Текст книги "Сюрприз для новобрачной"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

От этих очаровательных нежных красок у Тины перехватило дыхание. Все казалось настолько свежим и новым, что сама собой напрашивалась мысль, будто Джон отдал распоряжения заранее, тщательно продумав обстановку для комнаты своей молодой жены. Осматриваясь, Тина ломала голову – занимала ли эту комнату раньше красавица Джоанна? Тогда здесь, по идее, должна преобладать другая, более экзотическая цветовая гамма. А вот пастельная идеально подходила для простушки Тины.

Новая хозяйка готовилась ко сну, уставшая, но вместе с тем настолько возбужденная, что решила несколько минут постоять на балконе. Его перила утопали в шелестящих благоухающих цветах жасмина. Ночной воздух был совсем теплым, и Тина жадно его вдыхала. Ее сердце застучало сильнее, когда на соседний балкон вышел Джон. Его темная голова, широкие мускулистые плечи и стройная фигура в сером шелковом халате отчетливо вырисовывались на фоне освещенных окон.

– Скучаешь по Англии? – тихо спросил он.

– Вовсе нет. Просто вышла подышать свежим воздухом перед сном. Меня просто пьянят эти запахи – должно быть, здесь тысячи оттенков, витают себе в воздухе, словно большие бабочки.

Джон улыбнулся, засовывая руки в карманы.

– Как тебе Лиз?

– Она похожа на тебя, Джон. – Глаза Тины могли выдать ее смятение, поэтому она обратила взгляд к темному саду, который казался живым существом – так громко стрекотали цикады. – Она что-нибудь сказала обо мне?

– Девочка думает, что ты очень молодая и добрая. – Голос Джона немного изменился, будто мысль о дочери вызвала у него сильные эмоции. – Разве я не говорил, что добиться ее расположения проще простого?

– Господи, как же я рада! – Тина нервно рассмеялась. – Только подумай, сколько бы возникло новых проблем, не понравься я Лиз!

– Что ты имеешь в виду под «новыми проблемами», Тина? – Его голос звучал довольно резко, и когда Тина подняла ресницы, то увидела, что Джон хмурится. Ее сердце охватил страх. Черт дернул ее за язык – и именно сейчас, когда Джон оттаял!

– Я не имела в виду ничего особенного, Джон. – Одолеваемая беспокойством, Тина вцепилась в разделяющие их железные перила. – Просто неудачно выразилась.

– Нечего выдумывать, – сухо оборвал ее муж. – Если каждая симпатичная дамочка, которую мы тут встретим, начнет вызывать у тебя подозрения, веселенькое это будет дело! – Он вдруг наклонился к перилам, пристально посмотрев на Тину поблескивающими голубыми глазами. – Давай начистоту: я хочу, чтобы мой второй брак оказался мирным, без ревности и сцен. Даже думать забудь об этом, поняла?

Тина машинально кивнула, провожая взглядом Джона, резко повернувшегося и скрывшегося за двустворчатым французским окном. Свет в его спальне погас, и, внезапно почувствовав холод в теплом тропическом воздухе, Тина опустила шторы на своем окне, отгородившись от звездного неба. Сердце ее сжималось от боли. Оказывается, недостаточно просто любить человека. Надо доверять ему... но атмосфера тайн и недомолвок, связанных с отношениями Джона и Паулы, никак не располагала к доверию.

Глава 5

Тину разбудил луч ослепительного солнца. Открыв глаза, девушка увидела над собой лоснящееся смуглое лицо опрятной служанки, державшей поднос с чайными принадлежностями.

– Меня зовут Топаз, мэм. – Сверкнули великолепные зубы, по контрасту с которыми белки глаз туземки казались почти голубыми. – Мистер Джон распорядился принести вам чаю. Он присоединится к вам за завтраком, после того как немного поплавает.

Топаз откинула москитную сетку, и Тина села, откинув волосы с глаз, в которые мгновенно ударили солнечные лучи. Служанка почтительно поклонилась и поставила рядом с коленями Тины чайный поднос на маленьких ножках, красиво отделанных бамбуком. Тина наполнила чашку чаем и добавила в напиток сливок из небольшого серебряного кувшинчика.

Она улыбнулась Топаз:

– Ты жена Джо, не так ли?

– Да, мэм, я его жена. – Служанка повела раскосыми темными глазами с поволокой. – Он порой похож на большого ребенка, но вообще-то хороший, поверьте.

Тина невольно хихикнула и торопливо попробовала чай. Ей показалось, что он заварен из пакетика.

– Он выглядит очень добрым и сильным. Вы долго проработали в «Доме у синей воды»?

– Я получила эту работу, как только вы приехали, миссус, – горделиво доложила Топаз, сложив пальмового цвета руки на животе. – Я долго была уборщицей. А Джо выполнял в «Доме у синей воды» много разной работы с тех пор, как тут поселился мистер Джон. Джо очень привязан к этому месту и семье... – Тут Топаз решила, что ей, как личной служанке, подобает держаться с большим достоинством и меньше болтать, и Тина, пряча улыбку, проследила, как туземка степенно подошла к сандаловому комоду и достала оттуда чистое белье.

Тина догадалась, что хозяйке большого дома нужно иметь кого-то вроде горничной. Наверное, Джон выбрал именно Топаз за ее легкий нрав и коммуникабельность.

Остальные слуги быстро бы сообразили, что вторая жена хозяина никогда не жила в таком большом особняке. Джон опасался, что повадки вышколенного слуги, Привыкшего работать у леди вроде Джоанны и Паулы, могли смутить скромную Тину.

– Большинство моих вещей осталось на катере, Топаз, – вспомнила англичанка, – поэтому мне придется надеть вчерашний костюм.

Топаз торопливо достала из шкафа жакет и юбку кораллового цвета. Принявшись готовить ванну для Тины, она забыла о былой степенности и важности и стала мурлыкать какую-то незамысловатую местную песенку. Ее энергия и детская непосредственность помогли Тине выкинуть из головы вчерашние гнетущие мысли, и она с любопытством зашла в ванную, которую делила с Джоном. Стены были отделаны черным и белым кафелем, обстановку составляли душевая кабинка, глубокое раскладное кресло и стеклянный столик с туалетными принадлежностями.

Когда Тина открыла кран душа и теплые струи воды полились ей на спину, она заметила, что ее положение замужней женщины упрочилось. Бритвенный станок Джона и его щетка для волос лежали рядом с Тининой баночкой увлажняющего крема. Их халаты висели рядом, а рядом с корзиной для белья лежала оторванная пуговица от мужской рубашки.

Тина намылила худенькую ножку и поджатые пальчики. Миссис Тина Трекарел, подумать только! Через несколько минут в дверь постучали, и девушка выскочила из ванны.

– Эй, на палубе! – Это был Джон. – Мы с Джо только что принесли твои вещи.

– О, очень мило! – Зеркало над туалетным столиком отразило обнаженное русалочье тело Тины и ярко вспыхнувшие щечки. – Начинайте завтракать, если вы проголодались, Джон. Я вытрусь и прямо сейчас присоединюсь к вам с Лиз.

Похоже, Джон стоял у самой двери, потому что Тина очень хорошо слышала, как он рассмеялся в ответ: – Женское «прямо сейчас» сродни местному «теперь-теперь», то есть примерно через полчаса. Мы завтракаем на балконе холла. Ты хорошо спала?

– Спасибо, чудесно. – Тина начала вытираться, с удовольствием отметив, что у Джона хорошее настроение.

– Проверю, не проснулся ли ребенок. Ты точно не против завтрака втроем?

– Конечно нет!

– Правда? – Он недоверчиво хмыкнул. Потом наступила тишина, и Тина поняла, что Джон ушел. Тина вышла из ванной и оделась. Топаз с энтузиазмом распаковывала хозяйкины чемоданы. Вдруг она издала удивленный возглас, поднеся к глазам сандалию Тины.

– У вас самая маленькая ножка, какую я когда-либо видела, мэм. Только взгляните на эту обувку, а!

Тина скользнула в бежевое платье-сафари, которое приготовила Топаз, и застегнула на талии «молнию».

– Боюсь, они мне тесноваты, – подыграла она служанке. – Запрячь их куда-нибудь подальше, ладно?

Топаз, однако, твердо настроилась добросовестно исполнять свои обязанности и уговорила Тину надеть эти удобные пляжные сандалии, оставшиеся у нее еще со времен Чорли, – ведь Джон и Лиз могли позвать ее на прогулку!

– Вы позволите мне уложить ваши чудные волосы, мэм? – осторожно спросила Топаз, и Тина согласилась, попросив не заниматься прической слишком долго. Большие смуглые руки оказались необыкновенно чуткими и нежными, и Тина спросила, нет ли у Топаз детей.

– Два ребенка. Они в школе, мэм. – Глядя в зеркало на отражение своей молодой госпожи, Топаз собрала ее пепельные локоны на макушке и закрепила их лентой. – Вы, наверное, считаете, что надо иметь много детей – о, мисс Трекарел, вы пока сами выглядите как девочка. – Тут она немного смутилась, и в ее темно-карих глазах засветилось любопытство. – Мы с Асфазией очень много думали, на кого вы похожи, – пока ждали вас.

– Кто такая Асфазия?

– Это моя подруга из деревни, мэм. Асфазия работала здесь, когда была жива мисс Джоанна, она помогала ей.

Тина притихла, как испуганная птичка, потом облизнула пересохшие губы и выдавила:

– А эта комната сильно изменилась с тех пор, когда тут жила первая миссис Трекарел?

– Эта комната, мэм? – Топаз, протиравшая туалетный столик, бросила на Тину удивленный взгляд. – Что вы, упаси господи, это не комната миссус Джоанны! Она спала в другом крыле дома, там ей было слышно море. Она обожала воду – может, слишком сильно!

Тина поежилась при этих словах, которые суеверная Топаз произнесла с особым значением.

– Какая она была? – Вопрос сорвался у Тины с языка прежде, чем она успела остановиться. – То есть я хочу спросить: она была добрая?

– Я считаю, что работать с миссус Джоанной было о'кей. – Топаз аккуратно раскладывала расчески и щетки Тины на кружевной салфетке. – У нее были длинные волосы, как шелк, и Асфазия рассказывала, что она расчесывала и расчесывала их, пока чуть искры не начинали сыпаться. Она была похожа на мисс Паулу, но только намного красивее! – Топаз с сожалением покачала головой и подперла рукой щеку. – Я помню, как кричали павлины в ночь, когда утонула миссус Джоанна. Эти павлины будто давали знак, что случится беда. Я сказала Джо, и поэтому он был близко, когда эта большая барракуда схватила мистера Джона за ногу. Джо убил это чудовище. О, мы боялись, что мистер Джон тоже умрет, он потерял так много крови...

У Тины мурашки пробежали по коже от этого леденящего кровь повествования. Ей показалось, будто она сама была в то утро на берегу и видела, как Джон пытается спасти Джоанну, он разрезает синюю гладь воды, а из-за нагромождений кораллов на него бросается серебристо-серая хищница и впивается в левую ногу острыми зубами. Выкрикивал ли Джон имя Джоанны... от любви и отчаяния... или чувствовал вину?

Тина в задумчивости брела к двери на балкон. Джон и Лиз заканчивали завтрак, и, опершись локтем о стол, он рассказывал дочери о поездке в Англию. Девочка, раскрыв рот от восхищения, ловила каждое слово отца, забыв про яблочное желе.

Тина на секунду приостановилась, залюбовавшись ими. Две темные головы сблизились. Девочка была в свободных штанах и легкой рубашечке, Джон казался очень мужественным с мокрыми после купания волосами, в рабочих брюках и рубахе с короткими рукавами. До Тины донесся его ласковый голос, и ее сердце переполнилось любовью. Что бы ни наговорили они друг другу прошлой ночью, все это должно быть предано забвению. Но не настолько, чтобы помочь Пауле одержать хоть маленькую победу.

Потом Джон поднял глаза и увидел Тину в ее бежевом платье-сафари с открытой тонкой шеей. Обручальное кольцо сверкнуло на ее протянутой к мужу руке. Он поднялся и быстро отодвинул одно из небольших плетеных кресел.

– Выглядишь очень хорошо, – заметил он. – Как по-твоему, Лиз?

Тина поняла, что это была простая вежливость, потому что как только она вышла на балкон под ослепительно яркие солнечные лучи, аквамариновые глаза ее мужа потускнели, а лицо приняло снисходительное выражение. Тина испытывала смешанные, но сильные чувства, и ей даже пришлось отвести взгляд – она почти вздрогнула от взрыва эмоций.

– Доброе утро, Лиз! – обратилась она к девочке.

– Доброе утро, Тина. – На лице Лиз появилась смущенная улыбка, добавившая очарования ее еще не расцветшей красоте. – Ничего, что я тебя так называю? У одного из моих приятелей в школе есть мачеха, так он кличет ее тетенькой.

Тина скользнула в кресло, пробормотав «спасибо» Джону, и, вынимая салфетку из кольца слоновой кости, опустила свою красивую головку.

– По-моему, я не тяну на твою тетушку, Лиз. – Они с девочкой обменялись заговорщицкими улыбками. – Больше похожа на старшую сестру – м-м-м, думаю, я бы съела кусочек ветчины и пару колечек ананаса.

Наполняя тарелку, Тина чувствовала изучающий взгляд Лиз, потом тонкая загорелая ручка легла рядом с ее пальцами, и Лиз тихонько хихикнула:

– Какая ты бледная по сравнению с папой и мною!

– Я постараюсь стать такой же смуглой, как и вы, дайте только время! У тебя чудесный браслет, Лиз, – обронила Тина. – А другие подарки уже распаковала?

– Я нашла там седло. Просто супер! Наша гнедая станет под ним еще краше, чем была. – Лиз поджала под себя ноги и лукаво усмехнулась отцу: – Ты много привез из Англии, папа. Но должна сказать, что лучше всего тот подарок, который ты сделал сам себе.

– Вот она, сегодняшняя молодежь! – шутливо проворчал Джон, поймав взгляд Тины. – Ну, дорогая, вот ты и получила одобрение, о котором так беспокоилась. Да, Лиз, Тина до смерти боялась, что не понравится тебе.

– Забавно. – Лиз коснулась рубинового кольца на пальце Тины. – А я опасалась, что ты высокомерная и самовлюбленная. Разве такой есть дело до чужого ребенка? А тебе помогает, Тина, что ты такая классная?

– Я?! – недоверчиво улыбнулась Тина.

– Будь уверена! – с детской горячностью воскликнула Лиз. – Ты не рисуешься и... и у тебя абсолютно нет амбиций. Если бы папа женился на манерной дамочке, я бы ему этого не простила. Так бы все и выложила!

Девочка говорила столь эмоционально, что Тина перевела взгляд на Джона, чтобы понять, в чем причина этого взрыва страстей. Лиз так возбудилась, что у Тины по спине пробежал холодок. До нее дошло – девочка терпеть не может Паулу Кэрриш! Вот одна из причин, по которой Джон взял ее в жены, – он привез дочери молодую и скромную мачеху!

Засунув руку в задний карман брюк, Джон достал кисет.

– Не возражаешь, если я покурю, пока ты завтракаешь, Тина? – спросил он.

Тина кивнула. Аппетит у нее все равно пропал, и она с трудом жевала последний кусочек ветчины. Ее преследовала тень Паулы Кэрриш, гасящая все солнечные лучики, которые только-только начинали выглядывать из-за туч! Тина наполнила кофейную чашечку и спросила у Лиз, долго ли продлятся ее каникулы.

– Две недели. Супер, а? Мы втроем здорово поразвлечемся.

– Мы научим Тину ездить верхом, – объявил Джон, поднося к трубке зажженую спичку. – Наверное, для начала сойдет наша маленькая кобылка, Даски, как по-твоему, моя озорница?

Лиз кивнула:

– Неужели в Англии тебе не довелось ездить верхом, Тина?

– Увы, нет, – улыбнулась Тина, промокая губы салфеткой. – Я многого не умею, так что вам придется со мной повозиться. – Она искоса взглянула на Джона, но тот в этот момент встал и подошел к парапету... словно ее неопытность вызвала у него раздражение. Тина вспыхнула. «За что он так со мной?» – с обидой подумала Тина. У нее безжалостно отняли независимость, и теперь она беззащитна, как черепаха без панциря.

Джон повернулся и выпустил дым изо рта. За его спиной ярко светило солнце, а аквамариновые глаза спрятались в тени ресниц.

– Чем бы ты хотела заняться сегодня утром, Тина? – полюбопытствовал он.

– Ну, побродить по дому и узнать, что где находится, – ответила Тина.

– Неплохая идея, – небрежно ответил Джон. Лиз может стать твоим гидом. Мне надо ответить на несколько писем, а днем мы прокатимся по острову...

– И выпьем лимонада в «Бухте контрабандистов»? – вдохновилась Лиз. – Там классное мороженое!

– Тебе оно когда-нибудь надоест? – Джон вскинул бровь, посмотрев в сторону дочери, которая самозабвенно лизала банан кончиком языка. Проходя к дому мимо Лиз, он легонько дернул ее за волосы и добавил: – Если вы решите поплавать вдвоем, не заплывайте за рифы. Джо недавно видел там парочку небольших акул. Они вряд ли проплывут через рифы, это им не по силам, но могут рыскать где-то поблизости. А Тине надо хорошенько смазаться солнцезащитным кремом. Возьмите его с собой и получше защитите самые уязвимые места – верхнюю часть ног и нос.

Пока Джон с важным видом давал советы, сердце Тины билось все чаще и чаще. Но набравшись смелости и встретившись с ним взглядом, она увидела, что Джон смотрит вполне благодушно. Он поднес палец к ее носу, и Тина поморщилась.

– Не обращайся со мной как с ребенком, – запротестовала она.

– Я только хотел предупредить, что у тебя начнет шелушиться нос, если ты его не закроешь. Увидимся позже, девочки.

Джон вошел в дом, оставив после себя облако табачного дыма и хихикающую дочку.

– Разве папа не шутник? – пробормотала Лиз с набитым ртом.

– Настоящий комик! – Красная как рак от смущения, Тина сложила свою салфетку и вернула ее на место, испытывая досаду и разочарование. В Англии Джон уверял, что ему нужна жена, а не девочка, которую можно сажать на колени, а теперь, когда Тина здесь, он обращается с ней так, будто не знает, что делать дальше. И такие отношения ей совсем не нравились!

Пришел мальчик-слуга в белой рубашке и начал убирать со стола, а Тина и Лиз стали обходить дом. Накануне ночью англичанка получила самое поверхностное впечатление о его красоте, но теперь, при дневном свете, увидела, что он построен из камня дынного цвета, имеет просторную солнечную веранду и портик с колоннами. Лиз решительно шагала из комнаты в комнату, ведя Тину за руку и указывая то на один, то на другой предмет – кресла и средневековые картины в холле, невероятных размеров книжные шкафы в библиотеке и большой стол, на котором красовался деревянный орел в гостиной. В мастерской висели дорогие люстры и стояло кресло, в котором свободно могли уместиться два человека. По бокам лестницы находились окна, с одной стороны были видны прилегающие к дому земли, с другой – лазорево-бело-золотая мозаика из льдисто-белого пляжа и лежащего за ним бескрайнего океана.

– Это моя берлога, – объявила Лиз, распахивая дверь в очаровательную многоцветную комнатку с двумя ярко-красными креслами, пушистым белым ковриком рядом с кроватью, бамбуковым туалетным столиком и потертым плюшевым медвежонком рядом с блондинкой куклой на подоконнике. Комната любимого ребенка, подумала Тина, заметив разбросанные игрушки и музыкальные шкатулки, которые Джон привез для Лиз из Англии.

– Будь как дома, а я заведу тебе пластинку, – предложила Лиз, вскочив на одно из кресел, чтобы открыть забитый пластинками шкафчик.

Тина с улыбкой слушала, как Лиз с воодушевлением рассказывает ей о любимых поп-идолах. Она уже полюбила эту девочку, которая была частичкой Джона. В ней так много от него, у нее такие же длинные ноги и руки, алый чувственный рот и голубые глаза под пушистыми ресницами.

– Ты знаешь, кто такие иконоборцы? – вдруг спросила Лиз, садясь на высокую напольную подушку и серьезно уставившись на Тину.

– Они разбивают иконы? – улыбнулась Тина. – Тебе рассказывали о них в школе?

– Я это прочла. – Лиз махнула рукой в сторону книжного шкафа. – Паула тоже такая, правда?

Тину передернуло от этих слов.

– Почему ты так говоришь, Лиз? – спросила она, почувствовав необъяснимый страх оттого, что эта ужасная женщина могла наплести что-нибудь девочке о ее отце.

Лиз пожала худенькими плечиками: – Она их тех, кто всегда старается навредить людям, если те счастливы. Она пакостит дяде Ральфу, а он такой хороший! Жаль, что Паула не выходит замуж, тогда бы она убралась куда подальше из их бунгало. – Лиз схватила Тинину руку и прижала к своей щеке. – Я так боялась, что папа на ней женится! О, я думаю, что эта змея в бешенстве, ведь ей утерли нос!

Тина погладила нежную детскую щечку, подумав, что дети, словно животные, обладают безошибочным инстинктом, особенно если нужно определить цену какому-нибудь человеку. Можно подумать, у них нюх на жестокость и неискренность, – а у Тины не было никаких сомнений, что Паула Кэрриш коварна и жестока. Англичанка не могла забыть, как эта экстравагантная яркая особа вчера стояла перед Джоном и многозначительно смотрела ему прямо в глаза. О чем она хотела ему напомнить? Тина сделала усилие, чтобы забыть эту сцену.

– А не сходить ли нам на пляж? – предложила она. – Я хотела бы хоть капельку загореть.

– Точно, пошли, – вскочила Лиз. – И не забудь взять с собой крем от ожогов, а то сразу сгоришь.

Тина вернулась в свою комнату, чтобы надеть закрытый темно-розовый купальник и какую-нибудь накидку. Еще Тина взяла дымчатые очки, а купальную шапочку решила оставить, потому что ей нравилось, когда волосы пропитываются морской солью. Она прожила всю жизнь у моря, научилась плавать еще в детстве и чувствовала себя в воде достаточно уверенно.

Спутницы прошли садом к ступенькам в скале, и Тина залюбовалась пальмами, качающими кронами на фоне ярко-голубого неба. Вокруг цвели акации и ароматные магнолии. С потрясающих по красоте деревьев лился водопад алых бутонов и зеленых листьев. Между ветками благоухающего жасмина и нежно-голубыми цветами неизвестного Тине растения порхали гигантские бабочки, которых не пугал стрекот прячущихся в листьях птиц.

– Все кипит жизнью! – с восторгом воскликнула Тина. – В Англии цветы так не вырастают. А запахи! Я от них просто пьянею.

– Ты давно подумывала покинуть Англию? – спросила Лиз.

– Мне захотелось приехать на Санта-Монику сразу же, как только твой отец мне ее описал, – ответила Тина. – Это был холодный мартовский день, но в тот момент я и мечтать не могла, что он на мне женится и привезет сюда.

– Все как в сказке, – восхитилась Лиз, пускаясь бегом по бархатистому песку.

Тина последовала за ней. Они бросились в голубую бодрящую воду и поплыли к пенящимся бурунам у рифов, кораллы которых сверкали, как хвосты павлинов, которых Тина с Джоном видели в зоопарке. Тогда они были счастливы, держались за руки, словно влюбленные. Наверное, он обнимал Тину, чтобы вернуть уверенность в себе.

Полюбовавшись рыбами, снующими у рифов, пловчихи вернулись на пляж, вытерлись и смазали кожу солнцезащитным кремом. Песок под телом Тины казался мягким, словно шерсть ягненка, и она нежилась, внимая плеску волн, перекатывающихся через рифы.

После обеда Джон подъехал к парадному входу на машине. Автомобиль, которым он пользовался в Англии, был взят напрокат, и глаза Тины распахнулись от удивления, когда она увидела огромную машину с откидным верхом, ждущую их у нижних ступенек лестницы. Это чудо техники сверкало блестящим лаком, сиденья были обиты голубым бархатом, а над капотом красовалась фигурка Меркурия.

Ни широком переднем сиденье хватило бы места для них троих. Джон, сев за руль и захлопнув дверцу, обернулся, оглядывая своих пассажирок. Тина надела кремовое полупрозрачное платье, Лиз – бутылочно-зеленый костюмчик, а волосы подвязала широкой шелковой лентой. Они сидели, как скромные школьницы перед важным экзаменом.

– Мы хорошо смотримся, папа? – кокетливо спросила Лиз.

– Как пара мятных леденцов на палочке, – усмехнулся он. – Так и хочется съесть.

Он тронул машину с места, и они двинулись через плантацию банановых пальм по дороге, мощенной измельченными кораллами. Со всех сторон их окружали поля сладкого картофеля, сахарного тростника и кукурузы. Ветряные мельницы лениво махали крыльями в теплом воздухе, а узкие деревенские улицы были застроены прелестными «пряничными» домиками, погруженными в дремоту – шел час сиесты. Собаки нехотя лаяли на коз, над которыми вились мухи, а темнокожий мальчик недоуменно взглянул на проезжающую машину из-под полей соломенной шляпы и, прислонившись к глиняной стене, снова закрыл глаза.

– Заметили, как он на нас посмотрел? – улыбнулся Джон. – По его мнению, мы, англичане, сумасшедшие. Но я никогда не поддавался местной традиции ничего не делать, пока солнце в зените. Но припекает сильно, а, Тина?

– Мне жара нравится! – весело ответила она. – В Англии солнца маловато.

Тина увидела небольшую ферму на склоне холма, полуразрушенную, но живописную и очень мирную, судя по всему, она принадлежала кому-то из местных жителей. Они проехали по мысу, где когда-то разбивались корабли о скалы, и Джон заметил:

– Эта часть острова напоминает мне Корнуолл. Даже ее история, с пиратами и кораблекрушениями, похожа на наши предания.

Джон остановил машину, потому что Лиз приспичило нарвать цветов – словно их было недостаточно в ее собственном саду! – и повел Тину по заросшей травой тропинке, с которой открывался великолепный вид на море и которая была достаточно чистой, чтобы на ней можно было немного отдохнуть. Джон прилег на траву, с наслаждением вытянув ноги и расстегнув верхние пуговицы белой рубашки. Тина села, обняв колени, ее взор был устремлен на море, бурлящее между скал, губивших корабли в древние недобрые времена. Слышались крики ныряющих в волны птиц, и всхлипывающее море словно передразнивало тех тонущих, цепляющихся за куски дерева людей.

Джон неожиданно прикоснулся к ее руке:

– Посмотри на Лиз.

Тина послушалась. Девочка так увлеченно рвала цветы, что забыла все на свете. Она неосознанно принимала грациозные позы, способность к которым бесследно исчезает у взрослых. Куда им – при тяжелой, наполненной стрессами жизни?!

– Как славно было бы запечатлеть ее в этот момент, – промолвил Джон. – Но сознательно эту позу повторить невозможно. Смотри, она уже наклонилась за другим цветком.

– А ты не можешь работать по памяти? – тихо спросила Тина.

– Память слишком обманчива. – Джон пожал плечами, потом сел и потянулся. – Запоминаются какие-то внешние детали, но все остальное неизбежно теряется, и вместо совершенного творения получается какая-то несуразица. Искусство достигает цели только тогда, когда пленяет и сердце, и разум, и душу. Это род любви, а творец, как и любовник, не должен ни в чем сомневаться, ведь в противном случае ни творец, ни любовник не получат истинного удовлетворения!

У Тины екнуло сердце. Она уловила тайный смысл слов Джона – он намекал, что пока между ними не рассеются все сомнения, они не станут близки... Таково было его решение, а Тине, с ее стеснительностью, неопытностью и болью, оставалось только смириться и ждать. Ну и у нее тоже была своя гордость.

Оставаясь невозмутимой, будто она и не была уязвлена, Тина решилась задать вопрос, который мучил ее с утра:

– Ты не против, если я сама приготовлю что-нибудь из еды? Тебе и Лиз могло бы понравиться блюдо из английской кухни, а я обожаю стряпню. А Топаз походит со мной по магазинам...

– Зачем тебе все это? – Он лениво скользнул взглядом по ее напрягшемуся лицу. – Впрочем, делай что хочешь – тебе не нужно мое разрешение, чтобы сделать что-то в собственном доме – я ведь не викторианский тиран, как твоя тетушка.

– Знаю. – Тина легонько пнула сброшенную с ноги сандалию. – Но я не в курсе местных традиций. И потом, мужчины часто к чему-то привыкают и не любят перемен.

– Я вовсе не против отбивных и вкусных пирогов. Наш повар – плохой кондитер, а мы с Лиз любим сладкое. Ей нравятся пирожные с вареньем, которые сейчас редко удается отведать. – Джон наклонился и приподнял ее подбородок. – Довольна, моя стеснительная?

Тина кивнула, но тут же добавила:

– А еще вы, мужчины, временами бываете очень непоследовательными.

Он вскинул брови, потом рассмеялся:

– Если я тебя нервирую, то это потому, что я старше и опытнее, к тому же прекрасно помню, что из-за пуританских взглядов тетушки тебе не дозволялось иметь никаких дел с мужчинами. – Его рот растянулся в улыбке. – Если тебе непонятны мои намеки о причинах небольшой временной сдержанности, то лучше раз и навсегда запри на засов двери своей спальни. Сомневаюсь, что смогу отодвинуть ту задвижку из тикового дерева.

– Нет никакой необходимости говорить об этом. – Ее лицо покраснело до самых висков. – Мне все понятно.

– Тогда оставим эту тему. – В его голосе зазвучали стальные нотки, и Тина с облегчением вздохнула, когда к ним подошла Лиз с букетом цветов и положила его ей на колени.

– Ох, я так увлеклась! – объявила она.

– Так сядь и охладись, – распорядился Джон.

Лиз присела на корточки, переводя взгляд с отца на Тину. Ее бровей совсем не было видно из-за челки.

– Вы что, уже успели поссориться? – недовольно спросила она.

– Конечно нет! – Чтобы не встречаться глазами с Джоном, Тина перебирала цветы у себя на коленях. – Можно я сделаю для тебя венок из этих цветов, Лиз? – попросила она.

И пока Джон лежал на траве, подперев руками голову, Тина неторопливо сплетала цветы в круг. Потом они направились в прибрежный ресторан под романтичным названием «Бухта контрабандистов», сели за столик под гигантским красным зонтиком и насладились холодным лимонадом с мороженым. Тина попыталась расслабиться, но это ей плохо удалось.

Когда они сели в машину, небо уже розовело, а над золотистой поверхностью моря реяли большие птицы. Вдалеке виднелась пурпурная цепь гор Ямайки. Этому прекрасному пейзажу была отведена недолгая жизнь, потому что закат солнца в тропиках заканчивается очень быстро. По дороге обратно Лиз положила сонную голову Тине на плечо, и тяжесть детского теплого тела оказалась спасением для жаждущей успокоения Тине. Она обняла девочку, но Джон молчал, словно ничего не замечая. И так как Тина была молода, ранима и тактична, то предоставила его своим мыслям, и они в молчании ехали по пыльной, окруженной пальмами ровной дороге.

Хождение по магазинам с Топаз оказалось страшно увлекательным занятием. Один из слуг Джона проводил женщин до пристани и остался там их ждать, а они с Топаз двинулись по заполненному людьми причалу, блестевшему от развешанных повсюду связок разноцветных рыб и гудевшему от песен одетых в тряпье темнокожих моряков.

Топаз шла рядом с Тиной, придерживая корзину, установленную на голове с помощью специального кольца, и из ее клубнично-розовой блузки выглядывали кофейного цвета руки и шея. На Тине была широкополая шляпа, но девушка быстро вспотела, чувствуя, что платье прилипло к спине и плечам. Может, она погорячилась, взявшись за эту работу, но слишком многое указывало на то, что она окажется никому не нужной в «Доме у синей воды», если быстро что-то не предпримет. Дворецкий и повар сначала помрачнели, когда юная хозяйка заговорила о своем плане, но она была непреклонна. Слово «миссус» – закон, никто не должен его обсуждать.

– Мистер Джон жаловался на обед, который я готовлю? – агрессивно спросил повар, косясь на снятые фартук и белый колпак.

– Ты хороший повар, Джейсон, – успокоила его Тина, – но я хочу показать тебе, как готовить кое-какие английские блюда. Я уверена, что кабачки и сладкий картофель можно фаршировать и запекать, а ты их все время варишь.