Текст книги "Письма на волю"

Автор книги: Вера Хоружая

Соавторы: Коллектив авторов Биографии и мемуары
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

С ВЕРОЙ В ПОБЕДУ

Наконец Вера Хоружая добилась своего. Во главе женщин-добровольцев ЦК КПБ послал ее в оккупированный и залитый кровью Витебск. Среди добровольцев в этой группе была и я.

Когда я впервые увидела Веру Хоружую, меня поразила ее седина, которая никак не соответствовала ее моложавому энергичному лицу. Будто золотистую ниву посеребрил до срока выпавший мороз. Глаза у Веры были молодые, на людей смотрели дружелюбно, весело и вместе с тем испытующе. Но они становились темными, колючими, когда речь заходила о зверствах гитлеровцев на оккупированной территории. Этими глазами Вера твердо, без страха смотрела в лицо смерти.

В конце лета 1942 года мы перешли линию фронта. Курс держали на Витебск, Переход был нелегким. Перед отправкой в тыл врага нам с необходимой в таких случаях суровой откровенностью сказали, что некоторые из нас, возможно, никогда не вернутся назад. И как хорошо, что руководителем группы была Вера Хоружая! Несколько простых ободряющих слов, сказанных опытной подпольщицей, и к уставшим возвращались силы, приходила уверенность.

Пережив много опасностей, описание которых составило бы целую книгу, пробрались мы, наконец, в бывший Суражский район. Там наша группа проводила работу с местным населением. Мы рассказывали людям о Большой земле, поддерживали в них уверенность в неминуемой победе, разоблачали фашистскую пропаганду.

В первых числах октября 1942 года Вера Хоружая, Софья Панкова и Евдокия Суранова пробрались в Витебск для организации подпольной работы.

В Витебске Вера очутилась впервые. Обстановка в городе – немецкие патрули на улицах, бесконечные проверки документов, непрекращающиеся облавы на партизан и просто «подозрительных» людей, виселицы на площадях – обязывала к внутренней собранности, большой осторожности. Действовать здесь опрометчиво, по первому побуждению было крайне неразумно. Каждый нерассчитанный шаг грозил гибелью.

У Веры были адреса, рекомендации. Но все ли нужные люди на месте? А вдруг нарвешься на предателя? Подпольщику всегда приходится рисковать, часто полагаться на свое, выработанное в тяжелой и опасной работе чутье.

Мне и моим подругам очень хотелось следовать за Верой, разделить с ней опасность, которой она подвергалась. Но дисциплина не позволяла этого делать. Впрочем, в работе у нас недостатка не было. Находясь в партизанском отряде Михаила Бирюлина, мы выполняли разнообразные поручения товарища Кудинова, работника Витебского обкома партии. Связь с Верой осуществлялась через комсомолку А. Ф. Ермакович (Тоню).

Но однажды случилось так, что патруль, проверяя документы, отобрал у Тони паспорт. Она вернулась в отряд, так и не повидав Веру. Связь с Хоружей оборвалась.

Спустя пару недель после этого события Кудинов отправил в Витебск меня. Я несла Вере шифровку, зашитую в пальто, и три тысячи немецких марок. Со мной была комсомолка Люба. Нас обеих можно было принять за крестьянок, отправившихся на базар. Каждая в руках держала по авоське, набитой свеклой, редькой, мешочками с крупой.

Вот и заснеженный берег Западной Двины – последней преграды на нашем двенадцатикилометровом, но таком трудном пути к Витебску. Преодолеть ее оказалось не так-то просто. Стрежень Двины в это время еще не был скован льдом. Темная, быстро текущая полоса воды заставила нас остановиться. На наше счастье, поблизости оказались мальчишки, дети местных жителей. Отцы некоторых из них партизанили. Мальчишки – народ понятливый. Они с готовностью согласились перевезти нас на лодке.

В городе мы зашли к довоенным знакомым Любы. Те, разумеется, не знали, чем Люба занимается теперь. В разговоре мы незаметно выяснили обстановку и отправились каждая по своему заданию. Мне надо было попасть в угловой дом под номером 4, в саду, кажется, по Тракторной улице. Сердце тревожно забилось в груди, когда на мой стук в сенях послышался шорох, затем лязгнул запор и срывающийся голос предложил войти. Мне было известно, что в этом доме должна была проживать большая семья Воробьевых: шестидесятилетняя бабушка Маша, ее сын, невестка, еще одна женщина и двое детей.

– Я к бабушке Маше на примерку, – сказала я. Это был пароль.

На пороге вместо ожидаемой старушки стояла женщина средних лет.

– Входите, входите! – заговорила она. – Марии Игнатьевны дома нет. Посидите, обогрейтесь, а я мигом за ней сбегаю.

Незнакомка накинула на себя пальто и выскочила на улицу. Когда за ней захлопнулась калитка, из соседнего дома через двор прибежала другая женщина. С плачем она бросилась ко мне:

– Уходите скорее! Все арестованы – и бабушка и партизанки… Бегите, она отправилась за полицаями.

Мне ничего не оставалось делать, как покинуть квартиру.

Список лиц, арестованных полицией в ноябре 1942 года и переданных в СД, среди которых и участники подпольной группы В. Хоружей: Корнилова Анна (В. Хоружая), Заско Антонина (С. Панкова), Мария, Агафья и Василий Воробьевы.

На улице я смешалась с толпой и пошла быстро, не оглядываясь. По городу, гремя сапогами, ходили немецкие патрули, я слышала их гортанные возгласы-крики: «Хальт!», «Аусвайс!» Дул пронизывающий, холодный ветер. На сердце было тяжело, но я постаралась взять себя в руки. Надвигался вечер, надо было подумать о ночлеге. Так как других знакомых у меня не было, я отправилась к Любиным. Сказала, что не сумела продать свой товар и хочу завтра снова попасть на базар. Это прозвучало правдоподобно: в руках у меня была все та же авоська с овощами и крупой.

Вечером в городе поднялась страшная суматоха. Оказалось, что партизаны убили фашистского ставленника – редактора оккупационной газеты «Новая жизнь» – Брандта. По радио сообщили об аресте 50 заложников, о продолжении облавы. В такой обстановке важно было не растеряться, принять немедленно решение и действовать быстро, решительно, как велела инструкция и как подсказывала ситуация. В доме топилась печка. Я воспользовалась этим и незаметно сожгла шифровку. Деньги спрятала.

Спать в эту ночь не пришлось. Утром я отправилась по другому, запасному адресу – на Песочную улицу, в дом № 25 и уточнила у обитателей его полученные мною сведения. Все оказалось правдой. Подпольная группа во главе с Верой Хоружей была арестована и находилась в застенках гестапо. Арестованных зверски избивали, все они в синяках и кровоподтеках. Эти нерадостные известия я и принесла из Витебска.

Впоследствии мне удалось узнать некоторые подробности, касающиеся пребывания Веры Хоружей в Витебске. Вела она себя здесь как опытная подпольщица. Прибыв в город, Вера зашла в небольшой домик, где жили две учительницы, и попросила ее накормить. Ее посадили за стол, напоили чаем, завязался разговор. А через несколько дней, когда учительницы встретили Веру на Смоленском рынке, ее уже трудно было узнать. На ней была другая одежда, и даже лицо заметно изменилось.

Так началась подпольная жизнь. Вера часто меняла квартиры, и никто из дававших ей приют не знал, кто она такая и что делает в этом городе. Но если Веру никто не знал, то она знала многих и многое: в каком направлении движутся войска противника, как они вооружены, какая техника сконцентрирована в городе. Вера ходит по улицам, по базару, проникает на железнодорожный узел, на аэродром, в комендатуру, все замечает, запоминает, делает выводы. А ночью при свете коптилки она пишет письма. Их получают родные, близкие, их изучают в подпольном горкоме партии, в ЦК, в партизанском штабе… Письма Веры Хоружей и по сей день читают и перечитывают многие люди, испытывая глубокое душевное волнение…

В ноябре Вера попала в лапы гестапо. Жители рассказывают, что сидела она в помещении бывшей зеркальной фабрики. На допросах вела себя мужественно, героически.

– Я вас ненавижу! Я советская патриотка и делала все, чтобы вас уничтожить. Больше я не скажу вам ни слова, – бросила она палачам.

Никто из оставшихся в живых не видел, как погибла Вера Хоружая. Известно только, что морозным ноябрьским утром ее вместе с подругами гитлеровцы отвезли в Иловский овраг и расстреляли. Один из местных жителей находился недалеко от места расстрела. Он рассказывает, что в овраге были слышны крики и выстрелы, а когда палачи ушли, земля еще шевелилась: гестаповцы закапывали людей полуживыми.

Когда началось наступление Советской Армии, фашисты, чтобы скрыть следы своих чудовищных преступлений, откопали трупы расстрелянных и сожгли…

А. Иванькова

Август 1960 г.

СОЛДАТ ПАРТИИ

Славной дочери белорусского народа Вере Захаровне Хоружей, чья жизнь у нас стала легендой, посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Трудно удержаться, чтобы не рассказать о человеке с такой необыкновенной биографией.

Юность Веры Хоружей началась в годы гражданской войны. Боец-разведчица частей особого назначения, затем комсомольская активистка, она восемнадцати лет, в 1921 году, вступила в Коммунистическую партию. Широкие массы трудящихся Белоруссии знали Веру как талантливую и неутомимую пропагандистку. Она умела просто, ярко и увлекательно преподносить малограмотным, а то и вовсе неграмотным рабочим и крестьянам тогдашней Белоруссии идеи марксизма-ленинизма, знакомить с политикой нашей партии.

До сих пор можно услышать воспоминания о том, как молодая светлокудрая девушка произносила страстные, волнующие речи на подпольных собраниях и митингах в городах и селах Западной Белоруссии. А ведь это было уже давно, в середине двадцатых годов. Такова впечатляющая сила ее выступлений, пронизанных идеями великого Ленина, глубокой верой в победу коммунизма.

Жизнь подпольщика полна неожиданностей. Она требует огромной смелости, самообладания, остроты ума, находчивости и физической выносливости. Всеми этими качествами обладала хрупкая на вид Вера Хоружая.

В сентябре 1925 года польская дефензива (охранка) арестовала Веру Хоружую. За коммунистическую деятельность фашистский суд в Бресте приговорил ее к шести годам тюрьмы. В 1928 году руководителя комсомола Западной Белоруссии, члена ЦК КПЗБ Веру Хоружую привлекли к суду по другому антикоммунистическому процессу – «133-х», который проходил в Белостоке. Восемь лет каторги – таков приговор нового судилища. И на процессе и в тюрьме Вера Хоружая вела себя геройски. Своим мужеством она приводила в ярость и судей и тюремщиков.

Впервые я услышал о Вере осенью 1933 года, когда только включился в подпольную революционную работу – был секретарем Гродненского окружкома комсомола. Помню, как подпольщики рассказывали об удивительной способности Веры Хоружей завоевывать расположение людей, поднимать бодрость духа. Признаться, я завидовал тем, кому довелось работать с такой революционеркой. И вот через год мне посчастливилось с ней встретиться. Первое впечатление: беспредельно скромна – и в одежде, и в манере держаться с товарищами, и в оценке своей работы.

Затем мы не виделись долгие годы. За это время многое изменилось в жизни Веры Захаровны. Она уехала на один из самых трудных, а значит, и наиболее интересных для нее участков работы: на Прибалхашстрой. Работала пропагандистом, затем заведовала агитмассовым отделом Балхашского горкома партии.

Осенью 1939 года, когда трудящимся Западной Белоруссии удалось обрести счастье (вошли в многонациональную семью народов Советского Союза), Вера Захаровна вернулась снова туда, где провела свою боевую молодость. Всю страсть неуемной души отдала она социалистическому переустройству молодых советских областей.

Семья Хоружих (слева направо): сын Веры Захаровны Сергей, сестра Любовь, брат Василий, дочь Анна, сестра Надежда (Москва, 1960 г.).

С людьми, все время с людьми. Такой помнят ее рабочие и колхозники Пинщины. Но слишком непродолжительны были мирные годы. В первый день навязанной нам гитлеровцами войны Вера Хоружая вместе с мужем, также партийным работником С. Г. Корниловым, вступила в партизанский отряд, во главе которого стал бывший подпольщик Западной Белоруссии В. З. Корж. Вскоре фашистские войска подошли к Пинску. В бою смертью храбрых пал Сергей Корнилов. Эти события, сбои чувства коммунистка Хоружая очень ярко описала в знаменитых записках, опубликованных в «Правде» от 25 ноября 1959 года.

В начале августа 1941 года, будучи старшим инструктором политуправления Центрального фронта, я узнал, что через линию фронта перешли две женщины – одна из них назвалась Верой Хоружей Быстро разыскал их. Вера была очень утомлена. И не удивительно: на седьмом месяце беременности прошла она из-под Житковичей до Гомеля по территории, занятой врагом. Сколько раз в пути приходилось подвергаться опасности! Но о своей усталости – ни слова.

– Мне нужны штаб фронта и ЦК Компартии Белоруссии, – были ее первые слова. – Партизанский отряд Василия Захаровича Коржа нуждается в оружии, боеприпасах, медикаментах и политической литературе. Доставку всего этого я должна обеспечить за три дня.

И только после того, как были решены дела партизанского отряда, она сказала мне, что потеряла мужа и очень страдает. В этих коротких словах чувствовался сдержанный крик наболевшей души.

ЦК КП Белоруссии не отпустил ее обратно в отряд, а отправил в советский тыл. Но там она не усидела долго. В марте 1942 года мы снова встретились: Вера вернулась в распоряжение ЦК КП Белоруссии, оставив малютку сына и пятилетнюю дочь на мать и сестру.

И еще одна, последняя встреча, которая состоялась у линии фронта. Небольшая крестьянская изба. Группа партизанок готовится в путь-дорогу. Вера Захаровна в маленькой комнатушке в лупу рассматривает подготовленный документ для подпольной работы. Сколько боевого огня было в ее глазах, когда она говорила о предстоящей деятельности в тылу врага! Она страстно рвалась в свою стихию – туда, где труднее и опаснее всего.

В оккупированном Витебске, куда она была направлена на подпольную партийную работу, ей было очень тяжело. Незнакомый город, незнакомые люди, неустроенность, адский террор фашистов. Вера Захаровна сделала все, что могла, чтобы нанести ощутительный удар по врагу.

Гитлеровцам удалось схватить Веру Захаровну Хоружую, ее подругу по борьбе в Западной Белоруссии Софью Сергеевну Панкову, некоторых других членов группы, семью патриотов Воробьевых, в доме которых остановилась отважная партизанка. Под пытками врага все они вели себя как герои.

До последней минуты Вера Хоружая была в борьбе, отдав весь пламень сердца любимой Отчизне. Она пала как солдат партии. Ее подвиг будет жить в веках.

С. Притыцкий,

первый секретарь Минского обкома КП Белоруссии

«Правда» № 139 (15 263), 18 мая 1960 г.