Текст книги "Тайна ночи"
Автор книги: Вайолетт Лайонз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Патриции совсем не понравилось то, о чем говорил Грегори. Ее предположение о том, что он еще до эпизода знакомства исподтишка наблюдал за ней, подтверждалось.
– Потом,– продолжал проницательный мужчина,– вы хотели только меня и никого больше. Назначили такую высокую цену, которую никто другой не захотел платить даже в целях исключительно благородных. Не захотели, потому что рассуждали здраво и не были, как вы, одержимы...
– Значит, вы считаете, что я была одержима идеей заполучить вас?– возмутилась Патриция.
– Ну, не совсем так,– возразил Грегори.– В какой-то момент я подумал, что вы хотели эпатировать публике, как бы нарочно пошатнуть свою безупречную репутацию...
– Это ваше предположение,– почти зло перебила его девушка,– еще более нелепое, чем предыдущее!
– Ну я же оговорился, что подумал так только вначале. Но когда я захотел представиться, вы были... он задумался, чтобы подобрать нужное слово, – были такой неприступной или, лучше сказать, отстраненной, равнодушной. Как будто уже потеряли интерес к моей персоне. Но что-то ведь заставляло вас прибегнуть к моей помощи, какая-то необходимость.
В глубине души девушка была потрясена тем, насколько верно и тонко Адамc почувствовал ее состояние, но это не предвещало ей ничего хорошего. Она ощущала себя открытой и уязвимой. Замешательство не позволяло ей возразить или перевести разговор на другую тему. На ее счастье, как раз подоспел официант и принес ей и Грегори основное блюдо: два огромных бифштекса с овощным гарниром. Минут пять в напряженной тишине они дегустировали сочное мягчайшее мясо, пили терпкое красное вино и выжидательно смотрели друг на друга. Наконец Грегори снова заговорил:
– Я тогда еще подумал, что в вас сидит какое-то предубеждение на мой счет, что вы знаете или слышали обо мне нечто такое, что вызывает у вас отвращение, но, с другой стороны, невооруженным глазом было видно, что я вам необходим. Вы с трудом контролировали себя: то старались быть мягкой, то внезапно говорили резкости.
– Да ничего подобного! – раздраженно воскликнула девушка, со всей силы втыкая вилку и нож в остатки бифштекса.
– Единственное, – продолжал Грегори, не обратив внимания на ее раздраженный выпад,– что я понял во всей этой истории, так это странную связь между мной и вашим отцом, которую вы обнаружили и коей были неприятно удивлены. У вас к нему, как я понял, двойственное отношение, соответственно и ко мне такое же.
– Ничего подобного! Я только вскользь упомянула о вашем сходстве.
– Ну не будем спорить. Вся эта история начинает напоминать снежный ком, который по мере своего движения вниз по склону приобретает все более гигантские размеры. Возможно, это прозвучит резко, но если вы все еще хотите, чтобы я сопровождал вас, то будьте так любезны прояснить ситуацию.
– Прояснить ситуацию...– задумчиво повторила Патриция.
Она чувствовала себя припертой к стенке, загнанной в угол. Адамc так мастерски разыграл партию, что не оставил ей пути к отступлению. Но изливать душу постороннему человеку казалось ей полнейшим безрассудством. Открыться ему значило сдаться без борьбы.
– Мистер Адамc,– собрав все свое мужество, произнесла она.– Вы слишком все усложняете. Все нюансы моего поведения, моего отношения к вам и, если хотите, к моему отцу не имеют принципиального значения.
– А я думаю по-другому, – холодно и настойчиво возразил Грегори.– Вот представьте себя на моем месте. Меня покупает какая-то женщина, которая хочет, чтобы я в течение суток или более короткого отрезка времени разыгрывал безумно влюбленного в нее мужчину, а потом катился прочь на все четыре стороны. Вы не находите, что это довольно унизительно? – Все было логично, не подкопаешься, и Патрицию охватила паника. – Я считаю, что вы должны предложить мне нечто большее, чем просто расплывчатые отговорки типа «это не имеет принципиального значения»,– передразнил ее интонацию Грегори.
Это была последняя капля, которая привела Патрицию в ярость.
– Я никому и ничего не должна, мистер Адамc! – бросила она ему в лицо с плохо скрываемой злостью.
– По-моему, мы договаривались, что вы зовете меня просто Грегори, – язвительно заметил сидящий напротив нее мужчина.
– Ни о чем мы с вами не договаривались! – раздраженно перебила его Патриция, уже не заботясь о том, что разговор на повышенных тонах явно привлекает внимание людей, сидящих за соседними столиками.– Я просто сообщила вам, что вы должны сделать.
– И думали, что я буду безропотно выполнять ваши ценные указания?
– Я ничего не думала, я была просто уверена в этом. Я именно за это и заплатила, в конце концов.
– Старая песня,– поморщился Грегори, словно почувствовав во рту что-то горькое. – Да, леди, вы меня купили и теперь я имею определенные моральные обязательства перед вами и учредителями аукциона. Но это не дает вам права использовать меня в своих корыстных интересах и на свое усмотрение, как какого-то биоробота. Давайте на секунду представим, что вместо вас меня на сутки выкупил психически больной человек и приказал мне за двадцать четыре часа, пока я нахожусь в его полном распоряжении, убить определенное количество людей. Я что, по-вашему, должен сделать это?
– Ну что вы передергиваете! – возмутилась Патриция.
– Я не передергиваю, Пат, а пытаюсь объяснить вам причины своей настойчивости и, если честно, уже устал это делать. Таким образом, или вы сейчас же в этом уютном ресторане, в спокойной обстановке, рассказываете мне все, или я умываю руки и ухожу, а вы пойдете на свою вечеринку без сопровождения и будете кусать локти всю оставшуюся жизнь. Выбор за вами, моя прекрасная леди!
5
Патриция сидела за столиком одна и нервно курила. Грегори нарочно оставил ее, чтобы дать какое-то время на размышление, а сам отправился в центр зала к посеребренной этажерке на колесиках, на которой были расставлены дивной красоты торты, пирожные, желе и муссы. Этажерку закрывал прозрачный стеклянный колпак со встроенной системой охлаждения. Иногда официанты возили ее между столиков, предлагая посетителям выбрать понравившееся им лакомство, но чаще всего она неподвижно стояла у всех на виду, как бы напоминая, что переедать не стоит, а нужно еще оставить место для десерта.
Девушка краем глаза наблюдала, что Грегори уже выбрал сладкое себе и ей и о чем-то оживленно разговорился с официантом. Потом огляделась по сторонам: люди вокруг нее, как ни странно, улыбались, непринужденно болтали и наслаждались жизнью. Наверное, подумала Патриция, из всех присутствующих у меня самая кислая физиономия. И, наверное, я единственная, кому здесь выдвинули ультиматум.
Тем временем Грегори Адамc вернулся и снова сел напротив. Официант принес ему яблочный пирог со взбитыми сливками, а ей крем-карамель.
– Ну что, Пат, каков ваш ответ? – уже без вызова, мягко и вкрадчиво спросил он.
Дать ответ ей по-прежнему было нелегко. С одной стороны, несмотря на возникшие осложнения, план посетить Оксфордшир вместе с Адамсом был все еще актуален. Тем более что она все больше убеждалась, что, выбрав этого человека, попала в яблочко. Он был равным по силе ее отцу, разумеется, не в физическом, а в духовном плане. У них был один и тот же стержень, сила воли, напор. И того и другого сломать было совершенно невозможно. Но, с другой стороны, чувствовать себя побежденной было невыносимо.
– Время идет, моя дорогая, мне нужен ответ, – снова нетерпеливо потребовал он.
Не в силах от волнения и напряжения произнести ни слова, девушка неопределенно покачала головой, так что бриллиантовые серьги в ее ушах заплясали.
– Ясно! – ледяным голосом отрезал Грегори, расценивший это непроизвольное движение как отказ. Он резко отодвинулся от стола и попытался встать с явным намерением уйти. Патриция не на шутку испугалась, что он и впрямь уйдет, и в порыве отчаяния вцепилась левой рукой в его запястье.
– Не уходите, останьтесь, пожалуйста,– шепотом стала умолять его она.
Чопорная пожилая дама, сидевшая неподалеку, заметила, что рядом с ней происходит нечто интересное, и, словно любопытная гусыня, вытянула шею.
– Не волнуйтесь, мадам, ситуация под контролем. – Грегори зловеще зыркнул, и дама поспешила уставиться в свою тарелку.
Правда, Патриция не заметила всего этого, она исступленно смотрела на свои побелевшие от напряжения костяшки пальцев, которые почти мертвой хваткой держали смуглую руку мужчины. Больше всего на свете она боялась, что он небрежным жестом освободится от нее и не оглядываясь уйдет. Наконец он немного успокоился и, как ей показалось, довольно жестко скомандовал:
– Выкладывайте.
В горле у девушки совсем пересохло, и она заговорила сдавленным хриплым голосом:
– Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. Боюсь, вам нелегко будет понять меня. Мужчинам вообще это трудно понять...
– Ну не делайте нас такими уж несообразительными,– спокойно сказал Грегори.– Лучше глотните минеральной воды, говорить будет легче.
– Я не считаю вас несообразительным. Просто вам, по-видимому, слишком часто улыбалась фортуна: вы знаменитость, настоящий кумир для своих поклонников, чемпион мира, миллионер, да еще и красивы, как древнеримский бог. Но что вы знаете о другой стороне жизни: о неудачах, провалах, хроническом невезении? Вам никогда не приходилось ощущать себя человеком второго сорта!
– Неужели вы серьезно думаете, – изумился Грегори,– что все в жизни у меня так гладко складывалось?
– А разве не так?– вопросом на вопрос ответила девушка.
– Конечно нет,– задумчиво произнес ее собеседник и нахмурился, словно пытаясь что-то вспомнить. – Я вовсе не родился в рубашке или, как еще говорят, с серебряной ложкой во рту. Мои победы, дорогая Пат, дались мне нелегким, ежедневным трудом. За свой успех я платил дорогой ценой. Ведь каждый гонщик играет со смертью, живет на краю бездны, на самом краю! Ничтожная ошибка может стоить жизни. Я так друга потерял. – Грегори пригубил вина и на секунду прикрыл глаза.
Патриция совсем притихла, грусть, захватившая Грегори, мгновенно передалась и ей.
– Его звали Джонатан Брайтон, не слыхали о таком? – с нескрываемой болью продолжал он.– Редкий профессионал, интуиция фантастическая, врожденное чувство трассы и автомобиля. Но что-то не рассчитал, и – конец. – Грегори порывисто смял в руке льняную салфетку. – На теле ни царапинки, а сердце не бьется. И спасти не смогли. Вот так-то.
Патриции вдруг захотелось как-то посочувствовать, утешить этого красивого сильного мужчину с тонкой ранимой душой, и она в знак солидарности накрыла его большую руку своей маленькой ладошкой. Он поднял на нее глаза: в них читалась боль, странная нежность и отражалось пламя свечей.
– Забудьте о том, что я говорил, – хрипло произнес он. – Вернемся к вам.
Если вначале Патриции и было трудно говорить о себе чужому человеку, то теперь, после этого откровения, Грегори Адамc открылся для нее совсем с другой стороны и они стали немного ближе и понятнее друг другу. Барьеры светских условностей и приличий перестали иметь значение, они были просто людьми со своими радостями и горестями.
– Я благодарна, что вы поделились со мной, доверили мне свою боль, и теперь с легким сердцем отвечу вам тем же, – с готовностью вступила Патриция. – Наверное, вы тоже удивитесь, узнав, что моя жизнь отнюдь не безоблачна. И это действительно так. Но самое главное, причиной моих переживаний является не кто иной, как мой отец.
Грегори удивленно вскинул брови.
– Да-да, не удивляйтесь,– заметив его реакцию, продолжала Патриция. – Династия Орбисонов возникла приблизительно в середине восемнадцатого века. Мой отец – прямой потомок этой мощной ветви и, кажется, воплощает в себе опыт и ум всех своих прапрадедушек.
– Вы говорите о фирме «Орбисон и сын»?– заинтересованно уточнил Грегори.– Если не ошибаюсь, семейный бизнес, связанный с изготовлением дорогой мебели, предметов отделки интерьера, штор и так далее?
– Совершенно верно, но откуда вы-то об этом знаете?– спросила Патриция и тут же спохватилась: – Ах да, я же совсем забыла, что вы наводили обо мне справки.
– Да,– хитро улыбнулся Грегори.– И я уже давно знаю, что вы представительница клана Орбисонов. Правда, о фирме я слышал много и раньше как об одной из старейших и уважаемых. Сама ваша фамилия уже ассоциируется с элитной мебелью...
– В том-то и дело,– взволнованно перебила его Патриция. – Фамилия Орбисонпередавалась из поколения в поколение, от отца к сыну, но на сей раз произошло непредвиденное...
– Вы имеете в виду,– увлеченно подхватил Грегори,– что вы единственный ребенок своих родителей?..
– Не угадали. У меня есть две родные сестры. – В ее голосе слышалась неподдельная горечь. – У отца нет сыновей, а значит, некому передать дело, некому заботиться о его процветании и долголетии...
– А ваш отец, наверное, традиционалист и консерватор,– перебил ее Грегори.– Отсутствие сына, видимо, для него почти трагедия.
– Не просто трагедия, а настоящая катастрофа, конец света,– разволновалась девушка.– Он унаследовал фирму от своего отца, который, в свою очередь, унаследовал от своего, и так далее, вплоть до Самюэля Орбисона, который чуть ли не двести лет назад начал дело. Эта непрерывная линия, почти священная традиция, теперь обрывается, потому что вместо хотя бы одного сына мама произвела на свет трех дочерей.
– Хотя я и противник феминизма, но должен признать, что сегодня женщина с головой вполне в состоянии возглавить бизнес любого масштаба, – оптимистично заметил Адамc.
– Нет, для моего отца это нонсенс, – уверенно возразила Патриция. – Он считает, что женщина должна заниматься мужем, домом, детьми и благотворительностью. Он не потерпит, чтобы высокие каблучки застучали по коридорам его офиса.
– Даже если это будет одна из его дочерей?
– Да,– односложно ответила девушка.
– А ваши сестры младше или старше вас? – снова заинтересованно спросил мужчина.
Патриции льстило, что ее рассказ вызывает в нем такой живой интерес, и она с готовностью продолжила:
– В том-то и дело, что старше: одна на восемь, другая на десять лет. Но когда Диана и Маргарет появились на свет, родители еще были довольно молодыми, то есть существовала вероятность, что в свое время родится и мальчик. Отец просто был совершенно убежден в этом. Шли годы, но почему-то беременность не наступала.
Патриция не отрываясь смотрела на пламя свечи.
– Но однажды наступила, – тихо продолжил Грегори, – и это были вы.
– Вы совершенно правы,– бесстрастно подтвердила его слова девушка. – Это была я. Я – беспомощная крошка, которая вероломно разрушила мечты отца. А в довершение всего врачи объявили матери, что это ее последняя беременность и больше детей у нее не будет. Конечно, для отца эта весть стала ударом в самое сердце. Получилось, что я как бы не оправдала его надежд... Вдобавок ко всему,– она смущенно опустила голову, – он считал, что ко всем моим недостаткам, таким, например, как упрямство, я еще недостаточно хорошенькая, недостаточно стройная, в общем, гадкий утенок.
– Неправду говорите, мисс Орбисон, напрашиваетесь на комплимент,– засмеялся Грегори.
– К сожалению, правду, – печально заметила Патриция.
Улыбка исчезла с лица Адамса.
– А если и правду, – серьезно и сурово произнес собеседник – то вы назло ему стали прекрасным лебедем.
– Спасибо за комплимент, но он так не считает.
– А какова была участь ваших старших сестер?
– Обыкновенная участь. Они пошли в мать: хорошенькие, легкомысленные, кокетливые, чуть ли не с детства настроенные на удачный брак. И еще одна интересная деталь: мужчины Орбисоны всегда женились только на аристократках. Так что во мне и в сестрах течет как благородная аристократическая кровь, так и здоровая жизнестойкая кровь буржуа. Вообще, девушки нашего рода считаются завидными невестами...
– И наверное, ваши сестрицы уже выполнили свою жизненную функцию, нарожав вашему отцу внучат, среди которых есть и мальчики, – снова перебил ее Грегори и попал как обычно в точку.
– Вы опять угадали,– подтвердила Патриция. – У Дианы – два сына. И папа в будущем будет настаивать, чтобы они взяли его фамилию.
– Поучительная история, – нахмурился Адамc. – Теперь я, похоже, приблизился к разгадке того, зачем понадобился вам. Очевидно, вы хотите добиться отцовской благосклонности, доказать, что и в вас проснулась вечная женственность и инстинкт продолжения рода. А для этого вам нужно, чтобы рядом был внушительный самец-производитель.
Резкий циничный тон Грегори снова заставил Патрицию встревожиться.
– Вы опять передергиваете! – поспешила она опровергнуть его вывод.
– Возможно, я не прав.– Язвительная улыбка Грегори вполне отражала его чувства.– Совсем забыл, что вы хотите, чтобы я убрался из вашей жизни, как только торжество закончится.
– Ну не совсем сразу, – на полном серьезе продолжала Патриция, от волнения не уловив иронии своего собеседника. – Я предполагала, что вы останетесь на ночь, и, конечно, собиралась оплатить вашу дорогу туда и обратно.
– Прямо какой-то аукцион неслыханной щедрости, – довольно зло пошутил мужчина.
По тому, каким напряженным стало его лицо, Патриция поняла, что в очередной раз сболтнула лишнего, не желая того, унизила его. Это было досадной ошибкой, и девушка поспешила исправить положение:
– Я уверена, что вечеринка получится замечательной,– с энтузиазмом заговорила она.– На что уж моя мама действительно мастерица, так это устраивать праздники и развлекать гостей.
Адамc продолжал обиженно молчать.
– Грегори! – не выдержала Патриция. – Я больше не могу терпеть и ждать. Скажите прямо, вы поедете со мной или нет?
Но тот пропустил ее вопрос мимо ушей и задал свой:
– Вся ваша семья прочно осела в Оксфордшире, а почему вы живете отдельно от них?
– Но вы же знаете, что здесь у меня свой бизнес, – с гордостью ответила она.
– Понятно. Но почему именно в Лондоне?– не унимался мужчина.
– Ну, в Оксфорде и окрестностях гораздо меньше заказчиков...– Девушка немного замялась.
– Патриция,– тут же перебил ее Грегоги – Мы, по-моему, договорились быть откровенными до конца, а вы чего-то явно не договариваете. Насколько я знаю, в провинции работы вашего профиля хоть отбавляй.
– Откровенно – так откровенно, – согласилась Патриция.– Мне пришлось покинуть отчий дом. Работать вблизи отца было практически невозможно. Он буквально вставлял мне палки в колеса, хотя сам предоставил начальный капитал. Все время говорил, что я разорюсь, делал так, чтобы его друзья, мои потенциальные деловые партнеры, не принимали меня всерьез. Единственное, чего он действительно хотел, так это поскорее выдать меня замуж.
– А вы сами никогда не подумывали о том, чтобы выйти замуж? – каким-то странным тоном спросил Грегори, но Патриция не придала этому значения.
– Конечно, подумывала, я ведь очень люблю детей.– В голосе девушки зазвучала нежность, а лицо приобрело мечтательное выражение.– Но,– уже более бесстрастно добавила она, – пока еще мне не пришлось встретить того единственного и неповторимого...
Выговорившись, Патриция почувствовала облегчение. Располагающая атмосфера ресторана, вино, а может быть, и энергетика самого Адамса помогли ей сбросить с души тяжелый камень.
Когда болезненные темы были исчерпаны, стали обсуждать нейтральные, но не менее интересные. Спорили и говорили о книгах, последних театральных постановках, фильмах и об обычных пустяках, да так увлеклись, что не заметили, как ресторан почти опустел.
– Похоже, нам пора уходить, – весело заметила Патриция, – а то персонал уже укоризненно поглядывает на нас. Еще чуть-чуть, и нас выведут отсюда в принудительном порядке.
– Вы правы, не стоит портить отношений с администрацией,– со смехом согласился Грегори.– Я, знаете ли, частенько привожу сюда своих клиентов и в атмосфере приятной расслабленности провожу переговоры. Представьте себе, весьма успешно.
– А я и предположить не могла, что уже так поздно. Время пролетело совсем незаметно.
– Я буду считать это комплиментом в свой адрес, – улыбнулся Грегори.
Когда он так улыбался, Патриция понимала, почему Джуди говорила, что ни одна женщина из плоти и крови не сможет сказать ему «нет». Такое очарование нельзя описать словами. Он прямо-таки создан для обольщения женщин.
Но все это не для меня, трезво рассудила девушка, не позволяя обаянию Грегори овладеть собой. Отрицательный опыт Джуди должен служить предостерегающим примером для меня, внушала она себе.
– Ну что, вы готовы идти? – словно издалека услышала она вопрос и вернулась в реальность, заметив, что, пока витала в облаках, Грегори расплатился с официантом.
– Но ведь я должна была платить,– запротестовала Патриция, но Адамc уже крепко взял ее под локоть и повел в направлении автомобильной стоянки.
Пока они ужинали, над городом прошел дождь, и в воздухе царил ни с чем не сравнимый благоуханный аромат влажной весенней листвы. Чувствовать упоительный запах ночи и сильную руку великолепного мужчины было самым насыщенным впечатлением за все последние недели. Патриция с удовольствием отдалась этому чувству и позволила себе хотя бы несколько мгновений побыть безмятежной.
– Угостите меня кофе, и вы компенсируете львиную долю нашего сегодняшнего пиршества,– предложил Грегори, распахивая перед ней дверцу автомобиля.
– Едва ли,– улыбаясь, возразила девушка. – Я знаю, какие цены в «Ампире». Чашечка домашнего кофе не покроет цену даже одной маленькой булочки.
– Не будем больше об этом, а то я ведь и обидеться могу.
Грегори сел за руль, машина тронулась с места и покатила по влажному асфальту. Патриция прикрыла глаза и погрузилась в сладкую дрему. Перед ее глазами мелькали сумбурные образы, какие-то странные пейзажи, лица, и вдруг из темноты, искаженное истерической гримасой, вынырнуло лицо Джуди. Девушка мгновенно пришла в себя и заметила, что они уже подъезжают к дому.
Это знак, озабоченно подумала она. Нужно быть осторожней, а то я совсем размякла. Сейчас мы поднимемся ко мне, и нужно исключить малейшую двусмысленность.
Машина плавно остановилась. Патриция сжала в кулаке ключи от дома и выпрямилась. В салоне машины было темно и она с трудом угадывала выражение лица сидящего рядом с ней мужчины.
– Грегори, прежде чем мы продолжим,– срывающимся голосом сказала она,– я хочу в очередной раз спросить вас, согласны ли вы сопровождать меня на день рождения отца или мы попусту теряли время?
– Я отвечу на ваш вопрос за чашечкой кофе,– последовал ответ, и в ту же секунду Грегори вынул ключ зажигания, а потом, словно иллюзионист, без усилий взял из рук Патриции ее собственные ключи от квартиры. Через мгновение он вышел из машины, и девушке не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
6
– Вот ваш кофе.
Она поставила стилизованную под старину керамическую кружку на журнальный столик. Ее тон был более чем холоден, она уже не пыталась скрыть своего неудовольствия. Присутствие Грегори Адамса в столь поздний час в квартире начинало тяготить ее. Девушка мысленно ругала себя за то, что пошла на поводу у своей нерешительности и позволила Грегори думать, что его присутствие в ее доме вполне естественно.
Она не стала садиться, а прислонилась плечом к дверному косяку, всем своим видом демонстрируя апатию и усталость. Патриция надеялась, что Грегори заметит ее состояние и как истинный джентльмен поспешит откланяться. Но надежда не оправдалась.
Грегори взял кружку обеими руками, осторожно отхлебнул и от удовольствия прикрыл глаза.
– А кофе-то просто великолепный, – с явным наслаждением произнес он.
– А вы думали, будет по-другому? – ехидно спросила Патриция.
– Нет, но сварить хороший кофе – настоящее искусство. Тут нужен талант, интуиция, ведь это своего рода таинство,– объяснил Адамc, словно не замечая неприветливого тона хозяйки.– А почему вы не присоединились ко мне?
– Я не пью кофе на ночь,– нервно ответила Патриция.– И вообще у меня нет никакого желания рассиживаться тут с вами и тратить драгоценное время впустую.
Она спохватилась, но поздно. Произнесенная ею фраза была взрывоопасна, и интерпретировать ее можно было по-разному. Грегори, естественно, понял ее так, как ему было выгодно.
– А чем бы моя прекрасная леди предпочла заняться? – спросил он в шутливой форме, но глаза его при этом были серьезны и сосредоточенны как никогда.
Больше всего мне хочется, мысленно выговаривала ему Патриция, выпроводить вас, принять душ и лечь в постель. Но произнести это было все равно что помахать красной тряпкой перед глазами разъяренного быка.
– Я имею в виду,– продолжал Грегори, – что вы довольно подробно рассказывали мне, чего не хотите. Может быть, теперь хотя бы намекнете о своих желаниях.
– Если честно, – собрав все свое мужество, начала Патриция,– я хочу, чтобы вы закончили пить кофе и ушли. Я хочу спать.
– Значит, вся эта затея с вечеринкой уже не волнует вас и вы не хотите оговорить все детали?
Господи, дай мне терпения, мысленно взмолилась девушка.
– Я хочу,– медленно, каким-то механическим голосом произнесла она,– чтобы вы сначала точно решили для себя, согласны ли сопровождать меня, и, если да, обсудить организационные моменты.
– Вот как раз эти моменты я еще не совсем уяснил.
Грегори Адамc рывком поднялся из глубокого кресла и подошел к Патриции почти вплотную. Ей потребовалось призвать на помощь все свое мужество, чтобы в панике не отшатнуться и не выдать своего замешательства. Близость его тела, аромат дорогого лосьона, исходящий от него, обострили все ее чувства, заставили сердце лихорадочно биться, разгоняя горячую кровь. Прядь черных волос упала Грегори на глаза. Девушка видела только его полуоткрытые губы.
Наверное, он выглядит так же сексуально, когда склоняется над покоренной женщиной в порыве страсти, подумала Патриция. Эти требовательные, ищущие, сводящие с ума губы...
– Но организационная часть дела как раз легко решаема, – откуда-то издалека услышала Патриция свой приглушенный голос.– Что именно вас интересует?
– Всего лишь кое-какие детали,– еле слышно произнес Грегори и потянулся с явным желанием взять руки девушки в свои.
Она метнулась в сторону.
– Дорогая, ну что вы шарахаетесь от меня, точно от прокаженного? – спросил он с усмешкой. – Я повторяю, что не сделаю ничего, что было бы вам неприятно. В данный момент я всего лишь хотел усадить вас на диван. – Он снова надвигался на нее.– Потому что у вас безнадежно усталый вид.
Отступать было некуда. Патриция обнаружила, что стоит между камином и напольной китайской вазой эпохи династии Цинь. Любое резкое движение могло стать причиной падения этой древней красавицы, что явилось бы не только существенной потерей для квартиры, но и невосполнимой потерей для искусствоведения Китая. И она предпочла пожертвовать собой.
Не говоря ни слова, мужчина очень нежно, но крепко взял ее руку в свою, подвел к дивану и усадил рядом с собой.
Патриция совсем растерялась. Они сидели так близко друг от друга, что их бедра соприкасались. В выжидательной тишине тела говорили на своем собственном языке посредством импульсов, биотоков, неподвластных человеческому разуму сигналов; преодолеть это было невозможно, так же как изменить или поколебать законы природы. Молчаливая прелюдия, увертюра перед началом грандиозной симфонии человеческих чувств, где мужское и женское начала исполняют неповторимые, дивные партии. Из последних сил Патриция сопротивлялась нахлынувшим на нее стихиям. Перебить и заглушить их могло только слово.
– В доме моих родителей, под Оксфордом, есть комнаты, принадлежащие только мне,– глядя в пол, произнесла она.– Если вас интересуют детали, это и есть место нашего назначения. Я планировала, что мы расположимся там, потом... потом вместе будем танцевать на вечеринке...
– А спать мы будем вместе?– хрипло спросил Грегори и окинул девушку долгим, тяжелым взглядом.
– Конечно нет. Как вам это в голову взбрело?– попробовала возмутиться Патриция.
– Не знаю уж как, но взбрело,– снова в шутливой манере заговорил Грегори. – Мы, по-моему, собирались изображать безумно влюбленных в расчете на то, что ваши родители подумают, что свадьба не за горами...
Девушка молчала, продолжая разглядывать свои туфли.
– Неужели вы считаете,– продолжал он,– что при таком раскладе никому не придет в голову, что мы, возможно, вовсе и не любовники? Ну хотя бы вашим сестрам. Если бы, например, моя сестра познакомила меня со своим потенциальным женихом, я бы сомневаться не стал, что они...
– А у вас что, есть сестра? – неожиданно заинтересовалась Патриция.
– Нет, я лишь предположил.
– А семья-то у вас вообще есть? – снова, но уже с раздражением спросила Патриция.
– Отец и больше никого. Я – единственный ребенок в семье. Мама умерла.
– Простите.– Девушке стало неловко за свою необоснованную резкость.
– Ничего. – Грегори допил остывший кофе.
– Я вам уже говорила, что моя семья придерживается старых традиций: секс до брака неприемлем.
– Значит, нам предоставят раздельные спальни, – с улыбкой констатировал Грегори.– Старомодно, конечно, но в этом есть определенная прелесть. А уезжать мы будем вместе?
– Конечно вместе, на следующее утро. В общей сложности поездка туда обратно плюс вечеринка займут приблизительно сутки. Теперь, надеюсь, вы все выяснили.
– Почти все, – прошептал Грегори и коснулся рукой затылка девушки.
Она замерла, и по ее телу пробежала сладкая дрожь. В следующую секунду мужчина ловко расстегнул замочек на заколке, которая фиксировала пучок. Освобожденные волосы золотистым каскадом рассыпались по плечам.
– Прекратите! – Патриция порывисто встала.
Грегори поднялся вслед за ней.
– Я хочу предложить вам кое-что, – лукаво произнес он, не обращая внимания на ее раскрасневшиеся пылающие щеки и гневный блеск в глазах.
– Что еще, говорите и уходите.
– Вот что...
Грегори качнулся и поцеловал ее в губы. В этом поцелуе не было никакой грубости, никакого насилия, только мимолетное ощущение сухого тепла, словно от прикосновения крыла бабочки. Но этого оказалось достаточно, чтобы вызвать чувственный отклик во всем теле девушки, переполнить ее сладким восторгом. Голова ее закружилась, мысли перепутались, приятная слабость полностью овладела ее плотью.
– Тебе хорошо со мной? – хрипло спросил он.
Она пробормотала что-то невнятное.
– Это и есть то, что ты хочешь разыграть? Так зачем же казаться любовниками, лучше стать ими. Всегда лучше быть, а не казаться.
И Грегори снова поцеловал ее, но уже более требовательно, более страстно. Лихорадочный, трепещущий огонь желания завладел ее телом. Она медленно отстранялась, он надвигался, уже обнимая ее за плечи. Это было похоже на странный танец, страстное танго в звенящей тишине.
Теплое дыхание мужчины обволакивало, заставляло искать его губы, тянуться к нему, словно в поисках живительной влаги, которая, как в волшебной сказке, не утоляет жажды, а только еще больше возбуждает ее.
