Текст книги "Дикое поле"
Автор книги: Василий Веденеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
– Докажу! – упрямо мотнул головой Алтын-карга. Обернувшись к пленнику, он показал саблей на платок, которым Тимофей перетянул рану: – Это вышивала моя рабыня. Русская рабыня, купленная для моего сына. В моем имении все знают об этом.
– Хорошо, – нехотя согласился Азис-мурза. – Отойдите все!
– Где мой сын? – Иляс уперся немигающим взглядом в лицо Головина. – Зачем вы украли его? Хотите взять выкуп?
Тимофей похолодел. Неужто все прахом? Столько трудов, и все зря: вместо Алтын-карги они утащили его сына.
– Где Рифат? – нетерпеливо повторил мурза. – Куда вы его увезли?
Головин молча отвел глаза. Горько узнать, что тебя предали, и не иметь возможности сообщить своим об измене, но еще горше, когда на пороге небытия выясняется, что ты погибаешь напрасно. Сейчас в Азов плывет на струге не знаменитый Иляс-мурза, а его сын Рифат, которого украли по недоразумению, перепутав с отцом. Хороший подарок приготовил он Паршину. Что может знать мальчишка?
– Он не скажет, – усмехнулся начальник стражи. – Боюсь, даже огонь не развяжет ему язык.
– Кто он? – бросив в ножны клинок, обернулся к нему Алтын-карга: – Разбойник? Или беглый янычар?
– Урус-шайтан, – мрачно сообщил Азис-мурза. – Казак!
Иляс отшатнулся и снова схватился за рукоять сабли, но начальник стражи быстро загородил собой пленника.
– Именем хана! Стража!
Подбежавшие стражники выстроились за его спиной, прикрыли щитами пленника и выставили копья.
– Я не уйду, пока не узнаю, где Рифат, или какой выкуп назначат за него. – Алтын-карга уселся на седле, с которого встал Азис-мурза. – Я должен вернуть сына!
– Пусть будет так, – пожал плечами Азис. – Я попробую узнать у него, где твой наследник. Вы догнали остальных?
– Нет, – нахмурился Иляс. – Нас обманули, и мы ринулись за лошадьми, которых погонял один человек. Но и тот сумел ускользнуть.
Тимофей вымученно улыбнулся: сербу удалось вырваться. Но не уловка ли это хитрого Азиса?
– Хозяин! Пустите меня!
Все повернули головы на крик: два рослых стражника держали за руки пожилого татарина в темной одежде, который рвался к Азис-мурзе. Тот дал знак подвести старика поближе и объяснил Илясу:
– Это мой слуга. Говори, в чем дело?
– Важные вести, хозяин, – поклонился старик, и что-то шепнул на ухо начальнику стражи.
Выслушав его, Азис-мурза помрачнел. Подойдя к Алтын-карге, он приложил руку к сердцу и церемонно поклонился:
– Прости, уважаемый Иляс, но я должен увезти пленника в город. Я немедленно сообщу тебе, как только что-нибудь станет известно о Рифате.
– Но ты обещал! – вскочил Иляс.
– Именем хана! – поднял правую ладонь начальник стражи…
* * *
Войдя в комнату для гостей, Азис-мурза увидел развалившегося на низком широком диване жирного человека в богатой одежде. Держа у рта гроздь винограда, тот ощипывал ее толстыми губами и причмокивал от удовольствия. Его борода слиплась от сладкого сока, а маленькие глазки сияли блаженством.
Джафар! Именно его Азис-мурза сейчас менее всего желал бы видеть, но именно Джафар лопал виноград, развалившись на диване в комнате для гостей.
– Хороший виноград, – вместо приветствия сказал толстяк. – Вкусный.
Мурза отстегнул саблю и бросил на ковер. Потом лег рядом, сунул под голову подушку и устало вытянул ноги.
– Охота была удачной? – покосился на него Джафар.
– Чего ты хочешь? – вместо ответа спросил начальник ханской стражи.
– Надеюсь, твой слуга успел вовремя? – Толстяк отбросил общипанную веточку и взял с блюда новую. – Нет, очень хороший виноград. Это еще прошлогоднего урожая?
– Да, – глядя в потолок, буркнул Азис.
Джафар раздражал мурзу буквально всем: необъятным животом – таким огромным, словно его хозяин вот-вот произведет на свет тройню, толстыми, похожими на масленые лепешки губами, чавканьем во время еды, пухлыми, как у младенца, руками, неумеренной жадностью до удовольствий, манерой вечно говорить загадками и неожиданно наносить визиты. Не человек, а скопище дурных привычек и пороков. Но приходится его терпеть, поскольку устами жирного турка говорили влиятельные особы из Константинополя.
– Да? – хихикнул Джафар. – А что «да»? Успел слуга, или была удачной охота?
– И то и другое. – Мурза закинул руки за голову и посмотрел снизу вверх на гостя. – Впрочем, тебе и так все известно.
Толстяк отложил кисть винограда и обсосал липкие пальцы. Азис деликатно отвернулся. Стоит только посмотреть на трапезу Джафара, как потом неделю кусок в горло не полезет.
– Из-за тебя у меня возникли сложности с Иляс-мурзой, – сообщил хозяин. – Урус-шайтаны украли его сына. Завтра Алтын-карга собирается к хану. Вернее, уже сегодня.
– А-а, – пренебрежительно отмахнулся гость.
– Ты приехал и уехал, – разозлился Азис. – А я тут живу! Иляс носит на шлеме перья серого кречета. Он из рода Чингиза и родня хану.
– У вас каждый второй мурза из рода Чингиза, – зевнул Джафар. – И все считают себя родней Гиреям. Но считает ли их своей родней сам Гирей?
– Алтын-карга пожалуется на меня. Пропал наследник его рода.
– Не пожалуется, – засмеялся Джафар – Хан его не примет. Плюнь на этого мальчишку! Ты же умный человек и должен понимать, что им наверняка нужен был сам Иляс, а не его наследник. В лучшем случае этого молодца обменяют или отдадут за выкуп, а в худшем просто зарежут. Пусть это волнует его отца! У нас другие заботы.
Мурза едва сдержался, чтобы не наговорить гостю резких слов. Как у него все просто! Потолковал бы сам с Илясом, когда тот приставил тебе острие сабли к горлу. Наверное, сразу запел бы по-иному! И не толстому Джафару оправдываться перед ханом Гиреем, а ему, Азису. И ему же придется искать змеиное гнездо, где привечали урус-шайтанов. Хотя оно уже найдено и даже пойман приказчик греческого купца. С ним тоже предстоит долгая беседа.
– Хитростью можно и льва поймать, а одной только силой и мышь не изловить, – погладив себя по животу, изрек Джафар. – Ты спрятал пленника?
– Тебя интересует урус? Да, он в надежном месте.
– Чок гюзель! Очень хорошо! Пусть его кормят и охраняют, чтобы не сбежал. А с другим можешь поступать, как заблагорассудится. Он меня не интересует.
– Спасибо, – фыркнул мурза. – И долго мне кормить уруса?
– Наступит день, и тебе скажут, что делать дальше, – назидательно поднял палец гость. – Запомни, урус должен быть цел и здоров! Даже не мечтай отдать его своим костоломам. Тогда ты значительно больше потеряешь, чем найдешь.
Кряхтя и отдуваясь, турок сполз с дивана и, переваливаясь, как утка, прошелся по комнате, ковыряя в зубах остро заточенным перышком фазана. Глядя в его жирную спину, туго обтянутую парчой халата, Азис тихо спросил:
– А хан? Гирей может потребовать его голову.
– Не потребует. Это я тебе обещаю, – гордо похлопал себя по пухлой груди Джафар. – Пока мы друзья, ты всегда будешь пользоваться его благорасположением. Пожалуй, я останусь у тебя, немного отдохну. Кстати, ты не знаешь, Сеид вернулся? Мне нужно купить красивую девку.
– Ты ведешь дела с перекупщиком рабов? – презрительно скривил губы мурза. – Впрочем, как знаешь. Сеид в городе. Кстати, говорят, Алтын-карга купил для сына русскую рабыню удивительной красоты. Поскольку сына украли, может быть, и рабыня ему теперь ни к чему?
Турок засмеялся и подмигнул, выражая одобрение двусмысленной шутке хозяина и благодарность за совет. Подойдя к окну, он поглядел на отливавшее перламутром небо и вздохнул:
– Уже утро… Хорошо, что я вовремя успел. Прикажи приготовить мне постель и пришли девчонку согреть простыни. А на завтрак пусть зажарят молодого барашка и подадут твой чудесный виноград…
* * *
Услышав за дверью шаги, Настя поняла, что сейчас войдет тот, кого Варвара прочит ей в мужья и повелители. Она достала кинжал и заметалась, не зная, где лучше его спрятать. Кто его знает, хозяйского сына, – вдруг прямо с порога накинется на нее, как голодный на хлеб, потащит на кровать или просто завалит на ковер? Крики и сопротивление могут только распалить его страсть или вызовут приступ гнева, и тогда ее свяжут, силой заставят подчиниться. Она решила всадить кинжал Рифату в грудь, когда он приблизится к ней. Наверняка татарчонок захочет ее обнять, Настя сделает шаг ему навстречу и мгновенно ударит клинком в горло или в сердце!
Анастасия зажала в левой руке вышитый платок, а правую руку с кинжалом спрятала за спину.
Шаги замерли у дверей, створки распахнулись, и через порог шагнул высокий юноша. Двери немедленно закрылись, но Настя знала, что проклятые старухи не ушли, а остались на лестнице. Она взглянула на Рифата и поразилась его удивительному сходству с отцом – тот же медный цвет лица, такие же карие глаза и даже такая же красная шапка, отороченная мехом степной лисицы. Словно в комнату вошел чудесным образом помолодевший Иляс-мурза. Как в волшебной сказке, исчезли морщины, разгладились жесткие складки около рта, пропала седина в бороде и усах.
Юноша был красив и хорошо сложен, но Анастасии он показался отвратительным чудовищем, готовым, как вампир, прокусить ей шею и высосать всю кровь до последней капли. Тяжело дыша и чувствуя, как на лбу бисеринками выступил холодный пот, девушка отступила в глубь комнаты, пряча за спиной нож.
Но Рифат не спешил подойти к ней. Он остановился у порога, чуть заметно вздрогнул и широко открыл глаза, пораженный красотой рабыни. Да, мать и отец говорили, как она хороша, но действительность превзошла все его ожидания. Какие дивные светлые волосы, наверно, очень мягкие и пушистые. Изогнутые, как лук, манящие пухлые губы, словно созданные для сладострастных поцелуев. А глаза? Будто глубокие озера, зовущие нырнуть в их зеленоватую голубизну и остаться там навсегда, забыв обо всем на свете.
Как грациозно изогнулся ее стан, какая маленькая ножка в расшитом сапожке упиралась в цветистый Ковер на полу. Высокая грудь вздымалась от волнения и туго натягивала тонкую ткань пестрой рубашки, заставив распахнуться вышитую курточку. У кого сладко не замрет сердце при виде такой чаровницы, тот не мужчина!
– Гурия, – едва слышно прошептал Рифат.
Девушка отступила еще на шаг, и юный мурза отметил, как легко она двигается: плавно, словно плывет по воздуху. Или это просто у него легко закружилась голова от прилившей к ней жаркой крови? Мать говорила, что новая рабыня своенравна и непокорна, как необъезженная кобылица. Ну что ж, ему не раз доводилось объезжать взятых из табуна коней и подчинять своей воле юных прекрасных рабынь. Справится и с этой. Просто она еще не знает, сколько радости он готов ей доставить, отдав всего себя без остатка. И лучше, если она сама пойдет навстречу.
Не стоит ее пугать, жадно набрасываясь прямо от порога. Пусть еще немного продлится восхитительная игра. Все равно она будет принадлежать ему и делить с ним ложе, когда он этого захочет.
– Чего ты боишься? – ласково спросил Рифат и сделал шаг к ней. – Тебе будет хорошо со мной.
– Уйди! – глухо ответила девушка, и ее ненавидящий взгляд заставил молодого мурзу остановиться.
Ах вот как, рабыня хочет показать свой нрав? Неплохо! Тем слаще будет тот миг, когда он сожмет в объятиях ее упругое трепещущее тело, сорвет одежду, скрывающую лоно любви.
– Уйди добром! – угрожающе повторила Анастасия.
Юный мурза тихо рассмеялся. Пожалуй, хватит! Огненный вихрь желания уже замутил его разум: в объятиях такой красавицы и долгая ночь покажется короткой. Он сделал еще шаг к девушке.
– Не подходи!
Рифат чуть пригнулся, готовясь одним прыжком преодолеть расстояние, отделявшее его от прекрасной рабыни, но в этот момент раздался жуткий треск С грохотом рухнула резная узорчатая решетка окна, и в комнату влетели похожие на чертей люди с черными лицами.
Анастасия помертвела от ужаса. Она не могла открыть рот, чтобы закричать, не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, как будто ее туго спеленали невидимыми, неощутимыми, но очень крепкими веревками. Только из ее уст вырвался сдавленный стон.
Перекувырнувшись в воздухе, как дикая кошка, один из чертей тут же встал на ноги и обрушил могучий удар на Рифата. Юный мурза рухнул лицом вниз, словно подкошенный.
Черные люди были высоки ростом, поджары, с очень широкими плечами и узкими бедрами. У каждого из них что-то торчало из-за левого плеча и спускалось вниз по спине. Неужели черти так привязывают свой хвост, чтобы не мешал? Прижавшись к стене, Настя расширенными глазами смотрела на происходящее, не в силах даже сотворить молитву Богородице, попросить спасти от страшной напасти.
А черные люди молча сновали по комнате, не обращая на Настю никакого внимания. Рифату связали руки и ноги, сорвали со стены ковер и начали закатывать в него юного мурзу. И тут внезапно распахнулась дверь: привлеченные шумом старухи решили посмотреть, что случилось.
– Шайтан! – завопила одна из них.
Черный человек взмахнул рукой, и старуха исчезла, будто ее и не было. Хлопнула дверь, кто-то покатился вниз по лестнице, вопя от страха.
– Уходим! – крикнул тот, кто убрал взмахом руки противную старуху.
А второй, легко вскинув сверток с мурзой на плечо, подскочил к Насте и выхватил у нее из рук платок:
– На память!
Еще мгновение – и они выпрыгнули в темноту за окном. И тут Анастасия словцо очнулась от колдовского сна. Разве могут черти говорить на русском языке? Это какие-то смельчаки проникли в дом Иляса и украли его сына. Какая ей разница, кто они – разбойники с большой дороги или беглые полоняники, скрывающиеся в лесах и горах, – если вдруг появилась возможность убежать вместе с ними. Она готова жить в глухих дебрях или в пещере, неделями не видеть куска хлеба, страдать от холода и жажды, лишь бы вновь обрести свободу.
– Меня возьмите, меня! – подбежав к окну, что было сил, закричала девушка, но ее голос заглушил переливчатый разбойный посвист, от которого заложило уши.
Во дворе призрачными тенями метались всадники. Бухнул выстрел, послышались яростные крики, но наездники уже ускакали. В отчаянии Анастасия стукнула кулачком по раме окна: они не услышали ее, не вернулись, не взяли с собой! Но, может быть, еще не все потеряно?
Весь дворец гудит, как растревоженное осиное гнездо: хлопают двери, воют женщины, ругаются мужчины. Среди шума и неразберихи, может, удастся выбраться на улицу и завладеть конем, поскакать вослед за отважными всадниками. Она догонит их, непременно догонит! Кинувшись к дверям, она ударила в створки плечом, распахнула их и наткнулась на лежавшую в луже крови старуху. Раскинув крестом руки, та смотрела остекленевшими глазами в низкий потолок. В груди у нее торчал кинжал – точно такой же, как тот, что девушка нашла в саду.
Анастасия охнула и зажала рот ладонью. Оказывается, вот кто его обронил! Теперь несдобровать, если татары найдут у нее кинжал. Но как расстаться с ним – единственной надеждой на спасение? Она спрятала кинжал под курткой и начала спускаться по лестнице, настороженно прислушиваясь к тому, что делалось в доме. Где-то надрывно кричала женщина, бряцало оружие, громко раздавались команды Алтын-карги. Снизу, освещая путь факелами, торопливо поднимались несколько человек. Девушка метнулась к темной нише и замерла. Заметят ее или нет?
Мимо пробежали несколько вооруженных полуодетых татар, обдав ее запахом пота и прогорклого бараньего жира. На мгновение задержавшись у тела старухи, они вломились в комнату, и слышно было, как там все переворачивали вверх дном, крича на разные голоса.
– Рифат! Рифат! Где молодой мурза? Откликнитесь, хозяин! Анастасия бросилась вниз по ступенькам и неожиданно наткнулась на старого мурзу.
– Ты? – Железные пальцы впились ей в плечо, заставив присесть от боли. – Где Рифат? Отвечай, ведьма! – Мурза встряхнул ее, как куклу, бросил на ступеньки и наступил сапогом на грудь. – Где мой сын?
– Я не знаю, – простонала Анастасия.
Нагнувшись, мурза ухватил ее за косу, намотал волосы на руку и рывком поднял девушку. Глухо стукнув, выпал из-под куртки кинжал. Настя сжалась, но все звуки заглушили топотом своих сапог слуги, спешившие на голос хозяина.
– Заприте ее, – приказал мурза и отшвырнул рабыню. – Коня!
Нукеры подхватили Анастасию под руки и поволокли в подвал, впихнули в тесную сырую клетушку без окон, громыхнула тяжелая дверь, лязгнул задвинутый засов…
О том, что наступил новый день, рабыня догадалась, когда за ней пришли оставшаяся в живых старуха и один из нукеров мурзы. Приказав подняться, повели девушку наверх. За окнами щедро сияло солнце, из сада доносилось веселое щебетание птиц, но внутри дома царили печаль и уныние. Слуги перешептывались по углам, но замолкали при приближении маленькой процессии. Не слышно было ни смеха, ни звона посуды, ни крикливого голоса хозяйки.
Анастасия, измученная событиями минувшей ночи, едва переставляла ноги. В подвале было очень холодно, и она замерзла. Хотелось есть, слегка кружилась голова, тело сотрясал мелкий озноб. На душе тяжелым камнем лежала обида на саму себя, что не смогла бежать и потеряла кинжал. Если бы удалось сохранить его, утром нашли бы только ее безжизненное тело. Взаперти Настя не спала, боясь сновавших под ногами крыс. Не давали спать не только мерзкие твари, но и тяжелые раздумья. Шаря руками по стенам клетушки, она хотела отыскать какой-нибудь крюк, чтобы зацепить за него сплетенную из лоскутов разорванной рубахи веревку и повеситься. Но зацепить веревку оказалось не за что.
И вот теперь она идет в сопровождении старухи и мрачного нукера. Куда они ее ведут? К Варваре? Нет, свернули в другое крыло здания. Через несколько минут Анастасия оказалась в длинном зале, ярко освещенном солнцем. На стенах висели старинные сабли в дорогих ножнах, круглые медные щиты с тонкой чеканкой и длинные копья, украшенные конскими хвостами. На полу лежали толстые ковры, заглушавшие звук шагов. Под висевшими на стене скрещенными саблями сидел на диване сам Алтын-карга в неизменной красной шапке. Лицо его было хмурым, воспаленные Глаза смотрели недобро.
Девушка не сразу заметила в зале еще одного человека – маленького остроносого старичка с лицом, побитым оспой, одетого в засаленный зеленый халат. На его голове была намотана огромная белая чалма. Старичок скромно сидел в углу и перебирал тонкими пальцами зерна простых деревянных четок.
«Он не нашел сына, – поглядев на мурзу, поняла Настя. – Значит, смельчаков с черными лицами не поймали»
– Моя жена хотела, чтобы тебя убили, – тяжело роняя слова, глухо сказал Иляс.
Старик в белой чалме молитвенно сложил ладони и провел ими по своей редкой бороде:
– О, Аллах!
– Рабство хуже смерти, – криво усмехнулся мурза. – Ты будешь жить, но не получишь свободы. Никогда!
Старик горестно вздохнул и опять провел ладонями по бороденке, но промолчал, видимо, не желая досаждать хозяину своими замечаниями.
– Мне тяжело видеть тебя в своем доме и даже знать, что ты ходишь по одной земле со мной, – продолжал Алтын-карга. – Самой большой моей глупостью было послушаться совета жены и купить для Рифата русскую рабыню. Но я исправлю свою ошибку! Сеид, тебе нравится товар?
Он обернулся к старику. Тот подслеповато сощурился, разглядывая Анастасию. Потом поманил ее пальцем:
– Подойди!
Девушка не тронулась с места. Тогда старик сам подошел к ней и оглядел со всех сторон.
– Она своенравна и непокорна, – сказал мурза. – Но я хочу получить обратно те деньги, которые заплатил за нее бен-Нафи. Пусть все вернется на свои места.
– Тогда ее надо отправить к урусам, – желчно заметил старик – Понимаю, ты надеешься обмануть судьбу и, сделав круг, снова вернуться туда, откуда вышел. Но поможет ли это тебе вновь обрести наследника?
– Замолчи! – неожиданно разъярившись, прикрикнул Иляс.
– Молчу, молчу, – примирительно поднял ладошки Сеид. – Я беру ее и верну то, что ты заплатил. Не надо сердиться, Аллах милостив и милосерден, все в его воле. – Присев на краешек дивана, он выудил из-под полы халата грязный кошелек и отсчитал монеты, бормоча себе под нос: – Вот, золото всегда блуждает по свету. Богатых делает нищими, бедняков – богатыми, лишает девушек невинности, разжигает войну и устанавливает мир, заставляет сыновей с нетерпением ждать смерти отцов… Пусть теперь оно отправится к достойному человеку, чтобы не смущать покой правоверных, подверженных грехам. Бери золото, мурза, а я забираю девушку.
Алтын-карга, не глядя, смахнул монеты в замшевый мешочек и бросил его на диван.
– Пойдем, тебе больше нечего делать в этом доме. – Сухие пальцы Сеида цепко ухватили Анастасию за локоть и потянули к выходу.
Не противясь, девушка пошла за работорговцем. Опять навалилась тупая апатия, и хотелось только одного – чтобы ее оставили в покое, дали возможность где-нибудь прилечь и забыться, – ни есть, ни пить, устало закрыть глаза и тихо умереть, покинув этот жестокий, ставший тесным для ее души мир.
Во дворе их ждал с повозкой пожилой, но еще крепкий татарин с круглыми плечами борца.
– Замерзла, бедняжка. – Сеид передал рабыню слуге и с сожалением причмокнул губами. – Заверни ее в шубу и дай поесть. Совсем люди не умеют беречь товар.
Анастасию завернули в большой овчинный тулуп и уложили в повозку. Пожилой татарин сунул ей в руки кусок холодной баранины и ломоть лепешки.
– Ешь, приедем – дам горячего.
– Трогай, Мустафа! – забравшись на передок, велел Сеид.
Повозка покатила к воротам. Подняв глаза, девушка увидела в одном из окон прижавшееся к решетке бледное лицо Варвары. Отвернувшись, Настя оторвала зубами кусок лепешки и начала медленно жевать, не чувствуя вкуса. Пока жизнь продолжалась…
* * *
Лежа на охапке прелой соломы в углу каменного мешка без окон, Ивко пытался понять, как случилось, что стражники устроили засаду в доме Спиридона. Помнится, возвращаясь, он хотел поразмыслить: почему татары так быстро бросились в погоню после похищения мурзы? Вот ему и выдался досуг – размышляй, сколько влезет, пока за тобой не придут палачи.
Свою тюрьму он уже досконально обследовал: простукал стены, исползал весь пол, тщательно ощупал дверь. Окон нет, дверь из толстенных досок, камни стен вплотную пригнаны друг к другу, пол выложен из крупных булыжников. Любую надежду на побег нужно сразу же оставить и не тешить себя несбыточными мечтами, – видно, здесь придет конец его жизни. Конечно, жаль, но и так сколько раз он обманывал судьбу, уходя невредимым оттуда, где другие складывали головы. И какие головы! А теперь пришел его черед сложить свою. Дай Бог силы сделать это достойно.
Услышав лязг засова, серб насторожился: может быть, принесли похлебку? Азис-мурза не слишком щедр на кормежку – всего один раз в день миска жидкого варева и кусок черствой лепешки. За три дня Ивко уже успел проголодаться.
Дверь распахнулась, и появился мускулистый татарин в кожаной безрукавке, надетой на голое тело. Его бритая голова блестела в свете факела, который держал стоявший за ним стражник.
– Этот? – Бритоголовый хлопнул себя ладонями по толстым ляжкам, обтянутым грубыми суконными шароварами.
– Да, забирай. – Стражник зевнул.
– Мозгляк, кожа да кости. – Бритоголовый презрительно сплюнул, еще раз оглядел узника и засмеялся: – Работы на час, долго не протянет!
– Меньше мучиться. – Ивко поднялся и вышел из каземата. Вот и все. Палач не заставил себя долго ждать. Прощай, последний неласковый приют.
Стражник подтолкнул серба в спину, понукая быстрее переставлять ноги. После сырости каменного мешка во дворе показалось очень жарко, даже душно. Ярко сияло в чистом голубом небе солнце, порывами налетал ветерок, донося шум улиц, протянувшихся за стенами ограды. Оглядевшись, серб понял, что одной из стен служит тыльная часть известного всем окрестным жителям дома Азис-мурзы.
Бритоголовый привел узника в дальний конец двора к низкому, сложенному из дикого камня строению и ударом ноги распахнул тяжелую кованую решетку, заменявшую дверь.
– Спускайся. – Он показал на круто уходящие вниз щербатые каменные ступени.
Внизу, в багровом полумраке, возился у горящего горна еще один татарин – такой же мускулистый и бритоголовый, в длинном кожаном фартуке. Ловко развернув узника, палачи сноровисто связали ему руки. Над головой серб увидел толстую балку, к которой были подвешены ремни, цепи, покрытые ржавым налетом крючья и деревянные колоды с дырками разной величины. В горне калились клеши с длинными ручками и железные прутья с загнутыми концами. В углу стояла низкая широкая скамья с привязанными к ней сыромятными ремнями.
– Выбираешь, с чего начать? – засмеялся первый палач – Не переживай, все будет твое!
– Дух здесь тяжелый, – доверительно пожаловался второй палач – Поэтому и решетка вместо двери.
Он зачерпнул из бочки воды, плеснул себе на шею и растер огромной ладонью, крякая от удовольствия. Но тут же настороженно прислушался и шепнул
– Идет!
Придерживаясь рукой за стенки, в пыточную спустился Азис-мурза. Палачи притащили деревянное кресло, и начальник ханской стражи уселся, положив на колени саблю.
– Как твое имя! – задал он первый вопрос
– Ивко, – не стал скрывать серб.
– Ты приказчик греческого купца Спиридона и живешь в его доме?
– Да, я один из его приказчиков.
– Где сейчас твой хозяин?
– Уехал по делам, – пожал плечами Ивко – Торговля.
– Куда уехал? – Мурза спрашивал ровным голосом, не спуская глаз с лица узника – В Стамбул, к туркам?
– Может быть, завернет и туда, – согласился серб – А может быть, и нет. Все зависит от того, как пойдут дела.
– Подтяните его, – все тем же ровным голосом приказал Азис.
Подскочили палачи, зацепили веревку на запястьях Ивко за крюк и подвесили узника. Под тяжестью собственного тела руки у серба вывернулись из суставов, и он закричал от боли.
– Опустите, – махнул рукой мурза, и палачи опустили Ивко на пол.
Отцепив крюк, они развязали ему руки и быстро вправили суставы. Боль немного утихла, но руки тут же опять связали – уже спереди.
– Попробовал? – усмехнулся Азис. – Будешь крутить хвостом, как худая кобыла, тебя подвесят за большой палец ноги и будут бить кнутом, пока не вернется память. Спиридон уплыл в Стамбул?
– Я сказал, – серб поморщился от боли, – все зависит от того, как пойдут дела. Он собирался в Кафу, потом к грекам, а поплывет ли в Турцию, я не знаю.
Мурза побарабанил пальцами по ножнам сабли, словно раздумывал о чем-то, потом вздохнул:
– Ты не хочешь быть откровенным, Ивко. Здесь до тебя побывало множество упрямцев, но всем им развязали языки. Развяжут и тебе.
– Мне нечего скрывать.
– Лжешь, – с притворным сожалением покачал головой Азис. – Скажи, сколько дней прятались у вас в подвале урус-шайтаны? Кто встречал их лодку на берегу моря? Кто дал им лошадей? Как ты или твой хозяин поддерживаете связь с Паршиным в Азове? Через кого?
Опустив голову, серб молчал. Он решил, что больше не скажет ни слова.
– Мне надо узнать это, и я узнаю, – откинулся на спинку кресла мурза. – Мы только начали разговор. У меня множество вопросов, на которые ты ответишь, христианская собака! Давайте!
Он махнул рукой палачам. Они подхватили Ивко, опять зацепили крюк за веревку. Рывок – и серб повис, подтянутый к балке. Первый бритоголовый ухватил его за нижнюю челюсть, заставил открыть рот и воткнул в него деревянную воронку. Второй палач подал ему большой ковш, обхватил ноги узника и зажал их.
Рот Ивко наполнила вонючая, жутко соленая, отдающая гнилью, горькая жидкость. Как огнем обжигая горло, она потекла по пищеводу, наполняя желудок, сразу же отозвавшийся приступом режущей боли. Он хотел дернуться, выплюнуть эту гадость, но палачи знали свое дело.
– Попей, попей, – засмеялся Азис – Это рапа! Вода из Гнилого залива. Она разожжет костер у тебя внутри, разъест солью твой живот, превратит кишки в решето. А я не дам тебе чистой воды, пока не заговоришь. И не такие сдавались перед могуществом рапы!
Палачи угодливо засмеялись. Серб чувствовал, как раздувается его живот, казалось, готовый лопнуть от переполнившего его «напитка шайтана» – так татары называли рапу. Влив в узника весь ковш, бритоголовый в кожаном жилете вытащил воронку у него изо рта и заискивающе поклонился мурзе:
– Высокородный! Не прикажешь ли сделать ему кааб-суфтан?
Ивко смог только скрипнуть зубами. Кааб-суфтан – это подрезание пяток Потом в раны насыпают соль с рубленым конским волосом, чтобы еще больше усилить муки.
– Знаешь, что это? – Азис взял из рук палача небольшой кривой нож-дехре, которым подрезали пятки, и показал его сербу. – Здесь умеют много такого, о чем ты даже не догадываешься. Еще до заката я услышу твои мольбы о смерти, которая будет тебе казаться райским блаженством по сравнению с пыткой.
Палач в фартуке подошел к сербу и слегка похлопал его по надувшемуся животу. И тут же по подбородку узника потекла вонючая жижа.
– Полон, как бурдюк, – засмеялся второй бритоголовый.
Он взял длинный кнут, размахнулся и с оттяжкой хлестнул Ивко по ребрам. От удара рубаха серба лопнула, обнажив вспухшую на теле темно-багровую полосу.
– Это задаток, – бледно улыбнулся мурза – Думай, упрямец, думай! Неужели стоит окончить жизнь в страшных мучениях? Добавь!
Палач снова взмахнул кнутом, и еще один рубец вспух на ребрах серба. Узник корчился от боли, выплевывая вместо крика сгустки горько-соленой жижи.
– Тебя еще не бьют, а только пугают, – продолжал Азис. – Хороший удар ломает ребра и рассекает кожу до костей. Хочешь попробовать?
Неожиданно на лестнице послышались неуверенные шаги и легкое покашливание. В подвал спустился слуга мурзы. Подслеповато щурясь после яркого света, старик подошел к хозяину и, поклонившись, начал что-то шептать ему на ухо. Брови Азиса удивленно поползли вверх, а лицо приобрело кислое выражение:
– Где он?
– Наверху, – ответил слуга.
– Пусть пока повисит, – поднявшись, распорядился начальник стражи – Я скоро вернусь.
Он вышел вместе со слугой. Палачи равнодушно сдвинули серба ближе к широкому колпаку дымохода над горном с тлеющими углями, а сами уселись на пол и поставили перед собой блюдо с рыбой и овощами. Радуясь перерыву, они стали быстро и жадно есть, не обращая внимания на узника.
Услышав неясные голоса, Ивко подумал, что потихоньку сходит с ума от пыток. Кто тут может разговаривать? Бритоголовые чавкают, как животные, сам он не может издать ни звука, а больше в подвале никого нет. Не слетели же ангелы с неба, чтобы облегчить его страдания? Но голоса не умолкали. Где-то разговаривали двое мужчин, и узник, пытаясь понять, откуда доносятся голоса, повернул голову к дымоходу. Ну да, конечно, он пока еще в здравом уме: ясно можно различить голос мурзы, говорившего с кем-то на повышенных тонах. Ему отвечали на татарском, но с явным турецким акцентом. Наверное, Азис и его собеседник остановились рядом с трубой, выходившей на плоскую крышу пыточной, и дымоход превратился й слуховое отверстие.
