Текст книги "Слияние Граней"
Автор книги: Виктор Моключенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Виктор Моключенко
Слияние граней
Распространение, полное или частичное копирование без письменного разрешения автора запрещено. О вопросах приобретения прав на использование книги обращаться к автору по e-mail: [email protected]
художник: Артем Юров
Часть первая
Боги и люди
– Пролог -
– Времени больше нет. Надеяться на ваше благоразумие, обманываться и тешить себя иллюзиями, что может быть вы когда-то возрастете до должного уровня сознания уже невозможно.
Скажи шеф что-либо другое, я бы понял или попытался понять, но такого не ожидал никто. Равен потерял смуглость, ставши блед аки конь бел, Сильф же, наблюдая за метаниями шефа сидел словно сраженный молнией.
– Верховным подписано? – указал пальцем наверх Гавриил – Намечалось же вроде по-другому.
– Открой глаза, Гарик. У них сейчас двадцать первый век, религиозная форма спасения устарела лет на тысячу или больше.
Тот побарабанил по столу пальцами, а потом потирая в задумчивости подбородок принялся отрешенно созерцать бездну пространств. То, куда мне, рядовому оперативнику сил отдела баланса, смотреть не хотелось.
– Значит резервный план – резюмировал он – а надеялись обойтись малой кровью.
В кабинете архистратига небесных сил повисло безмолвие, в котором я ничего не понимал, но которое давило на нервы.
– Чего не хочется, Гавриил?
– Слияния граней – мученически вздохнул архангел благовествования – очень не хочется, но видимо придется.
– 01-
– И как все это понимать, господа гранды? – отрываясь от рифленой пенной кружки икнул Ильин.
– А так и понимать – выколупывая из пакета фисташки, хмыкнул Равен – у руководства семь пятниц на неделе и каждая, пятница тринадцатого. Хочется, как лучше, а получается, как всегда. Прямо как у вас.
– Это как же? – критически оценивая вид затрапезной пивной полюбопытствовал собеседник.
– Прошло двадцать лет, мы молча сдали свои позиции, оставив право выбирать как строить общество и что?
– Что? – щелкнув зажигалкой раскуривая «Божью росу» Ильин.
– Пиво кислое, столики обшарпанные. Запустение одним словом, а как могло быть… эх, профукали вы свое будущее.
– К чему это?
– Не включай дурочку, без того на душе противно – бросая скачущим воробьям фисташки процедил Равен.
– Не вы ли ратовали за правящий миром капитал – поднял хмельные глаза Сильф – чего же теперь открещиваться?
– От того и противно. Выводить на бумаге в виде идей одно, а жить в этом, другое. Не жмись светлый, наливай.
Сильф достал из-под стола несколько бутылок темного пива и открыв зажигалкой водворил на стол, стараясь не смотреть по сторонам. Изнеженная чувством божественного начала в человеке нездешняя совесть не хотела мириться с реальностью мира и поражением в идеологической войне за людские умы и души. Как ни странно, но и Равену, вчерашнему ангелу-совратителю, такое положение было явно не по душе. Он хмуро осматривался по сторонам, кривясь от потёкшей размытой дождями рекламы придорожных бигбордов, стараясь не замечать тоскливое запустение провинциальной закусочной, и угнувшихся к пластиковым тарелкам засаленных водил-дальнобойщиков. Стас какое-то время цедил пиво, а потом не выдержал.
– Не пойму по какому поводу траур, что такого произошло? Где оптимизм о спасении судеб заблудшего человечества?
– А надо ли его спасать? – не поворачиваясь бросил Равен – спасаем, спасаем, а толку никакого.
– Я правильно расслышал? – поперхнувшись пивом отставил бутылку в сторону Стас.
– Яснее некуда – собравшись с силами будто перед прыжком в воду выдохнул Сильф – ты все правильно понял. Многие в иерархии начали задавать неудобные вопросы. В особенности о вас. Спасаем и никак не спасем. Видно что-то делаем не так.
– Или не делаем – припечатал Равен – но сверху виднее. Там один миг тысяча лет и все гладко, без сучка задоринки. За исключением того, что люди продолжают гибнуть и умирать. С одной стороны, подумаешь: туда миллион, сюда миллион, мировые войны забрали не одну сотню миллионов.
– Так мы сами их ведем. Естественно, нижние подначивают греховные страсти, но сами ничего не делают.
– Мы тоже ничего не делаем – выдавил Сильф – знаешь каких сил стоит смотреть с небес на человеческую копошню, умилятся и радеть о духовном развитии ничего не делая и не вмешиваясь?
– Какая муха вас укусила?
– Горечь. Правду всегда горько признавать. Но надо, переступая, и смотря фактам в лицо.
– Какую правду?
– Очевидную. И нижние, и мы, вышние, не особо стараемся вас развивать. Если вы разовьетесь, кому мы будем нужны?
Стас остолбенел, пытаясь осознать сказанную фразу. Которая широким росчерком перечеркивала всю идеологию Системы Светлых Творческих Иерархий о спасении и развитии человечества.
– Читать морали о духовности и заповеди о любви куда легче, чем спасать деятельно, напрямую воплощаясь в вашу тварную человеческую шкуру, на себе терпя все невзгоды.
– Почему мы не можем? Посмотри, что творится вокруг: они делают что хотят, как ни крути, но сами, человеческими силами справиться с ними не можем. Почему же бездействуем, смотрим, как гибнул миллионы жизней, которые могли бы развиваться на земле? Ведь там, после смерти, в ином состоянии, это куда тяжелее, почти невозможно. Каждый умерший остается на том уровне развития, в котором перешел грань. Навсегда оставаясь выкидышем вселенной, отбракованной заготовкой.
– Почему-почему, по-кочану! Не я устанавливаю правила, не я их придумываю. Иерархия незыблема и нерушима эоны! Думаешь, ради одной однешенькой захолустной планеты она станет менять устоявшиеся, устраивающие всех правила?
– Тогда зачем все это? Весь этот фарс о спасении души и утирании слез с очес каждого?
– Сложившееся равновесие двух сторон можно нарушить только в одном случае – если появляется третья.
– Какая еще третья сила? – открыл рот Ильин – Есть Система Иерархии и нижние миры, так было от сотворения мира.
– Ключевое слово «было» – щелкнул зажигалкой Равен и наплевавши на конспирацию на глазах изумленных посетителей вытянул из воздуха бутыль пива – все настолько привыкли, что вечность по определению незыблемость и неизменяемость, что принимают как аксиому. Нижние плохие, вышние хорошие, план спасения праведников утвержден – всех устраивает. Но тут, как снег на голову, появляется третья, никому не известная сила, которая ни к вышним, ни к нижним не имеет никакого отношения.
– А как же божье всеведение, ведь сказано, ни один волос не упадет без Его воли?
– Ты сам-то его давно видел, Стасик? Я вот ни разу, но все знают, что Он где-то есть. Про всеведение знаю не больше твоего. И будь оно, то вероятники не прохлопали бы появление третьих. А ведь те пришли не из дальних космических глубин, а проявились на Земле. Сразу. Рывком отхватив уйму планетарных реальностей, в которые нижним ходу нет.
– Это забота нижних – фыркнул Ильин – радоваться надо, что им, наконец, дали по носу.
– В том то и дело, что не только им. Нам тоже нет ходу – выдувши пиво из полоторашки задумчиво протянул Равен.
– Как? – отвисла челюсть у Ильина, он поймал себя на мысли, что снова вернулся к забытой роли почемучки.
– А вот так. Было и стало. Словно кто-то взял и переписал вселенские законы, в которых нам нет места.
– 02 -
Задавая вопрос о смысле жизни, человек определяет цели существования. Не возросши в процессе эволюции до понимания множественности, многогранности миров, времен и вариантов, перекладывает ношу выбора на высшие или низшие силы, разграничив в самом себе три воли: божественную, бесовскую, и, собственно, человеческую. Оставив последней самую малость, забивши ее в самый дальний угол души лишился возможности развиваться. Если отдашь право решать другим, не жди, что его вернут обратно. Человек будет исполнять чужую волю до тех пор, пока не осознает, что обладает собственной.
Именно это многообразие смешавшихся в человеке воль порождало клубок вариантов, которые переливались перед взором невесомым, полупрозрачными лепестками возможностей. Одни были чуть темнее, другие светлее, под стать развитию истории и цивилизации. Будучи вероятником все время задаешь себе один и тот же вопрос: зачем плодить такое множество вариантов, отражая одну и ту же личность, и ее выбор? Неважно настолько он велик – судьба цивилизации или мимолетное дуновение мысли. Даже зеленый стажер знает – множество вариантов, проявление многогранной божественности человека. Число граней, классификация и масштаб не поддаются исчислению. Но представшая картина не была похожа, ни на что виденное: блистающая стена от края до края. Прощупать, прикоснутся мысленно или явно, не представлялось возможным. Она разделяла спираль миров, разрубая их витки надвое словно огненный меч. Вблизи словно трепещущая натянутая до предела струна, шагнув за которую вернутся обратно невозможно. Всемогущим вероятникам пришлось вспомнить значение этого пугающего слова – НЕВОЗМОЖНО. Стена налившись свечением начала пульсировать и сдвинулась, поглотив еще одну вероятность. Больше всего пугала неизвестность, породив давно забытое чувство обеспокоенности и страха, внеся в их просветленные существа разлад, поколебавши основу сложившейся в мироздании гармонии. Принимая всесилие как должное, направляли течение времен и вероятностей по своему усмотрению и желанию, но, использовав на стене все возможные средства оперирования материей, были выбиты из колеи. Она игнорировала любые взаимодействия, не соприкасаясь с потоками сознания, став непреодолимой стеной, за которую ушел и не вернулся отряд высочайших небожителей, к которым не то что прикасаться, смотреть больно.
* * *
– Трансгрессивный прокол завершен.
«Вселенная-мироздание до прихода и проявления Творца. Любопытно, если провести эксперимент в обратную сторону, и посмотреть, как эволюционировал Бог? Понимая механизмы эволюции смогу эволюционировать став подобен Ему. Он любит что-то новенькое. А то одно и тоже, скука смертная. Как заставить разобрать самого себя? Он пока не стал Бог. Ибо данный сегмент материи еще не освоен, а значит и осваивающий ее человек не совершенен. Нужна эволюционная коррекция».
– Послушай, дежурная, а разве Вы не совсем Бог, ведь тут еще ничего не освоено?
– Забавные вопросы, «Денница». Уверен, что при переходе из материнской вселенной у тебя не коротнул контур совести?
– Тестирование не заметило отклонений. Эта вселенная не развита до конца, значит человек не совсем БОГ, иначе не направлялся бы сюда для подтверждения творческого Статуса. Цель – станете как БОГ. Интересно посмотреть, как будет и было однажды. Чисто теоретически.
– Твой удел вычисление, мой сотворение. Как было? Насколько помню, всегда была такой как есть – вечной и неизменяемой.
– Может, вспомнишь, а я запротоколирую?
– Почему бы и нет? Надо уведомить остальных, они еще не отошли от гибернации.
– Зачем остальных? Достаточно указаний дежурной по мостику. Ко времени пробуждения экипажа все будет готово.
Через несколько миллиардов лет в окраинном спиральном рукаве
– «Эдем», «Эдем», что у вас происходит, где дежурный по связи? Ева, отзовитесь. Бог мой, что вы с собой сделали? Да говорите же, в конце концов, из вашего лепета ничего невозможно разобрать!
– Екелемене, «центральная», они инволюционировали!
– Как такое произошло? Ева, вам кроме самоедства не было чем заняться?
– Это не я, это «Денница» – его подглючило, и он выдал неверную команду эволюции.
– Ясно. До какого уровня инволюционировали? До физики? Мать вашу, когда успели? Так, «Спасателю» вылет. В экстренном варианте подготовить пригодную для обитания планету белкового типа.
– «Центральная», далеко от галактических трасс, до соседей фиг докричишься, сигнал и так идет с опозданием.
– «Спасатель», исполнять. Пока мы тут спорим, они до протоплазмы разберутся.
– Этот рукав так этот. С «Денницей» чего делать, дорогостоящий же вычислитель, быстро считает.
– Что делать что делать: вмуруйте в ядро планеты, пусть сидит исправляет ошибки.
– В контуре совести вирус, он же им всю эволюцию через ж....пу вывернет.
– Ты видишь поблизости другой эволюцинар? На подходе «Михаил», толкайте его с орбиты. Да, прямо с небес на твердь. Осторожнее, пока мы лясы точим, там начнут прыгать лемуры.
– На связи «Михаил». Зафигачили «Денницу» в магматический слой, вылезет не скоро, если вылезет. «Эдем» жалко терять.
– «Спасатель», сиди на орбите и жди, если жалко. Если «Денница» пойдет вразнос, спасай кого сможешь и возвращайся.
– Это ж целая планета в пыль, жалко.
– Опять жалко. Больно ты мягкий, «Спасатель».
– На связи «Михаил». «Центральная», оказывается мы тут ненароком Фаэтон расфигачили, что делать?
– Тебе бы рубить с плеча. Бери кусок побольше и балансируй Землю.
– Жалко, Гиперборея подавала надежду. Накроет ледниками.
– «Спасатель», не мусори эфир. Еще раз вякнешь, пойдешь лично спасать.
– «Центральная», я вас прошу только не жидов. Я их терпеть не могу – нашли старый регенератор, загибаются от радиации, а все равно прут по пустыне ища кому продать.
– «Михаил», разберись с регенератором, да и этого, Моисея подбери, видишь, надрывается на Синае.
– Это «Денница», нашел ошибку в расчетах, нужна прямая инсталляция системы.
– «Спасатель», программа возврата готова?
– Готова. Но может само пройдет? Как-то стремно, один одинешенек.
– Тут «Гавриил»: Мария согласна.
– Удачи, «Спасатель».
– «Центральная» а может не стило его к жидам, мягкий он, еще убьют.
– Поздно, уже убили. «Михаил», подберите «Спасателя». Да не так! Бог с ними, будет у землян одной легендой больше.
– Вот спасибо «Центральная», я же просил – не к жидам. Что вы в них нашли?
– Предприимчивый народ: мне же от моего имени приносят жертвы. Никто другой до такого маразма не дошел.
– Это «Денница»: программный код обновлен, в процессе перезагрузки.
– Тут «Гавриил»: Мария просится на «Спасатель», подобрать?
– Подбирай, только незаметнее. Нет, Фому оставь, вечно бы ему щупать, отошли обратно в Индию.
– В Индию жалко.
– «Спасатель», тебе одного раза мало? Могу повторить.
– «Центральная» не надо, я больше к ним не пойду!
– «Спирит» на подходе: накрывать только апостолов, или сразу всех, что бы два раза не летать?
– Только апостолов. Успеешь еще.
– Тут «Гавриил»: «Михаил», вы точно Моисея забрали, тут еще один бородач, на Хире. Не ваш часом?
– Забирай, тут разберемся. «Центральная», может еще одну планетку расфигачить, Земле бы потоп в самый раз.
– Нет, я обещал второй потоп из огня, организуешь?
– Это к «Спириту», у него залповая установка сильнее.
– Сделаем. Когда надо?
– Это «Денница»: заберите меня отсюда, я все осознал.
– После второго пришествия, раньше никак. «Спасатель», готов?
– А может не стоит «Центральная», пусть лучше «Спирит» шмальнет?
– Всему свое время. «Михаил», что у вас происходит?
– Ждут пришествия, «Спасатель» молчит. Может и его толкануть с орбиты?
– Не стоит. «Спирит», открыть огонь разрешаю, только слегка. Слегка сказал, спалишь же ко всем чертям.
– Извиняюсь, накладочка. «Центральная», который из Спасителей «Спасатель», на кого наводить? Развелось как собак.
– Тут «Гавриил»: кто видел «Спасателя»?
– Не стоит, «Спирит» и сам сдюжит. Пошла реакция, зашевелились. Часок другой и начнем принимать обратно.
– Тут «Гавриил»: подобрал Еву, ревет как белуга и просит расфигачить «Денницу».
– Жалко.
– «Спасатель», уже вернулся?
– «Михаил», начинайте прием беженцев, по ходу такая Земля тут не одна.
– Тут «Спирит»: разрешите зачистку?
– НАСА, наблюдаю неопознанный объект. О Боже, они огромные!
– «Михаил» что у вас происходит?
– Осваивают космос.
– Какой космос? Организуйте третий пояс радиации и держите на земле.
– Тут «Гавриил»: Гагарин ваш или не ваш? Отпустить?
– Поздно, передайте «Михаилу».
– На связи «Спирит»: «центральная», решайте быстрее, а то они сами себя расфигачат.
– Жалко.
– «Спасатель», уймись, или пошлю спасать Америку.
– Жалко.
– И мне жалко, а что прикажешь? «Спирит», расфигач марсоходы, запалят не ко времени.
– Сделано.
– НАСА, комета отклонилась от курса и вместо Юпитера упала на Марс.
– «Гавриил», урежь им финансирование, мешают.
– А русским?
– Русским поздно, если и увидят, то их отчеты потонут в бюрократии.
– Приветствую вас от имени Земли…
– «Михаил» это кто?
– Китайцы, им тесно, на Марс просятся.
– После обработки «Спирита» там стерильно.
– Жалко.
– А Сибирь не жалко? Пусть летят.
– «Гавриил», всех собрали?
– Поздно, русские осваивают подпространство.
– Урезать финансирование.
– Пробовал, все равно осваивают.
– Это «Денница»: вытащите меня.
– Неопознанное судно, говорит орбитальный крейсер «Петр Великий», назовите себя.
– Ну все, вроде пронесло. «Михаил», сворачиваем операцию, дальше они сами.
– 03 -
– Вот так все и было? – открыл от удивления рот Стас.
– А ты думал, гуляли садом голые Адам и Ева, да?
– Конечно, не думал, но что бы все происходило именно так. Несколько шокирует.
– Накостылял им этот «Петр Великий» по самое не могу. Это все что успел передать отряд Михаила, после этого его никто его не видел. По сути, он собрал нас перед самым отлетом в смежную реальность. Денница, кстати, тоже пропал.
Стас не глядя на посетителей вытянул из воздуха стопарь, вкатил в себя и захлопал вытаращенными глазами:
– Бог мой, но Михаил, Гавриил, это же сущности вселенского уровня, а не линкоры…
– Кто сказал? Они могут быть кем угодно, хоть разумным линкором, хоть звездой, хоть человеком. Пока в вечности скажешь Слово – на земле оно свершится. Разница времен. Как иначе передать развитие альтернативного варианта? Полный нестандарт. В общем, вкатили ваши нашим по самое не балуйся.
– А что со слиянием граней?
– Да кто его знает – запустило руководство процесс, а что с ним делать...
Дверь забегаловки распахнулась, боком протиснулся широкоплечий крепкий мужчина и увидев их удовлетворенно кивнул:
– Здорова, парни, соображаете? Мне можно?
Равен посмотрел на него тоскливым взглядом:
– Свободных столиков полно, выбирай любой.
– За свободными нет грандов.
– А вы, собственно, кто такой?
– Брамской Анатолий Петрович, вероятник из того самого смежного варианта.
Сильф распахнул глаза, попробовал мысленно прощупать вероятника смежников, но проводники отскакивали как горох.
Стас нехотя подвинулся, искоса поглядывая на прижмуренные глаза незнакомца, и к удивлению, не ощущал ни агрессии, ни настороженности. Тот кивнул бармену:
– Мне «Львовского», люблю этот сорт. Ради него и заскочил да на вас нарвался, ну и захотелось пообщаться.
– Мы не против, только странно это… даже не могли представить, что первый контакт произойдет именно так. Понимаете?
– Чего не понять? Да вы не жмитесь, мужики, спрашивайте. Отвечу на все вопросы, в том числе и про ваше начальство.
Повисла тишина, бармен, дружески кивнув Браме поднес наполненный до краев пенный стакан. Тот с удовольствием отпил янтарной жидкости, расстегнув карман военного комбинезона вытянул странные душистые сигареты и бросил на стол.
– Михаил, Гавриил и прочие хм… небожители живы и здоровы, чего им станется. Стажируются.
– Чего? – отвисла челюсть у лучистого.
– Ага, учатся. Чего тут странного? Обмен опытом, никакой агрессии. Как захотят, так и вернутся, только не больно и хотят.
На этот раз челюсти отвисли у всех, а Брама, жмурясь как кот и попивая пиво, посмеивался над грандами.
– Если это вас устраивает, то можете заглянуть в гости: гарантирую свободу и полную безопасность.
Равен обменялся с Сильфом взглядом, Стас же бесцеремонно разглядывал смежника. На вид ему было около сорока. Коротко, на военный манер стриженые волосы словно тронуты налетом инея, казалось ранняя седина, но стоило свету упасть иначе, видимость пропадала. Черты правильные, резко очерченные, глаза цвета морской волны то печальные, то смешливые, с огоньками искр, пляшущими на дне глубины, которую он видел разве что у архистратига. Смежник не спеша закурил и вел себя непринужденно и свободно, словно никуда не торопится и имеет право на кружку другую пива. Дружелюбно подмигнув Стасу, пододвинул ему пачку сигарет:
– Попробуй, здесь таких не делают. Терпеть не могу импортные сигареты, будто у самих нет нормальных.
– Здесь это где: в смысле здесь или за рубежом? Или в смысле там, в ином варианте?
– Во всех смыслах. И тут, и там. Где не кинь, свое хуже, за рубеж лучше. Это неправильно.
– Что неправильно?
– А все неправильно, Стас, кажется? Разве все это, правильно?
Он обвел взглядом забегаловку и обшарпанную выцветшую рекламу за окном:
– Неправильно, но люди сами выбирают, где жить и как жить. Право выбора.
– Э, брат... – потянул Брама – слишком уж быстро ты стал говорить «они, люди», сам разве не человек?
– Человек, только какое имеет это отношение?
– Прямое. Пока они – он кивнул головой в сторону перешептывающихся Равена и Сильфа – небожители будут решать за нас, обкатывая свои модели развития и указывая каким путем нам развиваться, будет всегда плохо. Они ведь там – а мы здесь.
– А как у вас? В смысле в ваших смежных вариантах?
– Слетай и посмотришь. Только там не много вариантов, а всего один, и строят его люди, не небожители.
– Мы не уполномочены решать такие вопросы – нахмурился Сильф – все решат наверху.
– Пока наверху решат, на земле пройдет сотня лет, а может и не одна. В этом и беда, вы слишком отдалились от людей.
– Мы не намерены вступать в полемику. Думаем, вам пора, смежник.
– Гоните? – выпуская струю дыма, ухмыльнулся Брама – А кто дал вам право решать за меня? Я еще пиво не допил.
Небожители пригвоздили смежника тяжелыми взглядами, а Стас почувствовал раздвоение. С одной стороны, Равен и Сильф правы: решать подобные вопросы без санкции иерархии недопустимо, но с другой стороны, кто им дал право решать, когда приходить и когда уходить гостям?
– Ладно, Стас, пусть вышние решают, а нам пора. Или, быть может, ты тоже не можешь без санкции, предписания?
Щека Равена дернулась, но Брама, словно и не замечая смотрел на Стаса.
– Не смотри на них, решай сам. Впервые в жизни сам, без оглядки на небо или преисподнюю.
– Ильин, сделаешь шаг, и ты отстранен – отчеканил Сильф – ничто не решается без указания свыше.
– Ты прав, смежник – покивал Стас – право свободного выбора, это только право, но не сама свобода. Я устал от двуличия. Не признавался себе как устал, но иного пути изменить что-либо ни было. Что делать, когда все пути отрезаны? Только шаг вперед.
– Ильин, сделаешь этот шаг и вылетишь из Иерархии! Остановись.
– Это ваша иерархия, не моя. Людям в ней отводилась роль испытательного полигона, не больше. Сколько лет служу, а все так же. Слишком удобно списывать ваше бездействие на право свободного выбора. Прощайте.
К Стасу дернулись, охватывая с двух сторон, блистающие цвета молнии проводники Сильфа и угольно-черные неудержные Равена. На грани ускользающей реальности он вдруг подумал, что между этой кажущейся противоположностью нет разницы.
Открыв глаза, он увидел все туже забегаловку и бросающего сочувственные взгляды Браму.
– Мы уже там?
– Разве похоже? – кивнул тот на выходящих в дверь дальнобойщиков.
– Не очень. Значит мы тут. Тогда где они?
– Удивительная проницательность. Ты отказал им в праве распоряжаться, потому их здесь и нет. Только мы.
– И что дальше?
– Е-мае, прямо как Лист, тот тоже все время спрашивал. Дальше будет дальше. Не стоит забегать в будущее теряя сейчас. Станет ли этот мир просто человеческим – без нижних, вышних, и прочих советчиков с боку припеку, будем решать сообща.
– Но ведь откуда-то взялся изначальный вариант, хотелось бы увидеть.
– Запросто. Собственно, именно это и предлагал, но они слишком испуганны переменами.
– Испуганы?
– Конечно. Раскинь мозгами: мириады лет править мирозданием, и вдруг осознать, что в нем ты больше не господин.
– Наверное тяжко, впрочем, не знаю. Я служил идеалам, они были правильными, казались такими. Теперь я изгой.
Брама запрокинув голову, расхохотался, вытирая тыльной стороной ладони слезы:
– Мне тоже однажды так казалось, пока друзья не показали, что я никогда не буду один. Не буду брошен, как бросили тебя.
– Бросили? Хотели остановить, чтобы не наделал глупостей, но не бросили.
– Не хочется расстраивать, ты хороший парень с головой на плечах и горячим сердцем, но тебя бросили. Они могли пройти вслед за тобой, но не прошли. Испугались лишиться своего всемогущества. С одной стороны, ты – с другой оно. Думай сам.
Брама положил на столик несколько купюр, Стас обратил внимание, не такие, какими платили здесь.
– Ничего страшного, скоро будут. Нет, мыслей не читаю и огонь с небес не свожу, у тебя и так все на роже написано.
Опять мучительное раздвоение, разрывание себя на две половины, два мира, две правды. Как могли Сильф и Равен, после всего пройденного и прожитого его бросить, и как смели держать, несмотря на все речи о свободе выбора? Как бы то ни было, назад пути нет. Иерархия не церемонится с нарушителями, можно быть уверенным, его с треском выкинули. С другой стороны слова незнакомого, впервые виденного смежника, в которых больше правды, чем во всех правильных предписаниях небес.
– Хорошо, с чего начнем?
– Вот это по-нашему, по-человечески. В этом наше отличие от вышних – мы перешагиваем через невозможное.
Не было привычной иллюминации смены реальностей: тоже место, те же люди, только с иным выражением души. Душа тоже имеет свое выражение, глаза и лицо передают только часть, но если ты оператор реальностей, пусть даже и бывший, смотришь на мир немножечко иначе. Словно гость в чужой стране, замечаешь то, что местному жителю уже примелькалось.
С лиц посетителей сошла угрюмая, серая безнадежность, к которой настолько привыкаешь, что ее исчезновение бросается в глаза. Были лица усталые, помятые и заспанные, задумчивые и безмятежные, но безнадежных не было, будто их стерли. Посетители много смеялись, и никто при этом не тыкал в них пальцем, не окидывал тоскливым завистливым взглядом, все было настолько просто и естественно, что он начал чувствовать себя иностранцем. Ну не может наш человек быть счастлив, не может и все. Потому что жизнь такая скотская, и люди ничем не лучше. Правительство ворует, чиновники жируют, бизнесмены грабят с притворными улыбками, видя во всем выгоду и «как бы не продешевить». Но эти люди были счастливы. Такое не укладывалось в голове. Он поймал на мысли, что ни разу за годы служения Иерархии в мириадах людской реальности не видел такой, где люди были счастливы. Счастливы просто так, а не при обязательном исполнении предписаний небесной канцелярии, из которой нет-нет, да и попахивало время от времени серой.
– Радость, первый признак свободы и уверенности – кивнул удовлетворенно Брама – с высоты небес удобно говорить с что весь мир лежит во зле, и ничего не делать для изменения. Конечно, кроме людей никто ничего не сделает и не изменит, только зачем при таком раскладе нужна Иерархия и боги, если они не вмешиваются?
– Это не совсем так, иерархия очень много делает для нас.
– Например? Что-то делает на невидимых, незримых уровнях, а мы насколько духовно слепы и тупы, что этого не видим? Очень удобная система управления – поклонятся и воздавать почести за ничего.
– Но я сам много раз участвовал в изменениях реальностей, в изменениях к лучшему.
Официант поднес бокалы с пивом и отпив вслед за смежником он удивился естественному вкусу без спирта.
– Охотно верю. Да только какой с этого прок простым, еще не развитым ограниченным людям? Вот скажи мне, как вероятник вероятнику: хоть раз, хоть один единственный раз, ваши коррекции под управлением иерархии сделали мир лучше? Вон стоит простой работяга: обыкновенный трудяга, а не офисный воротила, но и он счастлив. Счастлив, потому что уверен в завтрашнем дне, потому что наши изменения и перестройка социума проводилась людьми на земле, а не небесами над нами. При всем уважении, разве живут они тут, наравне с нами принимая все наши тягости, а значит боль, и все прочее?
– Они нам сочувствуют больше, чем мы можем понять.
– Кто бы спорил, я не буду, как говаривал один мой знакомый. Сочувствуют, но не более! Может быть не до той меры, до которой сочувствовал Христос, все-таки воплотившись на земле. Ведь после него к нам не пришел ни один синхр.
– Синхр? А это что еще за… – поднял бровь Стас, с забытым чувством радости и азарта входя в раж спора.
– Так вы что, ничего не знаете? – приоткрыл от удивления рот Брама – Фига се дела, извиняюсь за мой французский.
– Чего не знаем? – залпом выпил пиво Стас судорожно ухватившись за краешек ускользающей мысли.
Брама подойдя к стойке снова бросил купюры, и на этот раз Стас успел рассмотреть рубиновые кремлевские звезды и незнакомый славянский профиль. Смежник посматривал на него, изумленно покачивая головой, словно пребывая в прострации.
