Были массовые эксперименты, а были уникальные, в единственном варианте, требовавшие огромного напряжения человеческих сил. В такие дни отдыха летчики облачались в валенки, драповые пальто, серые офицерские шапки и отправлялись гулять. Свирепствовал ветер, снег засыпал расчищенные дорожки, сугробы, подобно барханам в пустыне, перемещались по парку, а авиаторы, привыкшие к аэродромным сквознякам, совершали круги, за которые их не наказывали, как на полетах.

У многих появилась неутомимая жажда к откровенности, объяснению своей жизни, своих поступков. Старший лейтенант Гагарин, не имея на то никаких полномочий, званий, силою пока неведомых обстоятельств, оказался в центре внимания. Он подбадривал, помогал, ходатайствовал, советовал, и эти люди, собранные со всей нашей страны, избравшие своей профессией опасный и изнурительный труд военного летчика, потянулись к нему.

Именно тогда Алексей Леонов, которого Юрий Гагарин попеременно называл Блондин, Кучерявый, Карандаш, Художник, рассказал Юрию о себе.

– Рисовать стал, когда еще не умел писать, не знал азбуки. Так что рабочий стаж мой исчисляется десятилетиями, – шутливо сказал он.

24 января.Процедуры возобновились. Кандидатов в космонавты обследовали новейшими биохимическими, физиологическими и психологическими методами. После обеда, как правило, летчики отдыхали, читали, писали письма – в полном неведении о том, что будет завтра.

Неторопливый, скупой на слова Андриян Николаев, начисто лишенный позы, больше слушал, изредка вставляя точные и весомые замечания. Авиационных анекдотов он не знал, расхожие байки травить не любил, расходовать время попусту считал вредным делом. А между тем рассказать ему было что. Через несколько лет газета Московского округа ПВО «На боевом посту» расскажет о происшествии, случившемся с военным летчиком Андрияном Николаевым.

Героев в этой истории два: самолет с бортовым номером 069 и старший лейтенант Андриян Николаев.

За самолетом в полку укрепилась плохая слава. Однажды молодой техник, укрываясь от грозы, безмятежно лежал под ним на ватном тюфяке. Ударила молния, самолет оказался незаземленным, лейтенанта здорово тряхнуло. С того дня под самолетом от дождя не прятались.

Как-то капитан Кулачка выполнял на 069 перехват цели в сложных метеорологических условиях. После успешного выполнения задания он развернул самолет к аэродрому. Сквозь толщу облаков земля не проглядывалась. Пришлось вести истребитель по приборам. И вдруг навигационные приборы отказали. Горючее было на исходе. Летчик доложил о случившемся на землю, ему разрешили катапультироваться. Он так и сделал, и благополучно опустился на парашюте Каково же было его удивление, когда узнал, что оставленный им самолет спланировал и сел на грунт без серьезных повреждений.

А вскоре на «роковой» самолет сел Андриян Николаев. На второй или третий день Андриян повел самолет в зону для выполнения фигур высшего пилотажа, на высоте шесть тысяч метров выровнял машину и, выполняя горку, стремительно понесся в лазурную высь. И вдруг на приборной доске вспыхнула лампочка: «пожар». Андриян быстро осмотрелся. На переднем стекле бегали рубиновые блики пламени. Но вот самолет тряхнуло. Еще раз, еще… Николаев убрал сектор газа. Толчки прекратились, вслед за этим стали убывать обороты турбины.

– Прошу посадку, – запросил землю Андриян.

– Что случилось? Вы слышите меня? – волновался руководитель полетов.

Маленький истребитель зловеще приближался к земле…

Первым прибежал к самолету командир полка Герой Советского Союза полковник Соколов. Он помог Андрияну вылезти из кабины, по-мужски обнял, похлопал по плечу и сказал:

– Спасибо за службу. Награждаю тебя часами.

Самолет с бортовым номером 069 отбуксировали в ангар. Через два дня, после смены двигателя, он снова стоял на аэродроме. Николаев просил разрешения летать на нем.

– Обуздать решил? Ну, давай, давай… Правда, это не лошадка!

– Обуздаю, – односложно ответил Андриян.

Шли месяцы. На самолете с бортовым номером 069 больше не случалось ЧП. Постепенно стала утихать о нем плохая молва, а потом и совсем забылась.

25 января.Врачи уступили место психологам, будущим руководителям подготовки космонавтов. Беседовали индивидуально, коллективно. Это тоже был научный поиск, деловой эксперимент, врачебный сеанс. Все было ново.

Вечером, когда придирчивая и неугомонная комиссия покинула стены госпиталя, летчики собрались в одной из комнат. Говорили о Циолковском, восхищаясь его гением, Герберте Уэллсе и Алексее Толстом, об Александре Беляеве. Герман Титов читал стихи: Лермонтова, Пушкина, Байрона, Гейне, Есенина, Блока. Они снимали напряжение, глубоко проникали в душу.

27 января.Врачи всполошились: у некоторых летчиков повысилась температура. Грипп?!

Известие о болезни будущих космонавтов вызвало волнение на всех ступенях врачебно-административной лестницы. Процедуры приостановлены, приняты меры к уменьшению плотности сосредоточения. В середине дня встревоженный случившимся пришел уже немолодой, опытный врач. Внимательно осмотрел больных и сказал:

– Тревоге отбой. Опасность ложная. А вам, голубчики, разрешаю увольнение в город. Другие лекарства отменяются.

29 января.Юрий Гагарин написал письмо Валентине, в котором описал придуманные им новости и события. Он не знал, что писать, ибо жил в полном неведении, что будет завтра. Беспокоился о дочери, просил жену беречь себя, быть осмотрительной, не жалеть денег, спрашивал, что прислать. Он полагал, что и у него, будет психологический стресс и ему тоже пропишут увольнение, в котором, гуляя по городу, он обязательно посетит универмаги. В конце письма он делал приписку, обращенную к дочери.

Родителям написал о своем здоровье, о Вале и Леночке. Обратного адреса не указал, зная беспокойный характер мамы, хотел исключить возможность ее приезда. (Она приезжала в Люберцы, когда он учился в ремесленном училище, и с настойчивостью любящей матери расспрашивала преподавателей и мастеров о его поведении и успеваемости). Юрий сообщил, что находится в Москве, выполняет служебное задание, может быть, удастся приехать в Гжатск на денек. Свое слово он сдержал, и как только появилась такая возможность, немедленно отправился в родной Гжатск.

31 января.Воскресенье. По госпитальному парку можно гулять и утром и вечером. Морозный солнечный день, искрящийся снег скрипит под ногами, полный, что называется, штиль. Ходят круг за кругом, вдоль зеленого штакетника, который отделяет их от остального мира. Валерий Быковский, по природе своей молчун, самый лучший слушатель, не торопится перебить собеседника.

Язык у Валерия острый, поэтому его молчание доставляет радость. Реакцию Быковского на происходящее можно проверить по глазам, в них сосредоточена вся страсть его пылкой и энергичной натуры.

Из немногих фраз Гагарин узнает, что Валерий безумно любит спорт: волейбол, баскетбол, хоккей, бильярд, шахматы. И особенно – футбол. В футбол в его полку играют все: летчики, техники, механики. И даже сам командир полка полковник Василий Игнатьевич.

Командир есть командир. Он должен отличаться от рядовых футболистов. Бутсы всем купили черные, а ему, Василию Игнатьевичу, желтые. На стадион полковник приходил, неся бутсы в руке, бережно ставил их на скамейку, а сам отдавался организаторской деятельности.

– Ребятки, – обращался он к своим, указывая на «противника», – поддайте им хорошенько. Пусть знают, какие соколики в нашем полку. Плохо играть будете – сам выйду на поле. Стыдно будет. Где вратарь? (Им, как правило, был Валерий Быковский.) – Иди сюда, Валера.

Вратарь молча слушал наставления командира, успевая внимательно следить за соперниками, разминающимися у противоположных ворот. Неказист собою вратарь. Ключицы буграми выпирают под голубой майкой. Вдоль осиной талии повисли тонкие с бронзовым налетом загара руки. Острый подбородок уперся в грудь. Выслушав полковника, летчик согласно кивал и не спеша, вразвалку направлялся к своим воротам.

Начиналась игра, и менялся неузнаваемо вратарь, готовый в любую минуту подмять под себя мяч. Когда противник атаковал ворота, он, казалось, не стоял, а летал в воротах, грудью закрывал бреши. Но стоило только игре перейти на половину противника, как вратарь становился вялым, угасал. А когда Валерий допускал ошибку, Василий Игнатьевич вскакивал со своего места на трибуне, размахивал руками, бежал к воротам, грозил отстранить вратаря от игры, а заодно и от полетов.

До трибуны доносились еле различимые обрывки слов:

– Не соколики, а желторотики… Обыграть не могут. Такой пропустить. Вот влеплю строгача за плохую физподготовку… Сам выйду играть.

Полковник хватал новые, пахнущие кожей бутсы, расшнуровывал и пытался втиснуть ноги. Одевание продолжалось долго и безуспешно под басовитый рокот ворчания. Игра подходила к концу. Команда «Сокол», ликвидировав прорыв, успешно финишировала. Василий Игнатьевич снимал бутсы, так и не ступив в них на поле.

В середине лета 1959 года игры были приостановлены – наступила горячая страда полетов. Эскадрильи летали посменно каждый день. Отрабатывались групповые и одиночные перехваты, аэродромные маневры. Казалось, все забыли о футболе и кубковые страсти отошли на второй план.

Учения начались неожиданно, ночью, по сигналу боевой тревоги. В зону боевых действий шли вереницы самолетов «противника» на всех высотах. В один из дней звено под командованием капитана Галагана задержалось на стоянке из-за невозвращения с маневров одного экипажа. Галаган упросил командира разрешить вылет в составе звена летчику Быковскому. Через несколько минут истребители, промчавшись по полосе, скрылись в перистых облаках.