Текст книги "Унесённые не тем ветром (СИ)"

Автор книги: Vera Aleksandrova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Я купил нам дом, Мелли, – тихо сказал супруг и добавил, оглядывая Скарлетт. – Тогда я, конечно, еще не знал о разладе между нашими семьями, дорогая. В общем, я купил бывшую плантацию «Двенадцать дубов», где мы с тобой впервые встретились в день начала войны. Я назвал её «Виктория» потому что это наша победа.

Последнюю фразу Ретт произнес глядя мне в глаза. Я тоже помню тот день и как впервые увидела его. Я слышала всхлип Индии и радостный визг тети Питти, но не реакцию Скарлетт. Да мне было все равно, я целовала мужа. Значит, для него тот день тоже много значит, раз он потратил столько денег на выкуп плантации и строительство дома.

– Спасибо, Ретт, – тихо благодарю я мужа за поддержку.

– Ты не должна благодарить за такое, – фыркает Ретт и тихо добавляет. – Вернее должна, но не при всех.

Я усмехаюсь, и муж целует меня в кончик носа.

– Кстати, я так же приобрел треть «Тары», – громко говорит Ретт, осматривая всех присутствующих. – Её продавала Церковь.

– Вы приобрели часть «Тары»?! – в шоке произносит Скарлетт, не зная, что добавить.

– Да, но дом меня не интересует, возьму землей, что прилегает к «Виктории», – мстительно улыбаясь, говорит Ретт и спрашивает у меня. – Готовы ехать домой, миссис Батлер?

– Безусловно, – улыбаюсь я.

Мы выходим из гостиной в сопровождении тети Питти и Индии. Кузина шепчет, как она рада, что плантация её отца перешла ко мне.

– Я боюсь, как бы Скарлетт не разорвало от злости, – шепчу я, сидя в открытом экипаже рядом с мужем.

– Пусть, это её проблемы, – фыркает Ретт. – Она еще не знает, что мистер Кеннеди готовится продать мне часть «Тары», принадлежащей его жене.

– Зачем нам «Тара»? – недоуменно спрашиваю я.

– Незачем, но она прилегает к нашей плантации, а я хочу стать самым крупным землевладельцем в Джорджии, а может и на всем Юге.

– Я не смогу заниматься лесопилкой, – вдруг прошептала я, понимая, что буду отсутствовать в Атланте.

– Мы найдем тебе отличного управляющего, – фыркнул Ретт.

Спустя пару дней после памятного разговора в доме тети Питти, мистер Кеннеди продал Ретту вторую треть «Тары». Собственно, Ретт просто заявил Френку, что желает приобрести наследство его жены, и мистер Кеннеди не смог отказать моему мужу. Индия сказала, что когда Уилксы узнали об этом, Скарлетт кричала как сумасшедшая. Я не хотела поступать с ней так, но в планы Ретта благотворительность явно не входила. Муж сказал, что плодородная земля ему важнее, чем крики какой-то истерички, которая к тому же оскорбляла его супругу. В целом, от «Тары» у Уилксов остался дом, небольшой участок под огород и четверть от прежних земельных владений. Ретт взял землей компенсацию за одну треть дома, вторую свою часть дома муж планировал отдать под жилье для работников.

– Это жестоко, Ретт, – сказала я мужу, когда мы пили чай в саду. Мне не очень здоровилось, и муж решил, что свежий воздух будет на пользу.

– Никто не может оскорбить нас и не заплатить за это, Мелли, – произнес Ретт, не отрывая глаз от утренней газеты.

Плантация «Виктория» была просто огромна, а новый дом был втрое больше прежнего. Новость о том, что в особняк скоро будет нужна прислуга, тут же разлетелась по округе, так же как и тот факт, что «Виктория» будет выращивать хлопок, сахарный тростник и разводить лошадей. Люди приходили узнать о вакансиях. Пока Ретт решал вопросы со своим управляющим, мы с Мемми и Аруной бродили по пустым залам, планируя какую мебель необходимо приобрести.

– А что будет с нами, миссис Батлер? – осторожно спросила Аруна, когда Мемми отошла оценить вид из окна или само окно.

– Вы бы хотели переехать сюда? – мягко спрашиваю я с улыбкой.

Девушка мне очень нравилась и с Мемми она ладила. Старая нянюшка очень тепло отзывалась о ней.

– А можно? – неуверенно спросила Аруна.

– Конечно, как мы с Мамушкой тут будем без вас?

– Спасибо, миссис Батлер, – смущенно улыбнулась моя помощница. – Только не все смогут. У моего брата супруга работает у вашей тетушки.

– Ну, так и городской дом пустовать не должен, – говорю я, понимая, что кого-то оставить все же придется. – И тетушка останется присмотреть за нашим особняком.

Когда большая часть мебели уже была расставлена в большом доме, доктор Мид подтвердил, что я жду ребенка. Мы с Реттом были просто окрылены этой новостью.

– Я хочу дочку, – твердо заявил мне муж, целуя мой округлившийся живот.

– Хорошо, только есть одно условие, Ретт, – строго говорю я. – Никаких лошадей!

– Миссис Батлер, я планирую, стать самым крупным заводчикам этих животных в Джорджии, а вы предлагаете не учить ездить на них мою дочь? Она будет самой лучшей наездницей на всем Юге!

– Ретт…

– Не спорь со мной, Мелли, я все решил, – прекращает споры муж, вернувшись к поцелуям моего живота.

Не переживать я не могла, но все споры Ретт просто игнорировал. Наш переезд немного затянулся, но когда пришел мой срок, мы полностью перебрались в «Викторию». Последние месяцы мне казались адом, настолько стало тяжело. Ретт все время был поблизости, исполняя мои капризы. В тайне я сетовала на отсутствие современного оборудования и аппарата УЗИ, а еще различных витаминов для беременных. Чтобы как-то компенсировать их отсутствие, я старалась больше гулять в саду, есть разнообразную пищу и заниматься йогой. Корсет я послала к черту, как только он перестал привычно шнуроваться. Беременность я переносила лучше, чем ожидала, но роды были тяжелыми. Я была вымотана, но счастлива, что разрешилась от бремени.

Когда я впервые увидела дочь, что-то затрепетало внутри меня. Пусть этот мир был вымышленным, но мой ребенок был настоящим. Я её выносила и родила в муках. Без неё я никуда не собираюсь исчезать. И, конечно, без Ретта.

Нашу дочь звали Катарина Евгения Батлер. И никаких прозвищ!

– Ах, Кэти просто прелесть, – ворковали над малышкой тетя Питти и Индия, приехавшие погостить к нам.

Индия так же сообщила, что мистер Тревор Дрейк сделал ей предложение, и она с удовольствием приняла его, попав под осуждение городских дам-патронесс.

– Я решила быть смелее, как ты, – шепчет мне довольная невеста. – Мистер Дрейк многое пережил, как и я. И в тот день, когда вы со Скарлетт ругались, я решила, что если он сделает мне предложение, я соглашусь.

– Почему? – удивленно спросила я, с трудом вспоминая тот день.

– Потому что увидела разницу между Эшли и Реттом, – смущенно призналась Индия. – Я люблю своего брата, Мелли, не подумай ничего плохого, но он тоже виноват, что Скарлетт стала такой. Если бы он обладал характером, как у твоего мужа или хотя бы частью похожего темперамента, ей бы не пришлось тянуть жилы за всех. Я не хочу подобной жизни.

Я задумалась над словами Индии. Сейчас от былой «Тары» не осталось и следа. Я уговорила Ретта не размещать в их доме работников, но положение семьи Уилксов было незавидным. Они так же выращивали хлопок и продавали его нашей плантации. Цена была справедлива, но вырученных денег все же не хватало. Связанная браком с Эшли, Скарлетт искала выход из тех ситуаций, в которые её ставила жизнь, как и меня.

Как бы я поступила, очнувшись тут, уже будучи миссис Уилкс? Загребала бы жар чужими руками, как и она? Посмотрев на свою спящую малютку, я поняла, что пошла бы на многое ради ребенка. А ведь я помогла появиться её сыну на свет. Скарлетт была стервой и озлобилась со временем. Для этого понадобилось лишь неудачно выйти замуж. Но и я была такой же, как она.

В глубине души, я знала, что в крайних ситуациях я способна переступить через себя. Френка я охмуряла, зная, что он взаимно влюблен в Съюлин. Меня это не остановило. Я бы вышла за него, не появись она в лавке.

Возможно, пришло время собирать камни.

Глава 13

Утро всегда начиналось с нежных ласк Ретта. Мне нравилось просыпаться от ленивых поглаживаний и сонных поцелуев. Я уже давно привыкла к тому, что время здесь не спешит. Завтрак в компании супруга на воздухе, когда малышка уже проснулась и гулила рядом, было нашем временем. Ретт был исключительным отцом, который был готов заниматься ребенком всегда. Няньки бегали за ребенком и Реттом одновременно. Я запрещала лишь курить в присутствии дочери, но на воздухе и это было можно.

После мы расходились по своим делам. Ретт занимался плантацией и деньгами, я домом и делами лесопилки. Как и обещал, муж нашел мне толкового управляющего, который устроил и меня, и Белл, хотя он не знал, о моем теневом партнере. Мистер Ричмонд исправно писал мне письма и все расчеты по бухгалтерии. Я вела еще одну счетную книгу, в которую записывала его цифры и сличала их по приезду в Атланту. Помимо этого, за мистером Ричмондом наблюдали мои работники, с которыми я давно сдружилась. Они хорошо отзывались о нем и считали честным человеком. Мы с Белл были довольны прибылью с лесопилки.

Жизнь стала размеренной и спокойной. Муж, дочь, дом и особняк стали моими приоритетными задачами. Лесопилка хоть и отошла на второй план, но все же я старалась держать руку на пульсе.

Единственное, что меня продолжало волновать – это желание Ретта сделать нашу дочь жокеем. Лошади были камнем преткновения, но вскоре я перестала бурчать. Мне самой не нравилось испытывать страх. Я настаивала лишь на отсутствии барьеров для прыжков. Кэти росла в любви и ласке. Ретт стал образцовым отцом и мужем, оставляя безумства и эксперименты для нашей спальни.

– Миссис Батлер, я хочу сына, – глухо шептал мне иногда муж.

– Прямо сейчас? – усмехалась я, когда его просьбы случались вне спальни.

– Чем плох сад? – фыркает Ретт, задирая мое домашнее платье без кринолина и прочих пыточных устройств.

– Открытостью и свежим воздухом, – стону я в ответ, чувствуя, что Ретту плевать и на первое, и на второе.

– Это наш сад, Мелли, – усмехается муж, целуя меня в шею. – Я его приобрел специально, чтобы совращать тебя в нем.

– Какой же ты бесстыжий человек, Ретт, – хихикаю я, целуя мужа в ответ. – Но ты прав, сад наш и жизнь тоже.

– Черт, леди, я так рад, что вы моя жена, – фыркает Ретт, отвлекаясь. – Иначе, пожалуй, я украл бы тебя, не стань ты моей добровольно.

– Займись делом, Ретт, – понукаю я его, обхватывая ногами. – Грешить в саду надо по-быстрому.

Мы часто бывали в Атланте. Ретт снял табу для приемов в нашем доме. Не то, чтобы мы раньше жили закрыто, просто, чувствуя общественное порицание, приглашать в дом особо некого. Первый ужин прошел в узком кругу. Тетя Питти, Индия с женихом Тревором Дрейком, который чувствовал себя с нами несколько скованно, и супружеская чета Мидов, которым я продолжала помогать с госпиталем.

Тетя Питти и миссис Мид наперебой уверяли меня, что дамы-патронессы хотели бы, чтобы я вновь возглавила Попечительский совет города, но так как мы большую часть времени проводили в «Виктории», я сомневалась в своем членстве в Совете.

– Ах, Мелани, вы так много сделали для Атланты во время войны и осады, – убедительно говорит миссис Мид, осторожно поглядывая на мистера Дрейка. – Госпиталь бы не выдержал без вас и вашей работы. И даже сейчас мы существуем лишь благодаря вашей протекции.

– Да, Мелани, надо признаться, что без тебя дело совсем загнулось, – скривилась тетя Питти. – Работа остановилась абсолютно! Мы до сих пор не восстановили памятник на главной площади! Когда ты заведовала Советом, дело хоть как-то двигалось.

– Это правда, – убедительно кивнул доктор Мид. – Мне даже намекали, что я должен поделиться частью вашей помощи с Советом, ибо госпиталь выглядит до нелепости хорошо, по сравнению с другими общественными местами.

– Не вздумайте этого делать, доктор Мид, – фыркнул Ретт.

Со временем наша городская жизнь стала насыщеннее. Приглашения на ужины, устраиваемые в нашем доме, поначалу получали только партнеры Ретта. Тетя Питти и Индия неизменно присутствовали там, помогая мне разнообразить разговоры за столом. Дамы, которые теперь постоянно пили чай у моей старушки, заметно преобразились и обрели лоск. Мужчин это не касалось, но от них этого и не требовали.

Индия была счастлива. Внимание и ухаживания мистера Дрейка заметно преобразили девушку. Она стала чаще улыбаться, став немного беззаботной. Тревор Дрейк успешный предприниматель был не сильно разговорчив в обществе, но со своей невестой мог разговаривать часами. Когда Индия гостила в «Виктории», жених частенько приезжал навестить мою кузину. Они подолгу пропадали в саду.

– Как думаешь, он её совратил? – усмехался Ретт, глядя на удаляющуюся парочку из окна кабинета.

– Если Индия позволила, хотя сомневаюсь, – фыркнула я, обнимая мужа со спины. – Он хороший человек?

– Смотря для чего, птичка моя, – произнес Ретт. – Для ограбления банка, я бы не взял его, а вот в разведку пошел бы. Жаль мы воевали по разные стороны баррикад.

– Он воевал? – как-то странно спрашиваю я. – Я думала, что нет.

– Дрейк воевал и даже командовал полком, когда командира убили в бою, – со вздохом произнес Ретт. – Он хороший человек, просто война окрасила нас в разные цвета на шахматной доске. Теперь он тут и собирается жениться на южанке. Это говорит о том, что он здравомыслящий человек, не судящий категориями.

– Я боюсь, как бы Индию это не оттолкнуло, – беспокойно произношу я, поглаживая грудь супруга.

– Это будет крайне глупо с её стороны, – задумчиво произнес Ретт, переплетя наши пальцы вместе.

Ужины в нашем доме стали разбавляться южанами. В первую очередь супружеской четой Мидов. Миссис Мид позже разносила слухи о наших приемах и угощениях. Со временем количество южан стало прибавляться. Джентльмены говорили о делах, даже те, которые не приучены к подобному в присутствии дам. Несколько раз были даже мистер и миссис Кеннеди. Когда Ретт сообщил, что пригласил их, я не знала как реагировать. Со Стюлин я не общалась уже несколько лет, со времен жизни в «Таре». Как не удивительно, но первый вечер прошел неплохо. Миссис Кеннеди, конечно, хотела задрать нос перед моими северными гостями, но ей это не удалось.

Когда Катарине исполнилось два года, мы с Реттом стали уважаемой супружеской четой, с мнением которой считались. Ретт зарабатывал деньги не только на плантации, но и вкладывая их в интересные ему проекты.

Меня уговорили возглавить Попечительский совет. Возможно, дамы считали, что я буду вкладывать деньги в это дело, а они лишь благосклонно кивать свысока, но так не получилось. Я не вложила ни пенни. Пересмотрев дела за время моего отсутствия, я поняла, что скромный бюджет безбожно обкрадывали, именно поэтому они не достигли никаких успехов. Обличать воров я не стала, но укоризненно произнесла, что причина провалов мне ясна. Пригласив в Совет северянок, я обеспечила финансовые вливания и общественную интеграцию тетиных протеже. Дамы, ставшие моими подругами, были в восторге, а городские патронессы не смели возразить, поняв, что это чревато моим неодобрением. Тетя Питти была рада успехам своих леди, проникнувшись к ним за время их чаепитий.

Общественная городская жизнь сменялась более спокойной, сельской. Сменив ужины на пикники, мы принимали гостей в «Виктории». Иногда они приезжали гостить на несколько дней. Северяне были в восторге от «южной манеры жизни», а южане впитывали прагматичность северных гостей. Френк Кеннеди, став ближе общаться в нашем доме с другими мужчинами более деловой хватки, урезал раздувшийся бюджет своей супруги, о чем она постоянно причитала. Со временем его бизнес стал развиваться и расти.

Я не общалась со Скарлетт. Хоть и стала более спокойно относиться к ней, но возобновлять знакомство не планировала. Моя щедрость распространялась лишь на её сына. Ведь для Бо я была крестной матерью. Еще со времен помолвки с Френком я неизменно посылала ему подарки и игрушки. Даже когда мы с его матерью ругались в доме тети Питти, я приезжала с подарками для малыша. До сих пор это не изменилось. Я могла не общаться со Скарлетт, но на моего крестника этот игнор не распространялся. Эшли привозил его в «Викторию», когда я просила, и забирал спустя несколько дней, когда мальчик начинал скучать по дому.

В последнее время я часто замирала, задумавшись о будущем. Жизнь была счастьем рядом с Реттом и Кэти. Тетя Питти помолодела в заботах о Совете и своих протеже. Участие северянок в общественной жизни Атланты стало новым витком для нее, и моя старушка взволнованно кудахтала от всех волнений, связанных с этими событиями. Мемми была счастлива в «Виктории», чувствуя себя нужной и важной для всех. Они с Реттом иногда выпивали в погребе, куда он заманивал её попробовать новые сорта алкоголя, которые привозили ему со всего света. Ретт был плохим коллекционером, распивая иногда с Мемми по рюмашке из разных бутылей.

Мой супруг был для меня самым важным мужчиной на Земле. Я часто ловила себя на мысли, что безумно счастлива рядом с ним. Не скрывала своих чувств, открыто выражая их, и получала еще больше нежности и ласки в ответ. Ретт был разным, и я старалась поспеть за ним. Мы часто нарушали общественный порядок, целуясь на людях. Я любила быть его женой и обожала быть его любовницей. Белл Уотлинг давно уверила меня, что поведение Ретта после моего памятного посещения салуна кардинально изменилось, и её девочки давно не имеют виды на досуг с моим мужем. В ласках со мной капитан Батлер был то неудержим и напорист, то нежен и нетороплив. Каждый день он согревал мой мир своим присутствием и каждую ночь заставлял гореть ярче пламени.

Моя малышка, моя дочурка, моя Кэти была солнышком. Веселым смехом, яркой краской и квинтэссенцией жизни. Она всегда была окружена няньками или была со мной. Ретт воровал дочку, чтобы покататься с ней на лошади по городу. Они вместе выбирали новых лошадей, которых покупал Ретт на племя. Кэти ездила со мной на лесопилку, когда я заезжала туда по делам. Мы видели, что балуем её, но все же я старалась объяснять дочери правила этого мира.

Время летело, словно сумасшедшее и одновременно тянулось, как улитка. Кэти подрастала и любила лошадей не меньше своего отца. Ретт продолжал настойчиво делать мне сына, устраивая бешеный разврат в нашей спальне.

– Может тогда лестница помогла? – задумчиво произнес муж, когда я притворилась мертвой, лишь бы получить хоть какой-нибудь отдых в постели.

– Вряд ли, – фыркнула я, забыв своё притворство. – Я не раз тебя встречала там в пеньюаре.

– Кэти уже скоро пять, а сына у нас до сих пор нет, миссис Батлер, – усмехнулся Ретт. – Я требую больше усилий и стараний в этом деле.

– Куда уж больше? – улыбаюсь я. – За прошедшее время вся наша прислуга, так или иначе, заставала нас за занятиями любовью. Однажды мы попались даже тете Питти и Индии.

– У Дрейков уже два сына, – нахмурился Ретт. – И они ждут третьего ребенка. Видимо Тревор решил сделать твоей кузине как можно больше детей. Я давно не видел её не беременной.

– После того, как они чуть не расстались перед свадьбой из-за участия мистера Дрейка в войне, думаю, он решил перестраховаться, – улыбаюсь я.

– Я тоже хочу сына, – вскинул брови, Ретт. – Мне тоже нужно перестраховаться.

– Не прямо сейчас, мистер Батлер, – морщусь я, ложась на свою сторону постели. – Вы сегодня сделали максимальное количество попыток.

Муж вдруг наклоняется и кричит в мой живот:

– Где мой сын? Ау?

– Успокойся, Ретт, – весело фыркаю я. – Надеюсь, скоро всё будет.

Наша жизнь потекла своим чередом. Господь нам пока не давал стать родителями еще раз, но мы не сбавляли энтузиазма. Однажды Ретт принес ружье в нашу спальню, заявив, что это должно помочь.

– Если ты собрался палить из всех своих орудий, то лучше делать это в саду, – смеясь, произнесла я. – Я не хочу чтобы часть потолка осыпалась на меня.

– Надо делать это в спальне, – усмехается открыто Ретт.

– Интересно, а тот, кто это посоветовал тебе, сам свою спальню ремонтировал? – открыто хохочу я.

– Спроси у Индии, ружье мне посоветовал Тревор, – смеется муж, оглядывая ружье.

– Ретт, тебе не достаточно того шума, что у нас обычно стоит в спальне, ты серьезно решил огласить конец еще и выстрелом из ружья?

– Я и патроны принес запасные, – широко улыбается Ретт, показывая мне коробок. – Мы ж не один раз будем пытаться.

– И каждый раз ты будешь бегать перезаряжать его? – спрашиваю я, продолжая хохотать. – Ты слуг предупредил? А то они не поймут, что за тир ты тут устроил.

– Миссис Батлер, я твердо решил испробовать метод Дрейка, – еле сдерживая хохот, произносит муж. – Твоя кузина под эти выстрелы родила троих сыновей и дочь. Спор окончен, располагайся на постели, я заряжаю ружьё.

– Если ты хочешь поиграть в ковбоя, может мне встать на четвереньки? – схватившись за живот, хохочу я.

– Вот же бесстыдница, – поджав губы, едва сдерживается муж, пытаясь серьезно разговаривать со мной. – Тревор не говорил за позу, только про ружье.

– Мистер Батлер, может, следует уточнить об этом? – предлагаю я, сдерживая смех. – Боюсь, что второго раза я не выдержу. Впрочем, как и наш потолок.

– Я буду стрелять в стену, Мелли.

Сказано – сделано, но когда Ретт положил на постель рядом со мной ружье, я не выдержала, став хохотать безудержно. Муж смеялся вместе со мной, так что заняться любовью мы не смогли. Предложив альтернативу, я попросила переместиться на кушетку у открытого окна. Поцелуи вперемешку со смехом все же привели нас к занятию любовью, но едва страсть остыла, Ретт с сожалением простонал:

– Черт, забыл пальнуть из ружья.

Второй заход прошел удачно, и выстрел состоялся. Мы хохотали как дети, услышав, что в саду кто-то ойкнул. В ту ночь Ретт стрелял еще три раза, сказав, что надо закрепить результат.

Не знаю было ли дело в ружье, но спустя время, доктор Мид сообщил, что Господь благословил нас стать родителями еще раз. Счастью Ретта не было предела, он даже поцеловал ружье, которое палило вместе с ним в ту ночь.

В этот раз беременность протекала сложнее. Я уже была не молода по тем меркам, мне было тридцать четыре года. Когда доктор заговорил про мой возраст, я вдруг поняла, что замужем за Реттом уже десять лет, а появилась тут пятнадцать лет назад. Кроме первых лет войны, я была счастлива здесь каждый день, а уж последние десять лет были просто восхитительными.

Мысль о смерти меня не оставляла. Настоящая Мелани умерла вторыми родами и я, конечно же, переживала о своей судьбе. Кто воспитает Кэти, если меня не станет? Как отреагирует Ретт? Долго ли он будет искать мне замену? Такие невеселые мысли часто бродили в моей голове, но я старалась не волновать окружающих своими страхами. Ретт и так был мрачен после наставлений доктора Мида. Я не знаю, что уж сказал он моему мужу, но Ретт стал очень осторожен и взволнован, даже когда я просто морщилась.

Однажды Кэти по обыкновению скакала в саду на своем пони. Вместе с ней по саду ездил Бо. Мальчику было уже двенадцать лет, и он сидел на большом коне. Вид дочери внушал мне беспокойство. Что-то тревожило меня, хотя я не понимала, что не так. Дочке было уже восемь лет, и она росла маленькой леди. Характер у Кэти точно Ретта, но она старалась походить манерами на меня. За пятнадцать лет я стала настоящей южной леди и примером для своей малышки.

Вдруг я поняла, что меня смущает в ребенке. Синяя бархатная амазонка и ярко красный плюмаж на шляпке, и такие же красные перчатки. Кэти была словно иллюстрация дня смерти Бонни.

– Сними её с лошади, Ретт, – потрясенно шепчу я из шезлонга, в котором пила чай. – Умоляю, сейчас же.

– Мелли, что случилось? – нахмурившись, спрашивает муж. – Кэти уже умеет прыгать через барьер.

– Ретт, я прошу, – сжавшись от ужаса, настойчиво шепчу я. – Сними её с этого проклятого пони!

– Кэти, детка, иди ко мне! – громко зовет её Ретт.

– Сейчас же, Ретт! – в шоке кричу я, задыхаясь от нехватки воздуха, потому что перестала дышать, как только увидела дочь в этом наряде.

– Кэти! – уже нахмурившись, кричит Ретт. – Сейчас же езжай ко мне!

Вдруг я словно в замедленной съемке вижу, как моя девочка упрямо пришпоривает своего пони и скачет к барьеру, на котором до этого упражнялся Бо. Планка стоит слишком высоко, и я замираю, не в силах что-либо предпринять. Моя девочка летит, словно ветер к своей смерти, а я просто сижу, наблюдая за этим. Закрыв глаза от ужаса, я жду самого страшного. Секунды превратились в часы, когда я понимаю, что не слышу шокированных криков. За секунду до падения, сломавшего шею экранной дочери Ретта, нашу дочь спасает Скарлетт. Она поймала Кэти, когда та, уже перелетела через планки барьера. Услышав плачь своего ребенка, я почувствовала такое облегчение, что впервые упала в обморок.

В себя я пришла уже в объятьях Ретта и окружении слуг. Скарлетт стояла поодаль, обняв Бо, за которым пришла. Моя девочка сидела на руках Мемми вся в слезах, и с опаской смотрела на меня.

– Кэти! – тяну руки к малышке.

Мемми несет, тянущуюся дочку ко мне, и я буквально хватаю её в охапку. Слезы ручьем текут по моему лицу, и я трясущимися руками крепко прижимаю малышку к себе.

– Доченька моя, Кэти, – шепчу я неразборчиво, чувствуя, что дочка продолжает плакать. – Почему ты такая непослушная? Папа же тебе сказал, чтобы ты подъехала к нам! Больше так не делай никогда!

Когда испуганного ребенка забирают у меня, я облегченно прижимаюсь к Ретту.

– Оставьте меня со Скарлетт, пожалуйста, – тихо шепчу я мужу.

Спустя мгновение, я и моя давняя подруга сидим наедине на террасе перед садом, на которой я по обыкновению пью чай. Смотрю на Скарлетт и вижу как время не пощадило её. Былая красота сошла, оставив следы на гордом профиле.

– Я благодарю тебя, Скарлетт, – едва дыша, шепчу я. – Ты сегодня спасла мою дочь. Я знаю, что она летела к смерти.

– Как мой папа когда-то, – задумчиво произносит женщина, держа голову прямо, словно внутри неё стальной стержень.

Хотя это так. Железный характер этой дамы, восхищал миллионы женщин по всему миру. Её сила духа когда-то вдохновляла и меня. Просто пятнадцать лет назад, Скарлетт получила свою мечту и перестала двигаться вперед, ожидая от мужа, что он станет её рыцарем. Разочарование стало слишком большим испытанием для неё, которое она не всегда достойно преодолевала.

– Я помню, Скарлетт, – тихо шепчу я, вспоминая Джеральда О’Хара и его лихую смерть.

У меня все еще трясутся руки от пережитого. Я не уверена, что смогу встать из этого шезлонга и пройти несколько шагов прямо. К сегодняшнему событию примешалось еще беспокойство о нерожденном ребенке внутри меня. Мы сегодня оба были в обмороке от волнения.

– Ты даже не представляешь, что ты сегодня для меня сделала, – тихо шепчу я, чувствуя, как слезы вновь потекли по моему лицу.

– Я тоже мать, Мелани, – произносит Скарлетт.

– Проси чего хочешь, Скарлетт, – вдруг говорю я, понимая, что готова на всё.

– Прощения, Мелли, – тихо шепчет моя старая подруга. – Я нуждаюсь только в нем.

Я закивала не в силах говорить. То, что я увидела в глазах Скарлетт, называлось сожалением и виной.

– Я должна была сделать это раньше, – продолжает подруга. – Но гордость не позволила мне прийти к тебе. И с каждым годом становилось лишь хуже. Я заслужила твой гнев, но его не было, и я злилась еще больше от твоего великодушия. Я ждала презрения и унижения после того, как ты обосновалась здесь, но его не было. Ты всегда помнила о моем сыне и не позволяла нашим раздорам отразиться на Бо. Я злилась на тебя, потому что у тебя было всё, чего я желала, но потом вдруг поняла, что сама виновата в своих бедах. Эшли был моей мечтой, но я не видела его настоящего. После войны он не изменился, став бесхарактерным и безвольным. Он был таким и до неё. «Тара» стала так важна для меня, что я пошла на предательство ради неё. Гордость не позволила попросить у тебя денег, и я подослала Сьюлин к мистеру Кеннеди. Когда я увидела твой дом в Атланте и то, что ты владеешь лесопилкой, я позавидовала тебе, Мелли. Решив, что муж Сьюлин раздает такие подарки, я настаивала, чтобы он потребовал её назад. Я отчего-то решила, что если мистер Кеннеди станет снова владеть лесопилкой, то сможет помогать «Таре».

– Хватит Скарлетт, – тихо шепчу я. – Пусть всё останется в прошлом. Не жди, что я все забуду, но жить старыми обидами не хочу.

– Спасибо, Мелли, – закрыв глаза, произносит Скарлетт, вздохнув полной грудью. – Ты всегда была лучше меня.

– Спасибо за Кэти, Скарлетт, – шепчу я, вновь пережив сегодняшний ужас.

Жизнь снова стала налаживаться. Бархатную амазонку Кэти я лично сожгла в тот же день, как только меня перестала бить дрожь. Ретт волновался из-за моего состояния, так как трястись я не переставала еще пару дней. Мне даже снились кошмары.

Общаться как раньше со Скарлетт мы не стали, но я почувствовала, что в этой истории поставлена точка. Претензии предъявлены, обмен пощечинами произведен, стороны получили сатисфакцию. Теперь мы были просто соседями с родственными связями. Дальними.

Когда пришла моя пора рожать, я чувствовала, что не уверенна в том, что переживу. После случая с Кэти моё здоровье ухудшилось, и я практически все время лежала, боясь потерять ребенка. Доктор Мид прибыл за неделю до моего срока и жил с нами в ожидании родов. Во время первых потугов я еще старалась держать себя в руках, но с каждым часом мое состояние физическое и моральное ухудшалось на глазах.

Лежа в постели и видя нахмуренные брови доктора, я стала молиться. Если честно, я никогда не была особенно религиозна, но в жизни каждого человека настает такой момент, когда обратиться больше не к кому, и мы обращаемся к Нему.

– Господи, прошу тебя, прости за все грехи, – едва слышно шепчу, чувствуя, что мое сознание от боли будто затухает. – Я благодарю тебя за всё, что мне пришлось пережить и испытать. За мужа, за дочку. Прошу тебя, позаботься о них. Пусть не скорбят по мне. Прошу тебя, Боже, сохрани жизнь моему еще нерожденному ребенку, что сейчас зависит только от тебя. Он еще совсем невинный и крошечный. Пощади его. За грехи возьми мою жизнь, только сохрани его. Дай мне самой заплатить за свои поступки, не карай моего ребенка.

Я перестала видеть потолок спальни и словно соскользнула в темноту. Сначала ничего не было, ни тепла, ни холода, ни света, даже темноты не было как таковой. И вдруг я услышала голос:

– Ты готова?

– К чему? – со страхом спрашиваю я.

– Покинуть этот мир и уйти со мной, – спокойно и умиротворяюще спрашивает голос.

– Я не могу, – с сожалением отвечаю я, чувствуя, что он зовет меня в хорошее место.

– О чем ты сожалеешь?

– О том, что так мало была с дочерью и не прижму еще одного своего ребенка к груди, – отвечаю я.

– Какой судьбы ты хотела бы для них? – спрашивает безликий вновь.

– Стать достойными людьми.

Тишина стала гнетущей. Я чувствовала, как меня оценивают и взвешивают мои поступки и слова.

– Я умерла? – взволнованно спрашиваю.