Текст книги "Атаманыч"

Автор книги: Василий Юксерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава четырнадцатая. Неожиданный случай

После Октябрьских праздников, проведенных в Онорской школе, Атаманыч всерьез занялся учебой. Нина прислала ему все учебники. Теперь ежедневно он занимался историей, физикой, химией – ему не хотелось ни в чем отстать от школьных товарищей, от Нины. Остапов и Кандалин, которого перевели недавно в разведвзвод, как могли, помогали ему.

Время шло, наступила зима. Голые деревья стояли в снегу. Над головой висели тяжелые свинцовые тучи.

В одно морозное утро разведвзвод вышел на тактические занятия.

С севера дул ледяной ветер, мела поземка.

– Ну и погода! – сказал Миша, идя на лыжах позади Кандалина.

– Ничего, Мишук, – отозвался тот, – бывает и хуже.

– Небось в такую погоду ни один японец выйти не решится.

– Вот и ошибаешься, – ответил Кандалин. – Японцы – сильные лыжники.

– А ты видел их?

– Понимать надо: раз живут здесь, значит, и морозов не боятся, и на лыжах должны уметь ходить. Ну ладно. Не отставай!

Разведчики поднялись на возвышенность. Здесь ветер еще злее. Но вот добрались до ельника, и ветер как будто утих, во всяком случае, под защитой деревьев не так чувствовалась его свирепая сила.

– Товарищи, – сказал лейтенант Остапов, – в этом районе мы проведем сегодня наши тактические занятия. Тема занятия – изучить местность, нанести на топографическую карту. Обстановка – условно-боевая, иными словами, нужно вести себя так, как на войне. Не думайте, что, если не свистят пули и не рвутся снаряды, можно считать все это игрой. Это репетиция военных действий. Понятно?

– Так точно! – отозвались бойцы.

– Рядовой Кулагин! – вызвал лейтенант.

– Я!

– В вашей группе будет четыре человека: Захаров, Воронов, Ковальчук и вы. Вы назначаетесь старшим. Задание – подойти вплотную к хребту, нанести местность на карту и тем же путем вернуться обратно. С дороги пришлете донесение. Задача ясна?

– Так точно, товарищ лейтенант! – бойко ответил Кулагин.

– Выполняйте.

– Ефрейтор Речкин!

– Я!

Пока лейтенант давал указания остальным группам, Кулагин со своим отрядом успел уйти уже далеко.

Лыжники медленно продвигались по глубокому снегу.

Впереди показался овраг, слева виднелась высотка. Кулагин остановился, нанес на карту овраг и высотку. Когда, по его предположению, была пройдена половина пути, он отослал Захарова и Воронова с донесением к командиру взвода, а сам вдвоем с Мишей продолжал идти вперед.

…Метель все усиливалась. Теперь даже в ельнике, где, поджидая донесения от ушедших групп, расположились Остапов, Кандалин и еще два сержанта, чувствовалось, что начинается настоящий буран.

Кандалин с тревогой думал о Мише. Конечно, Атаманыч – парнишка смышленый, но все равно как бы не случилось чего…

В это время пришли бойцы с донесением от Кулагина.

Остапов выслушал донесение, посмотрел карту-схему и удовлетворенно сказал:

– Порядок! – потом он протянул листок Кандалину. – Посмотрите, товарищ сержант, на маршрут разведчиков вашего отделения. Что вы о нем скажете?

Кандалин взглянул на схему маршрута:

– Товарищ лейтенант, схема сделана неплохо – умело, грамотно. Но, по-моему, Кулагина и Ковальчука надо немедленно вернуть.

– Это еще почему? – нахмурился Остапов.

– Вы сами знаете, местность у отрогов Камышового хребта изрезана глубокими лощинами. В такую погоду очень опасно…

– Сержант Кандалин! – перебил его лейтенант. – Прекратите ненужные разговоры! Мы кого готовим – боевых разведчиков или маменькиных сынков?

– Так-то оно так, – вздохнул Кандалин, не в силах унять чувства тревоги.

Лейтенант Остапов сунул в рот папиросу, но зажечь на таком ветру спичку нечего было и думать – вьюга, казалось, взбесилась. Как сказочный великан, она с силой трясла деревья, отламывая от них огромные ветки и швыряя их далеко в сторону, как легкие щепки.

Кандалин видел, что Остапов ломает одну спичку за другой.

– Постойте, товарищ лейтенант, давайте я вас полами шинели укрою – закурите…

На этот раз лейтенанту удалось закурить, он несколько раз глубоко затянулся.

Потом Остапов посмотрел на часы, на бушующие вихри снега, перевел глаза на встревоженное лицо Кандалина и сказал:

– Вот что, сержант, бери двух бойцов и отправляйся по маршруту Кулагина. Пусть возвращаются…

– Слушаюсь, товарищ лейтенант! – обрадовался Кандалин и, не теряя ни минуты, кивнул Воронову и Захарову: – Пошли!

* * *

Кулагин и Атаманыч в это время шли и шли в сторону Камышового хребта, все больше удаляясь от места стоянки.

Кулагин обернулся к идущему сзади мальчику.

– Прибавь шагу! – крикнул он.

Но Миша не расслышал его слов – ветер тотчас же отнес их в сторону.

Кулагин хотел крикнуть, что они смогут отдохнуть в молоденьком ельнике, что темнел впереди, но понял, что ему не перекричать ветер, и только махнул лыжной палкой в сторону ельника.

Миша понимающе кивнул головой.

Они добрались до первых елок. Здесь можно было перевести дух.

– Чертов буран! – сказал Кулагин, воткнув в снег палки и вытирая рукавицей залепленное снегом лицо. – Так и кажется, что весь свет перевернулся вверх ногами! Придется возвращаться…

– Как – возвращаться? – удивился Атаманыч. – Командир приказал подойти к хребту вплотную, нанести местность на карту и только тогда возвращаться…

– «Приказал, приказал»! – ворчливо проговорил Кулагин. – Что же, нам пропадать здесь, что ли? Сам видишь, какая погода!

– Ну и что? – запальчиво возразил Миша. – На войне на погоду не смотрят!

– Так то на войне, а тут случись что с тобой, мне же попадет.

– Ты мной не прикрывайся! – крикнул Атаманыч. – Скажи, боишься!

– Подумаешь, какой герой сопливый выискался! – рассердился Кулагин.

Дальше Миша не слушал. Сильно оттолкнувшись палками, он скатился по склону сопки, и белая пелена снега поглотила его.

– Ковальчук! Куда ты? – закричал Кулагин.

Но никто не отозвался, лишь слышался свирепый вой ветра.

– Ничего, далеко не уйдешь, вернешься, – проворчал Кулагин и стал ждать.

Но прошло десять, пятнадцать, двадцать минут – мальчик не возвращался.

«Вот чертенок, – уже начиная тревожиться, подумал Кулагин. – Придется идти по следу».

В эту минуту он увидел сквозь снег три неясные фигуры. Они приблизились; это оказались сержант Кандалин с двумя бойцами.

– Где Атаманыч? – сразу же встревоженно спросил сержант.

– Я его останавливал, товарищ сержант. Говорил, давай немного отдохнем… А он не послушался… Но он не успел далеко уйти… Я ему говорю…

– В какую сторону он пошел? – сурово сдвинув брови, перебил его Кандалин.

– Вот сюда. Я сам собрался его догонять, смотрю – лыжню занесло…

Разведчики спустились с сопки. Внизу явственно обозначилась лыжня. А тут еще ветер начал ослабевать, метель утихла, и теперь редкие легкие снежинки медленно кружились в воздухе, плавно опускаясь на землю. Разведчики ходко шли по следу.

* * *

А Миша, пройдя километра три, совсем выбился из сил.

«Надо немного отдохнуть и нанести маршрут на топкарту, – подумал он. – Кулагин небось вернулся. Но я должен выполнить приказ командира, дойти до Камышового хребта».

Он увидел высокую елку с низко опущенными ветками, которые образовали что-то вроде шалаша, и, сняв лыжи, залез в этот шалаш. Внутри было очень тихо. Внизу – ковер из сухой желтой хвои, по бокам – ветки елки, все в ледяных сосульках. Сюда не проникал ни ветер, ни снег.

Атаманыч немного отдохнул, потом достал из противогазной сумки бумагу и карандаш.

– Та-ак… Значит, вот тут – сопка, где остался Кулагин. Потом – спуск. Потом – лощина. Вот тут – кусты. Та-ак… Теперь – овраг, подъем. Тут – ровное место. И, наконец, вот эта елка-шалаш. Вот и готово!

Миша высунул голову из шалаша. Метель утихла. Это хорошо. Пожалуй, пора двигаться в путь, дальше, к Камышовому хребту… Он вылез наружу и только наклонился к лыжам, как до него донесся знакомый голос Кандалина:

– Миша-а! Атаманы-ыч! Ау-у!

– Ау! – закричал Миша. – Я здесь! Ау-у!

И вдруг он услышал позади себя рычание.

Миша вздрогнул, мурашки побежали у него по спине.

«Японец!» – было его первой мыслью.

– Ни с места! Пристрелю! – крикнул он, вскидывая автомат.

Но из-под ели вылез большой лохматый медведь. Но прежде, чем мальчик понял, что это медведь, огромный зверь, поднявшись на задние лапы, двинулся на него.

От неожиданности Миша растерялся. Лишь когда медвежья зубастая пасть оказалась совсем рядом, он вскинул автомат и, не целясь, дал короткую очередь по зверю и побежал, увязая по колено в снегу.

Сделав несколько шагов, он остановился и оглянулся. Раненый зверь с яростным рычанием бросился за ним.

Атаманыч снова поднял автомат, но от волнения вместо спускового крючка он дергал предохранительную скобу. Автомат молчал.

А медведь уже рядом. Бежать бесполезно: все равно догонит.

Атаманыч когда-то слыхал, что медведи не трогают мертвых. Он упал в снег, сжался в комок и затаил дыхание.

Медведь подошел, понюхал его. Мальчик не шелохнулся. Тогда медведь поддел его мордой и бросил на пенек. Ногу пронзила острая боль. Миша сжал зубы. И тут он услышал выстрел. Медведь упал рядом, едва не придавив его.

Атаманыч открыл глаза и увидел склонившегося над ним сержанта Кандалина.

Глава пятнадцатая. В госпитале

Два санитара вынесли Мишу на носилках из санчасти и осторожно положили в сани. Сержант Кандалин, который должен был везти его в Онор, в госпиталь, покрыл мальчика огромным тулупом, подоткнул полы, чтобы не дуло, заботливо поправил сено, и, сев рядом, взял в руки вожжи.

Сани легко тронулись с места.

Природа, казалось, отдыхала после сегодняшней непогоды. На чистом холодном небе, переливаясь, сияли яркие зимние звезды. Вдоль дороги, не шелохнувшись, стояли запушенные снегом деревья. Кругом тихо-тихо. Только слышно, как скрипят полозья.

Под их успокаивающий скрип Миша скоро задремал. Кандалин сидел задумавшись. Он думал о том, что ему уже скоро сорок лет, а жизнь сложилась так, что не обзавелся он своей семьей. Сержант уж и не надеялся, что будет у него когда-нибудь родная душа. Но вот судьба свела его с этим парнишкой, сыном погибшего фронтовика, и стал ему, сержанту Кандалину, этот парнишка то ли сыном, то ли братом. Нет у него на свете человека ближе и дороже, чем Миша – Атаманыч…

Лошадь поднялась на пригорок, впереди показались огоньки.

– Миша, – тихонько позвал Кандалин, – гляди-ка, Онор!

Мальчик открыл глаза и приподнялся на локте.

– Онор! – повторил он.

Некоторое время проехали молча, потом Атаманыч задумчиво проговорил:

– Знаете, Владимир Григорьевич, люблю я наше село. Говорят, что раньше в Оноре стояло всего семь избушек. В них ссыльные жили. А теперь Онор на весь Сахалин известен. У нас там теперь в каждом доме электричество, радио. А какая школа у нас хорошая! Клуб есть, почта, госпиталь…

Кандалин крякнул:

– Да, госпиталь… Его-то нам с тобой и надо…

В госпитале Мишу сразу же пронесли в хирургическое отделение.

Кандалин, сидя на лавочке в коридоре, не сводил глаз с белой высокой двери. Наконец она открылась, и пожилой врач вышел в коридор.

Кандалин вскочил.

– Вы сопровождали мальчика?

– Так точно.

– У него сломана нога. Мы наложили гипс, теперь ему нужен покой. Он останется у нас, а вы, сержант, можете возвращаться в полк. Передайте командиру, что мальчик скоро поправится.

На другое утро в палату, где лежал Миша, вошла молоденькая медсестра.

– Как ты себя чувствуешь, Атаманыч? – спросила она.

Миша удивленно поднял брови.

– Откуда вы знаете, что меня так зовут?

– От твоих друзей. Пока ты спал, сюда приходил сержант Кандалин и потом какая-то девочка. Такая голубоглазая, с косами.

«Нина!» – сразу понял Миша, и сердце его тревожно забилось.

– Где она?.. То есть я хотел спросить: где они?

– Ушли. Девочка, наверное, на уроки побежала, а сержант тебе записочку оставил.

Из кармана халата сестра достала записку:

– Читай.

Она отошла к другим больным, а Миша развернул записку.

Дорогой братишка! Думал тебя навестить, да не пустили к тебе, говорят – спишь. Спи на здоровье, набирайся сил и поправляйся скорее. Из шкуры твоего медведя подполковник приказал сделать чучело и подарить его Онорской школе. Я к тебе часто буду приезжать.

С боевым приветом В. Кандалин.

– Этот сержант тебе родня, что ли? – спросила сестра.

– Да, это мой брат, – чуть запнувшись, ответил Атаманыч.

– То-то я смотрю, уж очень он о тебе беспокоится. Говорит, ты медведя убил. Правда?

С четырнадцати коек поднялись четырнадцать голов. Все удивленно смотрели на мальчика.

– Нет, это он сам убил, я только ранил…

– Брехня! – сказал молодой парень, лежавший на соседней с ним койке. – Откуда зимой в лесу медведь? Небось пень увидели и приняли за медведя.

– Сам ты пень, – отозвался кто-то из дальнего угла. Ты что, не слышал, бывают медведи-шатуны? Они берлоги себе не устраивают, шатаются по лесу, а спать захочется – завалятся куда-нибудь под елку.

– Точно! – подтвердил Миша. – Он как раз под елкой спал. Я его не заметил, под той же елкой от метели прятался…

– Ну, а дальше что? – раздалось сразу несколько голосов.

Миша не заставил себя упрашивать и рассказал о вчерашнем приключении.

– Ты молодец, парень, видать, не из трусливых, – сказал мужчина с перевязанной головой. – Видать, не зря тебя Атаманычем прозвали.

– Скажите, – обратился Миша к медсестре, – Нина не сказала, когда она еще придет?

– Какая Нина? – не поняла сестра, но, увидев, что лицо мальчика залила краска смущения, догадалась: – A-а… Нет, она ничего не сказала.

Нина пришла в тот же день и приходила ежедневно. Приходили ребята из школы; часто, как и обещал, приезжал Кандалин. Несколько раз его навестил лейтенант Остапов, и время от времени сестра говорила Мише:

– Опять ваш подполковник звонил, о твоем здоровье справлялся.

Миша шел на поправку медленно.

Однажды Нина пришла необычайно радостная.

– Знаешь, Миша, – сказала она негромко, – нам, мне и Ване Крутикову, объявлена благодарность от командования.

– Тебе и Ване Крутикову? Шутишь?

– Честное пионерское!

– За что?

Нина обвела глазами палату, где, кроме Миши, лежали еще четырнадцать человек:

– Сейчас не могу сказать. Это военная тайна!

– Военная тайна?

– Ну, не совсем военная тайна. Я тебе все подробно расскажу, только потом.

– Ну ладно, потом так потом.

Глава шестнадцатая. «Не совсем военная тайна»

Наконец Мише разрешили вставать, ходить (конечно, с костылями), и вот наступил день, когда ему позволили выйти на прогулку.

Миша ждал Нину. Сестра уже не раз предлагала проводить его с крыльца, но он решил все-таки дождаться Нину.

Наконец Нина пришла.

– Пойдем во двор, – сказал Миша.

– Ой, Миша, гулять разрешили? – всплеснула она руками. – Вот хорошо-то!.. А я задержалась – у нас был лыжный кросс. Наш класс занял первое место!

Они вышли во двор и сели на лавочку.

Миша смотрел на Нину. Она была в голубом лыжном костюме, из-под белой вязаной шапочки выбилось несколько кудряшек, щеки разрумянились, а глаза блестели весельем и задором.

Заглядевшись на нее, он даже не слышал, что она ему говорила.

– Да ты меня не слушаешь! – вдруг дошел до него ее обиженный голос. – Тебе что, не интересно?

– Ну вот, с чего ты взяла? – смущенно пробормотал Миша.

– С того и взяла, что ты смотришь как-то сквозь меня.

– Ничего не сквозь, я на тебя смотрю. Ты сегодня какая-то… необычная…

– Глупости! – буркнула Нина и отвернулась так, что ему было видно только ее заалевшее ухо.

Ярко светило февральское солнце. На снегу лежали голубые тени.

– Теперь, Нина, расскажи свою военную тайну, ты обещала… Что же вы сделали с Ваней Крутиковым?

Девочка живо повернулась к нему:

– Мы поймали шпиона!

– Вы?!

– Не веришь? Сам начальник погранзаставы сказал, что мы очень помогли пограничникам. Особенно Ваня.

– Настоящий шпион? – недоверчиво переспросил Миша. – Откуда же он взялся в Оноре?

– Настоящий, – кивнула Нина. – Самурай! А откуда он взялся, надо вас спросить, товарищ пограничник!

Мишу больно кольнули последние слова Нины, он даже хотел ответить что-нибудь резкое, но сдержался.

– Сейчас я расскажу все по порядку, – улыбнулась Нина. – Хочешь?

– Еще бы! Рассказывай скорей!

– Ну вот, – начала девочка. – Седьмого ноября в школе был вечер…

– Это я знаю, – перебил Миша. – При чем тут самурай?

– Ты подожди, не перебивай. Восьмого утром ты уехал из Онора, а мы с Ваней Крутиковым и еще несколько ребят из других классов пошли в школу убирать зал. Когда мы выходили из школы, Ваня мне говорит:

«Пойдем со мной на почту».

Я говорю:

«Зачем?»

А он говорит:

«Мне надо заказное письмо дяде отправить».

Ну, я согласилась.

Приходим мы на почту, там пусто. Сидит только начальник – дядя Яша, телефонистка и какой-то человек, по виду заготовитель или уполномоченный.

Только мы вошли, слышим этот уполномоченный кричит на телефонистку:

«Это безобразие! Сколько можно ждать?»

Телефонистка ему отвечает:

«Что же я могу поделать, если вызванный вами абонент не отвечает. Может, он в гости ушел, ведь сегодня праздник».

«Кому праздник, а кому тут торчать…» – заворчал уполномоченный, но тут телефонистка говорит:

«Успокойтесь… Вот, кажется, звонят по вашему вызову. Так и есть, пройдите в кабину».

Тут Ваня стал дяде Яше письмо сдавать, а уполномоченный зашел в кабину. Он так кричал, что на всей почте было слышно. Слышу, он говорит:

«Алло! Это Сахторг? Позовите Вымпелова! Кто спрашивает? Уручев. Да, да, Уручев, уполномоченный рыболовецкого колхоза «Ныйво». А это кто говорит? Сторож? Позовите Александра Захаровича! Да, да, Вымпелова! Что? Забрали? Кто забрал? А…»

Тут он как-то сразу осекся, бросил трубку и выскочил из кабины.

Телефонистка ему говорит:

«Гражданин, оплатите разговор. Сейчас я выпишу вам квитанцию».

Он бросил ей деньги – и за дверь.

Тут дядя Яша вскочил и говорит:

«Как же так? Он называет себя Уручевым. Но я прекрасно знаю уполномоченного колхоза «Ныйво» Уручева. Это не он! Ну-ка, ребята, последите за этим человеком, а я сообщу кому надо».

Вышли мы с Ваней с почты, смотрим – идет этот уполномоченный по улице так это спокойно, вразвалочку, потом свернул на тропинку, которая ведет в Абрамовку, к реке пошел.

Я Ване шепчу:

«Давай его обгоним, как будто просто на речку бежим. А то он видел нас на почте, если оглянется, может догадаться, что мы за ним следим…»

«Давай», – отвечает Ваня.

Обогнали мы его, он увидел нас и крикнул:

«Куда вы, шалуны?»

Я нарочно громко кричу:

«Ваня, бежим к Кетовому омуту! Посмотрим, может, рыба поймалась!»

Спустились мы к Онорке. Смотрим – уполномоченный к реке не пошел, свернул к лесу.

«Дядя! – закричал Ваня. – Дядя, пойдите сюда, помогите вытащить рыбу».

Но он притворился, что не слышит, и шагу прибавил.

Тогда Ваня мне сказал:

«Беги в село, встречай дядю Яшу с пограничниками. Скажешь, что он пошел в лес. Я один за ним послежу».

«Ой, Ваня, говорю, как же ты за ним в лес пойдешь?»

А он отвечает:

«Сейчас раздумывать некогда. Вы только приходите поскорее».

Побежала я обратно в село. Смотрю – навстречу дядя Яша с двумя пограничниками. И овчарка с ними.

Я кричу:

«Товарищи, скорее! Он уходит!»

Пограничник говорит:

«Никуда он не уйдет! Где твой товарищ?»

«Ваня пошел за ним в лес».

Пограничники переглянулись, и один сказал:

«Как бы он не разделался с мальчишкой. Давайте ходу!»

Все побежали по тропинке. Собака рвется, того гляди, поводок оборвет.

Дошли до оврага, смотрим – под кустом Ваня лежит. Он приложил палец к губам: тише, мол. Мы осторожно подошли к нему и затаились в кустах. Ваня показывает рукой на ту сторону оврага, а там шалаш охотничий.

Ваня говорит:

«Он меня не заметил… В шалаше спрятался, небось хочет там ночи дождаться…»

Пограничники велели нам с Ваней оставаться на месте, а сами к шалашу поползли. Ну, тут «Руки вверх!» и все такое. В общем, он оказался японским шпионом. Представляешь?

– Представляю, – медленно ответил Миша, не глядя на Нину.

– Ты что такой? – встревожилась Нина.

– Так…

– Знаешь, Ваня говорит: «Я буду пограничником».

– Хорошо твоему Ване за шпионами гоняться, он не на костылях, как я! – вдруг с горечью сказал Миша.

Нина опешила.

– Во-первых, Ваня не мой, а потом – он не виноват, что ты на костылях. Так что я не пойму, чего ты злишься…

Миша опустил голову.

– Я не злюсь, – сказал он тихо. – Просто я боюсь хромым остаться. Тогда не видать мне армии как своих ушей. А для меня теперь армия – родной дом, семья, все-все. Понимаешь?

– Понимаю… – Нина положила руку ему на плечо. – Не падай духом, Миша. Ты поправишься – вот увидишь!

В это время на крыльцо госпиталя вышла сестра:

– Ковальчук! К врачу!

Миша кивнул Нине и заковылял к крыльцу.

– До свидания, Миша, – сказала Нина ему вслед. – Я приду завтра.

В кабинет врача Миша явился, не остыв после разговора с Ниной.

– Долго мне еще тут валяться? – спросил он врача. – Ведь я совсем здоров!

– Здоровых мы не держим в госпитале, – ответил врач. – А вы, молодой человек, чем-то расстроены?

– Ничем я не расстроен. Просто надоело… Честное слово, сняли бы гипс и выписали…

– Ишь ты какой прыткий! – засмеялся врач.

Он осмотрел Мишину ногу.

– Рановато, молодой человек, о выписке говорить. Придется еще немного на костылях попрыгать. Зато срастется нога, будет лучше новой!