Текст книги "Осколки прошлого (СИ)"

Автор книги: Вера Мелентьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3. Преступление и Наказание

В назначенный день, я отменила психиатра и отправилась в «Офелию». Надев парик и темные очки, бросила машину за несколько кварталов и, добравшись до гостиницы пешком, зашла через служебный вход. Гостиница представляла собой девятиэтажное здание, и единственный лифт не просматривался с ресепшена, очевидно это был один из критериев, по которым Макс выбрал пристанище. Я спокойно поднялась на нужный этаж, о камерах должен был позаботиться человек Макара.

Осторожно постучала в дверь нужного номера. Сначала мне казалось, что там никого нет, однако через минуту дверь открылась, и Макс затащил меня внутрь.

– Я думал, ты не придешь, – шептал он, прижимая меня к себе и целуя.

– Как я могла не прийти, – я отвечала на его поцелуи, и вскоре на нас уже не было одежды.

Лежа в пушистых подушках, я изображала оргазм, Макс же трудился в поте лица. Я не слышала, как открылась дверь. Поняла, что все закончилось лишь, когда его тело, обмякнув, стало тяжелым, а я оказалось забрызгана чужой кровью.

– Черт! Сними его с меня! – обратилась я к напарнику, едва сдерживая рвотный рефлекс.

Быстро приняв душ, я оделась, и мы покинули «Офелию».

К счастью, Глеба не было дома и у меня было время привести свое душевное состояние в шаткое равновесие. Я успокаивала себя тем, что у меня не было другого выбора. Если бы я не пришла, он убил бы Глеба. Скажи я Бесу, риск тоже был бы слишком велик. Макс не просто мальчишка, он – первоклассный киллер. Малейший прокол и он бы ушел, мы никогда бы его не поймали, и Глеб был бы нежилец.

Я уснула, так и не дождавшись Бессонова, зато утро было фееричным.

Он ворвался в спальню словно ураган, сорвав с меня одеяло заорал:

– Вставай, спящая красавица, мать твою!

– Что случилось? – изобразила я недоумение, продолжая сидеть на кровати и потирая глаза.

Я-то, конечно, знала, что случилось, и то, что Глеб не поверит в мою непричастность тоже, но попытаться стоило.

Он молча стащил меня с кровати, и, припечатав к стенке зашипел:

– Где ты была вчера с 13.00 до 15.00?! Отвечай!

– Глеб, что ты делаешь? – всхлипнула я, – Ты же обещал!

– Где ты была?! Ты отменила психиатра!

– Я не хочу больше ходить к мозгоправу! Я вспомнила достаточно, чтобы никогда не быть нормальной!

Он ударил кулаком в стену, потом еще и еще, я зажмурила глаза и завизжала.

– Господи, я всего лишь, отменила психиатра, Глеб!

– Полина, как называется спектакль, который ты сейчас разыгрываешь?! Ковалев младший обнаружен с пулей в затылке!

Я закрыла глаза руками и разрыдалась, дав волю чувствам.

– Боже, какой ужас! У Клима много врагов…– закинула я удочку.

– Да, но преставился он в нашем городе!

Я ахнула, а Глеб подошел ко мне в плотную, взяв меня за подбородок прошипел:

– Он был в постели, без штанов. Некто подобрался так близко, что твой щенок пропустил пулю. Кто-то, кому он доверял, ради этого человека он сюда и приехал. Если я узнаю, что это была ты, а я почти в этом уверен, клянусь, я тебя прибью. На этот раз по– настоящему.

– Он был с женщиной... Выстрел в затылок…как она должна была изловчиться? – размышляла я вслух, пытаясь направить мысли Глеба в нужное русло.

– Очевидно, стреляла не она, либо она выше среднего роста, но она ушла. Сечешь?! Ее нет!

– Как ты можешь обвинять меня! У нее был подельник, у меня нет в этом городе даже знакомых. Или ей просто повезло, и она к этому времени уже покинула номер, разминувшись со стрелком, тогда это могла быть любая дама, даже легкого поведения, – развела я руками.

– Очень оригинально, проехать тысячу километров ради шлюхи, не находишь?

– Чего ты хочешь от меня?! Чистосердечного признания?! Тебе ведь, в сущности, не важно, была это я или нет? – перешла я к стадии «нападение».

Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

Через несколько часов, когда страсти понемногу улеглись, я занялась своими делами, а именно: приготовила обед, решив отвезти Бессонову на работу. Как известно, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а мне нужно было задобрить Глеба так, чтобы он выкинул из головы дурные мысли.

В офисе я появилась при параде с корзинкой в руках, чем вызвала недоумение секретарши, которая мне, кстати, не понравилась. Слишком молодая и пышногрудая брюнетка.

– Что это? – рявкнул Глеб, указывая на корзинку.

– Обед. Решила тебя побаловать. Так делают любящие жены, для своих мужей. Видела в кино, – улыбнулась я во все тридцать два зуба.

– Кино называется «Яды»? – сказал он, доставая еду.

– Чувство юмора – одно из твоих главных достоинств, но самое главное, конечно другое, – я игриво прикусила нижнюю губу.

– Интересно, как далеко ты зайдешь в своих стараниях усыпить мою бдительность? Может быть, сделаешь, что-нибудь совсем неприличное?

– Ради спасения нашего брака, все что угодно, – мурлыкнула я.

– Нашему браку ничто не угрожает. Есть биологические следы дамы, которая побывала на месте преступления, я сравню их с твоими, мне станет жутко стыдно за свои обвинения, и, купив ювелирный завод или меховую фабрику, а может быть все вместе я приползу к тебе извиняться.

– Уверена, так и будет.

Сказав последнюю фразу, я поднялась, изящным движением стянула кружевные трусики, и, повертев их на указательном пальце, кинула Глебу на стол. Приземлились они аккурат рядом с тарелкой.

– Мои биологические следы, Любимый, – ответила я на немой вопрос в его глазах.

Когда я была уже у дверей, Бессонов пришел в себя от моей выходки:

– Куда ты собралась без белья?!

– Домой. Буду ждать тебя там, что бы сделать что-нибудь «совсем неприличное», – ответила я его словами и вышла из кабинета.

Сев в машину, я стукнула кулаком по рулю и чертыхнулась. Глеб понимал, что кроме меня этого никто не мог сделать, но понимал ли он, ради чего я это сделала? И чего он хочет добиться? Неужели надеется, что это действительно была девица по вызову и ей просто повезло?

По дороге домой заехала в магазин нижнего белья и купила себе пару эротичных нарядов. Однако моим планам не суждено было сбыться.

За ужином у Глеба пиликнул телефон, сначала он побледнел, желваки заходили ходуном на его лице, потом покраснел, вскочил и одним движением перевернул стол. Посуда зазвенела, вино, разливаясь, предавало белоснежной скатерти кроваво-красный цвет. В моей голове всплыл образ безжизненного тела Макса, под которым растекалось алое пятно, я закрыла глаза, желая абстрагироваться от происходящего. Вторая волна должна быть слабее первой, по крайней мере, подсознательно, он должен был принять то, что это была я. За эти два года я поднаторела в психологии. Сидя на своем стуле, я ожидала чего угодно, но только не того, что услышала:

– У тебя есть три минуты, чтобы оказаться как можно дальше отсюда! – он крушил все вокруг и орал не своим голосом, а я продолжала сидеть, не открывая глаз, – Полина! Убирайся вон!

Сделав глубокий вдох, я огляделась по сторонам. Столовая напоминала Киевскую Русь после набега татаро-монгол. В прошлый раз весь его гнев обрушился на меня, в этот раз я была цела и невредима – существенный прогресс.

– И не подумаю. У меня одно легкое, никогда не будет детей и с головой серьезные проблемы. Чем еще ты можешь меня напугать? – я говорила спокойно, глядя в пол.

Он подошел ко мне, подняв мой подбородок так чтобы видеть мои глаза.

– Я когда-то поклялся не учинять над тобой физической расправы. Ты ведь действительно многое пережила. Когда ты была в коме, для меня было главным чтобы ты жила. Пусть как овощ, пусть без сознания, все чего я просил у Господа – знать, что есть шанс на то, что ты однажды откроешь глаза. Так почему же сейчас так тяжело удержаться от того, чтобы размозжить тебе череп, Детка?

Самообладание покинуло и меня, я встала, не желая больше давать ему шансов самостоятельно осознать, какой «подвиг» я ради него совершила.

– Так ты не сдерживайся. Дай волю чувствам. А чтобы тебе было легче и не в чем было себя винить я тебе скажу вот что: его остывающий член еще был во мне, когда его мозги разлетелись по комнате, забрызгав мое лицо! – он влепил мне пощечину со всей дури, такую, что я пошатнулась, но продолжила, не обращая внимания, на горящую щеку, – Ощущение, знаешь ли не самое приятное! Наверное, даже хуже пыток в твоем подвале!

Бессонов сел, обхватив голову руками:

– Зачем? Детка, зачем?

– Разве ты не понимаешь, Глеб?! Он приехал за мной и ясно дал понять, что тебе не жить при любом раскладе: уйду я с ним или нет!

– Кто стрелял?

Я выдержала паузу, прикидывая, стоит ли вонзать ему еще один нож в спину, а он заорал, поднимаясь и двигаясь на меня:

– Кто стрелял?! Я тебя спрашиваю, кто стрелял?!

Было страшно и надо было что-то говорить. Я сделала это тихо, будто надеялась, что он не услышит:

– Человек Макара.

– Ты не пришла ко мне, не сказала о том, что у нас проблемы. Не попросила помощи. Ты пошла к Макару, выступила в роли наживки, рискуя собой. Зачем? Ты ведь знала, чем все это для тебя закончится!

– А ты?! Ты знал о том, что он здесь! Знал о нашей встрече в кафе! У тебя было четыре дня, что бы решить эту проблему! Чего ты ждал?

– Я дал тебе право выбора!

– Я его сделала, Глеб! Я люблю тебя, и я не могла рисковать! Я положила на алтарь этой любви свою честь, гордость, здоровье и последнее, что у меня осталось – мое тело. Ты умолял меня простить, забыть, дать еще один шанс, и я простила тебе самое страшное – убийство моего ребенка! Теперь я тебя прошу: забудь все, прости меня! Мы будем счастливы, Глеб! Но если не можешь и хочешь меня наказать за то, что я боролась за нас, тогда выдай Климу! Уверена, у него приготовлена эксклюзивная программа для убийцы его единственного сына!

Бессонов вытаращил глаза, будто за все это время он даже ни разу не подумал о Ковалеве старшем и вдруг расхохотался:

– Ты все продумала, маленькая дрянь! До мельчайших деталей! Готов поспорить, даже этот разговор!

Он ошибался, я готовилась пропускать удары, а не развозить трехчасовой диалог, анализируя ошибки прошлого, по этой причине пришлось импровизировать. Бессонов зол, обижен, ему противна сама мысль о том, что я провернула все за его спиной, но одно осталось неизменным: он не позволит никому ко мне прикоснуться, и следовательно, не отдаст меня на растерзание Ковалеву.

– Я вымаливал твое прощение много лет, на что ты готова пойти, чтобы получить мое?

– На все…Я сделаю все, что ты захочешь…

– Отлично. Потому что захочу я многого.

И он захотел. Под утро, я начала жалеть о том, что встала между ним и Максом. Уверена, даже Генка в подвале был бы более ласков со мной, и уж точно менее изобретателен. Я разве что ботинки ему не облизывала этой ночью.

– Все еще хочешь остаться?

– Теперь даже уползти не получится.

– Зато чувство юмора тебя не покинуло, – зло бросил Бессонов.

– Надеюсь, я сполна расплатилась с тобой – с этими словами я встала и отправилась в душ.

Вода, бившая в лицо, немного отрезвляла. Надо жить дальше. Я стойко выдержала все испытания, и теперь очень некстати меня накрыла настоящая истерика. Я без сил сползла на кафельный пол и закрыла лицо руками, проклиная тот день, когда зашла в номер 405 гостиницы «Офелия». Ублюдок добился своего. Я совершенно искренне раскаивалась. Мой взгляд упал на бритву, и мысль о том, чтобы наконец-то все закончить, показалась мне очень заманчивой, тем более, вряд ли Бессонов кинется меня сегодня спасать. Я не слышала, как открылась дверь, поэтому появление Глеба, оказалось для меня сюрпризом.

– Даже не думай, – сказал он, проследив мой взгляд, и выключил воду, – Это надо было сделать вместо похода в «Офелию». Тогда все были бы живы, кроме тебя, разумеется, – он подал мне руку, помогая выйти, и заворачивая в полотенце продолжил, – Ты не рассматривала такой вариант? На мой взгляд, идеально! Щенок жив, я жив, нам нечего делить, по очереди носим цветы на твою могилу. Ты, кстати, можешь уйти. Я тебя все еще не держу.

– Ты кому сейчас пытаешься сделать больно? Мне или все-таки себе? – рассмеялась я, – Убить не можешь, выгнать тоже. Это называется безысходность, Дорогой.

Между нами было только полотенце, и я его отпустила, продефилировала в спальню и прежде, чем накинула халатик, дала ему возможность насладиться следами прошедшей ночи на моем теле.

Глава 4. Король умер! Да здравствует Король!

Я лежала, укутавшись в одеяло, хотя на улице стояло лето, меня бил озноб. Не хотелось открывать глаза, но в отличие от Беса, который повиновался импульсам, у нас с Сергеем Петровичем был четкий план, и очень мало времени, чтобы его реализовать. Поэтому преодолевая боль в каждой мышце, я поднялась и отправилась на поиски благоверного.

Дом был пуст, если не считать троих человек охраны внизу и Бессонова в кабинете. Он стоял у окна и даже не повернулся, когда я зашла.

Я подошла сзади и, уткнувшись, ему в спину прошептала:

– Надеюсь, ты доволен, но свои долги тоже надо возвращать. А должен ты мне, не много не мало – две жизни и одно легкое.

Он развернулся, я оказалась в его объятиях, крепко прижимая меня к груди, сказал севшим голосом:

– Чего ты хочешь?

– Я хочу перевернуть страницу, – я намеренно говорила его словами, чтобы у него не было возможности забыть хотя бы на секунду, сколько мерзостей простила ему я.

– Я сделал все, чтобы ты захотела уйти, а ты хочешь остаться? Как я должен пережить это, Детка?

– Вместе. Мы переживем это вместе.

«Переживали вещи и похуже твоего уязвленного самолюбия» – подумала я.

– Ты – мое проклятье, – сказал он с тоской, вдыхая запах моих волос, сжимая меня в объятиях.

– Мы должны спрятать Кирюшу, – сказала я, возвращая его в реальность.

– Уже.

– И вернуться домой.

– Что? – Глеб не сразу понял, что я имею в виду.

– Если война неизбежна, то лучше быть нападающим.

– Сейчас не самое лучшее время для столкновения. Я отошел от дел, у меня мало людей, в то время как Клим укрепил свои позиции.

– У тебя есть Бор. Стоит дать ему возможность реабилитироваться, – я говорила и внимательно следила за выражением его лица. Важно успеть сгруппироваться до начала третьей волны, неизвестно, как Глеб отреагирует на мою очередную попытку влезть в его дела.

– Пойти на войну бок о бок с предателем? – хохотнул Глеб, – Стратег из тебя так себе.

– Бор – не предатель. Он твой брат. Да, он хотел избавиться от меня, но будем честными, это решило бы множество твоих проблем. А сейчас мы не можем прятаться, как шакалы, но чтобы идти в наступление, нужны проверенные люди.

– Даже если бы я опустился до перемирия с этим ублюдком, людей бы все равно не хватило. К тому же для сбора необходимо время, которого у нас нет. Если бы ты не действовала в одиночку, и не молчала несколько дней, возможно у нас был бы шанс.

Он не знал, и лучше бы ему не узнать никогда о том, что Бор и его люди уже в полной боевой готовности.

– Тогда я не очень понимаю, что ты собираешься делать?

– Ты уедешь, а я буду решать проблему здесь.

– Нет. Это не обсуждается. Это глупо, – он стоял, облокотившись на стол, а я отошла на безопасное расстояние, – Есть еще Макар и его люди. Уверена, он поддержит тебя, – я внимательно следила за его выражением лица, важно было поймать момент, когда Бес начнет закипать, и не перейти грань снова.

– Я не буду просить помощи у Старика.

– Даже если от этого зависит моя жизнь и жизнь Кирюши? – Глеб молчал, а я продолжила, – Знаешь, чего ты добьешься? Я уйду, чтобы сдаться. Выторгую ваши жизни в обмен на свою, а ты будешь, заламывая руки кричать: «Детка, почему ты не обратилась ко мне?!»

Я развернулась и вышла из кабинета, хлопнув дверью. Спустилась вниз, и не зная чем себя занять, решила привести в порядок столовую. По причине отсутствия домработницы, она по-прежнему напоминала руины. Порезала ногу осколком и разревелась не столько от боли, сколько от досады. Убийство Макса оказалось самым легким пунктом моего плана, и если мне не удастся убедить Глеба ввязаться в войну, эта жертва останется напрасной. Бессонов появился, когда слезы катились градом, и остановить их было уже трудно.

– Детка, зачем ты сюда пошла? – воскликнул он, подхватывая меня на руки.

– Хочу снести к чертовой матери этот дом, вместе с воспоминаниями, – всхлипывала я.

Он нес меня в спальню, а я, прижимаясь к нему крепче, продолжила:

– Глеб, я боюсь! Я так боюсь тебя потерять! Боюсь потерять Кирюшу! И не хочу умирать сама! Страшно даже представить, что со мной сделает Клим, если я попаду к нему в руки! – я разрыдалась с новой силой.

– Теперь ты понимаешь, почему мне так хочется тебя убить лично? Но тебе не о чем переживать, моя девочка никогда не станет объектом мести. Никто не причинит тебе вреда, пока я жив.

«Пока ты жив – ключевая фраза, Дорогой. Сколько ты продержишься в осаде?»

Бессонов положил меня на кровать, и сам устроился рядом, перебирая мои волосы сказал:

– Мы прорвемся, Детка. Я обещаю.

– Нет, Глеб! Я уже труп! Любой из этих людей продаст нас, это вопрос времени и денег. Ты должен обрести былую силу. Если не хочешь хоронить меня в закрытом гробу, ты должен принять предложение Макара.

– Ангел ты или демон, не могу понять. Откуда это все в твоей головке? Думаешь, сделка с Макаром решит все наши проблемы?

Я повернулась на спину, так чтобы видеть его глаза:

– Не все, но проблему безопасности точно. С его помощью ты вернешь город. Не понимаю, почему воссоединение с отцом так претит тебе?

– У меня был другой отец!

– Ты забыл, что Марина Витальевна любила Сергея Петровича, а твой другой отец просто украл у них возможность быть вместе. И, возможно, ее жизнь была адом. Я несколько лет жила с нелюбимым, не было минуты, чтобы я не думала о тебе! Твоя мать жила так всю жизнь! Так кого ты должен ненавидеть?

– Я думаю, ты ступаешь на запретную территорию. Что касается города, я отдал его добровольно и получил взамен бесценное сокровище, – он улыбался своей восхитительной улыбкой и так нежно смотрел на меня, что я всерьез задумалась: а была ли прошлая ночь или у меня едет крыша?

Уснула я с улыбкой на лице в его объятиях, чувствуя, как крепко он прижимает меня к себе и мир не казался мне уже таким враждебным. Нам оставался один шаг до счастливой жизни, и я была уверена: мы его сделаем. Даже кошмары не посетили меня этой ночью, хотя может быть, я просто не успела перейти в фазу глубокого сна. Проснулись мы от ярких вспышек, звука бьющегося стекла и автоматной очереди. Бессонов чертыхаясь, столкнул меня с кровати и лег сверху, закрывая собой.

– Глеб, мне тяжело дышать под твоим весом, – напомнила я ему, когда все стихло.

– Прости, – сказал он, поднимаясь и помогая мне встать, – Он слишком быстро нас нашел.

Глеб осмотрел дом, затем двор. Два охранника целы, один ранен, еще семь – трупы. Что ж эффектно.

Его не было некоторое время. Затем он вернулся.

– К полудню за нами приедет машина. Мы возвращаемся домой.

Я мысленно отметила маленькую победу.

Ночью следующего дня мы въезжали в родной город. Сергей Петрович любезно предоставил мне один из пустующих особняков, но Глеб заявил, что мы остановимся в доме Макара. Бес понимал, что не нужен Климу, ему нужна я, поэтому хотел максимально обеспечить мою безопасность. Я тоже понимала, что иду по раскаленным углям: если ситуация сложится в пользу Ковалева, первое, что он потребует – выдать меня, а мне как никогда хотелось жить.

Я не видела Глеба двое суток, лишь слушала экстренные выпуски местных новостей и сходила с ума. Я забывала пить таблетки и не могла спать по ночам, поэтому выглядела как настоящая сумасшедшая.

Сергей Петрович, появлялся набегами, а охраняли меня трое парней – любителей перекинуться в карты, и мне ничего не стоило, сделав вид, что отправляюсь спать, незаметно покинуть дом. От тех же парней я слышала, что Клим засел в особняке, видимо, рассчитывая на то, что вооруженный налет осуществить в жилом массиве не так просто. Однако Глеб понимал, что на кону моя жизнь и его, скорее всего, тоже, поэтому соседство с высокопоставленными друзьями моему бывшему мужу не помогло. Все они, попрятавшись за своими высокими заборами, напряженно ждали развязки. И без всякой скорби завтра будут кричать: «Король умер! Да здравствует, король!» Когда я подъехала к особняку Клима, там была куча машин, трупы, раненные. Один из людей Глеба попытался меня остановить, но в итоге лишь махнул рукой. Тишина, стоящая в доме не внушала спокойствия, я подумала о том, что либо один из них труп, либо на мушке. Если удача на стороне Глеба, мне нечего бояться, если же она от него отвернулась – мне нечего терять.

Хорошо зная расположение комнат, я легко проникла в дом. Холл был усеян трупами. Я максимально тихо поднялась на второй этаж. Дверь в кабинет была приоткрыта, в руках Глеб держал автомат. Клим что-то говорил, сидя в кресле. Он не был напряжен и не боялся. Я вдруг поняла, что его жизнь оборвалась в день смерти Макса. Он бы с радостью отправился на тот свет, но только в моей компании. Глеб ответил. Я не разобрала, о чем они говорят, но сам факт, что Бес ведет с ним диалог, настораживал.

Я шагнула вперед, они оба удивились, Клим зло прошипел:

– Дьявол в юбке!

А я сделала то, к чему готовилась много лет: выдернула пистолет из-за пояса и выстрелила. Четко, без промедлений, прямо в голову. Клим сам тренировал меня. Если Бес спустится в подвал, он увидит тир, оборудованный специально для меня, где множество его портретов вместо мишеней, надеюсь, все же он этого делать не станет.

Я посмотрела на свои трясущиеся руки, отбросила пистолет, будто этот жест мог вернуть Клима к жизни и разрыдалась.

Глеб сжал меня в объятиях, что-то говорил, но меня было сложно остановить. Я убила человека.