Текст книги "Полет нормальный (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– … мистеры, наш театр самый театральный из театров! – Преградил дорогу чёрный как гуталин негр, протягивая нам буклеты, – посетите, не проходите!

– Выпячивает деревенский акцент, – заметил Кетнер, взяв буклет, – ставлю доллар, что образование у него прекрасное для чернокожего.

– Колледж? – Негромко интересуюсь у чернокожего, протягивая доллар.

– Чавой, мистера!? – Включил тот дурака, ловко сцапав деньги. А глаза тоскливые…

– Алкорн^[59], Миссури, – еле слышно на прекрасном английском. И тут же отойдя, подальше, снова заорал с чудовищным акцентом, – лучшая театра в Бродвее! Мистера и миссисы, мимо не проходите, доллар актёрам и актёркам подарите!

– Талант, – окидываю чёрного взглядом, – сам ведь тексты писал. Бредово, но… цепляет.

– Держи, – протягиваю визитку, – постоянную работу не обещаю, но подработка будет наверняка.

Визитка исчезла, как и не было, а зазывала с удвоенными усилиями отправился бродить около входа в родной театр, завлекая публику.

Конрад ещё несколько раз удивил меня, разгадывая людей. Не то чтобы сам не умею… умею, учили ведь.

– Стоп! – Оглядываю немца, стараясь не показаться слишком назойливым, – так вот оно что!

– Завтра к семи, не опаздывайте, – достав визитку, называю адрес и разворачиваюсь, озабоченно поглядев на часы. Руки ощутимо дрожат.

– Конрад Кетнер, ну конечно! Псевдоним самого Маневича! – Кусаю губы до крови, чтобы не засмеяться истерично. Не каждый день устраивается на работу человек, чью биографию ты изучал как учебное пособие…

Ликованье, опустошённость, опаска… смесь чувств самая странная. Ощущение, что сейчас разорвёт… хорошего успокоительного пока нет, а жрать наркоту, продаваемую под видом лекарств, не тянет. Лучше уж напиться, чтоб отпустило…

… вот и напился.

* * *

– Вот суки! – С раздражением смяв газету, кидаю её в угол. Джорджи понятливо дематериализуется из гостиной. Штрафные санкции за непонимание момента отсутствуют, да и наниматель у него Мартин, но… Бывший безработный считает меня кем-то вроде личного талисмана.

Даже не потому, что фактически устроил на работу, тут скорее что-то мистическое – по мнению Джорджи, разумеется. Слышал даже, как он пытался втолковать приятелю, работающему у Зака поваром, что…

– …Заметил, что если у мистера Ларсена всё хорошо, то и у близких к нему людей всё идёт ладом.

Посмеялся тогда… Несколько раз одаривал слуг то билетами в кино (когда хотел устроить в доме разврат с новой любовницей, да не только в скучной спальне), то ещё что-нибудь в том же духе. Вот и выработался у бывшего безработного условный рефлекс… правильный в общем-то, при его лакейской профессии.

– С-суки, – повторяю уже тише, немного успокоившись. Хостелы, будь они неладны… ан нет…

– Тьфу-тьфу-тьфу, – сплёвываю на пол и стучу по подлокотнику кресла, – ладны, ладны…

Хостелы, стремительно набирающие популярность, не могли не заинтересовать сперва власть имущих, а потом и репортёров. В братстве все заинтересованные уже знали, кому принадлежит стремительно развивающаяся сеть дешёвых гостиниц, но не заостряли на этом внимания.

Любопытство в таких кругах следует проявлять с большой осторожностью… Это у меня вполне легальный бизнес, и о происхождении денег (с определённого момента) могу отчитаться до цента.

Отцы у большинства членов братства политики и бизнесмены из крупных. Не всех из них можно встретить на страницах прессы… но только потому, что им принадлежит эта пресса.

Деньги в Старых Семьях делают самыми разными методами, не гнушаясь откровенно криминальными. Отряды боевиков на службе у политика никого не удивляют. Как и тот факт, что вчерашний бандит из свиты, только что не сидевший (да и то не факт) может стать шерифом в не самом мелком городишке – при наличии покровителей.

Здесь любят ссылаться на унаследованные от предков акции, недвижимость и земельные участки как источник благосостояния. Нельзя сказать, что это сплошная ложь, но почтенные джентельмены не брезгуют покровительством бутлегерам^[60], владеют борделями через подставных лиц и вовсю мошенничают с федеральной собственностью.

Хостелы на этом фоне едва ли не образец цивилизованного бизнеса. Но нет… деньги на крови…

– Суки… Как сжигать или закапывать в землю продукты, чтобы цены на них не падали, так это нормально! Как и пулемётами отгонять от продуктов голодающих. А как дешёвые гостиницы, так само зло! Ночлежки с клопами, главное, всех устраивали, а чистенькие хостелы в ту же цену, да с душевыми кабинами, хрустящими от чистоты простынями и дешёвыми завтраками и ужинами, так… Ну, суки!

Понятно, что это чистая заказуха и чего-то в этом роде ожидал изначально. Но чёрт побери, всё равно противно! Неведомый журналюга верно подсчитал – прибыль с одного ночлежника очень мала, но оборот-то бешеный! Итоговые суммы немалые.

А расходы из серии На лапу копам чего не подсчитал? Копы, бандиты, местные политиканы, всевозможные пожарные… Хостелы-то в бедных районах открыты, тамошние власти иначе работать не умеют.

Можно и по закону… но долго. Сейчас важнее скорость развёртыванья сети гостиниц, а не прибыль. Понятно, в минус не уйду… но какие на хрен сверхприбыли!

Большая часть прибыли уходит на создание новых гостиниц, лично я живу скромно. Ну… для обладателя таких сумм. Квартиры собственной нет! Из серьёзных трат – только покупка автомобиля, аренда квартиры для Жаннет, да прочие траты на бывшую любовницу.

Встав, подбираю газеты и разворачиваю, ещё раз вчитываясь в строки.

– … равно поражает как прибыльность, так и бесчеловечность нового бизнеса, – писал журналист, скрывающийся (да с намёком, что опасается за свою жизнь!) под звучным псевдонимом, – холодная кровь датчанина, прошедшего через трущобы Латинской Америки, претерпела мутацию…

– Уже знают такое слово? Хотя чего это я… с растениями и насекомыми века с девятнадцатого возятся, чего бы не знать.

Дальше…

… – мутацию. В США приехал нелюдь, не знающий жалости…

– Вот твари!

Вся статья в подобном ключе – все мои поступки заранее объявлялись плохими, выворачивались наизнанку, поливались грязью и рассматривали получившееся под микроскопом.

Дело не в том, что не ожидал чего-то подобного… ожидал, чего уж себе врать! Хрен бы с ним, с писакой. Проблема в том, что статья явно заказная, а это значит, что в ближайшем будущем начнутся наезды на меня уже не в статьях, а в судах. Рейдерские захваты предприятий в США, особенно в настоящем времени, распространены широко.

Действуют нагло, сравнивать можно только с Россией девяностых… да и то не факт. Лично я не помню, чтобы рейдеры вели с хозяевами предприятий настоящие бои – да часами, с применением автоматов и гранат!

Или это моё появление что-то изменило? На бабочках я потоптался знатно!

– Родичи кого-то из членов братства? – Начинаю рассуждать вслух, сминая газету, – вряд ли. Захотели бы, так через студентов передали бы – дескать, делиться надо… Сам уже подумывал, кого из сильненьких в компаньоны взять ради пущего спокойствия. Пришли бы, объяснили всё на пальцах… Значит, посторонние.

Окончательно смяв газету в тугой комок, уставился на неё с недоумением и выкинул в корзину для бумаг. Взамен взял со стола массивную чернильницу и начал вертеть.

– Посторонние… кто?! Другие братства? Вроде бы реально, но опять-таки могли подойти и объясниться, связи в студенческой среде у меня неплохие. Больше похоже на наезд кого-то из нуворишей, как бы не из мафии. Реально? Вполне!

– М-мать! Да так же реально, что за кем-то из наглых нуворишей стоит Старая Семья, там подобные финты любят. Может быть даже, что родители кого-то из братьев. Публикации, давление в прессе… потом мне покажут врага и помогут разобраться, взамен на долю… немалую. Что так, что этак, всё жопа!

Поставив чернильницу на стол (с трудом удержавшись от того, чтобы не швырнуть её в стену), упал в кресло, положив ноги на стол. Реагировать нужно быстро и эффективно, времени на раскачку нет.

Стремительно разворачивающийся бизнес почти всегда крайне неустойчив, это обратная сторона стремительности. Кредитов на мне нет, но и запаса прочности тоже. Начни сейчас рейдеры предъявлять претензии на гостиницы или ещё как-то противодействовать, всё может забуксовать за считанные дни. А там и кредиты понадобятся… после чего о хостелах можно будет забыть. Оставят мне процентов десять акций, да и то не факт.

– Значит, нужен покровитель, а желательно и не один. И сильненький…

Думал долго. Уговаривать кого-то из Сильных Мира Сего купить часть бизнеса и выступить на защиту оного не то чтобы бесполезно, но попросту глупо. По настоящей цене покупать сейчас не станет никто – зачем, если можно будет урвать своё чуточку попозже в разы дешевле?

Отдавать часть бизнеса сразу задёшево… противно. Вроде как сдался, на поклон пошёл, в вассалы попросился. По деньгам не потеряю, но на равных меня уже не будут принимать.

– Сильный покровитель, но не прогнуться… мда, задачка. Хоть к братству… а это идея!

* * *

– Блестяще, – сказал Дюк Уоррингтон два дня спустя, встретив меня у дверей братства со свежим The New York Times в руках. Рядом с ним такой же серьёзный Андерсон и другие члены братства.

Давид молча начал хлопать в ладоши и братья поддержали его.

– … идея создать сеть дешёвых, но комфортных, чистых и безопасных гостиниц пришла ко мне ещё во время скитаний по трущобам Латинской Америки, – ответил нашему корреспонденту Эрик Ларсен, молодой совсем мужчина с умным взглядом…

Дальше шли мои рассуждения о социально ответственном бизнесе, перекликающиеся с прочитанной некогда книгой «Атлант расправил плечи»^[61]. Достаточно популярная у господствующего класса идея «О дайте, дайте нам свободу!» пришлась ко двору.

– Фи Бета Каппа, в котором я имею честь состоять, много занимается благотворительностью, и именно поэтому я передаю ему десять процентов акций сети гостиниц «Путешественник». Не сомневаюсь, что братья сумеют грамотно распорядится полученным, продолжая помогать тем, кто в этом нуждается.

Так же десять процентов передаётся Университету Нью-Йорка. Доходы от акций предназначены прежде всего для научных исследований, связанных с медициной, и для стипендий талантливым, но малоимущим студентам.

– Преимущественно вашим землякам из Дании (корр.)?

– Преимущественно, но не только…

– В сентябре готовься принять пост вице-президента братства, – серьёзно сказал Андерсон, – раз уж так печёшься о Фи Бета Каппа.

Вздохнув еле заметно, киваю. Малая цена за сохранения бизнеса и лица…

Глава 13

– Проверка личного состава показала, что… да блять, дармоеды, уволить нахуй! – Сорвался Парахин, дёрнув шеей, – у вас что здесь, терактов не было? До ёбаной жопы! То гранату в клубе рванут, то пристрелят кого. Так какого хуя никаких выводов не делается?! Сплошь, блять, заслуженные долбоёбы с чистыми анкетами в охране, а толку?

– Не матерись, – придавил взглядом Киров.

– Да… извините. Сорвался.

– Совсем плохо? – Поинтересовался глава Ленинграда, доставая папиросу из портсигара.

– Да… если мат опустить, то и сказать нечего, – Макс устало опустил плечи, – вы думаете, я сразу к вам рванул? Пытался ведь вбить в головёнки глупые хоть какие-то знание… не хотят! Дескать, пролетарская сознательность… грудью заслоним, не боимся погибнуть… а некоторые просто посылают на… Я ж им не командир!

Несколько раз выдохнув, Парахин (а ныне Прахин) пришёл в себя. Киров молчал, мрачнея на глазах.

– И тронуть никого… прошептал Сергей Мироныч еле слышно, – недавно только чистки… И не трогать нельзя.

– Так… протянул попаданец, – я понимаю, что чего-то не понимаю?

– Хреновый у нас расклад, товарищ Прахин, – Киров, затянувшись напоследок, с силой потушил папиросу в бронзовой пепельнице-броневике, – вы знаете, что такое политическое равновесие?

– Конечно, – медленно кивнул тот, – везде свои группировочки – тронешь, так равновесие нарушится, и опять передел сфер влияния.

– Всё верно… хуже всего то, что сейчас даже я не могу лезть с палкой в это осиное гнездо. Даже в своём городе, с вроде как своей охраной. Система компромиссов, мать её… иногда нужно приблизить к телу заведомого оппозиционера, чтобы тот слегка притих.

– Даже в охране? – Поражённый Макс сдвинул фуражку на затылок.

– А? Нет, там другое… но, ёлки зелёные, принцип тот же самый – сплошь заслуженные люди от ОГПУ. А какие у нас отношения с этой организацией, вы и сами знаете. То ли охраняют они меня, то ли конвоируют…иной раз и не поймёшь.

– Знаю, – протянул помрачневший Макс. Сдуру настоявший, чтобы его легализовали по линии ОГПУ, столкнулся с чудовищной некомпетентностью коллег. Самое же страшное заключалось в том, что чекисты ныне – государство в государстве.

Всесилие чекистов в этом времени оказалось не байкой проклятых либералов, а самой что ни на есть действительностью. Другое дело, что чекисты чем дальше, тем больше отдалялись от партии большевиков…

Масонский орден – вот что приходило в голову попаданцу при мыслях о чекистах. Страшненький такой, но весьма эффективный… сейчас он думал, что к сожалению. Спецслужбы, у которых свои военизированные части, могут пойти и на силовое противостояние с армией… и шли порой.

Всё было – незаконные аресты партийных и хозяйственных деятелей, не желавших принять сторону ОГПУ. Пытки, оговоры… Рядовых граждан это касалось разве только краешком, за кампанию. В основном под откос летели судьбы жён, детей и друзей врагов народа.

Теперь Макс понимал, почему Сталин так цеплялся за не слишком компетентного Ворошилова. Главком из него так себе, но верен, это не отнять… По сути, только поэтому Сталина, Кирова и многих других государственников и не арестовали… пока.

Макс уже в СССР не без удивления узнал, что именно Ворошилов первым встал на пути германо-австрийских войск под Харьковом. И остановил ведь войска Тройственного Союза^[62], идущие в наступление вместе с белогвардейскими частями!

Остановил, буквально на ходу сколачивая боеспособные части из рабочих и шахтёров, проявив при этом такое мужество и такие качества лидера, что впору в легенды вносить. Ну и… внесли.

Мужество, лидерские качества и бесстрашие не сделали из Климента Ефремовича полководца, но как комиссар он на своём месте! Помнят его в армии, и даже любят.

Другие армейцы и сами заговор на заговоре… а имена какие!? Тухачевский, Гамарник, Уборевич, Якир… Ворошилов, сдерживающий перманентных^[63] заговорщиков, держится во многом на старых заслугах…

… но приходится постоянно напоминать о них и… несколько даже раздувать славу Первого Маршала.

Из ОГПУ попаданец быстро уволился, не прошло и недели. Все поняли это как хитрый ход вернувшегося с холода^[64] агента, решившего не портить отношения с чекистами.

Ныне Макс числится в аппарате Кирова и считается нейтральным специалистом.

– А из рабочих? – Поинтересовался попаданец озабоченно, – вас они любят, может неплохо получиться.

– Пробовали, – усмехнулся Киров уголком рта, – заслуженных ветеранов – да, пропускают! Хромых, косых, на костылях… но заслуженных, этого не отнять! Толку-то от них? Они защитят… если успеют. Грудью, на большее не способны. Храбрости не занимать – под броневик с гранатой лягут, если понадобится. Да и боевой опыт у большинства. Только…

– Толку никакого от такого опыта, – продолжил скривившись Макс, – сидели в окопах, да в штыковые изредка ходили. Здесь охотники нужны, пластуны, а не…. А если изнутри покушение? Или вражина не озаботится лозунги белогвардейские выкрикнуть заранее, да шашку выхватить? Как щенят ведь…

Нервно постучав зажигалкой по столу, Сергей Мироныч достал очередную папиросу и молча закурил. Сидя с старом, но удобном кресле за письменным столом, он сидел вполоборота, глядя в окно и пуская дым колечками.

– ДНД! – Вырвалось у попаданца, – добровольные народные дружины. Подобрать подходящую молодёжь и начать гонять, как помощников милиции, но только на словах помощников. Нормальные такие боевые отряды молодёжи, тренированные на бой в городе. Не бригадмил^[65], а жёстче и серьёзней. Штурмовики.

– Так… – Киров развернулся, – а вот это уже что-то! Провести мимо ОГПУ непросто будет, но справлюсь. Вроде как твоя инициатива, мимо меня… Да, можно. Бои в городе, говоришь?

– Легко! – Понесло Макса, – в основу положить противостояние мелкой преступности, а под этим соусом многое подать можно. К примеру, многоборье ДНД придумать – ориентирование в городе, паркур^[66], рукопашный бой, стрельба из пистолета и карабина, медицинская подготовка. Это так, навскидку.

Киров без лишних слов взял телефонную трубку.

– Барышня! Соедините^[67]…

Поговорив недолго на непонятном непосвящённому эзоповом языке^[68], положил трубку.

– Завтра подойдёшь к Чагину, сведёт тебя с руководителями молодёжных организаций. С бухты-барахты вопрос решать не будем, ты должен понимать, с кем имеешь дело. Советская молодёжь отличается от западной, и порой резко. Поваришься в этой похлёбке и поймешь.

– Время… – протянул Макс тоскливо. Киров только хмыкнул криво. Какое уж тут время, если ОГПУ ведёт собственную игру… ставки слишком высоки.

* * *

После того, как принадлежность быстро растущей сети гостиниц перестала быть тайной, положение моё сильно изменилось. В университете в принципе знали, что я не беден, но что настолько…

История с нефтяным участком прошла мимо широкой публики, как и количество вырванных с боем миллионов. Числился небедным авантюристом датского происхождения, заработавшим состояньице в Латинской Америке. Даже вступление в престижнейшее братство связывали почему-то не с личными качествами, а мифическими родственниками-аристократами из Европы.

Назойливое внимание конечно неприятно, но в общем-то переживу. Общаюсь всё больше с парнями из братств, а их миллионами не удивишь.

Беда в другом: на меня объявили охоту девицы. Я не самый перспективный жених – есть ребята богаче (добрая половина в моём братстве!), привлекательней, с интересным жизненным опытом и куда как более привлекательной внешностью.

Но за ними стоят родственники, и ушлая девица, вознамерившаяся окрутить парня, столкнётся с жёстким противодействием. Особенно если она не является Юной леди из приличной семьи.

Того же Зака, несмотря на всю лопоушистость, окрутить не так просто. Прежде всего, вырос он в таком окружении, что неподобающую девицу видит издалека, как бы она не маскировалась.

Он может завести роман и даже (чем чёрт не шутит, пока бог спит!) влюбиться. Но жениться… крайне маловероятно. В таком кругу с раннего детства буквально вдалбливается понятие подходящая партия.

А главное, родственники… Попробуй только какая авантюристка затолкать в церковь или мэрию дитятко. Мигом окажется, что эта проститутка давно разыскивается полицией.

Прежде меня оберегали мифические родственники-аристократы, относительно скромные (на фоне других членов братств) средства и здоровая опаска авантюристок, выбиравших более лёгкие цели.

А теперь всё… сумма приданого вскружила головы, и вчера по дороге на тренировку отметил повышенную в несколько раз концентрацию симпатичных (или считающих себя таковыми) девиц. Они норовили попасться мне на глаза, а особо ушлые и под ноги.

Классика жанра – споткнуться вовремя, и воспитанный джентельмен непременно поймает даму, доведя её до скамейки. Не уж…

– Тяжко бедняжке, – издевался Одуванчик, которого эта ситуация очень веселила. Поганец обозвал меня Прекрасным Принцем, и едкая кличка понравилась братьям. Что называется, прикипела… надеюсь, ненадолго.

С недавних пор рассказы Зака начали печатать, и он буквально воспарил, избавляясь от вечной застенчивости и робости. Проклюнулся ехидный, злоязыкий и довольно-таки вредный тип со специфическим чувством юмора.

К его чести, Одуванчик не переходил грани, и отпуская шуточки сомнительно характера, вглядывался в глаза. Не обижают ли нас его реплики? Если видел хоть тень обиды, шутить тут же прекращал.

Ну а Прекрасный Принц… раздражает, но не обижает. На фоне принятых в братстве прозвищ не на что обижаться.

– Хорошо ещё не принц-лягушка^[69], – отшучиваюсь мрачно, всерьёз думая о театральном гриме.

– Нет… лягушки будут целовать тебя! – Отшучивается Зак.

– Говорят, если убить предсказателя, то можно избежать нежеланной судьбы, – отвечаю загробных голосом, вытаскивая тупой меч у стоящего в холле рыцарского доспеха, – где колдун поганый!?

– Сие не колдун, а благочестивый алхимик! – Выпятив грудь, вылезает Джокер, – и я, сэр Лесли из манора Арканзас, беру его под свою защиту! Не бойся ничего, благочестивый алхимик Сопля из рода Одуванчиков!

– Защищайтесь, сэр Лесли из рода Джокеров!

– Драчка! – Орёт истошно Ливски, – парни, давайте вниз, Джокер с Команчем на мечах фехтовать будут!

Грозный сэр подмигивает еле заметно, и начинаем тянуть время уже вдвоём. В ход идут велеречивые эпитеты из псевдорыцарских романов – так, как мы их помним и понимаем. Пару минут спустя в просторном холле собираются все желающие.

Джок, взявший на себя роль герольда, объявляет, давясь от смеха:

– Поединок рыцарский между сэром Лесли из рода Джокеров и сэром Эриком из рода Команчей. Сии благородные сэры сошлись на ристалище из-за… ой, не могу! Щаз, парни, отдышусь… ф-фу… Из-за Сопли из рода Одуванчиков!

Братья ржут уже в голос, мы с Джокером отыгрываем суровых рыцарей, сохраняя (с трудом) невозмутимо-благородный вид.

– Сэр Эрик утверждает, что Сопля есть ни кто иной, как богопротивный колдун и потому подлежит жуткой казни – кормлению овсянкой на завтрак… и даже без бекона!

Изобразив барабанную дробь на собственном выпяченном животе (для чего Джок даже задрал рубашку), и подудев в приставленные к губам кулаки, суровым голосом добавил – весомо, будто вынося смертный приговор.

– С холодным желудёвым кофе без сахара!

Чистая отсебятина, но в струю, так что киваю, подняв руку с мечом.

– Сэр Джокер утверждает, что Сопля никто иной, как благочестивый алхимик проводящий время за молитвами и научными опытами во славу христианства. Посему он отстаивает право на бекон к овсянке, кофе из Сарацинии с сахаром из Империи Инков, и две умеренно поджаренные гренки к сему напитку! Поединок до смерти, сиречь^[70] до того, как поединщики запыхаются и устанут.

Вместо щитов взяли диванные подушки и скрестили мечи. Фехтовать не пытался никто из нас – слишком опасно. Пусть мечи и тупые, но это почти метровой длины железяки, проломить такими голову можно на раз, даже случайно.

Сражаемся в киношном стиле – много звеним мечами (ни в коем случае не пытаясь задеть противника), прыгаем по диванам и креслам, и время от времени замираем в картинных позах.

– Сегодня один из нас останется лежать на песке… – с сомнением гляжу на пушистый ковёр, – на ковре этого ристалища, уби… усталый и проигравший.

– И это будешь ты, сэр Эрик! – Патетично проговаривает Джокер, прыгая на диван, – ай!

– Ушибся?

– Нормально, – отряхивается противник, вставая с пола, – моё ранение не опасно, сэр Эрик, продолжим поединок!

Прыгаю навстречу, скрещиваем мечи и пыхтим, сверля друг друга суровыми взглядами. Лесли упирается в меня подушкой-щитом, и с минуту мы просто толкаемся.

– Я сдаюсь, – неожиданно говорит он, отдавая меч.

– Почему? – Взвыл Андерсон патетично, – я на тебя четвертак поставил!

– У нас завтра как раз овсянка, – улыбается поверженный противник, – а Зак её не любит.

– За что так со мной, о благородный сэр? – Делает глазки Одуванчик, отныне злобный колдун.

– Ты в прошлый раз половину моего пирога спёр! Черничного! – Сурово отвечает Джокер, делая попытку завернуться в штору, как в тогу.

– О горе мне! – Падает Зак на колени.

– Не поможет, богопротивный колдун, – ухмыляется Джокер, – завтра у тебя только овсянка на завтрак… с желудёвым кофе, муа-ха-ха!

Глава 14

Не показывая вида, что заметил что-то странное, Аркадий Валерьевич сел в автомобиль и медленно тронулся с места, отъезжая от здания театра.

– Так, значит, – прошептал он белеющими от гнева губами, – что ж…

Лицо девушки, запрокинутое к спутнику и сияющее любовью, врезалось в память. На него она так никогда не смотрела… Нежно, с абсолютным доверием, лукавым весельем в больших глазах…

На секунду защемило сердце, и он припарковал машину у тротуара, привычно растирая грудь рукой. Лайзу он не любил, даже эффект новизны прошёл. Но хотелось почему-то быть тем, для кого девушка улыбается так.

Ради такой улыбки мужчины сворачивают горы… или по крайней мере, лезут с цветами на пятый этаж по водосточной трубе. Не ему…

Девушка, почти девочка, вчерашний домашний ребёнок, которой некуда идти… не было бы жены верней и благодарней. Или любовницы… сам не захотел эмоциональной привязанности.

Постников не хотел принимать во внимание, что он сам поставил Лайзу в положение горничной с дополнительными услугами. Откуда тут взяться любви?

Факт предательства Лайзы мужчина воспринял крайне болезненно. Его раздражала та чистая нежность в глазах, а не то, с кем она была.

Молодой мужчина, виденный им ранее краем глаза в окружении Луиджи, похож скорее на сутенёра, чем на влюблённого… Да сутенёром, скорее всего, и является.

Не факт, что напрямую с девочками работает, но специализация смазливого и излишне ухоженного мафиози видна, что называется со стороны. Тому, кто умеет смотреть и видеть.

– Ожидаемо, – пробормотал Аркадий Валерьевич, кривя в ухмылке бледные губы и бездумно глядя в окно машины на прохожих, – интересно, давно она с ним? Хотя чего это я… Для моего похищения её соучастие и не требовалось, а вот позже, для присмотра, самое то.

Сердце начало отпускать, да и не сердце это, наверное. Так, невралгическая^[71] боль.

– Молоденькая дурочка… этот сутенёр с ней хоть спит? Да вряд ли, скорее мозги ебёт редкими встречами да невнятными образами счастливого совместного будущего. Закончится дело, и почти непременно окажется вдруг, что ему вот срочно, прямо сейчас, нужны деньги. Вопрос буквально жизни и смерти! И пойдёт она на панель, добывая доллары для своего любимого. Не она первая, не она последняя.

– Выговорился и легче стало, – ядовито усмехнувшись сказал Аркадий Валерьевич сам себе, снова выруливая на дорогу, – а с Лайзой нужно что-то делать.

Самым простым и очевидным решением было бы расстаться с девушкой под каким-то предлогом…

– Слишком просто, – пробормотал мужчина, сигналя идиоту за рулём чёрного Форда, нарушившего сразу несколько правил, – а я не хочу, чтобы у неё просто было. Хочу, чтоб сложно… Поиграть, сливая информацию кураторам из мафии? Хм… можно в принципе. Главное, не слить слишком важную информацию. Или…

Попаданец осклабился пришедшей в голову идее. Сам он считал, что в такие моменты тонко улыбается… зря.

– Выставить её перед Доном редкостной тупицей, не способной запомнить элементарную информацию! Вот тогда-то ей гарантирован бордель, причём уж я постараюсь, чтоб он был самым грязным и дешёвым.

Вспомнив о мифическом Доне, которого так и не увидел в лицо, Постников помрачнел. Ситуация, в которую он попал, мужчину не слишком пугала. Подумаешь, бухгалтер мафии… хотелось бы, конечно, более респектабельных покровителей, но всё впереди.

Проблема в том, что мафиози играли не по правилам. Не в открытую, как это принято, а из тени. Попаданец до сих пор не знал, кто же его настоящие… хозяева. Дон и его приближённые скрывали лица и имена, но при этом опекали Аркадия Валерьевича почти демонстративно. Очень нехарактерное поведение.

– Либо сольют в ближайшее время, либо я работаю не на Дона, а на одного из его излишне самостоятельных подчинённых, задумавших собственную игру.

Излишне крепко вцепившись в руль, попаданец мрачно размышлял о сложившейся ситуации. В двадцать первом веке, да и во второй половине двадцатого, он без раздумий бы обратился за помощью к ФБР.

В настоящее же время грозная в будущем организация демонстрировала отсутствие профессионализма.

– Лощёный педераст^[72] Гувер набрал таких же лощёных мальчиков из колледжей, не знакомых с изнанкой жизни. Блять! Блять!

С силой ударив кулаком по рулю, Постников выдохнул сквозь стиснутые зубы и успокоился.

– Кто из политиков прославился борьбой с мафией? Сделать ставку на него? Безвестный мигрант, не ужившийся с большевиками… здесь главное в конкретику не вдаваться. Благо, яти и дореформенное правописание освоил, да и прочие реалии дореволюционной России хоть по верхам, но знаю.

– Главное, придумать грамотную легенду в несколько слоёв. Хм… жену и детей проклятые большевики убили? Сойдёт… главное, подробности покровавей, чтоб было понятно, почему о прошлом вспоминать не хочу. Нервное потрясение и всё такое… нормально. Отрепетировать не забыть.

– Здесь уже… нет, через Германию придётся…. Или не стоит? А, всё равно по-другому не выйдет, гражданство-то пока немецкое! Ага… беженец из разорённой большевиками России… намекнуть на дворянское происхождение? Хм… пожалуй и не стоит, не потяну.

Постников болезненно воспринимал деление на касты, существовавшее в Российской Империи до Революции. Нет, сама идея ему импонировала… другое дело, что российское дворянство тесно связано родственными узами, училось в определённых заведениях, встречалось в дворянских собраниях… За своего не сойти.

– За еврея себя выдать? Только что не чистого, там у них свой учёт, а смеска из выкрестов. Из еврейской среды вышел, в другую не вошёл… Отсюда и все мои странности и необычности, между культурами завис.

Некоторое время мужчина размышлял, покусывая губы. Удобно, да и знает немало… как-никак, бывал не раз в домах коллег-евреев, да и в Израиле два раза лечился. Не в России же! Нахватался достаточно, чтобы сойти за своего. По крайней мере выкреста.

Проблема в том, что евреев он не любит, несмотря на вполне удачно сотрудничество и даже дружбу – насколько это вообще возможно между чиновниками. Своим арийским профилем попаданец нешуточно гордился, пройдя в своё время (тайком разумеется) тест на истинного арийца.

– Или наоборот – немецкие предки, долго жили в России… Тоже не пойдёт, тусовка это достаточно узкая. Ладно, это на потом отложим. Главный вопрос в другом, – Аркадий Валерьевич потёр подбородок с начавшей пробиваться белесой щетиной, – с какими данными идти к политиканам? Просто защиту просить? Так пошлёт или формальностями ограничится, и прав будет. Соблазнять талантами экономиста? Не факт, что соблазнится, своих полно. Да собственно – не факт, что поверит.

– Чёрт! Я ведь даже не знаю, на кого работаю! И слежку не установишь, за самим следят. Хм… если только внаглую. Поискать биографии политиков из числа порядочных и непримиримых… не, ну должны же быть и такие?! И прямо на приёме…

Идея заворожила Постникова своей простотой. Всего-то дел, что таскать с собой (или выучить) список честных политиков, можно даже с фотографиями. В газетах их физиономии часто мелькают. Ну и короткую, но ёмкую и убедительно составленную записку с просьбой о помощи.