Текст книги "Нелегкая победа"

Автор книги: Велма Финнеган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Патриция почувствовала, что начинает сходить с ума. Она опять с удивительной ясностью вспомнила последние секунды перед столкновением, и у нее снова возникло это ужасное чувство жертвы, пытающейся ускользнуть от хищника. Потом она вспомнила, как в больнице ее посетило ощущение, что он следит за каждым ее шагом, читает ее мысли, что он уже опутал ее своими сетями, пока она была без сознания. Ладно, тогда она была слишком слаба и беспомощна, и ему удалось подействовать на нее через Дженни, но потом… Господи, ну как она могла довериться ему потом? Почему не послушалась внутреннего голоса, который говорил ей, что этот человек опасен? И этот сон. Она вспомнила свой кошмарный сон в больнице. Вражеский командир… Да, теперь все встало на свои места, но было уже поздно.

Теперь ее жизнь, такая размеренная и спокойная еще какие-то три месяца назад, была разбита вдребезги, и ей уже не найти в себе сил снова собрать ее из этих кусков. Она уже не сможет жить как раньше, и не сможет больше доверять людям. Благодаря Рону Флетчеру. И благодаря своей собственной глупости.

В ее воспаленном мозгу, обезумевшем от обиды и унижения, проносились сцены их общения с Роном, но теперь она обращала внимание на то, о чем раньше не задумывалась.

«Я действительно ваш поклонник, но сейчас я здесь по делу».

Это были чуть не первые его слова. И ведь он сказал правду, ей не в чем было бы его упрекнуть.

«Не могли бы вы ответить мне на один вопрос из истории гольфа? Я знаю, что вы специалист по этой части».

Какой тонкий ход. Что еще смогло бы заинтересовать ее в тот момент?

«Скажите, а вам не хотелось бы стать первой?»

Тоже удар в самую точку.

«Дженнифер. Она такая прелестная девочка…»

«Мне кажется, что вы славный человек, мисс Лейн, умный, тонкий, талантливый и великодушный…»

До чего же он дьявольски хитер, с ужасом подумала Патриция, осознав сейчас, как умело он еще при первой встрече начал опутывать ее своей сетью. Он льстил ее самолюбию – и профессиональному, и женскому, он подогревал ее честолюбие и тешил ее тщеславие, он апеллировал к ее женской солидарности, он затронул даже ее материнскую гордость. Там, где не сработал ни один из этих приемов, он применил свое знание психологии. Он сумел воспользоваться даже ее раздражением. Но ведь тогда, до аварии, она на это не поддалась. Тогда она чувствовала, что с ним не стоит иметь дело. Хотя уже тогда ему удалось ее увлечь. Он, как бывалый рыболов, закинул одновременно несколько крючков, и на один из них она клюнула, если не на все сразу. Но все же, если бы она не оказалась в больнице, у него бы ничего не получилось. Во-первых, Патриция была бы слишком занята, а во-вторых, она смогла бы держать его на расстоянии.

Все упиралось в это роковое столкновение, и у Патриции появилась ужасная мысль, что оно произошло не случайно. Что участие Рона Флетчера в нем было значительнее, чем она привыкла считать. Это было почти невероятно, но продолжать думать, что это простое совпадение, было глупо. Уж слишком оно было ему на руку.

А ведь он с первого взгляда очаровал ее, хотя она изо всех сил пыталась сопротивляться его влиянию. Но к чему было теперь врать самой себе? Патриция вспомнила, как она лежала в ванне тем вечером, представляя, что он наклоняется к ней…

Господи, ну какая же я идиотка, с горечью подумала Патриция. И она еще терпела все эти издевательства у него дома, а потом, после памятной ночи, ходила печальная, смотрела ему в рот и думала, какой он одинокий, благородный и неприступный. Просто редкостная идиотка! Естественно, Рон с первого взгляда понял, что с ней у него есть шанс. Как опытный ловелас, он не мог не почувствовать ее безотчетное влечение к нему. Он вычислил, что легко добьется желаемого, что ему нужно просто все время находиться рядом с ней. Ее одиночество и его физическая привлекательность сделали остальное за него…

С другой стороны, может быть, она бы и не подпустила его к себе, если бы не один беспроигрышный ход. Если бы он не ухитрился склонить Дженнифер на свою сторону. Наверное, для него, как для хорошего психолога, это не представляло особого труда – девочка, выросшая без отца, сразу потянулась к нему. Ведь еще в то утро перед аварией, когда она даже и не думала принимать его предложение, он сказал ей: «Мне кажется, что ребенку не повредит компания взрослого мужчины». Значит, Рон уже к тому моменту понял, что привязанность ее дочери будет наилучшим аргументом в его пользу. А несколькими часами позже, когда Патриция уже лежала без сознания в реанимации, он с легкостью претворил свой план в жизнь, заодно перетянув и Анжелу на свою сторону. К тому моменту, как она пришла в себя, Рон успел подготовить почву для своей будущей победы, очаровав ее врачей, ее подругу и ее дочь…

И теперь, три месяца спустя, бедный ребенок не знает, куда деться от тоски и пустоты внутри. Благодаря Рональду Флетчеру.

Холодная ярость охватила Патрицию, когда она осознала, насколько этот человек расчетлив и жесток. Он использовал их обеих в своих целях и добился всего, чего хотел. А сейчас, вероятно, он действительно собирается предложить кому-нибудь ее проект или его идею.

Теперь она понимала, что означал взгляд Рона, когда он рассматривал ее чертежи. Это был взгляд дельца, подсчитывающего, за сколько можно будет это продать. Зная, что комиссия никогда не одобрит разработку, он уже тогда прикидывал, что будет с ней делать.

Итак, проект был представлен на рассмотрение. Он, как и предполагалось, был отвергнут. Рон решил ничего ей не говорить, обдумывая, как бы помягче преподнести плохую новость. Разумеется, не из любви к ней, а из корысти. Ему нужно было уверить ее, что не все потеряно, что он попробует по сходной цене предложить злополучный проект кому-нибудь. Потом он найдет покупателя и, вероятно, даже заплатит ей какие-то деньги.

Но в чем она его обвиняет? Рон ничего ей не обещал. Это она поддалась своим собственным иллюзиям, это она решила пожертвовать всем ради него. Разумеется, он определил по ее глазам и по всему ее поведению, что она к нему испытывает. Да и можно ли было перепутать с чем-нибудь восторг, с которым она отдалась ему? Разве опытный сердцеед мог не заметить любовь в ее взгляде в последние недели их пребывания у него дома?

Сейчас он, возможно, уже занят кем-то другим, и его мысли только изредка возвращаются к Патриции Лейн, которую он так легко покорил этим летом. Наверное, он обдумывает, как ему без излишних хлопот поддерживать ее влечение к себе, пока она ему нужна, не создавая при этом себе особых неприятностей.

Патриция машинально дотронулась до цепочки на шее. Нет, ей не в чем было его обвинить. Вероятно, он поступил так, как привык поступать с женщинами. И если он так обошелся с ней, значит, она это заслужила. Она обвиняла только себя.

Ведь благодаря тому, что Патриция ничего не понимала в мужчинах, ее дочь уже вынуждена была расти без отца. Теперь ей нанесена еще одна моральная травма, а все из-за глупого и безответственного поведения ее матери.

Патриция несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь восстановить душевное равновесие. Главным вопросом сейчас были не ее взаимоотношения с Рональдом Флетчером. Сейчас нужно было решать, как и на что дальше жить.

Итак, денег за проект, на который она потратила пол-лета, она не получит, во всяком случае, просить их у Рона она не собиралась. Игрой за это время она тоже ничего не заработала – деньги, полученные за «Южное гостеприимство», уже давно кончились. А им с Дженнифер надо дожить до следующей весны, да еще скоро придется оплачивать счета. Можно было, конечно, взять взаймы, но у кого? Анжеле она и так уже была должна довольно крупную сумму, Джерри Малком предал ее, а занимать у матери она считала для себя совершенно невозможным. Так неужели ей придется продать только что купленную машину и еще больше полугода сидеть, утирая слезы, считая копейки и боясь, что она никогда не сможет больше играть?

Нет!

Патриция решительно поднялась на ноги, отряхнула песок с юбки, потом села в машину и поехала на почту. Там она сняла с шеи цепочку, бросила ее в тубу и отослала вместе с чертежами. Затем Патриция подошла к окошечку переговорного пункта и назвала телефонистке домашний номер своего помощника, жившего в Нашвилле.

– Бобби, – сказала она, обрадованная тем, что он оказался дома, – ты занят на следующей неделе?

– Нет, Патриция, – ответил тот, – мы с братом сейчас подправляем крыльцо, а так я свободен.

– Ты сможешь в воскресенье приехать в Хантингтон? На следующей неделе там состоится Турнир Чемпионов, а у меня есть право играть, не подтверждая квалификацию. Так вот, я собираюсь там выступить. Ты будешь меня сопровождать?

Вероятно, Бобби был удивлен, но согласился без лишних вопросов. Договорившись с ним, Патриция повесила трубку. Теперь надо было заявить свое участие в турнире. Остальное зависело только от ее способности держать клюшку в руках.

Патриция уже немного оправилась от потрясения и знала, что ей делать дальше. Она сама устроила страшный беспорядок в своей личной жизни и она сама должна была все наладить. Она понимала, что в этом ей никто не поможет. Теперь ее будущее зависело только от ее собственных поступков. Бессмысленно было сидеть, сложа руки, и кого-то обвинять. Ведь она все еще способна играть в гольф. Пришло время доказать, что Патриция Лейн чего-то стоит.

Полная решимости, Патриция направилась к машине. Она знала, что осталась одна, но это даже придавало ей сил. Теперь она была готова бороться со всем миром за себя и свою дочь.

И все же где-то внутри продолжал жить страх. Если Рон лгал ей, говоря об успехе проекта, то, кто знает, может быть, он лгал и тогда, когда обещал, что она сможет опять выступать на соревнованиях.

10

Патриция совсем не удивилась, услышав звонок в дверь вечером накануне ее вылета в Хантингтон. Она была готова к этому звонку.

Бросив взгляд на дверь детской, где спала Дженнифер, она пошла открывать.

В лунном свете Патриция увидела высокую фигуру Рона.

Немного поколебавшись, она вышла и прикрыла за собой дверь. Хотя у нее немного подгибались колени, ей не было страшно остаться с ним наедине. Она ждала его прихода уже несколько дней и успела подготовиться. Прислонившись к двери спиной, она спросила спокойно:

– И что тебя сюда привело?

– По-моему, ты сама прекрасно это знаешь, – ответил он. – Ты не брала трубку, когда я тебе звонил, вот я и приехал.

Его глаза отсвечивали золотом в лунном свете.

– Я получил твою посылку и хочу спросить, что это значит, – прибавил он.

Наступила тишина, которую нарушали только сверчки и еле слышный шелест листьев на ветру.

– Ну, – сказал Рон, подождав с минуту, – я жду. Объясни, что заставило тебя отослать мне чертежи вместе с моим подарком.

Она еще некоторое время молча разглядывала его. Обида в его голосе явно была уловкой, чтобы сбить ее с толку. Но теперь-то она не забудет, что он делец, которому нужна власть ради выгоды, и манипулятор, которому нужна власть ради власти. Он не любит получать отказы. Он сделает все, чтобы вынудить ее к покорности. Ради этого он может сыграть любые эмоции. Единственный способ победить его, это не обращать внимания на его слова и не вступать с ним ни в какие дискуссии.

– Рон, – сказала она, как могла, спокойно, – выслушай меня. Когда я договорю, ты сможешь сказать мне все, что пожелаешь, но я хочу, чтобы после этого ты ушел и больше не возвращался. Я знаю, что мой проект был отвергнут. Я знаю, что комиссия поручила разработку нового проекта Лесли Смоллетту. Я знаю, – она судорожно вздохнула, – что происходило между нами в Дьюфорде и почему. Для меня наши отношения закончены. Если у тебя есть хоть капля совести, ты уйдешь отсюда прямо сейчас.

Патриция немного подумала и добавила:

– Это все.

И все же она невольно отступила на шаг, когда его тень, лежавшая на дорожке, покачнулась и накрыла ее собственную. Подойдя к ней почти вплотную, Рон вглядывался в ее лицо. В его глазах вспыхивали и гасли золотистые искорки.

– Значит, ты прочла объявление в «Гольфе», – сказал он. – И ты подумала, что это окончательное решение?

Патриция усмехнулась и покачала головой, не желая вступать с ним в пререкания. Уж к этому-то она была готова. Она предполагала, что он будет все отрицать, заговаривать ей зубы, даже пытаться вызвать ее на скандал. Она знала, что он сделает все, что угодно, только бы заставить ее продолжить разговор.

– Как я это узнала и что я подумала, теперь не имеет значения, – сказала она отрывисто.

– Нет, ты ничего не поняла. Я уже просил тебя и прошу еще раз позволить мне все уладить. Я профессионал в этих делах. Я же не учу тебя играть в гольф, так не учи меня устраивать сделки. Не знаю, откуда у тебя эти сведения, и кто внушил тебе…

– Рон, – резко оборвала она его, – зачем ты продолжаешь этот бессмысленный разговор? Почему ты не можешь просто уйти? Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

Она уже почти кричала. Ему все-таки удалось вывести ее из себя.

– Потому, – сказал он, глядя на нее сверху вниз, – что я хочу снять шоры с твоих глаз. Это во-первых. А во-вторых, у нас с тобой деловые отношения, и я не намерен их прерывать.

– Нет, – сказала Патриция, – у меня больше нет с тобой никаких отношений.

Ей с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не сказать все, что она о нем думает. Она понимала, что его мужское самолюбие должно быть сильно уязвлено отказом, если он еще продолжает настаивать. Патриция скрестила руки на груди и проговорила:

– Мое решение окончательно. Делай с моими чертежами что хочешь. Можешь выкинуть их в помойку. Можешь обклеить ими сортир. Я больше не хочу о них слышать.

В его взгляде отразилось хорошо сыгранное недоумение. А из тебя вышел бы превосходный актер, чуть не сказала она. Если бы она не была предупреждена, она бы снова поверила ему. Но она знала, что если она поверит хоть одному его жесту или слову, она пропала. Ей нужно было продержаться еще пару минут. Всего пару минут перед тем, как он наконец уйдет, притворившись обиженным, разъяренным или каким там ему придет в голову.

– Да ты хоть выслушай меня, – сказал Рон. – Выслушай меня перед тем, как ты примешь решение. Я ничего не сказал тебе об этом по двум причинам. Во-первых, я не хотел расстраивать тебя, когда у тебя других проблем хватает. А во-вторых, это действительно не имеет значения.

– Не имеет значения? – она, не сдержавшись, сорвалась на крик. – Мне казалось, Рон, что здесь было возможно только два варианта – либо да, либо нет. Ответ был отрицательным. Эту работу уже предложили другому человеку. Что тут еще может иметь значение?

– Твоим делом было разработать проект, – сказал он упрямо и спокойно, – моим – протащить его через комиссию. Почему ты не хочешь позволить мне закончить мое дело?

Несмотря ни на что Патриция была удивлена. Она уже не понимала его логики. Она не понимала, почему он отрицает очевидные вещи. Но все же она решила ни на что не поддаваться.

– Делай, что хочешь, – сказала она устало, – только оставь меня в покое. Уходи. Пожалуйста. Прямо сейчас.

– Не отворачивайся от меня, – тихо попросил он, подходя еще ближе и беря ее за руку. Его ладонь дрожала, как будто он боялся причинить ей боль.

И опять Патриция с удивлением почувствовала, как ее тело откликается на его прикосновение. Она стояла неподвижно, пытаясь справиться со своими эмоциями.

– Что с тобой? – услышала она его тихий голос. – Прежде чем уйти, я должен убедиться, что с тобой все в порядке.

– Со мной все отлично! – сказала она, вырывая руку. – И, пожалуйста, не забивай себе голову моими проблемами, Рон. Ты поставил меня на ноги. Ты помогал мне тренироваться. Ты дал мне пищу для размышлений, и даже больше, чем надо. Ты два с лишним месяца терпел нас с Дженнифер в своем доме. За все это я тебе благодарна. Но хорошенького понемножку!

– Что, черт возьми, все это значит? – закричал он наконец. Удивление и гнев в его голосе были явно неподдельными.

– Я тебя не виню, ты делал только то, что привык делать, – продолжала Патриция в запальчивости, – Ты просто повиновался инстинктам и не думал об ответственности. Это я должна была думать. Но теперь все кончено. Пожалуйста, уходи.

Он стоял и молча смотрел на нее. На его лице было написано глубокое недоумение.

– Тебе нравится называть себя бизнесменом? Ты гордишься своим умением проворачивать сделки? Что ж, ты провернул хорошую сделку. Ты получил и проект и меня, причем совершенно бесплатно. Эти чертежи теперь твои, я не возьму у тебя никаких денег. Только оставь меня в покое и избавь наконец от своего вранья.

– Вранья? – среагировал он на последнее слово. – Значит, ты мне не веришь?

– Нет, – сказала она твердо.

– Но разве я когда-нибудь давал тебе повод сомневаться в моих словах? – спросил он почти растерянно. – Нет, с тобой явно не все в порядке. Я не могу отпустить тебя в таком состоянии.

– Великолепно! – рассмеялась Патриция. – Он не может отпустить меня в таком состоянии! А кто ты такой, чтобы иметь право не отпускать меня? Ты для меня больше ничего не значишь. Если ты меня еще когда-нибудь увидишь, то только по телевизору.

– Ну хотя бы за это ты должна быть мне благодарна, – проговорил Рон.

– Прежде всего, я должна быть тебе благодарна за то, что попала в эту чертову аварию! – закричала Патриция, окончательно потеряв контроль над собой. – Мы оба это знаем, и хватит тыкать меня в это носом! Это благодаря тебе я могу больше не попасть на соревнования! Спасибо тебе, Рональд Флетчер!

Ей показалось, что от ее крика задрожал дом. Рон сделал шаг назад, его лицо исказилось от гнева.

– Значит, вот как, – сказал он глухим страшным голосом.

– Да, вот так, – ответила она, задыхаясь от ярости и стыда одновременно. – Хотя, ты можешь, если хочешь, позвать сюда мою дочь. Думаю, она примет твою сторону. Она же не знает тебя так же хорошо, как я. Ты отлично поработал, чтобы добиться ее любви. Но, как ты сам говорил, она гораздо доверчивее меня. Да потом, ей ты никогда не давал повода плохо о тебе думать. Ты же тонкий психолог. Ты правильно рассчитал, через нее на меня было проще всего повлиять.

Патриция чувствовала, что даже воздух вокруг раскалился. Она поняла, что еще немного, и она уже совсем потеряет способность сдерживаться, и за злостью он увидит ее чувства. А ведь они все еще тянули ее к нему несмотря на боль и разочарование, несмотря на то, что она теперь знала, что он ее просто использовал. Это они заставляли ее оскорблять его так же, как он оскорбил ее, и делать ему так же больно, как он сделал ей. Сейчас ей хотелось задеть его так глубоко, чтобы он никогда, никогда не простил ее.

Но Рон, наверное, опять прочитал ее мысли, потому что в следующую секунду схватил ее за плечи и закрыл ей рот горячим поцелуем. Она в каком-то полузабытьи ощутила, как против ее воли безумная страсть вскипает у нее в крови, пока его руки все крепче сжимают ее тело. При всем желании она не смогла бы вырваться, так крепко он держал ее.

Ее охватил жуткий припадок ярости и восторга одновременно, так что несколько невыносимо долгих минут она могла только безвольно содрогаться в его объятиях…

Наконец он отпустил ее.

– Что ж, – сказал он, тяжело дыша, – по крайней мере, мы оба получали удовольствие. Надеюсь, ты не будешь это отрицать? По-моему, мы неплохо провели время вместе. Но для тебя это был просто летний роман. И теперь, как ты сказала, я для тебя больше ничего не значу.

– Да, ты для меня ничего не значишь, – как эхо повторила Патриция.

В следующий момент его уже не было рядом с ней. Она стояла одна среди ночных теней. Она еще услышала, как где-то вдалеке с силой хлопнула дверь машины, затем послышался резкий шум мотора.

А потом наступила полная тишина.

– Это конец, – сказала она вслух, еще не веря своим словам.

Конец. Это страшное слово, как удар молнии, пригвоздило ее к месту. У Патриции вдруг подогнулись ноги, и она почувствовала какую-то ужасную, просто смертельную усталость. Она судорожно всхлипнула и медленно осела на землю…

Она сидела на траве около дома, слезы ручьем текли по ее лицу. Она была одна в целом мире, и только луна насмешливо глядела на нее с высоты. Она знала, что Рон больше не вернется. Никогда. Она сама этого хотела, она сама оттолкнула его так далеко, что ему теперь нет дороги назад. Она сделала ему больно. Но ведь он заслужил это! Вероятно, он понял, что с ней будет слишком много проблем и ушел искать кого-нибудь посговорчивее. И унес с собой ее сердце…

Она сидела на земле, закрыв глаза. Сейчас ей хотелось только умереть, и ей стало казаться, что она уже умерла. Она не знала, что делать дальше, и ничего больше не хотела делать…

Но у нее была дочь, которая сейчас мирно спала в доме, не зная, что происходит снаружи. Эта мысль привела Патрицию в чувство. Она встала и медленно вошла в дом.