Текст книги "Карл Линней"
Автор книги: Вера Корсунская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Вера Михайловна Корсунская
Карл Линней
Немного об авторе
То зеленая, то желтая степь подступала к самому городу. Степь с оврагами, полными для ребят тайн и чудес. Природа окружала людей, входила в самое существование их. Здесь на берегу Волги проходило и детство Веры Корсунской.
Но вот окончена гимназия с золотой медалью. Куда пойти дальше? Колебаний не было. Выбор определился давно сам собой – интересом к окружающему миру растений, заложенным еще в школьные годы.
Окончив сельскохозяйственный институт, Вера Михайловна без колебаний выбирает путь учителя. Это была семейная традиция.
Предмет преподавания определился еще задолго до окончания института. Этот выбор подсказала сама природа – конечно же, биология. Пригодилось живое знание природы, увлеченность, стремление внести в преподавание что-нибудь свое.
Как школьный предмет биология нуждалась в оживлении. От сухих страниц учебников надо было вывести учеников в природу, проложить первую тропинку к ней. Уроки не вмещали тот материал, который нужен был для расширения кругозора учеников. Надо было заинтересовать школьников. Не хватало уроков по этому предмету. Не хватало времени. А так хотелось увлечь ребят удивительным миром растений, раскрыть им красоту этого мира!
Выход был только один: нужна книга для внеклассного чтения, интересная, доступная ребятам. И В. Корсунская с трепетом берется писать книгу для ребят. Уже много к этому времени она написала статей, книг, брошюр, учебных пособий. Но это все для учителей. Они ведь тоже хотят получить педагогическую науку из первых рук. Они нуждались в методической помощи. А ребята?
И вот проба. Скромная, небольшая книга в серии «В помощь школьнику»: «Из жизни растений» (Детгиз, 1951). Автор в ней не просто сообщает много интересных сведений, он дает юному читателю ряд задачек, практических советов, путей самостоятельного раскрытия малых тайн природы.
Так идет дружеская беседа учителя с юным читателем. Она продолжается и в следующей книге для школьников: «Приключения плодов и семян» (Детгиз, 1953) – о различных способах и путях расселения плодов и семян.
Затем В. М. Корсунская и H. М. Верзилин создали научно-художественные книги: «Лес и жизнь» («Детская литература», 1968) «В саду Мичурина» (Детгиз, 1955).
Но главная тема книг автора была еще впереди.
Старшеклассникам нужны были книги для размышлений, книги, закладывающие самую основу материалистического мировоззрения.
Предмет, преподаваемый в школе, назывался дарвинизмом, и естественным было открывать перед учащимися двери в мир рождения идей, положивших начало научному учению о жизни на Земле. Так, рожденная необходимостью, выходит первая из будущей трилогии книга «Великий натуралист Чарлз Дарвин» (Детгиз, 1956, 1959). В ней В. Корсунская создает живой образ замечательного натуралиста, который совершил подлинный переворот в биологии. Книга раскрывает значение и роль теории и открытий Ч. Дарвина для науки, практики и мировоззрения.
Вслед за этой книгой написана новая: «Подвиг жизни шевалье де Ламарка» (Детгиз, 1961). Автор рассказывает о научном подвиге Ламарка и воссоздает привлекательный образ бесстрашного рыцаря науки.
В этом ряду мировоззренческих произведений автора выходит из печати третья книга – «Карл Линней» (Детгиз, 1963). Книга знакомит с трудами Линнея и раскрывает значение того, что сделал он для науки.
Эти три книги, собранные в одном томе, составляют биографическую трилогию «Три великих жизни» («Детская литература», 1968). Она вводит старшего школьника в замечательный мир идей, раскрывает смысл и значение биологии. Вводит в лабораторию творчества ученого.
И это давно стало для Веры Михайловны Корсунской делом всей ее жизни.
Шла перестройка преподавания общей биологии в старших классах. Учителя и ученики нуждались в новых методических пособиях, научно-популярных книгах. В. Корсунская принимает горячее участие в этой перестройке. Она, в соавторстве, создает для учителей книги «Как преподавать общую биологию», «Уроки общей биологии», для студентов – «Общую методику преподавания биологии», а для учащихся – учебник общей биологии, хрестоматию и таблицы по эволюционному учению.
Книга «Карл Линней» выходит третьим изданием. Карл Линней – это эпоха в истории биологии, итог науки предыдущего периода и фундамент для ее прогресса. Тернист и драматичен жизненный путь князя ботаников, много испытаний выпало на его долю, – он все их превозмог и славно послужил науке. Имя Карла Линнея бессмертно!
Гр. Гроденский
Глава I
На пороге жизни
Волосы встают у меня дыбом, когда я вспоминаю об этой школе.
Линней
О чем звонил колокол
Во второй половине дня, четырнадцатого августа 1727 года, по дороге к городу Лунду на юге Швеции быстро шел одинокий путник. Это был молодой человек лет двадцати. Узелок за спиной порядочно натрудил ему плечи, и он то и дело поправлял лямки мешка.
– Еще небольшое усилие – и я у цели! Город отлично виден, рукой подать… А пожалуй, первокурсники уже съехались. Студенты! Какое слово! Оно прибавляет силы, как хорошее вино, ласкает ум и веселит душу. О, да это собор, там, в центре города? Ну, конечно, собор, напротив парк и университет.
Однако нельзя войти в город в таком виде, – спохватился юноша, оглядывая свою запыленную обувь и кафтан.
Он остановился, положил мешок на землю и принялся стряхивать с себя дорожную пыль. Потом чистым платком тщательно вытер шею, уши, лицо.
– Университет… я буду там учиться. О мечта моя с детских лет! Ты окрыляла меня все эти годы, звала настойчиво и властно. И вот я у порога твоего прекрасного храма, наука. Иду служить тебе!
Пожалуй, я сегодня же пойду к университету, только взгляну на здание, что станет для меня счастливой колыбелью на многие годы. А потом представлюсь почтенному декану. Милая матушка, хорошо, что она дала мне письмо к нему. «Сам знаешь, отец не может снабдить тебя нужной суммой денег. Но в Лунде живет наш дальний родственник, профессор, он поможет тебе. Я написала ему. Возьми, не потеряй доро́гой». Письмо Но… где же? Куда я положил его в последний раз?
В смятении молодой человек ощупывал и выворачивал все свои карманы. Нет, нигде нет! Лоб его мгновенно покрылся испариной, в груди закололо. Потерял, потерял… Он смотрел позади себя на дорогу, будто надеялся увидеть там оброненный конверт. Даже сделал несколько шагов назад, потом снова искал в карманах, в сотый раз шарил во всех их уголках.
Ба, он же спрятал его за подкладку кафтана сегодня утром. Положил туда, чтобы понадежнее сохранить.
Что стал бы он делать в чужом городе без этого письма… Никого не знает, денег мало. И есть еще одна неприятная вещь: аттестат из гимназии у него совсем неважный. Только при помощи декана, уважаемого всеми в университете профессора, можно надеяться, что на аттестат не очень обратят внимание.
Лишь бы приняли в университет, там он себя покажет. Будет работать день и ночь, учиться, учиться. Что может быть прекраснее ученья! Все увидят, что правильно сделали, приняв в число студентов Лундского университета его, Карла Линнеуса, сына пастора Нильса Линнеуса из Стенброхульта в провинции Смоландии. Увидят!!
Молодой человек пригладил свои темно-белокурые волосы, еще раз вытер лицо, вскинул узелок за спину и, насвистывая веселую песенку, двинулся в путь.
Острым взглядом живых карих глаз он отмечал самые яркие лужайки, пригорки, пленявшие сочной зеленью, озерки и озерца. Сюда он придет, и не раз, когда устроится в Лунде. Все тут еще будет цвести и благоухать. Как ни говори, а цветок – самое прекрасное из всех божьих созданий, самое таинственное явление в жизни растения. Цветок интересует Линнеуса больше всего на свете.
Невысокий, скорее плотный, чем худощавый, он бодро шел, слегка размахивая правой рукой с зажатым в ней букетом полевых растений. За несколько дней пути сколько он видел по дороге самых разных растений! Всех бы их, кажется, нарвал, расцеловал, да только надо спешить, спешить!
Иногда молодому человеку удавалось нанимать карриоль – легкую двухколесную тележку, запряженную в одну лошадь, и проехать часть пути. Это было замечательно: спина и ноги отдыхали, а глаз наслаждался окружающим.
Август на крайнем юге Швеции – чудесная пора. Теплым летом здесь вызревают даже персики и абрикосы. Спелые каштаны и грецкие орехи в изобилии покрывают деревья. Роскошные буковые леса обещают путнику прохладу. Бесчисленные маленькие озерки, словно серебряные чаши, выдолбленные в каменных породах, придают всей местности волшебный вид.
Леса перемежаются с аккуратно обработанными полями. Сеют рожь, овес, ячмень, пшеницу, много полей занято подо льном. Эта часть Швеции была заселена еще в древности. Хороший климат, плодородные почвы и, главное, относительно ровная поверхность издавна привлекали людей. Здесь и селились предки современных шведов, постепенно накопляя силы к борьбе со скалами в более северных районах.
На пути от Стенброхульта попадались богатые поместья, окруженные парками и нивами. Высились суровые башни старинных за́мков, остатки церквей и монастырей, основанных когда-то католическими орденами. Так соблазнительно было сделать остановку и осмотреть памятники седой старины. Но Линнеус оставался в пределах благоразумия: только издали провожал взглядом тяжелые мрачные строения, из разбитых окон которых давно торчали ветки деревьев и с шумом вылетали гнездившиеся там птицы…
Смеркалось, когда будущий студент вошел в город, с любопытством рассматривая улицы и здания. Он знал историю этого города, одного из самых древних и до половины XV века самого большого во всей Скандинавии. До 1658 года он принадлежал датчанам, а потом перешел к шведам.
Какая старина! Где-то тут поблизости знаменитый холм, на котором в древности народ собирался, чтобы избрать себе короля. Сам архиепископ когда-то имел здесь резиденцию.
Правда, теперь все было в прошлом: войны разорили город, разрушены богатые церкви и монастыри, пришли в упадок ремесла. Один за другим покидали город богатые купцы; упала знаменитая когда-то торговля сукнами и кожей…
И все-таки деревенскому юноше Лунд казался большим, богатым. Смущенный и оробевший, он решил, не теряя времени, поскорее разыскать профессора, к которому у него было письмо из дома.
Издалека доносился печальный звон колокола. Навстречу юноше двигалась большая погребальная процессия. Он решил подождать, пока она минует его. Множество людей, следовавших за гробом, зажиточная и даже богатая одежда многих из них возбудили любопытство прибывшего.
– Не откажите в любезности сообщить, кого так торжественно хоронят? – обратился он с вопросом к одному из горожан.
– Достопочтенного декана Гумеруса, – ответил тот, продолжая свой путь.
Дрожащей рукой Карл вытащил заветное письмо: оно было адресовано декану, профессору Гумерусу…
Светлые планы, честолюбивые мечты о том, как он покорит университет, Лунд, – все рухнуло разом.
Колокола звонят, гудят все громче и громче.
А может быть, это кровь стучит в его голове?
Почему стало так черно кругом, разве наступила ночь? И он идет один в этой страшной темноте позади всех, идет за гробом своих надежд.
Маленький Калле
Каждый, побывав в Стенброхульте, сказал бы: «Вот действительно на редкость живописная местность!» Стенброхульт расположен на берегу озера Моклен. На противоположной стороне озера – сосновый бор. По берегам – тенистые рощи и пышные луга. На холме у залива – церковь, а поблизости от нее – скромный дом отца Карла Линнеуса, Нильса Линнеуса.
Отправив сына в Лунд, пастор Нильс и его супруга Христина не особенно верили, что он там останется. В глубине души они были совсем не против того, чтобы его постигла неудача и он возвратился домой, хотя, конечно, в то же время мысль о возможной ученой карьере сына ласкала их самолюбие.
Но ведь совсем не известно еще, к чему может привести университет. Лекарь? Садовник? Хорошо ли эти люди обеспечены в жизни? То ли дело положение священника! Это привычное, понятное занятие в их роду.
– Подумать только, лекарь… Да заработает ли он себе на жизнь? Конечно, в нашем приходе особого достатка нельзя иметь, но по милости бога и мы не бедствуем. Сколько священников уже дал наш род! Не так ли? – обратился пастор Нильс к жене, раскуривая трубку.
Христина, женщина добрая, любящая, во всем была согласна с мужем.
– Но Карла так влечет наука, с этим нельзя не считаться. Пусть младший сын останется дома и пойдет по стопам отца и дедов. А Карла ждет иная жизнь. Не надо ему препятствовать, – задумчиво говорил отец.
После таких разговоров они обычно шли по своим делам. Пастор Нильс навещал кого-нибудь из прихожан, а его жена принималась за работу по дому или в саду.
По натуре очень деятельная, она отлично управлялась со своим скромным хозяйством. Их небольшой дом, обставленный почти скудно, поражал чистотой. Медная и оловянная посуда блестела и сверкала на полках лучше, чем у других хозяек в приходе.
Христина вышла замуж семнадцати лет и сразу удивила соседей своим умением вести дом, готовить кушанья, ухаживать за птицей.
Сам пастор Нильс отличался дружелюбием и умеренностью во всем. Бедные прихожане особенно ценили его за последнее качество. В других приходах, они знали это хорошо, содержание священников ложилось большим гнетом на народ.
По закону одну десятую часть всех доходов каждый должен был отдавать духовенству. Уборку полей и заготовку сена для домашнего скота, принадлежавшего священникам, производило население.
Но многие из них и этим не довольствовались. Они обратили в статью дохода давний обычай – выдачу за своей подписью аттестатов прислуге и батракам. Без хорошего аттестата от пастора никто не возьмет работника или работницу на ферму. За хороший аттестат духовенство брало деньги, и немалые.
Пастор Нильс всей душой осуждал священников за корыстолюбие. Он сам и его семья стремились помочь прихожанам, если с кем из них случалась беда. К пастору и его жене шли за советом в семейных делах, за лекарством, за семенами. Шли просто поговорить, вместе выкурить трубку. Соберутся к дому пастора, сядут полукругом и разговаривают не спеша, с достоинством. Потом посмотрят сад и, также не спеша, разойдутся.
А сад у пастора редкостный во всей провинции Смоландии. Небольшой, но в нем собраны растения из ближних мест и выписанные издалека. Все свободные часы пастор Нильс работал у себя в саду. Сорок лет прожил он в Стенброхульте, и никогда не остывала его любовь к саду. Он приходил сюда утром, до службы в церкви, здесь обдумывал свои воскресные проповеди, заглядывал и поздно вечером, перед сном.
Жена пастора полюбила сад еще больше с того времени, как заметила, что ее первенец Карл – маленький Калле – страстно стремится к растениям. Ничто не могло так занять мальчика – ни игрушки, ни лакомство, – как новый цветок. С удивительной серьезностью малютка устремлял на него глаза, а потом переводил взгляд на мать, словно спрашивая: «Как его зовут?»
Теперь, когда Карла уже не было в Стенброхульте, его мать с особой нежностью приходила в сад и среди растений вспоминала о сыне. Вот здесь он шел по дорожке, ступая еще неверными шагами. Этот кустик Калле принес из рощи и сам посадил. Пастор Нильс задумчиво смотрел, как она молча переходит от растения к растению. Он великолепно знал, о чем она думает, о ком грустит.
– Помнишь его прогулку с тобой – первый урок ботаники? – однажды сказала Христина, подойдя к мужу.
– Как же не помнить. Он и тогда был решительным. Что, лет четырех был Калле?
– Исполнилось четыре года. Как он смотрел на тебя! Прямо в рот, когда ты называл растения. Тогда-то мы и дали ему место для отдельного садика…
Пастор Нильс выбил трубку и медленно заложил новую порцию табака, но не стал закуривать, смотря куда-то вдаль, поверх головы жены, кустарников и трав.
Он все очень хорошо помнит. Это было в воскресенье. К ним пришли соседи, и все решили отправиться на ту сторону озера. День был теплый, солнечный. Христина взяла с собой Калле.
Дорогой разговорились о растениях. Пастор Нильс срывал некоторые из них, называл и объяснял свойства. Друзья, сельские жители, с большим вниманием слушали, спрашивали: ядовиты эти растения или полезны, можно ли ввести их в культуру? Живая, веселая беседа о растениях заняла внимание всех.
Маленький Калле с таким жаром смотрел на отца, так проникновенно слушал, как будто желал запомнить его слова на всю жизнь. Ему хотелось узнать названия всех растений, и он все переспрашивал отца. Наконец тот сказал, чтобы мальчик старался запоминать названия с первого раза, потому что повторений больше не будет. И Калле сосредоточил все свои силы, напряг всю свою волю, внимание, чтобы удержать в памяти рассказы отца. Глаза у него засверкали огнем.
Мать даже испугалась за состояние здоровья мальчика и прижала его к себе. Он умоляюще посмотрел на нее: «Не мешай, прошу тебя, мама», – и движением глаз указал на отца и растение, которое тот держал в руке. Кажется, это была орхидея.
Первый урок ботаники заставил родителей заметить интерес ребенка к растениям. Ни одного дня мальчик не мог провести, не задавая отцу вопросов о них. Все дни, если только не удерживала дома непогода, он проводил в саду с доброй и умной матерью. Родители отвели ему место для нескольких грядок – садик Калле. Сюда приносил он понравившиеся растения и заботливо выхаживал их.
– С гимназией вышло не очень ладно, аттестат у Карла не радует, но будем надеяться на создателя и его милость, – заключил пастор Нильс.
– И почтенного профессора Гумеруса, – добавила Христина. – Он, разумеется, не откажется помочь нашему Карлу. А потом мы попытаемся сберечь еще немного денег для него.
У родителей Карла Линнеуса было вполне достаточно оснований тревожиться за судьбу сына: не везло ему с учением. С самых ранних лет с мальчиком происходило, на их взгляд, что-то непонятное. Все окружающие, как и отец с матерью, находили его смышленым, любознательным ребенком. Вопросами о цветке, листьях, жуках он ставил в тупик своих наставников.
В то же время, как только дело касалось учения, Калле придумывал всякие причины, чтобы хоть как-нибудь оттянуть уроки. Казалось, растения, сад так вошли в его душу, в такой степени заняли воображение, что больше не осталось места ни для чего другого, кроме этой единственной страсти.
Отец охотно поощрял любовь Карла к растениям. Он и сам их очень любил, но считал увлечение ими вторым делом. Первое же, самое главное дело сына – готовиться к духовному званию.
Первенец должен наследовать приход отца. И вот семилетний Карл начинает учиться, а вместе с этим настает пора страданий для него и для его родителей. Дня не проходило спокойно: Карл бежал от уроков, от учителя. Всем своим маленьким существом бунтовал он против формальных начал обучения.
И теперь, когда все это уже миновало и Карл стучится в дверь Лундского университета, мать все еще не может забыть огорчений и слез – своих и сына – в те годы.
Сколько настойчивости пришлось ей проявлять изо дня в день, чтобы посадить сына за уроки. Для этого надо было прежде всего вытащить его из садика, где он пропадал целыми днями, прячась в кустарнике, между грядками.
Да он же тупица!
– Подальше от этого сада! Пусть едет в Векшьё, – решил отец. Векшьё – уездный городок в тридцати милях от Стенброхульта.
Здесь Карла ждали настоящие страдания. Можно без преувеличения сказать, что в низшей грамматической школе, в которой он проучился целых пять лет, начиная с 1716 года, легко было отупеть, потерять интерес к живому знанию, с головой погрузившись в зубрежку. Только ее и ее требовали, только ее и признавали педагоги этой школы. Они отравляли сердце детей своей грубостью и жестокостью.
В школе не было места улыбке ребенка, его вопросам о непонятном, радости узнавания нового, – все это исключалось бессмысленным зазубриванием начатков наук с обильной приправой тяжелых наказаний.
Тупые черствые люди, учителя грамматической школы издевались над маленьким Линнеусом и его любовью к растениям. Они находили ребенка глупым, раз он не твердил заданных страниц.
– Волосы становятся у меня дыбом, когда я вспоминаю об этой школе, – такую суровую оценку дает бывший ученик грамматической школы в Векшьё много-много лет спустя.
– Ботанист какой, скажите, нашелся, – издевались учителя вместо того, чтобы поддержать интерес ребенка.
– Ботанист, ха-ха, ботанист, – дружным хором дразнили мальчишки.
Даже покровительство ректора школы, господина Ланнеруса, по счастью любителя растений, не могло оградить Карла от насмешек.
У Ланнеруса был хороший сад, и он разрешил мальчику заниматься в нем. Он же познакомил его с доктором Ротманом, врачом и преподавателем. Оба они внимательно и с уважением отнеслись к наклонностям незадачливого школьника, разглядев, несмотря на дурные отметки, его истинное дарование, наблюдательность, способность интересоваться и размышлять.
Немудрено, что Карл Линнеус в часы занятий с восторгом мечтал о спасительном звонке, с которым выбежит из постылой школы на улицу, на свежий воздух.
Окрики и брань учителей, удары линейкой, сидение в карцере, насмешки – все забывалось, когда он уходил в окрестности городка. Разве можно лишить Карла Линнеуса солнца, ручейка, душистых трав, пения птиц, набухающих почек на деревьях?
Природа была с ним – нежная и любящая мать. Он ощущал ее ласку во всем, прирастал к ней всеми чувствами и помыслами. Главным в жизни мальчика была она – природа. Ребенком, потом подростком он без устали бродил среди леса и лугов, говорил с травой и деревом, собирал растения. Часами раскладывал их, старался сохранить. А как горевал маленький Карл, замечая, что они вянут, изменяют окраску, теряют свой вид; искусство гербаризации было ему еще незнакомо. Он знал на память, какое растение встретится на пути из Векшьё до его дома в Стенброхульте.
При окончании школы Карл Линнеус по своим успехам занял только пятое место с конца. Да и в этом «достижении», откровенно говоря, помог Ланнерус.
Тем не менее надо поступать в среднюю школу. И он поступил, безропотно покоряясь родителям и общему порядку при подготовке к духовному званию.
В средней школе дело не пошло лучше. Бедный Карл Линнеус! Сколько перетерпел ты в годы учения от бессердечия и тупости твоих наставников! Не могли они понять, что богословие и древние языки, которыми должны были заниматься юноши большую часть времени, не давали никакой пищи живому уму Карла Линнеуса. Сын пастора, он был очень набожным, но не видел интереса в изучении богословия и древнееврейского языка. Его тянуло к чтению научных книг о растениях. Они писались в то время на латинском языке, а изучать латынь в школе по произведениям Цицерона было для него невыразимо скучно.
– Конечно, Цицерон дал образцы стиля латинской прозы и ораторского искусства, его трактаты, речи, письма заслужили большую славу. – С этим незадачливый гимназист был вполне согласен. – Но знаменитый писатель и оратор древности, к сожалению, не писал о растениях. Так зачем же мне его читать? – Так рассуждал юный служитель Флоры.
– Тупица, лентяй! Из него никогда не выйдет пастор! – дружно решили учителя, не обращая внимания на то, что Карл хорошо занимается по математике и физике. В то время естественные науки в школе были в полном пренебрежении и успехам в их области никто не придавал значения.
– Ваш сын не способен учиться в средней школе. Напрасная трата времени и денег. Он не рожден для науки и упорных занятий, – заявили отцу.
– У вашего сына полное нежелание учиться. Вместо изучения латыни он тратит время на раскладывание трав на бумаге. Ему не под силу закончить курс. Лучше его взять из школы. Это наше общее мнение.
– Полезнее будет, если ваш сын займется каким-нибудь ремеслом, например сапожным. Пастор из него не получится, а хорошим сапожным мастером он вполне может быть, – сказали пастору Нильсу Линнеусу, когда он через два года после поступления Карла в среднюю школу приехал в Векшьё узнать о его успехах.
Нильс Линнеус и не ждал похвал, но советы преподавателей взять Карла из школы до окончания курса, оставить мысль о карьере священника…
Этот приговор обрушился на голову отца как удар грома. Крушение надежды, мечты – ужасно! Содержание сына в школе унесло значительную часть скромных сбережений. В семье были и другие дети: младший сын, которого надо учить, и две дочери, им нужно хотя бы небольшое приданое.
«Как сказать матери? Все ее помыслы направлены на то, что Карл будет пастором. Что будут думать соседи? Позор, стыд! Ну, что делать. На все воля божия! Хороший сапожник или плотник – тоже нужные люди. Весь вопрос в том, что Карл не способен к серьезной работе, как сказали его учителя. А сколько труда надо положить, чтобы стать настоящим мастером», – думал огорченный отец. Сомнения терзали его душу.
Еще хуже чувствовал себя сам Карл, отлично понимая, что отец готов решить его судьбу так, как советуют педагоги. Прощай тогда ботаника. Овладение ремеслом поглотит все силы и время.
