Текст книги "Мышеловка для босса (СИ)"
Автор книги: Вероника Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Мистер Б и его женщины
Александр Владимирович приехал на работу чуть позже, чем обычно. Всему виной была соседка, которая припарковала машину так неудобно, как только может припарковаться каноническая блондинка: вплотную, так, что не выехать. Впереди – забор, позади – машина. И по бокам припаркованные автомобили.
«Ну как можно было быть такой дурой?» – ругался про себя Баев. Как можно было припарковаться так неудачно? Места рядом полно! Хочешь – заедь на газон, хочешь – на бордюр. Так нет же, встала вплотную к нему!
Александр Владимирович долго не думал: несколько раз с удовольствием пнул по колесам, и со злорадством вслушался в перелив сигнализации. Такая канонада разбудит по меньшей мере половину дома, не то, что хозяйку красного «жука»!
Из окон начали выглядывать недовольные жители, но Александру Владимировичу было все равно: в своем рвении вытащить из дома непутевого автомобилиста он был готов на все, мог бы – поднял авто, да забросил его подальше!
Но ни через пять минут из подъезда никто не вышел, ни через десять.
Баев водил плечами, разминая шею, ходил вокруг машины кругами, и придумывал казнь для автовладелицы.
Он даже нащупал в кармане ключ от своей машины и примерился к боку красной преграды, представляя, как будет смотреться на блестящем глянце свежая царапина. А еще лучше – две. Или какое-то слово, скорее всего, не приличное.
Баев дернул плечом, как будто уже сделал дело, достойное неблагонадежного соседа. А потом поднял голову кверху, отсчитывая этажи, вычисляя квартиру.
Так, соседка по лестничной клетке, хозяйка «жука», наверняка еще спит, и совершенно не интересуется плодами трудов своих. Рядом с ее квартирой в окно смотрел взъерошенный мужик, готовясь, видимо, высказать Баеву все, что он думает о раннем подъеме благодаря трелям автосигнализации.
Но Александр Владимирович был не пальцем деланный, он поставил руки на бедра, приняв позу самовара, и сплюнул. Такая демонстрация мужественности никогда не подводила, и в этот раз тоже сделала свое дело. Мужик жест оценил и скрылся за тюлем.
Александр широкими шагами пересек двор и подошел к подъездной двери. Мысленно посчитал квартиры и нажал на кнопку домофона. Когда какое-то время истекло, он позвонил еще и еще раз. Никто и не думал отзываться.
Тогда он набрал код от двери, в два счета преодолел подъездный холл и запрыгнул в лифт. Дожидаясь, пока доедет до нужного этажа, переминался с ноги на ногу, как перед тренировкой на поле. Едва лифт раскрыл двери, Баев бросился вперед, словно по команде тренера, даже задел плечом дверцы, не успевшие отъехать так же быстро, как передвигался бывший легкоатлет.
Недолго думая, добежал до двери и завис на кнопке звонка, выжимая из нее все, на что она была способна. Только звонок выдохся и замолк, как Баев снова со всей силы утопил палец в кнопке. А потом еще, и еще раз.
Наконец, в промежутке между этими пулеметными очередями послышались шаркающие шаги. Кто-то с той стороны двери остановился, шоркнул железкой, видимо, заглядывая в глазок, и только после этого дверь отворилась.
Баев даже замер с рукой на звонке.
Перед ним предстала, по-другому и не скажешь, настоящая фея. Всклокоченные светлые волосы, которые она неудачно поправляла рукой, красивый пеньюар с яркими красными цветами, завязанный хлипким узлом на талии, бледно-голубые молочные глаза, которые пытливо смотрели прямо в лицо Баеву.
Женщина была молода, безусловно красива, но, что самое главное, она знала себе цену. Потому что нисколько не стушевалась под взглядом Александра, а напротив, выпрямилась, продемонстрировав царственную осанку.
Г убы ее разъехались в приветливой улыбке, обнажив жемчужины зубов, и она приподняла брови «домиком» – отточенным, красивым движением.
– Доброе утро, – сказала она томно, с придыханием. – Чем обязана визиту в столь ранний час?
Она снова улыбнулась, но уже не так ярко, а мягко, легко, одаривая собеседника намеком на тепло. Вся эта томность, нега, что флером покрывала ее образ, будто потекли навстречу мужчине, застывшему истуканом в дверях.
Продолжение от 3 июня.
Александр раскрыл рот, но хозяйка квартиры легким жестом остановила его, подняв вверх указательный палец с острым розовым ногтем.
– Позвольте я угадаю! – она склонила голову чуть набок, как артистка на сцене, рассматривая Баева с ног до головы. – Вы пришли записаться ко мне на прием!
Александр, наконец, отмер, сморгнул несколько раз и засунул руки в карманы брюк, от чего полы его пиджака разъехались, обнажив широкую грудь. Пуговки на сорочке натянулись. Он подвигал подбородком, будто разминаясь перед боем, но женщина его опередила.
– Вы очень милый, невероятно соблазнительный молодой человек, но, увы, увы…
Она пожала плечами, уронив руку, и она опала вдоль тела.
– К сожалению, учеников я нынче не набираю, у меня небольшой творческий отпуск. Но! Мы с вами вполне можем попить кофе в любое время, не такое раннее, конечно, но.
– Так! – вдруг резко сказал Баев.
Женщина вздрогнула и впервые посмотрела на него не затуманенным, мечтательным взглядом, а вполне себе ясным и трезвым.
– Я пришел сюда к вам не шутки шутить или записываться куда-то!
– Ноо. – попробовала что-то сказать она.
– Вы загородили мне выезд своим «ниссаном». Кто вас учил так парковаться?
Она сжалась, и по халатику побежали цветочные змейки.
– Значит так, берите ключи, и немедленно убирайте машину с моего пути! – говоря это, он даже качнулся, переведя вес от носка к пятке.
– Ххорошо, ххорошо, – фея в одну секунду растеряла весь свой лоск и некоторую помпезность и стала обычной женщиной, которую неожиданно разбудили рано утром. – Могу я хотя бы переодеться?
– Это лишнее, – Александр поставил ногу в проем двери. – Рано утром никто не покусится на вас в таком виде. Ключи от машины где?
– В сумочке, – она обалдело смотрела на него своими широко раскрытыми глазами.
– Берите! – кротко рубанул он.
Соседка по лестничной клетке, ошарашенная его напором, не говоря ни слова, нырнула в квартиру, и тут же оказалась снаружи. Под темным взглядом Баева закрыла дверь и поспешила к лифту в домашних тапочках.
В полнейшем молчании они доехали до первого этажа. Александр совсем не смотрел в ее сторону, и женщина от волнения все время поправляла на груди халатик.
Оказавшись на улице, она охнула, обнаружив, что вышла из дома в тапочках, но под тяжелым взглядом мужчины побоялась возвращаться в дом и засеменила к автомобилю. Запрыгнула в салон и не сразу смогла сдвинуться с места.
– Осторожнее! – прикрикнул на нее Баев, когда та сдала назад, чуть не задев другое авто.
– Да, да, сейчас, сейчас, – сказала женщина.
Она, наконец, освободила путь, и Александр сев в свой автомобиль, специально немного погазовал, разгоняя по внутренностям машины масло.
Выезжая, он демонстративно не смотрел на испуганную женщину, и только включил погромче радио.
– Напокупают прав, а ты мучайся. Учить таких и учить! – прокомментировал он мгновение спустя и брезгливо поморщился, натягивая солнечные очки. – С мужика очередного, небось, машину стрясла, использовала, а сама даже обращаться с машиной не умеет.
Под музыкальное сопровождение популярной радиостанции Александр Владимирович добрался до рабочего места, и, одухотворенный преподанным уже с утра жизненным уроком хищной охотнице за благами от мужчин, распахнул дверь в приемную.
Как всегда, за одним столом сидела Виктория и смотрела в телефон осоловелым взглядом, явно обдумывая ответ в переписке, а с другой стороны кабинета сидела Мария, по обыкновению грызя карандаш. Она делала поправки в блокноте, и тут же переносила их в электронный календарь.
Он набрал воздуха в рот, приготовившись громко поздороваться с подчиненными, но Мари его опередила:
– Доброе утро, Александр Владимирович, – сказала она, впервые за время работы не отводя взгляда. Баев отчего-то внутренне напрягся. Он посмотрел на обкусанный карандаш в руке секретаря и брезгливо сморщился.
Скажите на милость, кто в двадцать первом веке грызет карандаши? В офисе? Там, где работают с иностранными партнерами? Где все должно быть настолько отглажено, отфильтровано, отутюжено, чтобы даже хирурги не боясь могли делать операции?
Баев стрельнул глазами в сторону секретарши, что склонилась к блокноту так низко, что почти царапала носом бумагу. Гулька волос мышиного цвета чуть растрепалась сверху, хотя по бокам была сильно смазана каким-то средством, и Александра Владимировича царапнуло что-то внутри, будто интуиция тихонько позвонила в колокольчик.
Однако он махнул головой, отогнав странные серые мысли, как мух от сладкого, и оторвался от привычно – неприятного зрелища: грызущей карандаш девушки.
Вздрогнул, и пропал в кабинете.
Сейчас начнется самая ужасная часть его утреннего нахождения в офисе: две секретарши будут бороться за возможность принести кофе. И если это развлечение сначала приносило какое-то садистское удовольствие, то сейчас, спустя уже две недели, безмерно раздражало.
Баев подошел к окну, посмотрел вниз, хотел было придвинуть телескоп, но одернул себя.
В тот же момент дверь открылась.
– Александр Владимирович, ваш кофе, – ну вот, в очередной раз победу одержала Виктория. А ему придется смотреть на кофейные разводы от пролитого напитка на белоснежном блюдце.
– Спасибо вам, Виктория, – он отстранился подальше, боясь, как бы неуклюжая в его присутствии девушка не навредила и не разлила напиток на белоснежную сорочку. – Спасибо.
Вика улыбнулась, едва ли не сделала книксен и бочком вышла из кабинета. Видимо, почетная обязанность ублажать таким образом начальника перешла целиком и полностью Вике.
Баев плюхнулся в кресло и достал свой сотовый телефон. Разблокировав экран, он начал писать сообщение и только сейчас на его лице расцвела улыбка. Настоящая, искренняя, немного мальчишечья.
Рабочий телефон разрывался от звонков, да и на сотовый кто – то постоянно пытался прорваться, но Баев будто бы сидел в окопе под обстрелом. Все эти треволнения рабочего дня текли мимо него ручьем, обычной водой и сейчас Александр Владимирович меньше всего походил сам на себя: улыбался, покусывал нижнюю губу, подбирая слова, и – вы не поверите! – чуточку алел щеками.
Если бы Баева в эту минуту увидел его друг, или родная мать, то эти люди сразу бы поставили диагноз мужчине: он явно был потерян для общества. Потому что взирал на мир после того, как поднимал глаза от экрана с таинственным собеседником, немного мечтательно, чуть-чуть рассеянно, и даже расфокусировано.
Такого за ним давно уже не водилось, и, увидь сам себя в зеркале, Баев точно бы покачал головой, сделав заметку в огромном списке дел больше не заниматься ерундой.
Но Александр был занят составлением очередного остроумного ответа на сообщение Анны, который бы вынудил ее согласиться на очередную встречу.
Почему-то красотка не спешила соглашаться увидеться с ним. Кивала на какие-то дела, на какие-то задачи, а Александр медленно, но верно намекал, что место в фирме, которое он выбил для нее, все еще вакантно.
После этого сообщения Анна почему-то надолго замолчала, и Баев обрадовался: может быть, она задумалась над его предложением? Может быть, она согласится? Может быть, ей тоже захочется проводить с ним рядом столько времени, сколько ему с ней?
Он даже отвлекся от телефона, проверив время и открыв почту, но все равно косясь глазом на смартфон. Но тот молчал, экран был все таким же безжизненно-темным, и Баев почувствовал, что настроение снова с угрожающей скоростью катится вниз. Он посмурнел лицом, почернел глазами, насупился.
Брови угрожающе сошлись на переносице, губы сомкнулись в нитку.
Александр Владимирович несколько раз заносил руки над клавиатурой, чтобы составить грамотный и четкий ответ по поводу стоимости налога на аренду земли в случае, если потенциальный партнер ответит согласием на сотрудничество «Опережающему развитию», и несколько раз одергивал их, отставляя.
Ответ крутился у него в голове: налог на аренду земельного участка в таком случае составит ноль процентов. «Ноль процентов! Вы только подумайте!» – шептал он сам себе губами, но написать этого не мог.
Снова руки замирали над клавиатурой, снова он не мог собраться с силами и в очередной раз опускал их.
Да что такое творится с ним?
Баев включил мобильный телефон, поднял его повыше, проверяя сеть, но все полоски, которые отвечали за покрытие сети для абонентов, были на месте. А вот абонент, который должен был ему давно уже ответить согласием, молчал.
«Анна, мое сердце говорит о том, что мы с вами обязательно должны встретиться, я думаю, что вы тоже этого очень хотите!» – вдруг написал он в теле письма и взялся за компьютерную мышку, чтобы отправить ответ.
Вдруг зазвонил телефон и Баев отвлекся.
– Да?
– Александр Владимирович, к вам Пастушевский.
– Пусть входит.
Баев покачал головой и в изумлении уставился на сообщение, которое написал возможному партнеру. Перечитал несколько раз и взгляд его из мечтательного в одну секунду стал собранным и прицельным.
Ох, что он только чуть не наделал!
«Анна, мое сердце говорит о том, что мы с вами обязательно должны встретиться, я думаю, что вы тоже этого очень хотите!» – вот что мог получить потенциальный партнер!
Баев тут же стер сообщение, закрыл почту на компьютере и откинул голову на спинку стула.
– Ох, что ж это такое… – промычал он. Как вовремя Маша позвонила ему с этим Пастушевским!
А вот и он, кстати. Пора бы и тому показать, где раки зимуют.
Глава, в которой героиня пробует себя в стиле у-син
Маша исподтишка вела наблюдение за Викторией. Теперь, когда она тоже причисляла себя к элите настоящих красоток, все действия соседки обретали свой особый, потаенный смысл.
Как фотоохотник с профессиональным ружьем– фотоаппаратом следит за редким видом животного в своей среде обитания, замирая каждый раз, когда может быть обнаружен, так и она ловила каждое движение, каждый жест второго секретаря.
Вот Вика достала пудреницу, помаду. Обновила и без того безупречный слой краски на губах, сложила губы «клювиком», приподняла брови, внимательно разглядев свой макияж, прошлась пуховкой по лбу, скрыв призрачный пот.
Легонько ущипнула щеки, чтобы они заалели, поправила ногтем мизинца слипшиеся в уголке глаза реснички.
Исаева была готова снимать на видео скрытой камерой, чтобы потом, дома пересмотреть все основательно. Уж если повторять и копировать поведение представителя заинтересовавшего хомо сапиенса, так уж по полной программе.
Однако от этого жеста она сдержалась. Не хватало еще быть пойманной на месте преступления! Это же сколько потом смешков и шуток собирать по всему зданию! Нет уж, увольте!
Закончив с макияжем, Вика достала сотовый телефон и написала несколько текстовых сообщений (не по работе, уж Маша-то это знала точно!). Причем каждое свое движение она воспроизводила с некоторой ленцой, вальяжностью, спокойствием уверенного в себе человека.
Маша снова восхитилась этой особенности Вики. Сама она действовала резче, быстрее, но это было продиктовано условиями жизни.
Телефон на столе Вики зазвонил еле слышной, но знакомой трелью: звонили явно по внутренней сети, кто-то из здания. Вика не бросила свое занятие, не подскочила на месте, не стала спешить брать трубку. Она явно поставила точку в сетевом диалоге, и только после этого взяла трубку.
– Алло, – окнула она в трубку. – Его нет, они с Пастушевским выехали куда-то. Нет, не знаю, когда будет. Не могу сказать. До свидания.
И даже положив трубку, она не подняла глаз на Машу, чтобы поймать одобрение или порицание сказанному. С чувством, толком и расстановкой она поднялась, взяла со стола красную именную папку «На подпись», в которой хранились распечатанные дубликаты писем, и походкой от бедра прошествовала в кабинет к начальнику.
Исаева даже шею выгнула, отслеживая траекторию движения пятой точки, обтянутой серой юбкой-карандаш. Сама-то она на каблуках передвигалась не так успешно. Да даже вспомнить ее первый день в образе придуманной сестры! Эти проклятые каблуки, не нужный, по мнению Марии, рудимент моды, пора было оставить в анналах истории, в средних веках, когда в обуви на платформе передвигались только для того, чтобы не попасть в нечистоты на улицах.
Мария все еще чувствовала себя не уверенно, передвигаясь на них. Несмотря на то, конечно, что по сравнению с первым разом ее уровень вырос в разы: в тот день ее просто – напросто вело по площади, она смотрела только под ноги, боясь наткнуться на какой-нибудь камешек, жвачку, нерасторопного воробья или не очень сообразительного голубя, чтобы не упасть лицом в грязь в прямом смысле этого слова перед коллегами. Но получасовые тренировки дома давали свои результаты: вчера вечером она все еще шаталась, спотыкалась и не падала только потому, что ее поддерживал своей уверенной и горячей рукой Александр.
От этого воспоминания пальцы на ее ногах непроизвольно поджались, а глаза невольно приняли самое восторженное выражение. В тот день она простила Баеву все его кислые мины, все его придирки, не важные нарекания.
И сегодня он был просто невероятно, удивительно мил и приветлив. Столько шуток, комплиментов, сколько Маша получила на новый телефон, она не получала от противоположного пола за всю свою жизнь. И это сразу сгладило его неприветливое поведение, его агрессивный взгляд, который сразу кидал в пот и заставлял снова усомниться в себе.
Хотя был один момент, который, как ни крути, но душу царапал.
Послания получала Анечка…
– Маш! Ма-ша! – девушка сфокусировала взгляд на Вике, которая уже успела вернуться. – Очнись же ты, что с тобой!
Исаева вздохнула. Если бы она знала, что с ней!
– Послушай, Маш, сегодня после обеда Баев уедет в мэрию, на тендер, помнишь? – Маша кивнула, уже догадываясь, что последует за этим предисловием. – Если ты не против, я бы хотела сбежать на три часа, прикроешь меня?
Обычно в таких ситуациях, которых за две недели стажировки Виктории накопилось немало, Маша только кивала головой, переводила все звонки второго секретаря на свой аппарат и даже не вспоминала о ее существовании.
Но сейчас она впервые за долгое, долгое время заинтересовалась чужой жизнью. В ее потускневших было глазах загорелось не виданное доселе лукавство.
– Я не знаю, Вика, не уверена, что руководитель аппарата, или Александр Владимирович…
– Ой, да брось ты, ему совершенно все равно, буду я сидеть здесь или нет. Его нет и мне здесь делать нечего!
Маша раздраженно проглотила яростные слова, которые были готовы сорваться ее губ по поводу трудовой дисциплины, низкой обучаемости абсолютно не мотивированной в работе секретарше, а потом вдруг выпалила:
– Не скажу никому ничего, если ты возьмешь меня с собой!
Виктория удивленно замерла. Она даже рот немного прикрыла от удивления – раньше Маша думала, что это такое образное, книжное выражение, но нет, вот прямо перед ней Вика приняла именно эту позу. Рот приоткрыт, рука застыла на уровне груди, вторая повисла плетью.
– Ты серьезно хочешь пойти со мной? – у нее даже голос изменился. Стал более… нормальным, что ли?
– Хочу! – выпалила Маша, глядя снизу вверх на Вику, как будто просила о чем – то жизненно важном.
Вика как будто даже растрогалась от этой пантомимы Маши, потому что сказала довольно мягко:
– Хорошо, пойдем вместе. А ты не боишься? Вдруг я на свидание с толпой мужиков пойду? А вдруг в притон какой? Или еще хуже – иду домой, чтобы банально выспаться? – она подмигнула, отходя к своему офисному креслу.
Маша, решившая сначала, что Вика собралась просто-напросто пройтись по магазинам (чего еще ждать от девушки, которая целый день ничего не делает?), пожала плечами:
– Я согласна на все.
– А как мы уйдем с тобой вдвоем с места? Нас не хватятся? – вдруг спохватилась Вика, и теперь уже Мари смотрела на нее как бы сверху вниз, как на несмышленого птенца в гнезде.
– Не хватятся. Я настрою звонки мне на сотовый телефон, а на двери повесим записку, что у нас. не знаю, что мы в здании. Вышли на пять минут. Мы что, не люди? Не имеем права?
– Ах, ну если такое возможно…
Маша почувствовала, как из живота к груди, прямо к горлу, подкатывает необычное, волшебное чувство. Такое, какое она ощущала всегда, когда выпадал первый снег, скрывая
ленивыми снежинками черную, серую, бурую землю у дома. Это значило, что впереди ее ждет что-то новое, неизведанное, и оттого притягательное.
– Наверное, возможно, – буркнула себе под нос Маша ответ на Викин вопрос. – В теории…
Спустя полчаса после того, как Александр Владимирович, даже не соизволив предупредить секретарей, во сколько его ждать обратно, отбыл в известном направлении, девушки в спешном порядке поднялись со своих мест, схватили сумки, свернули плащи и, хихикая от спешки, с некоторыми приключениями выскочили из здания.
Стекло и бетон офиса «Опережающего развития» укоризненно смотрели на смеющихся девушек, которые грузились в такси. Маша бухнулась на заднее сиденье, и так торопилась уехать, что прищемила себе верх гульки. На ходу открыла дверь, и снова хлопнула ею, увидев, что на двери осталось несколько длинных белых волос – цена расплаты за побег с работы.
Вика смеялась с переднего сиденья, растеряв свою вальяжность, от того, что они чуть не попались руководителю аппарата, которая имела привычку смотреть со своего окна на входную группу здания, отслеживая входящих – выходящих сотрудников. Иногда ей везло, и зоркий орлиный взор засекал опоздавших, прогульщиков, курильщиков, бездарно тратящих рабочее время, которое компания оплачивала в полном размере, и те были жестоко наказаны. Девушкам же повезло – в то время, когда грозная женщина ехала в лифте наверх, они спускались вниз.
Прошмыгнув мимо охранника, поймали такси и сейчас радостно переживали свой удачный побег.
Вика повернулась вполоборота к Маше и спросила:
– Ты как?
Вместо ответа Мария показала большой палец.
Виктория хмыкнула и подмигнула ей.
То, что сейчас происходило, казалось Маше кадром из фильма. Все было как-то волнительно, свежо, и желудок выплясывал одному ему понятные танцы. Дыхание стало легким и поверхностным, и, если бы Маша сидела сейчас в кабинете, она бы заподозрила у себя тахикардию, но сейчас отчетливо понимала: дело в том, что она поступила неправильно.
Сбежала с работы.
Наврала начальнику.
Поддержала прогульщицу.
Уехала в неизвестном направлении.
Но именно благодаря совокупности всех этих действий ей было легко и радостно на душе. Щеки алели, глаза блестели, руки дрожали от предвкушения.
Наконец, автомобиль притормозил у серого двухэтажного здания с коваными фонарями, эффектно выделяющимися на фоне молоденьких зеленых листьев и белых снежинок распустившихся цветов яблонь.
Открыв автомобильную дверь нараспашку, Маша почувствовала, как на нее после душного салона пахнуло головокружительным весенним ароматом города: пахло цветущими деревьями, особенной придорожной пылью, свинцовыми грозовыми облаками и сочной травой.
Девушки вошли в здание и оказались в узком белом коридоре со множеством комнат. Вика уверенно шла вперед, а Маша спешила за ней, чтобы не отстать и не пропустить все самое интересное.
– Извините, мы опоздали, – Вика обратилась к кому-то в одном из кабинетов. – Маша, проходи скорее, и тише!
Девушки бочком и очень аккуратно вошли в комнату, наполненную людьми. Женщины разных возрастов, комплекций, совершенно не похожие между собой, сидели перед мольбертами и старательно рисовали акварельными красками.
Некоторые подняли головы и, улыбаясь, поприветствовали девушек, а кто – то продолжил одухотворенно творить.
В комнате пахло немного химией и немного булочками, к запаху кабинета примешивались ароматы разных духов и сирени, красивые, спелые гроздья которой стояли на небольшом возвышении, чтобы быть в центре внимания художниц.
По кабинету, заполненному женщинами, плыла легкая музыка, видимо, для того, чтобы настроить дам на нужный лад.
– Приходите, девушки, – к ним подошла невероятно красивая, ухоженная женщина. – Вот ваши места, я вам помогу.
Вика сразу же поставила сумку на стол рядом, и присела к своему мольберту. Маша последовала ее примеру.
– Меня зовут Татьяна Ивановна, и я помогу вам, – тихонько, чтобы не мешать, наклоняясь то к одной, то к другой, сказала женщина. – Наш вводный урок предназначен для всех желающих, я рада, что вы откликнулась и решили попробовать себя в стиле китайской живописи У-Син. У-Син – это пять элементов: вода, огонь, дерево, земля, металл и каждому из них соответствует пять мазков, при помощи которых художник творит свои картины. Эта техника поможет вам освободиться от шаблонов, раскрыть в себе креатив, получить заряд творчества. Женщине это особенно необходимо.
Говоря это, она огладила взглядом Машу. Но – ласково, с примесью жалости и каким-то затаенным, похожим на материнское, чувством.
Она взяла кисточку, обмакнула ее в воду, потом – в красный кружок акварели и провела тонкий слой на белом листе.
А потом взболтала в воде щеточку кисти, смывая краску, и протянула ее Маше.
Девушка почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки. Вся эта атмосфера: аромат сирени, легкая и ненавязчивая китайская музыка, преподаватель с проницательным взглядом, – была очень странной, необычной, нетипичной, но, самое главное, не внушающей страх, не пробуждающей боязнь.
Она будто стала героем Киану Ривза в «Матрице», когда он пришел к предсказательнице. Было точно такое же чувство, будто бы здесь и сейчас она получит ответы на свои невысказанные вопросы.
Маша посмотрела на лист бумаги, поделенный красной полосой. И теперь эта полоса уже не казалась ей просто краской, эта линия – красная на белом – стала своеобразной чертой-разграничителем. Она делила ее жизнь на до и после.
– Девушки, обратите внимание на мои слова, – преподавательница отошла от Виктории в сторону букета на постаменте. – Цветы на картине – это не просто цветы. Это символ, образ. И мы должны попытаться попробовать разгадать его. Для художника очень важно научиться понять себя, и разгадывать загадки природы. Рисовать цветы только для того, чтобы получилась красивая картинка – это неправильно, неверно, банально! Художник должен рисовать для того, чтобы познать природу. Потому что путь художника у-син неотделим от пути познания.
Она говорила артистично, увлеченно, но Маша не слушала: она водила кисочками по листу, добавляя красок, воды, смешивая цвета.
Тут и там появлялись кляксовидные цветы, змеились листья, и сразу нельзя было сказать, что получается на картине, но одно было видно точно: девушка была полностью погружена в процесс.
И если первая половина листа была сероватой и пустой, то вторая, за красной чертой, отличалась насыщенными цветами, красками, и была полностью заполнена, от края до края.
На ней красовалась прозрачная ваза, в которой можно было разглядеть тоненькие стебли, которые держали пышные соцветия необычных расцветок. Розовые, красные, фиолетовые, пурпурные, малиновые, – нельзя было сказать, что изображено на картине, но рисунок цеплял взгляд и завораживал.
Даже Вика, заглянув в ее работу через плечо, удивленно приподняла брови. Татьяна Ивановна, как колобок, докатившись до мест опоздавших девушек, одобрительно погладила Машу по голове.
– Так и должно быть, девочка! Человек, который занимается искусством, пробуждает истинное наслаждение в себе от осознания своих внутренних возможностей. Отпусти себя, и твори, твори!
Урок закончился. Женщины начали вставать, растирая затекшие шеи, смеясь, переговариваясь, знакомясь, делясь впечатлениями.
Татьяна Ивановна собрала все работы и развесила их на веревке, удержав скрепками.
– У нас будет выездная выставка, – прокомментировала она, улыбаясь.
Художницы потянулась к столу, скрывшемуся за перегородкой, и начали передать друг другу тонконогие фужеры с шампанским. Вика и Маше передала один бокал, но та отрицательно покачала головой.
– Нам же еще на работу! – шикнула она тихонько. Но, посмотрев на свой яркий рисунок, который выделялся из всех своею двойственностью, потому что один состоял из двух половин, согласно кивнула и протянула руку.
Шампанское приятно легло на языке, пощекотало рецепторы, охладило внутренние стороны щек.
– Девочки, я поздравляю вас с окончанием урока, вы все молодцы – создали такие удивительные картины. Я вижу, что у каждой из вас есть потенциал. Я надеюсь увидеться с вами в дальнейшем, а если нет, уверена, что вы запомните этот день. Пусть творчество всегда живет в ваших сердцах, пусть ваши глаза всегда горят, и вы навсегда останетесь оптимистичными и креативными. Потому что женщина – это самое великое чудо на земле, настоящая тайна!
Художницы захлопали в ладоши, благодаря за урок, и начали понемногу расходиться.
Вика с Машей выходили последними, и Татьяна Ивановна обратилась к ней:
– Вам нужно отпустить себя, помните о том, что вы – настоящая красивая и очень очаровательная женщина! Так будьте ею на все сто процентов!
– Спасибо вам, – твердо ответила Маша. – Я буду стараться. Обещаю.
– Вы знаете, бывают всякие ситуации, когда вам покажут, что вы – не достойны, что вы не хороши. Не думайте об этом! Завтра будет новый день, будут новые люди. Знаете, недавно ко мне в дверь постучался удивительный мужчина: статный, красивый, невероятный. Я решила: ну вот, пришло оно мое счастье! А оказалось, знаете что?
Девушки вытянули шеи, отрицательно качая головами.
– Оказалось, что это сосед, я его на парковке своим «ниссаном» прижала. И он меня отчитал своим начальственным голосом. Я почувствовала себя маленькой глупой девочкой, когда бежала в тапочках отгонять машину. Бежала и думала: вот найдется девушка, которая тебе рога-то пообломает! Уверена, что это скоро произойдет!
Маша с Викторией обменялись взглядами.
– Вы думаете, к ему я говорю об этом? – она хихикнула. – Да просто, когда он скрылся, я снова пыталась поставить машину, но так, чтобы никого не задеть. И в это время ко мне подошел миловидный, приличный мужчина. Он и помог мне сделать все эти манипуляции с рулем. А потом позвал на свидание. Как оказалось, его удивила женщина в халате, да еще и в тапочках. Сегодня у нас очередная встреча. Теперь он не отпускает меня ни на шаг. Так что я даже признательна тому злобному человеку, который сыграл такую большую роль в моей судьбе. И вам хочу сказать? Все, что ни делается, все в лучшему. Но только вы не забывайте о своей внутренней женственности!
В свой кабинет они вернулись в молчании, говорить не хотелось. Хотелось думать, прислушиваться к себе, улыбаться таинственно, смотреть в окно и мечтать.
И потому, когда вернулся Александр Владимирович, Маша не бросилась к нему в кабинет, выяснять, что нужно большому боссу, а осталась на месте под удивленным взглядом Виктории.
