Текст книги "Мой обольстительный босс (СИ)"
Автор книги: Веста Вилке
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Но Аврил все спала.
Ему уже начало казаться, что доктор преувеличил то, как будет протекать эта жара. Может наркотик выйдет из тела быстрее? Может уже вышел? Проснувшись, Аврил станет сама собой. Что ему тогда делать? Как себя вести? Что говорить?
Сидя у изголовья кровати Блад так увлекся этими мыслями, что сумел понять, что Аврил проснулась только после того, как Аврил обняла его за плечи и принялась покусывать его ухо, пока руки проворно снимали с него рубашку. Блад знал, что увидит еще до того, как обернулся – помутневшие глаза, отсутствующий и в то же время голодный взгляд. И внезапно для себя почувствовал, что ненавидит это ее состояние.
После того, как Аврил справилась с рубашкой и штанами, Блад уложил ее на кровать и устроился между разведенных бедер. Его рука скользнула между ними, проверяя, насколько она готова для него, и роугг не удивился, почувствовав влагу. Войдя одним толчком, он начал двигаться не стремительно, жадно, оголодав по своей паре, а медленно, растягивая свое и ее удовольствие.
Блад не знал, услышит ли его Аврил и не знал, зачем вообще говорит эти слова, но не мог удержаться:
– Я думал, что буду рад твоей жаре. Думал, что смогу быть с моей парой, думал, что быть в ней – это то, что я действительно хочу. Сейчас я в тебе и удовольствие просто умопомрачительное. Ни с кем мне не было так хорошо. И ни с кем не было так плохо, потому, что это не ты. Тут твое тело, но тебя нет. А мне не достаточно только тела! Слышишь, Аврил? Ты нужна мне! Нужна вся! Я хочу, чтобы мы делили эти мгновенья вместе. Хочу, чтобы ты чувствовала внутри себя не только мой член, но и мою любовь.
Аврил обвила его поясницу ногами и слегка подтолкнула, давая понять, что хочет, чтобы он перестал болтать и ускорился.
– Если бы я только мог, то убил бы того, кто это с нами сделал! – Блад начал двигаться быстрее, хотя чувство было такое, что он сейчас заплачет. – Того, кто украл у нас эти мгновенья…
Наконец, он замолчал и ускорил движения. Чувствуя, как начинают сокращаться ее внутренние стенки в преддверии оргазма, Блад наклонился к груди сэфэры, посасывая то одну, то вторую вершинку. Аврил вцепилась руками в его волосы, стараясь удержать. Блад даже позволил себе усмешку – будто он мог бы сейчас от нее оторваться. Его разум, сердце инстинкты, тело – все сейчас было в ней. Хоть Аврил этого и не понимала.
Как же больно оказывается любить!
Мелкая судорога прошлась по телу Аврил, и она со стоном кончила. От мысли, что когда Аврил больше не будет мучиться жарой, то может уйти навсегда, у него сжалось сердце. Он готов был на все, чтобы удержать ее. Лишь инстинкт руководил Бладом, когда его тело начало изменяться: во рту снова появились клыки и, наклонившись вперед, он впился зубами в то место, где шея соединялась с плечом Аврил.
В изнеможении Блад упал рядом с Аврил. Сэфэра тяжело дышала, но выглядела пресыщенной и полностью удовлетворенной.
Блад почувствовал себя так, будто ему вырезают сердце без анестезии. Он снова был со своей парой, и в то же время, был один. Приложив колоссальные усилия, он поднял руку и коснулся ее щеки:
– Ты нужна мне, Аврил. Я так по тебе скучаю…
Словно услышав этот призыв, Аврил открыла глаза и посмотрела на него. Ее взгляд снова был осмысленным и грустным:
– Это не продлиться долго, – тихо, почти шепотом ответила она. – Ты встретишь другую…
– Не будет другой, – также тихо ответил Блад. Он слишком устал, чтобы снова бить себя в грудь, доказывая свою любовь, вкладывая в слова нужные эмоции. И сейчас у него было такое ощущение, что Аврил воспринимала слова больше, чем чувства. – С тех пор, как мы столкнулись в коридоре, для меня можешь быть либо ты, либо никто.
– Почему я? – задала мучивший ее вопрос сэфэра. – Почему ты не можешь оставить меня в покое и дать мне жить моей жизнью?
– Потому, что без тебя моей жизни нет. Без тебя все это, – он сделал неопределенный жест рукой, намекая на дом, богатство, положение в обществе и карьеру, – не имеет смысла. Я всю жизнь к чему-то стремился. Но только встретив тебя… Нет. Только чуть не потеряв тебя, я понял, к чему. Все обрело смысл и для меня это ты. Я люблю тебя, все в тебе!
– Не нужно так говорить, – в глазах сэфэры не было ни гнева, ни упрека – только мольба, которую она от усталости не могла передать голосом. – Ты уже затащил меня в кровать, уже со мной переспал и до конца жары еще переспишь не раз…
– Это не просто секс, – Блад пытался протестовать, но против воли голос получился угрюмым.
Аврил вздохнула и прикрыла глаза. Как показалось Бладу – не от усталости, а чтобы скрыть свою боль. Он даже представить себе не мог, как ей хотелось слышать, что она хоть кому-то нужна, что в этом мире есть место и для нее. Как хотелось довериться этому большому и сильному роуггу… открыться перед ним, поддаться теплому, щемящему чувству, расцветающему внутри, когда он так смотрит. Чувству, название которого она биться произносить даже в мыслях. Но Аврил гнала от себя это желание. Жизнь достаточно ее била, чтобы научить простой истине: если кто-то хочет дать тебе что-то хорошее – не бери, за это придется дорого платить.
Поэтому Аврил снова постаралась оттолкнуть Блада:
– Держу пари, ты всем женщинам так говоришь…
Они лежали в двадцати сантиметрах друг от друга, но между ними была пропасть. Терять было нечего, и он решил быть откровенным. Ничего другого не вытащит его из той задницы, в которую он по молодости и по глупости сам нырнул.
– И ты его проиграешь, – ответил Блад. – Я никогда ничего не говорил женщинам о чувствах. Этого не требовалось. Нужны были подарки, продвижение по службе, путешествия в экзотические места на отдых. Или просто партнер для ночи жаркого, безудержного секса. Я ни одной женщине не говорил, что люблю ее, потому, что никого никогда не любил кроме тебя. Мне никто, никогда не нужен был. Кроме тебя. Ни одну женщину я не отмечал, как свою пару. Кроме тебя. Ты для меня не просто секс и не просто развлечение. Расскажи мне о своих сомнениях и переживаниях. Расскажи мне о том, что тебя гложет…
– Блад… – попыталась остановить его Аврил, но роугг взглядом заставил ее молчать.
– Неужели ты не видишь, Аврил? Ты все для меня, – сказал он, и переплел свою руку с ее, желая уменьшить пропасть между ними. А сэфэра, будто наоборот, желая сделать расстояние между ними еще больше, закрыла глаза. От этого было больно, и Блад снова попытался достучаться: – Я знаю, что не достаточно хорош для тебя. Но если ты дашь мне шанс…
– Это я! – вдруг с болью отозвалась Аврил. – Я недостаточно хороша!
– Аврил! – возразил Блад. Но сэфэра удержала его, крепко сжав ладонь, которую он сам и переплел с ее.
– Блад, перестань. Умоляю, перестань вести себя так!
– Как? – тихо спросил роугг.
– У тебя есть мое тело, – по щеке сэфэры скатилась слеза. – Хватит вести себя так, словно тебе нужно мое сердце. Я всего лишь сэфэра и знаю свое место. Ты наиграешься и бросишь меня. Уйдешь искать новую экзотическую забаву. А я останусь с разрушенной жизнью и разбитым сердцем… Возьми, что хочешь, но не требуй большего!
– Ты уже осудила меня и вынесла приговор, – наверное, сейчас Блад должен был испытывать боль, но ощущал пустоту там, где должны быть эмоции. – Лишаешь нас шанса из-за предубеждения. Почему тебе кажется, что два одиночества, два разбитых сердца лучше, чем одна счастливая жизнь, разделенная между двоими?
– Потому, что ты и я… это не сработает! – почти с отчаяньем воскликнула Аврил. – Такой, как ты… такая, как я… Мы не можем быть парой.
– Почему? – Блад все не мог понять, откуда растут ноги у ее возражений.
Аврил перекатилась на спину и уставилась в потолок. Что ж, раз упрямый роугг хочет это услышать, она это скажет.
– Потому, что ты сильный красивый успешный… а я сэфэра, – сглотнув, Аврил продолжила, хотя слова приходилось будто выдирать из горла – так они не хотели быть произнесенными. – Ты хочешь себе пару, но твоя пара не такая, как я. Я ущербна. Родилась такой и если ты останешься рядом, то в какой-то момент все равно не выдержишь. В тебя будут тыкать пальцем, будут отказывать в работе из-за меня. От тебя отвернуться друзья. Со временем ты потеряешь богатство и власть, потому, что из-за меня тебе перестанут доверять важную работу. А что получишь взамен? Плохо образованную сэфэру, с которой тебе не о чем будет говорить; с большими долгами; с тяжелым грузом прошлого за плечами, грузом, который однажды снова о себе напомнит. Что ты будешь делать, если встретишь одного из тех мужчин, которые делали со мной что хотели, пока у меня была жара?
– Убью его, – оскалился в многообещающей улыбке Блад. А Аврил захотелось заплакать. Он что, издевался над нею? Или правда не понимает и не слышит то, что она говорит? Теперь ей захотелось его ударить! Хорошенько поколотить упрямого роугга! Почему он так упорно говорит с нею как с равною? Почему смотрит так, словно собрался перед нею преклоняться?
– Я даже детей родить тебе не могу! – прокричала Аврил ему в лицо с отчаяньем, с желанием рассказать самое худшее, чтобы он отвернулся, ушел! Чтобы не видеть, как это благоговение в его глазах смениться разочарованием и ненавистью. Как это обычно и бывает. Лучше быть одной, чем отягощать кого-то своим присутствием, своим существованием.
А ему все было нипочем! Он только плечами пожал в ответ. И не стал смотреть на нее менее обожающим взглядом. Слезы, слезы, которые, как ей казалось, давно высохли, снова ручьем потекли по щекам, а судорожные всхлипы мешали дышать.
Блад привлек Аврил к себе. Ему стало понятнее, почему она так к себе относится, почему не верит в их отношения. Но он не видел того, о чем она говорила: не видел ущербности, не видел необразованности, не видел недостатков. За то недолгое время, что они провели вместе, Блад видел только доброту, старательность во всем и смиренность. Может у нее и есть пробелы в образовании, но это решаемо. К тому же, то, чему не научилась с помощью пластин, Аврил смогла изучить, ежедневно в этом практикуясь. Блад читал ее личное дело, можно сказать – заучил на память. Многое из того, что ему открылось в последние несколько дней, там не значилось. Но это не из-за того, что Аврил пыталась быть кем-то, кем не есть. Сейчас он думал, что девушка просто пыталась оставить свое прошлое позади.
Глупая. Как ты собиралась это сделать, если каждый день наказываешь себя за то, в чем не виновата?
Он дал ей выплакаться, прижимая к себе, давая опору. Аврил носила в себе тяжелый груз, не имея возможности побыть слабой, переложить эту тяжесть на кого-то. Он думал про тех, кто окружал ее и те обстоятельства, которые довели бедняжку до этого, и глухое рычанье вырвалось из его груди, а клыки во рту удлинились. Даже не думая, что делает, он поднял руку и начал поглаживать свою метку. Ему вспомнились те двое, что напали на Аврил, пытаясь изнасиловать. Должно быть, это были громилы, посланные Рейфом Тьери за долгом. Если бы рядом был хоть кто-то из тех подонков, Блад дал бы волю инстинктам и разорвал бы этого нойта снова. Только в этот раз медленно, смакуя каждое мгновенье. Этому желанию не суждено сбыться. Зато у него будет возможность защитить Аврил в будущем.
Блад даже не понял, когда начал нашептывать слова утешения. Сентиментальную чушь, над которой несколько недель назад мог бы посмеяться. Сейчас он говорил и верил в каждое слово, ведь вкладывал в них душу:
– Все будет хорошо, девочка моя. Все прошло, осталось там, в прошлом. Я больше никому не дам тебя обидеть. Мы справимся с любыми трудностями, с любой бедой. Я люблю тебя, Аврил…
Он говорил и говорил, гладя рыдающую девушку по спине. Даже когда голос стал хриплым и плохо слушался, Блад продолжал говорить, пока не понял, что Аврил уснула в его объятиях. На руках появилась мелкая темная сеточка от переживаний, нос распух, щеки из-за слез стали вместо желтоватых слегка зелеными. У бедняжки был вид больного, перенесшего тяжелую болезнь. И снова виноват был он.
Но в этот раз Блад был даже рад. Эти слезы – слезы очищения. Они помогали убрать груз с ее души, освобождая место для любви к нему. Блад верил, что скоро это чувство укорениться и пустит корни.
Не может не укорениться, не может не прорости!
Что он без нее?
ГЛАВА 8
До того, как женился на самой красивой делфе во вселенной, Рой больше всего любил работать по утрам. Он всегда вставал рано и успевал в сравнительной тишине разобрать довольно много дел. Затем наступало время передислоцироваться в офис и спокойной, вдумчивой работе приходил конец, так как к нему начинали бегать то Даутцен, то Блад, то изредка Энтони. Утро наполнялось суетой, торопливостью и переставало быть таким продуктивным.
Следующим по расписанию наступал обед, который Рой никогда не проводил в одиночестве. Всегда находился тот, с кем можно обсудить что-то важное, поедая бифштекс, или партнер, который хотел утрясти деловые вопросы. И до конца дня в его ежедневнике были только встречи, встречи, встречи.
Ночь, как правило, Рой проводил в дома, в пустой постели, и больше всего ненавидел это время суток за гнетущее, снедающее изнутри одиночество.
С появлением Хелены в его жизни все изменилось.
Ночь превратилась в самое любимое время суток, и если бы это было в его власти, Рой добавил бы ей пару часов, забрав их у треклятого утра! А день… день проходил хорошо. В смысле, проходил – и хорошо. Потому, что в те дни, когда Рой появлялся на работе, толку от него было мало. Мысли были с парой, с их пока не рожденным малышом и сосредоточиться на текущей проблеме получалось только с помощью Блада и Даутцен.
Это утро Рой проводил в офисе, ощущая подзабытое уже чувство напряжения, чувство вовлеченности в рабочий процесс. И ему это нравилось! Быть с Хеленой не просто хорошо – это лучшее из того, что с ним было. Но до этого момента Рой и не представлял, как скучал по работе, по сложным задачам, решить которые можно только основательно выкрутив себе мозги, и по ощущению эйфории, растекающемуся по всему телу, когда придумываешь решение.
Задача номер один, стоявшая перед Роем, Бладом и Даутцен, когда они вечером уходили по домам – придумать, как вычислить крота. К собственному стыду. Ни один из мужчин так и не додумался до того, как это сделать. Кого бы к ним не приставили, но этот кто-то хорошо знал свое дело и прекрасно заметал следы. Энтони проверил и перепроверил биографии всех, кто сейчас работал на холдинг. Но это ничего не дало.
Очень простое и от этого не менее эффективное решение придумала Даутцен. Уж чем они там с Энтони занимались в тот момент, когда на нее снизошло озарение, пусть себе умалчивает история. Главное – они заставили Альбу разбудить Роя под утро, и Даутцен срывающимся от волнения и возбуждения голосом, рассказала о своем плане:
– Не нужно придумывать, как вычислить крота! Нужно поймать его в ловушку! – Энтони успокаивающе массировал венси плечи и та начала говорить немного спокойнее. – Есть такая программка, которую мы используем для учета рабочего времени стажеров. Ты еще помнишь, что мы не делаем им собственный идентификатор? Ну, так вот! Чтобы отследить, сколько времени они провели на рабочем месте, в их голографические бейджи подсаживают небольшой файл шпион, который маркирует каждое место, в котором бывает его носитель каждые десять минут. Мы пустим по офису слух, что всю информацию по «Сильнее», в целях безопасности объединили в один файл и дадим шпиону его скачать, воспользовавшись твоим старым идентификатором. Ну, или моим. Не важно, – она возбужденно махнула руками. – Пусть шпион скачает файл, а дальше мы его отследим!
– Это… – задумчиво протянул Рой, – действительно может сработать. Если шпион не вычислит подсаженный файл.
Даутцен закатила глаза:
– Стажеры – самые большие любители халявы во вселенной – даже зная, что там есть этот файл не смогли его найти, – авторитетно заявила она. – Ты думаешь, его найдет какой-то там шпион?
– В отличие от стажеров, шпиона обучали искать такие вещи, – привел резонный довод Рой, но Даутцен лишь посмеялась.
– У шпионов, как и у стажеров – одна беда, – снисходительно ответила она. – Все ищут сложный системный вирус, или что-то очень хитрое, покрытое слоями маскировки. В то время как этот файлик самый простенький и примитивный, да и лежит на видном месте. Никто не обращает на него внимание. А он себе маркирует путь носителя.
После некоторого раздумья, Рой кивнул, соглашаясь:
– Это пока наш лучший план, – и добавил: – Дайте мне минут тридцать на сборы и ждите меня в моем кабинете. Будем работать над файлом обманкой.
Энтони и Даутцен переглянулись и венси заискивающе протянула:
– Через час?
Рой не стал спорить:
– Через час, так через час, – и отключился первым. У него под боком была самая красивая делфа во вселенной. Кто он такой, чтобы отказаться, если вселенная дарит ему лишних полчаса с нею?
Аврил на несколько часов забылась тихим сном, сном того, у кого закончились жизненные и эмоциональные силы. Блад успел принять поставку еды и одежды. Слава вселенной за современные технологии! Дверь в шкаф, спрятанный в стене, открывалась с двух сторон, поэтому Аврил никто не побеспокоил, когда развешивали одежду. А кухня и вовсе находилась в другом помещении. Оставить свою пару в такой период, когда он только что ее пометил – это настоящая пытка. И все же Блад должен был о ней позаботиться.
Когда посыльные ушли, разложив все по местам, Блад вернулся в спальню. Аврил все еще спала и он, осторожно устроившись рядом, привлек девушку к себе. Раньше после секса он всегда уходил. Почему он пренебрегал этим простым удовольствием – держать любимую женщину в объятиях? Все просто. Раньше он не любил. А сейчас он смотрел на Аврил, тихо спящую на кровати, умудряясь выглядеть при этом такой беззащитной и умиротворенной, и чувствовал, как сердца сжимают тиски страха. Сэфэра его не оттолкнула, но и не приняла. Блад открыл ей душу, но Аврил ему не верила. Впрочем, не ему ее упрекать в этом.
Как он мог раньше не искать свою пару? Просто Блад не понимал, что без нее настолько неполноценен, что лишен самого главного – вдохновения на каждый грядущий день, наполненности каждого дня, часа, мгновенья. Что ему сделать, чтобы Аврил осталась? Если она решит уйти, то он даже с помощью ребенка не сможет ее удержать.
Как же быть?
Закончив с приготовлениями, Блад занял свое место возле пары, осторожно, чтобы не потревожить ее сон, заключив в объятия. Аврил проснулась где-то через полчаса. В этот раз не от жары. Ей видимо тоже понравилось лежать в объятиях Блада, потому, что она не попыталась вырваться и вывернуться. По молчаливому согласию оба наслаждались этими минутами в тишине.
Идиллию нарушило урчание ее живота. Прошла секунда и этому звуку вторил другой звук, более утробный, прозвучавший из его живота. Мгновенье – и оба расхохотались. Ничего более абсурдного в этих обстоятельствах придумать было бы нельзя!
– Мне тут как раз привезли недельный запас еды. Как ты смотришь на то, что мы не дадим ему испортиться? – заглянув ей в глаза, и по-мальчишески открыто улыбнувшись, предложил Блад.
От такой улыбки сердце Аврил пропустило удар. Она вспомнила, почему этот роугг казался ей таким неотразимым даже на голограмме основного сайта компании. В отличие от других сотрудников, он был живой. Настолько живой, что даже голограмма несла отпечаток этой жизненной силы. Больше чем невероятная жажда жизни роугга была только его самоуверенность. И невозможно было не признать – самоуверенность невероятно шла этому мужчине.
Блад Массиано напоминал ветер. В нем была легкость, скорость, стремительность и жажда жизни. В то же время, он мог быть таким нежным и любящим… Его слова ласкали, как легкий бриз, его касания были подобны урагану. И помоги ей вселенная, Блад смотрел на Аврил, так, как будто не видел мира вокруг, только ее!
Аврил захотелось протянуть руку и коснуться его лица. Он вел себя с нею так, словно у нее есть неограниченная власть над ним. И в то же время она ощутила себя такой уязвимой перед ним, что это пугало!
Отвернувшись, и прочистив горло, чтобы не слышно было, каким хриплым стал голос, Аврил спросила:
– Где у тебя ванна? Хотелось бы привести себя в порядок.
Блад сел на кровати и взлохматил себе волосы, прежде чем ответить с той же улыбкой:
– Дальше по коридору. Там есть все, что может тебе потребоваться.
В два движения он встал с пропахшей сексом кровати, еще хранящей тепло их тел, и прошел к стене слева, нажав на небольшую панель в виде картины, перетекающей из одной части стены в другую. Он совершенно не стеснялся своей наготы, как будто у себя дома только так и ходил. Аврил же, несмотря на недавнюю, весьма жаркую близость, не могла преодолеть природную стеснительность, поэтому лежала, прикрыв тело простыней.
Треть стены сдвинулась в сторону, обнажив встроенный шкаф. Аврил не удержалась и ахнула – там было столько женской одежды, сколько ей не доводилось видеть за всю свою жизнь. Как будто роугг приторговывал в свободное от работы в холдинге Нолти время.
Блад снова улыбнулся – в этот раз немного смущенно:
– Я не знал, что тебе нравится, поэтому выбрал на свой вкус. Здесь есть все, что может тебе потребоваться, даже шляпки и перчатки. Если что-то не понравится – выбрось. Если захочешь что-то еще – только скажи!
Он так старался ей понравиться, что у Аврил снова закололо сердце. Последним, кто проявлял к ней хоть какую-то заботу, была ее мать. Несмотря на то, что не защищала ее от побоев, унижений и насильников, мать все равно проявляла заботу и любовь, как могла, как умела: Аврил не жила на улице и не голодала, и у нее есть образование, позволяющее найти работу лучше, чем чернорабочий или посудомойка на забытой богом колонии, где не хватает денег на автоматизированную установку. Уже очень и очень давно никто не старался угодить ей.
Как же Аврил хотелось верить в чувства и намеренья Блада! Что это место могло бы быть ей домом… Нет! Не место! Этот мужчина!
Аврил тряхнула головой, чтобы вернуться в реальность:
– Мне не нужно столько одежды, – стараясь говорить, спокойно ответила она. – Пока я здесь мне хватит одного халата. Во время жары и этого будет многовато. А после жары надену какое-нибудь белье, самое простое платье и уйду. Остальное можешь вернуть в магазин.
– Не могу, – обезоруживающе улыбнулся Блад и развел руками. – Это твоя одежда. Если она тебе не нужна, то выброси ее, сожги, раздай бедным. Делай с нею что хочешь.
Аврил только собралась возразить ему, что это слишком дорогой подарок, но Блад уже повернулся и зашагал в сторону кухни, насвистывая себе под нос какую-то песенку фривольного содержания. Сэфэра никогда прежде не слышала этот мотив и точно не знала слов. Но в фривольности песни почему-то не сомневалась. Какой еще могла быть песенка, напеваемая голым и очень сексуальным мужчиной?
Вздохнув, Аврил надела халат и побрела в указанном направлении. После секса в жару ходить то еще удовольствие. В этом плане ее квартира была бы предпочтительнее, ведь там дверь в ванную находиться прямо в спальне, и для того, чтобы принять душ не нужно преодолевать коридор, по размеру больше, чем все жилье Аврил вместе взятое.
Наконец, она проковыляла по казавшемуся бесконечным коридору до ванной, где облокотилась о выехавшую из стены раковину и посмотрела в зеркало, которое при ее появлении проступило на стене. Собственное отражение пугало: бледно-желтая кожа стала еще бледнее, взлохмаченные волосы, мутный взгляд, и нездоровый румянец на щеках. На шее были два отчетливых следа от укусов. Странное дело – они совершенно не болели и не выглядели как рана. Ощущение от них было сродни тому, как ощущалась бы татуировка, или какой-нибудь штрихкод из тех, которые ставят на сотрудниках некоторые фирмы, чтобы отслеживать их местонахождение и рабочие часы.
Впрочем, ничего не обычного она перед собою не видела! Бывало, в жару она выглядела и хуже.
Со своим внешним видом можно было бы примириться, если бы не то как она ощущала себя внутри. Сказывались годы одиночества, сказывалась постоянная нужда, не столько в еде, сколько в общении и положительных эмоциях. Парочка добрых слов и красивых жестов со стороны роугга, которого Аврил несколько недель назад даже не знала – и вот она уже задумывается над тем, чтобы завести постоянные отношения с ним.
Аврил в принципе была бы не против отношений. Но не с кем-то вроде Блада Массиано!
Ах, Аврил, Аврил! Разве жизнь тебя так ничему и не научила после стольких лет?
Похоже, что нет.
Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Поэтому, когда жара закончится, она пойдет домой. И у обоих останутся хорошие воспоминания об этом времени, проведенном вместе. Это было бы правильно. Разумно и практично. Аврил и Бладу не быть вместе. Во что бы он там не верил.
Аврил так и не приняла душ. Она просто стояла, упершись руками в раковину и не имея сил сдвинуться с места. По щекам текли слезы, сердце разрывалось на части.
Все так несправедливо! Почему она не достойна счастья? Почему она родилась сэфэрой?
То ли Блад вошел слишком тихо, то ли Аврил так погрузилась в собственные мысли, но его появление она заметила только тогда, когда сильное, вылепленное из мускулов тело прижалось к ее спине и прижало к раковине.
– Поговори со мной, Аврил, – тихо попросил Блад. – Твои слезы разбивают мне сердце. Что бы тебя не мучило, мы сможем с этим разобраться.
Сэфэра попыталась вывернуться из объятий. Ей хотелось уединиться. Но его ладони уперлись в стену по обеим сторонам от нее, лишая возможности маневрировать и как-то выбраться из этой ловушки.
– Нет никаких «нас», – тихо ответила Аврил, не зная, что еще ему сказать. У нее больше не оставалось душевных сил сопротивляться. Блад был так близко! Такой настойчивый, такой чуткий, такой внимательный… Какой женщине не хотелось бы оказаться в этой сказке, созданной персонально для нее? И пусть разум, вместе с доводами уезжает в далекий отпуск. Желательно навсегда.
– Я чувствую, что ты сама не веришь в эти слова, – одной рукой Блад обнял Аврил за талию и прижал к себе, другой скользнул под халат и обхватил грудь, лаская. – Почему ты не разрешаешь себе быть счастливой?
Аврил откинулась на его тело, устроив голову на его плече. Чем Блад тут же и воспользовался, проложив серию коротких поцелуев до своей метки и запечатлев на ней долгий поцелуй.
– Эти отношения обречены, – сэфэре пришлось призвать всю силу воли, чтобы сказать это вслух. – Лучше мы расстанемся сейчас, когда оба получили то, что хотели. Расстанемся, прежде чем все усложнится.
– Мне этого мало, Аврил, – Блад чуть согнул колени и потерся твердым членом об ее зад, чтобы она чувствовала каждый миллиметр его возбуждения. – Мне мало просто ночи с тобой!
– Блад… – всхлипнула сэфэра, не зная, что хотела этим сказать: «остановись, пока не поздно» или «никогда меня не отпускай». Его умелые руки быстро развязали халат.
Аврил ощущала себя более чем возбужденной, но это была не «жара». Это был он – самый красивый и беззаботный роугг на свете. И лучший любовник из тех, что у нее были.
– Мне мало недели или года, – его рука продолжала ласкать грудь. – Мне мало целой жизни. Я требую вечность, не меньше.
Его вторая рука опустилась вниз, мягким нажатием заставляя ее раздвинуть ножки. Сэфэра повиновалась и он тут же начал ласкать небольшую чувствительную горошинку.
– Я хочу не только секса с тобой, – продолжал говорить Блад, умело разжигая желание в Аврил. – Мне нужны объятия и разговоры, мне нужны закаты и рассветы. Мне нужны все твои улыбки и взгляды.
Аврил тяжело дышала и постанывала. Умелые движения и слова роугга почти довели ее до кульминации. Почувствовав это, Блад перестал ласкать грудь, и вместо этого задрал халат и сжал его в кулаке, чтобы не мешал.
Все это он делал торопливо, будто боялся, что она передумает и оттолкнет его. Аврил знала, что Блад не станет держать ее против воли, не применит к ней силу, что бы не случилось. Нужно лишь твердо дать понять, что она не хочет близости с ним. Но у нее не было ни сил, ни желания вырываться.
Блад прижался к ней и заговорил у самого уха:
– Ведь ты же тоже хочешь этого? – его голос был тихий, спокойный, уверенный, и все же, она не могла отделаться от ощущения, что он уговаривает ее. – Хочешь, чтобы тебя любили.
Его приоткрытый рот прижался к ее горлу.
– Хочешь, чтобы о тебе заботились, – снова прошептал он ей в ухо, облизав мочку, от чего сэфэра вздрогнула. – Так почему бы не позволить этого мне?
Аврил едва могла думать, пока его вторая рука продолжала ласкать ставшую сверхчувствительной горошинку: мягко и легко касаясь, затем нажимая, потирая, дразня, растягивая удовольствие, но не давая ей достигнуть разрядки.
– Блад, – закрыв глаза, тихо простонала Аврил. Она была влажной, желание почти причиняло боль. И еще больше, чем желание ощутить его член внутри, было желание сказать ему да, поддаться на уговоры.
– Ведь ты тоже хочешь меня, – продолжил он, и, оставив клитор, скользнул двумя пальцами внутрь, глубоко двигаясь в ней вперед-назад. – Ты, а не жара.
Блад почувствовал тот момент, когда почти потерял Аврил. Связь, возникающая между двумя в паре очень сильна. Как близнецы ощущают сильные эмоции друг друга, так и двое соединенные в паре ощущают отголоски сильных эмоций: любовь, страсть … страх. Жара отступила, и Блад понимал, что если сейчас не сможет удержать Аврил рядом, то не сможет добиться ее никогда. Если нужно уговорить – он уговорит. Если нужно подкупить – подкупит. Если соблазнить – то он испытает на Аврил все имеющиеся в его арсенала методы обольщения.
Блад пойдет на все, ведь на кону стоит так много!
– Наклонись, – грубо сказал он.
Когда его пальцы покинули ее, Аврил тихо протестующе застонала.
– Мы с тобой созданы друг для друга, – продолжал уговаривать он, мягко толкая, пока девушка не наклонилась, упершись руками в стену. – Не только я не смогу быть счастлив с кем-то другим, но и ты. Никто не сможет любить тебя так же сильно, так неистово, как я!
Вкинув подол халата в раковину, чтобы не мешал, Блад взялся за бедра Аврил и скользнул в нее, практически сразу войдя по самое основание.
– О, да! – воскликнула Аврил, срывающимся от удовольствия голосом, и пальцами царапая гладкие стены. От ее касаний голографические стены начали менять свой цвет и текстуру, перенося любовников то к водопадам, то в горы, то в другие экзотические места.
Впрочем, ни Аврил, ни Блад этого не заметили – так их поглотили страсть и вожделение.
– Как ты можешь хотеть отказаться от этого? – с отчаяньем почти прорычал он.
Он медленно вышел из нее, оставив внутри лишь кончик, и снова толкнулся до упора. Еще один стон Аврил, преисполненный нужды, потребности в нем, затронул его инстинкт. Движимый им и желанием успокоить свою пару, сделать ее счастливой, Блад прижался к Аврил и переплел свои пальцы с ее, прижав руки к телу, как бы обняв сэфэру. Не в силах больше сдерживаться, он начал двигаться короткими, неглубокими толчками.
