Текст книги "Синий ветер"
Автор книги: Виктор Устьянцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
4
Начальник управления инженер-полковник Щедров, сухощавый человек с густыми, нависшими на глаза бровями, повертел в руках предписание и сказал:
– Поздновато вас прислали. Навигация уже закончилась.
– Это зависело не от меня, – сказал Олег.
– Да, конечно. Впрочем, дел вам тут и без этого пока хватит. В будущем году объем строительства значительно возрастает, будем принимать до семидесяти пароходов. А навигация все равно будет длиться не более месяца. У нас нет хороших причалов, нет кранов. Да и плавсредств маловато. Так что за зиму надо все привести в порядок, что нужно – починить, прошпаклевать, подкрасить. Перед последним пароходом был сильный шторм, кое-что побило, помяло, один плашкоут утонул, надо бы его поднять. Сумеете?
– Далеко от берега?
– Метров двести.
– А глубина?
– Метров десять.
– Для того чтобы его поднять, нужны водолазы, понтоны, специальное судно.
– Где все это взять? Заказать – дорого обойдется. Ладно, пусть лежит. А вообще подумайте, что нам делать с плавсредствами, может, что-то надо будет еще закупить. Подсчитайте с плановиками, во что это обойдется. Но широко не замахивайтесь – денег у нас мало. Если что нужно будет, заходите запросто. – Щедров встал, вышел из-за стола и протянул руку. – Давайте устраивайтесь и приступайте к делу немедленно.
Пока в строевой части Олегу оформляли документы, рабочий день кончился. Помощник дежурного, маленький чернявый солдатик, провожал Олега до квартиры. Было очень темно, тропинки не видно, и Олегу было непонятно, как солдат угадывает ее. Дул холодный сырой ветер. Вверху цепенели яркие иглистые звезды, справа и слева мерцали тусклые желтые огоньки домов. Придавленные темнотой дома были похожи на холмики могил. И фигурка солдата, неясная, размытая темнотой, похожа на привидение.
– Снег будет, – уверенно сказал солдат.
– А небо чистое.
– Это ненадолго. Звезды-то вон какие ершистые.
Квартира была маленькой, но отдельной. Значит, с жильем тут хорошо. Олегу не приходилось еще иметь не только отдельную квартиру, а даже комнату, и он радостно заметил:
– Смотрите, даже кухня есть!
– Теперь жениться надо, – серьезно посоветовал солдат.
Они вместе осмотрели квартиру. В углу уже стояла железная солдатская койка, покрытая серым байковым одеялом. В другом углу – тумбочка образца тысяча семьсот какого-то года. Полкухни занимала железная бочка, наполненная водой. Рядом на проволоке висел рукомойник, под ним – оцинкованное ведро.
– Канализации у нас нет, – сказал солдат. – Трудно ее тут делать – вечная мерзлота.
Пес уже облюбовал себе место в стенном шкафу в коридоре. Он удобно улегся там и заснул.
– Смотрите, уже обжил. Как его зовут? – спросил солдат.
– Не знаю.
– Назовите Марсом. Модное космическое имя. Марс, Марс! – позвал он пса.
Пес поднял голову, нехотя встал, потянулся и вылез из шкафа.
– Вот видите, откликается.
Едва солдат вышел, как в дверь постучали, пес залаял. На пороге возникла хрупкая фигура в темно-синем свитере, при огромной рыжей бороде и жиденьких ржавых усиках.
– Разрешите представиться: лейтенант Король, ваш сосед, который «неуч, сумасбродит, он фармазон, он пьет одно стаканом красное вино».
В одной руке у него был граненый стакан, в другой действительно бутылка красного вина с уже знакомой Олегу плодово-ягодной этикеткой.
– С новосельем вас, товарищ капитан. Или, простите, как там по-морскому?
– Капитан-лейтенант Борисов.
– Вот видите, и капитан и лейтенант сразу. Что же, это нас как-то роднит. Я ведь лейтенант, и притом седьмой год. Засиделся в лейтенантах, как некрасивая девка в невестах. Впрочем, все это мелочи. Давайте выпьем.
– С удовольствием, но в другой раз. Видите, я еще не устроился.
– Это мы сейчас устроим. – Король поставил бутылку и стакан на пол и положил поперек бочки чемодан. – Стол готов. Сидеть, к сожалению, не на чем, будем стоять оба. А ля фурше. А вообще-то вы устроились с блеском. Люкс! Отдельная квартира – и по соседству лейтенант Король. А фамилия вашего мичмана – Туз. Король и туз. Ирония судьбы. Как видите, моя карта бита, ваш помощник и то Туз. Так что тут целая колода наберется. Вот только дам не хватает. С дамами у нас тут ба-а-льшой дефицит. Вы женаты?
– Пока нет.
– Значит, бог миловал. А я вот сподобился. Правда, супружница моя удрала к родителям. А ведь я без нее сопьюсь.
– Может, вам и в самом деле хватит? – спросил Олег.
– Не-е… Долг гостеприимства обязывает. Только вот стакан один. Пейте первым. Вино так себе, но другого нет. Держите.
Вино и в самом деле было гадкое, но Олег выпил до дна, потому что Король ждал своей очереди, а стакан был только один. Свою долю лейтенант выпить не успел, его качнуло, чемодан сдвинулся и вместе с бутылкой рухнул в бочку. Олег достал его, встряхнул и поставил на пол. Из-под крышки вытекала вода, точь-в-точь как из-под легкого корпуса только что всплывшей подводной лодки.
Лейтенант с сожалением заглянул в бочку:
– Утонуло. А жаль, другой-то нет.
Потом долго смотрел на чемодан. Наконец робко произнес:
– Извините.
И тихо удалился.
Олег распаковал чемодан, развесил вещи сушиться и пошел умываться. Но тут в дверь опять постучали, залаял пес. Загнав пса в шкаф, Олег распахнул дверь. В нее вкатились два снежных кома. Тот, который побольше, начал вертеться, как шаровая молния. Из-под снега проклюнулась голова чернявого солдатика, помощника дежурного.
– С погодой вас, товарищ капитан!
Солдатик начал тормошить второй ком, бил им о стену, бросал на пол, снова поднимал и встряхивал.
– Что я вам говорил? Вот и пурга начинается. Но вы теперь не замерзнете.
Второй ком оказался шубой, в ней были завернуты сапоги, унты, ватные стеганые штаны, теплая куртка и даже рукавицы на собачьем меху.
– Я побегу, а то разгуляется, и дороги не найдешь.
Солдат ушел. Олег выглянул вслед ему за дверь, но не увидел ничего, кроме ворочавшейся снежной лавины, не услышал ничего, кроме истошного пронзительного воя.
5
На берегу были раскиданы бревна, доски, кирпич; в бухте, у кромки блестящего, как битое стекло, берегового припая, стояли катера, баржи, плашкоуты. Посередине всего этого возвышалась дощатая будка, возле нее за верстаком стоял парень в пыжиковой шапке и ругался:
– Ты для чего тут приспособлен? Руководить. А ты только руками водишь. Если не можешь, вали отседова.
Перед ним стоял мичман Туз и виновато хлопал глазами. Заметив Борисова, Туз сорвался с места и побежал навстречу.
– Товарищ капитан-лейтенант, личный состав плавсредств занимается по распорядку дня.
Поздоровавшись с мичманом, Олег кивнул в сторону парня в пыжике и спросил:
– Кто это?
– Козырев, бригадир плотников.
В ответ на приветствие Олега Козырев только приподнял взгляд и нахлобучил поглубже шапку – точь-в-точь как это делал его отец, диспетчер аэропорта.
– В чем дело? – спросил Олег.
– Какое уж там дело! – махнул рукой Козырев и ткнул рубанком в направлении Туза. – Поставили его начальником, а он…
Козырев сердито зашаркал рубанком. Желтая стружка падала на снег, как лапша.
– Ну, а все-таки?
– А чего он прыгает под носом, чисто воробей. А клюет по зернышку. А по зернышку много ли набежит? – И, отложив рубанок, назидательно произнес: – Не-е-ет, тут нужен человек погуще. Умом надо брать, а у нас больше глоткой живут. Орать-то все стали слишком горазды.
– Кажется, вам тоже трудно в этом отказать. А все-таки в чем дело?
Выяснилось, что мичман Туз приказал бригадиру работать строго по чертежу, Козырев этот чертеж повесил на гвоздик в типовой пристройке за будкой, а там кто-то им ненароком воспользовался. Мичман вспылил, накричал на бригадира, а тот, в свою очередь, на мичмана.
– По этой картинке выходило, что мы тут месяц колупаться будем, – объяснял Козырев. – А мне в этом никакого резону нет. Раньше проще было без этих художеств, а ничего – жили. Тоже мне, ученый гусь выискался!
– А ты не обзывайся! – вспылил Туз. – Лапоть неотесанный.
– Вот что, – сказал Борисов. – Советую вам обоим почитать повесть Гоголя о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Там тоже один назвал другого гусаком. Что из этого вышло, узнаете, когда прочитаете. А пока постарайтесь внятно, популярно, не перебивая друг друга объяснить, что вы тут делаете.
Мичман Туз коротко и четко, как и полагается военному человеку, доложил о своем проекте строительства эллинга для подъема судов на берег. При этом он высказал глубокое сожаление, что по вышеупомянутым причинам не может воспользоваться своим чертежом.
Козырев-младший говорил проще:
– Их способнее туда на катках выкатить. Я их на бревна посажу, зацеплю лебедкой от ДТ-54 – и баста! Нечего тут мудрить, спокон веков так таскали.
В общем-то, оба были правы. Сделав из их проектов гибрид, Олег приказал вытащить сначала легкий катер, на котором его доставили с аэродрома.
Подвели катки. Хомутинников завел за кнехт конец. Заработала лебедка, трос натянулся и потащил катер на катки. Но, как только форштевень уперся в первое бревно, трос заскользил по кнехту.
– Растяпа! – закричал на Хомутинникова мичман и бросился к катеру. Но катер был от берега метрах в четырех, и, чтобы забраться на него, мичману пришлось ухватиться за трос. Перебирая руками, он долез почти до самой палубы, когда с берега вдруг донесся женский крик:
– Товарищ Туз, что вы делаете?
То ли от неожиданности, то ли от напряжения кулаки мичмана разжались, и он плюхнулся в воду.
Позади Борисова стояла девушка в вязаной красной шапочке и черном полушубке. Подробнее Олег не успел ее рассмотреть – надо было вытаскивать мичмана.
Но тот вылез сам, отряхиваясь и беззвучно шевеля губами – то ли потерял голос, то ли стеснялся выразить вслух все, что ему хотелось. Он весь посинел, усы обвисли. Постукивая зубами, он слизывал с усов капли грязной воды и был удивительно похож на большого пса. Беззвучно пролаяв что-то в направлении красной шапочки, он устремился в будку.
– Все равно я вас оштрафую! – крикнула ему вслед девушка.
Олег повернулся к ней и представился:
– Капитан-лейтенант Борисов.
– Ага, так вы и есть новый начальник плавсредств? Силантьева, инженер по технике безопасности. – Она сняла перчатку и протянула Олегу руку. – Надеюсь, теперь-то здесь будет хотя бы элементарный порядок. Видели этот акробатический этюд? Почему вы это допустили? Учтите, я вас предупреждаю хотя и в первый, но в последний раз. Иначе буду штрафовать.
Она говорила строго, хмурила тонкие скобки бровей, но лицо ее оставалось веселым, даже ямочки на щеках не пропали, а темные глаза светились лукавым блеском. И непокорный локон, выбившийся из-под шапочки, довершал это общее впечатление о ней, как о добром и веселом человеке.
Хомутинников никак не мог справиться с тросом.
– Заматывайте «восьмеркой», внахлест! – крикнул ему Олег.
Наконец форштевень полез на каток, Козырев и трое солдат стали подводить кильблоки. Катер медленно поднимался из воды. Теперь всем руководил Козырев. Он весело покрикивал на солдат:
– А ну, служивые, пошевеливайся! Боровиков, куда башку суешь, отойди! Вира помалу!
Солдаты не успевали, Олег бросился помогать им. Веселый азарт работы вскоре так захватил его, что он забыл о Силантьевой. Потом он увидел ее из-под киля, с другого борта, она тоже помогала солдатам.
Когда катер прочно утвердился на кильблоках, Козырев скомандовал:
– Шабаш, ребята! Айда в балок.
Балком он называл ту самую будку, куда убежал Туз. Мичман, завернувшись в одеяло, сидел возле печки, сделанной из пустой бочки. На печке сушился его гардероб. Заметив, что в балок вместе с другими вошла и Силантьева, он сдернул с бочки кальсоны и сунул их под себя.
Все уселись на двух железных койках. Олег оказался рядом с Силантьевой. Она сняла шапочку, тряхнула головой, густые темные волосы ее рассыпались.
– Даже жарко стало, – сказала она.
– Хорошо поробили, – заметил Козырев и, обращаясь к мичману, добавил: – Вишь, по-моему-то как ловко вышло!
Туз потуже завернулся в одеяло и насмешливо произнес:
– Ты у нас профессор!
– Да уж поболе тебя в этих делах смыслю, хоть у тебя и зад в ракушках.
– Козырев! – строго одернула Силантьева.
– Ну извиняйте, совсем забыл про вас, вот и сорвалось. Ребята, гли-кось, начальство приехало.
К балку, и верно, подъехал газик, из него легко выпрыгнул Щедров. Когда он вошел, солдаты вскочили. Борисов тоже встал и хотел было доложить по всей форме, но Щедров спросил:
– Вера Ивановна, вы здесь? Вы собирались на Муськину гору, а я как раз еду туда. Если хотите, подвезу.
– Едемте. – Силантьева поднялась и стала пробираться к выходу.
– Я вижу, дела у вас идут, – сказал Щедров Олегу. – Вытаскивайте свой флот быстрее, а то обещают холода, залив вот-вот замерзнет.
– Дак ведь не нонче-завтра все вытянем, – вместо Борисова ответил Козырев.
Когда Щедров вслед за Силантьевой вышел из балка, Козырев заметил:
– Окрутила девка мужика-то. Куда она, там и его жди. Такая кого хошь окрутит.
– Может, и ты на нее заришься? – ехидно спросил Туз.
– А че? Был бы холостой, не промахнулся бы.
– Говорят, полковник из-за нее с женой развелся, – сказал один из солдат.
– Кончай перекур! – приказал Борисов.
Все встали. Козырев задержался на пороге и сказал тому солдату:
– А вы не брешите, коли не знаете. Зачем напраслину на людей возводить?
6
Молва и в самом деле опутала сплетнями Щедрова и Силантьеву. Щедров не бросал жену, она сама не захотела жить здесь, на Севере, и вскоре вышла замуж где-то на материке. Молва, вероятно, в силу своего женского происхождения, охотнее жалела в таких случаях жену, а не мужа. И хотя Силантьевы приехали сюда уже после развода Щедровых, та же молва упорно приписывала Вере роль коварной обольстительницы и злой разлучницы.
О том, что о нас говорят, мы сами узнаем в последнюю очередь. Вера узнала о гуляющих по поселку сплетнях только сегодня от своей матери, Клавдии Петровны. Утром, за чаем, Клавдия Петровна осторожно спросила:
– Верочка, ты в карьер вместе с Виктором Тимофеевичем ездила?
– Да. А что?
– Видишь ли… – Клавдия Петровна покосилась на мужа. – Разговоры идут по поселку.
– Какие разговоры?
– О вас с Виктором Тимофеевичем. Будто ты его отбила у жены и вообще…
– Глупости. Пусть говорят, мне все равно.
– Тебе-то, может быть, и все равно, а нам нет, – вмешался отец. – Я все-таки главный инженер, а Щедров начальник. И когда говорят о семейственности в руководстве стройкой, это уже выходит за рамки чисто личных отношений. Ты понимаешь?
– Нет.
– Очень жаль! – Отец встал из-за стола и вышел.
– Верочка, ты не права, – мягко сказала мать. – Я не знаю, что там у вас с Виктором Тимофеевичем, как видишь, старалась не вмешиваться, но эти разговоры… Они ведь и нас с отцом касаются, мы твои родители.
– И что из всего этого следует?
– А то, что тебе надо как-то осторожнее быть.
– Я не делаю ничего предосудительного.
– Видишь ли, люди все истолковывают по-своему. Да вот и я, мать, а тоже не знаю, как далеко зашли ваши отношения с Виктором Тимофеевичем.
– Он умный, интересный собеседник, мне с ним приятно разговаривать. Не больше. Что же, прикажете нам встречаться тайком?
– Нет, но не надо и слишком рекламировать вашу дружбу. Я тебя очень прошу.
– Хорошо, мама.
И вот сейчас, сидя в машине рядом с Щедровым, Вера думала о том, как бы поделикатнее сказать ему, чтобы он больше не заезжал за ней и вообще был поосмотрительнее. Вероятно, он тоже ничего не знает об этих слухах, наверное, ему тоже в общем-то безразлично, что там болтают в поселке, но предупредить его надо.
Когда они подъехали к казарме буровзрывников и вышли из машины, Вера сказала:
– Виктор Тимофеевич, вы меня не ждите, я здесь останусь дня на два-три.
– Не вижу для вас в этом необходимости.
– Но ведь я еще и секретарь комитета комсомола.
– Пожалуйста, оставайтесь, если считаете нужным.
Из казармы выбежал дежурный сержант, доложил Щедрову.
– А где лейтенант Король?
– Сегодня он еще не приходил, сказал, что задержится в управлении. – Сержант пожал плечами и отвел глаза в сторону. Вероятно, он знал, что Король опять запил и в управление не собирался.
– Так я пойду на участок, – сказала Вера.
– Хорошо, – согласился Щедров.
Он долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду.
«Что это с ней сегодня?» – думал Щедров. Его удивила и огорчила официальная сухость, которая проскальзывала сегодня в обращении Веры с ним. Их отношения с первого дня были дружескими. Щедрова привлекала в Вере доброта и ясность взглядов на жизнь, умение мыслить глубоко и оригинально. К тому же, как выяснилось теперь, он был далеко не равнодушен к ней как к женщине. Ее привлекательная внешность была отмечена им сразу, но тогда он отнесся к этому спокойно. Мало ли какие женщины ему нравились. Тяжело переживая уход жены, он не собирался заводить новый роман. Наоборот, в его отношении к женщинам появилась брезгливая недоверчивость, разочаровавшись в одной, он невольно переносил свое презрение и на других. И к Вере Силантьевой у него не сразу появилось доверие.
Служебные дела не так уж часто сталкивают начальника управления и инженера по технике безопасности, а когда сталкивают, начальнику чаще всего приходится признавать свою неправоту. За многие годы работы на стройках Щедров привык к тому, что нередко, вопреки безопасности, приходится идти на риск. И люди охотно, даже с каким-то азартом, рискуют не ради выполнения плана, а, скорее, ради проверки самих себя, испытания своей способности к риску. Вероятно, в каждом человеке живет потребность в острых переживаниях. Поэтому Щедров снисходительно прощал людям мелкие грешки в области техники безопасности. Однако новый инженер не спускал даже мелких нарушений и однажды прекратил работы на бетонном заводе. А бетон нужен был тогда до зарезу: срывался пуск важнейшего объекта. Вот тогда-то и пригласил он к себе Силантьеву, спросил ее:
– Почему вы остановили бетонный завод?
– Потому что нет респираторов. К тому же ветер, и цементная пыль так и лезет в легкие.
– Но нам срочно нужен бетон.
– Возможно. Однако я не могу разрешить работать без респираторов.
– Послушайте, товарищ Силантьева, мы работаем не под Москвой. Где я возьму сейчас эти проклятые респираторы? Это же Арк-ти-ка!
– Тем более.
– Что тем более?
– Тем более мы с вами должны беречь людей. Лю-дей.
– Но вы срываете план.
– План любой ценой?
– Иногда приходится с чем-то не считаться. Мы выполняем государственное задание, а вы по мелочам придираетесь.
– Здоровье людей – не мелочь. А если вы это считаете мелочью, я могу разрешить вам поработать там. Но только вам.
– Хорошо, я сам буду там работать.
Наверное, это было мальчишеством, но он и в самом деле поехал на завод, таскал там мешки с цементом, плевался пылью, куксился, но работал.
На другой день его по настоянию Силантьевой пригласили на заседание парткома. В тот вечер, после парткома, они впервые разговорились…
И вот теперь он неожиданно для себя обнаружил, что далеко не равнодушен к Вере. Он давно боялся этого, долго не хотел признаться в этом самому себе и только сейчас, когда заметил в ней непонятное отчуждение, оценил, как она ему дорога. «И что ей делать тут два дня? – думал он. – И вообще, что с ней сегодня?»
– Товарищ полковник, машину глушить? – спросил шофер.
– Глуши.
Порядок в казарме он нашел далеко не образцовым и сделал дежурному строгое внушение.
7
Олег спал так крепко, что даже не слышал настойчивых телефонных звонков. Он проснулся только тогда, когда Марс стащил с него одеяло и начал повизгивать под самым ухом. Теперь телефон звонил непрерывно. Олег вскочил и схватил трубку.
– Товарищ капитан-лейтенант, это дежурный по управлению. Пожарная тревога!
Что ему делать по пожарной тревоге, Олег еще не знал. Наверное, надо бежать в управление.
– Сейчас за вами заедет вездеход, будьте готовы.
– А что горит? – на всякий случай спросил Олег.
– Что-то там у вас, на плавсредствах. Сейчас оттуда позвонили.
«Вот еще не было печали!» – с досадой подумал Олег, торопливо одеваясь. Едва он успел натянуть унты, как подошел вездеход. В нем уже сидели главный инженер Силантьев, заместитель начальника управления по материально-техническому обеспечению Савкин, главный механик Остроушко и еще несколько офицеров. Они потеснились, Олег уселся на скамейку, и вездеход с места рванулся вперед. Он шел по бездорожью, напрямик к океану, сидящих в кузове бросало то вбок, то вверх, кто-то на кого-то падал, кому-то пустой канистрой ударило по ногам, но все молчали.
Через пятнадцать минут вездеход остановился у балка. Здесь уже стояли две пожарные машины и газик начальника управления. Никакого пожара не было. Щедров распекал мичмана Туза:
– За такие шутки под суд отдавать надо! А ну-ка постройте мне все ваше войско!
Мичман побежал в балок. Вскоре оттуда высыпали все девять работающих здесь солдат. Пока они строились, Щедров говорил Борисову:
– Вот полюбуйтесь на своих питомцев. И выясните, кто поднял тревогу.
– А в чем дело? – спросил Олег.
– Кто-то отсюда позвонил дежурному и сказал, что горят плавсредства. Как видите, ничего тут не горело и гореть не собирается.
Олег подошел к строю.
– Кто звонил?
Строй стоял неподвижно, солдаты старательно изучали звездное небо.
– Кто звонил? – повторил Олег.
Из строя шагнул рядовой Карпов.
– Я звонил, товарищ капитан.
– Зачем?
– Так ведь третий день воды нет. Мичману сколько говорили, вам докладывали, а проку нет. Ну, я и… Теперь вот привезли, – он кивнул в сторону пожарных машин.
Олегу, и верно, позавчера говорили, что в балок не возят воду. Он доложил об этом Савкину, тот сказал, что пошлет водовозку. Вчера Олег докладывал Силантьеву, но тот отшутился: «У вас целый океан рядом. Обращайтесь к Савкину». Савкин опять пообещал прислать водовозку, но так и не прислал.
– Вы понимаете, что такими вещами шутить нельзя? – спросил Щедров у Карпова. – А вдруг где-то на самом деле пожар?
– Понимаю, товарищ полковник.
– Так какого же черта вы?..
– Пить-то хочется, товарищ полковник.
– Я вот вас напою. Посажу на десять суток на гауптвахту, на хлеб и воду. Сам вас туда сейчас же и отвезу, садитесь в мою машину.
Карпов четко повернулся и пошел к машине.
– А вам, товарищ Борисов, объявляю выговор.
– Есть выговор!
– Все, поехали. – Щедров направился к газику, но мичман Туз остановил его:
– А как же с водой, товарищ полковник? Разрешите набрать из пожарных машин?
– Набирайте.
Солдаты сбегали в балок, принесли бачок, ведра. Они были довольны. Карпов стоял возле газика и ухмылялся. Судя по всему, он тоже был доволен: все-таки пострадал в интересах общества.
* * *
Мичман Туз горестно вздыхал:
– Нехорошо как вышло. Не успели вы оклематься на новом месте, а уже получили взыскание. Что же вы не сказали, что докладывали и Савкину и главному инженеру?
– Ну и что? Мало доложить, надо добиваться, – сказал Олег.
– У них добьешься. Я вон еще две кровати в балок просил, так и не дали.
– Завтра уже закончим, всего две баржи осталось поднять. С понедельника можете идти в отпуск. Куда поедете?
– На юг. Надо немного погреться, а то я вот уже восемь лет на Севере. На юге ни разу не был. Врачи говорят – надо.
– Что же не заменились через три года? Имеете право.
– Право-то имею, это верно.
– Значит, вам тут нравится?
– Нет.
– Что же тогда не уезжаете?
– Просят.
– Что просят?
– Остаться.
– Но вы могли не соглашаться?
– Мог.
– Почему же согласились, если вам тут не нравится?
– Кому-то надо и тут работать.
– Рупь тут подлиньше, – поддел Козырев.
– Ты-то уж помолчал бы! – презрительно заметил Туз.
– А ты мне рот не затыкай, я те не солдат и не твой подчиненный.
– Жаль. Попал бы ко мне в подчинение, я бы тебе показал, где раки зимуют.
– Дак ведь бодливой-то корове бог рог не дает.
Они долго еще обменивались колкостями. Потом Козырев стал собираться домой. Он аккуратно сложил в котомку отвес, рубанок, молоток.
– Охота тебе каждый день таскать это с собой? – спросил Туз. – Оставь тут, никто не возьмет.
– Подальше положишь, поближе возьмешь. Знаем мы вас. – Козырев встал, закинул котомку за плечо и вышел.
Однако вскоре вернулся и сказал:
– Ты вот что, Туз козырный, завтра вечер не занимай.
– А что?
– Дак ведь завтра зашабашим. Мать пельмени стряпать будет. Звала, стало быть.
– Ладно.
– И ты приходи, капитан, – сказал Козырев Олегу. – Родитель мой тобой интересовался, приглянулся ты ему.
– Спасибо, но завтра я еду на Муськину гору.
– Ну гляди. В другой раз когда забеги.
– Непременно.
