Текст книги "Дети Революции (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 20

Договор О дружбе и добрососедстве с Афганистаном и полноценный союзный договор с Персией заставил Фокадана посереть от ужаса. Хвалебные слова об умницах-дипломатах и храбрых военных, наладивших уверенную связь не только с племенами Афганистана, но и между строк – Индии, пошли фоном.

– Началось, – обречённо сказал он, комкая утреннюю газету, – я не я буду, если англичане какой-нибудь гадостью не ответят.

Ответили, да ещё как… некролог о смерти Александра Второго появился всего через неделю. Самое же страшное заключалось в том, что дальнейшие статьи откровенно попахивали цареубийством и государственным переворотом.

Как ещё можно расценить рассуждения государственных деятелей на страницах газет о том, кто из претендентов предпочтительней – Алексей Александрович, Николай Николаевич старший или же юный Сергей Александрович? Законный наследник, который должен ступить на престол под именем Александра Третьего, если и упоминался, то как персона, о которой ходят якобы самые дурные слухи.

Москвичи откровенно поговаривали, что Александр Второй

– Умер от инфаркта табакеркой по голове[1].

Говорили о сём не стесняясь и даже не понижая голос при виде чиновников, военных или городовых. Впрочем, служивое сословие старательно не замечало разговоров, и то и вовсе – сами вели неподобающие беседы.

Законный наследник, если верить муссировавшимся[2] слухам, был одновременно страшным мотом и скупцом, слабовольным импотентом и развратником. В одном слухи сходились уверенно – Александр, Который-вряд-ли-будет-Третьим, объявлялся отцеубийцей.

Здравомыслящие люди ходили мрачные и напуганные грядущими переменами, все понимали, что произошёл очередной дворцовый переворот. Оптимисты говорили о Золотых временах Екатерины, грезя новыми вольностями дворянскими – хотя куда больше-то?!

Богатое дворянство заговорило о Республике, в качестве примера представляя Речь Посполитую[3] перед началом упадка. Права дворянства без каких-либо обязанностей заставляли захлёбываться слюной от едкой зависти.

Что с того, что подобные законы привели страну в упадок? Зато как жили! Рабы, право каждого шляхтича объявлять войну самому королю, отправлять посольства иностранным государям[4], не платить налоги… Мечта!

Иные грезили о конституционной монархии английского типа. О республике образца французской – до воцарения Наполеона Третьего, разумеется. Имелись и те, кто ставил в пример Конфедерацию, пытаясь искать одобрения своим планам у Фокадана. Зашла речь и о смене династии.

Менее двух недель прошло с появления в газетах злосчастного договора…

– Слишком быстро в разнос пошли, – качал головой Келли, отслеживающий ситуацию по сложным графикам, – слишком быстро.

– Готовились, – тоном непризнанного пророка отвечал Конноли, – заметил, что власти бездействуют? То-то! Раскачивают лодку государственности…

* * *

Несмотря на проблемы Российской Империи, расследование покушения не прекратили и оно принесло свои результаты.

– Проверил не раз и не два, – уверенно сказал Бранн, доставая пометки и записи, – наниматель известен.

– Посредник?

– Скорее всего, – но ниточка от него куда-нибудь да приведёт. Или затихариться нам на время революционных беспорядков?

Встав с кресла, Фокадан начал расхаживать пол кабинету, прикусив губу.

– Нет, – решительно сказал он пару минут спустя, – опасно. Если уж императора убрали, то меня и подавно смогут. Кто убил Александра, есть сомнения? То-то, что англичане… а эта сволота и меня не любит, так что затаиться не выйдет.

– Убрать хотя бы посредников, – подытожил Конноли, – глядишь, посложнее будет вельможам да шпионам английским действовать.

– На то и расчёт, – согласился консул, – вряд ли сами вельможные особы с трущобами да преступниками связаны. Солдат же или жандармов посылать опасно, даже если это верные люди. А ну как о присяге вспомнят? Да и связать могут верных людей с конкретными вельможными особами. Нет, через посредников и трущобы надёжней! Так где брать будем?

– У Болдоха, – Бранн уверенно ткнул пальцем в карту, – такого случая долго не представится, как ни крути.

– Так этот же пределами Хитровки? – Удивился Алекс.

– Да, – телохранитель самодовольно выпятил грудь, – скупщик краденого, решил в своё время обзавестись легальным статусом, миллионщиком как-никак стал! Дом купил за Хитровкой, а привычки прежние остались.

– У него ж вроде в Хитровке дом есть? – Фокадан прищурился, вспоминая, – Зайцева бывший?

– Как не быть, есть. Вот только в Хитровке сейчас даже таким тузам, как Болдох, опасно. Иваны пользуются неразберихой, кровь как воду льют – что при грабеже домов, что при ссорах между подельниками. Могут и Болдоха сгоряча прибить, он же пусть и авторитет, но собственной банды нет, всё больше на связи с чиновниками опирался.

– А связи эти ныне сомнительны, – задумчиво подытожил попаданец, – с этим ладно. Дельце какое спроворить решили иль просто ситуацию обкашлять, нам всё равно. Коль собраться в одном месте должны скупщики да посредники, так и прищучить их можно. Славно. Я с вами. Не обсуждается!

В ряды штурмующих Фокадана толкнула не дурная бравада, а чёткий план. Впереди, на лихом коне, переть дуриком не собирался, да и зачем? Его роль – подстраховать подчинённых на случай неприятностей.

Дескать, прогуливался тут, а его похитить решили… благо, верные люди на выручку подоспели! Версия, шитая белыми нитками, ну так и что? Тот случай, когда все всё понимают, а придраться сложно. Репутация же… а и чёрт с ней! После отрезанных голов в Нью-Йорке, штурмом бандитской малины в Москве не удивишь. Так, покивают, пряча понимающие ухмылки.

* * *

Псов сняли из арбалетов, наконечники которых смазаны ядом кураре[5]. Не взвизгнув, огромные псы вытянулись, будто легли отдохнуть.

Буднично одетые фигуры перемахнули высоченный забор, прикрываемые товарищами. Никаких комбинезонов под ниндзя, разумеется, нет. Обычная одежда мастеровых, разве что удобная, да несколько непривычно пошиты и не стесняют движений, но чуждость эта не бросается в глаза.

Несколько жестов и через забор перелетают остальные члены штурмовой группы. Фокадан, Конноли, Бранн, Конан, Келли и разумеется – Лейф с троицей подчинённых – из тех, что прошли нормальную подготовку в ИРА, имеют соответствующий опыт и пользуются доверием товарищей. Не могла же ИРА оставить без внимания такой перспективный город, как Москва, в самом-то деле… Случайных людей в кельтском десанте просто нет.

Другое дело, что группы эти, несмотря на товарищеские отношения, автономны и не подозревают, что остальные десантники тоже не так просты. Отдельные командиры, отдельные задания… не диверсии, упаси боже! Опытные агитаторы, специалисты по внедрению. Не то чтобы планировалось действовать против Российской Империи, но ведь пригодилось же! Да и когда это дипломатия действовала отдельно от разведки?

Жест пальцами, Фокадан подлетел бесшумно, переступив через тело сторожа каторжного вида.

– Зацени, командир, – давясь от беззвучного смеха сказал Конан, – чистая клоунада, а не охрана!

Глянув в щёлку приоткрытой двери, Алекс прислушался…

Угрюмого вида мужик с короткими волосами[6], постепенно ярясь, доказывал собеседнику:

– Слушай, ты…

– И что слушай, что слушай? – С лёгкой опаской возражал более субтильный уголовник, одетый с претензией на шик, в венгерку[7] под военных и новёхонький картуз с лакированным козырьком, – работали вместе и слам пополам…

– Оно пополам и есть, – чуточку напоказ ярился громила, – ты затырка, я по ширмохе, тебе лопатошник, а мне бака[8]…

За соседним столиком, не обращая внимания на спор, сидела компания, где банковал огромный русак, в кулаке которого карточная колода незаметна. Кругом толпились взволнованные понтёры.

Охрана выглядела очень разнообразной. Если спорщики виделись явными уголовниками, то огромный русак казался скорее степенным мастеровым из тех, кто недавно выбился в хозяйчики и обзавёлся мастерской с дюжиной работников.

Ещё двое – явные евреи, держащиеся чуть обособленно, но старающиеся казаться своими. Нервный грек, ещё парочка русаков, похожих на приказчиков из тех, кто работает не столько с товаром, сколько с должниками.

– Не теснись, – с финским акцентом сказал русак.

Отстранившись от двери, Фокадан жестами показал расклад и слился со стеной, не мешая бойцам. Тихо скрипнула дверь и в комнату влетело несколько световых гранта. Тихие хлопки один за другим, за гранатами влетели Конан с Бранном. Кельты привычно орудовали кистенями в виде кожаных мешочков с песком, через пару секунд охранники лежали оглушённые.

Допрос проводил Бранн, как самый опытный специалист в этом непростом деле. Связав пленных и закрыв им глаза, начал задавать вопросы, ответить на которые можно только Да или Нет. При этом кляпы не давали возможность ответить.

Чудно, как по мнению попаданца, но бывший рейнджер в своё время божился, что метод действенный.

– Проверенно, командир! Кляп во рту, а кожа ощущает холодную сталь на глазике или на яйцах. Уже страшно, да не видно же к тому же ни хрена! Так и кажется, что кто-то другой сейчас заговорит, а тебя будут пытать для острастки.

– А глаза завязывать? – Поинтересовался Фокадан.

– Пусть думают, что раз лица не открываем, то в живых оставим, – засмеялся рейнджер, – сами же смотрим, кто готов ответить больше других, да кляп вытаскиваем, а там и остальные петь начинают.

Наблюдая за допросом, попаданец убедился, что ближник прав, кололись бандиты легко, сдавая друг друга и хозяев. Ну да если к хозяйству приставлен нож, да чуть-чуть поцарапано причинное место, тут любой заговорит, кроме разве что фанатиков. Искать таких среди бандитов? Не стоит даже и пытаться.

Главарей у Бодоха собралось столько, сколько и доверенных телохранителей. Ныне о них говорить можно только в прошедшем времени: два часа допросов, после чего ликвидировали всех, кто бы в том злосчастном доме, включая двух служанок, кухарку и двух мальчишек-подростков. И совесть не мучила.

Дети? Мальчики-гимназисты, запоздалые дети матёрого уголовника, уже вовлечены в деятельность отца. Аналогично и со служанками – не деревенские бабы, попавшие случайно в притон, да оставшиеся там на положении фактически рабынь. Проверенные, хитровские кадры…

– Не вздыхай, командир, – хлопнул его по плечу Келли, – не накручивай. Думаешь, я не вижу, что тебе неприятно было приказывать зачищать дом? Давить таких надо, как тараканов, со всем потомством, даже если потомство и не причастно. Что, не знали, кто хозяин дома? Знали… а хлеб его ели, деньги брали. Так что даже если на самих крови нет, то виновны.

– Знаю, Риан, – мрачновато отозвался Фокадан, – сам же продавливал в ИРА закон о крысином племени, согласно которому давим таких с чадами и домочадцами. Не знал о том? То-то… Зато нет желания войти на преступную дорожку у тех, кто ради своих деток готов пойти по телам деток чужих. Шалишь… перешёл черту, так всю семью. А всё одно погано: одно дело теория, а другое – вот так…

* * *

Трофеев у Болдоха взяли немало, одного только золота, серебра да ассигнаций[9] более чем на пол миллиона рублей. Отдельно акции, ювелирные изделия, меха… По заранее составленному уговору, половина денег шла непосредственным участникам налёта, да не на руки, а на счета в банках КША. Остальное ИРА.

Вещицы же памятные предстояло подбросить в нужное время в нужное место. Авось да и получится стравить друг с другом врагов! Ну или расплатиться при найме с нехорошим человеком, особенно если шёл он от чужого имени.

Главной же ценностью стала информация, да такая, что сто раз подумаешь, а стоит ли связываться с сановниками такого ранга? Мальчики, девочки, наркотики, заказные убийства… грязи на московские верхи с избытком, суметь бы распорядиться, да целым остаться.

А самое главное…

– Долгоруков Владимир Андреевич, – мрачно выговорил Алекс, – это ж когда я перешёл ему дорогу?

[1] Намёк на убийство Павла.

[2]Распространять (какие-нибудьизвестия), преувеличивая, раздуваяихзначение. Муссироватьслухи.

[3] Федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского.

ПЫ. СЫ. Великое Княжество Литовское в то время – современная Украина, большая часть Белоруссии и часть России. К современной Литве ТО княжество имело очень косвенное отношение. Литва (современная) называлась тогда Жмудь (литовцы, соответственно, жмудины) и была глухой и убогой провинцией. Настолько глухой и убогой, что в современном польском языке слово жмудный стало синонимом слов ненужный, бесполезный, отчасти убогий.

[4] Такие права и правда были у шляхтичей. Другое дело, что всерьёз ими только магнаты, особо знатные и богатые дворяне.

[5] Животное при ранении стрелой с кураре теряет подвижность и погибает от остановки дыхания. Яд кураре известен европейцам по меньшей мере с 1617 года.

[6] Короткие причёски в те времена носили разве что военные, да и то нечасто. В ином случае короткие волосы наводили подозрение, что его обитатель недавно сбежал с каторги, и бритые волосы не успели ещё отрасти.

[7] Вид одежды, в виде короткой куртки, с нашитыми поперёк груди шнурами.

[8] Здесь и далее сценка позаимствована (не буквально) в книге Гиляровского «Москва и москвичи».

[9] Историческое название бумажных денег.

Глава 21

Убийство с чадами и домочадцами в доме Болдоха перепугало обывателей. Полиция рыла землю, но подкованный просмотром детективов, попаданец не дал ей ни единого шанса. Вскоре полиции стало не до Болдоха, на Хитровке начался перед власти.

Гибель сразу нескольких уголовных авторитетов, да ещё и в смутное время, не могла не нарушить баланса сил в уголовном квартале. Фокадан, однако, на этом не успокаивался и раз за разом подбрасывал хитровцам всё новые улики, дёргая уголовников за ниточки.

Найденные документы, вкупе с результатами допросов, дали достаточно материала для работы. Консул и его люди не встречались с хитровцами, работая исключительно дистанционно. Письмо в условленном месте, подброшенные из разграбленного особняка памятные вещички и прочие ходы, тривиальные для выходца из двадцать первого века, но почти незнакомые куда более простодушным предкам.

Трупы стали находить на улицах десятками, да не только на Хитровке. Для мирной Москвы, где убийства, в том числе и непреднамеренные, происходили не каждый день и даже не каждую неделю[1], происходящее стало глубоким шоком. Оружейные магазины опустели в считанные дни, а отставные солдаты никогда ещё не получали столь выгодных предложений от потенциальных работодателей.

Гимнастический клуб под давлением общественности открыли для этой самой общественности. Купцы и мещане из тех, что позажиточней и помоложе, хлынули в клуб и усиленно потели на занятиях по борьбе и боксу. Пример наставников-ирландцев, лихо расправлявшихся с известными силачами и именитыми кулачными бойцами Москвы, вдохновлял горожан на свершения, принося тренерам полновесные золотые червонцы.

Лейф светился от счастья и выписал из Конфедерацию новую партию инструкторов.

– Никак не меньше трёхсот человек на Россию нужно, – убеждал норвежец консула, – командир, сам посуди…

– Знаю, знаю, – сдался тот, – мои гарантии требуются?

– Да! – Отозвался гигант, глядя преданными глазами и как никогда похожий на очеловеченного хаски, – парни должны быть уверены, что если что пойдёт не так, они хотя бы смогут найти денег на обратный билет.

– Ладно, – вздохнул Фокадан, – придётся раскошелиться…

– Никакого риска, командир! В Москве столько народа боксом да борьбой заинтересовались, что и пяти клубов будет мало! В Петербурге несколько клубов открыть можно, в губернских городах. Мало, что ли, богатых людей? Кто придёт в клуб, следуя за модой, кто из-за опаски за жизнь и здоровье – времена в России ныне неспокойные. Нам не всё ли равно? Будут посетители, а там и нишу эту займём окончательно, пока всякие там французишки не припёрлись.

Под бормотание Лейфа, консул выписал чек, гарантирующий новой волне десанта возвращение на Родину в случае проблем. Сияющий норвежец, мечта которого начала осуществляться вот прямо сейчас, а не много лет спустя, схватил его и убежал. Фокадан с трудом подавил улыбку, настолько в эти минуты огромный атлет походил на маленького ребёнка, встретившего Деда Мороза и получившего исполнение всех желаний.

* * *

Передел власти начался в Петербурге, весьма кроваво и жёстко. Открытых столкновений ещё не случилось, но с десяток аристократов погибли, порой весьма эффектными способами. Одно только утонул при купании в Неве чего стоит… в ноябре-то!

Дело уверенно шло к Гражданской, поскольку в первые дни Романовы не смогли выдвинуть единого кандидата, а позже ряд вельмож, окрылённые безволием Дома Романовых, встал в оппозицию династии. Долгоруковы вспомнили, что они Рюриковичи и происхождением куда более знатны, нежели худородные[2] Романовы. Поскольку за Долгоруковыми Москва с её ресурсами, часть гвардейских полков и немалая часть родни, баланс сил качнулся резко.

Знать Российской Империи стремительно начала разделять на русскую и немецкую. Деление более чем условное, поскольку русские дворянские рода за последние пару веков изрядно смешали свою кровь с германскими, а выходцы из Европы обрусели.

Единого кандидата нет ни у европейцев, ни у славянофилов. Среди обоих партий хватало как убеждённых сторонников монархии, так и республиканцев всех оттенков. Единственное, что оставалось неизменным, так это отсутствие социалистов, обе стороны если и говорили о либерализации, то исключительно для верхов. Третьему же сословию предлагалось довольствоваться патриотизмом.

Сановники усиленно набирали себе личную гвардию, на глазах превращаясь в магнатов[3] времён упадка Речи Посполитой. Всем стало ясно, что вот-вот полыхнёт, если не… а вот если у разных сословий и партий различалось существенно.

Рядовые граждане делали ставку на Наследника и если бы не авторитет Владимира Андреевича, московское ополчение давно бы уже шло на Петербург. По отзывам знающих людей, примерно такие же настроения и в других городах, за исключением разве что столицы.

Слишком велико число сановников, министерств и ведомств, крупных чиновников… и лакеев. Сама атмосфера Петербурга, с его столичным снобизмом и богатой историей заговоров и дворцовых переворотов, располагала к ловле момента. Очень уж много среди тамошних фамилий тех, кто некогда рискнул, став князем из грязи.

– Гражданская война на подходе. – констатировал Келли в один сумрачный ноябрьский день, – до Рождества всё решится.

– Решится? – Хмыкнул консул, – вряд ли. Решительные действия начнутся, спорить не буду, а вот решится ли, вопрос большой. Заметил, что настроение народа и настроение верхов разительно отличается?

– Задавят, – мотнул головой секретарь, вытаскивая из кармана червонец.

– Принимаю, – отозвался Алекс, – ещё кто в деле?

– Не задавят, – уверенно отозвался Бранн, – кладя монеты. Ты, Риан, слишком уж по верхам лазать увлёкся, настроения народа не видишь. Если вместо наследника поставят кого другого из Романовых, а в целом ситуация не слишком изменится, бунта может и не быть. Поставят… ну хоть Долгоруковых, так войны не избежать. А если….

– … сделают по образцу некогда существовавшей Польши, – подхватил Фокадан, – олигархической республикой, то народ восстанет. А к тому всё и идёт.

* * *

Поднявшись, Алекс присел у постели дочери, проверив лоб.

– Нормально, пап, – пробормотала девочка сквозь сон, – голова уже не болит.

Фокадан поднялся было, но дочка вцепилась в его руку.

– Посиди со мной, ладно?

Схватив отца за руку, Кэйтлин быстро заснула. Сам же попаданец, сидя на кровати, только вздыхал. Ребёнок болеет, это всегда плохо, а при отсутствии антибиотиков сильная простуда может стать фатальной.

Вот же, незадача какая… только хотел отправить дочку домой, дабы не подвергать опасностям Гражданской войны, а тут такое. Теперь минимум месяц от сквозняков оберегать нужно, а путешествовать по России зимой, значит снова подвергать её опасности простудиться по новой. Тот случай, когда любое действие ведёт к неприятностям.

Пару часов спустя сменила Женевьева, суровым шёпотом выговаривая массе, которому давно нужно спать, ибо сам ещё толком не оправился. А она, её нянюшка, уж как-нибудь проследит, чтобы с её кровиночкой не случилось ничего нехорошего.

Спорить Алекс не стал, домашним слугам всегда позволялось немало, тем более таким, которые беды хозяев воспринимают, как свои.

– Спокойной ночи, Женевьева, – тихо попрощался с женщиной. Действительно, пора уже спать. Пусть от последствий ранения уже оправился, но в последнее время слишком много работы навалилось, одно только отслеживание ткущей политики чего стоит. Российская Империи пошла вразнос и работы у консула стало на порядок больше.

Отдельно проблемы с Долгоруковым, кои следует решать в ближайшее время. А ну как решит повторить?

Спать… утро вечера мудренее.

* * *

– Раскопали историю с покушением, – доложил Келли, – с двух сторон копали – от Хитровки и от верхов.

– И?

– Тебе это не понравится, – мотнул головой Риан, – больно уж дерьмово выглядит.

– Догадываюсь, – сдерживая раздражение, сказал Фокадан, – чтобы сам генерал-губернатор, пусть и чужими руками, заказал убийство консула иного государства? Должно случиться что-то очень нетривиальное.

– Случилось, – хмыкнул Конноли, – что тянуть-то парни? Ладно, озвучу, раз уж молчите. Юсуповы. Помнишь ту девочку?

Консул недоумённо уставился на адъютанта, мысленно просчитывая варианты.

– Как на жениха смотрят? Да ну… бред!

– Бред? – Едко переспросил Роберт, – серьёзно? А подумать? Это мы знаем, что тебе эта девочка интересна только как личность. Остальные видят её интерес к тебе.

– Попей водички, – с издевательской заботой Бранн закашлявшемуся попаданцу стакан.

– … интерес, – продолжил Конноли, – не потому, что ты такой красавец, ясное дело. Возраст у неё такой, девочки в это время влюбляются легко. Знатные особы, герои войны… для Юсуповой это привычно и наверное, не слишком интересно. А тут ты – известный военный с другого континента, головорез и писатель, социалист и инженер. Диковинка.

– Экзот, – пробормотал Алекс, – может быть… то-то я смотрю, некоторые девицы неадекватно реагируют. Ладно, девочка-подросток по большому счёту влюбляется не в человека, а в образ. А как быть с матримониальными планами[4]?

– Никак, – Отрезал Келли, – Юсуповы только разрешают дочке грезить, замуж за тебя точно не отдадут, да и сама Зинаида через год-другой будет вспоминать о детской влюблённости с улыбкой.

– Тогда, – медленно начал Фокадан, – получается, интрига? Юсуповы или кто-то из их ближайшего окружения решил выставить меня реальным претендентом на руку и сердце наследницы. Зачем?

– Да масса вариантов! – Отозвался Конноли, дёрнув плечом, – Аристократия любой свой ход старается делать многовариантным – таким, чтоб решал сразу несколько задач.

– Так… а ведь на самом деле интересная интрига может получиться, – задумался попаданец, – выставить вперёд меня, проворачивая какие-то интриги как бы от моего имени. Технически… да пожалуй, можно и о браке подумать. Кандидат не идеальный, особенно социализм мешает. Но раз уж слово дал воздержаться пока от публикации работ на подобную тематику, то интриганы могут убедить кого-то, что я переболел социализмом. В сухом остатке – достаточно популярный писатель и драматург, один из лидеров ирландской диаспоры, политик, инженер.

– Не совсем ровня знатнейшей и богатейшей аристократке, да ещё и обещающей стать одной из первых красавиц Империи, но рассматривать в качестве жениха тебя уже можно, – веско сказал Бранн, – и не забывай, что чисто теоретически, такой брак для промышленников Конфедерации стал бы манной небесной!

– Это да, – нехотя сказал Фокадан, – тесная связь с элитой Российской Империи пошла бы промышленности Конфедерации на пользу. Мог бы вывести в российский Высший Свет знакомых и друзей, личные контакты с аристократией. Ладно, принимаю. Дальше-то что? В жизни не поверю, что только из-за этого генерал-губернатор убийц нанял бы, проще очернить человека, тем паче о теоретическом браке можно только через несколько лет говорить.

– Сами Юсуповы пока нейтральны, – отозвался Келли, – в свару не лезут. Тем более, покушение случилось до убийства императора, хотя… сановники такого ранга могли просчитать расклады загодя. К слову, тебя могли и не как потенциального жениха убирать, а как послание Юсуповым.

– В последнее больше верится, – хмуро сказал Фокадан, – и не только Юсуповым. Проверить нужно, не играют ли Долгоруковы на стороне англичан? Моё устранение в таком случае могло стать ещё и посланием Лондону. Этакое Заявление о дружбе и добрососедстве.

– Следующая ниточка ведёт к Александру, – задумчиво сказал Келли, записав что-то в блокнот, – почему-то решили, что ты имеешь на него большое влияние, ряд непопулярных у знати реформ приписывают тебе. Вряд ли это на самом деле, но попытка выставить иноземца виновником всех бед знати – очень удобно. Часть аристократии переметнулась бы к твоим противникам на рефлексах, не раздумывая. Покушение могло быть попыткой набрать очки в глазах таких вот легковерных.

– Есть ещё ниточки, – вяло сказал Конноли, – но те уже проверить не можем. Католическая церковь может иметь свои резоны, а они в последнее время активизировались, и активность эта мне не нравится. Масоны ещё, будь они неладны…

– Клоуны, – фыркнул Бранн.

– Клоуны, говоришь? – Прищурился Риан, – уверен? Тайные общества, где люди связаны клятвам и порой – кровавыми тайнами. Большая часть масонских ложь и правда никчемушники с претензиями. А меньшая? Сколько масонов вокруг, знаешь? А сколько среди них модников, болтунов и серьёзных людей, я вот подсчитать не возьмусь.

– Масонов в сторонку откладываем, – поморщился Алекс, – на повестке у нас Долгоруков. Что делать-то будем?

[1] Сейчас в это сложно поверить, но Хитровка, самый криминальный район Российской Империи, был по нынешним временам не таким уж опасным местом. Ограбить, подпоить, обокрасть – это сколько угодно, а вот убийство было редкостью чрезвычайной, тем паче умышленные. По-настоящему опасным местом Хитровка стала позже, ближе к концу 19-го века.

[2] Романовы не могут похвастаться знатным происхождением.

[3] Олигархов.

[4] Брачными.