Текст книги "Апокалипсис 1920 (СИ)"
Автор книги: Вика Вокс
Соавторы: Артем Рудик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Печать третья – Мартин – Я единственный, кто улыбается в этом месте?
С небес хлестал настоящий ливень. Серые тучи бродили низко. В колокольне Страстного монастыря было не так уж и много места, учитывая, что колокола ещё не сняли с насиженного места. Тем не менее, мы легко поместились тут втроём: я, Зефир и лишённый сознания Феликс. Коктейль из мелатонина и нескольких других гормонов, быстро отключили его от реальности, позволив легко перенести сюда.
К его же счастью. Ведь, возможно, не спи он сейчас, мне не только пришлось бы многое объяснить, но и убить его друзей на его же глазах. Мне хватало, что я и без того вынужден был поступить жестоко. Много раз поступить. Но я ведь, всё-таки не злодей. Я делаю то, что должно.
И сейчас мне было необходимо убить того, кто выйдет на площадь с трупом своего оппонента.
– Я надеюсь, ты сказал Йозефу, куда надо притащить тело? – спросил меня вдруг Зефир.
– Да, – я поставил свой Ли-Энфилд третьей модели на сошки и протёр платочком окуляр прицела, – Они с Марией оба должны будут прибыть, как разберутся с Щёткиным.
– А ты справишься сразу с двумя? – опоссум присел рядом со мной и положил руку на моё плечо.
– Ты сомневаешься в моих навыках? Мы с энфилдом практически срослись. Знаешь, сколько немецких голов я могу пробить подряд, не перезаряжаясь? Мой рекорд – семь. И это без перезарядки.
– Что-то такое же ты говорил про арбалеты и французские головы, в битве при Кастийоне. И что же? Граф Толбот оказался зарублен французским ополченцем!
– Ситуация тогда была несколько другая...
– С луком, в битве при Толлензе тоже?
– Тогда мне его вообще в первый раз дали в руки! Потом то я научился хорошо стрелять!
– Не знаю... не знаю. – он покачал головой, – Раз за столько веков не вышло научиться, бросил бы.
– Впервые за всё это время, в моих руках стрелковое оружие, которым не так уж сложно пользоваться. Так что, поверь, я справлюсь на этот раз.
– Ладно. Не то чтобы я сильно сомневаюсь, Австер. – он похлопал меня по плечу и отошёл в другой конец колокольни, сев рядом с Феликсом.
Я же прильнул к прицелу и стал высматривать, когда же в дожде появиться хоть кто-то. Долго ждать не пришлось. Уже вскоре на площади появился потрёпанный мул, несший на своих руках истекающего кровью койота. Да, Йозеф оказался не столь уж хорошим стрелком, каким я его мыслил.
– Кажется, твоя ставка сыграла своё! – сказал я Зефиру, но тот лишь самодовольно хмыкнул.
Выдохнув, я подождал, пока Щёткин не подойдёт поближе, чтобы точно всадить пулю ему между бровей. Да, меня немного удивляло отсутствие Софии, но она не так уж и важна для исполнения нашего плана. Да и, если что, уж с ней то мы с Зефиром точно справимся.
А сейчас, мне одному предстояло рассчитать правильную траекторию для выстрела. Даже спустя столь невообразимое количество лет, которые мы с Зефиром знакомы, мне бы не хотелось снова ударить в грязь лицом. Как минимум потому, что это даст ему новый повод для злорадства на тысячу лет вперёд. Благо, я не врал, когда говорил, что винтовки значительно упростили мои отношения со стрелковым оружием. Можно больше не полагаться на быстро теряющие скорость стрелы, для дальнего запуска которых надо иметь и физическую силу, и пространственное мышление.
Здесь было достаточно знать общую информацию о корректировочной таблице и иметь базовые знания в области геометрии. Не больше, не меньше.
И так, учитывая высоту колокольни, между нами было примерно метров сто или сто пятьдесят, или чуть больше. Мул плёлся, прихрамывая со скоростью около трёх километров в час, прямо в мою сторону. Ветер был сильный, примерно двадцать узлов. Учитывая крупные капли дождя и расстояние, необходимо было целиться не только с небольшим опережением, но и, при этом, взять прицел значительно выше левее, супротив направления воздушных масс.
Дипод сбавит колыхание оружия и, учитывая, что руки у меня не дрожат, а дышу я очень даже спокойно, остаётся только нажать на скобу и...
Внезапно прозвучал выстрел. При чём, вовсе не мой. А затем ещё один, и ещё.
На площади, будто из неоткуда, возникла Мария. Стреляла она не слишком точно. По крайней мере, не один из её выстрелов так и не достиг Щёткина. Тот бесцеремонно бросил тело койота и, достав пистолет, стал отстреливаться от внезапно возникшего противника. Будучи на очень открытой площади, их перестрелка выглядела абсолютно сумбурно: оба были слишком напряжены для того, чтобы стрелять точно, а отсутствие укрытий мешало перевести дух и попытаться прицелиться. Они просто стреляли друг в друга, не в силах попасть.
Когда Мария разрядила свою кавалерийскую винтовку Каркано, она отбросила её в сторону и перешла на пистолет Фроммера. Мул же не имел при себе иного оружия, помимо громоздкого револьвера, а потому, когда тот разрядился, ему пришлось применить свою силу.
В ней не было решительно ничего особенного. Его проклятие всего лишь позволяло замедлять движение вещества, уменьшая скорость частиц любого материала. В довольно небольшой области перед собой, он мог "заморозить" всё, чего только коснулся, "передавая отсутствие движения". Так, он моментально создал перед собой импровизированный "щит" в полный рост, состоящий из голубого кислородного льда.
Пробить пулей такую глыбу было бы и так невозможно. Но, насколько мне было известно, этот проклятый передавал среднюю скорость движения молекул и тем вещам, которые касались зоны поражения. То есть, снаряд или, живое существо, что коснулось бы такого льда, само бы точно превратилось в ледышку.
При этом, для поддержания температуры, мулу было достаточно одной руки. Второй же он неуклюже пытался перезарядить револьвер, с большим усилием держа его зажатым под коленом, между икрой и бедром раненной ноги. Эта картина забавила не только меня, но и Зефира, который встал рядом со мной и с таким же воодушевлением наблюдал за происходящим:
– Не хочешь вмешаться? – спросил он у меня, украдкой.
– Нет, давай лучше развлечёмся. Как в старые-добрые, mate.
– Хм, и на кого ты поставишь на этот раз? На огонь или лёд?
– А ты хочешь поменять фаворита? Я бы повторил свою ставку на моих несчастных друзей.
– Что ж, тогда и я вынужден снова поставить на победителя. Удвоим приз? Как насчёт отдать мне в качестве выигрыша... Новую Зеландию?
– Ты бы ещё штат Квинсленд попросил! Нет, это не удвоение. Это... умножение в тысячу раз? Нельзя повышать ставки настолько быстро.
– Почему нет? У Грегаля, я так выиграл половину Африки выиграл.
– Он дурак и со мной это не прокатит, ты же знаешь. Давай так, к острову Рождества и архипелагу Килинг, которые я тебе проиграл в прошлый раз, я могу прибавить Норфолк и... Тасманию.
– Тасманию? Смело. – Зефир хищнически улыбнулся, – А что попросишь, если победишь?
– Половину твоего куска Антарктики. И, когда я вернусь из Альчеры, ты можешь как обычно устроить шоу.
– Хочешь, чтобы я специально поддался и просто так отдал тебе Антарктиду?
– Я вообще-то все свои острова на это поставил!
– Я готов пойти на спор, если обещаешь, что при проигрыше... хоть раз побудешь на моём месте.
– На это я могу согласиться.
Мы пожали руки и стали наблюдать за развитием событий. Пока мы общались, мул уже успел перезарядиться и теперь, не имея особого обзора, боялся выглянуть из своего укрытия. Мария же не спешила двигаться. Да, она была в несколько более уязвимом положении и всё ещё стояла на открытой местности. Но эта небольшая передышка позволила ей стабилизировать своё состояние и привести организм в боевой режим. Сорвавшись с места и попытавшись обойти своего врага, она бы точно потеряла концентрацию и точность прицела. Преимущество в возможности прицелиться было гораздо важнее возможности стрелять из безопасного укрытия.
И Мария действительно смогла им воспользоваться. Когда Щёткин слегка засветил свою кисть с револьвером, она тут же всадила резвую пули прямиком в его запястье. От такого пистолет выпал из проклятой ладони, разлетевшись на куски, при падении на каменное покрытие.
От резкой боли, мул потерял концентрацию и машинально схватился второй рукой за место раны, пытаясь перекрыть кровь. Этим, он опустил свой кислородный щит, и оказался у Марии как на ладони. Та без сомнения всадила пулю ему между глаз.
– Это было быстро... – проговорил Зефир.
– Ещё бы. Мне в последнее время везёт на выигрыши в пари. – сказал я и снова прильнул к прицелу.
Без сомнений и промедлений, я закончил начатое, пусть и метя уже в другую цель. Мария осела на брусчатку, став третьим трупом на площади. Дело было сделано.
Мы разбудили Феликса, с помощью сыворотки Зефира. Ему ещё необходимо было объяснить то, что мы собирались делать дальше и какую роль в этом спектакле играл он:
– Проснись и пой, mate! – сказал я ему.
Он, слегка поморгав глазами, удивлённо уставился на меня и моего друга, вне понимания происходящего. Думаю, в его голове роилось много вопросов, ещё с того происшествия с Юмалой. Однако, он не мог выбрать какой задать первым. Я бы тоже не выбрал из доброй сотни.
– И так, Феликс, слушай внимательно. Скоро ты всё поймёшь. Но прежде, нам с тобой надо умереть. Далеко не окончательно, но всё же. – сказал я, – Поверь, ничего страшного в этом нет. Страшное будет после. И его будет много. Но ты должен будешь пройти со мной весь путь. По крайней мере, если хочешь вернуть к жизни твоих недавно почивших друзей. Да, понимаю, для тебя очень много новостей, но я не могу дать тебе время всё это осмыслить. Мария и Йозеф мертвы. Я – давний член Внутреннего круга Общества. И ты, вместе со мной, будешь путешествовать через царство мёртвых, до самых изначальных духов. Твоя задача не потеряться на той стороне и сразу же найти меня. Ведь я без тебя не выйду, как и ты без меня. Дальше я всё расскажу тебе на месте. Всё ясно?
Он лишь продолжал хлопать глазами, будто бы вовсе выпав из реальности в полную диссоциацию. Думаю, в его ситуации, это нормально.
– И так, Зефир, не окажешь ли честь? – спросил я, поворачиваясь к старому другу.
Тот кивнул и достал свой Штайр Манлихер. В нём заранее были заряжены пули, начинённые диметилтриптамином, кетамином и дофамином в ударных дозах. Не то чтобы всё это не выделилось бы организмом в момент смерти, но настоящие шаманы, бродящие по Альчере, знают, что это необходимый гарант зависания сознания в последнюю секунду гибели мозга и подвешивания его между нашим миром и иным, настоящим. Путешествовать проще, не являясь заложником лишь одного измерения. Кроме того, это упростит и возвращение.
Так что приключение, в которое я отправляюсь в сотый раз, обещает снова быть простым приятным. За исключением, пожалуй, страшной боли в мгновение смерти и ужасающе мучительных воспоминаний, что ненадолго придут после...
– Улыбнись, Феликс! – обратился я вновь к несчастному лису, – Только мертвецы и могут улыбаться. Особенно, когда весь их мир рушиться от осознания того, как обстоят дела на самом деле!
1918 – Мартин – Баловни судьбы
Тупо животное лицоСтепной богини. ПочемуБойцов суровые ладониХватают мертвых за вискиИ алоратные полкиЛетят веселием погони?Скажи, суровый известняк,На смену кто войне придет?– Сыпняк!Велимир Хлебников, «Ночь в окопе»
Год 1918 – Архангельск, Северная область
– Этот вечно мрачный и хмурый город! Боже, неудивительно, что они почти не улыбаются! – сказал Зефир, небрежно опершись спиной на оставленный экипажем во дворе купеческого дома танк пятой модели, твои ребята тоже как-то захворали, не находишь? Уж больно часто они ходят развеяться в этот домище. Хозяин, небось, все дрова тратит на растопку бани! – он усмехнулся, – Не думал, что было бы здорово, если бы местные... пошли на какой-нибудь невинный конфликтик и испортили им малину, м?
Я немного размял замёрзшие лапы и скептически посмотрел на своего друга:
– Но зачем? Разве ты не тысячи раз видел похожую картину?
– Каждый раз это весело, как и в первый! – опоссум хитро ухмыльнулся и провёл длинным языком по верхней губе, – А если уж и стрельба начнётся... Помнишь, как здорово было на Бостонской бойне в тысяча семьсот семидесятом?
– Это была ваша с Либеччо авантюра, а не моя. И ваша зона ответственности. А бойцы АНЗАК, извини уж, моя и просто ради развлечения я не могу такого допустить. У ребят только Великая война закончилась. А ты... – я подошёл к нему поближе, открутил крышку своей походной фляжки, налил чёрного сока заккума и передал собеседнику, – Мне кажется, что ты слишком упиваешься властью. Тебе разве настолько не хватает глобальной власти, что ты хочешь проявлять её и по таким пустякам, лишний раз показывая свою доминантность?
Зефир взял крышечку и осушил её одним залпом:
– Уф... – он поморщился, покачал головой и отдал ёмкость обратно мне, – А мне кажется, что ты слишком дружелюбно относишься к простым смертным. Не всё ли равно, что будет с ними дальше? Их век короток. Их жизнь не имеет смысла. Да и по сравнению с нами, они всё равно что муравьи! Или что, назвали в честь тебя континент, и ты всё расплываешься в умилении, Австер?
– Я много лет назад поклялся перед лицом Ванджина защищать и вести мой народ...
– ...а мы ведь и сами вышли из рядов смертных и прочее бла-бла-бла... – опоссум изобразил лапой говорящую пасть и разочарованно выдохнул, – За столько тысяч лет мог бы придумать и более резонное оправдание перед лицом вечности. Уж тебе ли не знать, что Ванджина плевать, ведёшь ты там куда-то свой народ или нет.
– Для меня все эти "оправдания" всё ещё имеют смысл. Потому что мне всё ещё ничуть не весело ломать фигурки на этой огромной игральной доске. Это не имеет смысла... Вся эта деструкция ради деструкции. Помнишь, геноцид индейцев, устроенный Либеччо? Он специально оставил резервации, чтобы и на более мелком уровне ломать людские судьбы: спаивать, издеваться, разлучать. Ты его тоже тогда осудил.
– Я его осудил, потому что он отрывал комару лапки вместо того, чтобы убить его разом. Если уж мы коллективно решили, что красная раса представляет угрозу, своим количеством проклятых...
– Чем твоё мелкое пакостничество отличается от его?
– Моё... – Зефир задумался, – Я делаю это ради всеобщего веселья, а не только для своего садистского удовольствия. Вот, если тебе это не нравится, то я и не буду делать. А Либеччо бы на это наплевал и устроил бы провокацию. Ты же знаешь, как это бывает, когда его стрельнёт. Сделай его главным, вместо меня и он повсюду хаос посеет.
– Однажды его очередь придёт, и ты это понимаешь. Если его голос будет в Совете решающим, придётся подстраиваться. Но в своих владениях всё же не допускать всей этой глупой пантомимы.
– Не знаю, на некоторые его авантюры, я могу и согласиться. В то время как на другие...
– Старая история, Зефир, старая. Знаешь, я, конечно, даже практически безусловно рад, что именно мы стали баловнями судьбы. Но, всё же мне иногда кажется, что такая сила не должна принадлежать даже нам. Не говоря уже о членах внешнего круга или тех, кто в Общество вообще не входит.
– Это ты к чему? – мой визави резко помрачнел.
– Я недавно говорил с Ванджина. Они хотят, чтобы мы самораспустились. Мы им больше не нужны.
– Как это... не нужны?
– Духи считают, что Общество уже давно не выполняет свою основную функцию и лишь забирает свободу мышления и созидания. Как бы не было трудно это признать, но это правда. Мы уже давно не ведём цивилизацию вперёд, к мечтам. Возможно даже, тянем её на дно. Посмотри вокруг, что ты видишь? – я провёл рукой полукруг, как бы демонстрируя полупустую улицу, по обеим сторонам которой высились деревянные двухэтажные терема.
– Я вижу мрачный северный город.
– А я вижу людей, которые устали жить в мрачном мире, где одни подчинены другим. Да, сейчас они прячутся в домах, от ночной темноты. Но ведь однажды наступит рассвет, верно?
– Мы же уже договорились, что свернём этот спектакль, созданный ради поддавков Грегалю в войне. Не говори, что ты вдруг проникся любовью к идеям о лучшем мире...
– Они в чём-то правы. Коммунисты, анархисты, утописты. Может, если и правда дать им шанс заняться мироустройством самостоятельно... В общем-то, раз уж домен Духа моя зона ответственности, куда входит и Россия, мне достаточно просто принять это решение автономно и заставить вас уйти.
– Но мы же только... – Зефир злобно нахмурил брови.
– И также уйдём. Немного погремим оружием, постоим тут для приличия и выведем войска. Просто, чтобы ни у кого не возникло подозрений о резком уходе. Всё, как всегда, в таких случаях.
– И что потом?
– А ничего. Я не собираюсь больше ничего предпринимать в этой ситуации. Пусть революция идёт своим чередом и люди экспериментируют вместо того, чтобы в очередной раз повторять французский сценарий спуска пара. Лучше займёмся приказом Ванджина, ладно?
– А мы обязаны? Может, взбунтуемся на этот раз?
– Не думаю, что заставлять их лично вмешиваться будет хорошей идеей.
– Ну да... – Зефир поник на пару мгновений, а затем приободрился, – Ладно, чёрт с ним, поступим, по-твоему. Я скажу остальным и о выводе войск, и о роспуске Общества. Но, я надеюсь у тебя есть какой-то план на будущее?
– Кое-какой план у меня есть. Мы не будем устраивать резню. Пусть внутренний круг в разных странах поубивает друг друга, ну например за сладкую, внезапно освободившуюся должность. Допустим, Короля Духа. Кураторы разнесут весть, а человеческая жажда власти сделает всё остальное. Мы точно обезглавим основные направления, а уж всякая мелочь и подручные сами разбегутся, без своих вожаков.
– А те, кто выживет в борьбе?
– Их мы убьём сами. Или заставим кого-нибудь их убить. В общем, как обычно.
– А мы сами?
– Думаю, если мы больше не будем отдавать приказы в правительствах и лишимся Внешнего круга, то вполне удовлетворим Ванджина в их стремлении дать людям больше свободы мысли. Так что можем остаться жить обычную жизнь. Хочешь тайную, хочешь какую-нибудь другую...
– Ты как-то странно помрачнел, Австер.
Я сглотнул слюну, понимая, что мне надо будет сказать о своём решении вслух. Слова отчётливо звучали в моей головы, но никак не лезли на мой проклятый язык. Немного посверлив взглядом снег, блестящий под полной луной, я наконец собрался и сказал:
– Вы можете остаться жить. Я решил, что мне это всё уже малость надоело.
– Надоело?
– Надоела эта бессмысленная вечность. Пока я не услышал то, что мне сказали духи, я думал, что у меня есть хоть какая-то высшая цель. Следить, охранять, направлять и прочее. Но теперь, я окажусь лишён единственного, что наполняло жизнь в этой иллюзии мира смыслом. Мне больше нечего здесь делать. Мне надоел ты, надоели и все остальные в Совете, надоели люди, надоела грызня, надоел дневной свет и ночная темень. Я больше не хочу в этом участвовать и навсегда ухожу за Границу Смерти.
– Ты решил переехать в Альчеру?
– Я решил, уйти дальше. В неизвестность. Туда, где нет Ванджина. Я долго об этом думал. Долго бродил по этим мрачным лесам. И в итоге решил, что скажу тебе новость о роспуске и уйду.
– Ты с ними не попрощаешься... Что ж, я рад, что ты доверяешь именно мне. Мы с тобой одну судьбу делим. И я принимаю это твоё решение. Думаю, мы закончим все дела и без тебя.
– Я рад. Правда рад. Спасибо, Зефир. – опоссум тепло обнял меня, и я сразу же вдохнул его странный запах, напоминающий о пряностях востока.
Мы простояли так несколько минут. Когда же он меня отпустил, мы лишь кивнули друг другу и двинули в разные стороны: Зефир в сторону подальше от берега, а я же напротив. Набережная пустовала, как и портовый комплекс. Все попрятались по домам и казармам. Кто-то ночевал на кораблях Антанты, пришвартованных к пирсу. Но и те бы не заметили моего приближения к причалам. Никто бы не заметил и того, что я отвязываю лодку от сваи и беру курс на вёслах в сторону Белого моря.
В Альчеру, мир за гранью реального, можно было бы попасть и проще. Достаточно было бы всего лишь умереть. Тогда сознание отделиться от бренного тела и отправиться туда, куда отправляются все души, ни в место, но во время. Время сновидений. Но сейчас, во время моего слегка безумного путешествия за грань реального, мне хотелось иного. Не смерти, с её страданиями и болью.
Даже умирая сотни и тысячи раз до этого, я всё ещё не могу привыкнуть к этой вспышке страха, возникающей при мысли о смерти. И к ощущениям, сопровождающим угасающее сознание, тоже не привыкнешь. Их надо перетерпеть, пережевать и выплюнуть. Как делали шаманы во все времена, "умирая" и "перерождаясь". Как я всегда делал. Но не в этот раз.
В этот раз я просто плыл на север, туда, где таился ШОВ. Трещина в нашей реальности, с которой Ванджина начали своё великое творение. Через него можно было безболезненно перемахнуть через границу смерти, чтобы там умереть ещё раз. На этот раз безвозвратно. Уйти в реальную неизвестность, куда более глубокую, чем может предложить и наш, иллюзорный мир, и даже сама Альчера.
Отсюда, благо, до него добираться гораздо быстрее, чем от моей родной Австралии. Шаманы издревле направлялись именно в Белое море, где и лежал ШОВ, ведущий в земли создателей всего – Ванджина. Мне же оставалось только, согласуясь с течением, выплыть из дельты реки и...
Я откупорил фляжку с соком заккума. Его отвратный запах, напоминающий о гниющих финиках и жжёном масле, ударил мне в ноздри. Я выдохнул и залпом осушил бутылку. Горький, практически ядовитый, вкус, напоминал крепкие настойки на полыни, которые самого стойкого зверя могли отправить в нокаут. Удивительно, как он всё ещё не выжег мне все вкусовые рецепторы. Но, я всё же старался, чтобы как можно меньше жидкости попадало мне на язык, сразу проглатывая большие объёмы обжигающего зелья.
Просто, потому что моей целью было не наслаждение вкусом, от которого дохнут мухи. Мне нужно было успокоиться, притупить чувства и опустошить разум. В гораздо большей степени, нежели та порция, что притупила чувства Зефира, касательно моего несколько несвоевременного ухода. Надеюсь, он будет не сильно скорбеть, когда действие напитка пройдёт. Всё же мы через многое прошли и мне потребовался целый месяц, чтобы наконец-то решиться.
Подумать только, месяц назад мне сказали... Сказали, что дело нашей жизни. Более того, дело, призванное вести всю цивилизацию не то, что завершается... Оно всё это время не имело смысла. Семьдесят тысяч лет отлаженного механизма тайного управления жизнью целой планетой бессмысленны! А значит и вся моя деятельность...
Нет, я согласен с Ванджина в том, что наше Общество мешало людям проявлять свободу выбора в глобальном масштабе. Мы игрались не только с жизнями конкретных людей, но и судьбами народов, решая свои мелочные споры. И это неправильно, но это давало нам ощущение... цели? Можно сказать и так.
Я не видел особого резона в существовании простых людей. Наверное, они сами его не особо видят. Но его почему-то видят иномерные Ваджина. И ради него забирают наш смысл, их верных слуг. Это похоже на страшное предательство, впрочем, я не обижен и не разочарован. Мне думалось, что однажды так и будет. И вот, это "однажды" наступило. И с этим ничего не поделаешь. Можно подчиниться этакой судьбе, а можно и уйти. Я выбрал второе. И мне жаль, что мои ближайшие товарищи из Внутреннего круга, не разделят моего стремления. Что ж, это единственное, из-за чего мне действительно сейчас грустно.
Особенно из-за Зефира. Он мог бы последовать за мной. Но именно он сейчас, в этой эре, главный. А значит, что на нём лежит куда большая ответственность, чем на мне. Ещё недавно он испытывал удачу, развлекаясь на Великой войне и вкушая прелести очередной интересной эпохи: шпионил, подстрекал арабов к бунту, стрелял по царственным особам, воровал документы и занимался прочими любимыми вещами, вживаясь в шкуры абсолютно разных зверей. А теперь вот, вольготная жизнь закончилась и пора принимать серьёзные решения. Что же, это его ноша.
А моя, вот такая: лечь на дно лодки и ждать, куда меня принесёт течение сквозь ночной туман. Я даже немного задремал под плеск волн. И потому не понял, сколько времени прошло, когда лодка внезапно наткнулась на песок, с характерным звуком вылетев на твёрдую поверхность. От такой неожиданности, дрёма спала, а я вскочил на ноги, едва не потеряв равновесие.
Вскоре я понял, что лодка прибилась к какому-то небольшому островку, покрытому травой и камнями. При чём камни явственно собирались в странные спиральные узоры, раскиданные тут и там по небольшой площади островка. Они сразу мне напомнили о святых местах, которые я помогал сооружать в древние времена. Святых местах, где раньше чтились проклятые и их силы. Я ухмыльнулся, вспомнив, как фанатично мы разрушали любые остатки того времени и сколь старательно придумывали эту историю, про Иштвана Великого.
Как хороши мы были на выдумку мистификаций! Вспомнить только все эти религии, угнетающие проклятых и заставляющие их скрываться. Что на деле очень способствовало самоконспирации Общества и контролю за особо ретивыми и сильными экземплярами проклятий. Славные идеи нам тогда приходили!
В мыслях об этом, я не сразу обратил внимание на единственное строение на острове: покосившееся двухэтажное здание из давно почерневших досок, смотрело на меня множеством чёрных зевов окон без ставень и рам. Оно было столь тёмным, что я его поначалу и не приметил, в кромешной тьме. Однако, меня почему-то потянуло подойти к нему и заглянуть за едва держащуюся на петлях дверь.
Она легко открылась от одного моего толчка, открывая несколько сюрреалистическую картину внутри. Посреди тёмного, ветхого помещения, лишённого всякой мебели, сидел странный зверь, в окружении множества свечей. Он был одет явно не по эпохе. Я никогда не видел таких необычных доспехов, похожих скорее не на сталь, а на очень и очень гладкий камень. Да и сам их владелец относился к ящерам, которых редко ныне увидишь среди моря пушистых. Он напоминал мне варана и по его грузному, чешуйчатому лицу сложно было понять, какую эмоцию оно сейчас вырожало.
Впрочем, меня устраивало, что он при виде меня не схватился за своё странное оружие, напоминающее какой-то неправильный арбалет:
– Не считаешь, что тебе в последнее время часто везёт, Австер? – спросил меня ящер.
– Мне стоит спрашивать откуда ты знаешь моё старое имя?
– Вопросом на вопрос не отвечают в приличном обществе.
– Не знаю. Я никогда в таком не состоял. – я бесцеремонно сел напротив него.
– Что ж, тогда давай действовать более примитивно. Я просто за тобой наблюдал. Вообще не только за тобой, но и за всеми вами. В этом странном, иллюзорном мире-ловушке, вы были наиболее близки к моей цели. К Ванджинам.
– Значит и про них ты знаешь... Верно, пришёл далеко не отсюда и даже не из Альчеры.
– Логично мыслишь, тилацин! – слегка шипя проговорил он, – Как и сами Ванджина пришли не из этого мира.
– Разве не они его сотворили? И наш иллюзорный мир, и то пространство мыслеобразов, что мы зовём Альчерой?
– Они, конечно, они. И неплохо постарались, скажу я тебе. До них тут было совсем пусто и тоскливо. А тут вот, существа из совсем другого плана бытия, сотворили и удобную среду обитания для себя и энергетическую ферму, дающую бессчётное количество мыслей и волеустремлений для продолжения банкета. Но сами они бежали сюда, в это пустое пространство по определённой причине, знать которую тебе, в общем-то и не обязательно. Знай только, что я гонюсь за ними по пятам. Можешь считать меня своеобразным Вигилантом, чьи цели вдруг очень стали совпадать с твоими.
– Каким же образом?
– Видишь ли... Судьба – такая штука, против которой бесполезно бороться. Ванджина пытаются. Их акт творения направлен на то, чтобы победить эту вселенскую условность и дать своим детищам, да и самим себе свободу. Вы, с вашим Обществом, кажется, стали мешать этой цели. Вы напомнили своим богам о том, что судьба никуда не делась. Есть те, кого можно назвать её баловнями, а есть и неудачники, которые всецело заслужили своё положение. Вы явно относитесь к первым. И удача сейчас на твоей стороне. Даже учитывая твою маленькую неприятность с тем, что ваш мир может вдруг статься местом без богов и королей.
– Не томи, если знаешь, как вернуть всё в прежнее русло!
– Ты когда-нибудь раньше думал о том, чтобы убить бога?
– Это... Возможно?
– Разумеется, это возможно! Ванджина могут испытывать страх и убегать, а значит их вполне можно убить. Только не физическим оружием, нет. Тут потребуется кое-что совсем иное...
