Текст книги "Тайна ночи"
Автор книги: Вайолетт Лайонз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Адамc так смеялся, что на его глазах выступили слезы. Патриция же готова была провалиться сквозь землю.
– Ладно, хватит издеваться! – резко прервала она его. – Вы так и не ответили, кто дал вам адрес моей квартиры.
Грегори равнодушно пожал плечами:
– Не понимаю, почему вас так сильно беспокоит это. Мне известны номера, адреса и еще многое другое о моих деловых партнерах.
– Возможно, но ведь я не одна из...
– ...этих людей, хотели вы сказать? – сурово перебил ее Грегори.– Но вы же, по-моему, сами настаивали на подобной формулировке.
– Поздравляю!– с издевкой, чтобы хоть как-то защититься, произнесла Патриция.– Вы поймали меня на слове. Но вы же прекрасно понимаете, насколько конфиденциально мое дело. Я старалась оградить себя...
– И основательно перестарались,– по-прежнему сурово прервал ее Адамc. – Не нужно было интриговать! Bы сами виноваты в том, что спровоцировали мое внезапное появление здесь, в вашем доме.
– Вы опять за свое, – враждебно парировала Патриция. – Я уже устала повторять, что интриганство и пошлые женские уловки никогда не были моими помощниками в общении с мужчинами. Вы просто избалованы, даже испорчены пристальным женским вниманием. Привыкли, что представительницы моего пола прямо-таки бегут к вам со всех ног, стоит только пальцем поманить.
Наступила тягостная пауза. Патриция перевела дух и нетерпеливым жестом откинула волнистую прядь, упавшую на глаза, а Грегори расстегнул ворот своей рубашки и ослабил галстук.
– Должен признаться, вы несколько преувеличиваете силу моего мужского обаяния. – Лениво усмехнувшись, Грегори Адамc нарушил тишину.– А о женском поле, о своих, скажем так, сестрах вы отозвались почти оскорбительно и слишком однобоко...
Девушка удивленно вскинула брови.
– Чему вы удивляетесь,– перехватил он ее взгляд. – Вы и впрямь довольно невысокого мнения о них, хотя и сами являетесь женщиной. Неужели вы не испытываете никакого чувства солидарности к дочерям Евы? Мой вам совет, никого не осуждайте. А если уж вам так не терпится высказать свое мнение, сделайте это с иронией, но по-доброму, без приговоров.
– Не вам отчитывать меня, – обвинительно бросила Патриция ему в лицо. – Особенно когда дело касается уважительного отношения к женщине.
Как уже однажды случалось, лицо Грегори стало более напряженным и рельефным, а цвет глаз приобрел свинцовый оттенок.
– Что вы хотите этим сказать? – мрачно поинтересовался рассерженный ее дерзостью мужчина.
Сердце девушки, как запертая птица, лихорадочно билось о грудную клетку. Она поняла, что снова зашла слишком далеко, непозволительно далеко, но отступать было поздно.
– Я, мистер Адамc,– уверенно вступила она,– да будет вам известно, регулярно читаю газеты, в которых сообщают о ваших подвигах, и мое положение, кстати, позволяет мне быть в курсе всех последних светских сплетен.
– Ну если так, то конечно,– разочарованно протянул Грегори.– По правде сказать, я думал, что вы умнее. А оказывается, вы составляете мнение о человеке, комбинируя газетные вырезки и досужие сплетни.
– Не только! – ринулась защищаться Патриция, понимая, в какое глупое положение попала.– У меня есть и более достоверные источники. Одна моя подруга...
– А имя у нее есть? – таким же разочарованным тоном поинтересовался Грегори.
Патриция уже успела пожалеть о том, что упомянула о Джуди. Она чувствовала, что известная пословица «Ради красного словца не пожалеет и отца» сейчас как нельзя лучше подходила к ней. От этого на душе стало как-то скользко, неприятно.
– Я дала слово, что сохраню ее тайну и имя в секрете,– стала оправдываться Патриция.
– Хорошо, что вы хотя бы наполовину сдержали его.– В голосе ее проницательного собеседника отчетливо звучала усталость.
– Да вы бы, наверное, ее и не вспомнили,– с укором продолжала девушка, в памяти которой, как освещенное вспышкой молнии, мелькнуло отрешенное лицо подруги.– По-моему, вы вполне довольны своей репутацией, так что какой смысл в этом разговоре!..
– Нет уж, давайте поговорим.– Голос Грегори снова зазвучал заинтересованно.
– Ну что ж, давайте.– Патриция, наоборот, пыталась выглядеть как можно более равнодушной.– Не будете же вы утверждать, что все напечатанное в светской хронике от первого до последнего слова ложь? Что у вас не было скандального романа с этой... как же ее звали?..
Она и не заметила, как снова увлеклась и перечислила сразу несколько известных имен светских див. Грегори смотрел на нее одновременно с иронией и какой-то затаенной нежностью. Наконец он решил прервать ее длинное перечисление.
– Достаточно, Патриция. Врать не буду, все эти дамы когда-то являлись частью моей жизни, но не потому что я испорчен или развращен. Уверяю вас, общественное положение человека никак не влияет на его отношение к женщинам. У самого обычного британского фермера, живущего, предположим, в Уэльсе, за его жизнь могло быть столько же возлюбленных, сколько у знаменитого киноактера или нефтяного магната.
– Вы можете не принимать меня всерьез, считать юной максималисткой, но слишком у вас все просто,– не унималась Патриция.
– Неужели вы никогда не расставались со своим близким приятелем, осознавая, что ваши отношения зашли в тупик, что вы придумали друг друга, что лучше для обоих расстаться?– Грегори Адамc подался чуть вперед и сделал глоток сока из высокого стакана.
– Нет, никогда, – безапелляционно заявила Патриция.
– Нет, никогда...– задумчиво повторил Грегори. – Наверное, мисс Само Совершенство, вы просто никого никогда не любили.
– Как это не любила! – вспылила девушка.– Любила, и не раз, я не какой-нибудь синий чулок! Сознаюсь, и я расставалась, но чтобы в таких количествах и с такой помпой!..
– Вот видите, – торжествовал Грегори.– Все-таки я оказался прав. А в том, что моя личная жизнь рассматривается под микроскопом, моей вины нет, и закончим на этом. Лучше посплетничаем о ваших поклонниках...– Грегори снова вальяжно откинулся на спинку кресла.
– Я не совсем понимаю вас, – насторожилась Патриция.
– А тут и понимать нечего,– спокойно продолжал ее проницательный собеседник.– Вы частично удовлетворили свое любопытство, я тоже хочу. Мы ведь теперь партнеры, и недосказанность только помешает нашему делу.
– Хорошо, мистер Адамc, – решила схитрить Патриция.– Я открою вам свое сердце, но прежде ответьте, кто дал вам мой адрес.
Грегори прекрасно понимал, что девушка хочет увести разговор на другую тему, но сделал вид, что попался на уловку.
– Я уже сказал вам, что доброжелателей всегда хоть отбавляй. Навести кое-какие справки не составило большого труда, а узнал я даже больше, чем можно было предположить...
– И что же вы узнали?
– Ну, например, что у вас интересное прозвище – Железная леди.
– А! Это?..– со снисходительной улыбкой протянула Патриция.– Тоже мне секрет! Просто люди почему-то считают, что если девушка ставит свою карьеру, какое-то дело превыше всего остального, значит, она не от мира сего или просто фригидна.
– А если так поступает мужчина,– подхватил ее мысль Адамc,– это считается нормальным и правильным, и все им восхищаются.
– Точно, – согласилась Патриция. – Слава богу, хоть в чем-то мы понимаем друг друга.
– Если я не ошибаюсь, – продолжил разговор Грегори,– вы создали фирму, которая занимается дизайном интерьера, реставрацией предметов искусства и даже поиском шедевров, без вести пропавших в период Второй мировой войны.
– Совершенно верно,– не без гордости ответила девушка,– работа творческая и очень интересная. Правда, если бы не начальный капитал, который предоставил мне отец, ничего бы не вышло. Но сейчас все затраты окупились, я расплатилась, и теперь мой бизнес ни от кого не зависит.
– Кажется, я начинаю что-то понимать, – встрепенулся Грегори. – Заполучив меня в сопровождающие, вы хотите еще больше самоутвердиться, доказать всему обществу, что вы не только удачливая деловая женщина, но и обыкновенная женщина из плоти и крови, любящая жизнь, счастливая в любви.
Патриция тщетно пыталась отвести глаза, в которых Грегори настойчиво искал подтверждения своей догадке. Она не на шутку испугалась, что его цепкий, проницательный взгляд проникнет в святая святых ее мыслей и чувств.
– Да, Патриция,– вкрадчиво продолжал сидящий перед ней мужчина.– Несомненно, вы чрезвычайно интересный человек. Я еще раз предлагаю вам разделить со мной обед.
– А я не в восторге от этого предложения, – заупрямилась девушка.– Чтобы рассказать о себе, мне вовсе не требуется ресторанный антураж.
– Я придерживаюсь иного мнения,– настойчиво произнес Грегори и легко, словно грациозный фехтовальщик, поднялся со своего места. Патриция же инстинктивно вжалась в мягкую спинку кресла.
Он сделал несколько шагов и остановился, глядя на нее сверху вниз, как бы лаская своим магнетическим, влекущим взглядом.
– Ваша история, все, что касается вас,– тихо заговорил он,– заслуживает самого великолепного, самого сказочного антуража. Что там дорогой ресторан! Вы должны блистать среди великолепия старинного замка или небывалого, нездешнего королевского сада. Вы и сами словно редкий цветок, удивительно нежный, недоступный, невидимый грубому, поверхностному взгляду.
Грегори осторожно взял ее безвольную руку, и Патриция, словно зачарованная, была не в силах отнять ее. Обволакивающий, теплый, чувственный голос лишил ее воли, перенес в пленительное безвременье.
– Вы похожи на златокудрую нимфу, которая случайно заблудилась и попала в наше время, но продолжает хранить в себе нетронутую чистоту божественной природы, вечную молодость и невинность.
Патриция совсем растворилась в этом упоительном голосе и даже не обратила внимания, что Грегори повернул ее руку ладонью вверх и приблизил к своему лицу. Когда же его мягкие теплые губы коснулись нежной кожи ее трепещущих пальцев, реальность ворвалась в ее сознание, превозмогая ощущение неописуемого блаженства. Полустон-полувскрик одновременно восторга и негодования вырвался из ее груди, когда она отдернула свою руку, на которой словно полыхало клеймо его поцелуя.
– Что вы себе позволяете?! – возмущенно воскликнула она, все еще дрожа от пережитого удовольствия и недостаточно владея собой. Потемневшие глаза Грегори заволокло чувственным туманом, в них читалось страстное желание обладать ею. Неубедительный гнев Патриции натолкнулся на них, как на непробиваемую стену.
– Не нужно так бурно реагировать. Япросто тренируюсь в красноречии, – хрипло произнес он, и вожделение в его взгляде медленно, но неуклонно уступило место насмешливости. – А как же, вы думаете, должен вести себя мужчина, для которого вы центр Вселенной? – Грегори широко улыбнулся. – Чтобы убедить общество, мне нужно прежде всего убедить вас.
Убедить меня, повторила про себя Патриция. Как ловко он выстраивает наши отношения. Все словно на грани: то ли в шутку, то ли всерьез. Опасный путь. Ведь это его испытанная стратегия! Как же я так опрометчиво позволила себе дать слабину, обнаружила свою уязвимость?..
Девушка вполне отдавала себе отчет в происходящем, насквозь видела весь подтекст, все коварство поведения Грегори Адамса. Но ее личность словно раздвоилась: тело жаждало его прикосновений, а разум сопротивлялся, бил тревогу, предупреждал об опасности.
– Расслабьтесь, дорогая,– продолжал мужчина, словно не замечая ее замешательства.– Если вы будете такой нервной, такой напряженной, никто не поверит, что мы без ума друг от друга...
– Только не делайте из меня дуру, – устало и холодно перебила его девушка. – Ради нескольких часов я не собираюсь целую неделю вживаться в роль вашей близкой подруги. Так что, будьте любезны, охладите свой пыл.
– А вот тут вы не правы. Нам предстоит совместная дорога в Оксфордшир, потом несколько часов самого торжества, ночь и по крайней мере пара часов утром. Правда, я до конца не знаю ваших планов. Может, подобно Золушке, леди намеревается улизнуть с бала в полночь? На мой взгляд, это не современно и не оригинально. Чтобы выглядеть убедительно, нам нужно чувствовать себя более или менее комфортно в компании друг друга, иначе эта поездка грозит превратиться в кошмар. Поэтому я снова, рискуя показаться занудой, предлагаю совместный обед.
Последнее предложение Адамc произнес с отчетливо уловимой нежностью, ласково заглянув в ее глаза.
Патриция почувствовала себя беспомощной. Ласка была способна разбередить ее, сделать податливой, мягкой как воск. Но здесь таилась для нее главная опасность. Еще с детства Патриция помнила, как отец и мать пользовались ее слабостью, отзывчивостью на ласковое доброе слово. Они не терпели возражений, всегда хотели настоять на своем, а побороть дочь, упрямую, с сильным характером, было не так-то легко. И все-таки родители нашли ключик к ее послушанию: нежность и ласку. Девочка беспрекословно подчинялась, но подсознательно чувствовала, что ее лишают возможности проявлять инициативу, выражать собственное мнение, жить своим умом. Поэтому, повзрослев и поняв, в чем ее уязвимость, Патриция стала остерегаться людей, особенно тех, кто был ласков и нежен с ней.
А теперь над ней возвышался сверхобаятельный Грегори Адамc, который исподволь, обволакивая ее красивыми словами, пытался проделать с ней то же, что на протяжении многих лет с успехом проделывали родители: подчинить себе ее волю.
– Нет, – решительно сказала она. – Обеда не будет. Я уже говорила вам и повторяю, что не хочу, чтобы задуманное приобрело какой-то неофициальный оттенок. Это мероприятие носит исключительно деловой характер.
Отчетливо уловив в ее голосе непримиримость, Грегори напрягся.
– Итак, вы упорствуете в своем отказе. Прекрасно.– Он динамичной походкой прошел к камину, потом обратно по направлению к Патриции.– Только позвольте заметить, что я никогда и ничего не делаю абы как. В этом деле мне нужны факты, а вы не хотите... И вообще знаете что,– внезапно совершенно спокойно произнес он, – у нас с вами ничего не получится, так и знайте! Зачем я только связался с вами? Столько времени убил впустую. Давайте-ка прощаться, и дело с концом. Где там мой плащ?
Патриция ошарашено смотрела на него – она явно не ожидала такой его реакции, а Грегори целенаправленно двинулся к лестнице.
– Но, позвольте, а как же?! – растерянно воскликнула она ему вслед и тоже поднялась с кресла.
– Ах да! – цинично улыбаясь, обернулся Адамc.– Деньги, которые вы щедрою рукой отдали в благотворительный фонд... Не волнуйтесь о них. Я все вам верну до последнего пенни. Завтра же получите чек.
– Да я совсем не то имела в виду, мистер Адамc. При чем тут эти деньги? Что вы делаете из меня отрицательную героиню бульварного романа!
– А вы и есть героиня, – зло бросил он. – Только не бульварного романа, а своего прагматичного бездушного времени.
Он сбежал по лестнице и уже снизу более спокойным голосом крикнул:
– Прощайте, мисс Орбисон! К сожалению, не могу сказать, что мне было приятно с вами познакомиться.
События повернулись круто и внезапно. Девушка почувствовала, что находится в каком-то ступоре. Надо было как-то спасать положение, но язык не слушался ее, и она не могла к произнести ни звука. Однако щелчок дверного замка привел ее в чувство.
– Стойте, подождите! – неистово крикнула она и побежала вниз по лестнице.
Адамc уже оделся и стоял на пороге возле открытой двери. Ветер снова эффектно хлопал полами его плаща, словно крыльями.
– Вы, наверное, правы. Я повела себя нелепо. Я понимаю...– сбивчиво затараторила Патриция, подбежав к нему почти вплотную.– Нам действительно нужно поговорить, если хотите, в каком-нибудь ресторане или в... баре...
Чувствуя, что унижается, она старалась смотреть куда-то в пол. От стыда Патриция сжимала кулаки, и длинные ногти больно впивались в ее ладони. Она мучительно ждала какой-нибудь циничной реплики с его стороны, почему-то думала, что он воспользуется ее беспомощностью, чтобы подчеркнуть свое превосходство. Но Адамc и не думал издеваться над ней, выглядел серьезным, печально-задумчивым, и Патриция в глубине души была ему за это благодарна.
– Когда вы сможете со мной пообедать? – сухо спросил он.
– Если можно, то не сегодня,– все еще извиняющимся тоном проговорила она. – Давайте послезавтра, в четверг...
– Договорились, в четверг, – сурово кивнул Грегори.– Я заеду за вами в восемь часов.
Тяжелая дверь захлопнулась, а Патриция в изнеможении опустилась на пол и обхватила еще слабыми от пережитого волнения руками колени. Все было позади, он ушел, но в воздухе, чувствовался еле уловимый аромат дорогого мужского одеколона.
4
– Господи, зачем только я заварила эту кашу? – спрашивала себя Патриция, глядя в овальное зеркало красного дерева.
Она нервничала и изучала свое лицо пристрастно, как никогда. Красилась она профессионально, постоянно применяя на практике рекомендации своей подруги – талантливой визажистки, которая теперь гримировала многих известных моделей.
Ловко нанесла основу, подкорректировала кое-что маскирующим карандашом, открыла коробочку с рассыпчатой пудрой и окунула в нее пушистую кисточку на длинной ручке из слоновой кости с инкрустацией.
Выпорхнувшие на свободу пылинки бежевого порошка мгновенно покрыли поверхность зеркала матовой пеленой. Патриция провела по ней пальцем, написала инициалы «Г. А.» и тут же стерла написанное ладонью. Пудра придала ее и без того безупречной коже кукольную прозрачность. Потом она приступила к глазам: нанесла тени и водоотталкивающую тушь, специальным гелем придала более отчетливую линию бровям. Губы она почти никогда не красила, лишь чуть тронула блеском, потому что они были удивительно алого цвета от природы. Удовлетворенно оглядев себя. Патриция зачесала непослушные волосы назад и собрала их в тугой пучок, открывая нежную шею и аккуратные ушки со вдетыми в них бриллиантовыми серьгами. Забранные назад волосы придали ей еще более утонченный и прелестный вид, чем волосы распущенные.
Патриция мельком взглянула на часы: время поджимало, а она была еще совсем раздетой, только в неглиже из белых кружев. Она быстро прошла в спальню, где на кровати лежал тщательно отглаженный горничной костюм. Белая блузка, кремовые узкие брюки, такого же цвета облегающий талию жилет и свободный пиджак. Девушка быстро оделась и в дополнение к своему и без того безупречному облику украсила шею нитью натурального жемчуга. Выглядела она великолепно, но от предстоящей встречи предательски сосало под ложечкой.
До восьми было еще десять минут, и Патриция присела за столом на кухне, чтобы для храбрости выкурить сигарету. Весь предыдущий день она провела в борьбе с собой, раздираемая противоречиями и страхами. Когда Грегори уехал и она, вконец измотанная, легла в постель, в душу к ней закралось одно подозрение. Ей стало казаться, что этот проницательный мужчина заранее набросал сценарий их встречи и что она будет всего лишь марионеткой в его руках. Сознавать это было обидно, но еще обиднее становилось от того, что она слишком переоценивала свое умение общаться с людьми. Грегори Адамc, безусловно, давал ей сто очков вперед и в жизненном опыте, и в здравом смысле.
С другой стороны, она понимала, что желание мужчины пообедать с ней и пообщаться – не просто каприз, а действительно необходимое условие их сделки. Но более всего девушку волновала та хрупкая грань между притворством и реальностью, которая с первой встречи возникла между ними. По одну сторону они были влюбленной парой, по другую – амбициозными, эгоистичными одиночками. Оба эти плана независимо от их желаний уже начинали переплетаться, и Патрицию пугали те фантастические метаморфозы, которые могли произойти в будущем. Настойчивый звонок в дверь вывел девушку из состояния задумчивости. Она затушила сигарету, надела классического фасона туфли на шпильках и пошла открывать.
Главное – держаться с достоинством и соблюдать дистанцию, на ходу подумала она.
– Вы пунктуальны,– натянуто улыбаясь и открывая массивную дверь, произнесла девушка.
– Точность – вежливость королей и... влюбленных, – акцентируя на последнем, заключил с улыбкой Грегори. Он вел себя так, словно их почти скандального прощания вовсе не было.
Грегори был в элегантном сером костюме-тройке и белоснежной сорочке. Запонки и булавка в галстуке составляли комплект и были явно старинной работы. Может быть, семейная реликвия, со знанием дела подумала Патриция. Хотя вряд ли, скорее всего купил в антикварном салоне.
Сильнейшая энергетиками обаяние этого мужчины уже не в первый раз заставляли девушку признаться себе в том, что ее собственные потуги на независимость на его фоне выглядят просто смешными. Соперничать с ним было бессмысленно. Только открытость и искренность могли стать ее союзниками.
– Что ж, я в принципе готова, – смущенно пробормотала она.– Только сумочку возьму.
И, не дожидаясь ответа, Патриция побежала вверх по лестнице.
– Можно попросить вас об одном одолжении?– услышала она доносившийся снизу бархатный, удивительно интимный голос.
– Смотря о каком.– Общаться не глядя друг другу в глаза было намного приятней.
– Не бойтесь, ничего особенного.– Он внимательно наблюдал, как Патриция во всем своем великолепии, с сумочкой под мышкой спускается вниз.– У вас очень красивое имя. Но слишком уж длинное и церемонное. Можно я буду называть вас сокращенно, просто Пат?
– Пат...– задумчиво повторила девушка. – Так меня называют только родные и самые близкие друзья.
– Ничего, – подбодрил ее Грегори. – Мы с вами с некоторых пор ведь тоже не совсем чужие друг другу люди.
– Разве? Возможно, и так. Ладно, зовите меня иногда Пат, я не возражаю,– согласилась она.
Они под руку вышли на улицу, и Грегори галантно распахнул перед ней дверцу своего роскошного авто.
– Похоже, это один из ваших антикварных красавцев? – решила она сделать комплимент фанатичному автолюбителю.
– Не совсем так. Начинка машины суперсовременная,– ответил он, сосредоточенно глядя на дорогу.
Город уже жил своей привычной вечерней жизнью. По улицам прогуливались глазеющие по сторонам туристы, уже зажигались витрины магазинов, неоновые афиши кинотеатров, люди подтягивались к центру города, чтобы послушать уличных музыкантов, полакомиться мороженым, посидеть в пабах или в китайских ресторанчиках. Было довольно тепло, и сквозь открытые окна ветер приятно обдувал обнаженную шею Патриции.
– Итак, куда мы едем?
– Не знаю, – прозвучал неожиданный ответ.– Я подумал, вы выберете что-нибудь сами, на свой вкус. Вы же у нас работодатель, – иронично усмехнулся он. – Вам и карты в руки.
– Но...– недоумевала Патриция.– Я думала...
– Что я выберу ресторан, предварительно закажу столик, – все с такой же хитрой улыбкой продолжал Адамc. – Э... нет, моя прелесть, так поступает мужчина, который готовится к любовному свиданию. А у нас с вами исключительно деловая встреча.
За что боролась, на то и напоролась, усмехнулась про себя Патриция.
– Тем не менее, это ведь вы пригласили меня, – изобразила она обиду.
– Совершенно справедливое замечание: инициатива исходила от меня. – Грегори краем глаза фиксировал все изменения на лице своей попутчицы. – Но вы поначалу были такой несговорчивой, так настаивали на своей независимости, что я подумал, что вы предпочли бы лично обо всем позаботиться.
Патриция прекрасно понимала, что Адамc блефует, как бы наказывает ее за неоправданный апломб, и решила подыграть ему.
– Может быть, я разочарую вас, но я не...– растерянно пробормотала она.
– Не заказали! – торжествующе перебил ее он. – Я так и знал. Хорохоритесь на словах, а когда касается дела... Хорошо, что я предусмотрительно, чтобы подстраховаться, забронировал столик в «Ампире».
– А вы ведь специально все это говорили, чтобы позлить меня! – вспылила Патриция.
– Ничего подобного. Просто хотел проверить, насколько хорошо я знаю женщин,– спокойно ответил Адамc, прибавив газу, чтобы обойти идущий впереди черный «мерседес».
– Ну и что же?– с вызовом спросила девушка.
– А вот что! – Грегори победоносно оглянулся на оставшуюся позади машину.– Все женщины одинаковы. Борются за свою независимость, а на деле без крепкой мужской руки ни на что не способны.
– Ну вы даете! – возмутилась Патриция.– Вроде бы современный образованный человек, а рассуждаете как средневековый феодал. Да сколько женщин добились немыслимого успеха в искусстве, спорте, науке, бизнесе, политике, наконец, и добились бы еще большего, если бы проклятый патриархат не перекрывал нам кислород.
– Вам только дай волю! – примирительно рассмеялся Грегори и сбросил скорость.
Девушка все еще находилась в возбужденном состоянии. Тема феминизма была для нее животрепещущей, превратилась чуть ли не в комплекс, и она крайне болезненно воспринимала иную точку зрения на проблему женского равноправия. Пока она приходила в себя, Грегори ловко припарковал машину на автостоянке, которая в это время суток была забита до отказа.
Ресторан «Ампир» был дорогим и очень престижным заведением. Интерьер был, разумеется, выдержан в стиле позднего классицизма. Круглые малахитовые столы на золотых разлапистых ножках. Пузатые золоченые кресла с высокими спинками, обитые изумрудным шелком. На столах томные бронзовые кариатиды поддерживали канделябры со множеством зажженных свечей. На окнах каскады портьер из темно-синего бархата, на стенах в роскошных рамах великолепные картины. На столах настоящий китайский фарфор, хрусталь и приборы, отлитые из чистого серебра.
Приветливо улыбаясь, метрдотель проводил их в зал и подвел к забронированному столику на двоих.
Усевшись поудобнее и оглядевшись по сторонам, Патриция пожалела, что оделась так официально. Большинство из присутствовавших дам были в вечерних туалетах: с обнаженными спинами, в воздушных шифоновых платьях с глубоко вырезанным лифом. В нарядах преобладали броские насыщенные тона: кроваво-красный, темно-синий, иссиня-черный, фиолетовый и ослепительно белом.
– Похоже, я совсем затерялась в этом цветнике,– с наигранным равнодушием произнесла Патриция, обращаясь к Грегори и одновременно принимая из рук официанта карту вин и меню.
– Да, вы немного поблекли на этом ярком фоне,– согласился мужчина и подчеркнуто увлеченно принялся изучать бесконечный список шедевров французского виноделия, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за Патрицией. Но та поспешила спрятать свое разочарованное лицо за кожаным переплетом карты. Когда молчание стало невыносимым, девушка отложила ее в сторону и как можно более вежливо спросила:
– Я уже сделала свой выбор, а вы?
– Я последую вашему примеру, – галантно ответил Грегори.
– Красное столовое.
– Великолепно.
Когда вино было подано, Патриция потянулась за своим бокалом, как утопающий за спасательным кругом, в надежде, что алкоголь вернет ей ощущение покоя и беззаботности. Легкое опьянение было ей совершенно необходимо. Девушка сделала глоток, другой, и по всему ее телу вскоре разлилось приятное тепло.
– Умоляю вас, не нервничайте.– Голос Адамса звучал тихо и доверительно.– Я не собираюсь причинить вам вред или оскорбить, не сделаю ничего, что было бы вам неприятно. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь вечером: здешняя атмосфера к этому так располагает...
– Не беспокойтесь, со мной все в порядке, – уверенно сказала Патриция, хотя это было не совсем так.
Грегори взял свой бокал за высокую хрустальную ножку и поднес его к подрагивающему огоньку свечи. Желтое пламя подсветило темное вино, и оно приобрело кровавый рубиновый оттенок. Хрустальные грани играли, словно это был драгоценный бриллиант.
Пока он любовался волшебным цветом напитка, пытаясь настроить девушку на романтический лад, та мысленно продолжала анализировать сложившуюся ситуацию. Она уже поняла, что Грегори Адамc не из тех мужчин, которые будут безропотно играть вторую скрипку. Возможно, он согласился принять участие в аукционе исключительно из соображений человеколюбия, не вникая во все тонкости условий этого довольно циничного мероприятия. Скорее всего, он не предполагал, что значит в течение суток не принадлежать самому себе. Роль бессловесного исполнителя была противна его природе, а беспрекословное подчинение женщине тем более.
В этот момент принесли холодные закуски: мусс из лосося для леди и паштет из гусиной печени для джентльмена. Пышущие жаром пышные булочки официант аккуратно серебряными щипцами положил каждому на специальную тарелочку для хлеба. Девушка отщипнула кусочек и с наслаждением ощутила на языке ни с чем не сравнимый вкус свежей выпечки.
– Я, с вашего позволения,– произнес Грегори,– хотел бы спросить вас, почему вы при внешней женственности и мягкости держите себя порой так ершисто и задиристо, так болезненно реагируете на самые безобидные мои замечания? Вы прямо как ежик: стоит прикоснуться – выпускаете колючки. Какие у вас на это могут быть причины? Вас кто-то расстроил, обидел?
Грегори чуть подался вперед и, заглянув девушке прямо в глаза, накрыл своей теплой широкой ладонью ее руку, напряженно зажавшую белоснежную салфетку. Патриция вздрогнула и высвободила руку.
– Кто причинил вам боль? – без тени игры или насмешки продолжал он.– Может быть, мужчина?
Конечно, подумала Патриция, ничего другого ему и в голову не могло прийти. В нервозности и недоверчивости молодой девушки обязательно виноват неудачный роман, других причин просто не существует.
– У вас создалось неправильное впечатление обо мне,– холодно произнесла она.
– Не думаю, – задумчиво возразил он. – Я очень хорошо чувствую людей.
– Значит, я исключение,– отрезала Патриция.
– Может быть, но вы как-то странно ведете себя. Скажите, а эта вечеринка, подготовка к которой отбирает у вас столько душевных сил, как-то связана с вашим отцом?
– Да, она посвящена его шестидесятилетнему юбилею.
– И она так важна для вас? – Грегори Адамc испытующе смотрел на нее.
– По-моему, для каждого нормального человека день рождения его отца – дата важная, – с пафосом произнесла девушка.
– Я согласен, но не до такой же степени. Ваше поведение кажется мне несколько странным.
– На что вы намекаете? – вспыхнула Патриция.
– А я вам сейчас объясню,– совершенно спокойно ответил мужчина.
Несмотря на удивительные ароматы изысканных блюд, несмолкающий гул разговоров, блеск окружающей обстановки, Грегори без труда удалось завладеть всем ее вниманием, и он заговорил тоном судебного исполнителя:
– Мне с самого начала было ясно, что на аукционе вы чувствовали себя не в своей тарелке. Все присутствовавшие относились к происходящему с изрядной долей юмора, а вы были сама серьезность. А реакция зала на ваше вступление в торги была абсолютно единодушной: удивление. Еще не зная, кто вы и где ваше место, я обратил внимание, сколько людей обернулись, когда вы подняли руку. Напрашивается вывод, что от вас такого поведения никто не ждал.
