Текст книги "Ложь (СИ)"
Автор книги: Вера Голубкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Естественно, что слово я дам, но подождите... не торопитесь... Вы излóжите все сказанное на бумаге? Подпишете договор?..
– Да, я не вижу к этому никаких препятствий.
– И куда я должен отправлять Вашу долю?..
– Вы можете отдавать ее преподобному Джонсону.
– Вы чересчур ему доверяете!..
– Я доверяю и ему, и Вам, Ботель. Любому человеку можно доверять.
– А-а, в конце концов, Вы правы... Да какого черта! А всё из-за этих проклятых, продажных баб. Его предали, одурачили. Хорошо еще, что Вы из того же теста, что и я, не такой простофиля, как Рикардо!.. Несчастный глупец, которого обвели вокруг пальца.
– Доктор Ботель...
– Не кипятитесь! Я высоко ценил Рикардо, и больше всего на свете хотелось бы мне увидеть эту дамочку, о которой он рассказывал, эту шлюху, здесь, в Порто Нуэво. Гнусное бабье!.. Они всегда вертят нами, как хотят.
– Но не в этот раз, Ботель... Я поклялся в этом на могиле брата! – решительно и твердо произнес Деметрио, вскочив со стула. Удивленный Ботель с интересом взглянул на него. Словно боясь сболтнуть лишнее, Сан Тельмо подхватил со стоящего у входа стула брошенный им пробковый шлем.
– Полагаю, Вы знакомы с каким-либо адвокатом, или нотариусом, – спросил он Ботеля.
– С четырьмя. Они слетаются сюда, словно мухи на мед. Им-то что? Это мы добываем золото из земли, а они получают лакомый кусок, не утруждаясь и не рискуя жизнью. Еще недавно приходилось спускаться по реке до Куйабы, чтобы нотариально оформить что-либо, теперь с этим легче.
– Буду Вам признателен, если Вы соблаговолите заняться составлением договора.
– Я велю составить его прямо сейчас. В три часа жду Вас в таверне, чтобы подписать договор. Мне не по душе входить в дом преподобного Вильямса Джонсона, а ему и того меньше хотелось бы видеть меня там.
– В таком случае до трех.
– Буду ждать... Простите за нескромный вопрос... Вы отправляетесь в Рио-де-Жанейро… Это как-то связано с Рикардо?..
– Я еду туда исключительно по личному делу. Если Вам что-нибудь нужно...
– Ничего городского. Города меня не интересуют. Больше я не сунусь на их улицы, я задохнусь там. Какая польза от Вашего Рио-де Жанейро? По мне, так ничего стоящего.
***
Пирога, везущая Деметрио де Сан Тельмо обратно, теперь плыла по течению, и казалось, что гребцы без малейшего усилия толкали ее вперед. Лодка уверенно скользила по реке, разрезая зеленоватую воду. Казалось, она и сама знала, куда ей плыть. Владелец пироги, тот самый индеец из племени тупи, изредка задавал гребцам ритм, и широкие лопасти весел послушно погружались в воду, оставляя берега позади. Индеец украдкой поглядывал на белого человека, сидящего рядом с ним на самом дне пироги. Пассажир выглядел очень усталым, бледным и печальным, точно за три дня он прожил целый год. Деметрио рассматривал маленький кожаный чемоданчик, лежащий у него в ногах, словно невиданную драгоценность.
– Ты недолго пробыл в Порто Нуэво, патрон... Я не думал, что так скоро увижу тебя... Я почти никогда не вижу больше тех, кто там остался. Ты быстро нашел золото, правда?
Белый человек сжал губы и не ответил. Его мысли витали далеко отсюда, да и сам он словно и не здесь был. Теперь ему предстояло бороться с течением более стремительным, чем у реки Куйабы. Быть может, ему придется сразиться с целым светом, чтобы вырвать избалованную, изнеженную аристократку из ее обычной жизни, чтобы уничтожить ее, растоптать ее душу и вновь подняться вверх по этим самым водам, везя барышню, как трофей... Но сможет ли он это сделать?.. Полно, разве не мечтал он осуществить невозможное?..
– Если ты спешишь, мы можем грести всю ночь. Люди полны сил...
– Да, я тороплюсь... Я заплачу тебе вдвойне, если завтра мы будем в Куйабе.
– На рассвете я заменю гребцов, и мы поплывем дальше, разве что ты тоже захочешь отдохнуть.
– Нет. Не будем тратить время на отдых. Как бы мне хотелось оказаться уже в Рио.
– Ты направляешься туда?..
– Туда.
Вздохнув, Деметрио сомкнул веки, и, словно исполняя желание, перед его глазами возникло видение города: светлая и праздничная майская ночь – светящаяся, счастливая, живая и чувственная, словно женщина в бальном платье.
***
В особняке семьи Кастело Бранко – праздник, один из многих, которые дон Теодоро пожелал устроить по случаю благополучного возвращения единственного сына с чужбины. Несколько долгих лет Джонни учился, живя за границей, вдали от родного очага. Величественный особняк по-новому сиял и блестел среди залитого лунным светом парка и широких, скромно освещенных террас.
– Где Джонни?..
– Танцует с Вероникой. Где же ему еще быть, тетечка?
– Но с тобой он тоже танцевал, душечка моя.
– Два танца... в самом начале. Тогда все молодые люди увивались вокруг Вероники и не давали ему даже подойти к ней.
– Джонни обязательно вернется, голубка моя... Не думаю, чтобы Вероника очень нравилась моему сыну и так сильно интересовала его.
– Напротив. Говорят, что чем больше парней ухаживают за девушкой, тем интересней.
– Это все глупости. Здравомыслящий мужчина всегда предпочитает порядочную и скромную женщину.
Застекленная ротонда, расположенная между залой и террасой, была одним из излюбленных местечек Вирхинии и доньи Сары. Отсюда они рассматривали кружащиеся в вальсе пары, а также видели тех, кто удалился от шума и спустился по широким ступеням парадной лестницы на засыпанные песком дорожки парка, ища у природы поддержки для слов любви, слетающих с губ.
Но интересующей их пары нет ни в салоне, ни на террасе...
– Я должна проследить, что подают на ужин. Карточки я разложила, указав, где чье место, твое – рядом с Джонни...
– Но Джонни это не понравится.
– Он будет в восторге. Я знаю, как делаются такие дела. Ты пойдешь со мной?..
– Лучше я останусь здесь, тетечка...
– Но, если ты будешь прятаться здесь, тебя не пригласят танцевать, и ты не сможешь развлечься.
– Я потанцую позже, когда Джонни захочет пригласить меня.
– Вот увидишь, он не задержится надолго. До скорой встречи, малышка моя...
Прежде чем уйти, Донья Сара погладила Вирхинию по голове, словно маленького ребенка. Как только Вирхиния осталась одна, выражение ее лица мгновенно изменилось: глаза странно вспыхнули, словно в них схлестнулись молнии. Толкнув боковую дверь застекленной ротонды, Вирхиния стремительным и легким шагом вышла на террасу и спустилась в сад.
***
– Может, вернемся в дом, Джонни?
– Конечно, если ты так хочешь, но ночь так восхитительна. Тебе не кажется, что в доме жарко?..
– Немножко... Однако начнет играть музыка, и нас станут искать.
– Следующий танец принадлежит мне, и, если ты не возражаешь, я предпочитаю пропустить его и провести время здесь, в этом чудесном уголке парка, куда не доносятся ни взгляды, ни пересуды, и где даже музыка кажется более приятной.
– Ты такой романтик.
– Чаще ты говоришь, что я такой психолог. Хотел бы я быть психологом, чтобы разгадать тебя... О чем ты мечтаешь, о чем думаешь…
– Единственное, о чем я думаю, так это о том, что мы должны вернуться в зал. Тетя Сара недосчитается меня, когда распорядится подавать ужин, а ей захочется иметь рядом кого-нибудь, на кого она свалит вину, если что-нибудь пойдет не так.
– Полагаю, для этого достаточно будет дворецкого и экономки.
– Помолчи минутку, пожалуйста... Кажется, кто-то идет.
– Да, это – Вирхиния.
– Простите за то, что прервала вас. Тетя Сара послала меня за тобой, Вероника, и я битый час искала тебя. Ты знаешь, тетя очень обеспокоена тем, что вы не заботитесь о гостях, когда в доме праздник.
– Я считаю, что Вероника не единственная, на кого возложена обязанность заботиться о гостях – в доме есть и другие: ты, мои родители...
– Не хватает тебя, Джонни, потому что праздник в твою честь, и Вероники, за которой бегает большинство молодых людей...
– Вирхиния!.. – возмутилась Вероника.
– Но это – правда. И, по-моему, тебе это нравилось...
– Что ты имеешь в виду?..
– Если ты не хочешь, чтобы я говорила перед Джонни...
– Ты можешь говорить это перед кем угодно.
– Не сердись, и не делай такое лицо, не стоит. Я тоже искала тебя не ради собственного удовольствия, а чтобы предупредить, что тетя очень зла. Она сказала, что пора подавать ужин, а доверить это слугам нельзя, потому что мажордом – это просто несчастье, а за экономкой нужен глаз да глаз. Так что если ты не соблаговолишь сейчас же пойти в столовую к тете, я вернусь и все ей расскажу.
– Не утруждайся, я уже иду. С твоего позволения, Джонни...
Вероника ушла так быстро, что Джонни даже не успел остановить ее. Совершенно сбитый с толку, он смущенно и нерешительно потоптался на месте, а затем двинулся следом за Вероникой.
– Подожди, не уходи. – Вирхиния с легкой улыбкой встала перед Джонни, загородив ему дорогу, прижалась к его груди и крепко обняла обеими руками. – В столовой ты не нужен.
– Но, очевидно, нужен в зале. Судя по твоим словам, гости в одиночестве, и, вдобавок, праздник в мою честь, так что мне крайне необходимо быть с ними. Разве не так, Вирхиния?
– Ты рассердился?
– Мне думается, что вы с мамой иногда путаете роль Вероники в этом доме.
– Я?.. О чем ты, Джонни?.. Что такого я делаю?
– Почти ничего, но Веронике живется не сладко. Ей грустно, потому что вы ее преследуете...
– Джонни!.. Как ты можешь говорить подобное?.. Веронику все любят.
– Думаю, что всё как раз наоборот.
– Ну что ты, все любят ее в сотню раз сильнее, чем меня... даже слуги.
– И в самом деле... я заметил, что слуги любят и уважают ее больше всех. С чего бы это?
– И дядя Теодоро ее боготворит.
– По-моему, отец беспристрастен.
– Даже слишком беспристрастен. По мне, так меня он вовсе не любит, ни капельки.
– Ты заблуждаешься, Вирхиния.
– Так же, как и ты меня не любишь.
– С чего ты взяла?..
– Просто нужно видеть, как ты смотришь на меня сейчас, как разговариваешь. Ты сказал, что я виновата в том, что с Вероникой обращаются не так, как тебе хотелось бы.
– Этого я не говорил. Я сказал, что ты со своей избалованностью и мама с ее чрезмерной нежностью к тебе...
– Боже мой!.. Тебе кажется, что тетя Сара слишком любит меня? Тебя огорчает, что она жалеет меня? Что хочет меня защитить, потому что видит, как я ничтожна и одинока?..
– Ты не одинока и не ничтожна, Вирхиния. Ты живешь у себя дома, где все тебя любят, и я тоже. За эти шесть недель после моего возвращения я заметил, что мама потакает тебе во всем, исполняет любой твой каприз, зато она сурова и несправедлива с Вероникой... Именно об этом я и говорил.
– Тетя Сара отлично знает, что представляет собой Вероника... А ты слишком заблуждаешься на ее счет, да и дядя Теодоро тоже...
– Что такое ты несешь, Вирхиния?..
– Ничего.
– Да уж, совсем ничего. Однако кое-что ты все-таки сказала, и притом нечто весьма щекотливое. Эти твои слова кажутся намеком... ты в чем-то обвиняешь Веронику. Это очевидно...
– Вовсе нет.
– Не нет, а да, и тебе зачем-то это нужно.
– Джонни... ты очень злой.
– Не знаю, злой я, или добрый, но ты сказала кое-что, и должна объясниться. Ты заявила, что мы с отцом не знаем Веронику, и поэтому ценим ее...
– Я не это имела в виду, Джонни... Ты неправильно меня понял. Клянусь, я не хотела говорить о Веронике ничего плохого, но меня бесит, что ты так ее любишь...
– Вирхиния, о чем ты?
– Ни о чем. Ты одержим ею. Ты ослеплен, ну так и оставайся слепым.
– Вирхиния, подожди!
– Я не хочу ждать... Ступай в столовую, поближе к Веронике, и помоги ей разложить тарелки... Носись за ней следом, как преданная собачонка... Меня это не волнует!..
– Вирхиния!..
– Ты – черствый, бессердечный сухарь!..
– Вирхиния!..
Вирхиния помчалась к дому, с легкостью и проворством газели перескакивая через цветочные клумбы. Она молнией пронеслась по лестнице и террасе и затерялась в освещенных залах особняка.
– Ай, Джонни, – Теодоро де Кастело Бранко вышел из дома навстречу сыну. – Куда ты запропастился? Мы искали тебя...
– Я вышел в сад на минутку.
– Один?..
– Конечно...
– Я спрашиваю об этом, потому что видел Веронику в столовой.
– Я был с Вероникой, но мама велела ее позвать. Кажется, она поручает ей всю неприятную работу...
– Вероника часто помогает по хозяйству, но не настолько. Твоя мать немного устала от своих обязанностей хозяйки дома, а Вероника отлично с ними справляется. Это – пустяк, который не должен раздражать тебя. У тебя останется время побыть с ней рядом, поболтать.
– Но не всем этого хочется папа. Всегда найдется кто-нибудь, кто сделает всё возможное, чтобы помешать нам.
– Не переживай, у тебя еще будет время, но сейчас я искал тебя не поэтому. Пришел некий молодой человек, которого никто не знает. Возможно, ты его пригласил...
– Я?..
– Он – инженер, и говорит, что вас познакомили в клубе вчера вечером, и ты дал ему карточку с адресом.
– Да-да!.. Теперь припоминаю. Он попросил нашего общего друга познакомить нас. Он показался мне настоящим джентльменом. Мы поговорили о фехтовании, лошадях, и я пригласил его зайти к нам как-нибудь на днях. Я не думал, что он придет сегодня.
– Возможно, этот человек – проходимец, который желает, чтобы его приняли в обществе. Мне не хотелось бы упрекать тебя, но ты поступил немного легкомысленно. До нас еще не дошли эти американские замашки... Я понимаю, что из-за долгого отсутствия ты все это забыл, но в Рио-де-Жанейро мы гораздо осторожнее, и не открываем двери своего дома первому встречному.
– Ты прав, отец. Я быстро попал под его обаяние, он показался мне таким энергичным, уверенным, таким надежным... Я обожаю сильные натуры, не в пример моей... Боюсь, что уже ничего не исправить.
– Конечно, не исправить, да это и не нужно. Его провели в мой кабинет. Пригласи его на наш праздник.
– Хорошо.
– Послушай... Как его зовут?
– Деметрио де Сан Тельмо. Пойду его искать...
Глава 3
Деметрио сидел один в кабинете Кастело Бранко и разглядывал окружавшее его великолепие. С тяжелых портьер его взгляд переместился на творения именитых мастеров: картины знаменитых художников и роскошные издания сокровищницы мировой литературы, теснящиеся на высоких книжных полках. Эти равнодушные шедевры могли многое видеть и знать, и Деметрио вел с ними молчаливый разговор. Он догадывался, что в этом кабинете Рикардо подолгу работал с миллионером Кастело Бранко. Как знать, может, за этим самымстолом брат писал свои любовные письма, или ожидал обещаний и ласковых слов под этим прекрасным резным деревянным потолком.
Было в этом доме что-то завораживающее, чарующее. Деметрио выглянул в окно, выходящее в сад, а затем пересек огромный кабинет и остановился под сводом распахнутой застекленной двери, ведущей в большую, ярко освещенную столовую, где полудюжина слуг накрывала длинный стол к изысканному ужину. Серебро, фарфор, фирменный хрусталь “баккара”, огромные букеты орхидей и роз в керамических саксонских вазонах, но Сан Тельмо даже не взглянул на эту роскошь. С первой секунды глаза Деметрио были прикованы к девушке, спокойно руководившей слугами, и одно лишь ее присутсвие вгоняло его в дрожь. Он не мог припомнить подобной красавицы. Никогда в жизни ему не доводилось видеть столь восхитительной девушки. Она была само совершенство: мила и решительна, со сладостным, чувственным голосом и вьющимися черными волосами, рассыпавшимися по плечам. Янтарную матовость плеч незнакомки подчеркивало вечернее облегающее платье, окутывавшее ее вишнево-красным пламенем…
– Ликеры на тот стол, Хенаро… – Исполненный тепла, поразительно чарующий голос донесся до слуха Деметрио и растревожил струны его души. – Да, и не забудь поставить вот этот серебряный прибор специально для шведского посла.
Через мгновение Деметрио де Сан Тельмо не думал ни о чем, кроме красоты этой девушки и ее странном, лучистом очаровании…
– Нужно поставить еще один прибор, Хенаро… – Деметрио продолжал слушать завораживающий голос красавицы. – Кажется, неожиданно прибыл еще один гость.
– Куда его посадить, сеньорита Вероника?.. Этот гость – важный человек?
– Даже не знаю. Посади его где-нибудь с краю… О, боже! – Вероника подняла голову, и ее глаза встретились с глазами мужчины, стоящего в дверях. Девушка пригляделась к статному незнакомцу в безупречном смокинге, удивленная его дерзостью.
– Добрый вечер, – поздоровалась она.
– Добрый вечер, – ответил Деметрио.
Молодые люди молча смотрели друг на друга. Вероника отметила надменность незнакомца, жесткий изгиб его губ, упрямые, квадратные скулы, пристальный взгляд его серых глаз и загоревшее под солнцем Матто Гроссо открытое и гордое лицо.
– Прошу простить меня, сеньор… Вам что-нибудь нужно?
– Это Вы должны простить меня. Боюсь, я оказался чересчур бесцеремонным. Полагаю, я и есть тот
самый неожиданный гость, создавший Вам трудности. Из-за меня Вам пришлось накрывать еще одно место.
– О, боже, простите меня… – извинилась Вероника.
– Я не думал, что попаду на праздник. Боюсь, я излишне поспешно принял любезное приглашение сеньора Джонни де Кастело Бранко заглянуть к нему на днях.
– Ну что Вы, это неважно.
– Боюсь злоупотребить добротой хозяев этого дома, но было бы прекрасно, если бы место, которое Вы приказали накрыть “где-нибудь с краю” оказалось бы рядом с Вами…
– О, черт! – В столовой неожиданно появился Джонни. – Сеньор Сан Тельмо… Я так испугался, увидев пустой кабинет. Мне только что сообщили о Вашем приходе, и я подумал, что Вы устали ждать и ушли. Однако, я, безусловно, рад тому, что Вам составили компанию.
– Простите меня. Боюсь, я оказался вдвойне бестактным: я не только пришел на праздник, но еще и позволил себе смелость покинуть кабинет. Полагаю, сеньорита – Ваша сестра…
– Двоюродная. Вероника, позволь представить тебе инженера де Сан Тельмо…
– Вероника?..
– Вероника де Кастело Бранко, – уточнил Джонни.
– Очень приятно, – любезно ответила Вероника.
– Я у Ваших ног, сеньорита… – Деметрио слегка поклонился. Вероника протянула ему руку, и он галантно пожал ее, сдерживая дрожь. Тонкие бледные пальчики с поблескивающими лаком ноготками нежно коснулись его руки... Каким странным и далеким слышался теперь взволнованный и восторженный голос Джонни.
– Сеньор Сан Тельмо, вчера в клубе мы говорили о современной идеальной женщине, так вот Вероника – идеал. С ней Вы тоже можете поспорить о фехтовании и лошадях. Сеньор Сан Тельмо – заядлый спортсмен, Вероника, как и мы, а, кроме того, он влюблен в истинных красавиц нашей страны…
– В таком случае мы подружимся!..
– И к тому же он настоящий инженер. Он не только в воображении строил мосты и дороги, проектировал и прокладывал туннели, разрушал горы.
– Именно такой друг тебе и нужен, Джонни.
– Как я понимаю, Сан Тельмо – настоящий знаток энергетики. В свои тридцать два года он руководил уже шестью крупными строительствами, и четырьмя из них – совершенно бесплатно… Из любви к Отечеству.
– Если так, он – почти герой.
– Я старался выполнять свой долг, сеньорита, и мог осуществлять свои задумки, не более, – пояснил Деметрио.
– Вы говорите “не более”, – подхватил Джонни, – но осуществление всех своих задумок возносит героя в разряд мага, чудотворца…
– Я полностью согласна с этим, и от всей души завидую Вам, – поддержала кузена Вероника.
– Вероника! – позвала сестру Вирхиния, появляясь в дверях. – Тетя Сара разгневана!.. Почему ты не послала предупредить ее, что стол к ужину, наконец-то, накрыт?.. Ой, простите, я не знала…
– Это – сеньор Деметрио де Сан Тельмо… Моя кузина – Вирхиния де Кастело Бранко…
– Очень приятно, сеньор…
– Я у Ваших ног, сеньорита… Думаю, что я единственный виновник этой досадной задержки, и тысячу раз прошу простить меня за это.
– Это Вы должны простить меня. Я не думала, что Вы здесь, – Вирхиния, словно опровергая свои слова, с жадным любопытством оглядела Деметрио, а затем посмотрела на Джонни и Веронику пронзительным и как молния испепеляющим взглядом. – Вы, должно быть, тот самый гость Джонни, которого никто не ждал, не так ли?
– Мы ждали его, Вирхиния, и всегда ему рады. Сеньор Сан Тельмо оказал нам честь своим приходом. Вероника, думаю, ты займешься…
– Я как раз собиралась заняться этим, Джонни, когда ты появился… Хенаро, накрой место для сеньора Сан Тельмо рядом со мной...
Ужин прошел без каких-либо заметных происшествий: чудесные яства и превосходные ликеры, безукоризненная сервировка, упоительная музыка и гости – сливки столичного общества. Словом, это был очередной триумф старинного, аристократического дома Кастело Бранко.
Пока на столе расставляли крошечные фарфоровые чашечки для самого лучшего в Сан Пауло кофе, все гости разбрелись – кто небольшими группами, кто парами. Вирхиния взяла Джонни под руку и с тревогой посмотрела в дальний уголок, где Вероника и Деметрио с видимым удовольствием и непринужденностью старых друзей болтали между собой …
– Тебе было скучно за ужином, Джонни?.. Джонни!..
– Ты что-то сказала?
– Ты меня не слушал?..
– Прости… Я на секунду отвлекся.
– Ты только взгляни на них.
– На кого?
– А он очень красив и статен, твой друг, и к тому же, он пришел последним, что очень важно для
Вероники…
– О чем ты?..
– Ни о чем… Я просто пошутила, но ты не выносишь шуток, если они касаются Вероники.
– Знаешь, Вирхиния… Мне кажется, ты сегодня немного странная.
– В самом деле?
– Я не пойму тебя. Что ты хочешь? О чем говоришь?
– Ни о чем, а что касается желания, так, что толку хотеть, если твои желания не обязаны исполнять?..
– Какие желания? Что не обязаны?.. Уверяю тебя, я ничего не смыслю в загадках, и у меня не хватает терпения разгадывать их.
– Я знаю, что у тебя не хватает терпения быть со мной. Ты злишься из-за каждой ерунды, что бы я ни сказала.
– Ну, хорошо… оставим это…
– Меня огорчаешь не ты, мне больно за себя… Все в восторге от Вероники. Она умеет очаровывать людей, а у меня так не получается. Наверное, мне это не дано…
– Может, поговорим о чем-нибудь другом, что не касается Вероники?..
– Может, скажешь, что тебя раздражает, если мы говорим о ней? Я же знаю, что тебя интересует все, что связано с Вероникой. Иногда тебе даже хочется расспросить о ней, но ты – истинный джентльмен, не так ли?
– Зачем мне расспрашивать о ней, если она с детства жила в моем доме. Жизнь Вероники достаточно прозрачна.
– Как хрустальный бокал…Вот, посмотри. – Вирхиния выливала свой яд осторожно, по капельке. Она взяла наполовину наполненный ликером бокал и с улыбкой поднесла его к глазам. – Видишь? Прозрачный хрустальный бокал. Ты несколько раз мог бы отпить из него, и никто не обратил бы на это внимания. Другой тоже мог бы отпить, и от его губ не осталось бы следов...
– Вирхиния!
– Не будь таким глупеньким, Джонни! Ну что ты, в самом деле? Любая шутка тебя раздражает. Сейчас я выпью то, что осталось в бокале, чтобы узнать твои секреты… Впрочем, и так все ясно. Ты ведь не такой загадочный.
– Я терпеть не могу загадки… Ты уже дважды намекнула на что-то, что касается Вероники, и мне это совсем не нравится. Я понимаю, что иной раз ты могла сердиться на нее из ревности или каких-то ваших женских штучек, но в твоих намеках скрыто обвинение…
– Джонни! Как ты мог такое подумать? Что ты себе вообразил?.. Я люблю Веронику, как сестру… Я не выдала бы ее даже под пыткой…
– Что значит не выдала?.. О чем ты?..
– Да так, ни о чем… Пустяки. Впрочем, есть вещи, которые бросаются в глаза. Она хватается за каждого нового молодого человека, пришедшего в дом. Сам посмотри, взять хотя бы этого сеньора Сан Тельмо.
– Мне не на что смотреть, а что касается инженера Сан Тельмо, то он – мой гость, и ты даже не представляешь, как я благодарен Веронике за то, что она так любезна и приветлива с ним. Если бы все встретили его так же холодно и равнодушно, как вы с мамой, то бедняге пришлось бы несладко.
– Подумать только, ты ей благодарен... Видимо за то, что она села рядом с ним.
– С ним или с другим, какая разница, если мама посадила меня на другой конец стола?
– Рядом со мной, верно? Так вот, должна заметить, что я говорила об этом тете Саре. Я знала, что тебе надоест терпеть меня на протяжении всего ужина.
– Это не так, Вирхиния… Как ты можешь так думать?
– Ты сам сказал об этом. Возможно, тебе и танцевать со мной будет неприятно, ведь первый танец после ужина, согласно обычаю, танцуют с соседями по столу.
– Это не так, я всегда очень рад танцевать с тобой, и это большая честь для меня, Вирхиния, но должен признаться, что этот дворцовый ритуал, сопровождающий все праздники в Рио, кажется мне муторным и старомодным.
– Да, иногда этот ритуал всего лишь утомительная учтивость… Веронику тоже шокируют, так называемые, социальные условности. Впрочем, не всегда… К примеру, сегодня она наверняка с радостью потанцует с твоим другом Сан Тельмо. Ты только посмотри на них. Ну, что я тебе говорила? Они первыми пошли в танцевальный зал… Хочешь, пойдем за ними? Как только закончится музыка, ты сразу же поменяешься с ним парой. Уж это тебе обязательно понравится.
– Тебе хочется, чтобы я снова сказал, что рад танцевать с тобой?
– Каким счастьем было бы поверить в это, я так рада даже капельке твоего внимания.
– Вирхиния, ты – сущий ребенок, как есть ребенок! Глупо воспринимать твои слова всерьез... Идем танцевать.
***
– Я и в самом деле считаю, что в танцах от меня мало проку. Лучше прекратить это мучение. – Так и не сумев приспособиться к ритму танца, Деметрио де Сан Тельмо остановился в дальнем конце зала рядом с аркой, соединяющей зал с застекленной ротондой.
– Полагаю, Вы преувеличиваете, Сан Тельмо…
– Ничуть, танцую я отвратительно, и Вы это понимаете.
– Я думаю, вам не хватает практики. Вы давно не танцевали?
– Бог знает, сколько лет… Думаю, что не танцевал с тех пор, как закончил университет и получил диплом. Я много работал.
– Не так уж и плохо, если работа была выгодной…
– О моем творчестве Вы уже слышали от Вашего кузена: четыре строительства даром и два – за сущие гроши.
– Вам же лучше, если Вы можете работать даром. В том смысле, что Вы и так богаты.
– Вы находите, что у богатства большое преимущество?
– Конечно… Не могу этого отрицать. За деньги покупается почти все, но самое главное, независимость.
– Но не любовь…
– Любовь – понятие слишком растяжимое…
Незаметно для себя Деметрио и Вероника покинули зал и углубились в своего рода “заводь”, образованную застекленной ротондой. Отойдя подальше от салона, они остановились у большого окна рядом с террасой.
– Не желаете присесть?
– С удовольствием, если Вы окажете мне честь и побудете со мной, уделив мне время этого танца.
– Это время принадлежит Вам по праву. Вы, вероятно, забыли о старинном португальском этикете, правил которого строго придерживаются в этом доме со времен императора Педро Первого.
– Я уже заметил это и признаю, как и все, величие и заслуги рода Кастело Бранко.
– Считается, что наш род ведет свое начало от конкистадоров, но, как Вы, вероятно, заметили, я не придаю таким вещам большого значения.
– От Вашего кузена я наслышан, что Вы – современная, деловая женщина и верите во власть, силу и неотразимую привлекательность золота…
– Не буду отрицать, иначе я выглядела бы в Ваших глазах лучше, чем я есть, а самый большой мой недостаток – излишняя честность. Я не умею лгать, создавать видимость, притворяться…
– Однако…
– Однако – что?
– Ничего… Мы знакомы чуть больше часа, и было бы глупо стремиться осуждать Вас, или думать, что мое мнение о Вас более-менее правильное.
– Это правда, Вы не похожи на глупца. Знаете, в Вас есть что-то хорошо мне знакомое. Не знаю точно, что: то ли голос, то ли черты лица. Вы напоминаете мне кого-то, с кем я много общалась…
– Быть может Рикардо Сильвейру? – Глаза Деметрио вонзились в глаза Вероники, точно два кинжала.
– Рикардо Сильвейру? – Темные зрачки девичьих глаз просияли, а цветущие губы улыбнулись. – И правда... Вы и непохожи, и похожи. Неужели Вы – его родственник?
– Я был его лучшим другом, и только! – Деметрио солгал, сдержав раздражение. Он взвешивал и обдумывал каждое слово, будто тщательно выбирал оружие для смертельного поединка.
– Вы сказали, что были его лучшим другом? – Вероника снова улыбнулась. – Хотите сказать, что потеряли его след, как и все остальные?
– Мы простились в Сан Пауло почти три года назад. Исполненный радужных надежд, он вернулся в Рио-де-Жанейро, чтобы работать. Ничто не казалось ему более желанным на земле, чем быть личным адвокатом сеньора Кастело Бранко.
– Дядя очень высоко его ценил.
– Тогда почему он рассчитал его?
– Рассчитал? Не думаю, чтобы дядя рассчитал его по собственной воле. Он несколько раз говорил, что его огорчило желание Рикардо уехать, но он не может упрекнуть его за юношеские амбиции. Вы такой же, как Рикардо, и я уверена, что не будь Вы богатым, то сделали бы все возможное, чтобы стать им.
– Я не верю, что за деньги можно купить счастье, и ненавижу людей, которые ослепли из-за денег. Я презираю их всей душой…
– Они, и вправду, ничтожны. Я тоже презираю их, хотя и не говорю об этом с таким пафосом. Однако, не станете же Вы презирать Рикардо Сильвейру за то, что он чувствовал в крови тягу к приключениям, за желание через год-два стать богатым, а, возможно, и через несколько месяцев. Недавно я как раз прочитала, что искатели алмазов в Рио Карони могут разбогатеть меньше, чем за год, если им немного повезет.
– Кое-кто действительно разбогател, но большинство так и осталось навсегда в том тропическом лесу. Кого-то загрызли хищники, кто-то стал жертвой болотной лихорадки и малярии… Но чаще всего они спивались или становились жертвой предательского ножа кого-нибудь из дружков, уроженцев здешних мест, из тех, кто вынужден работать, как раб.
– Разумеется, старательство – опасное занятие. Оно не могло бы называться авантюрой, если бы не было рискованным. Однако, я не удивлюсь, если мужчина станет рисковать собой, чтобы добиться своего. Более того, мне кажется странным, что такой мужчина, как Вы, не понимает подобных вещей. По-моему, Вы из породы тех людей, что рождены для триумфа, из тех, кто преодолеет все трудности и окажется сильнее тропического леса с его зверями, вероломством и болезнями.
– Возможно, но Рикардо был из другого теста.
– Что Вы имеете в виду? Быть может, у вас есть какие-то известия о нем?.. Что-то плохое?
– Нет, мне ничего не известно о нем. Как я сказал, с некоторых пор, мы жили далеко друг от друга, но мне тревожно. Рикардо не вернулся, и не дал весточки о себе.
– Он уехал месяцев семь – восемь назад…
– Нет. Еще раньше.
– Девять… Максимум десять. Я абсолютно уверенав этом. В прошлом году, в начале весны, Рикардо был с нами. Тогда ему в первый раз сказали, что Джонни возвращается.
– Вот как?
– И он, недолго думая, совершенно неожиданно для всех решил уехать.
