Текст книги "Единственный выход"

Автор книги: Вернер Тельке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

10

Эрик Ковальский, отец Анны, жил в рабочем квартале юго-восточного предместья. Во время войны тут поселилось немало людей, дома которых разрушили во время воздушных налетов. И многие так тут и остались. Люди привыкли к этим местам и даже побаивались возвращаться в большой город. По мере сил приспособили дачные домики для постоянного жилья, и часто таким образом возникали невероятно причудливые постройки. Вебер с Викторией разглядывали их, шагая по усыпанной песком тропинке, за которой должен был находиться участок Эрика Ковальского.

Не похоже, чтобы Ковальский был дома. Они долго трясли запертую калитку, но никто не появился. За забором возвышался маленький деревянный домик, выкрашенный бурой краской, производивший весьма недурное впечатление.

В ящиках под окнами с зелеными наличниками цвела герань, по обе стороны дорожки сияли желтые и рыже-золотые георгины. За участком старательно ухаживали: несколько аккуратных грядок с овощами, аккуратно подстриженные кусты, ни следа сорняков. Тропинки тщательно подметены.

Поскольку никто не показывался, Веберу и Виктории пришлось возвращаться несолоно хлебавши. Проходя мимо свалки, где между разбитой софой, старой лейкой, дырявыми горшками и битым стеклом играла девочка лет семи, Вебер остановился и спросил малышку, знает ли она герра Ковальского.

Да, она его знала, и знала даже, что в это время он всегда сидит у канала с удочкой и ловит рыбу. А когда Вебер сунул ей в ладошку немного мелочи, даже провела Вебера с Викторией извилистой тропинкой, обрывавшейся у канала.

– Вон там он всегда сидит, – сказала малышка, показывая на обрыв.

Виктория с Вебером прошли несколько шагов, когда вдруг девочка чихнула. Вебер обернулся. Малышка стояла на тропинке и смотрела им вслед, зажав полученную мелочь в крепко стиснутом кулачке.

«Ах, сопливый нос!» – подумал Вебер, вернулся, вытащил платок и вытер малышке сопли.

– Ну видишь, все в порядке, – довольно сказал он.

– Да, – обреченно кивнула она, – а потом снова собираются.

Вебер расхохотался и следом за Викторией стал взбираться на бугор. Выйдя на горку, они увидели внизу узкий канал с берегами, поросшими густыми кустами. На полянке сидел, выпрямившись как струна, маленький седой человечек с удочкой. Как раз начался клев. Старик подсек, потом ослабил леску и наконец взмахнул удилищем. Виктория и Вебер напряженно следили за ним. Над водой появилось грузило, за ним крючок. Пустой – наживка была съедена.

Старик сохранял подобающее рыбаку спокойствие. Придвинув консервную банку, старательно выбрал в ней червяка, надел его на крючок и заново забросил снасть.

Вебер не без ехидства следил за ним, потом подал Виктории руку и помог спуститься вниз.

– Герр Ковальский? – спросила Виктория, подойдя к старику.

Тот оторвал взгляд от удочки, окинул их мимолетным взглядом и недовольно буркнул: – Да.

– Мы хотели бы поговорить с вами. У вас ведь есть дочь, верно?

– Анна? Да.

– Часто вы с ней видитесь?

Ковальский внимательно следил за поплавком, покачивавшимся на воде.

– Конечно, мы часто видимся. Когда у нее выходной, она всегда приходит сюда, убирает и стирает. Хорошая девочка.

Удочка снова дернулась, поплавок нырнул. Забава повторилась еще пару раз с тем же результатом.

Ковальский вытащил пустой крючок, покосился на Вебера и категорично заявил:

– Сегодня рыба совершенно не клюет.

Вебер согласно кивнул:

– Вижу.

Надевая на крючок нового червяка, Ковальский заглянул в пустое ведерко, где хватило бы места для немалого улова.

– Да, они хитрые бестии, но я уж с ними справлюсь, – самоуверенно заявил он.

Снова забросил удочку, и на этот раз обратился к Виктории, которую явно считал главным действующим лицом.

– Что, собственно, вам от меня нужно?

– Нам поручено некое расследование, герр Ковальский.

– Полиция?

– Нет, частным образом.

Ковальский, казалось, недоумевал, что все это значит.

– Ну и что?

– Ваша дочь замешана в деле, которое нам предстоит расследовать, – сказала Виктория.

Ковальский поднял глаза, на этот раз с весьма озабоченным видом. И спросил Викторию, недоверчиво усмехаясь.

– Что это за дело? Во что может быть замешана моя Анна?

– Герр Ковальский, – очень осторожно начала Виктория, – когда вы последний раз видели свою дочь?

– Две недели назад.

– Кажется, вы говорили, что она навещает вас каждый свой выходной?

– Да, разумеется, но на той неделе не приехала.

Он умолк и задумался. Дрожащими руками ощупал пиджак и достал пачку сигарет. Удочку подал Виктории.

– Подержите, пожалуйста.

Вынув из пачки сигарету, сунул в рот. Когда Вебер дал ему прикурить, неуверенно спросил:

– Что-то случилось?

– Герр Ковальский, нам поручили наблюдать за вашей дочерью, – сказала Виктория.

– Наблюдать за Анной! – прервал старик. – Господи Боже, для чего?

– Не могли бы мы пойти к вам домой и там спокойно поговорить?

– Нет, говорите сразу, что с Анной случилось? Несчастье?

Виктория решилась.

– Герр Ковальский, вам известно, что ваша дочь ждет ребенка?

Потрясенный Ковальский вытаращил на нее глаза, не в состоянии вымолвить ни слова.

– Значит, вы не знали, – спокойно продолжала она, – что она сошлась с Михаэлем Витте?

– Моя… Анна? – с трудом пробормотал он, но тут же лицо его залил темный румянец, и старик в ярости завопил:

– Я вам запрещаю говорить такие вещи о моей дочери! Кто вы такие? Находите меня здесь и пристаете с такими вещами! – Он возмущенно вырвал у Виктории удочку.

– Минутку, герр Ковальский, – вмешался Вебер, достал из кармана лицензию детектива и подал старику. – Вот, убедитесь, кто мы такие. Видите, все официально, вот и печать. Так что все в полном порядке.

Ковальский нерешительно смотрел на Вебера. Наконец положил удочку на траву, извлек из кармана потрепанный футляр, из него – очки. Дрожащими руками нацепил их на нос. Потом шагнул к Веберу и, не беря в руки лицензию, внимательно ее прочитал.

Долго собирался с силами, потом, заикаясь, произнес:

– Не могу поверить. Анна наверняка сказала бы мне, случись что-то подобное.

– В наше время, – возразила Виктория, – дети не все рассказывают родителям.

– Может быть, но моя Анна не такая. Она мне доверяет. И совершенно исключено, чтобы она связалась с молодым Витте. Она скромная и приличная девушка.

– Мы тоже так считаем, – убежденно кивнула Виктория. – Но, прошу меня простить, именно потому мы допускаем, что Витте-младший легко мог злоупотребить ее доверием.

С несчастным видом Ковальский всматривался в гладь канала. Повисла тягостная пауза. Потом он очнулся и тихо спросил:

– А вы? Почему вы интересуетесь моей Анной?

– Человек, который все это знал, поручил нам заняться ею. Он опасался… – Виктория запнулась.

– Да говорите прямо, – бесцветным голосом продолжил Ковальский. – Этот человек опасался, что мою Анну уберут с дороги?

– Да.

– Ну и что дальше? – раздраженно бросил он. – Да говорите же!

– Михаэль Витте поехал с вашей дочерью в Швейцарию. Вы знали, что она уезжала?

Ковальский покачал головой.

– Видите, Анна не во все вас посвящала, – заметила Виктория и после паузы продолжала: – Мы поехали за ними в Швейцарию. Все шло хорошо, но потом они вдруг уехали из гостиницы. Герр Вебер не смог их догнать, потому что Витте, как выяснилось, слил воду из радиатора его машины. В тот вечер мы в последний раз видели Анну. Вернувшись оттуда, дважды пытались навестить ее на вилле и поговорить с ней. И дважды Витте-старший утверждал, что Анна действительно вернулась из Швейцарии, но ее просто нет дома. И тогда мы приехали к вам.

Ковальский слушал молча, но тут спешно собрал удочку и молча вскарабкался на берег канала. Вебер и Виктория поспешили за ним.

– Куда вы? – спросил Вебер, переводя дух.

– В полицию! – выдавил задыхавшийся Ковальский.

Вебер кивнул.

– Правильно. Мы пойдем туда с вами. Но у меня к вам одно предложение: для начала поедем с нами к Витте. Когда мы были в Риссене, нам сказали, что Анна уже вышла на работу. Но когда захотели с ней поговорить, стали придумывать увертки. Интересно знать, что скажут вам, когда вы захотите увидеть дочь!

– Поехали! – решительно воскликнул Ковальский и широкими шагами устремился вперед. Виктория с Вебером за ним едва поспевали. Когда они дошли до участка Ковальского, старик сказал: – Прошу минутку подождать, мне нужно умыться и переодеться.

Вебер показал на машину.

– Мы подождем вас там.

Ковальский появился через полчаса. На нем был темный костюм с белой рубашкой, в руке – черная шляпа. Вебера тронул вид старика. Открыв дверцу, он дружелюбно пригласил того садиться.

Предместье Риссен находилось на другом конце города. Чтобы не застрять в потоке машин, вечером двигавшихся к центру, они поехали кругом, окраинами. Но когда прибыли наконец в тихий квартал вилл, где находилась усадьба Витте, уже стемнело.

Они вышли вместе с Ковальским и перешли через улицу. Вебер нажал звонок на запертых воротах.

– Кто там? – долетел из домофона голос Йоханнеса.

– Вебер. Со мной герр Ковальский. Он хочет говорить с дочерью.

– Не знаю, возможно ли это.

– Послушайте, даю вам три минуты. Если не откроете, мы вызовем полицию.

Щелчок – Йоханнес выключил связь. Они молча ждали, всматриваясь в погруженный во мрак дом. Вебер нетерпеливо посматривал на часы: похоже, три минуты давно прошли. Вдруг на углу зажегся фонарь, потом неторопливо появился Йоханнес и отворил ворота.

Виктория, Вебер и Ковальский молча прошли внутрь. Дойдя до угла, они увидели Витте, сидящего за столиком на террасе.

Ковальский кинулся к нему.

– Где моя Анна? Это правда, что ее нет в живых?

Витте прервал его заикания.

– Не говорите глупостей, герр Ковальский, грех такое говорить. Разумеется, ваша дочь жива.

Ковальский вертел в руках шляпу.

– Но эти господа сказали мне, что Анна погибла в Швейцарии, и даже прочитали газету, которая об этом пишет.

– А прочитали они вам, что тело женщины никто так и не смог опознать? И что полиция считает, что речь идет о какой-то француженке? Это они вам прочитали?

– Так в Швейцарии погибла вовсе не моя дочь?

Вильгельм Витте покачал головой.

– Вы разве не видите, что попали в руки шантажистов?

– Где тогда моя дочь?

Витте усмехнулся.

– Вам достаточно, если я скажу, что видел ее сегодня живую и здоровую?

– Да, конечно, но где она сейчас? – не отставал Ковальский.

Тут в разговор вмешался Вебер.

– Вчера, когда я хотел видеть Анну, ваш слуга сказал, что у нее выходной.

– Нет, это невозможно, – вмешался Ковальский. – У меня ее не было.

– Сегодня, герр Витте, мы снова хотели с ней поговорить, – продолжал Вебер. – Тогда вы мне сказали, что Анна уехала в город за покупками. Когда мы хотели подождать ее, нас выгнали. А теперь вы говорите, что Анна здесь. Хорошо, тогда позовите ее. Мы хотим с ней поговорить!

– Да, хотим, – энергично кивнул Ковальский.

Витте разглядывал Вебера, с огромным трудом сдерживая ярость. Потом повернулся к Йоханнесу, который все время стоял в стороне.

– Где Анна?

– Я только что ее видел.

– Только что, только что… – передразнил его Витте. – Я не спрашиваю, где ты только что ее видел. Хочу знать, где она сейчас!

– Не знаю точно, сегодня у нее свободный вечер, – с невозмутимым спокойствием заявил Йоханнес. – Может, пошла на пляж.

– А там прыгнула в воду, да? – вмешался Вебер. – И совершенно случайно утонула.

Йоханнес даже не взглянул на Вебера и отошел к краю террасы.

– А где ваш сын? – обратился Вебер к Вильгельму Витте.

– Это не ваше дело.

– Я должен с ним поговорить!

– Вы не скажете ему ни слова. В этом можете быть уверены.

Витте уже не владел собой.

«Хороший знак», – подумал Вебер.

Витте возбужденно метался перед ними – это уже не был спокойный солидный деловой человек, каким он представлялся утром.

– Да вон она стоит! – вдруг крикнул Йоханнес.

Стоя в нескольких метрах от края террасы над берегом Эльбы, он протянул руку в темноту.

Вебер вдруг почувствовал, как что-то сжало его горло. Ковальский тихо вскрикнул и хотел броситься в сторону Йоханнеса, однако споткнулся об один из манекенов, которые остались после показа мод. Тот закачался и упал бы, не подхвати его Вебер в последний момент. Старательно поставив манекен на прежнее место, он нагнулся и поднял упавшую шляпу Ковальского.

Старик испуганно косился на рекламное создание в светлом парике, уставившееся на него из-под длинных ресниц, что производило ужасающе реальное впечатление.

– Простите, не заметил, – сказал он неведомо кому, то ли Витте, то ли манекену.

Йоханнес все еще указывал во тьму.

– Вон она стоит! – повторил он, теперь немного тише.

Вебер всматривался во тьму, но как ни старался, ничего не видел. Если действительно Йоханнес что-то разглядел, то у него глаза были гораздо лучше. Вебер дал знак Ковальскому и Виктории. Едва сделали несколько шагов, как вдруг посреди террасы заметили какую-то фигуру.

Ее силуэт четко выделялся на фоне реки и постепенно темнеющего неба. Фигура стояла неподвижно, только волосы развевались на ветру. Повернувшись к ним спиной, казалось, она всматривалась в реку. Было в ней что-то зловещее.

– Анна! – крикнул Ковальский во тьму.

Фигура не шевельнулась. Ковальский тревожно покосился на Вебера и прошептал:

– Это не человек!

Вебер кивнул. Ему и в голову не приходило, что Витте зайдет так далеко. Тот явно рассчитывал, что с них хватит выставленной на террасе куклы, издалека и в темноте смахивавшей на Анну.

Вебер содрогнулся от ярости и словно издали услышал свой собственный хриплый голос:

– Вы заплатите за эту комедию, герр Витте. Можете быть уверены!

Витте, вместе с Йоханнесом стоявший позади, не ответил. Достал из кармана портсигар, извлек сигарету. Йоханнес уже держал наготове зажигалку. Витте затянулся и, расслабившись, смотрел прямо перед собой.

Он все еще молчал.

Вебер, желая положить конец этой пошлой комедии, шагнул вперед. Решительными шагами пересек он расстояние, отделявшее его от загадочной фигуры, собираясь опрокинуть стоявшую перед ними куклу, чтобы избавиться от неопределенности. Он уже поднял руку, чтобы нанести удар, но в последний момент передумал и только толкнул манекен в плечо.

И остолбенел.

Под рукой он ощутил не мертвый материал, а теплое, живое человеческое тело.

Он отступил на шаг, вытаращив глаза. Фигура, правда, покачнулась, но не упала. Странно, потому что Вебер толкнул достаточно сильно, и, будь это манекен, он бы рухнул на землю.

Медленно, очень медленно фигура повернулась к ним.

Вебер наконец смог взглянуть ей в лицо.

Перед ним стоял живой человек, девушка, и он знал ее. Знал эти почти еще детские глаза, эту милую беспомощность, которая его так трогала.

Перед ним стояла Анна.

Они молча разглядывали друг друга. Веберу казалось, что это продолжается до бесконечности. Он чувствовал, что ему все вдруг стало безразлично. При виде живой и здоровой Анны его словно поразил удар молнии. А она смотрела на него с немым вопросом в глазах.

Потом она ожила, и Вебер шагнул в сторону, пропуская ее к отцу.

– Анна! – услышал он за спиной голос Ковальского.

– Папа!

Вебер представлял, как они падают друг другу в объятия. Отвернувшись, он зашагал к Виктории, которая была потрясена не меньше него.

«Да, мы провалились и скомпрометировали себя окончательно, – подумал он. – Остался только один выход: исчезнуть, и как можно скорее».

Он сделал знак Виктории. Молча, ни с кем не прощаясь, они покинули усадьбу. Тут им больше делать было нечего.

Вебер с каменным лицом сел за руль, и они уехали. Сейчас он охотно дал бы запустить себя на Луну без обратного билета.

Значит, Штайнерты были правы, когда после его возвращения утверждали, что Анна вернулась из Швейцарии живая и здоровая. Но Вебер все равно не мог в это поверить, хотя Йоханнес подтвердил это, а Витте повторил несколько минут назад. А они вбили себе в голову, что Анны нет в живых, и только потому, что тогда на поляне над обрывом им показалось, что, Михаэль хотел столкнуть ее в пропасть. И вот на тебе! Да, он полный идиот!

Веберу было плохо, колени дрожали.

Телеграфные столбы мелькали мимо. Случайно взглянув на спидометр, он заметил, что выжимает больше сотни километров в час. И снял ногу с педали газа. Когда стрелка упала до шестидесяти, снова нажал на газ и впредь уже держал предписанную скорость. Знал, что дорожная полиция последнее время особенно круто взялась за контроль дачных трасс.

Покосился на Викторию. Видел, что она напряженно размышляет. И чувствовал, что в голове ее крутятся самые разные мысли. Вдруг она так стукнула его по колену, что он едва не взвыл.

– Сейчас же примите вправо! – возбужденно крикнула она.

Вебер глянул в зеркало, потом нажал на тормоз и остановил машину на обочине.

– Есть, мой милый! – торжествующе воскликнула Виктория и включила свет в салоне.

– Что у вас есть? – спросил Вебер с такой гримасой, словно грыз лимон.

– Я уже знаю, в чем дело.

Вебер тоже был убежден, что знает. Нетрудно было догадаться – слишком мало вариантов. Заглушив мотор, он уселся поудобнее и терпеливо ждал, что скажет Виктория.

Она полезла в сумочку, достала пачку сигарет и зажигалку.

– Вы про аборты слышали? – спросила она вдруг.

Вебер забрал у нее сигареты, закурил и выпустил дым в открытое окно. Потом сказал, задумчиво вслед:

– Нет, а вы?

И бросил пачку сигарет в ее раскрытую сумочку.

Она удивленно уставилась на него.

– Иногда вы просто невероятно любезны.

– Как это? – спросил он.

– Я же хотела закурить.

– О, прошу прощения, я задумался.

Вновь достав пачку, подал ей сигареты и дал прикурить. Пару раз глубоко затянувшись, она сказала:

– Такие вещи в Швейцарии можно устроить очень быстро и без проблем. Там есть клиники, в которых с пациентками обращаются с подобающей деликатностью. Можно выбраться в короткий отпуск и приехать домой, сделав дело. Молодой Витте, оторвавшись от нас в Невшателе, отвез Анну в клинику. Через три дня они вернулись. Такая операция, если ее делает врач в соответствующих условиях, не представляет никакой опасности. Но, несмотря на это, пациентке следует несколько дней поберечься. Поэтому, собственно, и не удалось поговорить с Анной ни вчера, ни сегодня.

Вебер согласно кивнул.

– А сцена на горе Шомон?

– Вы помните, какая была жара?

– Да уж, заметил.

– Там было градусов под сорок. А нас сбило то, что сознательно или несознательно нам вдолбили в головы Штайнерты. И воображение заставило увидеть то, чего вовсе не было. Да, Михаэль Витте странно двигался в ее сторону. Но и мы в такую жару едва держались на ногах.

– А почему он выпустил воду из радиатора?

– Не хотел, чтобы вы за ним следили. Если я правильно помню, такого рода операции подпадают под двести восемнадцатый параграф уголовного кодекса.

– А труп у подножья горы Обер, о котором вы читали в газетах?

– Мой милый, уже не раз случай путал все карты. Французская туристка проездом в Швейцарии – как и написано в газетах.

Вебер продолжал напряженно раздумывать. Вопросы были исчерпаны. Его мысли шли в том же направлении, что и у Виктории, иначе просто быть не могло. В конце концов убийство ведь не было единственным выходом. Витте явно убедил Анну, пообещав ей двадцать тысяч марок. Рассудок победил.

Достав из кармана микрофон, он выключил запись. Разговор с Витте и Ковальским, записанный на пленку, обогатит ценную коллекцию бесед по делу Витте. Всю историю можно занести в рубрику сплетен на радио. Кто знает, может, там сумеют что-то из этого выжать? Вебер чувствовал, что у него разыгрывается юмор висельника.

Открыв бардачок, он достал бутылку коньяка, отвернул пробку и подал бутылку Виктории. Она отхлебнула глоток, потом выпил он сам.

– Странный вы человек, Вебер, – сказала Виктория. – У вас такая мина, словно вы не довольны, что девушка жива.

– Напротив, у меня камень с души свалился. Одно только странно: я в ней совершенно ошибся.

Он с сожалением вынужден был в этом признаться. Большего разочарования, чем то, которое доставила ему Анна, просто быть не могло. Вебер не понимал, как она могла на такое согласиться. Это просто не подходило к тому образу, который он придумал. А может, Витте так нажал на девушку, что она знала, что ее ждет, если не уступит?

Вебер вздохнул. Черт его знает, как было на самом деле.

Виктория, угадав его настроение, силилась утешить.

– Сейчас девушки куда трезвее, чем в эпоху трубадуров, мой странствующий рыцарь. А что, нужно было рожать? Внебрачный ребенок – не подарок, а мечта о семейном счастье с Витте-младшим быстро рассыпались в прах. К тому же вспомните про двадцать тысяч марок. Это куча денег, с ними можно уже что-то начать. Она попросту воспользовалась шансом. Такова жизнь!

– Да-да-да! – взорвался Вебер. – Хватит! Лучше скажите, что будем делать.

– Сегодня утром снова звонил наш приятель из Франкфурта, – напомнила Виктория.

– Тот, у которого сбежала невеста?

– Тот самый. Встречаемся с ним завтра после обеда. Я уже договорилась.

Вебер кивнул и нервно забарабанил пальцами по рулю.

– Ладно, поищем его невесту. Быть может, это позволит поскорее забыть про Анну.

И тут он почувствовал, как Виктория положила руку на его плечо.

– Разочарованы, да?

– Сыт всем этим по горло, Виктория… – и после краткой паузы сказала:

– Да, знаю. Вам тяжело, мой милый. Вам тяжелей всего на свете.

Он покосился на нее, и не осталось ничего другого, как тоже усмехнуться. Тон ее привел его в себя. Вебер допил остатки коньяку, потом швырнул в окно пустую бутылку, завел мотор и рванул с места.