Текст книги "Явка до востребования"

Автор книги: Василий Окулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

6. УЧЕБНЫЕ БУДНИ

1 сентября 1950 года начались занятия. Подъем в 7.00. С 7.45 до 8.30 – завтрак. С 9.00 до 15.00 – занятия. Обед. Отдых. С 17.00 – самоподготовка. Два раза в неделю демонстрировались лучшие советские и иностранные фильмы. Часть из них – на иностранных языках. В субботу в 16.00 – выезд в Москву на свидание с семьей. Возвращение в понедельник к 8.30.

Первая лекция. Михаил Андреевич представляет нам седовласого шестидесятилетнего полковника, напоминавшего внешностью Константина Станиславского, только без пенсне: «Евгений Петрович Мицкевич. Разведчик-нелегал, долгое время работал в Германии, Италии, Англии, США и Китае. Сейчас – руководитель кафедры специальных дисциплин. Евгений Петрович познакомит вас с программой курса. Желаю успеха».

Е.П. Мицкевич

(из оперативной справки)

Родился 24 декабря 1893 года в Ровенской губернии в крестьянской семье. В годы Гражданской войны командовал полком. За активное участие в ликвидации бандформирований в Белоруссии был награжден орденом Красного Знамени.

В 1924 году окончил экономическое отделение Московского университета и был принят на работу в Иностранный отдел ОГПУ (внешняя разведка).

В 1925 году направлен на нелегальную работу в Германию. Руководил созданием нелегальной сети в Гамбурге. В ноябре 1927 года выехал в Италию в качестве руководителя римской нелегальной резидентуры. И, после кратковременного пребывания в Центре, в 1931 году командирован в Великобританию по линии нелегальной разведки. В 1932 году, после восстановления дипломатических отношений между СССР и Англией, возглавил «легальную» резидентуру в этой стране.

Резидентуре приходилось работать в очень сложных условиях. Несмотря на это, руководимому Мицкевичем коллективу разведчиков удалось добиться значительных результатов в вербовочной работе и заложить основы для приобретения перспективной агентуры, от которой впоследствии поступала ценная информация, в том числе – документальная, по всем интересующим Центр политическим проблемам.

В 1934 году Мицкевич направляется в служебную командировку в США, а затем – в Китай для организации нелегальной разведывательной работы против Японии и антисоветской белогвардейской эмиграции в Маньчжурии. Под его руководством была создана оперативная группа, предотвратившая деятельность белогвардейских вооруженных формирований с территории Китая против СССР. После успешного выполнения заданий Центра в Китае Мицкевич в 1937 году вновь возвратился в США и более года возглавлял там нелегальную резидентуру.

С началом Великой Отечественной войны руководил одним из отделов центрального аппарата разведки. В 1944 году направлен в Италию для восстановления нелегальной резидентуры. За короткий срок сумел создать группу разведчиков-нелегалов, снабжавшую Центр важной политической и научно-технической информацией.

С 1948 по 1953 год Мицкевич являлся начальником кафедры в Высшей разведывательной школе КГБ.

Вышел в отставку в 1953 году. Скончался в 1959 году.

За плодотворную деятельность по обеспечению государственной безопасности нашей страны полковник Мицкевич был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудным знаком «Почетный чекист».

* * *

Евгений Петрович начал нам рассказывать, что такое разведка, чему мы должны научиться за десять месяцев, и тут же предупредил: «Школа – только подготовительный класс. Учиться разведке приходится всю жизнь – ежедневно и ежечасно, до отставки. А разведчик в отставку не уходит. Подумайте над этим!»

Во время учебы на первом месте у нас были, конечно, специальные дисциплины. Занятия по малопонятным и тогда ещё таинственным для пас проблемам были на редкость интересными. Мы понимали, что ни в одном другом учебном заведении этому не учат, и это повышало чувство ответственности и собственной значимости.

Лекции носили часто характер бесед. Преподаватель, сформулировав общие положения, подкреплял сказанное примерами из практики, доходчиво раскрывая суть и технологию таких разведывательных операций, как вербовка агентуры и правила работы с ней, использование в разведывательных целях связей по прикрытию, получение информации «втемную», из открытых источников. На семинарах мы разбирали различные оперативные ситуации. Интересны были и беседа о работе советских представительств за рубежом, об отношениях между разведчиками и сотрудниками МИД и других ведомств.

Нам был прочитан содержательный курс по информационно-аналитической работе в разведке, по выявлению наружного наблюдения – непростой и крайне необходимой науки для разведчика. После курса лекций но методам выявления наружного наблюдения, были практические занятия в городе. Позже, работая за границей, мы не раз добрым словом вспоминали наших наставников.

Дипломатическую практику у нас вел Александр Антонович Трояновский, старый большевик, член РСДРП с 1904 года. Многие годы он занимался дипломатической и преподавательской деятельностью. Был послом СССР в Японии и США. Трояновский отличался цепкой памятью, ясностью суждений, умением найти и донести до сознания слушателя то главное, что может помочь не совершать ошибок в будущей разведывательной и дипломатической работе. Он рассказывал нам не только об удачах, по и о промахах, совершенных им лично и его коллегами.

Трояновский часто говорил, что дипломаты и разведчики – люди, которым необходимо гораздо больше самых разнообразных знаний. Они должны быть психологами и аналитиками, способными находить нестандартные решения возникающих проблем. От них требуется абсолютная преданность делу, аккуратность, конспиративность. Мы смотрели на этого внешне немощного человека и удивлялись силе его духа.

Помимо преподавателей с нами много работали сотрудники оперативных отделов разведки, в том числе и руководящие. Они рассказывали об оперативной обстановке в различных странах, условиях и возможностях работы по линии разведки, щедро делились своим опытом.

Запомнились беседы разведчика-нелегала Исхака Абдуловича Ахмерова. До 1934 года он работал с нелегальных позиций в Турции и Китае, а затем дважды выезжал на нелегальную работу в США. В годы Великой Отечественной войны возглавлял нелегальную резидентуру, которая добывала документы, содержащие оценки американских аналитиков военно-промышленного потенциала Германии и Японии, материалы о военных и политических планах правительства США, проекты документов, готовившихся американскими политиками для международных встреч, и многие другие.

В итоговых документах о работе советской внешней разведки в 1941–1945 годах, преданных гласности Службой внешней разведки России, подчеркивается: «Особенно успешно в годы Второй мировой войны в США действовал резидент нелегальной резидентуры Ахмеров».

Разведчик-нелегал Ахмеров

Исхак Абдулович Ахмеров родился 7 апреля 1901 года в городе Троицк Челябинской области в бедной татарской семье. Его отец умер, когда будущему разведчику было всего несколько месяцев от роду. Мать перебралась к своему отцу – кустарю-скорняку – в Царевококшайский уезд Казанской губернии.

С малых лет Исхак познал нужду. Дед умер, когда мальчику было всего двенадцать лет. Подростку пришлось пойти в батраки к местным богатеям. За пять лет самостоятельной жизни он сменил много профессий: работал подмастерьем, курьером, шлифовальщиком в типографии. Позднее стал учеником электромонтера, затем хлебопеком, приказчиком в мануфактурном магазине.

Октябрьскую революцию Исхак встретил с воодушевлением. По путевке Казанского Совета он был направлен в Москву на курсы счетоводов. В 1918 году, после окончания курсов, Исхак был направлен на работу в Наркомпрод Татарской Республики. В 1919 году вступил в партию большевиков, а в 1920 году избран депутатом Казанского горсовета. После окончания Гражданской войны Ахмеров в 1921 году был направлен на учебу в Коммунистический университет народов Востока, где стал изучать турецкий язык. Уже через год он был переведен на факультет международных отношений 1-го государственного университета (ныне МГУ). Здесь, помимо общеобразовательных дисциплин, он изучал турецкий, французский и английский языки.

После окончания университета Ахмеров поступил на работу в Наркомат иностранных дел и был командирован в город Термез, в полпредство СССР в Бухарской Республике. Однако вскоре эта республика вошла в состав Узбекистана, и Ахмеров был переведен на дипломатическую работу в Турцию в качестве секретаря Генконсульства СССР в Стамбуле. В 1928 году он назначается генеральным консулом в Стамбуле.

После возвращения в Москву в марте 1930 года Ахмеров зачисляется на работу в контрразведывательное подразделение ОПТУ в качестве оперативного работника и вскоре направляется в Бухару, где активно участвует в борьбе с басмачеством.

Через год Ахмеров переводится на работу в Иностранный отдел ОГЛУ и направляется на учебу в Институт красной профессуры. На факультете мирового хозяйства и мировой политики он совершенствует знания, необходимые для работы в разведке.

В январе 1933 года руководство ИНО приняло решение направить Ахмерова на работу в Китай по линии нелегальной разведки. В Пекин Исхак должен был выехать в качестве турецкого студента-востоковеда, легализоваться в стране и заняться приобретением источников, которые могли бы информировать внешнюю разведку об обстановке в стране и планах белогвардейцев и японцев в отношении СССР.

В Пекине «Юнг» (оперативный псевдоним разведчика) поступил в американский университет, где обучалась большая группа иностранных студентов. Вскоре он установил неплохие отношения с двумя студентами-европейцами. Один из них, англичанин, поддерживал контакты с посольством Великобритании и в беседах с его дипломатами получал полезную информацию о планах Японии в Китае. Ею на доверительной основе он делился с «турецким студентом». Другой студент, прибывший из Швеции, снабжал «Юнга» сведениями о деятельности японцев в Маньчжурии. Эта информация получала положительную оценку в Центре.

В конце 1934 года Ахмеров возвратился в Москву. Руководство разведки приняло решение направить его на нелегальную работу в США.

Прибыв в Нью-Йорк в 1935 году, «Юнг» поступил на учебу в Колумбийский университет. Помимо легализации, это было необходимо разведчику для совершенствования знаний английского языка.

Нелегальной резидентуре НКВД в США, в которую входил «Юнг», удалось создать эффективно действующий агентурный аппарат, от которого поступала важная информация не только об американской политике в отношении СССР, но и сведения о планах и намерениях стран оси Рим – Берлин – Токио, которые особенно высоко ценились в Москве. В июне 193 8 года руководитель нелегальной резидентуры был отозван в Москву. После его отъезда «Юнг» возглавил резидентуру и успешно руководил её работой.

Случилось так, что по приезде в США «Юнг» привлек к сотрудничеству в качестве содержательницы конспиративной квартиры молодую американку, присвоив ей оперативный псевдоним «Ира». Она оказалась великолепным связником, работала смело и энергично, лично добывала интересную информацию из кругов высшей американской администрации, используя свои личные связи среди сотрудников аппарата Белого дома.

«Ира» была молодой и красивой девушкой, и «Юнг», часто встречавшийся с ней, влюбился в свою помощницу. «Ира» ответила ему взаимностью, и они решили пожениться. В ноябре 1939 года «Юнг» получил телеграмму Центра, в которой ему предлагалось выехать в Москву для отчета о проделанной работе. В ответ разведчик направил на имя наркома внутренних дел Берии рапорт с просьбой разрешить ему вступить в брак с «Ирой» и вместе с ней прибыть в Москву. Это вызвало негодование Берии. Вызвав к себе начальника разведки Фитина, он безапелляционно заявил, что «Юнг» завербован американским ФБР и теперь вместе с их «шпионкой» едет в Москву. Нарком приказал Фитину разобраться с разведчиком.

Павлу Михайловичу пришлось затратить много сил и красноречия, чтобы рассеять необоснованные подозрения Берии. По его указанию была подготовлена справка о работе «Юнга» в качестве резидента нелегальной разведки. В ней давалась высокая оценка поступавшей от него информации. Было особо отмечено, что «Ира» является племянницей одного из лидеров американских коммунистов, которого высоко ценит сам Сталин. Очевидно, этот аргумент сыграл не последшою роль в том, что «Юнг» уцелел: Берия опасался вызвать гнев вождя и дал «добро» на этот брак. В январе 1940 года супружеская пара разведчиков-нелегалов прибыла в Центр.

С началом Великой Отечественной войны советское руководство приняло решение резко активизировать деятельность нелегального подразделения внешней разведки не только в оккупированных Германией странах, но и в США. В соответствии с этим решением руководство внешней разведки вышло с предложением срочно направить в США «Юнга» и «Иру», которая к тому времени приняла советское гражданство. В июле 1941 года Берия утвердил это решение, и разведчики стали снова собираться за океан.

В августе 1941 года внешняя разведка вывела «Юнга» с женой в Китай, а затем в Гонконг. В США они прибыли в начале 1942 года. Разведчики поселились в Балтиморе, в часе езды от Вашингтона, где работали их основные агенты. Они занимали солидные посты в администрации, госдепартаменте, министерстве финансов.

«Юнг» организовал небольшую коммерческую фирму по пошиву готового платья и стал совладельцем мехового салона. Два-три раза в месяц он ездил в Вашингтон, где проводил встречи с агентурой и получал от нее информацию.

Источники «Юнга» снабжали его сведениями о военных планах Германии, политике нацистского рейха в оккупированной Европе, экономическом положении этой страны и ее стратегических ресурсах. Важное место в информации нелегальной резидентуры занимали материалы о деятельности нацистских спецслужб и их агентуры в США, а также агентуры гестапо, внедренной в советские учреждения. Поступала от него и информация о действиях политических кругов в США, направленных на подрыв антигитлеровской коалиции и заключение сепаратного мира с Германией. В общей сложности в Центр было направлено более двух с половиной тысяч фотопленок с информацией, что составило 75 тысяч машинописных листов.

Накануне Тегеранской конференции «Юнг» получил от своих источников в госдепартаменте США информацию о планах и намерениях американцев, о позиции президента Рузвельта относительно сроков открытия Второго фронта, а также об инструкциях, полученных делегацией США. Возглавляемая им нелегальная резидентура регулярно информировала Кремль о позиции администрации Рузвельта по всем международным вопросам, особенно накануне встреч «Большой тройки». Это позволяло Сталину быть в курсе намерений президента США, знать, на какие уступки может пойти американская делегация, какие разногласия существуют у нее с англичанами, и успешно защищать интересы Советского Союза.

Из нелегальной резидентуры «Юнга» шли сведения первостепенной важности. Так, 17 сентября 1944 года на основе документальных материалов, полученных резидентурой «Юнга», «Правда» опубликовала сообщение собственного корреспондента в Каире, в котором со ссылкой на «заслуживающие доверия круги» говорилось о состоявшейся встрече министра иностранных дел Германии Риббентропа с английскими руководящими деятелями с целью выяснения условий сепаратного мира.

В начале 1946 года разведчики-нелегалы завершили командировку и возвратились в Москву.

Исхак Абдулович Ахмеров еще долго и плодотворно работал в управлении нелегальной разведки. Был заместителем начальника этого сверхсекретного разведывательного подразделения. Неоднократно выезжал в краткосрочные спецкомандировки для восстановления связи с агентурой и оказания помощи разведчикам-нелегалам.

За выполнение специальных заданий по линии нелегальной разведки полковник Ахмеров был награжден двумя орденами Красного Знамени, орденами Красной Звезды и «Знак Почета», многими медалями, а также нагрудным знаком «Почетный чекист».

Скончался И.А. Ахмеров 18 июля 1976 года.

* * *

О себе Ахмеров рассказывал: «Американцем был более девяти лет и вместе с женой вёл разведывательную работу, свободно разъезжая по стране».

С Исхаком Абдуловичем я неоднократно встречался и после окончания школы. Он часто заходил в наш отдел и не упускал случая побеседовать с нами, начинающими работниками. Все, что он говорил, было важно и поучительно. Он, например, обращал наше внимание на то, как надо одеваться, подчеркивая при этом, что ни одна деталь в костюме разведчика не должна выделять его из местной среды: «Можно купить одежду в лучшем магазине Парижа, – пояснял Ахмеров, – а одеться по-московски».

И.А. Ахмеров постоянно предостерегал пас от излишней доверчивости: «Там люди, как правило, в свою душу посторонних не пускают. Общаются свободно, но добиться доверия не так-то просто». И всякий раз напоминал, что аккуратность – залог успеха в работе. «Нельзя нарушать порядок, опаздывать на встречи, – подчеркивал он. – Любое проявление неорганизованности неминуемо ведет к провалу».

Большое внимание в Школе уделялось изучению иностранных языков. Язык – инструмент разведчика. И чем он лучше отточен, тем легче работать. Мы, прошедшие полный курс французского языка по программе института иностранных языков, просили дать нам другой язык, но безуспешно: в школе не хватало преподавателей. И нам предложили пройти курс усовершенствования французского языка.

Занятия проходили весело, непринужденно и, главное, продуктивно. Мы говорили о политике, о прочитанных книгах, русских и французских, о просмотренных фильмах.

Пришла весна, а с ней два экзамена: специальные дисциплины и иностранный язык. Перед выпускным вечером нам дали подержать в руках дипломы – большую, красиво оформленную бумагу с красной гербовой печатью. Диплом вшили в личное дело, где он будет храниться вечно. Тогда же нам выдали отпускные удостоверения, проездные документы и льготные путевки (на меня и на жену) в ведомственный дом отдыха в Одессе.

Вопрос о работе не стоял. Мы были «распределены» задолго до экзаменов, и каждый знал будущую должность, отдел, где будет работать, своего начальника.

С грустью мы покидали школу. Она дала нам путевку в жизнь, пусть и нелегкую, но интересную профессию, которая и сегодня крайне необходима государству. Любая поездка в Школу всегда воспринималась как подарок, как встреча с молодостью.

7. СЛУЖБА. ПЕРВЫЕ ШАГИ

В середине августа 1951 года мы явились на службу. Начальник отдела Александр Иванович представил нас начальнику управления Ивану Ивановичу. Визит был кратким: поздравление с окончанием школы, пожелания успехов на новом поприще и прочие протокольные фразы, но сказано все было так доброжелательно и по-дружески, что запомнилось надолго. «А теперь, – сказал Александр Иванович, – пойдём к самому главному начальнику – секретарю отдела Лиде. Любите её как мать, как сестру. Девушка добрая, но строгая».

Лида, круглолицая смешливая блондинка с ямочками на щеках, выдала нам тетради для секретных записей, металлические печати для опечатывания сейфов, по две больших иглы и шило, по мотку суровых ниток, панки, бланки и прочес имущество, необходимое чиновнику любого ведомства.

После обеда я попал в руки своего непосредственного начальника – Августа. Небольшого роста, щуплый, подвижный, говорил быстро, но чётко. Он подвёл меня к огромному двухстворчатому сейфу, открыл его и спросил: «Видите, сколько тут коробок? В каждой из них 2, 3, а то и 4 тома. До сегодняшнего дня все это было мое, а теперь – ваше. В этих двух папках (каждая объемом чуть меньше тома Большой советской энциклопедии) – документы, не требующие исполнения. Их надо разложить по соответствующим делам и подшить. А тут – документы, над которыми надо работать, не откладывая их в долгий ящик. С них и начните!»

Сказав это, он исчез, оставив меня в глубоком раздумье. Вначале мне показалось, что в сейфе беспорядок и никто пи за что не отвечает. Но это было не так: за каждый документ кто-то расписался и, следовательно, несёт за него полную ответственность. А «добрая-строгая» Лида регулярно проверяет их сохранность и сроки исполнения. На каждом – гриф секретности.

Из школы мы пришли романтиками, а тут – самая рутинная работа. Бывало, когда целыми днями сидели в архиве или обрабатывали в фотолаборатории пришедшую из Парижа почту, подшивали многочисленные документы, осваивали пишущую машинку. Эта нудная, но крайне необходимая работа помогла нам понять, что без неё романтики в разведке не бывает. Мы уяснили и на всю жизнь запомнили смысл и важность черновой работы и то, что настоящий разведчик – это «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Он все должен знать, все уметь. Настоящий интерес к профессии разведчика пришел с изучением оперативных дел. За бумагами стояли живые и очень разные люди. С одной стороны – друзья, единомышленники, готовые помогать бескорыстно, и часто рискуя если не жизнью, то карьерой и свободой. С другой – враги, активно работавшие против СССР.

Сразу же, как я пришел в отдел, мои руководители и сотрудники кадрового аппарата стали искать мне должность прикрытия в советских учреждениях во Франции. Дело было весьма сложным, так как французы, ссылаясь на то, что в их представительствах в Москве дипломатов и других сотрудников почти вдвое меньше, чем наших в Париже, постоянно отказывали в новых визах, а иногда и в визах на замену. А пока суть да дело, руководство управления решило сделать из меня «специалиста широкого профиля». Как-то пригласил меня Иван Иванович и своим тихим задушевным голосом, с неизменной доброжелательной улыбкой, сказал приблизительно следующее: «Василий Николаевич, судя по тому, как вы поете на вечерах, у вас хороший слух. Я и подумал, а не сделать ли из вас радиста? Такой специалист нам может очень пригодиться как в Париже, так и в других точках. Обстановка за рубежом становится с каждым днём сложнее, поэтому нужно заранее подготовить условия для перехода на безличные способы связи с агентурой».

– Иван Иванович! Я это понимаю, только ведь я никогда радио-делом не занимался и не могу гарантировать, что из меня получится хороший радист. Когда поешь, можно и сфальшивить, а при «игре» на ключе фальшь недопустима. Но попробовать согласен. Когда начинать?

– Завтра, Василий Николаевич. Я почему-то думал, что вы согласитесь, и обо всем договорился с начальником отдела связи. С ним и согласуйте все детали вашей подготовки.

Я знал, что учиться будет непросто, но трудности оказались не там, где я их ждал. Уши не подвели. Из-за полученной когда-то травмы сбои давала правая рука. Отказаться самолюбие не позволяло, и я решил «музицировать» левой и, на удивление радистов, дело пошло. Три месяца упорных занятий, и я стал радистом «почти второго», как сказал начальник отдела связи, класса. Я благодарен связистам за помощь и терпение в период моей подготовки. Она мне очень пригодилась.

На службе и дома все складывалось хорошо. Жена окончила институт и была принята в ординатуру.

Отпраздновав Новый 1952 год, мы стали готовиться к рождению первенца. И 26 марта 1952 года у нас появилась маленькая светленькая и очень активная девочка Аленка.

Прага

Июль 1952 года – первая заграничная командировка – в Прагу. Я летел в дружественную страну, которая залечивала раны войны и устраняла последствия восстания 1948 года, организованного, при поддержке разведок западных стран, враждебными народно-демократическому строю силами. С помощью СССР, в стране восстанавливалась экономика. Но оперативная обстановка оставалась ещё сложной и далеко небезопасной. На периферии действовали многочисленные банды и террористические группы, были случаи убийства руководителей властных и партийных структур разного уровня. Даже в Праге по ночам часто слышалась стрельба. Органами правопорядка принимались повышенные меры безопасности на дорогах, особенно на въездах в столицу и другие крупные города.

В Праге мне предстояло встретить агента, нелегально приехавшего туда через ряд европейских стран, устроить на конспиративной квартире, обеспечить питанием и всем, что необходимо человеку для нормальной жизни в течение 45 суток, практически без выхода в город. И, главное, обучить уверенно осуществлять двухстороннюю радиосвязь и другим тонкостям нашего ремесла.

С поставленными задачами я справился. Эта командировка дала мне многое. Я воочию увидел, как работает наша разведка, как она помогает становлению чехословацкой разведслужбы, а главное, получил опыт работы с агентом в обстановке, близкой к «боевой». Я понял, что уже могу, а чему еще надо научиться. Полезной была эта поездка и для совершенствования французского языка. Агент говорил на обиходном французском языке, с присущими ему идиоматическими выражениями и жаргоном, а не на том, литературном, которому меня учили. И это было важно, так как в будущем мне предстояло работать с людьми, занимающими самые разные ступени на социальной лестнице.

В марте 1953 года умер Сталин. Страна в трауре, в слезах и горе, у всех один вопрос: «Что будет дальше?» Нас, работников разведки, это тоже волновало и мы раньше других узнали, «что будет?», если не со всей страной, то с органами государственной безопасности.

Сразу после похорон Сталина Берия объединил под своим началом министерства государственной безопасности, внутренних дел и разведку. Началась реорганизация всех служб. А это – неразбериха, нервотрепка, возвышение никчемных, избиение талантливых. Мало того, в течение 1953 года сменилось несколько министров, пять начальников разведки, большинство начальников отделов.

«Иван» и «Мария»

В октябре 1953 года на постоянное жительство в СССР прибыли один из старейших агентов нашей службы «Иван» и его жена и помощница «Мария». Мне было приказано встретить их на вокзале, устроить на жительство вначале в Москве, а потом в одном из южных городов России.

Морозный солнечный день. Белорусский вокзал. Из поезда вышел невысокого роста худощавый улыбающийся человек во веем «заграничном», внимательно осмотрелся и, заметив у меня в руках журнал в яркой обложке, как было оговорено с ним в Париже, подошёл ко мне. Как и положено: пароль, отзыв. Я позвал носильщиков.

С вокзала мы поехали в одну из лучших гостиниц Москвы, где «Ивану» и его жене предстояло прожить несколько месяцев.

Супруги были активными, приветливыми и очень доброжелательными людьми. Не прошло и недели, как мы перешли на «ты». Я провел с ними много времени: ходили по музеям и картинным галереям, посещали театры, 7 ноября 1953 года побывали на гостевой трибуне Красной площади, вместе встречали и Новый 1954 год в ресторане «Советский», а весной прокатились по каналу Москва– Волга. Гости были в восторге от музеев, театров, открыли для себя искусство русского балета и русской оперы, но их удручали наш быт, очереди, отсутствие элементарных удобств и товаров.

Вся сознательная жизнь «Ивана» была связана с советской разведкой. Он был великолепным вербовщиком и руководителем. В середине 1920-х годов работал в Париже под руководством Якова Серебрянского, смелого и решительного разведчика, прекрасного вербовщика. Во время гражданской войны в Испании воевал на стороне республиканцев. Как реликвию той поры, хранил миниатюрный золоченый «вальтер» с рукоятью из слоновой кости. Он завладел им в рукопашной схватке с франкистским полковником.

В года Второй мировой войны, оставшись без связи с советской разведкой, «Иван» организовал несколько диверсионных групп, которые устраивали налеты на транспорты германской армии, взрывали и поджигали склады, уничтожали солдат и офицеров вермахта. После освобождения Парижа в августе 1944 года связь с «Иваном» была восстановлена, члены его групп, имевшие возможность выполнять задания разведки в новых, мирных, условиях, вошли в агентурную есть резидентуры. Забегая вперед, скажу, что с некоторыми из них мне довелось работать в Париже во второй половине пятидесятых годов. Это были истинные друзья нашего государства, работавшие с советской разведкой не ради денег, а за высокие идеалы мира, «свобода, равенства и братства».

Как-то в разговоре «Иван» рассказал, что за заслуги перед Советским государством в 1930 году он вместе со своим руководителем Серебрянским был награждён орденом Красного Знамени и что его орден остался у нас на хранении. «Иван» попросил, поскольку теперь он живет в СССР, передать ему орден, чтобы он мог «носить его по торжественным дням», и организовать встречу с Серебрянским.

Вопрос с орденом решился достаточно быстро. Оставалось лишь найти уволенного со службы Серебрянского и помочь встретиться старым соратникам. Позвонил на его квартиру, и женщина, снявшая трубку, сказала: «Яков Исаакович в тюрьме»…

Яков Серебрянский

Яков Исаакович Серебрянский родился 9 декабря 1892 года в Минске. Окончил минское городское училище. Примыкал к революционному движению. Первый раз был арестован в 1909 году за участие в убийстве начальника минской тюрьмы. Ему было тогда всего 17 лет, поэтому отделался высылкой в Витебск.

В период революций 1917 года был активным членом эсеровского движения, членом партии эсеров-максималистов. В мае 1920 года поступил на службу в центральный аппарат ВЧК. В октябре 1923 года, став кандидатом в члены ВКП (б), перешел во внешнюю разведку и сразу же выехал на нелегальную работу в Палестину. В 1925–1929 годах возглавлял нелегальные резидентуры в Бельгии и во Франции. После возвращения в Москву был назначен начальником подразделения нелегальной разведки и одновременно руководил Особой группой при председателе ОГПУ. В июле 1934 года возглавил Спецгруппу особого назначения при наркоме внутренних дел. В 1935–1936 годах находился в спецкомандировке в Китае и Японии.

В период гражданской войны в Испании, будучи на нелегальном положении во Франции, принимал активное участие в организации поставок оружия и военной техники республиканскому правительству из европейских стран через подставные фирмы.

В 1936 году был награждён орденом Ленина. Летом 1938 года Серебрянский был отозван из Франции, арестован и 7 июля 1941 года приговорен к высшей мере наказания «за шпионскую деятельность в пользу английской и французской разведок». Однако приговор не был приведен в исполнение.

Шла Великая Отечественная война, разведке были необходимы опытные кадры. В августе 1941 года, благодаря ходатайству заместителя начальника разведки Судоплатова и вмешательству Берии, Серебрянский был амнистирован и восстановлен в органах и в партии. Во время войны он занимал руководящие посты в 4-м управлении НКВД – НКГБ СССР, которое организовывало разведывательно-диверсионную работу на оккупированной немцами советской территории. Лично участвовал во многих разведывательных операциях. Полковник Серебрянский был награжден вторым орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, многими медалями, а также двумя нагрудными знаками «Почетный чекист».