Текст книги "Оранжевый парус для невесты"
Автор книги: Вера Копейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Мать сказала:
– Весной брать лучше, собачка будет здоровее. Рядом с собой всегда лучше иметь… здоровых…
Ольга услышала в этих словах предупреждение. И приняла его.
Она сидела за столом, за которым так часто напротив видела Юрку. Но сейчас не могла представить его лицо, как будто его занавесили белым листом бумаги. Она попыталась вспомнить лицо Виталия, которое тоже часто видела напротив, но бумажный лист остался чист по-прежнему.
– Ольга, я хочу тебе рассказать. – Мать вздохнула. – Теперь уже можно. Я вижу по тебе.
Ольга кивнула.
– Я попросила отца узнать, где служил Юрий.
Ольга снова кивнула.
– Недалеко от того места, где он сам был в командировке.
– Вот как?
– Его звали там… не Юрий Орлов.
Ольга не мигая смотрела на мать. Она побледнела, вспомнив, как он выкрикнул однажды: «Ты не знаешь, кто я такой!» Тогда она приняла это за оговорку.
– Он лежал в госпитале, довольно долго… Если бы отец был дома, он не пустил бы Юрия в морпехи.
– Мама, – сказала Ольга, – все вышло так, как вышло. Я, знаешь ли, научилась смотреть на жизнь по-другому. После Юры я здорово выросла. Я перестала чувствовать себя вечной девочкой.
– Это хорошо. – Мать улыбнулась. – Расскажи-ка про галстуки. – Она засмеялась. – Мне так интересно…
Новый год и Рождество Ольга провела у родителей. Она снова почувствовала, что у нее есть почва под ногами, которую нашла сама, есть тыл, всегда готовый дать ей защиту. Но теперь она ощущала себя тылом не только себе, но родителям тоже.
16
Андрей стоял и смотрел на водокачку. Это что – другая? Он хорошо помнит, от какой он уехал, скорее, бежал. Неужели ту сломали и построили новую?
Он засунул мобильник в карман куртки, надвинул на лоб капюшон, защищаясь от мокрого снега, который ни с того ни с сего просыпался на него.
К водокачке вела тропа, правда, не слишком набитая, не широкая, похоже, ходили по ней не толпы, а так – один-два человека в день.
Пошел по ней и он. Чем ближе подходил, тем яснее видел свежую кирпичную кладку. Дверь, заметил Андрей, тоже новая, металлическая, как будто взяли от гаража, но скруглили по верхнему краю. Андрей дернул за ручку, хотя не сомневался, что она заперта. Тот, кто совершил чудо преображения, не мог оставить ее без замка. Дернул еще раз на всякий случай. Но она осталась недвижима, даже щели между ней и косяком не заметил. Значит, на задвижке изнутри.
– Та-ак, интере-есно, – протянул он, чтобы дать хоть какой-то выход охватившим его чувствам. – А ты что думал?
Думал, что приедет с большими деньгами, восстановит ее и снова станет катать валенки.
Он размахнулся и забарабанил кулаком в дверь. Поднялся грохот, будто кто-то кувалдой рихтовал помятый бок машины.
– Иду, иду-у… – услышал он голос поверх шума.
Андрей убрал кулак от двери, но не разжал. На всякий случай сжал второй.
– Сейчас узнаем, что за хорек поселился в моей норке, – проворчал он.
Металл заскрежетал, это отъезжала задвижка, между дверью и косяком возникла щель. Круглый серый глаз уставился на Андрея. А потом он едва не упал в проем – дверь открылась слишком быстро.
Степан Павлович. Но… какой!
Андрей откинул капюшон, чтобы лучше рассмотреть строго компаньона.
– Андрей Ива-аныч! – Он впился в ручку двери и тянул на себя, все шире открывая ее.
– Да брось, Палыч, не растолстел я, войду, – хохотнул Андрей.
– Как я тебя ждал. Приеха-ал! Входи, я тут как раз убираюсь после ремонта.
Андрей переступил через порог и встал.
– Здорово, Палыч. – Он с сомнением оглядывал внутренность водокачки. Она мало изменилась, не то что снаружи.
– Ну, видал? – Степан Павлович подмигнул, Андрей с трудом узнавал его.
– Палыч, не пойму, ты что, подтяжку сделал? – огорошил вопросом своего учителя.
– Не понял. Про какие подтяжки речь? Ремень ношу, как раньше. – Он задрал край толстого серого свитера из некрашеной овечьей шерсти и показал ремень. – Новый, правда. Же-на, – с расстановкой произнес он, – купила.
– Дай-ка я разденусь, а то меня пот прошиб. – Андрей протянул Палычу сумку, тот повесил ее себе на плечо. Андрей дернул молнию вниз, распахнул куртку и сбросил ее на старый табурет. – Что с тобой случилось? Я про лицо спрашиваю. Ты что, косметическую операцию сделал? Так сильно омолодился.
– Конечно, – кивнул он, проходясь пальцами по гладко выбритой щеке. Сначала по одной, потом по другой. – Как не омолодился. – Он ухмыльнулся. – Прочитал я тут, знаешь ли, в одном журнале, как мужику омолодиться.
– И как? – спросил Андрей, пуская разговор на самотек. Он знал, что когда двое встречаются после долгой разлуки, все равно ничего важного по делу в первых фразах не скажут.
– Жениться на молодухе, вот как.
– Ты… женился? – Андрей привстал.
– А то! – Степан Павлович засмеялся.
– Ты оре-ел, – опустился обратно Андрей. – Да у тебя зубы выросли!
– Ага. – Он оскалился и поклацал белыми не по возрасту зубами. – Знаешь, какие острые?
– Догадываюсь. На мне пробовать не надо. – Он поднял руки, отстраняясь. – Я сам, если помнишь, Волков. – Они посмеялись, Андрей почувствовал, как уходит напряжение. – Похоже, Палыч, ты теперь… не употребляешь?
– Нет. Ни грамма. – Он помотал головой.
– А как же мы будем работать? Без впрыска? – насмешливо поинтересовался Андрей. – Сам говорил, не идет…
– Посредством впрысков другого характера, Андрей Иваныч. Сам знаешь…
– Так кого ты осчастливил? Скажи?
– Тебя, – ответил коллега.
– Брось. Я холостой.
– Зато теперь при водокачке, которую восстановил я.
– А деньги откуда? Жена дала? – насмешливо бросил Андрей.
– Ага.
– Ты, стало быть, теперь ее хозяин?
– Конечно.
– Но она моя, документ есть.
– Кто это – твоя? – Степан Павлович нахмурился. – Ты ее в глаза не видал.
– Чего-о? Водокачку в глаза не видел? – Андрей вскочил, расслабленности как ни бывало. Он с самого начала ждал чего-то такого, какого-то подвоха от жизни, еще одного завитка, когда посмотрел на круглящуюся новым кирпичом водокачку. Но от бывшего учителя такой каверзы не ожидал.
– Жену, – сказал Степан Павлович. – Мою.
– Так ты про нее? – Андрею стало смешно.
– Ну да. А ты про кого?
– А я про нее. – Андрей обвел руками пространство. – Она моя.
– Конечно. Только я ее поправил. Плохо ли?
– Па-алы-ыч, – взвыл Андрей, – Па-алы-ыч, да где ты деньги взял?
– Я говорю тебе – жена дала.
– Ох, – выдохнул Андрей и закрыл глаза.
– Вот то-то, что ох. Слушай. Моя жена – страховщица. Агент, так сказать. Она застраховала твою водокачку задним числом. Понял?
Андрей быстро открыл глаза:
– Это же подлог, Палыч.
– А было лучше, что ли? Поджог? Она застраховала ее от пожара. Страховку… мы получили. Ну вот. – Он обвел руками то же пространство, что только что Андрей. – Мы расписались…
– С женой?
– Нет, я один.
– Я сейчас помру, Палыч. Так ты женился? На самом деле?
– Ну да.
– А говоришь, один расписался.
– Так я за тебя за деньги расписался. Ты какой-то бестолковый стал, Иваныч.
– Понял. Теперь я все понял. Сколько я должен? – Он полез в карман.
– Сочтемся, Андрей Иваныч. Я буду работать у тебя, ладно?
– Еще спрашиваешь.
– Жена… мечтает…
– Чтобы ты работал у меня? По рукам!
– Только… повиниться хочу.
– Винись, – разрешил Андрей, чувствуя, что простить сейчас Палычу готов все, даже если он женился под его именем.
– Те валенки-то, ну… образцы, – он вздохнул, – я подарил ей. Когда ухаживал…
Андрей засмеялся:
– Я рад, что она на них заклевала. – Он подмигнул Палычу: – Мы с тобой оба молодцы.
Водокачку они довели если не до совершенства, то до рабочего состояния. Андрей купил десятилетнюю «тойоту-раннер», которая проходила по любой грязи и не фырчала. Мог он купить «уазик», но не хотелось лежать под ним, удивляясь, сколько в машине деталей и всякая так и просит, чтобы ее потрогали руками. К тому же, давно понял он, машина, как одежда, сольешься с толпой – будешь ее частью. А сейчас он должен всем своим видом дать повод продавцам шерсти, а также покупателям валенок приподнять себя в собственных глазах. К нему не на чем-то подкатывают,а на японском джипе.
К зиме Андрей нанял еще одного работника, которого проверил на себе Палыч, как он сам выразился. Что ж, пришло время не просто работать, а думать о том, как, за сколько и кому продавать не парами, а партиями. Он вспомнил о прайс-листе, который взял на ВВЦ у ребят, изучил. Прикинул, за сколько продавать черные, серые, коричневые. Местный магазин брал на реализацию, отвозил он и в Тверь.
Андрей собрался в Москву, но не для того, чтобы обуть ее, ухмылялся он,а прорубить окно на Запад. Как Петр первый. Он увидел высокую фигуру с длинными ногами в валенках, вместо кожаных сапог за колено и… проснулся. Оказывается, он спал сидя.
Но сон вышел в руку. Он поехал в Москву, обосновался в комнате генеральских детей, бродил по Интернету, отыскивая фирмы, которым можно предложить валенки.
Мысль о том, чтобы согреть котами, а также настоящими валенками соотечественников в Германии, понял он, своевременна и правильна, когда наткнулся на сайт фирмы, которая предлагала телогрейки бывшим соотечественникам.
А валенки? Они же помогут сэкономить на электричестве для обогрева дома. «Родина догонит вас и согреет!» – набросал он слоган для рекламной листовки. Прочитал, расхохотался и разорвал. Звучит угрожающе.Ладно, про это пускай думают специалисты. Не его ума дело.
Помог ему и Кирилл – свел с хозяином магазина, в котором продавали одежду для рыбаков, охотников и туристов. Образцы валенок понравились.
Зима для Андрея промелькнула в одночасье, а когда он проснулся утром в сетявинском доме и увидел зеленую траву на пригорке, глазам не поверил. Как? Неужели весна?
Все реже он вспоминал о том, что случилось в море. Иногда вздрагивал, подумав про деньги, которые до сих пор не отданы неведомой женщине. В памяти стиралось имя, лицо на школьной фотографии.
В апреле позвонила Любовь Николаевна и сказала:
– Приезжай, я, кажется, нашла ее.
Андрей не сразу понял, о ком говорит его тетка:
– Тетя Люба… к-кого?
– Девушку, – сказала она с некоторым недовольством в голосе. – Ольгу Ермакову.
– Ах да! – Он спохватился. – Никак не ожидал, что вы ее найдете, – говорил он, плохо соображая. – Спасибо. Диктуйте. – Он записал телефон и адрес Ольги Владимировны Ермаковой. – Не буду есть ваши денежки, тетя Люба, а то телефон оголится. Я приеду, вы расскажете, как все было. Как вы нашли ее.
Он отключился. Перед ним лежал ворох бумаг, договоры, в которых он значился как ПБОЮЛ Волков, предприниматель без образования юридического лица. Он сверял соответствие пар валенок – в полиэтиленовые пакеты их упаковывала жена Палыча в свободное от страховых дел время – с накладными.
Куда же ехать от всего этого? К тому же деньги все равно у Кирилла. Вот он пускай с Ермаковой и разбирается.
Вечером он набрал номер Кирилла и объяснил.
– Пиши адрес, телефон, фамилию, имя, отчество, – тараторил Андрей. – Когда будешь отдавать, проверь еще как-нибудь, она – не она. Пожестче.
– А я думал, с женщинами надо помягче, – засмеялся Кирилл. – Спасибо, научил.
– Да ну тебя. Сказал бы кто ты есть, да некогда.
– Отлично, Волчара, – уже серьезным голосом проговорил Кирилл. – Все хорошее когда-то кончается, чужие деньги надо отдавать. Проценты не зажму. Получит их тоже, – пообещал он.
Вот и договорились, подумал Андрей с облегчением, возвращаясь к накладным.
Любовь Николаевна положила трубку и усмехнулась. Вот они, мужчины. Кто, как не Андрей, готов был лезть из кожи, чтобы найти ее? Пересчитать поштучно всех Ольг Ермаковых в необъятной Москве? Прошло время – всего ничего, а он уже забыл о ней, увлекся своими делами. Может быть, женщинами. Перезвонил и сказал, что все заботы по передаче денег он повесил на Кирилла.
Она поморщилась. Природу не переделать, мужскую особенно, никакие Мичурины не справятся. Поэтому следует смотреть трезво: она нашла Ольгу, и она получит деньги. Пускай их отдаст ей Кирилл.
Она пожала плечами. Но что-то ей не нравилось, даже после этого логического заключения.
Да ясно что. Она хотела… чего? Праздника? Радости? Она хотела шоу, примерно такого, как в телевизоре? Где прилюдно обнимаются нашедшие друг друга? Но Андрею зачем с ней обниматься? Он Ольгу никогда не видел.
Но может быть, от более пылкой благодарности сама Любовь Николаевна не отказалась бы.
Что ж, нет так нет. Но как удивительно все вышло, будто в детективе. Но не в таком, где трах-бах, восемь трупов и трое ожили через два дня, а как в настоящем, психологическом.
Однажды утром медсестра Ира принесла из регистратуры карточки пациентов, которых предстояло принять. Любовь Николаевна пробежалась по фамилиям взглядом, сама не зная, что именно может ее заинтересовать из этого столбика Ивановых, Петровых, Сидоровых. Все они для нее пока одинаковы. Только тогда, когда она заглянет им в глаза -в буквальном смысле слова, она увидит, что нет и не может быть двух одинаковых глаз. Она запомнит их.
Ничего экстраординарного день не обещал, кто-то наблюдался у нее давно, кто-то пришел впервые. Она осматривала глаз постоянной пациентки, но в голове что-то вертелось, она хотела вспомнить…
– Неплохо, – наконец похвалила Любовь Николаевна и почувствовала, как женщина выпрямилась. Понурые круглые плечи придавали грузность всей фигуре, а теперь стало видно, что ей нет пятидесяти. – Рано, рано глаукоме. У вас были в роду больные ею?
– Дядя, но в шестьдесят четыре. У меня рано, правда?
– Да уж, можно было бы и подождать. Но ничего, я вам сейчас выпишу…
Она взяла ручку.
Рано, рано… Она говорила эти слова. Недавно. Несколько дней назад. Не этой женщине, потому что тогда ей было не до того… Она пришла с острым приступом глаукомы, они с Ирой отправили ее на второй этаж поставить пиявки.
Любовь Николаевна писала в карточке, торопилась, как будто ей пообещали, что она поставит точку и сразу вспомнит.
– Жду вас через три недели, – сказала она, протягивая женщине карточку.
Вспомнила.
Эта женщина была у нее в один день с еще одной. Кажется, ее звали…
– Ира, – попросила Любовь Николаевна, резко повернувшись к медсестре, – пожалуйста, принеси журнал, я хочу посмотреть, кто был у нас в один день с ней. – Она кивнула на дверь. – Это было… в общем, неси.
– Сейчас, Любовь Николаевна. – Ира метнулась к шкафу.
Любовь Николаевна от нетерпения барабанила по столу, кольца отбрасывали яркий свет, он обнадеживал ее – найдет, найдет то, что ищет.
– Вот. – Ира положила перед ней журнал.
Любовь Николаевна подвинула к себе журнал и принялась листать.
Вот. В тот день, пятого апреля, у нее была Ольга Ермакова.
Она открыла карточку и сморщила губы. Бедная девочка. Если это она…
Быстро записала адрес и телефон. Набрала номер Андрея. Мобильник отозвался сразу.
– Андрюша. Я нашла ее. – Любовь Николаевна едва сдерживала радость.
А он? Он с трудом вспомнил, о ком она говорит, а теперь перезвонил и сказал, что перекинул на Кирилла.
«Снова без черемухи», – как говорил старый главный врач. Правда, очень давно. Да и сам врач был старый. Ему не нравилось, как ухаживали теперь за девушками молодые люди. Букет черемухи не дарили, как в его юности. Черемуха – это эвфемизм, конечно, а смысл ясен – все сейчас происходит без тайны, без искренней радости, без удивления и восторга. Ее племянник тоже как автомат. Валенки вместо сердца.
Она улыбнулась. А между прочим, тот главный врач был немногим старше, чем она сейчас. «Опасный симптом, Любовь Николаевна», – предупредила она себя.
Генерал был в командировке, а если бы оказался дома, она рассказала бы о прагматичности нынешних молодых людей.
А не слишком ли она брюзжит? Если так, надо развеяться. Это усталость или намек на то, что нужны перемены. В конце концов, муж то и дело летает за границу, а она давно нигде не была.
Позвонить Марине? Узнать, как нынче летают на горячие заграничные пески. Или Наталье? Кстати, она давно не собирала родственников мужа на парадный ужин. Упущение, которое следует исправить.
17
Зазвонил телефон. Ольга сняла трубку и услышала мужской голос.
– Это Ольга Ермакова? – спросил незнакомец.
Ольга вздрогнула. Ну вот, дождалась. Она призналась себе, что ждала такого звонка. Что-то необъяснимое подсказало – от Юры. Он должен подать ей какой-то знак, несмотря ни на что.
– Могу я поговорить с Ольгой Ермаковой? – настаивал он.
– Да, конечно. – Голос звучал обыденно, она научилась скрывать волнение. -Я вас слушаю.
– Здравствуйте, Ольга. Меня зовут Кирилл Николаевич. Мы не знакомы, но у меня для вас посылка.
– От кого? – быстро спросила она. – Откуда? Что в ней? – Она не могла удержать себя от поспешности. Дело не в том, что она жаждала посылку больше всего в жизни. Ей нужно поскорее покончить с тем, чего ждала. Получить последний привет? Может быть, и так. – И… что… же… в ней? – с расстановкой повторила она последний вопрос, желая прикрыть интонацией внезапную горячность.
– Не пластид, это точно, – ответил мужчина на последний вопрос.
Так обычно отвечает человек, когда ему задают сразу несколько вопросов. Он слышит последний, Ольга об этом знала. Она вообще в последнее время узнала много, теперь ей казалось, ту, какой она была прежде, можно сравнить с чистым листом, но разлинованным, на котором что-то начали писать, но вкривь и вкось. Теперь она сама решила заполнять его плотными строчками. Получалось.
Кирилл Николаевич засмеялся:
– Уверяю вас, вам понравится.
Она хмыкнула:
– Вы так уверены?
– В ней то, что всем понравится.
– Хорошо, как я могу ее получить? – спросила она.
– Вы слышали о новом приюте для собак в Северном округе? Он недалеко от железной дороги, вдоль которой тянутся металлические гаражи.
– Нет, хотя я тоже живу в Северном округе. Я найду. Скажите адрес. А… не собачку ли мне прислали? – не удержалась Ольга. – Не знаю, как всем, но мне понравился бы такой подарок.
– Н-на самом деле? Простите, я даже начал заикаться. Никак не рассчитывал на такой отзыв. Я рад. – Голос мужчины стал бархатным, теплым, как ткань, которую она только что купила и собиралась из нее сшить нечто… Даже мысленно она опасалась произнести крамолу; – Вы, правда, хотите собачку?
– Очень, – сказала Ольга с придыханием. – Я уже ездила в Кузьминки, но… в общем, я там не нашла той, какую хочу. – Голос незнакомца располагал, он ей нравился. А предмет разговора – еще более чем сам голос.
– В Кузьминках очень большой приют. Мой совсем другой, он маленький.
– Говорите, как ехать, – торопливо сказала Ольга.– Я пишу.
Кирилл Николаевич подробно объяснил.
– Жду вас.
Ольга положила трубку. «Вот так, да? Как говорят картежники – карта пошла! А все почему? – строго спросила она себя. – Потому что ты знаешь, чего хочешь. Делаешь то, что хочешь. Поэтому получаешь то, что хочешь». Она подошла к столу – а вот теперь, хочешь или нет, пора капать в глаза.
Ольга быстро нашла глазные капли. Прошло то время, когда она их искала часами, а флакончик смотрел на нее прямо от монитора компьютера. С пузырьком она подошла к зеркалу и в одно движение опустила прозрачную каплю в левый глаз. Но глаза, говорят доктора, парный орган, поэтому Ольга одарила каплей лекарства правый тоже.
Посылка… Интересно, конечно, узнать, что ей прислали. Но вот собака… Хорошо, что ей не отдали ту, в Кузьминках, печальную, грустную. Похожую на нее, какой сама была в те дни.
Ольга скривила губы. Наверное, тогда было не время для собаки в ее жизни. Она уже рассталась с Виталием, но еще не рассталась с собой прошлой. Сейчас, Ольга была уверена, ей подарят ту, которая подходит больше всего. Энергичную, уверенную компаньонку.
…В Кузьминки за собакой Ольга поехала после того, как сшила третий галстук. Она сидела вечером перед телевизором, мысленно примеряя его на тех, кого показывали на экране. Подходящего типажа небыло, она переключала кнопки пульта. Но все мужчины были какие-то пузатые, с расшлепанными губами. Без галстуков.
Она включила спортивный канал, там должны быть поджарые парни. Ага, вот этому галстук подошел бы – наголо бритая голова, средиземноморский загар, уши, как у лайки, острые и напряженные. Оказался, судья из Голландии.
От рекламы Ольга решила удрать на другой канал и увидела собачий приют на западе Москвы. В субботу поехала туда.
В одном загончике, размером с кухню – обычную, в панельном доме, сидело с десяток собак. Были вольеры, если их можно так назвать, более просторные, потому что кого-то из псов уже выбрали для счастливой домашней жизни. Она ходила между рядами следом за сотрудницей, которая говорила не умолкая:
– С едой у нас полный порядок. Знаете, сколько просроченных консервов, сосисок и колбасы? На семь сотен хвостов хватит и еще останется. Вот кое с чем другим плохо. Но такие, как вы, не привезут нам в благодарность стройматериалы или сетку-рабицу.
– А что еще можно? – осторожно спросила Ольга.
– Ну… Перчатки, например, резиновые. Для хозяйственных работ. – Женщина бросила быстрый взгляд на ее руки. Ногти были ровно подстрижены, но ухожены. Кожа, ясное дело, не слишком перетрудилась. – Знаете, бывают такие розовые, желтые, голубые? Они как-то по цветам, партиями, поступают. У нас на Черкизовском рынке, к примеру, сейчас идут розовые.
– А вам… какие нужны? – спросила она. – По цвету, что ли? Да все равно.
– Нет, я о размере.
– Любые, но лучше «эмочку» или «эску». К нам дети приходят помогать, школьники. Руки-то маленькие.
– Понятно. – Она кивнула, и они пошли дальше.
Ольга не предполагала, что этот смотр окажется таким тягостным. Ее предупреждали: пойти сюда за собакой – все равно что выбирать в доме малютки ребенка. Все живые существа чувствуют, что им может повезти, а может и не им, а соседу.
Она шла и шла, не в силах остановиться. Перед глазами мелькали носы, уши, хвосты. В одном углу сидела печальная рыжая собака, ее сердце дрогнуло. Может, она?
– Эту? – не глядя на посетительницу, спросила хозяйка.
– Н-нет, нет. – Она ускорила шаг. Нет, потому что совсем недавно она сама сидела вот так. Забившись в угол. На работе. Откуда ее вытесняли, выдавливали. Она и собаку-то решила завести, чтобы почувствовать себя сильнее кого-то. Найти компанию. Потому что у нее нет никого – ни дома, ни на работе.
К дальнему вольеру направлялась процессия. Вели двух собак. Они весело виляли хвостами, они были похожи, но та, что поменьше, – явно щенок. Ольга почувствовала, как губы сами собой расплываются.
– Ее, – сказала она и неожиданно для себя дернула за рукав служительницу.
– Большую или маленькую?
– Маленькую, – сказала Ольга.
– Веселая, это хорошо. – Потом наклонила голову набок. – Та-ак, могу сказать навскидку, чья кровь намешана. Терьеров и дратхара. Шерсти будет немного и жесткая. У вас вообще-то была когда-нибудь собака?
– Да, в детстве. Но это, как вы понимаете, не у меня. У родителей. Фоксы. Мой отец ходил с ними на охоту. А вы… специалист по собакам? – спросила Ольга.
– Да, – ответила женщина. - Я даже писала диссертацию. Только не успела закончить. – Она усмехнулась: – Знаете, о чем? О скрещивании волков и восточноевропейских лаек. А потом… Сами знаете, что потом. Но без собак не могу. Пригласили сюда. Знаете, как говорят умные люди? Если тебе что-то положено – тебе дадут. Просить не надо. Принесут сами, еще и уговаривать станут, чтобы взяла. Понимаете, о чем я?
– Кажется, да… – Ольга улыбнулась. – Мне бы стать такой уверенной.
Женщина внимательно посмотрела на нее, в ее глазах мелькнуло сочувствие.
– Значит, вы пришли выбрать себе подружку? – спросила она.
– Ага, – сказала Ольга.
– Я вам не отдам, – тихо сказала женщина.
– Почему? – Ольга покраснела. Она-то думала, что ее без собаки отсюда не выпустят. Будут рады отдать животное в хорошие руки. У нее же… Да чем плохи ее руки?
– Вы не подходите друг другу, – заявила женщина, окидывая взглядом Ольгу.
– Но почему?
– Потому что… Здесь нет ни одной собаки, которая вам нужна.
– А какая мне нужна?
– У которой на душе лучше, чем у вас.
– Вы считаете, что у меня сейчас плохо на душе? – Ольга побледнела.
– Будто сами не знаете. – Она усмехнулась.
– Но откуда вы знаете?
– Знаю, и все тут. Собака, девушка, не якорь. Она – компаньонка. Равноправная. Не обижайтесь, я могла бы отдать вам любую. Но сейчас вам не до собаки, не надо нагружать себя заботой о ней. Вам обоим будет плохо.
Теперь ей не нужна собака-якорь. Поэтому она к Кириллу Николаевичу ехала охотно.
Ольга нашла приют, отгороженный от проезжей части высоким забором из бетона, обработанного под камень. Она услышала лай, который доносился из-за него, – веселый, щенячий. Ольге хотелось улыбаться. Она нашла кнопку звонка и нажала. Ей открыл охранник, провел к бытовке, выкрашенной в бордовый цвет, указал на дверь:
– Вам сюда.
Кирилл Николаевич оказался мужчиной немногим старше ее, но была в нем уверенность, как у человека, что-то сделавшего самостоятельно. Ему бы пошел галстук из бархата, подумала она. Может быть, когда сошьет, ему предложит. Или… подарит? Почему бы нет? Ведь он собирается подарить ей собаку?
– Садитесь, Ольга, – указал он на стул из некрашеного дерева. - Я должен вам рассказать кое-что о собаках. Вы не против послушать? Я хочу, чтобы обе стороны остались довольны друг другом… Нет, я не про нас с вами, а про вас и вашу новую компаньонку. Вам ведь нужна компаньонка, верно?
– Да, – сказала Ольга. – Очень. – Она увидела, что все стены бытовки уставлены книгами. – Неужеливсе о собаках? – не удержалась она, прекрасно понимая, что неприлично лазить взглядом по чужой комнате.
– Конечно. – Он энергично кивнул. – "С гордостью могу признаться, что нет ни одного издания – ни у нас, ни за рубежом, – которого нет здесь.
– Что, даже все журналы? – Ольга недоверчиво посмотрела на хозяина кабинета.
Он вздохнул.
– Вы знаете главное свойство коллекционеров?
– Никогда не было знакомых собирателей, – ответила она, с любопытством ожидая продолжения.
– Преувеличение. Причем искреннее. Но это не самый страшный недостаток, верно? Так что я скажу вам иначе: все книги мира о собаках, до которых моя рука сумела дотянуться и… взять! – Он растопырил пальцы и сжал их в кулак. – Они здесь. А поскольку вы причастны к моему процветанию, я подарю вам одну. Очень полезную. – Он встал и снял с полки толстую книгу, которая походила на энциклопедию.
Ольга привстала и протянула руки. Он опустил книгу прямо в них:
– Не хочу обманывать, будто отдаю вам последний экземпляр.
– Я и не рассчитываю.
– Кстати, вы читаете по-английски? – Он поднял лицо, и Ольга увидела в его глазах надежду. Так коллекционер расстается с тем, что сам обещал отдать. Ему всегда немножко жаль, это понятно.
– Не надейтесь, что нет. Читаю, по-английски тоже. – Она угадала, ему на самом деле жаль.
– Что, заметно, да? – спросил он, нарочито виновато опуская голову. – Что жаба давит, да?
– Видно, – засмеялась Ольга. – Но я все равно возьму.
– Отлично. – Он выпрямился за столом. -Я рад, книга попадет в хорошие руки.
– Как и собачка, которую вы мне подобрали. Покажете?
– Да. Конечно. Но давайте еще немного поговорим.
– Давайте. Я слушаю.
– Я расскажу о том, о чем мало кто знает.
– Например?
– Собака умеет разговаривать.
– Я знаю, – сказала Ольга.
– Вас не удивишь. Но знаете ли вы, что она издает ровно десять разных звуков? Диапазон – от тоненького, почти писка, до рычания. Р-р-р, – продемонстрировал он.
– Похоже, – кивнула Ольга. -А как насчет писка? Можете?
Он рассмеялся.
– Как с вами легко разговаривать, – заметил он.
– Спасибо.
– Но с помощью десяти звуков она выражает сорок разных… состояний. Хозяин должен научиться их понимать. Например, лает ваша любимица. Вы кричите на нее, требуете прекратить. Но самое интересное, – Кирилл сощурился, – человеческий крик похож по тональности на собачий лай. Поэтому песик верит, что его добрый хозяин помогает ему в праведном деле – например, отогнать другую собаку, курицу или прохожего.
– Ага, и лает еще громче, – сказала Ольга.
– Верно.
– Но есть собаки, которые вообще не лают. Я читала.
– Есть. Африканские басенджи, к примеру. Они вообще не лают.
– Мне такие не нравятся. Это все равно что жить рядом с немым, – поморщилась Ольга.
– С собакой можно договориться, она не будет лаять, если вам не нравится.
– Правда?
– Истинная. Ее надо научить лаять по команде. Я думаю, у вас получится, – сказал он. – Но, Ольга, мы всё о собаках, увлеклись и ушли от главного. Посылка!
– Ах, – сказала она, – я и забыла про нее.
Кирилл Николаевич бросил на Ольгу быстрый взгляд, словно прикидывал, какое лицо будет у этой приятной женщины, когда она получит то, что он сейчас ей отдаст. Вот уж никак не ожидал, что придется выполнить эту миссию вместо Андрея. Но его тоже можно понять – лететь сюда, бросив все дела, которые так хорошо пошли, только ради того, чтобы… Да и деньги здесь, у него. В общем, дело это выпало ему.
Он подошел к сейфу, набрал код и вынул светло-коричневый конверт, в котором присылают по почте иностранные журналы.
– Это вам, Ольга. Но… простите, конечно, вы можете мне показать… паспорт?
– Что? – удивилась она. – Паспорт? Да, конечно.
– И еще… я попрошу вас написать расписку, что вы получили… это.
– Расписку? – изумилась Ольга, принимая пакет. – Хорошо. – Она полезла в сумочку за ручкой.
– Не трудитесь. Все есть – и бумага, и перо.
Он подвинул ей и то и другое, он приготовил это заранее.
Ольга почувствовала, как в горле запершило, она закашлялась. Когда передают пустяк с оказией, никто не требует расписок.
– Спасибо. – Она кивнула, прижимая пальцами пакет.
– Пересчитайте, – тихо сказал Кирилл Николаевич.
– Пере… перечитать? – удивилась она. – Но я ничего не прочитала.
– Нет, – поправил он, – я прошу вас пересчитать.
– Ах, простите, я не расслышала. То есть расслышала, но… думала, что ошиблась, – бормотала она. Пальцы дрожали, когда она открывала конверт. Она заглянула внутрь и закрыла его. – Что это?
Кирилл молчал. Он наблюдал за ней. Андрей просил его задать женщине несколько вопросов, чтобы убедиться, нет ли ошибки. Та ли Ольга Ермакова, которой Юрий Орлов просил отдать деньги. Изучая животных, дрессируя собак, он понял, что истину можно понять без слов.
– Нет. Это ошибка. – Ольга отодвинула пакет, как будто в нем лежало что-то такое, на что она не собиралась даже смотреть.
– Нет, Ольга, это на самом деле вам. Я прошу вас пересчитать и дать расписку.
– Я не понимаю… – Лицо ее стало бледным, почти как волосы.
Кирилл Николаевич вздохнул.
– Не я должен был отдать вам эти деньги, – тихо сказал он. – Не тот, кто мне поручил это сделать.
– А… к-кто? – прошептала Ольга. Она уже знала кто.
– Юрий Орлов, – сказал он и увидел, как много синевы в ее глазах и сколько печали. Это она, глаза не могут стать такими за одну секунду, если ничто не связывало бы ее с Юрием Орловым. – Эта посылка от него. Вам.
