Текст книги "Скипетр всевластья (СИ)"

Автор книги: Вероника Янюшкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9
Рыжая плакса

Тикали часы. Стрелка звонко отсчитывала секунды, а может, это чикали ножницы? Незримая человеческим глазом судьба-озорница под сенью могучего дуба вырезала бумажную игрушку. Красавица с драконьими крыльями улыбалась и клацала лезвиями. Раз, у куколки появляется рука, два – вторая, три, четыре, пять – девочка готова идти в мир. Топать по дорожке, не зная, что каждый шаг предопределён хозяйкой. Чик! Путь обрывается, игрушка, словно сухой осенний лист, летит в пропасть.

Нина открыла глаза. Сон о бездне был столь ярким, что девушка вскрикнула и попыталась встать, но запуталась в покрывале и упала. Колени ударились о пол, запястье хрустнуло. Ракитина прикусила губу. Не хватало расхныкаться из-за пустяков, как сверзившейся с велосипеда малышне. Синяки, царапинки – чушь по сравнению с… Нет, не думать. Сглотнуть ком в горле, встать и заставить себя расслабиться.

Первые два пункта инспектор выполнила, третий не получилось. Да и кто бы не чувствовал напряжения после общения с полицейскими? Пересилив страх, Нина вместе с нарядом вошла в квартиру и едва слышно разрыдалась. На комнаты будто обрушился смерч: разбитая мебель (даже у гардероба отломали дверцы и стенку) лежала, как кости домино, посередине высилась гора одежды и разорванных занавесок, сверху поблёскивали осколки зеркал и доставшегося от бабушки хрусталя. Довершали картину дымящийся телевизор с динамиками на проводках и ленты новеньких обоев, оторванных, словно кора от гнилого дерева. На кухню, усыпанную посудными черепками, и в туалет пройти без обуви с толстой подошвой никто не рискнул. Воры даже крышку сливного бачка унитаза расколотили, а смеситель выдрали с креплением!

В полубессознательном состоянии девушка наблюдала, как полицейские ходят по комнатам, пудрят поверхности, клеят липучки и сдирают. И смеются. Точнее, «сочувствуют» тому, кто будет всё это разбирать. Спрашивают Олега, ведь Нина не в состоянии назвать собственное имя. Молви она слово, и остатки самообладания рухнут, будто карточный домик, хлынут потоком слёзы.

Откуда-то появились соседи по лестничной клетке. Охали, ахали, причитали, ругались, клялись поставить себе новые двери, но Ракитиной было всё равно. Сидя в коридоре и прижимая к груди потрёпанный букет роз, она медленно погружалась в дрёму. Кто-то всунул в руки стакан и заставил выпить горький настой. Лекарство отрезвило девушку, и Олег заставил её умыться и съесть бутерброд с маслом и колбасой.

Глубоко за полночь инспектора и журналиста забрали в участок. Нина плохо помнила, что и как отвечала людям в форме, но в память въелась фраза следователя: «подобные дела редко раскрываются, я бы не надеялся. Лучше наймите строителей, выбросьте мусор и сделайте ремонт. Жизнь продолжается».

Более-менее в чувства Ракитину привёл Олег. Привёз к себе в квартиру и напоил настоем валерианы, затем уложил спать на диван, а сам ушёл в другую комнату. Слушая тиканье часов, Нина пыталась задремать, но в голову лезли унылые мысли. Что делать дальше? Попросить о помощи брата? Константин вспоминал о сестре в дни рождения, когда присылал поздравления на телефон, разрешение переночевать во время ремонта девушка восприняла, как редкую улыбку судьбы. Сейчас гордость семьи готовится к защите кандидатской диссертации, даже годовщину свадьбы решил не отмечать, что ему возиться с «рыжей плаксой»? Да, десять лет миновало, а детское прозвище по-прежнему уместно.

Родители? Отец упрёт руки в бока и скажет: «Я же говорил, что это бредовая идея! Жить отдельно – деньги на воздух бросать! Чем мы плохи?» Мать, как обычно, устроит истерику и прикажет супругу поменять замки. Не дай бог, после Нины воры заберутся к старшему поколению Ракитиных.

– Всё нормально? – одетый в тёмно-серые брюки Олег приоткрыл дверь. Он держал полотенце, с волос капала вода, – я слышал шум.

– Ничего страшного. Запуталась. Упала, – голос девушки хрипел, будто она подхватила воспаление лёгких.

– Ты поспала хоть полчаса?

– Кошмар видела, – инспектор натянула покрывало до шеи, – женщину-дракона. Она кукол бумажных вырезала.

– Впечатляет, – он криво улыбнулся, – что ещё интересного тебе снится?

– Лес иногда вижу. Не редкий и загаженный людьми, а величественный, мрачный. Постоянно меняется погода. Пахнет листвой и грибами. Блещет солнце, переливается роса, но вдруг дует ветер, и дубы окутывает дымка. Ещё там прячутся драконы, а на ветвях дремлют совы, – обнимая колени, девушка грезила наяву. Казалось, она слышала уханье и чувствовала, как трава щекочет ноги, – там чудесно и страшно… Прости, я увлеклась. Рассвет скоро. Через два часа на работу идти.

– Так, это уже слишком, – недовольно выдохнул Виноградов, – какая, к лешему, работа?!

– Что я должна делать? – Нина чувствовала, как голова раскалывается от боли, – забиться в угол и реветь до посинения? Да уже завтра с ума сойду!

– Не хочешь послушать совет следователя?

– Не сегодня.

– Почему?

– Одна я не вернусь, даже близко к улице не подойду! Понятия не имею, что искали, но… вдруг не нашли? Вдруг поджидают? Ещё огреют и помирать бросят.

– На работе, значит, нестрашно.

– Там людей много.

– Не поспорить. Но многих ли клиентов ты обслужишь? А?

Нина кусала губы. На щеках заблестело серебро слёз.

– Хорошо-хорошо, пойдёшь, – Олег примирительно развёл руками, – но после обеда. Утром я позвоню твоей начальнице, представлюсь женихом и объясню ситуацию. Если она не мегера, то поймёт. А сейчас – спать, сию же минуту!

Попробуй уснуть, когда ладони мелко дрожат.

На улице зашумела мусороуборочная машина.

– Телефон в куртке. Фамилия – Лунько.

Нина улеглась на диване, а Олег вышел в коридор.

– Держи, – вернувшийся мужчина передал кружку с водой и таблетку, – мгновенно Морфея увидишь. Или хочешь девушку-дракона?

– Нет.

Ракитина послушно проглотила лекарство и откинулась на подушку.

Тикали часы. Покрывало пахло цветами. Розами? Сиренью? Нет, мягче, свежее. Луговым разнотравьем. Шариками клевера, одуванчиками и гвоздикой. Окутанные мглой стены таяли, перед Ниной расстилались горы и знакомый лес.

Стрелка на циферблате остановилась.

* * *

Проснулась Ракитина, когда часы показывали без пяти одиннадцать. Сквозь щель между занавесками пробивались солнечные лучи, с улицы доносился автомобильный шум, а на подоконнике ворковали голуби. Обыкновенный день для спешащих по делам горожан, для Нины – продолжение вчерашней головной боли.

Как никогда инспектор чувствовала собственную беспомощность. Домой возвращаться небезопасно, да и разруха в комнатах ранит больнее ножа Денег, чтобы снять жильё, хватит на неделю, вещей почти не осталось. Предложение Олега пожить у него – манна небесная. Только не поднимет ли он «плату за услуги»? Получит информацию о фонде, напишет разгромную статью и забудет про обещание о работе в столице. Дескать, «я достаточно с тобой провозился, издательству лишние проблемы ни к чему».

Хозяина в квартире не было. Нина приняла душ, надела вчерашние брюки, блузку и занялась обедом. На кухне царила чистота. Пустая раковина, пахнущие стиральным порошком полотенца, до скрипа чистые тарелки, а в холодильнике – десяток яиц да палка сервелата: либо Олег ест в кафе, либо к нему приходит домработница. Истинный столичный житель, уверенно шагающий по карьерной лестнице и не скупящийся на комфортные условия жизни. Между Виноградовым и Ракитиной разверзлась гигантская пропасть. Должно случиться чудо, чтобы он обратил внимание на «рыжую плаксу».

Девушка помешивала яичницу, когда щёлкнул дверной замок, и послышались шаги.

– Обживаешься? – мужчина покосился на сковороду, – пахнет вкусно.

– Надеюсь, ты не против.

– Нет. Я редко ем дома, но сейчас не откажусь от обеда. Хватит на двоих?

– Да, – Нина выключила газ, – готово.

За столом не разговаривали. Олег задумчиво жевал глазунью с ломтиками картофеля и колбасы, словно впервые вкушал столь простое блюдо. Да, это не «Базиликко» с нежнейшей пастой, но и Ракитина не оканчивала поварских курсов.

– В коридоре я оставил пакеты, – вилкой журналист подцепил последний кусочек, – побывал у тебя, собрал более-менее нормальные вещи. Заодно там коробка с твоей швейной машинкой. Старинная, выдержала падение с комода. Починишь одежду.

Нина подавилась чаем, но откашлялась.

– Спасибо.

– Не за что. Благодарить будешь после.

– Как? – напряглась девушка.

– Успокойся, в постель не затащу. Мог бы, но не хочу. Неинтересно.

Ракитина прокусила губу. В словах прозвучало плохо скрываемое презрение. Так богатый господин отзывается о прислуге, не воспринимая её как равного себе. Да, она человек, но второго сорта. Да, Нина помогает журналисту, но не привлекает его, как женщина. Только сотрудничество, только партнёрские отношения. Провалится Нина, проиграет Олег. Поэтому он возится с ней, как с младшей сестрой.

– Тогда как? – инспектор взяла себя в руки.

– Ну… подаришь мне кое-что, но пока об этом рано говорить. На работу я тебя отвезу, вечером заберу. Так спокойнее. Помнишь о камерах?

– Да.

– Хорошо. Кстати, начальница твоя охала и ахала, но пообещала не вычитать прогулянные часы из зарплаты.

– Как благородно с её стороны, – Нине вспомнилась фраза из кодекса этики сотрудников фонда. Неважно, что думаешь, должен сказать то, что необходимо – таково было главное правило организации. Хоть умри, но выдави улыбку и пожелай клиенту удачного дня. Твои проблемы никому не интересны.

Видно, сегодня все инспекторы следовали кодексу. Обычно хмурые, в этот день госслужащие улыбались каждому плательщику, угощали детей конфетами, предлагали воду пожилым посетителям и помогали спуститься на лифте.

На рабочем месте Нину дожидались бумаги для расшивки в архив и почта. Коллег беда Ракитиной не взволновала, разве что Сидрова вызвала и поинтересовалась, серьёзен ли ущерб, и когда ждать следователя. Сейчас она бы с радостью избавилась от проблемной сотрудницы. Не утихли пересуды о пожаре, как в копилку проблем упало ограбление. Инспектор ловила на себе любопытные взгляды Кащеевой, Малютина и Болтовой, замечала, как они переписываются по внутренней связи и веселятся. Больно громко хихикает Ольга Николаевна, скалит серые от сигаретного дыма зубы Марина, деловито кивает Кирилл. И пусть радуются. Зло возвращается бумерангом. Сегодня потешаются над Ракитиной, завтра она пожмёт плечами и пройдёт мимо.

За два часа Нину потревожил один клиент, остаток времени до перерыва она потратила на разбор документов: зарегистрировала в журнале входящую корреспонденцию, составила две справки, ответила на письмо. Девушка смотрела на цифры, но мысли возвращались к минувшему вечеру. Недели не хватит, чтобы разгрести завалы, но ещё страшнее войти в квартиру. Да, дверь закрыта на замок, но разве это помеха для грабителя? Девушка заходит в спальню, из-за разбитого шкафа выскакивает преступник, приставляет нож к горлу и делает резкий взмах – эта картина заставила сердце инспектора на секунды замереть, после забиться в рваном ритме. К горлу подкатила тошнота…

Схватив кружку, Нина выбежала в коридор. На лестничном пролёте она облокотилась о поручень и принялась пить воду маленькими глотками. Твердила себе не раскисать, не расклеиваться, не хныкать. Не Ракитина ли мечтала о приключениях месяц назад? Жаловалась на скуку и грезила о свершениях? Вот, получила. Так что терпи, преодолевай беды. Поможешь Олегу, а дальше видно будет. Либо останешься здесь, либо уедешь в столицу и начнёшь жизнь с чистого листа. Верь, чёрная полоса вот-вот сменится белой.

– Нина, – по голосу девушка узнала Дашу, – ты как?

– Нормально.

– Обманываешь, – коллега поглаживала её по плечу, – ты дрожишь.

– Холодно.

– Выпьем чаю? Перерыв начался. Заодно согреешься.

Рабочие места в кабинете Сазоновой пустовали. Сотрудницы курили на улице у чёрного выхода, Дарья обычно проводила пятнадцать минут свободы за чаем и кулинарными журналами. Выписывала в тетрадь рецепты тортов и салатов, готовила дома, на следующий день приносила в контейнере и угощала соседок. Инесса Владимировна как-то сказала, что в фонде погиб талантливый шеф-повар.

– Попробуй, – нажав кнопку на чайнике, Даша села в кресло и взяла с тарелки пирожное, – брауни. Классическое, без орехов. Сразу настроение поднимется.

Зазвенели ложки, в чашки упала заварка и спустя минуту закружилась в кипятке.

– Вкусное, пахнет шоколадом, – Нина жевала выпечку и смотрела, как разбухают чаинки. Сморщенные, точно древесная стружка, они раскрывались подобно крохотным зелёным хризантемкам.

– Четыре плитки растопила, – улыбнулась Сазонова, – вечером блонди испеку. Интересно сравнить.

Права Мартынова. Даша бы стала великим кондитером.

– Что случилось? – салфеткой инспектор вытирала губы, – почему все такие дружелюбные? Сколько лет работаю, не видела подобного.

– Утром нас собирали в конференц-зале.

– Снова?

Коллега расчёсывала концы светло-русых волос:

– Да. Кто-то из пенсионеров пожаловался комиссии на грубость девчонок со второго этажа. Так Веснин и компания отыскали сотрудниц, прилюдно отчитали и заставили написать заявление. По собственному желанию.

– Жестоко.

– Ну, дескать, отделение хочет поднять уровень нашей работы, поэтому всех лишних уволят. В смысле, тех, кто не умеет себя вести.

– По одному поступку судить о человеке?

– Бог им судья. Да, ещё приезжие поставили условие: хотя бы одна жалоба, и управление лишится квартальной премии. Пока они не уедут, все будут по струнке ходить, сама понимаешь. То-то лебезят перед клиентами.

В мутном зеркале чая отражалось лицо Нины: бледное, губы сжаты, на щеках желваки. Так выглядит изнурённый болезнью человек.

– Ты точно себя хорошо чувствуешь? Покойники краше.

– Просто устала.

Даша отщипывала кусочки брауни.

– Квартиру твоей бабушки можно привести в порядок? – тихо спросила подруга.

– Только если всё выбросить. По комнатам будто Мамай прошёлся.

– На выходных я могу зайти к тебе и помочь с уборкой.

– Позже, – прерывисто дышала Нина, – я должна чуток успокоиться.

– В конференц-зале Лунько попросила наш отдел задержаться, рассказала о твоей беде, – Даша убрала расчёску в ящик, – предложила собрать денег, но Кащеева и эта новенькая, Болтова, упёрлись. Типа, «мы не так богаты, чтобы отдавать кровно заработанные деньги непонятно кому и на что».

– Интересно. Спасибо за «непонятно кого».

– Забудь о них. Спелись две стервочки, нашли друг друга в океане одиночества. Третий красавец, – она поставила ударение на последний слог, – как сестра-близнец. Мужик, но ведёт себя хуже бабы.

Ракитина улыбнулась.

Даша отвлеклась на экран компьютера.

– Объявление по внутренней связи.

– Важное?

– Для тебя – да, – она покосилась на вернувшихся с перерыва коллег, – в пять комиссия вызывает Инессу Владимировну, после неё идёшь ты.

Ракитина пожала плечами. Даже хорошо, теперь надо размышлять о беседе с приезжими, воспоминания о погроме отойдут на второй план.

* * *

В половине шестого Нина сидела за дверьми конференц-зала и ждала, когда её позовут. Вещи в кабинете не оставила, забрала с собой. Куртка, сумка, блокнот и телефон. Пусть неудобно, зато надёжно. В честность соседей Ракитина не верила. Кащеева бы наверняка открыла тумбочку и порвала рисунки. Раздавила бы соперницу, как навозного жука.

Пользуясь свободной минуткой, инспектор рисовала пригрезившуюся во сне драконницу. Пепельные волосы искрятся, точно всполохи молний, глаза серые, как густой туман, сама бледна, точно мраморная статуя, но крылья! Мелкая, словно монетки, чешуя переливается перламутром, а шипастые края – зелёные-зелёные, точно клейкая листва по весне. В самую душу смотрит красавица и смеётся: осмелишься подойти?

Дверь скрипнула, и Нина закрыла блокнот. Инесса Владимировна, взбудораженная, платком протирала очки.

– Как?

– Всю кровь выпили и не подавились, – буркнула дама, – почти час мурыжить одними и теми же вопросами! По десять раз переспрашивают, – она вдруг улыбнулась, – ты только не волнуйся, девочка, держись уверенно. Тогда быстро отстанут.

– Спасибо.

Веснин располагался за трибуной, где читал доклады управляющий, и глядел в окно, технарь смотрел на экран планшета, психолог что-то чёркал в книге. Едва Нина застучала каблуками, трое сосредоточились на ней.

– Присаживайтесь. Куда хотите.

Инспектор заняла кресло около окна.

– Ракитина Нина Михайловна, двадцать шесть лет, не замужем, – Веснин скосил глаза на бумаги. Одетый в иссиня-чёрный костюм и лиловую рубашку с галстуком он казался кандидатом в мэры, собирающим предвыборный штаб, – сотрудник отдела по работе с плательщиками. Стаж – три года и четыре месяца, судимостей нет, выговоров не получали, но по словам коллег – дерзки и не стремитесь быть частью коллектива. Я прав?

– Да.

Девушка выпрямила спину и улыбнулась. Пусть не думают, что запугали.

– Хорошо, – мужчина коснулся ямочки на подбородке, – также вы одна из тех, кто пострадал при пожаре. Вас ещё беспокоят ожоги?

– Нет.

– Тогда расскажите мне и другим, что случилось в тот день. Обстоятельно, не торопитесь, вспомните всё.

Нина заговорила. Поведала всё, начиная справкой и объяснительной, заканчивая огнём в коридоре и ступенями. Спокойный голос, пальцы не стиснуты в кулаки – воспоминания притупились, и, казалось, в дыму едва не задохнулся кто-то другой.

Технарь не слушал, психолог конспектировал рассказ и задавал уточняющие вопросы, глава комиссии глядел на Ракитину из-под бровей. Буквально сканировал, точно подозревал в поджоге.

– Если я не ошибаюсь, при оформлении на работу кандидата обучают минимуму техники безопасности. Говорят, что надо выключать электроприборы, показывают огнетушители и прочее, – поджал губы Веснин, – после вы расписываетесь в специальном журнале, что прошли подготовку. Я прав?

– Да, было дело.

– Когда включается громкая связь, сотрудник обязан внимательно прослушать сообщение. Вы должны это знать.

– Я помню правила, но в шуме воды сложно разобрать слова.

– Так вышли бы в коридор. Вся беда наших людей от незнания и лени. Почему половина вашего отдела штрафует плательщиков и не соблюдает сроки? Акты, требования – всё выставлено с опозданием. День, два, месяц. Думаете, приятно получать жалобы от организаций и проигрывать дела в суде? Неделю назад нас растоптал «ГосстройТоннель»! Что это за уведомление с двумя разными суммами штрафа? А опечатка в названии? Получается, штрафуете, а кого не знаете? – лицо Алексея Петровича покраснело, – хоть бы кто перед работой в программе прочитал законы и наши рекомендации! Нет, работаете наобум, верите в авось, – мужчина стукнул кулаком по трибуне, – авось повезёт! Авось дураки оплатят! Авось ревизия не заметит нарушений! Сколько можно? Для кого наши специалисты пишут инструкции? Я намерен избавить управление от халатных сотрудников.

– Обвиняете в некомпетентности? – холодно произнесла Нина, – я готова поручиться за свою работу.

Глаза Веснины метали молнии.

– В общем, я делаю вывод, что вы пострадали по собственной глупости. В таких случаях компенсация не положена.

– Как угодно.

– Что за тон? Больше уважения к прямым начальникам. Я вам не соседка по кабинету, которую можно послать далеко и надолго…

Разговор прервала музыка из любимого анимационного фильма Нины о драконах, которую девушка выбрала как звонок. На экране высветилось имя: «Олег».

– Простите, – инспектор сбросила вызов и отключила звук.

Часы показывали десять минут седьмого. Рабочий день закончился, и журналист приехал за помощницей. Но не скажешь комиссии, что пора по домам?

Психолог наблюдал за пикировкой с живейшим интересом, будто в конференц-зале снимали скандальное ток-шоу. Даже компьютерщик убрал игрушку в карман мешковатых джинсов и ладонью подпёр небритый подбородок. Но Ракитина сохраняла спокойствие. Когда правда на твоей стороне, нападающему не пробить редут.

– Продолжим, – Веснин ослабил манжеты рубашки, – значит, в коридоре вы никого не видели и не слышали? Пока находились в туалете?

– Нет. Возможно, сотрудники уже были на улице.

– А в разгар пожара?

– Я думала, как спасти свою жизнь. Остальное потеряло важность.

– Хорошо, принимаю ответ, – он улыбнулся в знак примирения, – утром ваш начальник сообщил о беде у вас дома. Вы заполняли ежегодную декларацию о доходах?

– Да.

– Ладно, я попрошу переслать бумаги из отделения. А пока… как думаете, зачем кому-то понадобилось вас грабить?

– Я не знаю.

– Хранили что-то дорогое?

– Ценнее бабушкиной шкатулки с брошками и хрусталя у меня ничего не было, – вздохнула девушка, – ну, еще несколько фарфоровых статуэток времён Российской Империи, но такое сейчас мало кого заинтересует.

Алексея Петровича ответ не впечатлил:

– Может, вы имеете второй источник дохода? Подрабатываете по ночам? Тайно формируете отчёты клиентам? За денежку?

– Нет.

Трубка загудела: пришло сообщение.

– Странная история, не правда ли? Ваш заработок едва дотягивает до уровня среднего класса, украшений не носите, но вдруг становитесь жертвой преступников.

– Послушайте, какое отношение это имеет к пожару? – впервые с начала беседы чувства Нины вышли из-под контроля.

– Вы правы, никакого. Праздное любопытство, – мужчина посмотрел на часы, – где вас искать? Если понадобится кое-что уточнить.

– У жениха. Но лучше звоните, не хочу давать чужой адрес.

– Эх, Нина Михайловна, почему у меня стойкое ощущение, что вы недоговариваете правды? Просто так квартиры не взламывают. Проблемный вы сотрудник. То уволиться пытаетесь, то с важными клиентами спорите, то истерики устраиваете, как малое дитя. Откуда я знаю? Ирина Петровна готова заложить любого из вас, лишь бы мы поскорее уехали.

– Что вы хотите? Я рассказала всё, что знаю.

Мужчина повернулся к остальным.

– Коллеги, у вас есть вопросы к Нине Михайловне?

Те покачали головами.

– Хорошо. Вы свободны, – Веснин собирал бумаги в портфель, – до встречи.

Уверенным шагом Нина вышла в коридор.

Одно рассердило девушку. Выкрутился «допрошатель», свалил вину на Ракитину. Да, отчасти он прав, но неужели инспектор не заслужила капельки сочувствия? Ещё ограбление приплёл. Адрес Олега она не скажет. Полиция знает, этого достаточно.

За дверью Нина остановилась и вытащила телефон.

«Что случилось? Опаздываешь».

«Комиссия допрашивала, сейчас выхожу…»

Девушка набирала последнее слово, когда услышала разговор.

– У кого-то остались сомнения?

– Нет. Отец, это был маховик Скипетра. Точно, как в образе твоего покровителя.

– Он самый. А я голову сломал, где девчонка его прячет. Оказывается, всё очень просто, но почему я её не узнаю?

– Как поступишь?

– Надо подумать. Осталось найти два фрагмента…

Нина могла поклясться, что в конференц-зале вспыхнул свет. Мгновение, и за дверью воцарилась звенящая тишина. Постучав, Ракитина приоткрыла створку, но никого не увидела. Посмотрела за трибуну, проверила под столом. Пятый этаж, другого выхода из помещения не было, разве что окно. Мужчины исчезли, словно растворились в воздухе.

Шатаясь, девушка побрела в коридор. Тело сковала леденящая дрожь. Картинка перед глазами расплывалась, зуб на зуб не попадал.

– Господи, да что же тут творится?

Обхватив себя за голову, инспектор опустилась на пол.