Текст книги "Явка до востребования"

Автор книги: Василий Окулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

3. ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ С ПОЛИЦИЕЙ

Занимаясь повседневными делами Представительства, я тщательно готовился к встрече с представителями спецслужб. Однако первая встреча с комиссаром полицейского участка произошла неожиданно. Случилось это так: молодой дипломат, находившийся в Женеве в составе какой-то делегации, накануне отлета взял без разрешения стоявший во дворе автомобиль и поехал «прощаться» с Женевским озером.

Будучи в нетрезвом состоянии, при развороте ударил стоявшую у тротуара машину и пытался скрыться. Вернувшись в Представительство, никому ничего не сказал о происшествии, пошел собирать свои вещи. Его наезд на машину видел ее хозяин, который туг же заявил об этом в полицию. Минут через 15–20 после возвращения дипломата в Представительство нам позвонил комиссар участка. Он рассказал о происшествии и добавил, что владелец машины, которую повредил наш водитель, написал по этому поводу заявление и находится в участке. Комиссар просил кого-нибудь из дипломатов приехать вместе с виновником происшествия в участок, чтобы установить, не был ли он пьян в период столкновения.

Осмотрев машину, я увидел на бампере голубую краску. Дипломат признал, что наезд действительно был, и уехал он с места происшествия потому, что, как ему показалось, задел только бампер той машины.

Посмотрев на дипломата, я понял, что брать его с собой нельзя: прощаясь с красавцем Леманом, как любовно называют женевцы свое озеро, он выпил, явно превысив допустимую законом норму. А это отягчающее обстоятельство. Парня могли не выпустить из страны, пока не уплатит достаточно крупный штраф, так как совершил два серьезных нарушения: управлял машиной в нетрезвом состоянии и скрылся с места аварии. Вызвал шофера и поехал один.

Комиссар вежливо, но твердо потребовал доставить в участок виновного. Я, столь же деликатно и столь же твердо, ответил:

– Господин комиссар, я с уважением отношусь к вашим законам, но, к сожалению, выполнить вашу просьбу не могу, так как молодой человек, совершивший наезд, рано утром вылетает в Москву. Мне неизвестно, где он сейчас находится и появится ли в Представительстве до отлета. Чтобы не заставлять вас и господина, который пострадал по вине моего соотечественника, ждать, я приехал принести вам по поводу случившегося извинения от имени Представительства.

– Мы принимаем ваши извинения, – ответил комиссар уже вполне доброжелательно, – но ведь необходимо подписать протокол о дорожно-транспортном происшествии. Для этого нужен его виновник.

– Господин комиссар, машина принадлежит Представительству. Она застрахована в фирме господина Korea. Я готов подписать протокол от имени Представительства. А чтобы у вас и у пострадавшего не было никаких сомнений, позвольте позвонить при вас господину Котсу.

К счастью, Коте был еще в своем бюро. Выслушав меня, он заверил пострадавшего и комиссара в том, что вопрос о компенсации затрат по ремонту машины будет решен положительно. Это всех устроило. Пострадавший понял, что его машина будет отремонтирована за счет страховой компании, а комиссар был рад, что без хлопот закрыл дело. Расстались мы вполне довольные друг другом.

Эта первая встреча с полицейским чиновником дала мне многое. Для швейцарца, как я понял, важны в подобных делах два момента: первый – деньги, второй, не менее важный, – уважительное отношение к нему, особенно со стороны представителя великой державы. У швейцарцев, несмотря на высокий уровень жизни, налаженный быт, что позволяет им смотреть на всех без исключения иностранцев свысока, существует комплекс «малой» державы, голос которой в международных делах ничего не значит. Поэтому мое заявление об уважении швейцарских законов, признание вины своего соотечественника и готовность немедленно удовлетворить претензии пострадавшего сделали свое дело. Комиссар пошел на уступку и не стал настаивать на «приводе» виновного.

Виновник происшествия утром улетел в Москву. Чтобы не портить ему карьеру, мы не сообщили, что в момент наезда он был в нетрезвом состоянии: экспертизы ведь не было.

Прошла еще неделя, и второй секретарь Представительства O.K., выполнявший иногда некоторые «деликатные» поручения Зои Васильевны, встречался с комиссаром женевской полиции господином Г., который ведал охраной иностранных миссий в Женеве. По моей просьбе наш дипломат пригласил комиссара на обед, сказав, что хотел бы познакомить его с вновь прибывшим сотрудником Представительства – помощником мадам Мироновой по административным вопросам.

Встреча состоялась в загородном ресторане. Надо сказать, что с первой встречи у меня с комиссаром установился хороший, я бы сказал, человеческий контакт, и все возникавшие позже проблемы, касавшиеся безопасности советских граждан, делегаций и видных государственных деятелей Советского Союза, решались успешно.

В ходе одной из бесед с комиссаром я сказал ему, что некоторые советские граждане чувствуют нездоровый к себе интерес со стороны отдельных сотрудников представительств стран НАТО при ООН. Дело доходит до прямых предложений о сотрудничестве с их разведками. И привел пару свежих конкретных примеров. Естественно, продолжал я, нас это беспокоит, мешает нормально работать. Полагаю, что это должно беспокоить и полицию Женевы – города, где сосредоточено столько международных организаций, где проходит ежегодно не одна сотня международных встреч и совещаний. Пора ей – «дипломатической столице мира» – избавиться от звания «столицы мирового шпионажа». Комиссар столь же прямо ответил, что в политику он не играет, а старается честно выполнять свой долг блюстителя порядка и быть объективным. Он многое видит из того, что делается в Женеве сотрудниками иностранных представительств друг против друга, но не вмешивается в их дела до тех пор, пока их деятельность не угрожает интересам Швейцарии.

Что это было? Доброе пожелание и предупреждение на будущее? Намек на не слишком тонкую работу моих коллег? Если так, то почему он это сказал? Он ведь не был ни нашим агентом, ни коммунистом, ни сторонником нашего строя. Возможно, потому, что, будучи порядочным человеком, он не терпел подлости и насилия. Потому, что с уважением относился к пашей, тоща воистину великой державе. Чтобы он га думал, произнося эту фразу, мы сделали для себя один вывод: необходимо срочно и тщательно проверить связи всех сотрудников резидентуры и, по возможности, сотрудников Представительства, отказаться от всех подозрительных и недостаточно проверенных контактов. Дальнейшие события показали, что, в ряде случаев, комиссар «одергивал» некоторых не в меру настырных американских и прочих разведчиков, крутившихся около советских граждан.

Немалую роль в налаживании добрых отношений с комиссаром и с другими сотрудниками контрразведки и полиции играло постоянно демонстрируемое нами не на словах, а на деле, уважение к Швейцарии, её народу, к ним лично. Имели, конечно, значение и личные симпатии, возникшие между комиссаром, с одной стороны, и Зоей Васильевной и мной – с другой.

Я планомерно продолжал осуществлять «реформы», пользуясь поддержкой Зои Васильевны. Иногда, чтобы была видна ее руководящая роль в этом деле, я просил ее выступить по вопросам безопасности, конспирации, порядка и дисциплины на совещании дипсостава или на партсобрании. Она всегда соглашалась. Подготовленные для нее тезисы правке практически не подвергались. Иногда она кое-что «смягчала», чаще – «заостряла», особенно когда речь шла о несанкционированных поездках за границу или выпивках.

В семидесятые годы по странам Европы прокатилась волна террористических акций, осуществлявшихся путём засылки взрыв-пакетов по почтовым каналам. Они направлялись политическим деятелям, в иностранные представительства, различные фирмы. Об этом регулярно сообщалось в местных газетах, и в разговорах со мной из этого не делали секрета и сотрудники полиции.

В Представительство приходило большое количество писем, бандеролей, посылок. Среди них могли быть и пакеты с «сюрпризом». Нас беспокоило и то обстоятельство, что советские граждане, проживавшие в Женеве на частных квартирах, часто получали от Национально-трудового союза бандероли с антисоветской литературой. Как правило, это были объемные пакеты. Они были идеальными контейнерами для закладки пластиковых бомб.

Чтобы обезопасить Представительство и его сотрудников, наш специалист по оперативной технике ежедневно проверял всю поступающую корреспонденцию, а также покупки и заказы, доставленные из магазинов, включая цветы и продукты. Для этого пришлось оборудовать лабораторию, оснащенную техникой для выявления взрывчатых веществ. В отдельных случаях я обращался за помощью в службу безопасности аэропорта, которая располагала командой специалистов-взрывников высокой квалификации и специальной техникой

Представительство мы в какой-то степени обезопасили. А как быть с людьми, живущими на городских квартирах? Мы не могли им рекомендовать тащить подозрительные пакеты в Представительство для проверки: они могли взорваться в пути или при вскрытии. Поэтому мы им настоятельно советовали самим пакеты в руки не брать и не вскрывать, а через консьержа вызывать специалистов по обезвреживанию взрывпакетов из полиции. Полиция, хоть и нехотя, но вынуждена была это делать.

И тут нам пришла в голову «гениальная» мысль – попытаться заставить женевскую полицию найти распространителей антисоветчины. И однажды, пригласив одного из сотрудников контрразведки в Представительство, я выложил на стол около тридцати бандеролей, полученных за последние пятнадцать дней только в адрес Представительства. Отправлены они были из разных почтовых отделений Женевы, но названия книг и упаковочный материал были идентичными. Я сказал ему, что отправляет эти книги активная антисоветская организация – Национально-трудовой союз, на счету которой сотни террористических актов против советских граждан. Не забыл упомянуть и о том, что в годы Второй мировой войны НТС сотрудничала с германским командованием, засылала свою агентуру в тыл Советской армии для ведения разведывательно-диверсионной деятельности. Одновременно было подчеркнуто, что НТС располагает специалистами-взрывниками, всеми материалами и техническими средствами, необходимыми для изготовления почтовых отправлений, начинённых взрывчаткой.

Представителю швейцарских спецслужб была высказана просьба попытаться выявить, используя свои возможности, лиц, занимающихся рассылкой литературы, и тем облегчить жизнь и нам, и себе, поскольку ответственность за возможный террористический акт падет и на женевскую полицию. Тут же я добавил, что лежащие на столе бандероли – малая толика того, что получают советские граждане, проживающие на частных квартирах. Полицейский подумал, потом сказал: «Я доложу о нашем разговоре моим начальникам. Идея хорошая, но осуществить ее непросто. Это потребует времени». Дело было, конечно, не только во времени, но и в боязни, что вездесущие журналисты могут обвинить полицию в нарушении прав личности, закона о свободе слова, ведь Швейцария, как утверждают ее власти, самая демократическая страна в мире. Однако, судя по тому, что поток бандеролей сократился, можно полагать, что сотрудники контрразведки нашли кого-то из распространителей и серьезно с ним поговорили. Они это умеют. А другие – просто напугались.

В связи с ростом терроризма серьезно обострилась проблема обеспечения безопасности Представительства и его сотрудников во время протокольных мероприятий, в частности, государственных приемов. В Женеву в течение года приезжало до четырехсот советских делегаций, и почти каждая заканчивала свое пребывание большим или маленьким приемом в здании Представительства. В отдельные дни бывало по пять, шесть, а то и по восемь таких мероприятий.

При небольшом количестве гостей контроль на входе и наблюдение в зале без особого труда осуществляли сотрудники Представительства, работавшие с делегациями, и пограничники. А при проведении больших приемов приходилось прибегать к помощи местной полиции. Надо отдать должное ее руководству. Оно с пониманием относилось к нашим просьбам и на государственные и другие большие приемы выделяло по 20–25 вооруженных полицейских и контрразведчиков.

Полицейские обеспечивали охрану Представительства снаружи, свободный въезд приглашенным, в числе которых были руководители кантона и города, на территорию Представительства, порядок на стоящее автотранспорта во дворе. А контрразведчики, отлично знавшие местную элиту, «процеживали» гостей при входе в здание, помогали дежурному дипломату, когда возникали нештатные ситуации.

Пограничники в такие дни работали в усиленном режиме. Одни дежурили в служебных помещениях, другие наблюдали за порядком в вестибюле, за гостями в зале и ни на минуту не оставляли без прикрытия Зою Васильевну, принимавшую гостей у входа в зал.

По окончании приема пограничники, сотрудники хозяйственного отдела и специалист по оперативной технике тщательно проверяли все помещения, где находились иностранцы, автостоянку и территорию Представительства. Мы исходили из того, что в темноте и суматохе, неизбежно возникавшей при разъезде гостей, злоумышленники, проникновения которых, несмотря на вес меры предосторожности, полностью исключить было нельзя, могли оставить где-то взрывчатку, баллончики с отравляющими веществами и многое другое из арсенала государственных и частных разведывательно-диверсионных и террористических служб.

4. КАКАЯ ОНА – ЖЕНЕВА? НЕМНОГО ИСТОРИИ

Кантон и Республика Женева расположен в живописной холмистой местности с мягким климатом на высоте 375 метров над уровнем моря, на юго-западном краю Женевского озера, там, где много миллионов лет назад произошёл обвал, перекрывший реку Рону. Шло время, и река, проложив среди твердых скал новое русло, пошла дальше во Францию, в Лионский залив Средиземного моря, оставив швейцарцам и французам самое красивое, самое большое (582 кв. км), самое длинное (72,3 км), самое широкое (13 км), и самое глубокое (до 309 м) озеро в Европе.

Площадь, занимаемая Республикой и кантоном Женева, – всего лишь 0,3 тыс. кв. км. На ней проживает около 500 тыс. человек. Рона делит Женеву (и весь кантон) на две части: исторический центр Женевы – Старый город – на левом берегу, и Новый город – на правом.

Старый город – самая привлекательная часть Женевы – расположен на высоком холме. В былые времена его окружили крепостными стенами, построили шести-восьмиэтажные каменные дома, многим из которых сегодня более 400–500 лет, а есть и такие, что стоят уже более 900 лет. Ширина его улиц часто не превышает и двух метров, а многочисленные улицы-лестницы – не шире метра. В Старом городе находятся главные памятники архитектуры: собор Святого Петра, строительство которого началось в ХII веке в романском стиле, а заканчивалось в XV веке – в готическом; церковь Сент-Мари-Мадлен; здание ратуши; университет, зародившийся в 1559 году как Протестантская академия; другие учебные заведения, театры.

В новой – правобережной – части всего лишь один старый квартал с церковью Сен-Жерве XV века. Остальное – застройка XX века: вокзал, аэропорт, здания ООН и специализированных международных организаций, дипломатических миссий, жилых домов, школ, бассейнов.

Природа не дала Швейцарии и Женеве, в частности, полезных ископаемых. Почти нет там и каменных пород, пригодных для строительства. Прочный камень приходится привозить издалека. Поэтому частные дома и общественные здания строятся из не слишком крепкого песчаника. Сейчас главный строительный материал в Женеве– железобетон Надежно и значительно дешевле, чем камень.

Территорию кантона окружают горы. С севера на юго-запад тянется хребет Юра, отгораживающий его от Франции. Вершины хребта находятся в двух километрах от Женевы. На юго-западе к нему примыкает возвышенность Вуаш. Хребет Мон-де-Сион, протянувшийся с северо-востока на юго-запад, прикрывает Женеву с юга. На востоке находится главный хребет Альп. В хорошую погоду из города прекрасно виден красавец Монблан, хоть и находится он в 50 километрах от швейцарской границы, на территории Франции.

Географическим положением Женевы объясняются и некоторые особенности ее климата. У нас бытует мнение, что Швейцария – сплошной курорт'. Правда, курортных мест в Швейцарии много, но Женеву к ним отнести никак нельзя.

Своеобразие женевского климата объясняется тем, что с одной стороны на него влияет Атлантика. Оттуда идут дожди в течение всего года, смягчая температуру зимой и охлаждая город летом. В то же время заметно влияние континентального и, еще больше, средиземноморского климата, который делает зиму влажной и теплой, а лето теплым и большей частью сухим.

Для Женевы характерны сильные ветры: теплые сухие «фены» и холодные сырые «бизы». Сила встречного «фена» такова, что он поднимает средних размеров автомобиль, идущий со скоростью больше 100–110 км/час. Направление ветров часто меняется. То они дуют с юго-запада, то – с северо-востока. У «фенов» есть еще одна, весьма неприятная, особенность: «фен» дуст ровно три дня. Такой уж у него характер. Но если ему покажется, что он еще мало навредил людям, будет дуть еще три, а бывает, что беснуется и 18 дней. «Бизы», наоборот, отличаются постоянством: с раннего утра и часов до 16.00 дуют с озера, принося тепло и влагу, а затем – с берега, и несут сухость и прохладу.

Под воздействием ветров в течение дня многократно меняется атмосферное давление, что очень пагубно сказывается на самочувствии людей: у одних появляются депрессия, подозрительность, у других – возбуждение, у третьих – сильные головные боли, гипертония.

В ряде случаев болезненные явления, вызываемые ветрами, становятся причиной преступлений, не говоря уже о стычках и ссорах. Эта особенность местного климата учитывается судьями при оценке условий и обстоятельств, при которых было совершено правонарушение и даже уголовное преступление.

В Женеве часты туманы. Иногда они на многие дни закрывают озеро. Рассказывают такой анекдот: иностранца-туриста, прожившего в Женеве неделю, кто-то спросил:

– Как вам понравилось озеро?

– Увы! Завтра мне уезжать, а на озеро так и не удалось взглянуть.

Зимой туманы особенно часты. Их высота достигает порой 800 метров. На улицах круглые сутки горят фонари, машины с зажженными фарами идут медленно и осторожно, словно крадутся. Недаром В.И. Ленин говорил: «Грустно, черт побери, снова вернуться в проклятую Женеву. У меня такое чувство, точно в гроб ложиться сюда приехал».

Жители Женевы в такие дни стараются уехать в горы. Мы предпочитали ездить на перевал Сен-Серг, его высота чуть больше 1300 метров. Расстояние от Женевы немного больше 30 километров по отличной дороге. В тумане все сложнее, так как первые 400 метров подъема видимость составляет не более 5—10 метров. Зато в конце пути ты попадаешь в иной мир, в мир чистого сверкающего снега, безоблачного неба, яркого солнца. Посмотришь вниз, где лежит Женева, и не веришь, что сейчас там туман и не видно ни зги.

У женевского климата есть еще одна, не изученная пока, особенность: врачи медицинской службы МИД России отмечают, что около 90 % сотрудников, возвращающихся из Женевы после долгосрочной командировки в конце года (ноябрь – декабрь), как правило, страдают легочными заболеваниями.

* * *

Женевцы очень активно изучают свою историю, и потому археологические раскопки в городе практически не прекращаются. Они дают богатый исторический материал. В первой половине XIX века в Женевском озере в пределах современного города были обнаружены остатки нескольких тысяч свай, изучение которых показало, что шесть тысяч лет назад тут был свайный город. В первом тысячелетии до н. э. на территории кантона жило кельтское племя гельветов. А на холме, где сейчас находится протестантский храм Святого Петра, в IX веке до н. э. существовала деревянная крепость Генава.

В 120 году до н. э. в пределах теперешней Женевы и соседних городов появились римляне. Это были римские легионеры, вышедшие в отставку и получившие тут землю. Онпи построили на побережье ряд крепостей, в частности, Женевскую, которая защищала мост через Рону.

Первое документальное упоминание о Женеве относится к 58 году до н. э. Оно содержится в «Записках о галльской войне» Юлия Цезаря. Он пишет, что во время войны с гельветами, чтобы остановить их продвижение на юг, он разрушил мост через Рону. Остатки этого моста были найдены в прошлом веке при строительстве набережных. С этой даты женевцы и отсчитывают свою историю. В 1942 году они торжественно вступили в третье тысячелетие. В память об этом шесть строк из записок Цезаря были высечены на камне, вделанном в стену башни, расположенной на острове Роны в центре города.

После римлян землю Женевы захватывали племена аллсманов, а позже – франки и бургундцы.

Уже в XIV–XV веках женевцы, заинтересованные в развитии торговли, строили почтовые станции, создавали транспортные компании. Сборы, которыми местные власти облагали иностранцев за право торговли и проживания, взимавшиеся у городских ворот, были ниже, чем в германских и французских городах. К этому же времени относится и появление в Женеве первых банков, в частности, там было открыто отделение знаменитого банка «Медичи». Богатая процветающая Женева стала объектом непрерывной борьбы между французскими феодалами – герцогами Савойскими и католическими епископами соседних стран.

В XVI веке Женева в качестве «союзной земли» примкнула к Швейцарской конфедерации, заключив соглашение с Фрибургом, Берном и Цюрихом.

В первой четверти XV века в Швейцарии была проведена реформация католической церкви.

В XVI–XVII веках протестантская Женева стала убежищем для тех, кого преследовали инквизиция и католические властители Европы. Это были итальянцы, испанцы, португальцы, псмцы, гугеноты-французы. С тех давних нор прием «гонимых» стал для Женевы традицией. Среди беженцев было много часовщиков, ювелиров, художников. Это обстоятельство способствовало быстрому развитию в Женеве ювелирной и часовой промышленности.

На стенах старинных домов Старого города глаз туриста привлекают три огромных мозаичных картины, посвящённые трем важным событиям в истории Женевы: вступление в Женеву Юлия Цезаря, средневековая ярмарка и прием городом изгнанных из Франции гугенотов.

На протяжении XVI–XVIII веков Женева постоянно воевала с соседними герцогами, прежде всего, с Савойскими, а затем – с французами, отстаивая свою независимость. В 1690 году Франция окончательно оккупировала соседнюю Савойю и над Женевой нависла реальная опасность вторжения французских войск. От этого ее спасла только помощь войсками со стороны Берна и Цюриха.

Отзвуки французской революции 1789 года докатились и до Женевы. Беднота, крестьяне и ремесленники выступили против власти олигархов. В 1792 году был создан Комитет общественного спасения Женевы. Город объявил себя «сестрой Франции», и Директория сразу же ввела на его территорию свои войска. Женева стала главным городом французского департамента Леман. Став частью Франции, Женева была втянута на многие годы в Наполеоновские войны.

Французская оккупация продолжалась до 30 декабря 1813 года– до полного разгрома армий Наполеона. Но вместо французских войск туда сразу же прибыли австрийские. Возникла угроза присоединения Женевы к империи Габсбургов. Тогда Женева с просьбой о помощи направила «ходоков» к Александру I. Он благосклонно отнесся к нуждам голодной и разоренной Наполеоном страны, и пожертвовал женевцам 200 тысяч золотых рублей. 19 мая 1815 года, не без влияния российского императора, на Венском конгрессе Швейцария получила статус нейтральной страны, Женева стала одним из ее кантопов. По этому случаю у моста Монблан в Женеве сооружен памятник. Гарантировать «вечный» нейтралитет Швейцарии обязались Россия,

Франция, Австрия, Англия, Пруссия, Испания, Португалия, Швеция. Никто из великих не хотел, чтобы этот небольшой, по лакомый кусочек земли достался другому.