Текст книги "Тайна ночи"

Автор книги: Вайолетт Лайонз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– А ваш отец часто устраивал вам подобные развлечения?

– Ну, вообще-то нет. Не часто,– с еле уловимой печалью ответила Патриция. – Подобное поведение для девочек семейства Орбисон было бестактным, неинтеллигентным. А все время хотелось как-то выделиться, схулиганить, чтобы хоть чем-то обратить на себя внимание отца.

– Неужели? – удивленно приподнял брови Грегори, доедая гамбургер.

– Вы, похоже, не верите мне. А я вам больше скажу. Я старалась заменить отцу несуществующего сына, интересоваться только тем, чем интересуются мальчики. Я часами просиживала у телеэкрана, смотрела бесконечные спортивные программы, читала книги о путешествиях, по истории Первой и Второй мировой войн. В общем, старалась быть интересной отцу, обсуждать с ним эти, как мне казалось, самые мужские темы.

– Ну и насколько успешно было ваше начинание? – как бы равнодушно спросил ее сотрапезник.

– Безуспешно...– прошептала Патриция, глядя прямо перед собой в ночную темноту, пытаясь сдержать набежавшие слезы.– Он только говорил, что все эти вещи не должны интересовать девочку, что вот если бы я была мальчиком...– Она не договорила, чтобы не дать волю слезам, лишь тяжело вздохнула и продолжила совсем другим тоном:– Но согласитесь, Грегори, что даже самый либеральный отец не разрешил бы своему ребенку устраивать такое свинство. У меня все руки в масле и соли.– Она облизнула указательный палец.– Я...

Слова застыли у нее на губах, когда она заметила, какими глазами Адамc проследил за ее жестом. Его тяжелый глубокий взгляд был прикован к ее губам, в глазах отражалось желание и одновременно грусть. Сердце девушки дрогнуло, ударилось о грудную клетку, словно подавая ей тревожный сигнал. Она машинально облизнула губы и с волнением заметила, что это движение только усугубило в мужчине чувственный отклик.

В замкнутом пространстве машины близость Грегори Адамса была ощутима, как никогда. Его темный профиль на фоне распускающихся деревьев старого парка, сильные красивые руки, свободно лежавшие на руле, запах изысканного мужского одеколона, смешанный с едва уловимым, сокровенным запахом его тела, волновали ее.

– У вас с собой есть салфетка? Я хочу вытереть руки, – прервала Патриция неловкое молчание.

– Что? – переспросил мужчина, делая над собой усилие, чтобы вернуться в реальность откуда-то издалека.– А, вот, пожалуйста.

Он достал носовой платок из внутреннего кармана пиджака и протянул его девушке.

– Нет, я не могу это испачкать, – запротестовала она, чувствуя на ощупь, какой тончайшей работы этот платок.

– Умоляю вас не усложняйте, Пат. Дома его без труда можно будет постирать.

– А, кстати, где ваш дом? Я только сейчас задумалась о том, что почти ничего не знаю о вас.

– Я считаю этот вопрос излишним, – словно выстраивая между собой и Патрицией невидимую стену, отрезал Адамc.– Деловые отношения исключают личные вопросы. Вы что, забыли наш уговор?

– А что в этом такого особенного? – фыркнула девушка. До сих пор она и не подозревала, как сильно хочет побольше узнать о нем. – К тому же вы сами говорили: чтобы достоверно изображать влюбленную парочку, надо кое-что знать друг о друге.

Патриция старалась говорить как можно более небрежным тоном, с сожалением ощущая, что Грегори старается тактично отгородиться от нее.

– Если бы нас с вами связывало хоть что-нибудь кроме деловых обязательств,– бесстрастно заговорил он,– то был бы смысл откровенничать, а так...

– Вы просто не хотите, чтобы я вторгалась в ваш мир, скрытый ото всех за семью печатями,– перебила Патриция, в какой-то степени пытаясь спровоцировать его на откровенность.

– Вы несправедливы ко мне, – снова бесстрастно произнес Адамc.

– Возможно. Ну, рассказывайте, – не унималась Патриция, капризно передернув плечами.

Он помолчал, потом провел рукой по волосам, нахмурился и словно что-то решил для себя:

– Что именно вас интересует? – начал он равнодушно.– Сколько мне лет? Тридцать пять. Женат ли я? Нет, не женат и никогда не был. Есть ли у меня брат или сестра? Нету. Родители? Отец, о котором я уже упоминал, а мама умерла, когда мне было семь лет...

– Семь? – переспросила Патриция сочувственно.– Да как же вы...

– Это было много лет назад. Она долго болела. И, честно говоря, я плохо помню то время. Таким образом, меня нельзя назвать несчастным ребенком, тяжело пережившим утрату матери. Впоследствии у меня появилась, как ни странно, добрая мачеха и, как умела, заменила мне мать.

– Значит, ваш отец вторично женился? – задала дурацкий вопрос Патриция.

– Да,– спокойно ответил Грегори.– Моя так называемая мачеха почти на двадцать лет моложе его и всего на десять старше меня. У нее к каждому из нас свой подход, так что живем мы дружно. Что касается моей спортивной карьеры, так о ней вы наверняка читали в прессе. Чем я занимаюсь сейчас, вы примерно знаете. Мое хобби – подводное плавание...

– Не надо, не продолжайте,– обиженно перебила его Патриция.

Она больше не могла слушать это сухое перечисление фактов. Ей хотелось чего-то совсем другого.

– В чем дело, Пат? – удивился Грегори.– Чем вы недовольны. Располагая сведениями подобного рода, вы без труда ответите на вопросы своих любопытных родственников. А учитывая чисто деловой характер нашего общения, я изложил вам информацию, аналогичную той, какая встречается в среднестатистическом резюме.

– Разумеется, – согласилась Патриция, – я не вправе обижаться на вас. Но, если не секрет, объясните, почему вы согласились принять участие в аукционе фонда недоношенных младенцев. У вас же, насколько понимаю, не было еще опыта отцовства...

– Не было, вы совершенно правы. Но одна моя знакомая родила ребенка на два с половиной месяца раньше срока. Ситуация была критическая. Если бы не современное оборудование, профессионализм врачей и прекрасный уход, эта история могла окончиться трагически и для ребенка и для матери. Малыш мог погибнуть, а она просто не выдержала бы такого удара. Я ей морально очень помог в те тяжелые дни и чуть ли не на своей шкуре убедился, какая это великая стихийная сила – материнство. Слава богу, все кончилось хорошо, вот я и подумал, что поддержать эту акцию – благое дело.

Патриция никак не ожидала такого объяснения и лишний раз убедилась, что судить о людях поверхностно нельзя.

Грегори воспользовался удачным моментом и решил тоже кое-что прояснить для себя.

– Откровенность за откровенность, Пат. Теперь ваша очередь приоткрыть завесу тайны...

– О чем это вы? – встрепенулась девушка.

– Я о том, по какой причине в свете поговаривают о вашем мужененавистничестве и чуть ли не пристрастии к однополой любви.

– Что! – негодующе воскликнула она. – Да как вы смеете повторять такую мерзкую ложь! Вы что, поверили в нее?

– Я не сказал, что поверил,– жестко возразил Грегори.– Я лишь хочу услышать вашу версию. Ведь согласитесь, дыма без огня не бывает.

Патриция закрыла лицо руками и с минуту молчала, потом достала из сумочки сигареты, чиркнула зажигалкой и затянулась. Ее руки еле заметно дрожали.

Адамc терпеливо ждал, когда она заговорит, и наконец это случилось.

– Ужасно неприятная история, – сдавленным голосом начала она.– Был у меня один приятель, Эдвард. Мы просто дружили, ходили кое-куда вместе, но я никогда не давала ему повода считать, что нас связывает нечто большее, чем просто дружба. В какой-то момент я почувствовала, что ему нужно от меня совсем иное, и честно предложила расстаться для блага обоих, но он не отстал от меня. Буквально преследовал, устроил пару публичных скандалов, пытался проникнуть в мой дом, однажды даже ударил меня. Мне пришлось обратиться в полицию. Ему сделали предупреждение, но не более того. Его родители, кстати весьма высокопоставленные люди, сделали все возможное, чтобы отмазать своего сыночка. Больше он меня не доставал, но, чтобы как-то отомстить, стал болтать направо и налево, что я лесбиянка и вообще ненормальная. А люди верят, верят всему, вы же наверняка сами знаете!..

– Да уж, знаю,– глухо произнес Грегори, следя глазами, как девушка выбрасывает в окно недокуренную сигарету и ее красный огонек исчезает в ночной темноте. – Тот еще подонок вам попался!

– Я не думала, что вы поймете меня и посочувствуете...

– Почему?– негодующе перебил ее Грегори. – Потому что я тоже мужчина? Все-таки вы слишком превратного мнения обо мне. Я могу отличить черное от белого, могу различать и оттенки, я справедливый человек, чего бы вы там себе не нафантазировали!

– После того случая,– продолжала Патриция, которой вдруг невыносимо захотелось быть до конца откровенной,– я действительно какое-то время вообще мужчин видеть не могла. Но потом это прошло. Сейчас у меня много друзей-мужчин, некоторые из них работают со мной. В общем, все нормально.

– Я рад за вас,– по-доброму сказал Грегори и добавил уже с легкой усмешкой: – И, если честно, я вполне убедился в том, что вы не мужененавистница и не лесбиянка.

– О чем это вы?!

– Ну как же! – Грегори нежно провел тыльной стороной своей руки по щеке девушки, потом словно обрисовал ее подбородок; линию шеи и плеч. – Разве ты забыла, что я не понаслышке знаю, как ты словно оживаешь в руках мужчины, как эта белая кожа начинает светиться внутренним светом от возбуждения, какими мягкими и податливыми становятся эти губы...

Патриция затрепетала. Его голос становился все более глубоким и проникновенным. Темно-серые глаза в темноте казались совсем черными, словно речная вода в ночи. Продолжая держать ее за плечи, Грегори приблизил к ней свое лицо. В темноте его черты казались несколько размытыми, но теплое дыхание подсказывало, что губы мужчины находятся в каком-то дюйме от ее собственных губ.

– Я видел,– полушепотом продолжал он, – как эти голубые глаза заволакивает пелена желания и они приобретают зеленоватый русалочий оттенок. Я знаю, как от страсти хмелеет твой голос. Этот мерзавец Эдвард просто не знал, как правильно взять в руки инструмент, чтобы струны гармонично зазвучали, рождая на свет волшебную мелодию любви. Только избранный может найти подход к такой женщине, как ты, Пат.

Это было уже слишком.

– Насколько я понимаю, избранным вы считаете себя? – Громкий голос опомнившейся девушки напрочь разрушил интимность создавшейся обстановки. – Может быть, дадите этому негодяю парочку частных уроков на тему, какие клавиши нажимать, чтобы женское тело зазвучало, обучите его начальным гаммам?

Грегори тут же отстранился, и Патриция, хотя и не могла отчетливо видеть его лицо, представила, какими суровыми стали его черты, а губы, еще секунду назад раскрывшиеся для поцелуя, превратились в жесткую узкую линию.

– Что вы опять несете? – Его голос прозвучал необычно строго.

– Что я несу? Ах простите, совсем забыла, что такому неотразимому джентльмену, как вы, никакая техника не нужна, что вам достаточно только со значением посмотреть на женщину, и та начинает таять, словно мороженое под летним солнцем!

Вся беда заключалась в том, что, несмотря на свою иронию, Патриция прекрасно понимала, что Адамc на самом деле является неотразимым мужчиной, которому порой действительно достаточно только взгляда, чтобы покорить женщину. Но все-таки искусством обольщения он владел, владел мастерски. Это в основном и злило Патрицию больше всего.

– Я хочу домой,– внезапно потребовала она. – Сейчас же отвезите меня домой и даже не думайте, что я приглашу вас на чашечку кофе или...

Слова «еще на что-нибудь» благоразумно не успели сорваться с ее губ.

– Не надо горячиться, леди,– холодно и насмешливо заметил Адамc, поворачивая ключ зажигания. – Лучше вспомните о нашем договоре. Время посещения мною вашей спальни еще не пришло, но, когда оно придет, вы уже не сможете так хорохориться. Что ж, наслаждайтесь пока тем, что вы мне ничего не должны.

Патриция не нашлась, чем бы ей ответить на эту двусмысленную угрозу, и оставшуюся часть пути до ее дома они проехали в полной тишине. Когда машина остановилась, девушка тут же схватилась за ручку двери и, не успев потянуть ее на себя, услышала:

– Одну минуту.– Голос Грегори заставил ее похолодеть.

– Что еще?– повернулась она с раздражением.

– Не бойтесь. – На удивление Патриции, он добродушно смеялся. – Я не собираюсь тискать вас и целовать, в то время как вы будете барабанить ногами по салону машины и звать на помощь уже уснувших соседей...

– Говорите быстрей, что хотели,– зло перебила она его, – и я пойду.

– Я не займу у вас много времени, – церемонно заметил Грегори.– Просто,– теперь он был абсолютно серьезен, – мне только что пришла в голову одна идея...

– Какая еще идея? – нервничала Патриция, недоумевая, что он мог еще придумать.

– А вот какая, – продолжал Грегори.– Не думаете ли вы, Патриция, что, разработав этот план насчет того, чтобы взять на эту вечеринку, ну скажем, меня, вы как бы играете на руку своему отцу?

– Что вы имеете в виду?

– Все очень просто, – стал объяснять Грегори. – Беря меня с собой на вечеринку, вы как бы даете отцу понять, что он был прав. Что без мужчины вы ничего из себя не представляете. Вы как бы признаете, что все, чего вы добились,– я имею в виду ваш бизнес, ваш успех,– ничего не значит, а берется в расчет только то, что вы женщина, которая считается по всем статьям неудачницей, если рядом с ней нет мужчины.

Девушка так и застыла на месте. То, что сказал Адамc, было настолько логично, настолько мудро, что она удивилась, почему подобные мысли не пришли в голову ей самой.

– Я... я даже...– Она попыталась как-то отреагировать, но Грегори и так понимал, какие чувства она испытывает.

– Вы, Патриция, подсознательно пытаетесь понравиться ему, доказать, какая вы замечательная. Хотите показаться независимой, но на самом деле заискиваете. Вы не должны так поступать, вы ведь не трусиха.

– Нет, не трусиха,– машинально повторила девушка.

– Значит, не дайте ему победить. Сумейте противостоять, защищайте свою позицию. Вы взрослая, уверенная в себе молодая женщина. Будьте самой собой, тогда он начнет считаться с вами.

– Мистер Адамc, вы просто гений, – не смогла она сдержать своих эмоций.– Вы помогли мне посмотреть на ситуацию с другой стороны.

Поддавшись мимолетному импульсу, она чуть-чуть придвинулась к мужчине и поцеловала его в щеку:

– Спасибо вам, – выдохнула она, снова садясь ровно.

Грегори никак не отреагировал на ее поцелуй, только чуть наклонил голову. И в этот момент девушку осенила неожиданная мысль, и она резко повернулась к нему:

– Мистер Адамc! – Ее тон был шутливым.– Но вы понимаете, что, сказав то, что вы сейчас сказали, вы лишаете себя работы? – Мысль о том, что Грегори не будет с ней на юбилее отца, заставила ее почувствовать себя очень одинокой и совсем потерянной. Чтобы не допустить этого, она добавила излишне строго: – И все же вы должны... должны пойти.

– Должен? – Грегори резко повернулся к ней.

– Должны, должны, – от смущения и неловкости затараторила она.– Я ведь заплатила за вас.

Господи, что я сказала, мысленно спохватилась она, но Грегори уже оскорбился.

– И за свои деньги, дорогая, – голос мужчины звучал угрожающе и цинично,– вы хотите получить товар. Не волнуйтесь, я не собирался подводить вас. Я прекрасно сознаю, что должен вам.

– Извините... Я...– попыталась смягчить ситуацию Патриция, но Грегори не дал ей договорить.

– Вы заплатили, я отработаю.

– Отработаете...– беспомощно повторила она.

– Да, я буду там, где обещал.

Он протянул руку и открыл Патриции дверь так резко, словно хотел показать, как сильно хочет избавиться от нее.

– Я пойду, дорогая, – издевательским тоном говорил он. – Туда, куда захотите. Я буду стоять с вами рядом, буду улыбаться. Буду с вами танцевать. Вы ведь заплатили!.. И никто из гостей не узнает, насколько далек этот пошлый фарс от истины. Каково мое истинное отношение к вам...

Патриции было бы легче, если бы он просто вытолкнул ее из машины. Водопад обидных слов ранил в сто раз больнее. Как оплеванная, она ступила на тротуар, а мужчина моментально захлопнул за ней дверь и рванул с места.

– Грегори!..– в никуда позвала она, наблюдая, как машина уже заворачивает за угол.

Все сложилось, как она хотела, но в душе росла какая-то пустота и безысходность. Вдруг перед глазами ее все поплыло. Ночной пейзаж смазался, словно кто-то пролил воду на картину, написанную акварелью, и Патриция поняла, что плачет.

8

– Вы что, так и собираетесь молчать всю дорогу?

– Прошу прощения, что не принадлежу к категории болтливых попутчиков, – сухо отрезал Адамc, явно давая понять Патриции, что менять стиль своего поведения не намерен.

– Вы просто дуетесь на меня из-за инцидента во время нашей последней встречи! Но вы тогда не так поняли меня, у меня и в мыслях не было обидеть вас. В общем, можете думать что угодно, но, чтобы не портить друг, другу настроение по дороге, давайте будем хотя бы взаимно вежливы.

Патриция достала из сумочки сиреневый шифоновый шарф и повязала его вокруг головы, затянув узлом на затылке, потом надела темные очки и откинулась на сиденье. Машина уже катила по пригороду Лондона, оставляя позади шумный город, суету и нервозность столичной жизни.

Этот день начался для девушки с сюрпризов. Когда Адамc заехал за ней в условленное время, о котором они предварительно договорились по телефону, Патрицию неприятно удивил его внешний вид. Вместо щегольского костюма, в которых она привыкла видеть его, Грегори был одет в линялые голубые джинсы, клетчатую рубашку-ковбойку и синий джемпер, тоже изрядно ношенный. И хотя эта одежда шла ему, как, впрочем, любая, какая-то частица его светского лоска была утеряна безвозвратно. Это был одновременно он и не он, словно его близнец, двойник, но из совершенно другого мира.

Второй сюрприз был из числа приятных. Для поездки Грегори выбрал не просто дорогой, а суперсовременный ярко-красный «феррари», как раз такой, о котором мечтала Патриция.

– Вы же как-то говорили, что используете подобные машины для развлечения? – с тщательно скрытым удовольствием и ощущением хотя бы маленькой, но победы, спросила она.

– Я подумал, что предстоящее событие стоит того, чтобы чуть-чуть изменить свои принципы. Все-таки у вашего отца юбилей.

– Да, и мне приятно, что для вас это не простая формальность.

Машина уже мчалась по сельской местности. Вдоль дороги простирались заливные луга, словно ковром покрытые дикими нарциссами. Где-то вдали паслись стада овец. Грегори снизил скорость.

– А почему, собственно, мы так медленно едем? – поинтересовалась Патриция, любуясь окрестным пейзажем. – Я, честно говоря, ожидала ощутить на себе сводящее с ума чувство скорости.

Грегори обернулся и удивленно приподнял брови.

– Например, двести миль в час по скоростному шоссе? Вы так себе это удовольствие представляете? – как-то странно спросил он и снова стал сосредоточенно следить за дорогой.

– Ну хотя бы сто сорок...

– Мне по собственному опыту известно,– как-то отрешенно произнес он, – что, когда летишь навстречу смерти, закупоренный в металлической коробке, понимаешь, что в жизни есть вещи поважнее скорости и победы.

Девушка поняла, что он имеет в виду ту самую катастрофу, которая положила конец его карьере гонщика.

– Но вы же, слава богу, совсем не пострадали и вели себя так...– начала было Патриция.

– Хладнокровно, вы имеете в виду, – перебил ее Грегори. – Как писали газеты, – цинично продолжал он, – «ни один мускул не дрогнул на его лице». Хотите знать правду, Пат? – резко повернулся он к девушке. – Хотите знать правду о том, что я пережил тогда?

– Хочу, конечно, – то ли смущенно, то ли испуганно пробормотала она.

– Я просто не верил, что я жив. Мой мозг, блокируя стрессовое состояние, просто не давал мне до конца осознать, что произошло. Я стоял и тупо смотрел, как красным кровожадным огнем полыхает машина, из которой я, выбрался несколько мгновений назад. Я не понимал, почему я остался цел и невредим. Почему жизнь выбрала меня, чем я лучше других, заслужил ли я, чтобы мне так повезло, честно ли это...

– Честно ли? – перебила его Патриция, которую захлестнула волна противоречивых эмоций.

Ей было страшно подумать, что этот красивый обаятельный мужчина мог лежать окровавленный и бездыханный на сером горячем асфальте, потом на носилках, потом в морге. Сами эти мысли заставили ее внутренне содрогнуться.

– Просто мой друг, я уже рассказывал вам о нем, – более спокойно продолжал Грегори, – погиб в аналогичной аварии за месяц до того, как беда случилась со мной. Я остался жив, его не стало.

– Я понимаю ваши чувства, – беспомощно пролепетала Патриция.

– Неужели? – зло и резко спросил Грегори. – Нельзя понять того, чего не испытал на собственной шкуре, милая леди.

– Конечно, – зачем-то начала оправдываться Патриция. – Со мной ничего подобного не случалось, но могу себе представить, пусть и не в полной мере, каким может быть человеческое страдание.

В этот момент девушке показалось, что она начинает понимать, почему Грегори был таким ветреным, таким легкомысленным в отношениях с женщинами. Он постоянно жил с ощущением уходящего мига жизни, которая, словно песок, течет сквозь его пальцы. Он коллекционировал впечатления. Каждая красивая девушка была для него цветком, который нужно сорвать, чтобы в полной мере насладиться его ароматом в пору цветения. Конечно, подобная позиция была эгоистична, но Патриции вдруг стало его нестерпимо жалко.

– Можете? – Голос мужчины был все еще резким и злым. – Можете себе представить, что чувствовал я, у которого не было никаких обязательств, никакого смысла в жизни, я, оставшийся в живых, по отношению к нему, который оставил на этой земле безутешную беременную вдову...– Грегори нахмурился. – И я был тем, кто сообщил Глории о случившемся. С тех пор я себе покоя не находил, все думал об этой трагедии. И в тот роковой день думал, в мой последний заезд.

– Глория – жена Джонатана? – тихо спросила Патриция, которой почему-то было стыдно за свое благополучие и непричастность к этой рискованной жизни.

– Да. Она как раз та женщина, о которой я рассказывал вам в связи с аукционом. Когда Джонатан погиб, она была на седьмом месяце беременности. Потрясение спровоцировало преждевременные роды. Ребенок для нее был последней связующей нитью с ее прошлым, счастливым прошлым. Она сильно любила мужа. Если бы ребенок не выжил, она бы свела счеты с жизнью. Что было дальше, вы знаете. Ну, может быть, кроме того, что родилась девочка и я стал ее крестным отцом. Слушайте, – внезапно он как-то повеселел. – Давайте сменим тему, расскажите мне о своем бизнесе.

– С удовольствием, – с готовностью согласилась Патриция, получив возможность прекратить разговор на столь грустную тему. – Моя первая удача случилась, когда я и мои сотрудники оформили новую квартиру моих друзей, молодоженов. Много денег я на этом не заработала, но среди их знакомых оказалась Сара Майлз...

– Та самая известная актриса?

– Да, та самая, – подтвердила его догадку Патриция. – Ей понравилось, как мы оформили квартиру. И как раз в то время она купила свой огромный пентхаус. Всю работу по приведению его в божеский вид она поручила моей фирме. В свою очередь ее знакомые оценили результат, и заказы посыпались на меня как из рога изобилия.

– Звучит жизнеутверждающе, но не думаю, что все давалось вам так легко, – недоверчиво заметил Грегори.

– Мне просто повезло,– объяснила Патриция.– Случай, судьба, счастливый билетик.

– Не только случай и судьба, – возразил он, – а прежде всего ваш талант, ваш безупречный вкус...

– Вы делаете мне комплимент, – разулыбалась девушка. – Но вы ведь не видели ни одной из моих работ.

– Как же, не видел...– возразил Грегори. – Видел. Вашу квартиру, например, и потом ваша фирма оформляла маленький отель в пригороде Лондона, владельцами которого, по иронии судьбы, оказались мои друзья.

– Да, помню. Отель «Гринфилд», нечто вроде миниатюрного замка. Не работа, а сплошное наслаждение. Эти круглые залы, арки, ниши, мраморные лесенки. А вы частенько бываете там? – поинтересовалась она.

– Я бываю у Феликса и Рэчел приблизительно раз в месяц.

Атмосфера в машине ощутимо разрядилась, и девушка вздохнула с облегчением. Все путешествие в одно мгновение стало казаться многообещающим и романтичным, а не тягостным или обременительным.

– Знаете, Грегори, – неожиданно решила открыться Патриция. – Я так рада, что вы согласились сопровождать меня! На вас положиться можно, вы настоящий.

– Я польщен, – улыбнулся он. Патриция стала успокоенно смотреть в окно, вдыхая аромат весеннего ветра.

– Скажите, – снова заговорил Адамc.– Так как же мы будем вести себя с вашим отцом? Надо ведь какую-то стратегию выработать.

– Знаете,– ответила Патриция, закуривая,– после того, что вы мне сказали в тот вечер, я много думала и пришла к выводу, что мой план был несовершенен. Если мой отец не хочет воспринимать меня такой, какая я есть, я в свою очередь не буду стараться изменить или переломить его отношение ко мне.

– А как же я? – недоумевал Грегори. – В таком случае какова будет моя роль?

– Ваша роль, – спокойно констатировала девушка, – будет такой, как и задумывалась в первоначальном варианте.

– И какой же, интересно? Я, знаете ли, уже и забыл. Столько воды утекло...

– Вот вы какой! Я собираюсь на вечеринку, и мне нужно сопровождающее лицо. Вы и есть это сопровождающее лицо.

– И все? – как-то разочарованно произнес Грегори.

– И все, – кивнула Патриция. – Вам будет даже легче. Не нужно ни притворяться, ни разыгрывать страсть, которой нет на самом деле.

– Вы так считаете? – как-то странно, будто спрашивая самого себя, произнес Грегори. – Что ж, жаль, а мне хотелось тряхнуть стариной...

– Ведите себя просто как мой партнер,– словно пытаясь сделать больнее ему и себе, добавила Патриция.

– То есть по-деловому, – сухо уточнил он.

– Да. Именно так, – подавленно согласилась девушка.

Патриция замерла, в тоне Грегори ей почудилось искреннее сожаление. Конечно же, ей хотелось слышать от него комплименты. Они позволяли ей чувствовать себя и желанной и красивой. И она нашла хитрый выход из положения.

– Ну, – начала она неопределенно, боясь, что интонация выдаст истинное положение вещей.– Против комплиментов я ничего не имею, но предпочитаю, чтобы они были честными, чтобы процент лести в них значительно уменьшился.

– Никакой лести,– сделал вывод Грегори. – Хорошо, с этого момента говорю только то, что чувствую.

Они въехали на холм и стали осторожно съезжать вниз. В долине среди гигантских платанов их взглядам открылся старинный каменный дом. Аллея вела прямо к распахнутым чугунным воротам с вензелями, опутанным темно-зеленым плющом. Ухоженный сад благоухал, клумбы и декоративные украшения были выдержаны в духе доброго английского консерватизма.

Грегори припарковал машину у парадного подъезда и с удовольствием потянулся.

– Итак, главные герои прибыли, – торжественно объявил он. – Кто будет их встречать?

– Ой, все сразу, наверное, – испуганно ответила Патриция. – И мама, и папа, и сестры.

Ее мать, девушка знала это наверняка, не преминула рассказать всем сногсшибательную новость о том, что Патриция, – кто бы мог подумать? – приедет в дом с кем-то особенным. И никто из родственников, по причине любопытства, не утерпит до вечера, все захотят узнать, кто же этот инкогнито, как можно раньше.

Девушка вышла из машины и с наслаждением вдохнула ни с чем не сравнимый сельский воздух. Не дожидаясь Грегори, она поднялась по старым мраморным ступеням и взялась за массивную ручку резной буковой двери. Через какие-то несколько мгновений ей предстояло увидеть отца. Отца, который всегда заставлял ее испытывать чувство одиночества и неполноценности.

– Подожди, Пат! – услышала она ласковый оклик Адамса.

Девушка обернулась, он шел прямо к ней. Неожиданно его руки обняли ее за талию и нежно, но настойчиво притянули к себе. Его губы коснулись ее губ, словно этим поцелуем он передавал девушке свою энергию и уверенность в себе. Патриция почувствовала слабость во всем теле. Грегори чувствовал, как она, словно осенний лист, трепещет в его руках. Забывая обо всем на свете, Патриция впервые осмелилась с жаром ответить на его поцелуй, не заботясь о том, что их может кто-то увидеть. Когда же Грегори отпустил ее, она в панике схватилась за его локоть, боясь из-за головокружения потерять равновесие. Ее глаза блестели и щеки пылали, подсвеченные затаенным огнем страсти. Патриция еще не обрела почву под ногами, не вернулась из волшебной страны, где было место только им двоим, но шаги, раздававшиеся в холле, заставили ее собраться и взглянуть в глаза реальности.

9

Патриция сидела перед зеркалом в комнате, в которой прошло ее детство. Ее локти покоились на полированной поверхности туалетного столика, ладони подпирали подбородок, а тревожные глаза напряженно вглядывались в свое отражение. Последние полчаса она неподвижно находилась в этой позе, пытаясь собраться с мыслями.

– Как такое могло произойти? – вслух спросила она у своего отражения. – Когда произошла эта роковая метаморфоза?

С того момента, когда в проеме распахнувшейся двери появилось улыбающееся лицо матери, а позади нее замаячили любопытные физиономии сестер, у Патриции не было ни секунды свободного времени, чтобы проанализировать, объяснить тот стихийный порыв, который бросил Грегори и ее в объятия друг друга. Эмоции, приветствия и улыбки, вызванные ее возвращением, закружили ее, как водоворот.

Как она и ожидала, Грегори Адамc произвел фурор среди женской половины семейства. Диана и Маргарет просто остолбенели, обнаружив свою непутевую сестрицу в компании такого светского красавца, как Грегори Адамc. Их кукольные накрашенные ресницы и сбивчивая речь красноречиво демонстрировали, что священные узы брака отнюдь не отбили у них охоту откровенно заглядываться на обаятельных мужчин.

И Грегори, по своему обыкновению, принялся щедро расточать свое очарование налево и направо. Пуская в ход свою неподражаемую улыбку, которая, Патриция знала это по своему опыту, могла растопить даже каменное сердце, он буквально загипнотизировал всех трех женщин. Патриция почти злорадно наблюдала, как сестры и мать просто таяли от восторга, когда он обращался к ним с каким-либо вопросом.

Впрочем, прогнозировать их реакцию было очень легко. Но отец, как поведет себя отец, нельзя было знать наверняка. Наконец среди сумбурной беседы откуда-то из глубины холла раздался повелительный голос отца:

– Ради всего святого, леди, вы что, так и собираетесь простоять весь день возле входных дверей, кудахтая, словно глупые куры? Пройдите в гостиную.

В этом высказывании был он весь. Выйти и встретить гостей самому он считал ниже своего достоинства. Все должны были сами пройти в дом и предстать перед его светлыми очами.