Текст книги "Полет нормальный (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Сложно поверить, что всё это расположено по соседству с благополучным районом, но так оно и есть. В США, а особенно в Нью-Йорке, контраст небоскрёбов и трущоб особенно разителен.

Подобные строения видел не раз в Азии, а в благополучных США только на фотографиях времён Великой Депрессии и ранее. Впрочем, чего это я…

Экзотика, мать её. Низенькие самодельные двери из неструганных досок, низкие потолки (меньше уходит тепла и строительных материалов поменьше требуется), маленькие окна собраны по большей части из осколков, а куски рваного брезента заменяют то окна, а то и стены.

И запах… канализация здесь отсутствует как таковая, да и с вывозом мусора большие проблемы. Правда, его и немного, к делу пытаются приспособить всё, подчас самыми неожиданными способами. Консервная банка, опустев, служит сперва кастрюлей или тарелкой, а после, прогорев на огне или проржавев – миской для собаки или кровельным материалом для сарайчика.

Псиной воняет так, что перебивается даже запах экскрементов под ногами. Близко…

– Америка… – невнятно прогундосил Зак, с силой зажимая нос левой рукой (правую он держал в кармане пиджака, не выпуская пистолет), – великая страна. Теперь вижу, какой ценой!

– Здесь в основном мексы живут, ну и так… всякой твари по пари, – рассеянно отозвался Андерсон, так же гнусавя, – и поверь, насчёт тварей я не преувеличил!

Шуточка понравилась, вокруг послышались смешки и сочные комментарии. Братья не слишком обращали внимание на неслышно скользящих вокруг местных жителей, идущих по своим делам или враждебно наблюдающими за нами, сидя на порогах убогих домишек.

– Не стоит, – шепчу тихонечко президенту, – как бы к ним не относиться, но это их дом, а мы здесь в гостях.

– Да что…

– Да что угодно! – Прорывается раздражение, – мы у них дома! Вот почувствует себя человек оскорблённым, а дальше только гадать можно, чем дело закончится. Один свою гордость подальше спрячет, а другой револьвер в тебя разрядит, потому как терять ему – ну совершенно нечего! В тюрьме, конечно, хреново, но там хотя бы крыша над головой, койка с матрасом и одеялом, да кормят три раза в день. Поверь, для некоторых из местных это очень заманчиво!

– Не подумал, – согласился Давид нервно, дёрнув глазами по сторонам, – всё, парни! Прекращаем шуточки!

– Пришли уже, – бесшумно (ну это он так считает) возник Дан за моим плечом, – вон за теми домами пустырёк небольшой, там и бои проходят.

– Половина двадцать восьмого? – Подмигиваю тихонечко, и родственник кивает с еле заметно улыбкой.

– Сам видишь…

Объяснять не нужно, фантастически неуместный ляп Андерсона всё разъяснил. Ну не понимают люди, выросшие с серебряной ложкой во рту, что у низших могут быть чувства и мечты. Не говоря уже об отличающихся приоритетах.

Привыкли к безмолвным, угождающим слугам, улыбающимся остроумным выходкам молодых хозяев, даже если у самих от гнева скулы сводит. Ну и попутали…

– Ярят собак, – глубокомысленно заметил кто-то из студентов, прислушиваясь к злобному лаю.

Протиснувшись через узкий лабиринт, вышли на узкий пустырь, примерно семьдесят на тридцать метров. Толпа мелкоуголовного сброда нехотя расступалась, подглядывая то на нас, то куда-то на крыши домов.

– Снайперы, – мелькнула и пропала мысль. Это, конечно, вряд ли… но какое-то прикрытие от полиции есть. Да и не только полиции, вот в жизни не поверю, что копы с гангстерами не договорились на такой случай.

Экскурсанты выгодны и тем, и другим. Копы надеются на увеличение финансирования, ну а гангстеры хотят приманить богатеньких на криминальную экзотику. Главари банд в большинстве своём неглупы и прекрасно понимают, что если на собачьи бои будут ходить парни из братств, то хрена с два полиция будет закрывать эти самые бои. Да и вообще – иметь какой-то выход (а то и мелкий компромат) на будущих воротил политики и бизнеса всегда полезно.

– Фальке, – протиснувшись сквозь толпу, протянул руку какой-то проныра, – Густав Фальке, ваш чичероне^[81] в этом мире.

Рожа совершенно ближневосточная, несмотря на светлый колер, и очень продувная. Про таких говорят Так и тянет проверить, на месте ли кошелёк. Лично у меня такие типы вызывают брезгливость пополам с агрессией.

Видя, что не спешу пожимать руку, Густав хихикнул, показав крупные, кариозные передние зубы и став необыкновенно похожим на очеловеченного крысюка.

– Заместо гида сегодня, – пояснил Дан, так же не спешащий пожимать руку проходимцу, – букмекер и так… на всё руки сволочь.

Фальке зажмурился, будто от удовольствия, но из прищуренных глазок полыхнуло ненавистью мелкого падальщика к более удачливому хищнику, стоящему выше в пищевой цепочке.

– Сказать Дану, чтоб придавил его по тихому или намекнул кому об услуге. Зуб даю, тут что-то личное замешано, и не сегодня, так лет через десять, этот крысюк найдёт возможность укусить побольней.

– Ага, ага, – захихикал Густав, – я всё могу! Ставки, господа! Делаем ставки! В первом бою Чандлер, прославленный на многих боях питбуль, встречается с Цезарем…

– Ограждения нет, – опасливо сказал Зак, глядя на беснующихся собак, – а ну как сорвутся?

– Бойцовые, – тоном профессионала ответил Джокер, – они не на людей, а на других собак натасканы. Так-то могут, если хозяина защищают, но если другая собака перед ними, то боятся нечего.

– Да и с пистолетами здесь столько народа, что добежать не успеет, – добавляю я, – нас больше двух десятков, и все вооруженные.

– И не только вы, – осклабился какой-то шпанистого вида утырок, стоящий метрах в трёх от нас, – не только вы, богатенькие! Так что ведите себя…

Сзади ему прилетел удар по почкам и утырок согнулся.

– Сколько раз говорить, Джо? На боях никого не задирай… ещё один инцидент, и пускать перестанем. А пока пошёл вон!

– Тедди, я…

– Вон, сказал! Извините, джентельмены!

Страж порядка, если можно так выразиться о ставленнике бандитов, приподнял шляпу и чуть улыбнулся, разжав тонкую, будто прорезанную ножом, полоску губ.

– … ставок больше нет! – Заорали букмекеры практически одновременно.

Пользуясь преимуществом молодости и сплочённой команды, протискиваемся в первые ряды, что успеть увидеть, как отпускают собак. С остервенелым хрипом псы налетели друг на друга…

– Скотство, – прошептал бледный Зак. Судя по лицам, многие из членов братства согласны с ним, но… взгляды никто не отрывает. Тот случай, когда завораживающе страшно и противно. Да и кажется всё время, что если отвести глаза или прикрыть их хоть на секунду, то эти хрипящие комки злобы начнут рвать не друг друга, а именно тебя.

Сравнительно мелкий питбуль, покрытый многочисленными ранами и залитый кровью, не сдавался. Более рослый и шустрый соперник, чью породу я прослушал, а опознать так и не сумел, пользовался волчьей тактикой: укус-отскок. Да и сам он волчьего типа, похож на мохнатую овчарку.

Душераздирающий визг возвестил о победе питбуля, дождавшегося таки момента и вцепившегося в морду овчарки, грызя её в верхней части.

– Смерть, смерть, смерть! – Скандировали зрители, поставившие не просто на победу, а на гибель собаки в бою.

Собак растащили, а овчарку, после короткого осмотра, раздосадованный хозяин застрелил из громадного револьвера с коротким стволом.

В толпе начались споры с букмекерами и потасовки, но в итоге сошлись на том, что смерть от руки хозяина не считается. Не все довольны этим решением, но букмекеры уже объявляют о следующем бое, собирая ставки.

Тело убитой собаки уволокли, накинув на лапу петлю.

– Бургеры сегодня загавкают, – слышу пропитой грубый голос.

– Га-га-га!

– Мне одну отбивную из Цезаря! Хи-хи-хи!

Сплюнув, вздыхаю еле заметно. Да уж… сам притащил и сам же уже пожалел сто раз. Видно, что развлечение братьям понравилось, пусть и стоят многие с бледным видом. Собачьими боями многих не удивить, но антураж… половина удовольствия от атмосферы запретности, от откровенных преступников по соседству.

Сам же… не люблю это, вот честное слово. Видел в Азии не раз и не два, сниться пёсики не будут. После джунглей и прочего… но всё равно противно.

Больше двадцати боёв – много даже для меня. Под конец запахи крови, вывалившихся кишок и ненависти сгустились настолько, что стали осязаемыми. На пустыре вся земля пропиталась кровью и болью.

Насмотрелись до тошноты и наорались до сорванных глоток. Дурной азарт захватил и меня, хотя казалось бы… Что-то дикое, примитивное, из самой глубины веков, нехорошее.

При виде чужих смертей и животной злобы накатывало какое-то облегчение. Казалось, будто эти бойцовые псы преследовали лично меня по страшному первобытному лесу, и вот я справил, выжил… а они нет. Облегчение, странная свобода и неожиданное торжество – я жив!

Назад идём вялые, будто батарейки вытащили. Джокер и ещё несколько ребят дурачатся, но видно уже, что по инерции.

– Гаф! – Орёт Лесли, делая вид, что сейчас вот вцепится в глотку Ларри – тому самому, из бостонских Пибоди. Мелкий (в самом деле мелкий, едва ли метр шестьдесят) парнишка хохочет, но с нотками истерики.

В последнее время он сам не свой, отчего меня грызёт совесть. Та официантка из кафе и в самом деле оказалась девицей облегчённого поведения и ещё более облегчённой морали. Отвадили…

Вот только у Ларри, судя по всему, она оказалась первой любовью. Переживает не только и даже не столько болезненный разрыв, сколько факт мерзотности любимой женщины.

Джокер, несмотря на все чудачества, покровительствует Ларри. Неявно, а так… будто сам прошёл некогда через что-то похожее.

– Сш… – парни! – негромко окликает вынырнувший из подворотни давешний гангстер, вытуривший с боёв хулигана. Безошибочно вычленив взглядом меня и Андерсона, делает жест рукой, – разговор есть.

Переглянувшись, отделяемся от группы.

– Понравилось? Понимаю… ярко, но очень уж грубо, зрелище немного плебейское. Хотите увидеть настоящее? Не тупую стычку злобных зверюг, а бой человека и животного?

– С собаками?

– С собаками, – подтверждает гангстер, усмехнувшись, – да не думайте, что это будут домашние пёсики. Настоящие бойцовые псы из тех, что натасканы на человека, как на дичь. С Юга!

Вижу еле уловимое сомнение на лице Давида и похоже, не я один.

– И не только собаки, – соблазняет бандит, – бывает, и что поинтересней. Ягуар, например. Или крокодил.

Переглядываемся… на лице президента азарт и какие-то красные огоньки в глазах… а нет, показалось.

– Надо посоветоваться, – перехватываю диалог.

– Конечно, – кивает тот, – дело серьёзное, не для всех. Вот моя визитка – как надумаете, звякните, сведу с нужными людьми. Да! И безопасность гарантирую, тут всё чётко.

Картонка с телефонным номером и…

– Детективное агентство Боба Марлоу? – Вкладываю в голос весь доступный скепсис.

– Конспирация. Если что, то вы решили пройти краткие курсы частных детективов, мы такие услуги в самом деле предоставляем. Никто не удивится, если небедные студенты из братства решат пощекотать себе нервишки на стажировке. Ну а бои… так расследование привело, вы молодцы и герои. Не побоялись, осмелились, настоящие граждане и всё такое.

– Интересно… посоветоваться надо.

– Советуйтесь. Не вы первые и не вы последние. Только выборочно, всем это ни к чему. Вон того тощенького парнишку, – кивок на Ларри, – ни за какие деньги не возьму. Сам сорвётся и другим проблем доставит. Мой вам совет, господа, уж простите за назойливость. Повидал я таких как он, нехорошие признаки. Встряска нужна, да длинная. Бляди, выпивка, Европа… иначе сорваться может. Дуло в рот и – пуф!

– Жопа-жопа-жопа! Если уж посторонний это видит, Пибоди надо срочно реанимировать! Не хочу однажды вынимать его из петли. Да и вообще, раз уж влез в судьбу, нужно дальше держать над ним шефство.

Сдержанно благодарим Боба и возвращаемся к парням.

– Что там?

– Не здесь, – задумчиво отвечает Давид, – но похоже, продолжение трущобных приключений.

– Фотографии сделаны?

– Обижаете, босс, – с точно рассчитанным лёгким недовольством сказал детектив, протягивая негативы и пакет с отпечатанными снимками, – всё как вы велели. Деньжищ за ту шпионскую камеру отвалил кучу…

– Тебе останется, – отвечаю, изменив голос, – не последнее заданье. Помни только…

– Молчок, – быстро закивал детектив, специализирующийся на слежке и фотографиях, – деньги вы мне платите немалые, но и люди на фотографиях…

– Вот и молчи.

Дома просматриваю фотографии. Высокохудожественными назвать их нельзя, да и лица кое-где смазаны. Но узнаваемы, узнаваемы…

Мелкий аргумент для настоящего шантажа, но когда-нибудь и эта мелочь стать весомым козырем на переговорах. Может быть.

Фотография в конверте, несколько строк… и вот политик заболевает перед важным голосованием в Конгрессе. А фотографий этих, да и других материалов, за ближайшие несколько лет соберу предостаточно.

Глава 18

– До завтра, – хлопаю в подставленную потную ладошку и вскидываю на плечо городской рюкзак. В дверях кафе чуть мешкаю и слышу не предназначенное мне…

– … тот ещё. Зато в Германии давно живёт, все ходы и выходы знает. Сколько раз на шару всей компанией нажирались, а? Или забыл, как в общежитие…

Сказано на русском, так что нет сомнения, говорили обо мне. Не новость, давно знаю, как они ко мне относятся. Собственно, обоюдно.

В большинстве своём русские студенты, обучающиеся на Западе, люди очень неглупые, симпатичные и открытые. Бывают и исключения, как та компания, с которой дружу.

Как на подбор, говнюки с амбициями и самомнением. Только… у одного из них мать работает в архивах Министерства Обороны. Должность невысокая и плохо оплачиваемая, но при некотором умении из неё можно извлечь пользу.

Выяснил случайно, всплыло в разговоре, причём говорили не со мной. Собственно, мне строго-настрого запрещено предпринимать какие-либо действия, которые можно истолковать как вербовку. Я оценщик.

Кручусь в среде российских студентов, изображая съедаемого ностальгией русского немца. Выпиваю, тусуюсь, знакомлю приезжий молодняк с местными притонами и полезными людьми.

Собираю потихонечку данные на всех и каждого. Ничего серьёзного – обычные психологические портреты, подбрасываю иногда жучки, да отыгрываю мелкие роли в заранее отрепетированных спектаклях.

Выглядит работа несколько подленько… ну да так оно и есть. Другое дело, что будущие асы разведки и контрразведки тренируются именно на таких мелочах, вербовка и полноценная агентурная работа не для стажёров.

Несколько неприятно, что я косвенно работаю против России… но после неудачи с гражданством у родителей сложно считать её Родиной. По крайней мере, в полном смысле этого слова. Тем более, что родился и вырос я в Казахстане, и это тоже – Родина.

Фатерлянд^[82] для меня Германия… и тоже не в полной мере. Можно сказать, что я немного космополит, а можно… Если честно, в последнее время я крепко запутался.

Появились некоторые сомнения, а ту ли профессию выбрал? Вспоминаю затем, что выбора особого и не было, и успокаиваюсь.

Утешаю себя тем, что дублёров вокруг, крутящихся в той же орбите, до фига и больше. Да и сами задания скорее разминочные. Давно уже не требуется устраивать многоходовки с мелкими людьми на мелких постах, чтобы подобраться к Большой Русской Тайне. Достаточно всего лишь намекнуть одному из чиновников со счетами и недвижимостью за пределами России. Сам всё вынесет, ещё и конкурентов затопчет.

Студентам из этой несимпатичной мне компании не грозит ничего серьёзного со стороны БФФ. Потом они могут во что-нибудь вляпаться, но это будет потом. Пока же обычный сбор материала на возможных агентов влияния.

Народец в компании подобрался говнистый, обиженный на всех и каждого. Стандартные мечты: чтоб оценили, заметили, отвалили денег и в жопку поцеловали. Телодвижений же для сбычи мечт делать не хочется.

Родители у всех, по некоторым оговоркам, имеют допуск к Тайнам, но не деньги. Зато некий флер избранности в наличии, они не такие как все, они выше.

Детки значимых чиновников не таких как все в свою тусовку не пускают, разве только на вторых ролях. С выходцами из простых семей они сами не хотят знаться или ведут себя высокомерно, пытаясь нагнуть под себя.

Вот и болтаются… круг общения ограничен. Равными считают только мажоров (которые смотрят на мелкоту как на слуг), да таких же избранных, но недооценённых, без золотых унитазов и личных яхт. С некоторыми оговорками – удачно приземлившихся в Европе русских и русских немцев.

Смешные… карикатурно смешные и довольно-таки противные. А ещё злобненькие и подлые.

Подтолкнуть в нужном направлении, намекнуть на грантик, вид на жительство или публикацию, и всё, клиент готов. Не нужно даже денежных вливаний, хватит и намёков на будущие блага, повышенной благожелательности от как бы не правительственных структур, да занесения в списки полезных Системе людей.

Мелочь? Кому как… проще получить визу, поступить в магистратуру, получить работу в хорошей компании. Отметка о лояльности даёт не так уж мало.

Если покажут себя полезными и управляемыми, потенциальных лидеров российской молодёжи обучат и направят в нужном направлении. Причём очень может быть, что лидеры будут твёрдо уверены в своей самостоятельности. Ну да это высший пилотаж, сейчас так почти не работают – нет необходимости.

Сомневаюсь, что они пойдут дальше участия в сомнительных митингах и мелких провокациях, тщательно фиксируя своё участие на камеру, но… Не моё дело.

– Аллен, – представляет куратор улыбчивого мужчину, похожий на усреднённого европейца лицом и манерой держаться. Настолько безлик, что профессия шпиона бросается в глаза.

Есть такая категория спецов, что потеряли лицо едва ли не в буквальном смысле. Примерив роль, они мастерски отыгрывают кого угодно, а повесив маску назад, теряются. Не самый хороший признак с точки зрения психолога… но на работе вполне успешны. До определённого момента.

– ЦРУ? – Бросаю наугад.

– Мальчик далеко пойдёт! – Смеётся Аллен, весело переглядываясь с куратором. Немного наигранно… но мысли быстро вылетают из головы, два профессионала устраивают настоящий экзамен в форме дружеской беседы.

Обойти подводные камни и не показать, что ты их обходил и вообще ничего не понял… Подозреваю, что большую часть вопросов с двойным дном действительно не заметил.

– А со стороны поглядеть, ну чисто дядюшка с племянником, встретивший старого друга.

Из пивной перебрались в парк и снова экзамен.

– Не увлекайся гляделками, когда врёшь, – неожиданно прерывает разговор ЦРУшник, всё так же улыбаясь, повернувшись к дядюшке. Не сразу понимаю, что сказано для меня.

– Держи в голове легенду для таких случаев, – с прежней улыбкой говорит Аллен, вроде как обращаясь к куратору, – маску, если хочешь. Отработай две-три легенды и несколько масок.

– Маска…

– Маска, это ты, но с несколько иным характером, целями, привычками. Скажем, ты втайне сочувствуешь исламистам, потому что тошнит от разнузданного мира запада. Даже для себя втайне.

– Понял… – в ответ насмешливый взгляд, – продумать, что же хорошего есть в исламе, и примерить к себе.

– Надо же, – переглядывается американец с куратором, – в самом деле понял. Хорошо учишь, Тео.

Ухмылка в ответ, будто и правда два одноклассника вспоминают былое. Дескать, я тоже так могу, тоже профи…

– С завтрашнего дня будешь работать с Алленом, – озадачил меня наставник после прогулки, – хороший опыт.

Киваю, чувствуя себя польщённым. Работа с ЦРУ ещё стажёром… хорошая отметка в личном деле! Да и опыт работы с таким профи, как Аллен, многое значит.

Только в общаге доходит, что никаких документов я не подписывал, и вообще не видел, чтобы куратор передавал какие-то документы о сотрудничестве с ЦРУ. Понятно, что германские спецслужбы младший брат американских… это если вежливо. Но бюрократию никто не отменял!

Нисколько не сомневаюсь, что Аллен настоящий ЦРУшник, а моя стажировка согласована с надлежащими высокими инстанциями, но настораживает такое поведение, ещё как настораживает! Так готовят агентов высокого класса и… расходный материал.

При всём самоуважении, не вижу в себе каких-то выдающихся качеств. Неглупый, самостоятельный, легко обучаюсь, знаком с уголовным миром, хорошо даются языки… Обычный набор нормального агента. Вместо языков или знаний уголовного мира могут быть такие качества, как выдающиеся актёрские способности или талант к программированию, не суть.

Нет во мне ничего такого, чтобы заинтересовать профи уровня Аллена! По крайней мере не настолько, чтобы брать в личные ученики.

– Паранойя? Скорее всего да… стоит ожидать конкретного задания, для которого оптимально подхожу именно я, а не кто-то иной. А если нет?

* * *

– Бои… – протянул один из парней с тягучим южным акцентом, по случаю жары развалившийся прямо на ковре посреди гостиной, – на Юге этим никого не удивишь.

– Собачьими боями – нет, – согласился Лесли, душераздирающе зевнув, – а вот публика! Такого количество потенциальных клиентов Пеньковой Тётушки^[83] в одном месте только в тюрьме увидеть можно. Какие типажи, Юджин! Каждого первого пристрелить хочется! И подозреваю, там почти на каждого у полиции такое досье собрано, что меня оправдали бы, не доведя дело до суда.

– Ну если только так, – с сомнением протянул Юджин, переворачиваясь на живот, – хотя как по мне, стрёмно немного в такой компании… Ааа! Понял, в чём соль! Азарт от боёв, да вместе с опаской от окружающих. Ничего так. Ещё будут?

Взгляды присутствующих обратились ко мне.

– На следующей неделе, – сообщаю, оторвавшись от прочтения опусов Зака, – а сегодня, если есть желание, на крысиные бои, сходим.

– Типа как собачьи? – Озадачился Юджин, – масштаб больно мелок… Когда в кругу здоровенные бойцовые псы, это сильно. А крысы…

– Смотри, по поводу собак так же говорил, – переворачиваю страницу, похрюкивая от смеха. Нет, что ни говори, а молодец Одуванчик, ярко пишет!

– Да что там может быть интересного? – Поинтересовался техасец Доу, начавший пить с раннего утра.

– Сам не видел. Говорят, что крысы прыгучие здорово, а устроители в яме ещё и всякие там рейки и лесенки установили. По идее, они там не просто сцепиться должны, но и беготню устроить.

– Крысиные волки^[84] в бою… пойду! – решительно заявил Джокер, – Такие вещи хоть раз в жизни увидеть нужно.

– Для затравки вроде бой человека против крысы, – вспоминаю, переворачивая страницу.

– Это как? – Удивился Ларри, наивный донельзя, – они ж маленькие? Что за битва выйдет?

– Человеку руки за спиной связывают, и он голову в клетку засовывает, – тоном знатока ответил Лесли, – загрызть крысу должен.

– Мать твою! – Ужаснулся Доу, у которого пиво вылетело изо рта, – такое увидишь раз, потом полгода сниться будет! Парни, я с вами! Погодьте, сейчас всем расскажу, такое пропустить…

… – противно до тошноты, но до чего завораживающе! – С нотками восторженной брезгливости вещал Одуванчик, – когда крысиные волки между собой сражались, это сильно было! Не зря все эти лесенки в яме… такая беготня, такой азарт. Скажу я вам, парни, крыс теперь уважаю – для своих скромных размеров бойцы это более чем грозные.

– Ага, – икая ответил Доу, решивший не просыхать до конца каникул, – прыгают как, а? А зубищи?! Жёлтые, здоровенные… Понятно, что ради такого боя отборных крысюков нашли, а не мелочь. Но всё одно, впечатляет. Срань господня! Не знал, что нищета может развлекаться так круто! В некотором роде это зрелище ничуть не хуже балета.

Парни заржали, обмениваясь шутками. Балет в США пользуется немалым уважением, но несколько отстранённо. Вроде как положено восторгаться, элитарное искусство как-никак. Каждый из братьев знает имя Анны Павловой^[85] и регулярно бывает в опере и на балете. Нравится, восхищаются… но больше потому, что принято восхищаться. Убрать флер элитарности, так девять из десяти предпочтут ярмарочные развлечения с бородатыми женщинами и реслинг.

– Стоять! – Резко скомандовал Дан, делая жест рукой. Студенты сгрудились стадом баранов, показывая собственную храбрость… и тупость. Нетрезвых среди нас немало, да и чего бояться-то?! Полсотни человек, причём у всех в кармане оружие!

– Мать твою! – Выругался во весь голос коп, – братья Донелли с Козловским сцепились!

На лбу у сержанта выступили крупные капли пота, и стало ясно, что опереточных боёв с подставными бандитами и бравыми копами не предвидится. Послушался треск длинной автоматной очереди и кто-то истошно завыл на одной ноте. Через несколько секунд снова началась стрельба, но в этот раз звучали всё больше одиночные выстрелы и короткие очереди.

– Из винчестера, – тоном знатока озвучил Джокер, сжимая кургузый револьвер и облизывая враз пересохшие губы.

– Чтоб этим итальяшкам да жидам черти в аду сковородку погорячее выделили, – ругнулся Зак, сжимая берету, – весь город своими разборками задолбали! Здесь вроде район Фенелли?

– Его, – отзываюсь мрачно, – нормальный тип… если можно так о гангстере сказать. Традиционалист, крови лишней проливать не любит. А эти… так, парни, присели на хрен! Нечего столбами стоять!

– И не стрелять, если к нам не полезут! – Добавил Дан.

– Здесь у каждого оружие, и стрелять умеем! – Хвастливо отозвался Доу.

– Оружие у каждого, а патронов сколько?

Народ прижух. Что такое перестрелки, пусть даже скоротечные городские, знает каждый – газеты едва ли не каждый день о таком пишут. Застрелили, убили, устроили перестрелку… Автоматные очереди на улицах города – обыденность, да и пулемёты нет-нет, да вступают в дело…

Что толку, что пистолет или револьвер у каждого, если патронов ровно столько, сколько помещается в барабан или обойму!? Хватит, чтобы дать отпор случайному грабителю или пристрелить напавшую собаку.

– Парни из двадцать восьмого где? – Спрашиваю негромко, подобравшись к Дану поближе. Сидим за кучами мусора и битого кирпича, готовые в любой момент растянуться по неаппетитно пахнущей, ненадёжной баррикаде.

– Хер их… а вот, слышу Лейфа! Твою же мать! Прижали!

– Сколько?

– Да шестеро! Для подстраховки более чем… кто ж знал!

Через пару минут, отстреливаясь, копы выкатились к нам.

– Лебовски ранен, – отрапортовал детектив Дану и почему-то мне, – ничего серьёзного, но перевязать смогли не сразу, крови много потерял. Выживет, но не боец, да и ходить сам толком не может.

– Гангстеров сколько? – Дан преобразился на глазах. Вечно дурашливый и смешливый, в начале перестрелки он показал суть опытного бойца. А сейчас это командир штурмовой группы, для которого подобные истории совсем не в новинку.

– Больше полусотни, если с обеих сторон считать.

– Парни! – Обернулся Дан к студентам, – слушай сюда! Петь умеют все? Гимн страны…

– На хрена!? – Вырвалось у кого-то.

– И стрельба, – невозмутимо продолжил родич, – ясно!?

Не вступая в спор, Одуванчик затягивает Знамя, усыпанное звёздами^[86], и голоса студентов один за другим начали вступать в песню. Всего через минуту мощный и довольно-таки дружный мужской хор зазвучал достаточно грозно.

Достав пистолет, стреляю в воздух и через несколько секунд моему примеру последовали остальные.

– Ушли, – через несколько минут доложил вернувшийся с разведки полицейский, вытирая потно лицо грязной кепкой. Послышались истеричные смешки.

– Гимна напугались… ха-ха-ха!

– Нечистую силу молитва отгоняет, а бандитов гимн страны!

– Ха-ха-ха!

– Главное, сработало, – говорю Дану, сидящему рядом прямо на битом асфальте, – буду просить у руководства, чтобы тебя наградили.

– Наградили… – усмехается он, – за прикрытие я отвечал. Хорошо, если из полиции не выкинут!

– Не выкинут, – услышал его Доу, – мы понимаем, из какой вонючей задницы ты нас всех вытащил, да и предвидеть, что банды сцепятся на чужой территории, ты не мог.

– Верно!

– Дан нормальный коп!

– Вот, – закивал довольный техасец, – ты всё правильно сделал, в пределах своей компетенции. А гимн в такой момент…круто было, парни!

Видя расцветающие улыбки на губах братьев, понимаю, что ситуацию они восприняли как Большое Приключение… Оно и к лучшему, ведь если бы погиб кто-то из Фи Бета Каппа, ответ перед его семьёй пришлось бы держать лично мне.

Идея с отрывом в трущобах начала казаться всё более сомнительной.

Глава 19

Миловидная шатенка, деловито идущая по коридору Смольного, привлекла внимание Максима каким-то неуловимым флером женственности. Крутанув головой, попаданец внезапно осознал, что заинтригован.

Амурные приключения после переноса у Парахина бывали, но как-то вскользь, на физиологическом уровне. А тут зацепило… Бывают такие женщины: вроде бы ничего особенного на первый взгляд, а глаз не оторвать.

– Кто эта… лисичка, – хрипловато поинтересовался Макс у сопровождающего, бодро ковыляющего чуть позади.

– Так Мильда Драуле, – охотно отозвался ветхий старикан, взятый на работу в Смольный за давние революционные заслуги. Революционером Афанасьича назвать сложно, даже включив воображение – ну какой там борец за народное счастье из потомственного купчика третьей гильдии?!

Ан нет, угораздило. Всего-то, что жалеючи, спрятал во время очередных беспорядков студентика, а там и пошло. Как-то само собой вышло, что при лавке старообрядца вечно отлёживались то беглые каторжники из политических, то разыскиваемые полицией бомбисты. А в крохотной лавчонке среди товаров прятались то листовки, а то и динамит.

Зато Революция почти не отразилась на старике, и что самое важное – на многочисленных детях и внуках. Тем более, что купец охотно пожертвовал лавку на нужды пролетариата. Доход-то она к тому времени давала копеечный…

Числился Афанасьич при Смольном истопником, но как подозревал попаданец, в реальности был скорее экспонатом. Интересный типаж, никогда не состоявший в партии, но сделавший для неё побольше иных заслуженных. Этакое напоминание о скромности для иных горлопанов, размахивающих заплесневелыми заслугами, как несвежими портянками.

– Хороша, – задумчиво сказал Прахин, сделав стойку.

– Не лезь к ней! – Погрозил старик узловатым пальцем, – замужняя баба! Мало тебе свободных, что ли? Вера, внучка моя, на тебя засматривается. Хороша ведь девка! Коса с твоё запястье, кровь с молоком… и в возраст вошла, пятнадцатый годок уже. Отдал бы замуж, даром что ты старше её мало не втрое.

– Да я как бы… – вильнул глазами попаданец.

– Это ты зря, – посерьёзнел дед, – мушщине баба нужна и детки, а блудить зряшно… тьфу! Но если уж тянет, то вон – Люська-машинистка коровой вздыхает, на тебя глядючи. Всё не вручную наяривать, хе-хе…

– Рожа у неё, – скривился Макс.

– Рожа-то да… – охотно подтвердил проводник, – чисто черти горох молотили. Зато остальное всё при ней. Жопа-то ого! Вдвоём не обхватишь! Стулья трещат под такой… я бы и сам… гм.

– Спасибо, как-то не тянет, – отозвался Прахин, – а что, Мильда… латышка, что ли? Миленькая… Прям такая верная?