Текст книги "Скажи мне "да""
Автор книги: Викки Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
– Заткни свой проклятый рот! – завопил на него сорвавшимся голосом соучастник; он вскочил и, отбросив стул, кинулся на Фреда.
Редхок успел сграбастать его раньше, чем тот сумел добраться до своего компаньона.
– Но они найдут их в любом случае! – сорвался на крик Фред. – Так что лучше нам помочь им… – Он устремил взгляд глубоко посаженных черных глаз на Кейна. – Мы ведь вам помогаем, верно? – и облизал пересохшие губы. – Вы запомните, что мы помогли, верно, детектив?
Его голос надломился, и он провел тыльной стороной ладони по губам.
– Запомню, запомню, – мрачно и угрожающе пообещал Кейн! – Я все запомню, можешь не сомневаться.
Фред снова сел на свой стул и вжался в его спинку, как будто так он был вне досягаемости Кейна. Редхок швырнул Эрни на его стул и взглядом дал понять, чтобы тот больше не вздумал двинуться с места; после этого индеец обратился к Кейну.
– Я прикажу, чтобы вас отвезли к цветочному магазину.
Кейн кивнул:
– Мы должны поехать немедленно. Я не знаю, сколько еще Элизабет сможет вынести все это.
– Вы правы, – ответил Редхок.
Кейн вышел в коридор, чтобы сообщить Лиз, что ниточка, след которой они нашли, не порвалась.
Элизабет наблюдала, как два полисмена обыскивали помещение цветочной лавки. Кейн вошел в стеклянную витрину с холодильной установкой, где в больших хрустальных вазах хранились свежесрезанные цветы. Чтобы освободить себе проход, он передал Лиз несколько таких ваз, и она выставила их на прилавок возле кассы.
Очень осторожно, дюйм за дюймом Кейн продвигался вдоль внутренней части витрины. Он искал предательскую неровность или выступающую панель, которые могли бы скрывать сейф в стене.
Это должно быть где-то здесь, размышлял он. Во время допроса Фред был слишком напуган, чтобы рискнуть обмануть его. Он не мог послать Кейна охотиться за дикими гусями в такое место, где они не водятся, зная, что тот вернется в участок обозленный до крайности.
В маленьком цветочном магазине устоялся аромат I цветов. Кто бы мог подумать, что такое гнусное преступление, как похищение и продажа детей, организовано за этими дверями? Лиз, наблюдая за поисками Кейна, вся трепетала от нетерпения.
Через минуту она заглянула в стеклянный проем:
– Тут найдется место для двоих? – Они с Кейном могли бы двигаться навстречу друг другу, несмотря на тесноту. Кейн в это время скорчился в дальнем правом углу, тщательно простукивая каждую панель.
– Ты считаешь, что я действую недостаточно быстро? Но Лиз уже влезла в узкую витрину:
– Четыре руки лучше, чем две. – Она задела вазу, отодвинутую Кейном в сторону, та опрокинулась, и чайные розы рассыпались у ее ног.
– Но четыре ноги имеют склонность сбиваться с пути, – пробормотал Кейн, всецело занятый панелями.
Лиз отодвинула цветы в сторону; при этом несколько шипов укололи ей пальцы, но она едва это заметила. Девушка начала выстукивать панели с противоположного от Кейна угла. Вторая панель, по которой она постучала, отозвалась глухо. Она постучала снова.
– Кейн! – Да?
– Мне кажется, я нашла.
Он оказался радом с ней раньше, чем она закончила фразу. Аккуратно действуя складным ножом, Мэдиген начал отделять панель от стены, и под ней обнаружился маленький стенной сейф. Они обменялись взглядами: у Лиз он был торжествующим.
– Везенье новичка, – улыбаясь Лиз, заявил Кейн. Он спрятал нож в задний карман и поставил панель на место.
– Откройте, – нетерпеливо потребовала Лиз.
– Я думаю, вы преувеличиваете мои возможности. – Кейн выбрался из витрины, затем, протянув руку, помог Элизабет. – Взлом сейфов не по моей части.
Лиз стиснула его пальцы и тоже выбралась наружу.
– Но тогда как же?.. – начала она расстроено.
Кейн поднял руку, чтобы она замолчала, и огляделся. Предугадывая следующий ход в игре, Кейн попросил Редхока, чтобы тот дал ему человека, знающего толк в сейфах.
– Для этих целей у нас имеется сержант Элби.
Тот оказался тяжеловесом, внешне неуклюжим, с руками, напоминающими лопаты. Казалось, он больше подходил для роли грузчика, чем человека, пригодного для такого деликатного занятия, как вскрытие сейфов. Редхок заверил Кейна, что, прежде чем поступить в полицию, Элби работал в семейной фирме по обеспечению безопасности и что еще не нашелся замок или сейф, который он не смог бы открыть.
Лиз с надеждой взирала на сержанта, который с трудом втиснулся в витрину. Она повернулась к Кейну и тихо прокомментировала:
– У него такой вид, словно он может открыть сейф одним ударом кулака.
Сержант, услышав ее слова, улыбнулся, потом склонился к сейфу и стал возиться с шифронабирателем. Кейн стоял сзади и наблюдал.
– Редхок сказал, что вы не имеете соперника в своем деле.
– А вы не могли бы просто взорвать его, чтобы посмотреть содержимое?!
– Могли бы, – согласился Кейн, – но это связано с риском, вдруг пострадает то, что находится внутри? Кроме того, – он первоначально улыбнулся, наблюдая за профессиональными действиями Элби, – я не думаю, что это необходимо.
Лиз заглянула между стеклами – Элби, ухмыляясь, сидел на корточках. Маленькая дверца сейфа была зазывающе распахнута.
– Все ваше, детектив, – гордо заявил он.
С кряхтеньем он выпрямил свое грузное тело и вылез из узкого прохода в витрину.
Кейн достал из кармана сложенный платок и занял место Элби. В сейфе находилась коробочка с магнитными дискетами.
– Слава Богу, мы не взорвали его. Дискеты бы погибли, – сказал Мэдиген.
Лиз смотрела, как детектив положил коробочку на прилавок возле кассы. Ей казалось, что она сейчас закричит от нетерпения.
– Что теперь?!
– Теперь мы найдем компьютер, который сможет прочитать, что здесь записано, – проворчал Кейн, который надеялся найти обычные записи, но никак не дискеты. Его знания в области компьютеров оставляли желать много лучшего.
– Один стоит в комнате, где были найдены дети, – сообщил Элби и указал, как туда пройти.
Задняя комната представляла собой маленькое солнечное и звуконепроницаемое помещение. Вдоль одной стены стояли четыре детские кроватки. Дубовый стол у стены напротив с установленным на нем компьютером казался здесь совершенно неуместным. Полисмены уже обыскали весь кабинет и не нашли ничего.
Элизабет ожидала, что Кейн сейчас подойдет к компьютеру и начнет с ним работать, но он не сдвинулся с места, и девушка удивленно взглянула на него:
– В чем дело?
– Я не имею представления, как обращаться с этой штуковиной. – Он пренебрежительно махнул рукой в сторону компьютера. Кейн неуютно чувствовал себя даже с пишущей машинкой, когда надо было напечатать какой-нибудь рапорт. Лиз, которая уже начинала верить, что Мэдиген может все, с изумлением посмотрела на Кейна. Даже Ник умел пользоваться компьютером, пройдя краткосрочные курсы, на которые его затащили она и Джулия.
– Вы шутите.
Кейн нахмурился:
– Обычно я не пользуюсь компьютером, когда преследую преступника. – Он с неудовольствием почувствовал извиняющуюся нотку в своем ответе и добавил: – Я увереннее чувствую себя, думая на ходу, а не разыскивая букву "д" на клавиатуре.
Лиз мгновенно отбила эту букву на клавиатуре.
– Она здесь, – произнесла она с улыбкой. Потом кивнула на коробочку с дискетами, которую он держал в руке. – Можно я попробую?
– Валяйте, – платком Кейн вынул одну из дискет и вставил ее в компьютер; женщина включила его, моля Бога, чтобы данные не были закодированы.
Через некоторое время компьютер нагрелся, гудение его приобрело равномерный ритм, и на голубом фоне экрана появились белые буквы. Это была стандартная программа, и Лиз была с ней знакома. Отбив несколько ключей, она была вознаграждена, когда на экране появился перечень сделок, совершенных в прошлом году. Под словом питомник были перечислены города, в которых, очевидно, были совершены покупки, и названия цветов, а также имена и адреса покупателей. Кейн внимательно глядел на экран через плечо Лиз, ему передалось ее напряжение.
– Черт, – он взлохматил ладонью волосы, – это всего лишь записи их торговых сделок.
Лиз сморгнула, чтобы удержать наворачивающиеся на глаза слезы. Она сменяла один текст другим, стараясь рассмотреть что-то между строк, найти какой-то ключ, который может привести их к информации, так нужной им. Но тексты повторялись и повторялись. Питомники, цены, покупатели…
– Кейн!
Он перегнулся через ее плечо и пригляделся к экрану.
– Что?
Лиз указала на строку:
– Взгляните, что получается. – Она указала на соглашение о покупке цветов. – Все, что подлежит пересылке, – это гвоздики и розы. – Лиз обернулась и взглянула на Кейна. – Вам не кажется, что это немного странно? А как же другие цветы? Маргаритки, орхидеи, фиалки и прочие?
Кейн пожал плечами:
– Может быть, это их специализация. Действительно, этих цветов было в магазине много.
Мэдиген вновь взглянул на экран, размышляя.
– А может быть…
Они переглянулись. Одна и та же мысль одновременно пришла в голову к ним обоим.
– …Розы или гвоздики означают соответственно мальчика или девочку, – с горячностью заключила Лиз.
Кейн читал надписи на экране.
– Здесь за словом питомник идут названия городов. И это все те города, в которых были похищены дети.
Кейн продолжил размышлять вслух:
– Но здесь много больше данных, чем на одиннадцать детей.
– Одиннадцать известных похищений, – настаивала Лиз, в голове которой все начало складываться в цельную картину. Она должна оказаться правой. – Но может быть, их было больше. Тут также могут числиться дети, чьих матерей убедили отдать их для усыновления.
Кейн заключил:
– И адреса, которые указывают, кто купил товар, говорят о том, кто усыновил ребенка. Мы должны распечатать это и факсом передать в Лос-Анджелес и Неваду. – Детектив заглянул в коробку и присвистнул от неожиданности: в ней было еще шесть дискет. – Я думаю, что это гораздо более крупное дело, чем казалось поначалу.
Лиз кивнула, с трудом сдерживаясь:
– Найдите мне дискету с последней датой.
Кейн вытряхнул содержимое коробки. На дискетах были наклеены аккуратные этикетки – каждая вмещала данные за шесть месяцев. Он протянул ей одну, датированную последними шестью месяцами.
– Попробуйте эту.
Лиз заменила дискету, едва сдерживая волнение, она просматривала текст за текстом, пока не дошла до самого последнего.
Слыша стук собственного сердца, Элизабет перечитывала его вновь и вновь. Эта информация была датирована пятью днями позже рождения Кэти. Местом нахождения питомника был назван Ньюпорт Бич, Калифорния. – Одна дюжина роз, – прочитала вслух Лиз, – послана мистеру и миссис Бромли Кулхейн, Дирфилд-Лэйн, Лэйк III Тахо, Невада.
Лиз взглянула на Кейна:
– Кэти была похищена двумя днями раньше! О, Кейн! – зажав ладонью рот, она разразилась слезами горя и радости одновременно. – Мы нашли ее!
Они вернулись в участок. Погода за время их отсутствия испортилась. Редхок все еще находился в помещении дежурной части. Кейн показал ему первые листы, распечатанные Элизабет.
– А на подходе еще куча дел, – сказал ему Мэдиген. – Еще шесть заполненных дискет. Я поручил вашему сотруднику распечатать остальные.
Редхок внимательно просмотрел имена на первом листе и тихо присвистнул. Здесь было множество записей.
– Ух! – Он бросил лист на стол. – Это касается множества человеческих жизней, – пробормотал он. – Шесть дискет, да? – Кейн кивнул. – Похоже, эти парни занимаются своим бизнесом много лет. – Редхок посмотрел на Лиз, и выражение его лица смягчилось. – Ваша девчушка есть в списке?
Лиз кивнула:
– В самом последнем.
Редхок нашел нужную страницу и просмотрел ее. Запись выглядела такой невинной!
– Вам повезло, что этот парень такой педант и сохранил все записи.
– Возможно, тщеславие, – заметил Кейн. – Его еще не нашли?
Редхок покачал головой:
– Нет, но это лишь вопрос времени. У нас есть точный его портрет. – Он взглянул на Кейна и Лиз и улыбнулся: – Отличная работа. – Раскат грома на улице словно подтвердил его слова. – Вы оба готовы отправиться в… – он взглянул на лежавший перед ним лист, – Тэхьо?
– Как только можно будет вылететь, – заявила Лиз.
Редхок выглянул в окно. Дождь лил стеной. Гроза началась менее чем полчаса назад и сейчас достигла полной силы. Редхок прислушался к раскатам грома:
– Тут могут быть проблемы.
– Мы можем поехать, – Лиз с опаской взглянула на Кейна.
– Это более чем в шестистах милях отсюда, – заметил Мэдиген. – Пользоваться машиной бессмысленно, ведь за это время небо может проясниться и погода снова станет летной.
– Кроме того, нет смысла рисковать, при таком ливне по дороге можно попасть в неприятность, – добавил Редхок.
Кейн понимал, что чувствует Лиз, но ничего нельзя было поделать. Они должны были переждать непогоду.
– Если это было удочерение, вы найдете Кэти там утром.
– Вот, взгляните, – Редхок указал пальцем на страницу. – Это все усыновления; дети оказались в семьях, которые хотели иметь ребенка. – На лице его неожиданно появилось горестное выражение. – У меня самого приемный сын, и я не знаю, что буду делать, если кто-то вдруг появится на моем пороге и потребует его обратно.
Эта мысль и не приходила ей в голову, призналась себе Лиз. Им придется столкнуться с драмой. Господи, она так устала и измучилась. Когда же, наконец, все это закончится? Девушка взглянула на Кейна и увидела, что он набирает номер, связываясь по телефону с аэропортом.
– Так оно и есть, – сказал он Редхоку. – Никаких полетов не будет, пока непогода не кончится. – Кейн взглянул на Лиз. Он понимал, как ей тяжело, что она рвется к дочери, готовая пойти хоть пешком. Он невольно задался вопросом – способна ли она столь же беззаветно полюбить мужчину? Впрочем, это совсем не его дело.
– Сегодня все равно уже ничего не получится, – сказал Редхок. – Вам придется провести ночь в отеле. Если я не увижу вас до отлета, просто оставьте машину в аэропорту и позвоните мне. Я пришлю кого-нибудь за ней. Удачи вам обоим.
Единственный маленький номер, не занятый из-за дурной погоды, был точной, словно нарисованный под копирку, копией того номера, в котором они останавливались: столь же невзрачная обстановка, такая же двуспальная кровать.
Лиз невольно взглянула на Кейна: он занимался с ней любовью в таком же номере отеля. Произойдет ли это снова? Будет ли это так же сладостно и нежно, как ей бы хотелось? Или он отвернется от нее? В комнате было тепло, но от нервного озноба Лиз дрожала.
Кейн закрыл дверь, опустил на пол ее дорожный чемоданчик, обернулся и увидел, что Лиз смотрит на кровать и в глазах ее неуверенность. Она боится, подумал он. Боится остаться в комнате наедине с ним. Боится, что если один раз они занимались любовью, то он силой станет вновь ее домогаться. И то, что она могла так о нем думать, доставляло Кейну невыносимую боль.
Он снял свою насквозь мокрую куртку и бросил ее на спинку колченогого стула.
– Можешь не беспокоиться, – слова прозвучали грубо. – Я не собираюсь напасть на тебя.
Лиз резко повернулась в его сторону и растерянно посмотрела на него. Она слышала боль в голосе Кейна. Почему? О чем он думает? Девушка только сейчас до конца осознала, насколько ранимый человек скрывается за его суровой внешностью. Она ненавидела тех, кто ранил его так глубоко, что он не смел рискнуть заставить себя чувствовать и любить как всякий другой человек, что может быть любимым, поверить.
Элизабет положила ладонь на его руку:
– Я знаю это.
Кейн убрал руку, не желая никакого, даже случайного контакта. Лиз походила на промокшую под дождем богиню: прилипшее платье подчеркивало каждую соблазнительную линию ее тела. Он сплел пальцы и стиснул их, понимая, что только так может подавить желание, которое разрасталось в нем…
Лиз попыталась заглушить в душе боль, вызванную его нескрываемым отчуждением. Опасаясь разрыдаться, она поспешно вышла в ванную; закрыв за собой дверь, Лиз глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки. Она просто слишком возбуждена: ведь они так близки к тому, чтобы найти Кэти, и ее нервы напряжены до предела, только и всего.
Нагнувшись над треснутой фаянсовой раковиной, она ополоснула лицо водой и почувствовала некоторое облегчение. Может быть, настала пора перестать думать о плохом и начать радоваться жизни? Ведь она была с мужчиной, которого, похоже, крепко полюбила, а утром надеялась найти свою дочь…
Когда Лиз вернулась в комнату, то увидела, что Кейн стелет одеяло на потертые подушки дивана.
– Что ты делаешь? – тихо спросила она. – Почему ты застилаешь диван?
Не поворачиваясь к Лиз, он взял подушку с кровати и бросил ее в дальний конец дивана.
– Собираюсь лечь спать.
Элизабет подошла к Мэдигену. Она стояла так близко к нему, что он мог чувствовать запах ее кожи, смешанный с чистым, дразнящим ароматом мыла и слабым запахом духов.
– Но это же не кровать. Это диван. Неровный, зашарпанный, жесткий диван.
Кейн равнодушно пожал плечами:
– Мне приходилось спать и в худших условиях. Он был таким отчужденным, таким замкнутым.
– Ты не хочешь лечь вместе со мной?
Нотка боли в ее голосе заставила Кейна обернуться. Господи! Да ему достаточно было бы прикоснуться к Лиз. Ласково обнять. Прижать ее к себе…
Он не мог удержать счастливую улыбку в уголках рта:
– Насколько мне помнится, – сказал он, – вместе мы провели бессонную ночь. – Улыбка его стала еще шире.
Лиз увидела блеск желания в его глазах, значит, она не ошибалась. Ее голос прозвучал чуть хрипловато:
– Да, мы не спали.
– Ты устала, а утром нас ждет полет. – Кейн глянул в окно. Там по-прежнему бушевал ливень. Он хотел было лечь, но Лиз положила ладонь на его руку.
– Ты не должен так поступать, Кейн.
Если он проявляет своего рода благородство ради нее, то она не желает этого. Она не хочет, чтобы он был благородным. Она хочет просто его.
– Неужели я так пугаю тебя, Кейн?
Он кивнул. Ему предназначено идти по жизни одному. Кейн знал это и смирился. Лиз же заставила его постоянно думать о ней, и он не в состоянии ничего с этим поделать, лишь боясь, что рано или поздно принесет этой женщине боль разочарования.
– Между нами ничего не может быть!
– Почему ты так уверен в этом?
Кейн терял почву под ногами и осознавал это.
– Потому что я, Лиз… – Кейн обнял ее лицо ладонями не в состоянии удержаться от этого ласкового прикосновения, – …потому что я недостоин тебя.
Он не должен был этого говорить. Не должен, ведь она чувствовала, что он так же хочет ее, как она – его.
– Но до сих пор ты был хорош.
Кейн положил руки ей на плечи, словно с помощью этого жеста мог помочь ей принять правду, его правду. Лиз медленно подняла голову так, что ее рот оказался всего в нескольких дюймах от его губ, и положила ладони ему на руки.
– Я думаю, ты все усложняешь. А на самом деле все просто. Все очень просто.
Эти слова, сказанные шепотом, возбуждали его, словно снимая запрет на доступ к простым человеческим чувствам.
– Ты умеешь быть чертовски убедительной. Лиз улыбнулась:
– Я знаю.
Кейн запустил пальцы в ее густые волосы и нежно привлек к себе, осторожно касаясь губами ее приоткрытых навстречу ему губ. Мэдиген вдруг почувствовал себя героем андерсеновской сказки "Снежная королева" мальчиком Каем, льдинку в сердце которого растопил поцелуй его подружки Герды…
Он любил ее и ничего не мог с этим поделать. Кейн уже не мог отстраниться от нее, у него не хватало для этого сил. Пока он держал Лиз в своих объятиях, в его памяти почему-то промелькнули все душевные раны и обиды, перенесенные им в жизни, и Кейн понял, что до встречи с Лиз он не жил, а всего лишь существовал, сконцентрировав волю на защите своего я от себе подобных.
Лиз словно взяла его за руку и повела к людям, которых он раньше сторонился. Ее щедрый, ничего не требующий взамен дар, стал его спасением. И его открытием.
Кейн целовал ее снова и снова, нежно, благоговейно, отдавая женщине нечто, наличие чего он в себе и не предполагал: тепло своей души. Он чувствовал, как разогревается его кровь, ускоряя свой бег по венам…
– Я ведь насквозь мокрый, и тебя намочил.
– Немного влаги никому не приносило вреда. – Лиз закинула руки ему за шею. – Замолчи и поцелуй меня, детектив.
Ее губы прильнули к его губам, и Кейну показалось, что он держит в руках источник света, и больше всего боялся, что тот может погаснуть, исчезнуть из его жизни. Он целовал Лиз медленно, нежно, словно малейшее неосторожное движение могло пробудить его от этого блаженного сна. Кейн легонько накрыл ладонью одну ее грудь, и она издала слабый стон. Он почувствовал, как пальцы Лиз, мягкие, быстрые, гибкие, расстегивают пуговицы на его рубашке; откинувшись чуть назад, Лиз стянула ее с его плеч.
– Я хочу ощущать тебя всего, Кейн, – прошептала она, проводя языком по линии его губ.
Страсть охватила Мэдигена, но он изо всех сил сдерживал ее, желая отдать Лиз все, что мог, доставить ей долгое физическое наслаждение, прежде чем завтра она уйдет из его жизни… Кейн провел ладонями по обнаженной коже под ее блузкой и увидел возбуждение и предвкушение в ее широко раскрытых глазах; дыхание ее ускорилось, пальцы сильнее сжали его руки.
Кейн видел ее реакцию и наслаждался этим.
Он нашел самое средоточие ее тела и ласкал нежную увлажненную плоть. Желание превратило ее вздох в стон. Кейн подводил ее к краю мягко, а потом накрыл ее губы своими.
Лиз задрожала, ее ногти впились в его плечи. Потрясенная, она глядела на него, и ее глаза были полны изумления.
Он улыбнулся в ответ на изумление в, ее глазах: он хотел все сделать правильно, потому что это уже никогда не повторится! Но он не должен сейчас думать об этом! Мысль была слишком горькой, а печали здесь, в этой комнате, с этой женщиной не было места. Его губы скользили по ее губам, вырывая у Лиз стоны страсти;
Кейн сжал ее бедра и нежно, соблазняюще сдвигал вверх по ногам ее юбку, поднял до уровня талии, выше и выше, пока она закрывала уже только ее груди.
Затаив дыхание, Лиз подняла вверх руки, сердце ее колотилось, а глаза, словно завороженные, не отрывали взгляда от его глаз: и вот, наконец, он снял с нее все. Женщина вся дрожала, но не от холода, а от предвкушения.
Кейн нежно уложил ее на кровать. С бешено бьющимся сердцем он стянул с себя мокрые, отяжелевшие джинсы и лег рядом с Лиз. Его руки нежно блуждали по ее телу, обследуя каждый его изгиб, каждый дюйм…
Лиз прильнула к нему, желая чувствовать его всего, желая, чтобы чувство, наполняющее ее, длилось всегда, а их встречи повторялись снова и снова.
Кейн хотел, чтобы Лиз запомнила то, чего он никогда не забудет. Он желал, чтобы им суждено было провести волшебную ночь. Это все, что даровано ему жизнью, все прекрасное, на что он мог рассчитывать…
Это несправедливо, тем временем думала Лиз. Это несправедливо, что она может наслаждаться их близостью, в то время как он должен сдерживать себя, словно он всего лишь сторонний наблюдатель… Она хотела, чтобы Кейн чувствовал так же сильно, как она, желал того же, чего желала она. Она хотела разделить с ним это наслаждение… Но когда Кейн вошел в нее, и она услышала его сдавленный стон, то осознала, что он вовсе не так отстранен, как она думала. Что он так же замкнут на нее, как и она на него… Когда все кончилось, Кейн еле слышно прошептал в ложбинку под ее горлом:
– Я люблю тебя…
Лиз вытянулась рядом с ним, уткнулась лицом в его грудь и прошептала:
– Я твоя судьба.
На этот раз утром уже не было никакой неловкости. Вместо этого Лиз испытывала чувство легкости и удовлетворения. Во сне Кейн положил руку на ее грудь и придвинул Лиз поближе к себе. Она улыбнулась и глубоко вздохнула, прильнув к его телу, наслаждаясь его теплом. Сейчас резкие черты его лица разгладились, и оно было спокойным, гармоничным, красивым… Медленно, стараясь не разбудить Кейна, Лиз поднесла руку к его лицу и осторожно откинула прядь волос, упавшую ему на сомкнутые веки.
У него были секреты от нее, свои проблемы: постепенно все встанет на свои места. Лиз сделает для этого все. Она понимала, что это не может произойти внезапно. Лиз была влюблена в жизни только один раз, и она осознавала, что то чувство бледнело в сравнении с тем, что она испытывала теперь. Это было как язычок свечи в сравнении с пламенем камина, как капля воды в сравнении с наводнением. То, что она питала к Брэду, было совершенно другое. Она не ощущала тогда, что любовь поглотила ее, захватила ее сердце и душу. Теперь же одна мысль о возможности расстаться с Кейном делала Лиз несчастной…
– Я люблю тебя, детектив Кейн Мэдиген, со всеми чертами твоего нелегкого характера, таким, какой ты есть, – прошептала она. – Я люблю тебя. И признаюсь в этом. – Не в силах сдержаться, Лиз поцеловала его в плечо.
Кейн открыл глаза. Он проснулся уже несколько минут назад, но хотел просто полежать, наслаждаясь обретенным в бурном мире островком покоя и любви, радуясь возможности слышать легкое дыхание Лиз, чувствуя, как мягко вздымается и опускается ее грудь под его рукой. Разве он мог когда-либо мечтать об этом?
Он услышал ее тихое признание в любви, и пульс его учащенно забился. Но он был реалистом. Этого никогда не будет между ними, он знал это так же твердо, как свое имя. Он может дать Лиз только мгновения счастья, она же заслуживает его в каждую секунду своей жизни.
Потянувшись, Кейн притворился, что просыпается. Он перевернулся, посмотрел на Лиз и замер. Он не был к этому готов. Что-то оборвалось внутри него, когда он увидел ее так близко, с волосами, распущенными по обнаженным плечам, с нежной кожей, с прекрасным телом, прикрытым лишь тонкой простыней… Неужели она все еще принадлежит ему? Это мученье, подумал Кейн, переживать такие моменты.
– Привет, – нежно сказала Лиз. – Хорошо спал? Кейн взял в руки прядь ее волос и восхищенно смотрел, как они протекли сквозь его пальцы.
– Как убитый.
Должно быть, это была его первая безмятежная ночь за долгие годы, подумал он. Лиз внесла успокоение в его душу, но не насытила его страсть. Черт побери, если сейчас он не испытывает ту же страсть снова. Она заставляет его хотеть ее больше, чем дышать. Неужто он никогда не освободится от всеохватывающего желания обладать ею все снова и снова?! Ведь раньше одного раза было довольно, чтобы удовлетворить его!
Кейн вздохнул, потом огляделся. До него вдруг дошло, что уже настал день.
– Который час?
Лиз сразу же посмотрела на часы, как только проснулась, но на всякий случай взглянула на стрелки вновь:
– Мы должны быть в аэропорту через два часа. – Когда она подняла на Кейна глаза, в них было озорство.
Кейн почувствовал, что тоже начинает улыбаться, хотя понимал, что это совершенно неуместно: этой ночью, когда он занимался с Лиз любовью, он поклялся, что это будет в последний раз. Он лгал себе. Любовь оказалась сильнее его логических выкладок. Кейн сунул руку под простыню, нашел ее талию и привлек Лиз к себе.
– Аэропорт всего лишь в пятнадцати минутах езды. Она улыбнулась:
– Я знаю. Одеться и собраться потребует еще пятнадцать минут…
Кейн коснулся губами груди Лиз, и у нее перехватило дыхание. Женщина потянулась вперед и легко провела языком по его губам. Она почувствовала охватившую Кейна легкую дрожь и пришла в восторг от власти над его телом…
Он хотел овладеть ею сейчас, немедленно. Войти в нее и чувствовать погружение своей плоти в ее влажную, горячую плоть. Он пытался еще как-то контролировать себя, но это было нелегко.
– Сколько у нас остается времени?
– Полтора часа, – задыхаясь, прошептала она. Кейн легко развернулся так, что она оказалась под ним, его локти охватили с двух сторон ее тело.
– И как ты думаешь, на что бы нам потратить это время?
Она уже двигалась под ним, ее груди скользили по его груди.
– Я открываю сбор предложений, – выдохнула Лиз, с улыбкой глядя в его глаза.
Он застонал, ощутив нестерпимое желание. Ласково, он должен войти в нее ласково. Пусть Лиз сохранит о нем только хорошие воспоминания. Кейн обнял лицо Лиз ладонями и нежно поцеловал. Она охватила руками его шею, выгнулась навстречу его телу, и Кейн склонился к ее лицу, предвкушая любовную лихорадку…
Кейн чувствовал, что меняется. Непостижимым образом Лиз вливала в его душу какую-то легкость, жизнерадостность, ощущение прелести жизни. В этом маленьком душном номере отеля он постиг рай, образ которого пронесет с собой до последнего дня.
Через два часа они уже были в воздухе и летели за маленькой Кэти, цели их изматывающих поисков.
– Расскажи мне о нем, – спокойно попросил Кейн.
– О нем? – эхом откликнулась Лиз. Инстинктивно она поняла, кого он имеет в виду. Мужчину, который больше не существовал для нее. Мэдиген не мог не задать этот вопрос, хотя понимал, что испытает боль, узнав подробно о человеке, который обнимал Лиз и занимался с ней любовью. Который заставлял ее стонать и извиваться под ним, шепча в темноте ее имя.
– Об отце Кэти, – Кейн старался интонацией голоса не выдать своих чувств.
Она безропотно согласилась на этот разговор.
– Что ты хочешь знать?
Он пожал плечами, чувствуя себя жертвой собственного любопытства. Кейн точно ставил вопросы и подбирал нужные слова, когда вел следствие. Он поворачивал их под нужным углом, наводил на фокус. Сейчас же он чувствовал несвойственную ему растерянность.
– Почему? – это единственное слово вобрало в себя все. Этот вопрос вибрировал в его сознании с той минуты, когда он встретил ее. Почему он не встретил ее раньше, тогда, когда еще верил в доброту людей и истинность их чувств?
Лиз улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:
– Почему – что? Почему я влюбилась в него?
– А ты влюбилась? – Кейн желал бы, чтобы между Лиз и отцом ребенка была ни к чему не обязывающая связь. Ему так не хотелось услышать, что она по-настоящему любила этого мужчину! Но Кейн знал, что Элизабет не создана для случайного слияния двух разгоряченных тел. Если она занималась с кем-то любовью, то это значило, что Лиз любила этого человека. И это ранило его еще больше.
– Да, – протянула она. – Да, я любила. – Лиз откинулась на спинку кресла, понимая, что должна об этом сказать, даже причинив Кейну боль. – Он был красивым, блистательным и остроумным. С ним было весело…
А заставил ее только плакать, подумал про себя Кейн, ненавидя безликого мужчину, который был у нее до него. Выражение его лица стало каменным.
– Это еще не основание, чтобы заниматься с кем-либо любовью.
Он ревнует ее к прошлому, дошло, наконец, до сознания Лиз. Он не ревновал бы, если бы не любил.
– Может быть, это из-за того, как он читал стихи.
– Стихи? – Кейн осторожно взглянул на спутницу.
Лиз чуть не рассмеялась, но сдержала себя.
– Ну, понимаешь, всякую рифмованную ерунду. Это все ушло, как если бы никогда не существовало… Кроме того, Брэд был женат…
Кейн пронзил ее изумленным взглядом; поднятая бровь была единственным признаком его неодобрения:
