Текст книги "Единственный выход"

Автор книги: Вернер Тельке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

17

Невшатель давно остался позади, он ехал по широкой асфальтированной магистрали в сторону Берна и раздумывал, что завтра говорить чиновнику в криминальном отделе федеральной полиции. Этих ребят голыми руками не возьмешь, но что бы им сказать? Он не мог упомянуть ни Анну, ни свое первое путешествие в Невшатель. Если в деле о смерти на горе Обер они все еще блуждают впотьмах и действительно хотят расследовать этот случай, то начнут поиски в Германии. И наткнутся на Витте и живую Анну Ковальскую. Если назовут Вебера, который дал им наводку, то ему не миновать иска со стороны Витте, который теперь вне подозрений. А Витте может устроить так, что на этом с ним будет покончено.

Добравшись до окраин Берна, когда уже смеркалось, Вебер все еще не придумал конкретный план. Он притормозил перед заведением, хозяин которого извещал на выцветшем деревянном щите, что с радостью принимает гостей на ночь. Судя по фасаду дома, здешние тарифы как раз соответствовали содержимому его кошелька.

Кое-как перекусив, он сразу отправился наверх в унылую каморку. Перина, под которую Вебер скользнул, оказалась толстой и тяжелой. Он долго ворочался с боку на бок, не в состоянии уснуть, а когда наконец сон сморил его, всплыли образы всех женщин сразу: хрупкой и беззащитной Анны, которая ему нравилась, Ренаты Грюнер с ее холодными и жесткими глазами, которую он не переносил, и, наконец, Виктории, отношение к которой было весьма неопределенным.

Вырвало его из сна раннее пение петухов по соседству. Откинув тяжелую перину, он поднялся. Умывание над фарфоровым умывальником в цветочек не слишком освежило, и Вебер даже не стал завтракать, лишь бы поскорее уехать.

Добравшись до центра города, он поставил машину неподалеку от вокзала. Еще не было семи, слишком рано тащиться в полицию. Так что он сидел в зале ожидания, ел скромный завтрак, состоявший из свежих булочек, яичницы с ветчиной и чашки кофе, и пытался отогнать мысли о предстоящих разговорах.

Ровно в девять он уже стоял перед зданием швейцарского федерального управления полиции, чтобы нанести первый визит коллегам из криминального отдела.

Миновав выкрашенный светлой краской коридор, Вебер постучал в дверь, на которую любезно указал дежурный. Так, приемная! Он шагнул к перегородке, за которой восседала женщина лет тридцати с гладко зачесанными волосами, в костюме строгого покроя и широконосых туристских ботинках на толстой подошве и низком каблуке.

Решительным тоном она спросила, что ему угодно.

Протянув ей паспорт и лицензию детектива, он довольно бессвязно силился изложить свою просьбу.

«Господи, ну почему мне всегда попадаются такие бабищи!» – с отчаянием подумал Вебер.

Женщина сделала какие-то пометки, окинула Вебера равнодушным взором и исчезла с бумагами в соседней комнате.

Ровно через полчаса – Вебер следил за электрическими часами над дверью – она вернулась, попросила немного подождать и вновь заняла место за столом. С такой особой можно было обмениваться исключительно суровыми мужскими взглядами. Вебер предпочел пялиться в окно и похрустывать пальцами.

Часы показывали ровно десять, когда на столе амазонки наконец задребезжал звонок. Чиновница поднялась и промаршировала в соседнюю комнату, тут же вернулась и придержала дверь перед Вебером. Потом бесшумно закрыла ее за его спиной.

Под широким окном стоял большой письменный стол. Сидевший за ним чиновник буквально на сантиметр оторвал от кресла зад, демонстрируя, что когда-то получил подобающее воспитание. Потом показал на жесткий стул перед столом.

– Герр Вебер? Значит, вы прибыли по делу погибшей на горе Обер? И хотите дать показания? Курите?

Вебер сел и потянулся к портсигару, который чиновник протянул через стол.

– Я не собираюсь давать показаний, – возразил он, – вы ошиблись.

Чиновник пожал плечами.

– Нет? Тогда зачем вы пришли?

– О погибшей на горе Обер я прочитал в вашей прессе. А я, как бы это сказать, коллекционер таких случаев. – Вебер усмехнулся. – Пишу на эти темы.

Пораженный чиновник взглянул на гостя, потом взял в руки лицензию детектива и обстоятельно ее рассмотрел.

– Вы пишете, герр Вебер? Я полагал, вы детектив, частный детектив.

– Ах, Боже мой, лицензию я предъявил только для того, чтобы вы меня вообще приняли. Моя принадлежность к этой профессии немногого стоит, это без труда подтвердит налоговая инспекция. – Вебер вздохнул, причем вовсе не притворно.

Чиновник, казалось, был тронут.

– Понимаю, времена нелегкие. Так вы пишете, герр Вебер! О самоубийствах… Для какого журнала, смею я узнать?

– Я пишу книгу.

– Ах так… Очень интересно. Криминальный роман?

– Скорее, документальную повесть.

– Очень интересно! Приоткрываете социальные кулисы? Стрессы нашей эпохи, побег от общества, самоубийства. Насколько я понимаю, вещь весьма философская…

Вебер внимательно разглядывал своего визави. Издевается, что ли? Нет, не похоже, если судить по его лицу. От того так и пышет уважением к писательскому труду.

– Ну, так научно я не стал бы это трактовать, – смущенно отмахнулся Вебер. – Я пишу о самоубийствах и, разумеется, пытаюсь приоткрыть их причины и закулисную подоплеку.

Чиновник понимающе кивнул.

– Какая жалость, что тут я ничем не смогу вам помочь! В случае погибшей с горы Обер речь не идет о самоубийстве.

– Нет?

– Нет, герр Вебер, и вы прекрасно это знаете.

Голос чиновника поднялся на одну октаву, но взгляд, устремленный на Вебера, все еще оставался дружелюбным и понимающим.

Лицо Вебера превратилось в один большой вопросительный знак.

– Видите ли, герр Вебер, – с наслаждением продолжал хозяин кабинета, – самоубийствами у нас занимается полиция кантонов, как и обычными убийствами, если так можно выразиться. Но тут речь идет о случае исключительно сложном, об убийстве иностранной гражданки…

– Верно, – вмешался Вебер, – женщина была из Франции. По крайней мере, так пишут в ваших газетах.

Чиновник кивнул.

– Вот поэтому дело передали нам. И вы, герр Вебер, прекрасно знали с самого начала, что тут речь идет не о самоубийстве, а о преступлении. Иначе разговаривали бы с полицией кантона в Невшателе, а не с нами.

– Я не настолько хорошо ориентируюсь в швейцарских порядках, – возразил Вебер.

Чиновник покачал головой.

– Не морочьте мне голову, герр Вебер. Вы производите впечатление интеллигентного человека и, – он ткнул в лицензию Вебера, – когда-то были одним из нас.

Отодвинув лицензию, он с усмешкой взглянул на гостя.

Вебер тоже ответил улыбкой, его даже забавляло, как быстро лопнул его блеф. Потом взял новую сигарету, и любезный хозяин дал ему прикурить.

– Не хотите сказать, какова все-таки истинная причина вашего интереса к убийству француженки? – спросил швейцарец.

Вебер ответил не сразу. Прежде он хотел еще кое-что узнать.

– Погибшую все-таки удалось опознать?

Чиновник покачал головой.

– Но вы уверены, что речь идет о француженке?

– Что в нашем деле означает слово «уверен», если логичных доводов недостает? Вы же прекрасно знаете, герр Вебер. Но во всяком случае можно с большой долей вероятности принять такую версию.

– По отдельным частям одежды?

Чиновник усмехнулся.

– И по ним тоже. Конечно, французские товары расходятся по многим странам. И с этой точки зрения в нашем случае с тем же успехом можно было утверждать, что речь идет о немке – хотя бы потому, что вы сидите передо мной. Например, нейлоновый плащ на ней был не французский, а итальянский. Однако такие именно импортирует французский торговый концерн и продает в Париже. Белье погибшей тоже все французского происхождения: от комбинации и трусиков до бюстгальтера и пояса – все произведено и продано во Франции. Мы проверили. Все это вместе взятое склоняет нас к выводу, что в данном случае речь идет о француженке.

Вебер рассматривал глянцевую поверхность стола.

– А не могло все это быть сделано умышленно?

– Чтобы произвести впечатление, что следы ведут во Францию? Могло. Но есть и другие доводы.

– Какие же?

Чиновник покачал головой.

– Нет, по крайней мере до тех пор, пока вы мне не объясните истинные причины своего визита.

– Значит, вы организовали детальное обследование трупа в институте судебной медицины, – бесцеремонно продолжал расспросы Вебер. – И что при этом обнаружили?

Чиновник внимательно присмотрелся к Веберу, потом протянул руку.

– Покажите мне, пожалуйста, свой паспорт, герр Вебер? – Он все еще оставался предельно вежлив.

Удивленный Вебер полез в карман и положил документ на стол. Чиновник взял в руки паспорт и с интересом его пролистал.

Вебер усмехнулся.

– Теперь, к сожалению, уже не нужна въездная виза во Францию.

– Почему «к сожалению», герр Вебер? Эти послабления в паспортных правилах еще на шаг нас отдаляют от средневековья.

– Я говорю «к сожалению» потому, что теперь вы не в состоянии определить, сколько раз в месяц я бываю в Париже.

– Герр Вебер, чтобы между нами не было неясностей: я не связываю это убийство напрямую с вашей особой. Но догадываюсь, что вы хотите разузнать о погибшей на горе Обер особе в связи с каким-то делом, которым вы занимаетесь. Я бы очень хотел услышать от вас несколько слов о его сути. Я мог бы даже задержать вас, но не дольше, чем на двадцать четыре часа. У меня есть такое право. Так что лучше оставим это! – Нажав кнопку звонка на столе, он вежливо и любезно продолжал: – Я даже не хочу напоминать о моральной обязанности содействовать раскрытию преступления. Знаю по опыту, что для ваших коллег это просто пустые слова.

Умолкнув, он взглянул на Вебера, чтобы убедиться, как была воспринята эта реплика.

Вебер погасил сигарету, но ничего не ответил. Дверь в кабинет распахнулась.

– Есть у вас данные и адрес герра Вебера? – спросил чиновник секретаршу, стоявшую на пороге.

– Все зафиксировано, – был ответ.

– Прекрасно, герр Вебер, если у нас возникнут еще какие-то вопросы, связанные с расследованием, мы к вам обратимся. До свидания!

На этот раз чиновник приподнял зад на пару сантиметров, чтобы подчеркнуть: разговор окончен. Это было вежливое предложение выйти вон, хотя, Вебер это признал, выдержанное в лучшем стиле.

Пришлось встать.

– До свидания, – произнес он изысканно вежливым тоном и даже согнулся в поклоне. Потом прошел мимо воинственной дамы, которая снова придержала ему двери.

Шагая белоснежными коридорами, он улыбался, вспоминая любезного чиновника, с которым только что беседовал. Того отличала рассудительность в сочетании с известной долей фантазии, а именно это Веберу особенно нравилось. Ладно, столь исключительно интеллигентный сотрудник швейцарской федеральной полиции как-нибудь сумеет справиться с загадкой незнакомки с горы Обер, по крайней мере на свой манер. Можно быть спокойным: он делал это за столом, и ни к чему ему была такая мелкая рыбешка, как захудалый частный детектив.

Вебер все еще улыбался, пока садился в машину, заводил мотор и прибавлял газ. Потом он представил, какой была бы реакция Виктории, узнай она о нотацию, которую прочел ему чиновник. Наверняка лопнула бы от смеха.

18

Так и случилось. Виктория смеялась до икоты, когда на следующее утро он во всех подробностях пересказывал разговор с чиновником криминальной полиции.

Вебер завтракал и куском хлеба вытирал с тарелки остатки яичницы.

– Вам кажется это очень смешным, – буркнул он.

– Мне просто забавно, что вам не удалось пробить головой стену. Тоже мне герой! – Виктория просмотрела счета, брошенные на столе, и удивилась. – Вы потратили в Швейцарии только тридцать франков?

Вебер вспомнил умывальник в цветочек и тяжелую перину в бернской ночлежке.

– Информация, которую я там добыл, большего не стоит. – Закурив, он выпустил дым в сторону Виктории. – А теперь начнем с другого конца: как было вчера, в университете?

– Полный провал, – сердито буркнула она.

– Как это? Молодой человек не появился?

– Он-то появился, а вот фройляйн Грюнер – нет.

– Ага…

– То есть она пришла к началу лекций, была там с полчаса, а потом незаметно улетучилась. Молодой человек был ужасно расстроен, что не может ничем мне помочь. Кроме того, вчера вечером комиссар Линдберг звонил целых пять раз.

– Чего хотел?

– Не сказал, но последний раз едва не рычал. Так что будьте готовы ко всему.

Вебер ничего не ответил.

– Хватит разыгрывать немого, – холодно бросила Виктория. – Когда вы звонили из Франкфурта, то были в куда лучшем настроении, мой милый! Говорили, что нашли ключ к этой идиотской истории. Ну так давайте, покажите свой золотой ключик! – И она решительно поправила очки, которые в азарте едва не смахнула с носа.

Вебер немного подумал, потом полез в карман пиджака, достал помаду, обнаруженную в кухонном шкафчике у Ханке, и швырнул ее на стол.

– Что это? – спросила Виктория.

– Помада фройляйн Грюнер. Я уже говорил, что все ее вещи из квартиры забрали, и поэтому помада – улика безусловно редкая и драгоценная. Я нашел ее в кухонном шкафчике Ханке среди всякого хлама.

Виктория сняла колпачок и выкрутила столбик помады оранжевого цвета. Провела легкую черту на запястье, потом растерла.

– Французская!

– Гм…

Виктория принюхалась к запястью, не сводя глаз с Вебера. Потом сказала:

– Только не стройте никаких ложных надежд. «Коти» – марка с мировой известностью. Помада этой фирмы продается по всему континенту, да и в заморских краях тоже. Ею пользуется каждая уважающая себя женщина.

Вебер кивнул, вспомнив разговор с полицейским чиновником в Берне, который уже рассуждал о том, какие сложные торговые связи раскрутились в рамках европейского Общего рынка.

– Почему вы уверены, что помада принадлежит фройляйн Грюнер? – продолжала расспросы Виктория.

– А кому же еще?

– Почему не случайной гостье, которая ее забыла?

– Кошечке на одну ночь?

– Почему нет? Все мужчины одинаковы.

– Бывают исключения, Виктория, – солидно возразил он. – Например, я.

Она хмыкнула.

– Или Ханке. Он был не из тех, кто тащит в квартиру всякую дешевку. А даже если бы и так, для чего этой девушке оставлять помаду в самом дальнем углу кухонного шкафчика? Помада не может принадлежать и его предыдущей подружке, из периода до фройляйн Грюнер. Они жили вместе уже три года. За это время в шкафу не раз прибирали.

– Пусть она принадлежала фройляйн Грюнер, не спорю, но что тут особенного?

Вебер не ответил, глядя на помаду, которую Виктория все еще держала в руке.

– И это тот самый ключ, о котором вы упоминали по телефону?

Вебер сделал неопределенный жест.

– Скорее, микроскопический ключик, не так ли? Вдобавок висящий на тоненькой шелковой ниточке.

Вебер упорно молчал.

– А может, вы просто решили надо мной подшутить?

Вебер не успел ответить, потому что в тот же миг задребезжал звонок у входной двери. Он встал, забрал помаду и спрятал в карман. Потом многозначительно подмигнул и пошел к двери.

На лестничной клетке ждал комиссар Линдберг, багровый от натуги, в шляпе, сбитой назад с потного лба.

– Пятый этаж без лифта! – прохрипел он. – Как же ваши клиенты?

Он стоял, прислонившись к косяку, левой рукой опираясь на зонтик. Вид его вызывал искреннюю жалость.

Вебер вышел на лестничную клетку и огляделся вокруг, но не обнаружил ни следа верной тени Линдберга, ассистента Шнабеля.

– Как это – вы и без охраны? – спросил он. – Или ваши люди стерегут внизу?

– У моих людей есть чем заняться, кроме как наносить визиты грошовым детективам, – просопел Линдберг.

– Ну-ну, герр комиссар, не нужно недооценивать собственных подвигов, – возразил Вебер. – Просто слышать этого не могу. Так что если вы уже перевели дух, прошу, входите!

Линдберг еще раз глотнул воздух, засопел, потом оторвался от косяка, отодвинул Вебера и через крохотный коридорчик прошел в комнату, где со вздохом облегчения шлепнулся в кресло. Кивнул Виктории, которая все еще сидела за столом, и без особого интереса огляделся.

– Так это ваше бюро?

– Пока – да, – с достоинством ответил Вебер. – Сейчас мы строим небоскреб: сто восемьдесят служебных помещений и лифт на крышу. Там я буду проводить совещания под негромкую музыку и с прохладительными напитками.

– Очень мило!

– Еще бы!

Комиссар Линдберг продолжал озираться, его явно интересовало, как устроился его бывший ассистент. Медленно пробежав глазами по книжным полкам и рисункам, приколотым к стене обычными кнопками, на миг остановил взгляд на репродукции Бернара Бюффе, даже слегка склонил голову и прищурил глаза. Но все маневры не помогли понять, в чем суть этого произведения искусства, и он, вздохнув, отвернулся.

Сняв шляпу, положил ее на стол, медленно стащил перчатки и бросил в шляпу. Потом сплел пальцы на рукоятке зонтика, явно готовясь к долгой беседе. Все это время он с непроницаемым лицом молча смотрел на Вебера.

Виктория поглядывала то на одного, то на другого, потом закурила и с любопытством стала ждать, что же будет.

Потом комиссар произнес тихо и даже не враждебно:

– Ну вы и сукин сын, Вебер!

– Осторожнее, комиссар. Виктория каждый вечер ложится спать с уголовным кодексом и знает его наизусть.

– Только не заикайтесь здесь про уголовный кодекс, бесстыжая вы морда.

Вебер повернулся к Виктории и спокойно спросил:

– Чего еще нам недостает, чтобы предъявить обвинение в оскорблении личности?

Линдберг нацелился в Викторию зонтиком.

– Разве он не посылал вас в университет? – И прежде чем Виктория успела ответить, загремел: – Не возражайте! Я говорил с деканом: вы там расспрашивали про фройляйн Грюнер.

– А разве это запрещено? – сладчайшим голоском спросила Виктория.

Теперь комиссар нацелил зонтик в Вебера.

– Значит, вы знали, что Грюнер записалась в здешний университет. Знали уже тогда, когда был убит Ханке, потому что в тот же день ваша секретарша – или каковы там еще ее функции – явилась в университет. А мне вы почему ничего не сказали, когда я спрашивал о фройляйн Грюнер? Надеюсь, вам известно, что вы нарушили закон? Ведь речь идет об убийстве!

– Когда обнаружили тело Ханке, еще не было точно известно, что он убит.

– Увертки, – буркнул Линдберг. – Фактически мы знали. Вы сами на это намекали.

– Но вы и без меня узнали, что Грюнер теперь учится в Гамбурге.

– Узнали на день позже, чем нужно. Ваша Грюнер ходит на лекции нерегулярно. Вот и вчера заглянула совсем ненадолго.

– Знаю, – кивнул Вебер, – пришла к началу занятий, чтобы получить отметку в журнале, но посреди лекции незаметно улетучилась.

– Откуда вам и это известно? – спросил пораженный Линдберг.

– Фройляйн Зоммерфельд договорилась о встрече после занятий с одним студентом, который должен был познакомить ее с фройляйн Грюнер.

Линдберг взорвался.

– Гром и молния! Когда вы наконец поймете, Вебер, что ваше агентство в состоянии максимум нянчить детишек! Вы как последний дурак лезете в криминальное дело и только пугаете людей. Наверняка этот студент предупредил фройляйн Грюнер. Позавчера мы еще не имели понятия, что Грюнер учится здесь, в противном случае давно бы ее изловили. Вчера мы поручили приглядывать за университетом, но она не появилась. Сегодня, как меня уведомили, девица снова не пришла. В квартире в Бармбеке, где она прописана, тоже не ночевала. На факультете нет на нее никаких документов, она только записалась, формуляр не заполнен, короче, никаких зацепок. Что вы на это скажете? Вебер пожал плечами.

– Семестр только начался! – Он казался беззаботным, как новорожденный младенец. – Кроме того, вы можете запросить формуляр из Франкфурта, где она училась прежде.

– А мы чем занимаемся, мудрец вы хренов? И что будет, когда мы эти материалы получим? Наверное, вам захотелось бы на них взглянуть?

– Не сказал бы.

– Могу вообразить, мой дорогой, но сразу предупреждаю: теперь вам будет не до шуток;

Вебер огорченно развел руками и усмехнулся.

– Возможно, вам уже известно, что пару дней назад, в квартире Ханке, я уже предвидел махинации фройляйн Грюнер, так же как и вы.

– С Ханке мы тоже вперед не продвигаемся, – поспешно продолжал комиссар. – Разумеется, итальяшки из забегаловки в Альтоне ничего ни о чем не знают, а по Германии раскатывает чертова прорва «фиатов». Но все равно мы этим занимаемся. Хотя, честно говоря, только вы, Вебер, можете нам помочь, а если этого не сделаете, я вам голову оторву. «Фиат» несколько дней таскался за Ханке, чтобы нагнать на него страху. Не думаю, что его собирались убрать, по крайней мере пока он не связался с вами. Но когда Ханке начал с вами разговаривать, они, вероятно, решили, что он может сообщить что-то небезопасное. И, если вернуться к существу дела, встает вопрос: над какими именно делами или над каким еще делом работаете вы сейчас? Быть может, тут зарыт ключ к решению загадки.

– Не вижу никакой связи, – после недолгого размышления возразил Вебер.

– Послушайте, Вебер, я предлагаю последний раз. – Линдберг пока старался сдерживаться, но Вебер, глядя на его нервно подергивавшиеся руки, ощущал нараставшее возбуждение комиссара. – Не знаю, правда, почему я все это делаю; почему не посажу вас за решетку за лжесвидетельство по делу фройляйн Грюнер. Наверное, я совсем сдурел. И все равно, вот мое предложение: вы мне рассказываете о том, чем занимаетесь, а я забуду про историю с фройляйн Грюнер.

Вебер закусил губу и не ответил.

В комнате стояла мертвая тишина. Потом Линдберг заговорил таким любезным тоном, что даже Вебер ощутил: дело серьезное.

– Если вы сейчас же не выложите все карты на стол, я заберу вас с собой! У меня в кармане пара наручников, вы меня хорошо знаете. Я вас заберу, и насрать мне на то, что подумают ваши соседи.

На секунду их взоры скрестились. Оба умели быть неуступчивыми, слишком хорошо друг друга знали, но в этом случае у Линдберга на руках козырей было больше. Так что Вебер повернулся к Виктории и буркнул:

– Выкладывайте!

Потом подошел к полкам, взял книгу и сел с ней в кресло возле кровати, словно не хотел иметь ничего общего со всей этой историей.

Виктория принялась рассказывать, осторожно взвешивая каждое слово и прекрасно владея собой.

– Одно предприятие поручило нам наблюдение за некоей особой, работающей в конкурирующей фирме. Эта особа завела роман с сыном шефа и ждала от него ребенка. Опасались покушения на ее жизнь.

Комиссар Линдберг, терпеливо жуя окурок сигары, спросил:

– Ну и что дальше!

– Парочка отправилась в Швейцарию.

Виктория умолкла и покосилась на Вебера, который, казалось, полностью погрузился в чтение.

– Ну и что? – нажимал Линдберг. – Черт возьми, что мне, тянуть вас за язык? Ее прикончили в Швейцарии, или как?

– Вовсе нет, – возразила Виктория. – Через пару дней оба вернулись живые и здоровые.

– Ну, мне сразу полегчало. – Линдберг вздохнул, трудно было не уловить иронии в его голосе.

– И как раз тогда случилось нечто необычное, – продолжала Виктория. – В то же самое время в тридцати километрах от места, где мы наблюдали за этой парочкой, погибла молодая женщина, которую до сих пор не смогли опознать. Сорвалась с трехсот метров на скалы и камни. Местная пресса полагает, что это несчастный случай.

Комиссар повернулся в сторону Вебера, но тот не поднимал глаз от книги.

– Герр Вебер еще раз поехал в Швейцарию, – продолжала Виктория, – побеседовал с полицией кантона. За это время версия несчастного случая отпала. Дело передали федеральной криминальной полиции. Герр Вебер отправился и туда, но там словно воды в рот набрали.

– Почему это?

– Герр Вебер не хотел понять, что любопытство – весьма распространенный порок. Он не был склонен удовлетворить любопытство швейцарских стражей порядка, но и сам ничего не узнал.

Линдберг бросил через плечо в сторону Вебера:

– Как получилось, что этим делом занимается федеральная полиция?

– Речь идет об убийстве иностранки, француженки… Во всяком случае, так полагают в Берне.

– И тело до сих пор не опознали?

– Как мне сказали, нет, – буркнул Вебер.

После недолгой паузы комиссар Линдберг спросил:

– Кто тот предприниматель, для которого вы ведете расследование?

Он выжидающе уставился на Викторию, но она с сожалением покачала головой и показала на Вебера.

Комиссар задрал голову и уставился в потолок. Потом очень тихо спросил:

– Ну? – Его голос звучал зловеще.

Наконец Вебер, не поднимая глаз от книжки, буркнул:

– Если я всю информацию стану передавать полиции, можно сразу бросать свое дело.

– Вебер, клянусь, завтра же у вас отнимут лицензию, если вы не будете со мной сотрудничать.

Вебер молчал.

А Линдберг все не унимался.

– Вебер, вы не можете утверждать, что когда-нибудь я был неприязненно к вам настроен. – Комиссар говорил все громче, хотя пока еще ласково. – Отнесите это на счет моей глупой сентиментальности, но прошу не перетягивать струны. Я никогда не относился к вам нелояльно, зато вы только этим и занимаетесь. За последние дни – не меньше двух случаев: сокрытие улик по делу Грюнер – раз, взлом квартиры Ханке – два. Франкфуртские ребята сделали бы из вас паштет, не заступись я за вас. Теперь я прошу о небольшой услуге, и что же? Таинственные мины, туманные намеки… Отвратительно! Когда вы наконец поймете, Вебер, что вы со своей самодеятельной напарницей не имеете никаких шансов по сравнению с прекрасно оснащенным полицейским аппаратом. Так что обменяемся нашей информацией, и это обоим пойдет на пользу. – Он запнулся и чихнул, после чего миролюбиво закончил: – Ну, дружище, так что это за девушка?

Вебер взглянул на него поверх книги. Опасность миновала – комиссар стал слишком разговорчивым. Странно, но Линдберг, черт знает почему, не в силах был злиться на Вебера всерьез. Даже в таких напряженных случаях каждый раз все кончалось болтовней и упреками, и уже потому комиссар оказывался на слабейшей позиции. Так было и на этот раз.

Вебер захлопнул книжку и любезнейшим тоном спросил:

– О какой, собственно, девушке вы говорите?

Линдберг даже задохнулся.

– Как это?

Вебер поставил книгу на полку, подошел к столу и присел на край.

– Потому что есть две разные девушки: во-первых – Рената Грюнер, которая не могла погибнуть в Швейцарии, потому что еще вчера была на лекции. А девушка, за которой мы наблюдали, тоже не могла там погибнуть, потому что мы ее видели живой и здоровой. Так что возникает вопрос…

Вебер не стал пояснять, какой вопрос имеет в виду, и спокойно закурил.

Комиссар Линдберг засопел.

– Вы не хотите меня понять, Вебер, или вы и в самом деле идиот? Ханке убили, стоило ему попросить вас о помощи. Это и есть звено, соединяющее его с вами и с людьми, на которых вы работаете. Вот почему я хочу знать, за какой девушкой вы следили в Швейцарии.

Вебер покачал головой.

– Все эти утверждения не выдерживают никакой критики, так что придется вам ваши чудные маленькие наручники оставить в кармане. И вы сами прекрасно это знаете. Ведь не даром вы так разглагольствуете!

Комиссар Линдберг вывалился из кресла. Лицо его побагровело. Выпрямившись во вест рост, он навис над Вебером.

Тот смотрел на бывшего шефа спокойно, но не без симпатии. Внимательно наблюдал, как на шее комиссара набрякли вены. Вебер знал, что кровь в нем бурлит.

Линдберг поднял зонтик. Вебер на минуту испугался, что комиссар его ударит. Оба, старый и молодой, глубоко заглянули друг другу в глаза.

Некоторое время ничего не происходило, они только смотрели. Потом комиссар с яростью швырнул на пол зонтик, который – Вебер хорошо это знал – очень любил, заметался по комнате, так что пол задрожал.

– Нет, с ума сойти можно! – прорычал он.

– Но только, пожалуйста, у себя дома, – отозвалась Виктория. – Одного ненормального тут с меня вполне хватит.

Комиссар Линдберг ничего не ответил. Схватил полупустую бутылку коньяку, которая стояла на маленьком столике, налил себе полный бокал и осушил его залпом.

Вебер усмехнулся.

– Комиссар, у меня для вас есть идея получше. Разузнайте в Швейцарии, кто та погибшая. Возможно, ее все-таки сумели опознать, и вам это что-нибудь подскажет. Потом мы обменяемся нашей информацией.

Линдберг со стуком поставил бокал. Не желая глядеть на Вебера, он вернулся в кресло, потянулся за перчатками. Кровь отхлынула от лица, дыхание успокоилось.

– Вебер просто упрям, как баран, – заметила Виктория, которой стало жаль комиссара, и добавила: – К тому же даже слепой заметил бы, что он втюрился в девчонку по уши. – При этих словах на ее лице отразилось странное чувство, что-то среднее между пониманием и ревностью.

Вебер обернулся.

– В которую? – с усмешкой спросил он, хотя прекрасно знал, что ответа от Виктории нечего ждать.

Комиссар Линдберг рявкнул, как взбешенный бульдог:

– Кто эта девушка?

И вновь не получив ответа, взбешенно сопя, выскочил из комнаты, хлопнув дверью так, что даже стекла задрожали.