Текст книги "Слияние Граней"
Автор книги: Виктор Моключенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Не боитесь наплыва нелегальных мигрантов ваш идеалистический рай?
– Надеемся честность и моральный облик ваших представителей.
– Вести. Скажите, будет доступна ваша вероятность простому человеку или только чинам и уполномоченным специалистам? Если мы настолько синхронны, не живут ли там у вас наши «двойники»? Если да, что произойдет, когда они встретятся?
– Первые группы посещения будут формировать ваши правительства, будут ли построены Кольцевые Станции соединяющие транспортные системы, зависит от уровня сотрудничества. Касаемо двойников. Существует теория, что при такой встрече может произойти синхронизация личностей с передачей прожитого опыта. Потому, когда будете присылать шпионов, уж озаботьтесь бирочки на них наклеить, или метки там, чтобы потом не перепутать.
– И у меня есть двойник? – склонился к Вересу президент.
– Да, и вы исполнили свою решающую роль для страны. Но вы нужны тут, а он там. Каждый незаменим на своем месте.
– Коммерсант. Намерен ли СССР и ваша вероятность инвестировать средства в российскую и мировую экономику?
– Сложно ответить. У нас общая политическая и социальная система, единая платежная единица, советский рубль. Границы государств условны, исходя из географического положения. Если готовы впустить в свое пространство оставшуюся только в музеях и собраниях антикваров единицу, это станет возможным. Но мы нацелены не на меновую торговлю, импорт-экспорт, а на реализацию гуманитарных программ.
– Независимая газета. Не станет ли СССР рассматривать в отношении России, и нашего мира позицию старшего брата, указывающего, что и как делать?
– Политика старшего брата для нас позади, мы прошли уровень сделок и политических игр в борьбе за электорат, природные и иные ресурсы и не испытываем дефицит. При развитом звездном флоте проще завозить, скажем, газ из спутников Юпитера, нежели загрязнять свою эко сферу. Гравитационная энергия безопасна, чиста и неиссякаема, мы не зависим от энергоресурсов. Основную ценность для нас представляет человеческая личность, мы чтим и уважаем свободу каждого. Если сочтете что наше присутствие посягает на ваши права и свободы, мы свернем нашу миссию.
– Заберете ли вы в случае ухода подаренные технологии?
– Нет. Это дар вашему человечеству. Всем, а не отдельной стране или группе лиц. Мы предусмотрели многоуровневый контур гуманности, они не смогут быть применены для разрушения в принципе, скоро вы сможете в этом убедится.
– Российская газета. Господин Вересов, вы сказали о гуманности и безвредности ваших технологий. Как прокомментируете зафиксированное сейсмостанциями снижение активности земной коры? Не является ли это применением сейсмо оружия?
– Как нормализацию и стабилизацию опасных участков. Вот здесь – он указал на папку возле себя – анализ, отчет переданный правительствам после завершения проделанной работы. Мы провели не только стабилизацию сейсмозон, но ассенизацию зон ваших техногенных катастроф. Если считаете это актом нарушения вашей свободы, можем вернуть в исходное состояние.
Зал рассмеялся, президент кивнул журналистам.
– Не стоит искать в действиях наших гостей, наших братьев, подвоха. Мы получили этот отчет и проверили его достоверность. Действительно, состояние многих напряженных сейсмозон стабилизировались, были вычищены многие зоны экологических бедствий, для ликвидации которых у нас самих не хватало не только средств, но и должного уровня технологий.
– ВВС. С трудом верится в подобную гуманность, ведь в конечном итоге все упирается в экономику.
– Она во многом зависит от ресурсов, а мы в них не стеснены. При деятельной реализации принципов гуманности обязаны оказать помощь вашему человечеству. Не прося за это взамен. Может поделиться плодами искусства, которое подобно зеркалу отражает развитие социума. Мы более двадцати лет идем разными дорогами, нам интересны вехи вашего пути.
Присутствующие встали, зал разразился аплодисментами, пресс-конференция первого официального контакта завершилась.
– 03 -
Описанное ниже, попытка увидеть события такими, какими их запомнили люди: наиболее значительные, яркие, немного сумбурные, не имея строгой хронологии событий и упорядоченности. Это сделают после. Факты и события будут подшиты к папочкам, должным образом взвешены, оценены, запротоколированы и расписаны сухим языком научных диссертаций.
После пресс-конференции и трансляции визита жителей из прекрасного далека, мир разделился на два лагеря. Одни считали пришельцы пришли завоевать, рассказывая сказки для успокоения, усыпляя бдительность и доводы рассудка, другие считали, что они обязаны вернуть вклады канувшего в небытие советского союза. Если у них коммунизм, то за эти годы должны набежать весомые проценты. Все ждали чуда и халявы, сообразно принципам капиталистического общества. Прогрессоры, как тут же стали называть пришельцев, не заставили долго ждать. Сопровождаемые сотрудниками служб безопасности появись в больницах и клиниках «нерезиновой» уже на второй день, монтируя аппаратуру онко сканирования и экспресс синтеза. Народ пер толпой, вытягивая головы и пытаясь рассмотреть подтянутые фигуры в синих униках экспедиции. Кто-то божился, что их удалось даже потрогать, пальцы словно натыкались на воздух, но сами они были зримы и осязаемы. Улыбались только, как и положено прогрессорам. За день апробации «онкорега» было спасено более двух тысяч сидящих на морфии и обезболивающих больных. На второй день наблюдения добровольных подопытных, ведь хуже, чем есть уже будет, сборными консилиумами из прогрессоров и воспрянувших духом врачей, была зафиксирована стремительная регенерация как поврежденных тканей, так и организма в целом. Больные были готовы на них молиться, горячо демонстрируя приверженцам теории захвата карточки с диагнозами, и ныне себя живых. Апологеты захвата мрачно советовали повременить, вдруг это временный эффект, в результате многие испытали следствия праведного гнева, вплоть до обращений в полицию с побоями. Нужно быть человеком и не отбирать надежду. Полиция заявления принимала, соглашалась про себя с подобным подходом. Живые люди, хоть и в форме.
На седьмой день в НИИ был успешно синтезирован местный «онкорег», хотя ученые не могли внятно объяснить принцип его действия. На восьмой, запущена ранее заглушенная Обнинская АЭС, реконструированная в первую гравитонную за три ударно-коммунистических дня, за сутки «дав больше угля», чем за половину эксплуатационного срока в старом качестве. Выдирая от восторга остатки волос «курчатовцы» сели писать коллективную петицию в РАН, о незамедлительном выделении прогрессорам кафедры теоретической и прикладной гравитоники. Они не обижались, а шизели от простоты решения энергетического кризиса.
После обнародования результатов пуска Обнинской ГЭС прозвучал робкий голос Белоруссии, следом вспомнила былое равенство советских народов Украина, держа нос по ветру и убеждая Кремль и представителей прогрессорства в готовности к единственно-верной коммунистической интеграции, тут же повернувшись спиной к менее выгодной европейской. Рассмотрев приглашение, прогрессоры отослали на подписание гарантии социальной направленности намеченных преобразований. Киев начал соображать, стоит ли ему брать гарантии и как бы их обойти, но после того как в Минске приземлился линкор дипмиссии «Витязь», лихорадочно подписал все пункты. На следующий же день под Киевом сел линейный крейсер «Славутич».
Свободное и прогрессивное человечество возобновило антисоветскую пропаганду в лучших традициях холодной войны, но неожиданно попросило экстренной помощи. Гарлемы Нью-Йорка, Вашингтона и других мегаполисов восточного побережья охватила вызванная замалчиванием и наплевательством на растущие год от года санитарно-эпидемиологические проблемы пандемия. Вместе с безработицей и преступностью из отстойников и коллекторов на божий свет вылезли холера и разносимая крысами чума. Ослабленная урезанием бюджета эпидемиологическая служба и национальная гвардия выпустила ситуацию из-под контроля и не согласовав с Белым домом обратились к «красной армаде». Тяжелый крейсер «Миссури» прошел над побережьем, поливая пространство излучением непонятной природы, вызвав приступ дикой паники ПВО и ВВС и молчаливо переваривая выпускаемые ракеты. Через несколько минут уведомили президента, который потребовал наказать виновных и прекратить эскалацию конфликта. «Миссури» повернул назад, а через несколько часов пандемия пошла на спад. Заболевшие стали приходить в норму, повергая медиков в шок и заставив паникеров явится с повинной, которая была донесена президенту. Он обратился к обезумевшей, лезущей в свинцовые бомбоубежища нации, потребовав призвать «Леднев» к ответу. Совещание проводилось в закрытом ключе, он вышел из защищенного бункера серым от страха, получив данные о дальнейших прогнозах пандемии. На следующий день гигантский «Миссури» завис над капитолийским холмом, а правительство со смешанным двойственным чувством ждало появления красных прогрессоров. Сверкнули знакомые потоки голубоватого луча, и перед встречающими появились прогрессоры в синих комбинезонах с эмблемой американского флага, вместо ожидаемо красного. Замешательство длилось несколько мгновений, пока скуластый руководитель экспедиции не назвал имя. Таким образом командор Мак-Грегор стал героем обеих Америк. Сперва получая то разборки и застенки, то загодя нейтрализованные ракеты, а только потом очередную коллекцию пурпурных сердец. Увидев своих, народ перешел от паники к ликованию и, опасаясь чтобы оно не переросло в уличные погромы, президент пообещал подумать над некоторыми пунктами договоренностей. Как бы то ни было, лед непримиримой вражды был сломан, хотя республиканцы пытались поднять хай, что это устроили сами пришельцы, но получили сокрушительный скандал от обозленных урезанием бюджета медиков и эпидемиологов, которые подавали доклады о критической ситуации, но были отфутболены к демократам. Скандал вышел шикарнейший, заставив померкнуть даже инцидент со Сноуденом. Не желая терять баллы и без того рухнувшего рейтинга и быть утопленными в разведенных клоаках, республиканцы пытались торговаться скалясь кривыми улыбками. На что получили резкий отказ Мак-Грегора и заявление о приоритетной поддержке заявленных демократами программ здравоохранения и безработицы. Президент расцвел как роза, даже сделал несколько реверансов в сторону СССР, заявив, что нынешнее имеет в себе больше от демократии, нежели от раздуваемой республиканцами пресловутой «красной чумы». Которые, завалив проекты демократов, чуть не схлопотали настоящую, опозорившись на весь мир.
Вместо ожидаемых гравитонных энергоносителей были переданы технологии абиотика, разом решающего кучу проблем. Столь важная технология не могла быть производимой в странах третьего мира и едва вздохнувшего от экологического удушья Китая, пришлось создавать рабочие места. Для внедрения технологий требовался высококвалифицированный персонал, и, исходя из вопроса национальной безопасности, военным пришлось открывать курсы волновой механики в куче с обязательной социальной космологией, после которой отношение к миру и ценностям в корне менялось. Они и сами заметно менялись, утратив чувство слепого повиновения и научившись думать своей головой. После открытия представительств в крупных городах, среди молодежи, увидевшей явление «звездного пути» воочию, а не на экране, грянул бум коммунистических идей, и президент морщась, попросил Мак-Грегора подать их в правильном демократическом ключе, в чем сразу получил поддержку. Теряющие миллиардные прибыли от устаревших антибиотиков и недееспособных лекарств от СПИДа и рака, фармацевтические корпорации объединили усилия с учуявшими жаренное нефтяными монстрами и желая вытеснить с рынка новые технологии пошли «свиньей», расшатывая настроение общества. Но вместо ожидаемой войны получили от прогрессоров миллиардные заказы на освоение космоса и бурение ледников Ганимеда, для терраформирования которого требовались компоненты, которые они могли производить. Чуя возможность отхватить львиную долю космоса, нефтяники приняли предложение вместе с переходящим в их собственность транспортным кораблем «Галилей», забросив скважины и перебросив усилия на освоение перспективного фронта. Нужны были кадры, и поскольку НАСА не располагала нужным их количеством, пришлось вкладывать средства в реформируемую систему образования, но чтобы вернутся к основательным профильным знаниям, пришлось спешно выбрасывать шелуху нацеленной на прибыль идеологии. Даже по самым скромным меркам прибыль от этих инвестиций превосходила все вместе взятые конечные месторождения. Ибо космос бесконечен, а перспективы громадные.
Человеческую природу не изменишь, жажда больше урвать не проходят вдруг и сразу, были очень неприятные эксцессы, из которых пришлось делать выводы. Чиновник одного из предприятий синтеза пытался продать часть препаратов на сторону за несколько тон «красных рублей», которые усилиями Минфина ходили в обороте вместе с традиционными «деревянными», и был задержан в момент передачи появившимися, словно из воздуха, сотрудниками безопасности. Откуда же ему было знать, что при создании вакцина маркируется особыми метками, которые заносятся в реестр и отлично отслеживаются с орбиты и наземных средств мониторинга как часть упомянутого контура гуманности? Потому было известно, где находится вакцина и была ли она сделана соответствующему человеку, после попадания в тело которого, срабатывала как часть сложной структуры и исчезала. И это была только одна из разглашенных ступеней защиты.
Упомянутому чиновнику удалось бежать из-под ареста благодаря энной сумме и уйти за рубеж, и тут же быть объявленным к задержанию за нарушение конвенции «применения технологий». Вследствие страна прилета отказалась его принимать, и через две недели жизни в воздухе он сдался, рухнув с повинной в ноги таможенникам в месте вылета. Решающую роль сыграло то, что средства, объявленных в розыск по конвенции «применения» подлежали аресту в странах, где внедрялись. Ни одна не хотела терять лицензию из-за покрывательства подобных индивидов. Этот инцидент получил широкую огласку и получил юридический термин «отворот», который шутя обронили прогрессоры на заседании ООН. К ним уже не было той предвзятости в отношении как ранее и опасении как к чужакам, они делились опытом своей вероятности, а люди сами решали, что брать, а что нет. Например, были категорически против внедрения советского рубля, разумеется, образца 2010 года, но Минфин России решил внести прозрачность взаиморасчетов и пустил в оборот как равные по юридической силе, но не по стоимости. В итоге этой, не очень понятной логически реформы, «красные» начали теснить «деревянные» на внутреннем, и тем более внешнем рынке. Прогрессорам пришлось взяться за несвойственную работу и переиндексировав сгоревшие сбережения здешнего СССР выплатить вкладчикам, постепенно вливая в экономику громаднейшие средства, завоевав поддержку даже апологетов вторжения. После этого зареклись влиять на финансовые потоки, сосредоточившись на системе образования, вместо истории победивших режимов подавая бесстрастную версию событий не очерняя прошлое, и не плюя на след. Практику забивания голов совместными усилиями «ретроспектировали» к ранее проверенной на США модели, которая из общества потребителей постепенно воспитывала мыслителей и деятелей. Сказка, но факт.
– 04 -
Мела поземка, Стас не спеша прогуливался, любуясь декабрем, подставляя ветру пылающие румянцем щеки. Вслед ему оборачивались, но уже не тыкали пальцами как раньше, смотря на прогрессора как на невидаль, а приветственно махали руками или улыбались. Девушки строили глазки, стараясь понравится и разумеется выйдя замуж получить гражданство двух миров. Ему ли не знать? Ляпнул на Совбезе СБУ идею двойного гражданства, вот и… Сообразно первой директиве о контактах и украинскому происхождению работал в дипмиссии «Славутича» и курировал Украину. Будто века прошли, не годы, но не зря. По насыщенности день как неделя, морально этическими принципами еще не пахло, но ранее угнетаемая жаждой выживания совесть кое-где уже проглядывала. Особенно в отношениях бывших республик, которые спустя четверть века получили идеологию развития и надежду на совместное будущее. Старое коррупционно-клановое правительство понимая неотвратимость скорого ухода спешило легализировать «красные рубли» на собственных счетах, угодливо делая шаги в сторону ретроспекции СССР, на основе курируемой Вересом России. Он готовил торжественное открытие первой Кольцевой Станции к столетию октября. Москва-Ленинград, чтобы не путать людей, из какой Москвы в какой Ленинград.
Ему тоже есть чем гордиться. Чернобыль, как и прочие АЭС, вычищен и модернизирован в гравитонную станцию. В Дарнице запущен «онкорег» и «онко-ноль» не хуже, чем в их мире. Программа восстановления угробленной промышленности и сельского хозяйства съела уйму времени и нервов, брошенные под сукно после развала страны перспективные проекты запущенны вновь и успешно выведены на обще советский и пока зарубежный рынки. Украинские «Нивы» на гравитяге пахали на берегах оазисов Сахары у новообразованного североафриканского моря. Экспортные зерно и мясо житницы шло туда же, африканским странам. Синтезаторы синтезаторами, но им есть предел. Вот сказал бы кто ранее, что в доведенной до ручки Украине хлеборобство почти исчезнет, не поверил бы. Но теперь он верил, теперь он куда умнее, а самое главное, мудрее. В голове средоточены знания и умения всех отраслей, иначе не потянуть. Но нервы у синхров, как и совесть, восстанавливаются. Иных на кураторство Верес не ставил. Но это только одна страна, его страна, то самое место, где он начал неожиданный путь в лестнице восхождения, а сколько их, вариантов, когда за всеми успеть? Но он успеет, и люди успеют, потому что перестали бояться завтра и собственной непредсказуемости.
На этот раз он уступил машине дорогу, уже не боясь налетающего со стороны набережной ветра, и не удивился, когда к нему подошла высокая фигура Сильфа, одетая в тот же белоснежный плащ и молча прислонилась к перилам.
– Ты заматерел, возмужал.
– Как иначе? Приходится. Знаешь, сколько на мне? Только не призрачного как раньше, а настоящего. А где Равен?
– Растаял. Он ведь иллюзия. После вашего прихода люди стали верить в себя, в вас. В нас никто не верит. Мне повезло.
– Если хочешь, приходи. Мне всегда нужен совет и светлая голова. Вас ведь тоже обманули.
– Как только соберусь и прощу себя. Благодаря твоему неугомонности в поиске ответов лучистые вернулись к ретроспекции. Нас приняли обратно, никто даже слова не сказал, а теперь стыдно смотреть людям в глаза.
Рядом со Стасом проступило темное облачко, как всегда слева прислонился Равен.
– Спасибо что помнишь. Но стоит ли? Я лишь кем-то придуманная иллюзия.
– Стоит. Я так хочу и имею на это право. Ты готов?
– Спрашиваешь? Еще бы… знаешь, что творилось на небесах после того как вернулись величайшие архангелы? Вторая война. Война за право быть человеком, за право существовать. Это ведь последний мир, Стасик. Последний мир, где мы еще есть.
– Как последний? – пыхнул, раскуривая «путние» Стас и протягивая сигарету отныне ставшим реальным Равену.
– Вот так. Или ты думаешь, люди появились от плесени, а в Истоке спят и бездействуют как Система Иерархи? Только вы подошли к Земле, миры стали сливаться с ретроспективным в геометрической прогрессии. Люди не стали сразу синхрами, это делается осознанно и не вдруг. Просыпаются утром с тяжелой головой и рассказывают на кухне за чашкой чая, будто видели страшные сны о мирах СНГ или умирающих от радиации, но стоило взглянуть за окно на летящий глайдер и понять, просто сон.
– И что дальше – впервые в жизни попросил у него совета бывший лучистый, а ныне просто человек по имени Сильф.
– Жить и радоваться жизни. И не удивляться, если вдруг в обществе всколыхнется идея о равенстве для всех, о космическом коммунизме. Это не ностальгия или брюзжание стариков, это идем мы, люди. Сквозь время, пространство и невозможно.
– Потому что не верил чужим словам о невозможности. Такое свойственно только людям. Самым обычным земным людям. Способным переступая смерть низвергать с небес даже богов.
Равен собрался было щелчком отправить окурок вниз, но вдруг засмущавшись принялся искать глазами урну.
– Чего смотрите? За наплевательское отношение к окружающей среде теперь могут впаять штраф. Вон идут, оккупанты.
С противоположной стороны моста, по тротуару шел молодежный патруль в вошедших в моду униках. Ранее при виде такой толпы хотелось скрыться во избежание труса или гоп стопа, сейчас же вопросами морали и нравов наконец-то озаботились всерьез. Создав и внедрив программы общественной реализации, где брошенная молодежь была занята нужным делом.
– Вам помочь, гражданин? – спросил один из юношей, посмотрев на бледное лицо бывшего совратителя, а ныне волею судеб человека по имени Равен – Вы плохо выглядите, может неотложку вызвать?
– Нет-нет, спасибо ребята. Все хорошо, все замечательно. Просто я давно не видел солнца.
– Смотрите – с сомнением протянула смуглявая девушка в унике с снова ставшим почетным символом красного флага – если нужна помощь, обращайтесь к ближайшему патрулю. Хорошего дня.
– Хорошего дня, ребята.
– Хорошего дня, товарищ Ильин – зазвучал удаляющийся голос дружины. Стаса узнали, но обращаться напрямую робели.
– Не поверишь – обратился к Сильфу Равен – мне впервые в жизни стыдно. За недостаточно развращенные души. Ранее они попробовали бы стрельнуть сигаретку, или на мелочь потрясти. А сейчас вон какие серьезные, ответственные.
– Не думай, что это случилось так и вдруг. Ничего не приходит без усилий. Взгляни на Стаса, в волосах уже ранняя седина.
– Врешь ты все – аккуратно выкинув бычок в урну резюмировал Равен – что бы у синхра да седина. Ему не положено.
– Много ты понимаешь, Ворон. И вообще, завязывай брюзжать, а то сдам ближайшему патрулю, пусть зовут неотложку.
– Это гордость – скупо ухмыльнулся Ворон – за человека и человечество, каким он был и каким стал…
Стас не стал вмешиваться, понимая, как соскучились друг за другом непримиримые друзья. По земле мела поземка, совсем как тогда, очень давно, когда мир был другим, удушливым, серым и неприветливым. Сегодня брезжила надежда. Солнце еще не достигло зенита, но уже взошло устремляясь ввысь, разогнав кошмарные тени былых страхов.
– Станислав Андреевич, заставляете волноваться – выбралась из припаркованной у моста машины практикант – холодно же.
– Да что мне будет, Ники? Не каждый день получается пройтись и собраться с мыслями. Просил же, не звать Станиславом Андреевичем, я ненамного старше тебя.
– Положено – насупилась Строева – это ты дома Стасик, а тут Станислав Андреевич, ибо статус.
– Статус, статус… – словно вспоминая пробормотал он – кстати, знакомься, мои друзья. Сильф и Равен. Фамилий не знаю, да и не признавала их Система, оставляя вместо личности оперативный псевдоним.
– Не стойте на морозе, садитесь в машину. Начало декабря, а как метет. Вас в посольство?
– Пожалуй – согласился Стас – пора им обретать фамилии, снова становиться людьми. Для людей всегда найдется работа.
– Я все хотел спросить: когда вы откроете правду о выворотниках, вышних и вообще, о богах?
– Когда-нибудь. Как только повзрослеют и поймут, что чудеса творятся человеческими руками, а не немыми безучастными богами. До этого пусть верят, пусть. Ведь там нет никого, кто бы ответил.
Евникия подняла глайдер, первый здешней сборки «Сварог», и он скрылся из виду, сливаясь со снежной каруселью. Первый, но далеко не последний. Для того что бы сделать первый шаг нужно поверить, а потом отбросив сомнения шагнуть.
Декабрь припорошил промерзшую землю пушистым снежком, с высоты птичьего полета казалось, внизу раскинули белое полотнище, сквозь которые проглядывали удивленные шпили высоток и укутанные неожиданным подарком нагие деревья. Хоть до нового года и рождества было около двух недель, сколько точно Стас не знал, иногда он просто терял счет дням, народ высыпал на улицы гурьбой, радуясь снегу, с удивлением поглядывая вверх, что это там пронеслось? Строева получила депешу из консульства и гнала не разбирая неба, хорошо выше тридцатого этажа город не вырос. Небо было белым бело от налетающего хоровода снежинок и спустя десять минут гонитвы «Сварог» описал лихую петлю и урча как огромный кот опустился на мягкие лапы возле стреловидной иглы с юсовским флагом на хвосте.
Увидал такое лихачество, местная охрана открыла рот, прогрессоры реагировали сдержаннее, с интересом рассматривая незнакомую модель. Стасту взяли под козырек, хотя он много раз просил не выделять его из толпы. Но синхра нельзя не заметить: у них другие глаза, темно-серые, со сталистым отливом, отражающим внутреннюю их суть. Какая-то странная необъяснимая особенность, им самим не хватало времени разбираться еще с этим, и так забот полон рот. Глаза как глаза, ну сталистые, ну и что с того, что взглядом можно ввести в ступор? Бывало и хуже. Холл встретил теплом и уютом, сегодня народу было немного, обычно пруд пруди, разогнать невозможно. Некоторых время от времени, действительно, приходилось выставлять силой, разумных слов они не понимали, вот хотелось им в прекрасное далеко хоть тресни. Ну, будь ты ученый или человек искусства, ну политик на худой конец слетать по работе и посмотреть, как люди живут, перенять опыт. Так нет, пенсионеры повадились. Думаете лечиться? Ничего подобного, за продуктами. Ага, прошвырнутся по советским магазинам и поностальгировать надписям. Будто у самих прилавки от продуктов не ломятся и цены не в рублях. На нынешние пенсии можно вообще в турне отправиться, после повсеместного перехода на гравитонку транспорт диво как подешевел.
– Станислав Андреевич, к вам гость – высунула голову из шара «объема» референт – уже в кабинете.
– Опять из правительства, опять на реформы клянчить? Перетопчутся. У меня «химпроект» в разработке, и всем средств.
– Нет, это консул Мак-Грегор, и еще один, раздолбаистого типа, но наш. Вроде путник. Я не рассмотрела толком.
– Ты, Ниночка, почаще вытягивай голову из «объема». На улице снегу навалило, иди по Крещатику погуляй. До закрытия всего пять минут, Строева от бабулек сама отобьется. Да?
Ники кинула многообещающий взгляд и вздохнув пошла к бабулькам, убеждать что лифт в будущее сегодня не приедет.
– Так, други, быстро и рысью. Бабульки страсть как любят клянчить, проскользнем, пока их отвлекают на себя.
Троица быстренько вспорхнула по ступенькам вверх, с площадки слышался раскатистый гогот, который мог издавать только один означенный раздолбай. Знать бы чего ему на Альфе не сидится. Опытные Сильф и Равен поняли с первого звука – что-то зреет. Не известно, хорошее или плохое. Брама мог обозначать и то и иное. Там, где он появлялся, события мировой истории начинали сходить с ума, он умел наломать дров во благо как никто другой.
С хозяйским видом восседая в кресле Стаса он невозмутимо сдерживал натиск нависшего над ним сухопарого консула.
– Нет, и не проси. Работа не по профилю, я по другим делам специалист. Поломать чего, или влезть не туда. Не умею я нежно.
– Ну, я тебя очень прошу. У меня дел по горло, Минобразования представляет программу для средних классов. Ты не хуже меня знаешь – если ум не вбить правильно в отрочестве, позже вылезет из другого места. Я своих земляков едва раскачал из умственной спячки, и вменяемое подрастающее поклонение нам очень нужно, а?
– Мак, ты чего расходился? – нарочно громко хлопнул дверью Стас, подслушивать у собственного кабинета было неудобно.
– О, Стасик, друг сердечный, ты то мне и нужен. Веришь, послал ко всем чертям совещание по разоружению и к тебе.
Мак рухнул в жалобно скрипнувший стул, налил стакан воды и залпом выпил, не заметив вошедших следом.
– Джизис. В кои то веки вояки дали слабину, мне бы колоть их по горячему, а тут эти полоумные.
Стас пожал руку Брамы, а тот вдруг вскочил с кресла и подлетел к Равену.
– Так вот же оно, решение! Говорил же, Стасик находит умные решения на ходу. Нате-здрасьте, господин совратитель!
– Я тоже тебя рад видеть – ухмыльнулся, не понимая его Равен – только к чему этот концерт? Я только-только с того свету.
– О май френд! – закатив глаза воскликнул консул – Где ты их нашел, коллега? Это же парочка ангелов, то что нужно!
– Погодите-погодите – присаживаясь на подоконник и подбирая полы плаща резюмировал светлый – давайте по существу, как говаривал дедушка Ленин. Мне моя телесность, знаете ли, дорога и зарастать как на собаке, пардон, уже не будет.
– Точно – присаживаясь за стол для посетителей подтвердил Ворон – чувствую характерным местом, не при барышнях будь сказано каким, подписываете нас на темное, темному ли не знать?
– Стасик, можно я твоего референта одолжу? – взмолился Мак – В магазин послать сбегать. Вижу всухую гости ни-ни.
– К сожалению, отпустил. Ниночка сама носа не кажет на улицу, едва выгнал воздухом подышать. Давай я схожу.
– Щаз – оскалился Брама – тут тебя бабульки в магазине и обступят с жалобами. Вот же напасть, собрались синхры сталеглазые, и ни одного нормального человека на всю контору. Нет, с этим надо что-то решать.
Тут не ко времени скрипнула дверь, на повышенные тона вошла Ники, стряхивая снег с волос. Ростом была выше среднего, стройная, подтянутая, под гривой каштановых волос пылали задором синие озера глаз, а вздернутый нос придавал этакое милое очарование. Так могло казаться тому, кто ее не знал. Она только-только закрыла за бабульками пудовую калитку и услышав светопреставление белкой взлетела по ступенькам.
– О, Никушка, сколько лет, сколько зим – полез радостно обниматься Брама – есть дело на сто миллионов рублей.
– Стоп-стоп – выскальзывая из зоны заграбастания возразила она – когда ты просишь с таким видом, жди сюрпризов.
– Точно! Вот же глаз, с ходу сечет. Ники, будь прогрессором, мотнись в магазин, ага? Наша столовка того, а тут эти только в тело воплотились, не евши не пивши, а нам совещание на пол ночи. Я за это колье из ирийской радуги подарю. Не подумай, привез его за так, с самыми чистыми намерениями, но отдам только за услугу, ну?
– Ладно. Скидывайтесь – сдалась на милость разгневанная, в наглую подкупаемая практикантка – но бегаю один раз.
Присутствующие, кроме парочки бывших ангелов, тряхнули мошной, хлопнув дверью Ники застучала каблуками по лестнице.
