Текст книги "Мышеловка для босса (СИ)"
Автор книги: Вероника Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Глава первая, в которой героиня узнает о себе всю правду
– Женщина, женщина! – кто-то вдруг дотронулся до Машиного плеча. Девушка подняла голову, даже немного отъехала на стуле, чтобы увидеть говорящего.
Перед ней стоял молодой человек, ровесник, в модных зауженных джинсах, колоритных конверсах и ярком свитшоте. Маша несмело ему улыбнулась, сердце зашлось в каком – то предчувствии, даже щеки затеплели румянцем. С ней ни разу никто не знакомился вот так запросто, в кафе, а тут… наконец-то свершилось чудо, и вселенная услышала ее еженощные молитвы!
– Женщина, вы сумку обронили, – сказал молодой повеса и указал рукой на пол. Действительно, там лежала ее огромная, потертая по краям кожаная сумка, из которой уже высыпались покусанные простые карандаши. Девушка покраснела, стыд затопил сознание, и она даже не нашлась, что сказать и как отреагировать на унизительное «женщина!», когда ей не исполнилось еще и двадцати пяти.
– Ну, взрослая тетка, а такая невнимательная, – буркнул парень своему другу, обойдя препятствие.
Маша тяжело вздохнула.
И Юлька вдруг замолкла, правильно поняв по выражению лица Маши, что разговор о ее расставании с Вадиком сейчас будет не к месту.
В этой внезапной гнетущей тишине Маша посмотрела на свое отражение в темном зеркале на стене и увидела унылую особу неопределенного возраста с тусклыми волосами, заткнутыми в пучок, запечатанную в бесформенный костюм стального цвета.
На ногах этой особы были практичные толстые колготки, которые не рвутся после первой стирки, и черные туфли типа «прощай, молодость».
Стремление преуспеть на секретарском поприще сразу после университета, когда она выглядела практически школьницей, заставило ее выбрать такой наряд, нацепить на нос очки в роговой оправе, хотя глаза в них не нуждались. И руководитель аппарата, женщина с властными замашками взяла Машу на работу только из-за ее внешнего вида, чтобы та не отвлекала мужчин, вызывая неприличные мысли, как многие секретари до нее.
И сейчас, самокритично глядя на свое отражение, Маша признала, что очки придают ей сходство с совой. Да, именно сова она и есть, а еще «серая мышка-норушка» и «эта, как ее», так Машу за глаза честили во всей огромной фирме по поддержке иностранных инвесторов «Опережающее развитие».
Теперь еще и в кафе прилюдно называют «теткой», «женщиной»! Маша скривилась.
А тут и бывшая одноклассница решила подлить масла в огонь.
– Знаешь что, милая, с таким подходом ты навсегда останешься старой девой и сизым чулком! – прервав затянувшуюся паузу, воскликнула подвыпившая Юлька, болтая соломинкой в бокале с ярким алкогольным коктейлем. – Ты уж меня прости, конечно, но вид у тебя не… не… – она пощелкала пальцами, подыскивая подходящее слово. – Не транспортабельный! Вот!
– Не сизым, а синим, – уныло поправила подругу Маша, отставляя чашку с зеленым чаем. – Не транспортабельный… а. – она покраснела, придумав не совсем приличный аналог слова.
– Неважно, милая моя! – перебила собеседница. Лицо Юли лучилось оптимизмом и даже немного фанатичным огнем. – Сколько ты собралась куковать в одиночестве? А все потому, что так ходить нельзя! Ты женщина, прости господи, а не вешалка для одежды! Наряжаешься в мешковину, носишь свои страшные очки и бываешь только на работе. Даже сюда еле-еле тебя вытащила. И потому такие вот, – она указала в сторону удалившегося модника, нечаянно оскорбившего Машу до глубины души, – и называют тебя женщиной и теткой!
Она откинулась на подушки дивана для посетителей и оглянулась, будто призывая в свидетели собственной правоты небольшой рестоклуб.
Но людям было не до бесед двух бывших одноклассниц, решивших наконец встретиться и поговорить. Посетители сидели у барной стойки, общаясь с барменом, обжимались под медленную музыку на небольшом танцполе, и никому не было дела до невзрачной Марии и подчеркнуто яркой Юлии.
– Ты пойми, – пошла в наступление на бывшую одноклассницу Юлька. – Время золушек не прошло. Все мы прекрасно знаем: принц никогда бы не обратил внимание на замарашку, если бы она пришла к нему в твоем платье или вязаной кофте, а уж про очки в этой оправе из панцирей черепах и говорить нечего! Но! Стоило ей появиться на балу во всеоружии: с прической, маникюром, в откровенном платье с огромным декольте, – и все! Принц был очарован. Настолько, правда, что позабыл, как она выглядит, но это совершенно неважно.
Девушка перевела дух и, отбросив яркую соломинку, отхлебнула прямо из бокала.
– Следишь за моей мыслью?
– Слежу, – отозвалась Маша и тоскливо посмотрела в сторону входной двери. Там бурлила настоящая жизнь: кто-то прощался, целуясь на пороге, кто-то ждал друзей, громко объясняя по телефону, как пройти до заведения, – а она в это время сидела в самом темном уголке клуба с холодным зеленым чаем, который противно саднил на языке, и общалась с подругой, которая прямо сейчас самоутверждалась за ее счет.
Юльку в этом винить нельзя: она всегда была красивой, яркой, как бабочка, и в школе уже вовсю крутила любовь с парнями старше. А она, Маша…
– Я понимаю, твоя работа и все такое. Нужно выглядеть так, будто пошла на похороны любимой тетушки, – вклинилась в ее переживания Юлька. – Но! Время идет, мы не молодеем, а ты тем более!
Маша скуксилась.
Именно к подобному образу она стремилась все время работы в компании, и во многом этому имиджу была обязана продвижением по служебной лестнице, поднявшись до секретаря самого Александра Владимировича Баева, второго человека в компании.
Но именно поэтому никто не видел за этими очками живые глаза и горячее сердце!
Все привыкли, что в приемной сидит безликий робот, который раньше всех приходит на работу и позже всех уходит. При этом на нее всегда можно опереться, как на каменную стену, доверить любое дело и не сомневаться, что оно будет безукоризненно выполнено.
Стать каменной стеной! В двадцать три года!
– Дорогая, я понимаю, ты очень переживала после смерти мамы, но ведь прошел уже год! Тебе нужно прийти в себя, взбодриться и, самое главное, привести себя в порядок!
Юлька не сдавалась в своем стремлении донести до подруги свою философию, а Маша смотрела на ее ярко-красный рот и удивлялась. И как она может так легко и просто требовать жизненных изменений, о которых и подумать страшно.
Девушка была совсем одна: школьные подруги, которые постепенно исчезали, обзаведясь семьей и детьми, университетские знакомые, выбравшие карьерный путь, – все постепенно уходили из ее жизни, а Маша, стиснув зубы, стойко держалась, не сдаваясь одиночеству и отчаянию.
Но сейчас, именно сегодня, в этом кафе, глядя на ярко накрашенный Юлькин рот, девушка отчетливо понимала: она никому не нужна!
И неужели она, вполне приличная и умная девушка, позволит себе засохнуть в панцире, который прирастал годами? Нет! Юлька права. Ее жизни нужен новый импульс.
И он не заставит себя долго ждать!
Глава вторая, где появляется не тот герой
Утро понедельника – это утро понедельника, что ни говори. Автомобилисты передвигаются со скоростью света, подрезая друг друга, галдя и трубя клаксонами, мелкий дождик уныло накрапывает, намекая, что лучше всего было бы остаться дома, а прохожие торопятся, задевая друг друга то плечом, то сумкой.
Но среди всего этого оголтелого понедельника эффектно выделялась Мари.
Девушка единственная из всех улыбалась, поблескивая стёклами очков, стоя на остановке под козырьком. Ее прическа сразу привлекала внимание – накрученные кукольные
локоны неестественным каскадом лежали вокруг лица; под плащом угадывалась юбка – пачка нежно-розового цвета, словно девушка только вернулась с выпускного из детского сада; на ногах поблёскивали лакированные туфли с блестками по ободку.
Дождавшись нужной маршрутки, она легко, подражая балеринам из Большого, проскочила мимо стоявших на остановке людей, вспорхнула внутрь салона, оставив после себя шлейф приторно-сладких духов, от которых тут же расчихался пожилой мужчина с седой куцей бородкой, мило и немного коряво показала по пути «козу» мальчугану с матерью на остановке, и мальчонка расплакался, всполошив всех взрослых, которые не влезли в нужный автобус.
В салоне она расправила отвороты бежевого плаща и попыталась несколько раз отряхнуть с плеча прилипшую грязь. Разводы никуда не девались и только с третьего раза девушка поняла, что это не грязь, а всего лишь рисунок, выбитый на ткани. Ничуть не расстроившись этому обстоятельству, она отсчитала необходимую сумму из монет, сунула их водителю и обворожительно улыбнулась накрашенными яркой алой помадой губами.
Губы приподнялись и продемонстрировали красную полосу на зубах. Водитель, бросивший косой взгляд на девушку, вздрогнул и поспешил снова вернуть все внимание дороге, что-то пробурчав себе под нос, шевеля усищами, похожими на хвост толстого кота.
Мари подумала, что произвела неизгладимое впечатление своей красотой и, счастливо вздохнув, вышла из переполненного автобуса на улицу.
Она тут же втянулась в толпу сотрудников, которые шли с парковки к огромному зданию из стекла и бетона, не переставая радостно улыбаться каждому при встрече. Мужчины явно не оценивали жеста: кто-то закатывал глаза, кто-то приостанавливал шаг, чтобы пропустить ее вперед, а кто-то грубо игнорировал.
Мария же чувствовала себя, будто идет босиком по облакам – все утренние сборы были не напрасными. Она физически ощущала, как мужчины провожают ее заинтересованными взглядами, и улыбалась, демонстрируя зубы в красной помаде.
Все утро она посвятила наведению красоты и была чрезвычайно довольна: красивая юбка, которую она приобрела по случаю чудесных перемен на распродаже сочеталась с жакетом, туфли, пусть и немного яркие, будто бы кричали о том, что девушка свободна и открыта флирту, а волосы, уложенные с помощью старой плойки и пригвождённые друг к другу проверенным годами лаком «Прелесть», гармонировали со всем ансамблем. Все было великолепно.
Теперь-то ее никто не назовет теткой и женщиной! – думалось Марии.
Она прошла мимо охранника, который даже не поднял на нее глаз, вызвала лифт и доехала до нужного этажа. Как всегда, Мария прибыла первой. Будучи секретарем – референтом первой категории, она точно знала заведенный порядок дня.
Приготовила свое рабочее место, включив компьютер, вошла в кабинет к начальнику, открыла там окно, чтобы впустить свежий после дождя воздух, переложила помощнице, которая проходила стажировку у самой Марии Исаевой, документы в папку.
Потом подошла к зеркалу и, кокетливо улыбнувшись отражению, поправила прическу.
– А, Мари, ты уже здесь. Прекрасно! Зайди через десять минут, – сзади громыхнула дверь, впуская внутрь мужчину. Резкими, уверенными шагами он преодолел пространство и пропал в своем кабинете.
Девушка посмотрела ему в спину и вздохнула. Высокий и крупный для офиса, Баев всегда действовал порывисто, чем немного смущал остальных девушек. Старое спортивное прошлое сказывалось, и, несмотря на его давнюю работу среди «белых воротничков», тестостерон, который кипятком бурлил в нем, постоянно прорывался наружу.
Маша включила кофемашину, дождалась, пока в чашку накапает необходимое количество жидкости, проверила сахарницу, и, прихватив одной рукой блокнот, а другой балансируя подносом, прошла в кабинет к начальнику.
Александр Владимирович уже успел за это время расположиться в кресле, перебирая пальцами ссылки в смартфоне. Ни одной минуты зря – вот его постулат, которому следовали все в компании. Пока загружается компьютер, нужно проверить сводки в телефоне, и успеть отправить несколько писем подчиненным.
Мария поставила поднос с чашкой на стол рядом с ним, а сама присела на краешек стула. Положила перед собой блокнот, удержала укатившуюся ручку. А после снова улыбнулась, выпрямляясь, чтобы волосы красиво заблестели в свете электрических ламп.
Баев, мазнув по ней взглядом, ухватился за чашку. Отхлебнул. Поставил на место.
– Так, Мария. Приготовьте зал переговоров – представители китайской делегации приедут в десять часов, а не в два, как было во вчерашней программе. После этого у них запланирован обед, а дальше уже их собственная программа.
Маша кивнула, создав заметку в телефоне.
– В три совещание у гендира. Анатолий Борисович собирает только топовый состав. А в четыре совещание у руководителя аппарата по поводу проведения юбилея компании. Пятнадцать лет – не шутки.
На последнем слове он хмыкнул, не скрывая иронии, видимо, цитируя генерального директора.
– Все, Александр Владимирович? – с нажимом спросила Маша.
– Конечно, все, Мария, – удивленно приподнял он широкие дуги бровей. – Можете идти. Маша нахмурилась и сникла. Встала и сделала несколько шагов по направлению к двери.
– Да, Маша!
Она встрепенулась и обернулась в ожидании.
– Не думайте, что я не заметил.
Маша расплылась в улыбке. Остановилась, качнулась с пятки на носок, колыхнув юбку. По спине пробежала приятная волна предчувствия.
Конечно, ведь иначе и не могло быть! Столько утренних трудов по наведению марафета не могут остаться в тени!
– Спасибо, что заменили тростниковый сахар. Никогда не понимал эту моду.
Улыбка погасла на ее лице, и уголки губ поникли.
Плечи опустились вниз и даже носки блестящих туфель стали блеклыми.
– Конечно.
Маша вышла из комнаты, направилась к зеркалу. Достала с полочки резинку для волос, с усилием убрала многострадальные кудри в подобие хвоста. Стерла влажной салфеткой помаду с губ и в последний раз бросила взгляд на свое отражение.
Из зеркала на нее смотрела та же Маша, что и неделю, и год, и два назад: скромный хвост, толстые очки на носу, бесцветное лицо.
На столе зазвонил телефон и Мария вернулась к своим прямым обязанностям: переслала заметку с изменением времени организационному отделу, позвонила секретарю генерального директора, чтобы уточнить детали, и сделала еще множество мелких, но важных дел до прихода второго секретаря – Виктории.
И только тогда, взяв косметичку, вышла в туалет.
Включила кран, и долго умывалась ледяной проточной водой, приходя в себя. В туалетную комнату никто не заходил – на одиннадцатом этаже было мало женщин, а все, кто были, занимались своей работой.
Все, все зря! Как она могла подумать, что сможет преобразиться из мышки-норушки в красавицу всего за один день? И как она могла подумать (тут Маша призналась себе, охнув в душе от собственной искренности), что надеялась быть замеченной Александром Владимировичем?
Мария шмыгнула напоследок носом, вытерла покрасневшие глаза, посмотрела в зеркало.
– Ну а чего ты хотела?
Девушка покачала головой и вышла наружу. Там на нее сразу же накинулась Виктория – девушка не знала, с кем соединять начальника, потому что тот по привычке назвал только имя, без отчества и фамилии, а новенькая совсем не понимала, как можно найти в телефонном справочнике нужный адресат.
Маша мысленно закатала рукава и включилась в работу.
Глава третья, невероятная и смелая, а также невероятно
смелая
Мария открыла сообщение в смартфоне и ощутила раздражение. Аванс, перечисленный компанией, был не очень большим – она сама себе такой выписывала в бухгалтерии, чтобы в конце месяца получить ощутимую сумму зарплатой. Но, кажется, его ей нужно было пересчитывать: в планах Марии было обновление гардероба, а на это денег точно не хватало.
Это же всем известно: заплатишь за квартиру, внесешь сумму за ипотеку, купишь необходимые продукты, и все, считай, что денег у тебя и не было. Она досадливо вздохнула и отложила телефон, положив его экраном вниз.
Каждая девушка знает – для того, чтобы привести себя в порядок, нужно обладать огромным стартовым капиталом. Одежда, обувь, сумки, бижутерия (это по желанию), парикмахер, салон красоты со всеми вытекающими оттуда тратами… Даже миллиардерам легко обнищать за пару месяцев такой работы над собой, не говоря уже о скромной секретарше, пусть и первого класса.
Маша задумалась, глядя в потолок и начала мысленно перебирать, что можно было бы продать, и купить себе новое платье. Выходило, что продавать-то было нечего. Пока болела мама, они и так избавились практически от всех вещей, которые были в доме, вплоть до золотых украшений, подаренных папой.
Девушка почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Как это ужасно – понимать, что на новую жизнь у тебя просто-напросто не хватает денег, потому что все, что зарабатывалось в течение месяца, все (до самой последней копеечки!) уходило на оплату бытовых нужд.
Девушка вздохнула.
– Маш, Маааш! – Виктория помахала ей рукой, сидя за столом напротив. – Ты куда пропала?
Мария перевела на нее задумчивый взгляд.
Виктория только еще проходила стажировку в фирме, и была прикреплена в отдел к Маше, как к самому успешному куратору. Красивая, яркая, сообразительная, Виктория показывала отличные результаты, и Маша даже удивилась, когда узнала, что та стажируется в кресле секретаря.
А потом, увидев каким взглядом она провожает Баева, все встало на свои места. И после этого ежедневная демонстрация самой красивой и яркой (в рамках дресс-кода) одежды, приталенных платьев с нескромными декольте, разнообразных туфель на каблуках стала привычным зрелищем приемной второго босса компании.
Хотя сказать что-то плохое про Вику было нельзя – училась быстро, схватывала на лету. Только забывалась часто под взглядом Александра Владимировича, и постоянно, почти все рабочее время консультировала по телефону своих многочисленных подружек по поводу правильного поведения с мужчинами. А в общем все было у нее в ритме компании.
Нужно сказать, что это только у Маши выработался какой-никакой иммунитет за три месяца работы с Баевым.
Руководитель аппарата фирмы потому и поставила Марию на службу в кабинет к Баеву, что та выгодно отличалась от всех своих предшественниц.
Маша подумала зло, что сама себе выкопала таким образом яму: в университете было некогда уделять себе особое внимание, а в фирме отнеслись к ее внешнему виду настолько благожелательно, что менять что-то уже было поздно.
И вот теперь ей двадцать три, а выглядит она на сорок, в кафе ее называют теткой, и это несмотря на новую юбку, туфли и плащ, который висит в шкафу. А напротив нее сидит Виктория, на год младше, а смотрится как модель с разворота журнала, как инстадива с миллиардом подписчиков.
– Мааш! Рабочее время закончилось! Нам домой не пора?
Маша едва заметно тряхнула головой. Мысли рассыпались пустыми конфетными обертками.
– Действительно. Уже шесть часов, можно уходить. Ты иди, я предупрежу Александра Владимировича.
– Маш, давай сегодня я скажу ему, что все уже ушли?
Девушка с невинным видом взглянула на первого секретаря.
– Вика, ты знаешь правила. По-моему, все было сказано довольно четко. За две недели можно было бы и привыкнуть к этому распорядку, – сказала Маша довольно жёстко, встала, расправила подол юбки и с достоинством подошла к двери начальника.
– До завтра, Вика!
Виктория поджала губы, демонстративно выражая свое неодобрение словами старшего секретаря, но подчинилась: резко дернула со спинки стула ручку сумки, шлепнула легкое пальто из шкафа через руку и хлопнула дверью сильнее, чем того требовали приличия.
Маша, стоя у дверей, вздрогнула. Вздохнула и повернула ручку двери кабинета начальника на себя.
Баев сидел в кресле, отвернувшись к окну и с кем-то говорил по телефону.
Девушка замерла, ожидая, когда он завершит разговор, потому что войти сейчас – это значит поставить и себя и его в неловкое положение: придется стоять посередине кабинета и ждать, пока он договорит, чувствуя при этом, как его взгляд гуляет по каждой детали ее наряда.
– Слушай, они приезжают завтра утром и уже завтра, в девять ноль. ноль мне будет нужен здесь переводчик. Причем проверенный парень, который и технические детали разъяснит немного, и финансовые аспекты донесет как нужно. Я заинтересован, чтобы эти ребята вошли к нам в регион, сам понимаешь, очень крупная компания. Они сначала откроют здесь завод по производству холодильников, а уже через год – увидишь! – поставят завод телевизоров. Это удачная схема для нас. Да что я говорю, ты и сам все прочтешь завтра на сайте компании, а потом и в газетах! Но для этого мне нужен переводчик! Пе-ре-вод-чик! Ты меня слышишь? В девять ноль. ноль! Владеющий немецким не на уровне разговорного, а в том числе и техническим! Кстати, раз уж такое дело, будет оплата по двойному тарифу, я не шучу. Надеюсь, я понятно выразился?!
Выслушав ответ, Баев повесил трубку. Повернулся в кресле к двери и спросил:
– Чего тебе, Мария? Заходи!
Маша вошла в кабинет и под требовательным взглядом разгоряченного разговором Александра вдруг замерла, как пират перед найденным сокровищем.
Настрой, который задала ей Юлька своим разговором по поводу перемен в жизни, вдруг вернулся к ней, и пальцы задрожали в предвкушении. В горле немного пересохло, как это часто бывает на экзаменах, а руки покрылись гусиной кожей, хотя в кабинете было как всегда жарковато – даже начальник, вон, закатал рукава своей белоснежной рубашки и расстегнул ворот, обнажив могучую шею.
– Извините, Александр Владимирович, не хотела мешать, – сказала она, снова оробев от его присутствия.
Он поднял глаза, проверив время: над дверью висели часы.
– О, уже время. Я и не заметил. Снова. Да, Мария, вы свободны. И эту. девушку… Вику тоже отпустите..
– Будет сделано, – пролепетала Маша. – То есть, все уже выполнено.
– До свидания, Мария, – он опустил голову вниз, к бумагам, которые лежали перед ним на столе, показывая, что большего от секретаря не ждет, а Маша вдруг выпрямилась. Конечно, выше она не стала – как была худенькой девчонкой с ростом в сто пятьдесят сантиметров, так и осталась, но что-то в ее облике неуловимо изменилось.
Не давая себе и минуты на раздумья, потому что тогда легко можно изменить решение, она в два шага приблизилась к столу начальника и уперлась бедром о его край. Баев поднял на нее удивлённый взгляд.
– Что-то еще? Вы что-то забыли? – спросил он.
Маша замешкалась, отчего-то застеснявшись такой близости, причем по собственной инициативе, посмотрела прямо перед собой, а потом заглянула в его карие глаза:
– Александр Владимирович, у меня есть на примете переводчик с немецкого. Она как никто подойдет вам для завтрашней встречи.
Баев откинулся на спинку офисного кресла, от чего оно немного откатилось к стене под его весом и заинтересованно на нее посмотрел.
– Она закончила с отличием наш университет, по специальности «Перевод и переводоведение». Знает не только немецкий, но на нем изъясняется свободно и финансовую документацию, если нужно, переведет.
– Это штатный специалист? Из компании? – уточнил он.
– Нет, нет… вернее… не совсем…
Маша, запутавшись сама в себе, сделала пару шагов назад, но взгляд Баева уже поймал ее как лассо – жеребенка. И тогда она, стиснув кулачки, так, что костяшки побелели, выпалила, будто отвечала на экзамене:
– Это моя родная сестра. Она проездом в городе, и как раз завтра свободна. А раз уж вы рассчитываете расплатиться по двойному тарифу, думаю, будет совершенно не против помочь нам.
Она зажмурилась, и снова широко раскрыла глаза. Было такое чувство, будто бы вынырнула из глубин воды – сердце глухо стучало, перед глазами все плыло, руки похолодели.
Александр лениво заскользил взглядом по ней, и казалось, только сейчас осознал, что видит перед собой не безликий манекен, а девушку.
И Маша поняла – увиденная картина его не впечатляет: уголки губ скользнули вниз, глаза сузились, брови сошлись на лбу.
Исаева спохватилась и самой даже немного стыдно стало за то, что приходилось оправдываться:
– Она пару лет жила за границей, работала там переводчиком, и отличается хорошим вкусом.
– Вы похожи? – вдруг перебил Баев.
– К..конечно, но только она…хм… будет поярче. поинтереснее, что ли…В общем, не похожи, – выдавила из себя девушка.
– Это хорошо, – вдруг улыбнулся и просветлел лицом начальник. – А знаешь, можем рискнуть. Зови ее. Если наш великий начальник аппарата, – он презрительно хмыкнул, – не найдет никого до девяти утра, твоя сестра нас и выручит. Все равно других вариантов у нас нет. Уже слишком поздно что-то делать. Хотя эта ситуация, по-моему, отличный звоночек усилить работу по поиску толковых кадров, не находишь?
Он провел пятерней по голове и волосы маслом проскользнули между пальцев.
Маша похолодела. Только сейчас сознание включилось, и она поняла, что натворила.
Баев же положил свои огромные ладони на стол, будто ставя точку в разговоре.
– Ну вот и славно. До завтра, Маша!
– Спасибо вам, Александр Владимирович! Я… она вас не подведет!
Девушка, запинаясь, задом вышла из кабинета, схватила сумку, плащ и пулей вылетела в коридор.
В холле было темно и пусто – все давно покинули рабочие места – и только лифт гулял туда-сюда, забирая припозднившихся работников. Маша целенаправленно дошла до лифта, нажала несколько раз на кнопку, а потом не выдержала и открыла дверь рядом, за которой показался спуск вниз.
Натягивая по пути плащ, она засеменила по ступенькам к выходу, утирая мелкие слезы пальцем из-под очков – волнение никак не отпускало.
А потом вдруг остановилась в пролете, поставила сумку на пол, застегнула плащ на все пуговицы, потуже завязала пояс на талии и степенно пошла по ступенькам вниз.
На ходу достала сотовый телефон, несколько раз провела по экрану пальцем, не сразу попав на нужную кнопку контакта и заговорила в трубку:
– Юль? Ну, привет, – несмело начала она. – Тут такое дело, Юль. Мне твоя помощь нужна. Срочно и бесповоротно. Встречаемся сегодня вечером. Забери меня с работы, пожалуйста. И возьми немного денег, я тебе все верну, не сомневайся. Что? Что у меня случилось? Нет, ничего такого не случилось, просто… Одна, я, похоже, не справлюсь…
Уже у самого выхода на улицу остановилась, и написала сообщение Виктории:
«Я заболела, завтра не ждите, предупреди А.Б.».
Открыла дверь и вышла на улицу, пахнущую маем и чем-то невыносимо легким, от чего взволнованное разговором с начальником сердце успокоилось и забилось ровнее.
