Текст книги "Сыграй любовь"

Автор книги: Вера Ирвинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Стефани похолодела, вместо «в Швейцарии» ей послышалось «в Ирландии», но она быстро овладела собой, решив, что ей показалось.

– Папа, ты меня не слушаешь, и ты…

– Ты моя дочь, – перебил он, – и я должен заботиться о тебе.

– Да, но не надо давить на меня.

Стефани надеялась, что отец успокоится и перестанет настаивать на ее возвращении, но он словно не слышал ее.

– Ты должна вернуться домой, – продолжал твердить отец. – У тебя здесь масса обязанностей.

Стефани едва не плакала. Она не хотела причинять боль отцу, но и не могла сейчас вернуться домой. Впервые в жизни она ощутила, что такое полная свобода, и ни за что не хотела расставаться с этим восхитительным чувством.

– Папа, – твердо сказала Стефани, – у меня есть и другие обязанности – обязанности перед собой.

– Но ты нужна здесь. Или ты хочешь сказать, что для тебя существует что-то более важное, чем твоя семья? Если даже ты так будешь говорить, я все равно не поверю.

Понимая, что продолжать разговор бессмысленно, Стефани стала прощаться:

– Папа, мне пора идти. У меня есть одно важное дело…

– Что?! – возмутился отец. – Какое еще дело? У тебя что, появился мужчина? Что-то я не припомню, чтобы ты прежде куда-то так спешила.

Отец ждал объяснений, но Стефани молчала.

– Что там у вас, черт возьми, происходит?! – воскликнул он. – Я хочу поговорить с Хлоей! Пусть она мне все объяснит!

– До свидания, папа, – сказала Стефани. – Я обещаю позвонить тебе через несколько дней.

По дороге домой Стефани перебирала в памяти свой разговор с отцом. С одной стороны, она радовалась, что он еще ничего не знает об их с Хлоей авантюре, с другой, ей было грустно, потому что они в очередной раз повздорили.

Стефани быстро почистила картошку, уложила ее вокруг курицы на противень и, поставив в духовку, пошла переодеваться.

Гарри должен был появиться с минуты на минуту. Нетерпение увидеть его было столь велико, что Стефани вышла на крыльцо и стала смотреть на дорогу, откуда должен был появиться Гарри.

Стефани размышляла о том, что, с одной стороны, она любит свою семью и не хочет расстраивать отца. Но, с другой, Гарри стал ей очень дорог. Любовь впервые пришла к Стефани – раньше она всю себя отдавала своей семье, не получая взамен почти ничего, даже благодарности. Гарри же заботился о ней, интересовался ее жизнью, работой. Стефани не знала, любит ли он ее, но радовалась и тому, что хотя бы нравится ему. Ей было приятно, что Гарри наплевать на ее титул, общественное положение и деньги. Остаться в Кендалхилле, среди простых и открытых людей, Стефани было гораздо приятнее, чем возвращаться домой.

Жизнь в деревне позволила Стефани почувствовать то, чего она не чувствовала, живя во дворце, – она ощутила себя личностью. Однако принять решение остаться в Ирландии Стефани мешали мысли об отце, которого она очень любила и всегда боялась лишний раз расстроить.

– Привет! – радостно воскликнул Гарри, спрыгивая на землю и привязывая Грейс к столбу у дома.

Стефани, не в силах сразу избавиться от своих грустных мыслей, в ответ просто кивнула. Гарри сразу же почувствовал, что что-то произошло. Такой подавленной он Стефани еще не видел.

– В чем дело, Стефани? – спросил Гарри встревоженно. – Что-то случилось?

– Мир вокруг меня рушится… – Стефани посмотрела в темные, сейчас казавшиеся бездонными глаза Гарри, в которых надеялась найти понимание. – Ты когда-нибудь чувствовал себя так?

– Иногда, – неуверенно сказал Гарри. – Только, думаю, у нас разное восприятие. У нас разные с тобой миры. Для меня – это деревенская община, а для тебя…

– Да, знаю, – перебила его Стефани, – а для меня моя семья.

Стефани хотела сказать, что и Гарри уже успел стать частью ее мира, но промолчала.

Твой мир не такой, как мой. Чужой мир, подумал Гарри, но не произнес это вслух. Оба и так прекрасно понимали это.

По выражению лица Стефани Гарри догадался, что она ему не расскажет о том, что тревожит ее. Он нежно поцеловал ее и весело произнес:

– Я дико хочу есть.

Стефани улыбнулась и поманила его за собой в дом.

14

Пикник, о котором Стефани говорила Хлое, удался на славу. День был солнечный, теплый, чему все радовались. Взрослые готовили мясо на углях, дети играли в разные игры.

Стефани забыла обо всех своих проблемах и веселилась от души. Накануне она позвонила Хлое, которая успокоила ее, сказав, что никакие снимки так и не появились в прессе. Стефани чувствовала себя счастливой и надеялась, что репортеры оставили ее наконец в покое.

Патрик и Джон были среди поваров, чем очень гордились. Он колдовали над жаровней и угощали всех желающих мясом с дымком и собственноручно приготовленным салатом из свежих овощей.

Стефани заметила, что близнецы не общаются с Гарри и даже не смотрят в его сторону. Улучив минуту, Джон отвел Стефани в сторонку и тихо сказал:

– Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Только помни, если у вас ничего не получится – я свободен и всегда к твоим услугам.

Через пять минут эти же слова ей повторил Патрик.

В глазах обоих братьев Стефани заметила печаль и разочарование. Они действительно оба были влюблены в нее, и новость о том, что у Стефани роман с Гарри, повергла их в уныние.

Когда стало смеркаться, дети затеяли игру в футбол, а взрослые вели неспешные беседы на террасе летнего домика, освещенной фонарями. Кто-то слишком сильно ударил по мячу, и тот улетел в кусты, обрамляющие поляну. Энди бросился за мячом, но, вернувшись, не продолжил игру, а подошел прямиком к Гарри.

– Мистер О'Тул, там какой-то чужак.

– Как его сюда занесло? – удивился кто-то.

Стефани ощутила нарастающую тревогу. Несколько мужчин бросились к кустам, но первым их достиг Гарри.

Через несколько минут Гарри за шиворот втащил на террасу мужчину, который отчаянно отбивался и ругал Гарри на чем свет стоит.

Стефани побледнела, узнав в мужчине хорошо известного ей журналиста.

– Что вы себе позволяете?! Я гражданин другого государства! Я вам еще покажу! – гневно восклицал мужчина.

– Если ты не хочешь, чтобы я сломал тебе челюсть, заткнись, – грубо велел Гарри.

Гарри был зол и очень рассержен, таким Стефани видела его впервые. Гарри не знал, чего ему больше хочется – ударить проныру по физиономии или разбить его роскошную фотокамеру, но присутствие детей обязывало его к сдержанности. Когда Гарри посмотрел на Стефани и увидел выражение ее лица – брезгливое и испуганное одновременно, он сразу же все понял.

Папарацци сумел вывернуться из рук Гарри, но его схватил Рон Флетчли.

– Кто этот парень? – спросил кто-то.

– Вот и я хочу знать, кто он такой, – грозно произнес Гарри.

Папарацци молчал, и Рону пришлось основательно встряхнуть его.

– Ну что, будешь в молчанку играть?

Пленник понял, что легко не отделается.

– Что вы себе позволяете?! – почти крича, с пафосом начал он. – Я знаю свои конституционные права! Я ничего не нарушал! Мы все свободные люди, и журналисты в том числе. Я требую, чтобы вы немедленно отпустили меня!

– Требовать будешь в другом месте, – хмыкнул Рон.

– Ты лучше скажи, какого черта тебе здесь нужно, пока я не переломал тебе ноги, – пригрозил Гарри.

– Вы не имеете права, я буду жаловаться! – Обведя взглядом обступивших его людей, он громко заявил: – Я здесь, чтобы сделать фотографии дочери герцога. Это моя работа, и мне за нее хорошо платят. – Он неприятно осклабился. – Вы даже не представляете, сколько мне заплатят за эти фотографии. А какой заголовок: «Дочь герцога преподает в деревенской школе»! Неужели вам будет это неприятно? – обратился он к Стефани.

– Дочь герцога… – с изумлением произнесла одна из женщин. – Парень, да ты рехнулся! Какая дочь герцога?

– Ты что, полагаешь, среди нас есть люди с голубой кровью? – насмешливо поддержала ее вторая. – Ты и впрямь сумасшедший.

Гарри пристально посмотрел на Стефани, взглядом требуя от нее немедленно признаться в том, что она дочь герцога. Он конечно же хотел ее защитить, но уже было поздно.

Ну вот и все. Я пропала, обреченно подумала Стефани. И опять во всем виноват этот мерзкий журналист! Нигде мне нет от них покою. Только моя жизнь стала налаживаться, как вмиг все разрушил один-единственный человек.

– Я… – тихо произнесла Стефани. – Я дочь герцога.

Взгляды всех присутствующих обратились к Стефани. Люди смотрели на нее и словно не понимали, что она только что произнесла. Стефани повторила:

– Да, я дочь герцога Ярдли. А этого папарацци зовут Майкл Фишер, он тратит все свое бесценное время на охоту за членами нашей семьи. Не так ли, мистер Фишер?

– Неужели вы им ничего не рассказали?! – взвизгнул журналист в полнейшем восторге. – Ах, какой материал! Дочь герцога инкогнито учит бедных ирландских детишек! Да я…

– Заткнись, – наступив ему на ногу, велел Гарри. – Ты нарушил границы частного владения. Вот что тебя сейчас должно волновать.

Собравшиеся переглядывались и перешептывались.

– По-моему, вам пора отсюда убраться, – сказал Рон, подталкивая журналиста к ступеням террасы. – Вы, верно, оставили свою машину на дороге. Я вам покажу дорогу обратно.

– Хорошо. – Фишер больше не сопротивлялся. – Только отдайте мне мою камеру.

– Пожалуйста. – Гарри бросил ему фотоаппарат, предварительно вынув из него пленку.

– Вы за это ответите! Я подам в суд! – петушился Фишер.

– Давай иди, – сказал Рон. – Я провожу тебя до шоссе. И учти, если ты по дороге вздумаешь сбежать, помни, что я еду сзади, а в кобуре у меня револьвер, так что… Если что-то будет не так – пеняй на себя.

Прежде чем уйти, Майкл Фишер повернулся к Стефани и громко произнес:

– Вы только не думайте, ваша светлость, что я один знаю, где вы находитесь. Через несколько дней здесь будут сотни журналистов, с которыми вы уже не посмеете обойтись, как со мной. Скоро весь мир узнает правду о вас. Это сенсация! Вы только представьте, какие будут заголовки: «Дочь герцога – деревенская учительница», «Дочь герцога…»…

Рон резко вывернул ему руку так, что от боли Фишер не смог больше ничего сказать.

Когда Рон и Фишер скрылись из поля зрения, все окружили Гарри, продолжая при этом внимательно смотреть на стоявшую с потерянным видом Стефани. Гарри подошел к Стефани и, обняв ее за плечи, крепко прижал к себе. Стефани вся дрожала и готова была вот-вот расплакаться.

– Гарри, – спросил кто-то, – и ты все время знал, кто такая Стефани?

– Да. – Гарри с состраданием посмотрел на Стефани. – Я не предполагал, что даже здесь они смогут ее найти. Я не хотел, чтобы об этом знал кто-то еще, кроме нас со Стефани.

– Простите меня, – обратилась к своим новым друзьям Стефани. – Я не могла вам всего рассказать, так как боялась, что кто-нибудь случайно обмолвится в городе обо мне и через несколько часов здесь будут журналисты. Я всегда хотела преподавать, но мой отец поначалу препятствовал этому. Когда я все же начала преподавать в одной из школ Лондона, папарацци постоянно дежурили возле ее стен, не давая покою ни мне, ни детям. Дети очень нервничали, и через несколько дней мне пришлось покинуть ту школу.

– А что, миледи, по-вашему, наши дети не испугаются чужих людей с фотоаппаратами? – грубо спросила одна из матерей.

Стефани развела руками.

– Поймите, я не разглашала своего происхождения только потому, что не хотела, чтобы журналисты нашли меня. Я хотела тихо и спокойно работать здесь, среди вас. – Голос Стефани становился все менее уверенным. – Фишер находит меня всегда и везде. Даже Кендалхилл не стал исключением, – с грустью констатировала Стефани. – Простите меня.

Все молчали и смотрели на Гарри, ожидая от него решения, так как именно он был директором школы. Но Гарри не торопился. Он понимал, что, если сейчас скажет, будто беспокоиться не о чем, это будет неправдой. В конце концов он принял решение собрать всех учителей и провести совещание по поводу случившегося. Гарри казалось, что он нашел выход из сложившейся ситуации, но не был в этом окончательно уверен.

Скорее всего они попросят Стефани уехать, но Гарри решил сделать упор на то, что они подписали с ней контракт и не могут разорвать его из-за происхождения Стефани.

Гарри обвел взглядом обеспокоенных односельчан. Им предстояло решить очень непростую проблему. С одной стороны, Стефани всем нравилась, но, с другой, она была не до конца честна с ними. Люди не знали, как им поступить, и пребывали в растерянности.

Стефани очень боялась, что ее попросят немедленно уехать. Но никто не мог решиться на это. Взрослым Стефани нравилась, дети боготворили ее. Стефани собралась было уйти в свой коттедж, но Гарри остановил ее, снова крепко прижав к себе.

– Такие неприятности с вами часто происходят? – сочувственно спросила одна из женщин.

– Часто. – Стефани вздохнула. – Куда бы кто-нибудь из нашей семьи не поехал, его везде преследуют журналисты. Они стали частью нашей жизни.

– И как же вы избавляетесь от них?

– Хитростью. Но очень часто они оказываются хитрее нас.

– Как это и произошло сегодня, – вступил в разговор Гарри.

Было видно, что первый шок у людей прошел, и они вновь стали относиться к Стефани как прежде.

– Наша деревня очень маленькая. И, если кто-то здесь появится, мы в момент узнаем это, – сказала одна из женщин.

Стефани не понимала, к чему это было сказано.

– Да, мы вмиг разоблачим его, – поддакнул Энди. – Поверьте, у меня глаз – алмаз.

Женщина вопросительно посмотрела на Гарри.

– Гарри, ну что же ты молчишь? Не хочешь ли ты сказать, что мисс Роджерс должна уехать? – Женщина обратилась к остальным: – Что же вы все будто языки проглотили? Мы не можем выгнать Стефани. Пускай она не сказала нам всей правды – у нее были на это причины. Главное то, что она отменный учитель, который сейчас нам необходим.

Дети загалдели, умоляя своих родителей позволить мисс Роджерс остаться, они не понимали, почему она должна уехать. Взрослые не реагировали на упрашивания детей и продолжали молчать.

Стефани высвободилась из объятий Гарри и тихо сказала:

– Я не могу вас подвергать опасности.

– Для нас никакой опасности не существует. Для вас это опасно, а для нас – нет, – сказал кто-то.

– Зря вы так думаете. Если хотя бы десяток журналистов узнает о моем местонахождении, вы даже не представляете, что здесь начнется, Ваша жизнь превратится в сущий ад. Вы не будете знать ни минуты покою.

– Мне кажется, – сказала Кэти Фритц, – членам школьного совета следует немедленно провести совещание и решить, что делать дальше. Я предлагаю пройти в здание школы.

Пятеро членов школьного совета удалились в здание школы, а остальные разбились на группки и принялись вполголоса обсуждать сложившуюся ситуацию.

Патрик и Джон вернулись к своей жаровне. Стефани подошла к ним, отметив, что близнецы сегодня как никогда спокойны.

– Ну как вы, в порядке? – спросила она.

– Ну… мы… – промямлил Джон, – мы в порядке. Только удивлены, что одному из нас ты предпочла Гарри.

– Да, – вступил Патрик, – ведь он стар для тебя.

Стефани удивленно посмотрела на братьев.

– Ему всего лишь тридцать один, – спокойно сказала она.

– Да, – Патрик вздохнул, – не так уж это много. Просто обидно, что дочь герцога достается другому.

Стефани рассмеялась.

– Не переживай. Будет и на твоей улице праздник.

– А может, у тебя есть сестры? – с надеждой спросил Джон. – Возможно, им тоже нравятся ирландские мужчины.

Стефани тронула его наивность. Сколько же всякой ерунды у них в головах! – подумала она.

– Ребята, с вашей стороны очень мило предлагать руку и сердце моим сестрам, но, боюсь, они вам не подойдут. Обе старше меня, одной вообще столько же лет, сколько и Гарри. Так что, думаю, они слишком стары для вас.

– Ну это ничего! – воодушевился Джон. – Мы любим женщин, которые старше нас. У них есть чему поучиться. Так что можешь не волноваться за нас.

Все рассмеялись.

– Джон, – послышался голос Гарри, – тебе не кажется…

– Ой, Гарри извини, если я сказал что-то не то, – залепетал Джон.

– Наверное, нам лучше уйти, – добавил Патрик, подталкивая брата.

– Ты правильно меня понял, – сухо произнес Гарри.

Гарри подошел к Стефани и взял ее под руку.

– Мы хотим, чтобы ты осталась.

– Это просто невероятно! Я не верю своим ушам! – обрадовалась Стефани. – Но ты уверен, что это не доставит вам лишних проблем?

– Не волнуйся, мы позаботимся об этом. Если кто-то будет тебя беспокоить, его в момент вышвырнут из деревни.

Стефани порывисто обняла Гарри и повисла у него на шее. Если бы на них не смотрели несколько десятков пар глаз, то она даже решилась бы его поцеловать.

15

Счастье Стефани продлилось лишь несколько дней.

В среду во время перемены в класс вбежала одна из девочек. Она была чрезвычайно возбуждена.

– Мисс Роджерс, там кто-то прячется возле женского туалета! – взволнованно произнесла девочка.

– Тебе, наверное, показалось, – попыталась успокоить ее Стефани.

– Нет, там какой-то незнакомец.

Стефани не на шутку встревожилась, так как догадывалась, кем может оказаться этот незнакомец. Она послала девочку за Гарри, а сама направилась к туалету.

Не успела Стефани открыть дверь в туалет, как из-за угла выскочил человек и засверкали фотовспышки. Стефани закрыла лицо руками и закричала:

– Прекратите! Вы находитесь в частном владении! Убирайтесь отсюда!

Однако фотограф не слушал ее и продолжал фотографировать.

– Убирайтесь сейчас же! – кричала Стефани. – Или я…

– Или что? – ехидно осведомился репортер. – Кого вы позовете, ваша светлость? Здесь никого нет.

В углу Стефани заметила оставленную уборщицей швабру и тут же схватила ее. Швабра оказалась довольно увесистой.

– Если вы не уберетесь, я вас ударю, – грозно пообещала она.

– Вы не сделаете этого. Представьте, какие могут появиться заголовки: «Дочь герцога избила журналиста в туалете» или…

Он не успел договорить, как почувствовал сильный удар в спину. Боль пронзила его тело, но он нашел силы, чтобы встать с пола и выбежать на улицу. Через минуту послышался рев мотора, а еще через мгновение на дороге поднялся столб пыли. Машина быстро удалялась в сторону города.

Спасителем Стефани оказался не кто иной, как Гарри. Он обнял Стефани и попытался ее успокоить.

– Он больше не вернется. Я ему хорошо заехал. Это должно его остановить.

Стефани разрыдалась.

– Ты не понимаешь, – всхлипывала она, ~ если этот не вернется, то приедет другой, а за ним еще, и еще, и так до бесконечности. Здесь никогда не будет покою.

– О чем ты говоришь?

– Они пугают детей. Сегодня – это одна девочка, завтра – несколько… Они никогда не сдадутся и будут постоянно докучать нам. Пойми, они же не люди, они роботы, которым за грязную работу прилично платят. Они никогда не оставят меня в покое, это точно.

Лицо Гарри налилось краской. Он взял Стефани за плечи и встряхнул.

– Стефани, прекрати! Прекрати истерику. Я тебе сказал: все будет в порядке.

– Я тоже так думала, – сквозь слезы произнесла Стефани. – Но я ошиблась, и ты тоже ошибаешься. Ничего не будет в порядке, пока я здесь. Я вас всех подвергаю ненужному риску.

– Нет, – твердо сказал Гарри.

– Да! – закричала Стефани. – Видишь, я тебя отвлекаю от работы, сама не могу работать, и все потому, что боюсь этих мелких людишек. Всем нужен покой.

– Все в порядке. Ты никого ни от чего не отвлекаешь и никому не мешаешь. Успокойся наконец, – твердо сказал Гарри.

– Господи, сколько же это будет продолжаться? Я устала, я больше не могу, – нервно говорила Стефани.

Она спрашивала себя, что же ей делать дальше, но ответа на этот вопрос не знала. Стефани понимала, что единственный выход сейчас – это уехать; от этого спокойнее будет всем – и ей, и жителям Кендалхилла. Но она любила Гарри и не могла расстаться с ним.

– Ты только представь, сколько еще раз дети будут пугаться, если я продолжу работать у вас. – Стефани смотрела на Гарри заплаканными глазами, ее губы дрожали. Но она взяла себя в руки и продолжила: – Я должна уехать. Это будет самым лучшим решением, если не единственно верным. Я думала, что найду здесь покой, но этого так и не случилось. Видно, такая уж у меня судьба.

Гарри бросил на нее почти умоляющий взгляд.

– Ты что, действительно собираешься уехать? Вот так просто взять все и бросить? А как же твой контракт? Ученики?

Стефани было больно слышать эти слова, и ей ничего не оставалось, как сказать:

– Я буду вынуждена разорвать контракт. Прости меня. Но я так больше не могу. А главное, вам не будет покою. – Помолчав, Стефани нерешительно спросила: – А почему бы тебе не поехать со мной?

– Я не могу, Стефани. Я не могу даже на неделю уехать из деревни. У меня здесь столько работы, я не могу позволить себе отпуск!.. – взволнованно проговорил Гарри.

– Я не отпуск имела в виду, – разочарованная его непониманием, пояснила Стефани. – Я хотела сказать – навсегда.

Гарри опешил.

– Я не могу, – неуверенно сказал он.

Стефани кивнула. Слезы струились по ее щекам. Она так долго ждала любви – и вот не прошло и нескольких недель, как это светлое чувство превращалось в прах.

– Да, конечно же ты не можешь, – горестно сказала Стефани. – Для тебя не существует другой жизни, кроме здешней. Ты не сможешь жить в четырех стенах в окружении слуг и телохранителей. Но, если бы ты только знал, сколь прекрасен наш дом! И все равно, этот дом – тюрьма. Мы даже не всегда можем открывать окна.

– Да, конечно же я не могу, – сказал Гарри. – Это моя родина. Это мой дом.

– Вот именно. И мы оба знаем это. Мы просто дурили друг другу головы.

Стефани заметила, что глаза Гарри подозрительно блестят.

– Мне нужно обо всем сказать детям. А ты, пожалуйста, сообщи членам школьного совета о моем отъезде. Скажи им, что я прошу прощения за все.