Текст книги "Ложь (СИ)"
Автор книги: Вера Голубкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– С моим приездом?
– Ты уже миллионер, и Веронике не нужно было ждать, когда ей улыбнется удача. У тебя есть положение в обществе, имя. К тому же, ей хотелось быть хозяйкой в этом доме, чтобы всеми командовать, навязывать свою волю тете Саре, затыкать мне рот. Ты, вероятно, и сам понимаешь, что так было проще и гораздо лучше. Одним словом, Вероника решила заполучить тебя!
– Это она тебе сказала?
– Нет, Джонни, она не говорила, но это бросается в глаза… Ты влюбился в нее с первого взгляда, а что стало с другим – неизвестно. Не знаю, возможно, она написала ему, что между ними все кончено, возможно, подумала, что он погиб, как погибли многие из тех, кто ушел в сельву. Джонни, милый, прости меня за то, что причинила боль!.. Сейчас ты страдаешь, мучаешься, но, если бы ты женился на ней, то страдал бы еще больше, неизмеримо больше, потому что Вероника тебя не любит. – Вирхиния с тревогой смотрела на раненого жестоким ударом Джонни, ожидая от него чего-то, но тот молчал. С блуждающим взглядом он долго стоял, не шевелясь, до крови кусая губы, словно смаковал беспредельную боль, с каждым мгновением все глубже проникавшую в душу, терзая и разрывая ее на части.
– Джонни, что с тобой? Очнись, Джонни!
– Вероника не любит меня, это – правда, и никогда не любила. Сейчас я понял это, и понял ее сомнения, ее беспокойство… Вот почему она отказала мне, отдалила от себя…
– Что?..
– Да-да… Она отказала мне, сказала, что не любит!.. Вероника поведала мне о своих сестринских чувствах, и только. Сказала, чтобы на большее я не рассчитывал… Должен признать, что, по крайней мере, со мной она была честна!..
– Джонни, прошу тебя…
– Оставь меня, Вирхиния… Мне нужно побыть одному… Я больше не могу!..
– Джонни!.. Джонни, постой! – Вирхиния прямо по садовым клумбам бросилась за братом, а тот, полностью отчаявшись, быстро уходил все дальше, словно стараясь убежать от себя самого. – Джонни!
И никто из них двоих не заметил Деметрио, который крался вслед за ними и прятался за кустом, чтобы услышать исповедь, каждое слово которой было сродни удару кинжала. В его груди вздымались волны слепой ярости и тоски, угрожая задушить его, и глухо рокотали голоса ревности, любви, боли и отмщения. Сан Тельмо сжал кулаки, глядя, как осыпается и превращается в пыль его последняя надежда. Рухнул невольно возведенный им зáмок мечтаний и грез.
– Ну почему, почему из всех женщин мира, именно ты оказалась той роковой женщиной? – В груди Деметрио щемило. Казалось, сердце вот-вот остановится, и он задохнется, и словно по заклинанию магического имени, силы покинули его. – Ну почему ты, Вероника? Ты, единственная женщина на свете, которую я мог бы полюбить!
Глава 5
Машинально, как лунатик, Джонни прошел по крытой галерее мимо двери в оружейный зал, даже не подумав остановиться.
– Джонни!.. Что с тобой? – окликнул сына вышедший ему навстречу дон Теодоро.
– Ох, папа!..
– Что-то случилось?..
– Что происходит, Джонни? – недоуменно спросила присоединившаяся к мужу жизнерадостная донья Сара и добавила. – Мы тебя ждем.
– А что такое? – растерялся Джонни, с трудом подавив горестный вскрик, готовый сорваться с его губ. Присутствие нескольких любопытных друзей удержало его от бурного проявления чувств.
– Подошла твоя очередь выходить на помост, – пояснил дон Теодоро. – Вероника только что одолела Хулио Эстраду, который до этого одержал несколько побед.
– Вероника! – пробормотал Джонни.
– Не хватает только тебя и Сан Тельмо, – дон Теодоро с изумлением смотрел на сына.
– Извинись за меня перед гостями, папа.
– Извиниться за что?.. Да что с тобой?..
– Сынок, ты плохо себя чувствуешь? – встревожилась донья Сара. – Ты такой бледный.
– Что произошло, Джонни?
– Ничего… Абсолютно ничего, папа. – Джонни чудом удалось взять себя в руки. Он должен был молчать, скрывая овладевшую им боль и ярость, но его бесили вопросительные взгляды уставившихся на него людей.
– Послушай, если тебе плохо…
– Нет-нет, ничего страшного, папа. Глупо волновать всех из-за легкого недомогания. Идемте!..
***
Слуга принес Джонни фехтовальную маску, рапиру и перчатки. Молодой де Кастело Бранко одним глотком осушил второй стакан “Опорто”. Он не смотрел в сторону Вероники, не желая ее видеть, хотя девушка сидела неподалеку от него, рядом с помостом, где проходили поединки. Джонни вздрогнул, когда Вероника сама подошла к нему.
– Где тебя носило, Джонни? Ты же был первым в списке… А сейчас я уже устала, и тебе будет легче победить меня.
– Не беспокойся, этот бой я уже проиграл.
– Проиграл?.. Почему ты так говоришь?
– Сама увидишь, – не глядя на Веронику, Джонни нехотя направился к помосту. Ему казалось, что земля уплывает из-под ног. Он машинально, как робот, предоставленный самому себе, брел к помосту, не замечая, что стены кружатся перед его затуманенными тоской глазами. Внезапно все происходящее стало казаться ему глупой и нелепой игрой.
– Джонни, ты готов?..
Юноша надел маску, неуклюже сжал в руке рапиру и тупо уставился на нее, разглядывая оружие мутным взглядом.
– Да что с тобой, Джонни? – Вероника непонимающе нахмурила брови и с удивлением посмотрела на кузена.
– Ничего страшного, мне немного нездоровится. Давай отложим поединок на другой день.
– Вероника, если Вы не возражаете сменить соперника, я с удовольствием займу место Джонни! – Деметрио де Сан Тельмо сделал шаг вперед, продвигаясь к помосту. Никто не заметил, как и когда вернулся он в оружейный зал. Его странное поведение никого не удивляло. Губы Деметрио дрогнули в скорбной улыбке, а глаза сделались холоднее и жестче лезвия рапиры, которую он сжимал в своей руке. – Отдохните, Джонни, – обратился он к юноше, – доставьте мне удовольствие победить ее!
Джонни посмотрел на Сан Тельмо ничего непонимающим взглядом. Ему не удалось овладеть собой настолько, чтобы притворяться и продолжать играть на публику навязанный обстоятельствами фарс. Деметрио, напротив, мужественно взял себя в руки. Во всех его действиях проявляется поразительное хладнокровие и непринужденность.
– Джонни, тебе плохо? – участливо спросила Вероника.
– Не стоит беспокоиться, ничего серьезного. Обычное недомогание, такое с каждым бывает.
– Я ничего не понимаю.
– Не стоит приукрашивать и волноваться, Вероника, – спокойно заметил Деметрио. – Идемте фехтовать…
Вероника посмотрела на противника и гордо выпрямилась, принимая вызов. Резкость Сан Тельмо взбудоражила ее неукротимую душу и воспламенила кровь. У нее возникло какое-то странное предчувствие, что этот человек станет ее заклятым врагом, хотя временами ей кажется, что он влюблен в нее. Есть в нем что-то, что ускользает от ее разума, и она не может понять его.
– Возможно, победа достанется Вам не так легко, как кажется, – надменно ответила она. – Ну так что, попытаетесь?
Один прыжок – и Деметрио уже на помосте. Никогда еще Вероника не казалась ему такой прекрасной: дьявольский блеск в глазах; водопад черных шелковистых волос, рассыпавшихся по плечам, подчеркивает белизну облегающего белого атласного жакета, на котором выделяется алое шелковое сердце; узкие черные атласные брюки до колен, плотное трико и первоклассные фехтовальные туфли довершают наряд, подчеркивая волнительные формы креольской Венеры; в руке, защищенной перчаткой с широким ремешком, сверкает тонкая итальянская рапира.
В зале установилась оглушительная тишина. Все подошли поближе к помосту, чтобы не упустить ни единой детали самого интересного за вечер поединка. Между тем серые и черные глаза скрестили свои взгляды, словно предвосхищая предстоящую дуэль.
– К бою! – воскликнул Деметрио.
– Минутку… Вы не станете надевать защитную маску?..
– Я никогда не надеваю маску, но Вы можете оставить свою, если боитесь получить царапины на лице…
– Смело, но довольно глупо не защищать свою красоту перед такой соперницей как Вероника, сеньор Сан Тельмо, – раздался чей-то голос.
– Я доверю защиту красоты рапире, инженер, и не позволю Вам угрожать ей, – вызывающе ответила Вероника…
– Вы очень уверены в своем мастерстве.
– Немного меньше Вас, но, достаточно…
– С вашего позволения я буду судить поединок, поскольку дело принимает нешуточный оборот – предложил Хулио Эстрада, подходя к помосту.
– Неплохая идея, Хулио, – одобрил дон Теодоро, – Вероника слишком разгорячилась.
– К бою!.. Приветствие… Сближайтесь!..
Тонкие клинки столкнулись в воздухе. Уязвленная в своей любви, Вероника атаковала соперника с головокружительной скоростью, и Деметрио растерянно отступил.
– Браво, Вероника, отлично… Превосходно!!
Деметрио никогда и представить не мог, чтобы женская рука обладала такой ловкостью и силой. Он с трудом сдержал первые удары. Больше кончика рапиры его пугали черные, красивые глаза, в которых полыхал испепеляющий огонь.
Нет, он не сможет бороться с Вероникой. Деметрио содрогался от ужаса от одной только мысли, что он может причинить Веронике боль, ранить ее лицо, которое девушка отказалась защищать, кичась своей бесшабашной отвагой. Неожиданно в голове мелькнуло воспоминание о Рикардо. Полно, не затем ли он здесь, чтобы мстить за него?.. Но, может, не Вероника была той красоткой, из-за которой он потерял единокровного брата?.. А что, если и он не сможет устоять перед ней?.. И не является ли этот поединок знаком судьбы, символизирующим их жизнь в настоящем и будущем?..
– Осторожней!..
Деметрио грубо парировал меткий удар, почти оцарапав кончиком рапиры бархатистую щеку, и внезапно перешел в атаку.
– Черт!.. Вероника, осторожней!.. Берегись, он хочет измотать тебя!.. Чуть-чуть побольше благородства, Деметрио…
Деметрио не слышал и не видел никого, кроме девушки напротив: горящие глаза, раскрасневшиеся губы и алое атласное сердце на белом нагруднике. На мгновение ему отчаянно захотелось, чтобы поединок не был игрой. Он жаждал ранить эту девушку, убить ее, одним ударом пронзив вероломное сердце, ставшее змеиным гнездом для его брата. Одно желание жило в его душе – разом погубить грациозную красоту, совершенство, порожденное для зла.
– Осторожно, Вероника!.. Берегись... Этот гвардеец силен в атаке! – крикнул Хулио, и не напрасно. Вероника, защищаясь, отступила, чудом ускользнув от мощных ударов рапиры и сумев отразить их. Деметрио наносил удары, угрожая ее лицу, щекам, шее и царапая красное атласное сердце на белом нагруднике…
– Стойте! Остановитесь! – крикнул Хулио, но Деметрио продолжал свирепо атаковать. Сейчас он уже не замечал даже лица Вероники, он видел только кроваво-алое пятно на ее груди. Это блестящее украшение вдруг стало бельмом на глазу. Оно сводило его с ума и ослепляло!
–Ах! – вскрикнула Вероника.
– Осторожней!..
Яростный удар разорвал атлас. Вероника шагнула назад, и клинок Деметрио, словно молния, обрушился на ее клинок.
– Деметрио!.. Стойте!.. Стойте!.. Остановитесь! – раздались крики со всех сторон.
– Деметрио! – растерянно охнула Вероника. От чудовищного удара рапира выпала из ее руки, но лицо девушки выражало скорее удивление, чем испуг. Красное облако, ослепившее Деметрио де Сан Тельмо, мгновенно рассеялось.
– Возьмите мою рапиру!.. Продолжим! – предложил он, с учтивым поклоном протягивая Веронике свою рапиру эфесом вперед.
– Не стоит. Вы уже получили удовольствие, одержав надо мной верх…
– Вероника…
– Если Вы стремились к настоящей дуэли, для Вас нет ничего проще, чем убить меня, ведь Вы меня разоружили. Это Ваш триумф… И, кроме того, должна признать, что я устала. Вы – опасный противник, инженер.
– Я считаю точно также! – резко бросил подошедший дон Теодоро и нахмурился. – На сегодняшний вечер состязания для тебя закончились, Вероника!.. Иди, выпей бокальчик “Опорто”, а сеньор Сан Тельмо может продолжать соревноваться с молодыми людьми, пока не растратит излишний пыл… Иди, дочка, ступай…
– Если Вы желаете продолжить, инженер Сан Тельмо, то я к Вашим услугам! – дерзко предложил Хулио Эстрада, но Деметрио неожиданно пришел в себя.
– Премного благодарен, но, по-моему, уже поздно. Прошу меня простить. С Вашего позволения – откланялся он, прощаясь со всеми.
– Деметрио! – теплый мелодичный голос Вероники остановил Сан Тельмо на пороге.
– Вы меня звали?..
– Состязания остались позади. И злейшие враги по спорту после соревнований пожимают друг другу руки. Я умею проигрывать, хоть Вы и не задумывались об этом. – Сняв перчатку, Вероника протянула Деметрио правую руку так трепетно и с такой нежностью, что тот невольно сжал ее в своих руках. – Примите мои поздравления, сеньор Сан Тельмо. Напомню, кстати, что завтра мы едем кататься верхом на лошадях.
– Благодарю Вас, Вероника… Я у Ваших ног, – Деметрио торопливо попрощался с хозяевами и быстро пошел прочь. Теодоро де Кастело Бранко, не скрывая досады, проводил его сердитым взглядом.
– Идем, дядя… Бокал ‘Опорто”, чтобы ты провозгласил тост в мою честь?..
– Мы непременно выпьем в твою честь, Вероника. Идем. – Дон Теодоро отвел Веронику подальше от гостей, которые снова направились к помосту, и по-отцовски заботливо утер ей лоб своим платком. – Этот идиот не имеет понятия о том, что такое фехтование. Я так боялся, что он ранит тебя. Больше не фехтуй без маски, и вообще, не фехтуй больше с этим самым Сан Тельмо. Боюсь, его воспитание оставляет желать лучшего.
– Но он очень достойный человек, дядя, превосходный кабальеро, и, кроме того…
– Не спорю, его заслуга, как инженера и строителя мостов и дорог достойна восхищения и очень почитаема, но он – не тот мужчина, которого я хотел бы видеть рядом с тобой, дочка… и от кабальеро в нем…
– Но, дядя…
– Никто из твоих друзей не позволил бы себе фехтовать подобным образом даже с мужчиной, и уж тем более, с девушкой…
– Я сама виновата, я подшучивала над ним и сама вызвала его на поединок.
– Никакая шутка не оправдывает его поведение. Он был действительно груб, и я хотел, чтобы он это понял. Зачем ты позвала его, когда он уже уходил?..
– Это было плохо с твоей стороны, дядя. Все были неприветливы с ним. Он так растерялся и был так смущен, что, возможно, больше не пришел бы…
– Что было бы чудесно. Именно этого я и хотел: чтобы больше он не появлялся.
– Не говори так, дядя… Если ты меня любишь, не говори так…
– Он так понравился тебе?..
– Не в этом дело, дядя, просто это несправедливо… Он ничего не сделал, это я была виновата. В конце концов, у него была на то причина. Я плохо обращалась с молодыми людьми, бросала им вызов, превозносила себя за их счет, рассчитывая на их галантность. А сейчас я поняла, что они поддавались мне, позволяя победить.
– Они относятся к тебе с должным уважением, которое ты заслуживаешь, и только. Уверяю тебя, будь я лет на двадцать помоложе, я сам преподал бы урок этому джентльмену, как это хотел сделать Хулио Эстрада. То же самое я скажу этому глупцу Джонни… А, кстати, я ведь не знаю, где он.
– Ему по-прежнему плохо?..
– Не знаю. Пойду, поищу его. Не переживай и не обращай внимания на таких гостей. Помни, что ты – краса и гордость этого дома…
– Спасибо, дядя…
– И знай: я хочу, чтобы ты всегда сияла от радости и заняла более важное место в нашем доме.
– Дядя Теодоро…
– Нечего стыдиться и краснеть… Ты и Джонни – мои любимцы; больше я ничего тебе не скажу… Увидимся позже…
Вероника без сил повалилась в удобное кресло и стала ласково поглаживать куклу.
– Дядя прав, – прошептала она самой себе и как-то странно улыбнулась, несмотря на огорчение. – Он не кабальеро, он – дикарь… Очаровательный дикарь, безумно желающий нежности…
Глава 6
– Джонни!..
– Что?.. Кто там?..
– Это я, сынок…
– А-а-а, папа! Гости уже ушли?..
– Пока – нет, за исключением одного, но с гостями Вероника и Сара, они позаботятся о них. Тебе все так же плохо?..
– Да нет, мне стало лучше.
Теодоро де Кастело Бранко подошел к Джонни поближе, с беспокойством всматриваясь в бледное, расстроенное лицо сына. Джонни сбежал от родных и гостей и укрылся в своей комнате, удобном и уютном уголке. Его убежище просторно, но скромно и представляет собой спальню с небольшим смежным кабинетом, пристроенной ванной и верандой, дверца которой выходит прямо в парк.
Джонни страдал, спрятавшись ото всех. Кажется, даже улыбки больно ранили его, и самые безобидные слова и учтивые фразы, адресованные Веронике, терзали душу. Сама же Вероника, присутствие которой он едва терпел, и искренняя озабоченность отца, похоже, лишь усиливали беспокойство и тоску.
– Иди к гостям, папа, и извинись за меня перед друзьями…
– О гостях позаботятся женщины, к тому же остались только свои. Твой незваный инженер Сан Тельмо только что ушел.
– Сан Тельмо…
– Да, он вел себя с Вероникой как невоспитанный и наглый грубиян.
– Что?..
– Я уже сказал Веронике, что не стоит относиться к нему, как к близкому другу. Если этот человек тебе симпатичен, если тебе по душе его профессиональные качества и идеи, пожалуйста, встречайся с ним, но только в казино, в театре, или в клубе инженеров… да где пожелаешь.
– А что сделал Деметрио?..
– Разве ты не видел?..
– Нет.
– Ты же был в зале, когда начался поединок…
– Я сразу же ушел. Жара была невыносимой.
– Этот тип не нашего круга, а Вероника слишком добра с ним.
– Боюсь, у Вероники это вошло в привычку.
– Что?..
– Водить дружбу с людьми не нашего круга.
– С чего ты взял?
– Я…
– Я бы не допустил подобного, да и Вероника не способна на такое, и не столько из-за гордости в крови, сколько из-за воспитания и принципа. Вспомни, ты сам привел в дом этого выскочку, о котором на самом деле никто ничего не знает.
– А Рикардо Сильвейра не был выскочкой?..
– Рикардо Сильвейра?..
– Да, твой адвокат, или секретарь, или кем он там был… который почти два года, можно сказать, жил в этом доме.
– Он был совсем другим…
– Ах, вот как!..
– Рикардо был прекрасным молодым человеком – воспитанным, обходительным, с высокими моральными устоями. Простой служащий стал почти что членом семьи по заслугам.
– Надо же – по заслугам! А, может, это посоветовала тебе любимая племянница?
– Кто?..
– Вероника... Ну да, Вероника!..
– Джонни, но ты же говоришь, как безумец… Что с тобой?..
– Ничего!..
– Не может быть. Ты был совершенно здоров, а сейчас, ты, кажется, сошел с ума от гнева. Твое недомогание в оружейном зале было не физическим – что-то тебя до крайности разозлило, выбило почву из-под ног и почти лишило рассудка… Думается мне, что причиной тому тот самый пресловутый Деметрио…
– Не впутывай в это дело Деметрио. Он не имеет к нему никакого отношения! Возможно, он грубиян, дикарь, но он – честный человек, это очевидно. А вот тот, другой, – напротив!..
– О каком другом ты говоришь?.. Я не думал, что ты разозлился на человека, с которым даже не был знаком, и который не сделал тебе ничего дурного.
– Он принес мне беду, худшую из всех!
– Джонни!.. Что ты имеешь в виду?..
– Ничего. Я не должен, не хочу и не могу сказать.
– Наоборот, я считаю тебе необходимо немедленно все рассказать.
– Ты знаешь, где может находиться Рикардо Сильвейра?..
– Откуда мне знать, где он?.. Рикардо уехал почти год тому назад, и я так и не узнал, зачем и куда он уехал… Его уход из этого дома был необычным и странным… Но к чему все это?.. С каждой секундой ты заинтриговываешь и запутываешь меня все больше, Джонни. Что с тобой? Что тебе сказали?..
– Как ты думаешь, может кто-нибудь сообщить мне, где находится Сильвейра?..
– Не думаю, и я не понимаю, для чего тебе необходимо знать, где он?.. Ты говоришь о какой-то ерунде, как о чем-то жизненно важном. Может, расскажешь мне все, объяснишь?..
– Расскажешь!.. Какой толк в разговорах...
– О чем ты?..
– Так, пустяки, папа. Забудь этот бессмысленный, глупый, пустой разговор. Возвращайся к гостям, позаботься о них, и забудь про меня.
– Джонни, я – не ребенок, которого можно обмануть. С тобой происходит что-то очень серьезное. Я не сдвинусь с этого места, пока ты мне все не расскажешь.
– Даже если я поклялся молчать?.. Чтобы все услышать, я дал честное слово, что никто ничего не узнает.
– Ты считаешь, что я не могу хранить секрет?..
– В данном случае я не смогу сохранить его.
– Ну, хорошо, как бы то ни было мне все равно, что ты поклялся, дал честное слово. Тебе сообщили что-то, что мучает тебя. Ты сошел с ума от злости. Вероятно, это как-то связано с Вероникой. Но раз ты отказываешься рассказать мне, я сам расспрошу всех!..
– Нет, папа, только не это, ты не можешь устроить скандал! Она не должна узнать об этом…
– О чем?..
– Ни о чем!.. Тебе лучше оставить меня, папа!..
– Ты отлично понимаешь, что я не могу оставить тебя. Расскажи мне, в чем дело. Можешь довериться мне, я даю тебе честное слово молчать, а иначе я заставлю Веронику прийти сюда, и ты при ней...
– Нет, папа, я не могу ее видеть сейчас!..
– Значит, дело в ней!.. Тебе рассказали что-то о Веронике? Кто этот сплетник, что оклеветал ее?..
– Это не сплетня и не клевета; к несчастью, все логично, даже слишком.
– Кто обвинил Веронику?.. Надеюсь, это не Сара?
– Нет... Бедная мама…
– Но ведь это кто-то очень близкий… Вирхиния!
– Откуда ты знаешь?..
– Я не знаю, я спрашиваю. Однако ты невольно дал мне ключ… Так что же такого поведала тебе Вирхиния о Веронике?..
– Я поклялся, что никому не скажу этого, тем более, Веронике. Я пообещал, что у нее не будет никаких неприятностей, что я смогу молчать и притворяться, сохранив для себя единственное преимущество – знание правды. Ты не заставишь меня нарушить клятву и мое слово…
– Нет, не заставлю, но мне нужно знать правду. Если Вероника совершила ошибку, если она в опасности, то ты первый должен помочь мне защитить ее, спасти, пусть даже и от себя самой. Мы с тобой – мужчины в доме, и наш долг – храбро и с честью защищать и оберегать наших женщин даже от их собственных слабостей!..
– Но, папа!..
– Это – отличительный признак мужчины и кабальеро вообще, и дворянина из рода Кастело Бранко, в частности!.. В любой благородной семье, как наша, женщины как символ Отечества, как знамя, которое нужно беречь и защищать даже ценой собственной жизни. Позор и бесчестье нам, если знамя окажется в чужих руках!..
– Папа!..
– Подними голову и расскажи мне все, что знаешь, что тебе сообщили. Я мог бы приказать тебе, Джонни, но я прошу тебя, расскажи мне прямо сейчас!..
– Хорошо, я расскажу, и ты все поймешь!
***
– Что случилось с моей голубкой? Она кажется такой испуганной.
– Со мной?.. Со мной – ничего, тетечка… Однако странно, что ни дядя Теодоро, ни Джонни, ни Вероника не спустились к ужину. Тебе так не кажется?..
Вирхиния и донья Сара сидели одни в роскошной столовой, казавшейся даже немного мрачноватой от великолепия. Стол, с расставленными на нем пятью столовыми приборами, казался большим и несуразным. Донья Сара, неисправимая гурманка и сладкоежка с восхищением уплетала яства, к которым Вирхиния едва притронулась.
Безупречно вышколенная пара лакеев в ливреях прислуживала им, храня абсолютное молчание. Заученным, точным движением они вновь наполнили белым вином изящный хрустальный бокал, который Вирхиния уже несколько раз с жадностью опустошила.
– Не первый раз, Вероника и Теодоро нашли предлог, чтобы поужинать у себя.
– Но этого не случалось с тех пор, как вернулся Джонни, а сейчас еще и сам Джонни не пришел…
– Ему стало плохо в оружейном зале, ты же знаешь…
– А дядя Теодоро?..
– Теодоро – маньяк, так что не обращай на него внимания. Тебе известна его теория о том, что человечество слишком много ест. Будь его воля, мы умерли бы от голода... Подай мне еще немного куропатки, Хенаро, она восхитительна… Теодоро, как всегда, непременно твердил бы мне о возможных заболеваниях... Но ты же ничего не ешь, доченька…
– Мне не хочется, тетечка, нет аппетита. А Вероника с ними или в своей комнате?..
– Ну зачем ей находиться с ними?.. Разве ты не заметила, что она сразу же пошла к себе, как только ушли молодые люди, точнее, ушел Деметрио де Сан Тельмо? Теодоро должен серьезно поговорить с Вероникой, отчитать за то, как она фехтовала с Сан Тельмо. Что за дурацкая манера?
– Дядя Теодоро никогда не ругает Веронику, зато он рассердился на Сан Тельмо и был резок с ним.
– Мне показалось, что у них была настоящая дуэль. В какую-то минуту я даже подумала, что онивот-вот убьют друг друга. Впрочем, может, оно и к лучшему – Вероника нашла того, кого искала. Как ты говоришь, они с Сан Тельмо два сапога пара.
– Ты так считаешь?..
– Этот молодой человек с характером!.. Ах, если бы они поженились, если бы он увез ее подальше отсюда, если бы нам не пришлось больше терпеть ее!.. Ты была бы рада, правда?..
– Ай, тетечка, почему ты спрашиваешь меня о таких вещах?.. Ты отлично знаешь, что Вероника меня изводит, заставляет меня страдать и мучиться, но я не желаю ей ничего плохого…
– Я тоже. Я просто хочу, чтобы у нее был сильный, решительный муж, который увез бы ее далеко, и сбил бы с нее эту спесь и замашки дикой кобылицы.
– Но Джонни, вероятно, очень сильно страдал бы, если бы Вероника вышла замуж за другого и уехала… Тетечка, если бы кто-то рассказал Джонни что-нибудь плохое о Веронике, что-то такое, из-за чего он больше не мог бы любить ее, он бы сильно страдал, правда?..
– К несчастью, сын иногда кажется мне таким же глупцом, как его отец, а потому ничуть не сомневаюсь, что сначала он пострадал бы немного. Впрочем, впоследствии, Джонни был бы только рад, что избавился от подобной напасти. Он переболел бы своей дурацкой влюбленностью, как корью, и обратил бы внимание на ту, на кого должен был смотреть с самого начала.
– Об этом я даже не мечтаю, тетечка, и не питаю никаких надежд, скорее злюсь.
– Но что тебя злит, голубка моя?
– Не знаю, мужчины такие странные…
– Ничего странного, доченька, все очень просто. Мужчины с годами умнеют, становятся благоразумными, но в делах любви они слегка наивны, а потому мы, женщины, должны хватать этих простофиль за руку и вести туда, куда нам нужно.
– Но, тетечка, я не умею.
– Когда придет время, я все сделаю за тебя, а постепенно ты и сама научишься…Ты пока еще ребенок, сущий ангел, но, если будешь слушаться моих советов, то победишь.
– Твоих советов…
– Вот именно, малышка, моих советов… немного терпения и больше ничего. С Джонни держись всегда скромно, естественно, будь с ним ласкова, чтобы он всегда находил тебя милой, приятной девушкой и видел в тебе идеальную жену… все остальное я беру на себя ради счастья вас обоих…
– Я так благодарна тебе, тетечка, ты такая добрая! А сейчас ты разрешишь мне пойти в комнату Джонни, спросить его, как он?
– Ты очень этого хочешь?
– Я волнуюсь, ведь ему плохо!..
– Вместе с ним отец, а потом я зайду навестить его, но, если ты хочешь пойти раньше...
– Да… да, тетечка… Позволь мне пойти прямо сейчас, я прийду к нему чуть-чуть раньше, подкрадусь на цыпочках и преподнесу сюрприз… Ты простишь меня, если я оставлю тебя одну за столом?
– Одного я не смогу тебе простить – что ты ничего не съела.
– Это потому что мне грустно, и не терпится… ну, разреши мне пойти прямо сейчас, тетечка…
– Ну, иди, иди; позже я принесу тебе стакан молока в постель, и ты его выпьешь, если не хочешь меня огорчить.
– Все, что пожелаешь, милая тетечка… Я тебя обожаю…
– Это просто ребенок… сущий ангелочек!.. Любовь отбивает аппетит… Хенаро, а теперь принеси мне жареное мясо.
***
В полном одиночестве Деметрио де Сан Тельмо сидел перед распахнутым окном в номере отеля. Он уткнулся лицом в ладони и погрузился в пучину размышлений, стараясь разобраться в своей душе.
Деметрио не заметил, как наступила ночь, и не замечал мерцающего сияния и блеска разноцветных огней города. Наконец, он очнулся от раздумий и поднял голову. На бледном лице Сан Тельмо застыло суровое выражение, взгляд стал еще упрямее и жестче, а тяжелый, волевой подбородок выдавал решимость.
– Я сделаю то, что должен! – Деметрио подошел к столу и зажег небольшую лампу, отыскал в ящике ручку, конверт и бумагу и сел за стол. – Ну что же, один фарс против другого! – в голосе Сан Тельмо звучало злое спокойствие. – Ложь против обмана; одна фальшивая любовь против другой, еще более лживой!..
Уверенной рукой, не дрогнув, он начал писать любовное послание:
Вероника, душа моя… Вас удивит начало этого письма и та манера выражаться, которую Вы
от меня не ждете. Я не в состоянии высказать чувства словами, гораздо легче доверить их бумаге. Молю Бога, чтобы Вы не оторвали глаз от этих строчек… Продолжайте читать, Вероника, или я буду слишком несчастен…
***
– Для меня?..
– Да, сеньорита. Его принес паренек-посыльный в униформе отеля “Палатино” и сказал, что не будет ждать ответа.
– Хорошо. Спасибо… Ах, да, подожди... отнеси все это.
– Вы едва притронулись к ужину, сеньорита. Вам плохо?..
– Пустяки, немного устала… Лягу спать пораньше.
Горничная быстро собрала почти нетронутый ужин, оставленный девушкой в комнате, на столике, а Вероника подошла к креслу и зажгла небольшую лампу, чтобы скорее прочитать желанные строчки письма, отправитель которого был угадан с первой секунды.
Размашистый и твердый почерк на длинном конверте с грифом отеля, выдает крепкую руку, чью безрассудную, слепую, безотчетную власть и грубую животную силу вспоминает влюбленная Вероника, и на губах ее появляется легкая улыбка.
– Вы ничего не желаете, сеньорита?..
– Нет-нет, ничего. Ах, да!.. Как Джонни? Он в порядке?
– Не знаю, сеньорита. Ни он, ни дон Теодоро не спускались к столу на ужин, но я не слышала, чтобы за ним нужен был уход. Если хотите, я спрошу.
– Вечером я сама спрошу.
Оставшись одна, Вероника вскрыла конверт с письмом, в котором было всего несколько строчек, и, не торопясь, стала читать. Ее глаза скользили по скупым словам, а сердце билось все быстрее, разгоняя по жилам кровь.
Вероника… Если Вы можете простить непростительное, быть может, Вы извините меня за приступ ярости тем вечером.
– Дикарь мой! – улыбнулась она.
Боюсь, я слишком далек от общества, по крайней мере, от общества Вашего круга, и, боюсь, неловкие фразы этого письма не послужат мне достаточным оправданием. Вы оказываете мне честь, подтвердив приглашение на завтрашнюю верховую прогулку, и я умоляю Вас прийти немного раньше остальных. Я буду ждать Вас у боковой двери получасом раньше условленного, в надежде, что Вы соблаговолите выслушать меня, и тем самым осчастливите. Это не отнимет у вас много времени, всего несколько минут. Целую Ваши ноги и надеюсь на снисхождение. Ваш покорный слуга, Деметрио де Сан Тельмо…
Небесной музыкой, перезвоном серебряных колокольчиков и хрустальных бубенцов звучит сейчас это имя на губах Вероники, и эхом отдаются в душе слова… Да, она влюблена, и только чудесная мечта о возвышенной любви, смогла пролить на душу потоки безграничного счастья.
– Мария!.. Мария!.. Мария! – нетерпеливо позвала служанку Вероника, подбежав к двери.
