Текст книги "Ты можешь идти один (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Я принял решение

Поскольку я полночи не мог заснуть, думая то о Маше, то о Жанне, утро у меня началось в полдень. Завтрак остыл, родители вяло переругивались у себя в комнате. Когда я дожевывал яичницу, напоминавшую по консистенции стирательную резинку, раздался телефонный звонок.

– Дима! – крикнул из прихожей папа, взявший трубку. – Тебя!

– Кто? – удивился я.

– Не знаю, невеста какая-то.

Я подбежал к телефону, думая о Жанне. Отошел от родительской комнаты, насколько позволял провод, и, прикрыв микрофон рукой, негромко сказал:

– Да?

– Привет, – послышался голос Маши. – Не занят?

– Я? А... Ну, как бы, нет, а что?

– Да так... У меня папа с утра уехал на какую-то встречу, и я подумала, может, ты сегодня придешь? Ты же хотел поучиться танцевать. Время есть, место тоже.

Сердце рухнуло в область копчика. Такого стремительного развития событий я не ожидал. По правде говоря, я уже всерьез начал верить, что произойдет какое-нибудь стихийное бедствие и заставит всех забыть об этом проклятом бале. Но Маша была не в курсе насчет бедствия.

– Сегодня? – переспросил я.

– Ага. Если ты, конечно, не занят.

– Да нет... Я приду, да. Скоро.

– Хорошо! – Я не мог не заметить эту радость у нее в голосе; радость, больно полоснувшую мне по сердцу. – Буду ждать. Адрес знаешь?

***

Направляясь к Маше, я выдумал четкую стратегию. Бала не будет! Я буду заниматься танцами, буду создавать видимость нетерпения перед Жанной, а за пару дней до бала наберу полную ванну холодной воды и простужусь к чертовой матери. Если очень повезет, то у меня даже будет воспаление легких и меня положат в больницу. Идеально!

Вид Маши в домашнем халате и плюшевых тапочках меня несколько ошеломил. Все-таки к одноклассникам хоть и привыкаешь, но представить их вне школы и улицы весьма затруднительно. А ведь они все живут в своих квартирах, пьют, едят, спят, принимают ванну и много чего еще.

– Заходи, – улыбнулась мне Маша. – Чай будешь?

– Нет, спасибо! – Утруждать ее еще и чаем я не хотел.

– Сразу к делу?

– Ну, наверное, да.

– Хорошо. Пойдем в зал.

Залом называлась просторная комната, вдоль одной из стен которой тянулись шкафы, а на противоположной висел пестрый ковер. Третья стена обладала огромным окном, выходящим на солнечную сторону, благодаря чему в комнате было очень светло. Посмотрев вниз, я увидел палас, скатанный в рулон. Маша, очевидно, подготовилась к занятию и даже вымыла пол. Так стыдно мне еще никогда не было.

– Давай сперва послушаем музыку, – предложила Маша.

Я не возражал. Она подошла к проигрывателю, на котором уже стояла пластинка. Игла нашла канавку, и из колонок донеслось характерное потрескивание.

– Просто слушай, – сказала Маша. – Мелодию, ритм...

Комнату заполнили звуки вальса. Я неоднократно слышал такую музыку, но сейчас она оказала на меня какое-то странное воздействие. Музыка была одновременно мягкой и грозной. Она жила, извивалась, будто какое-то доисторическое чудовище, сверкала чешуйками. Столько силы было в этих звуках, что казалось, будто стены сейчас рухнут под этим неистовым напором.

– Вот с этим нам придется работать, – сказала Маша, выключая проигрыватель. – Начнем тренироваться без музыки, так будет легче привыкнуть к движениям. Ну, иди сюда.

Она протянула руки мне навстречу. Я внезапно осознал, что мне придется ее коснуться. Мало того – еще и практически обнять. Это было сродни изнасилованию...

– Ну давай, я не кусаюсь!

Я подошел к ней. Ноги совершенно онемели, я их не чувствовал. Незаметно обтер о джинсы вспотевшие ладони. Ну и как я должен танцевать в таком состоянии?

– Первым делом успокойся, – велела Маша. – Вдохни глубоко!

– Да я не...

– Я тебя не обвиняю. Просто ты взволнован, а с этим нужно справиться. Ну представь, что я мальчик! – она засмеялась. – Это же просто танец, Дима! Нас никто не увидит.

«Вот именно!» – подумал я. Тем не менее, я набрал в грудь воздуха и медленно его выдохнул.

– Полегчало?

– Вроде.

– Хорошо. Тогда начнем. Держи мою руку, вот так. А правую руку кладешь вот сюда. Да не бойся ты!

Возложение ладони на ее талию стоило мне еще одного глубокого вдоха. Левая рука Маши легла мне на плечо.

– Ну вот, это основная позиция, – тоном учительницы продолжала Маша. – В принципе, даже если ты научишься танцевать только так, то этого будет достаточно. Запомнил, куда руки девать?

– Запомнил, – улыбнулся я, подвигаясь чуть ближе. Маша немедленно отстранилась.

– Нет-нет, – сказала она. – Когда вальсируешь, между тобой и партнером должно оставаться небольшое расстояние, сантиметров пятнадцать.

– Да просто неудобно, – оправдывался я.

– Поначалу – да, а потом привыкнешь. Итак, перейдем к движениям. Самое элементарное – квадрат. То есть, танцуя, мы должны как бы очертить квадрат на полу. Ты шагаешь вперед левой ногой, я отступаю. Одновременно мы поворачиваемся. Ну, давай!

Я опустил глаза вниз и увидел босые ступни Маши – она, оказывается, успела скинуть свои смешные тапочки. Это зрелище снова меня взволновало, но я держал себя в руках. Осторожно двинул ногой вперед, и ножка Маши, словно спасаясь от нападения, скользнула прочь. Одновременно она потянула меня за собой, и я чуть не упал.

– Не так уж плохо, – подбодрила меня Маша. – Только это не я тебя должна тянуть, а ты меня толкать. Это называется «вести». В танце девушка полностью тебе подчиняется. Если, конечно, это не танго. Теперь другой ногой.

Мы топтались по полу, наверное, около часа. За это время я привык к необычным движениям и даже добился некоторого автоматизма. Но под конец я так устал, что начал спотыкаться на ровном месте. Неутомимая Маша легко и непринужденно скользила в танце, негромко задавая ритм: «Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три».

В какой-то момент я все же потерял равновесие и начал падать прямо на свою партнершу. Мы умудрились удержаться на ногах, но когда опасность миновала, я обнаружил, что обнимаю Машу и крепко прижимаю ее к себе. А что больше всего меня поразило – она не делала попыток освободиться. Сквозь халат я чувствовал жар ее тела, разгоряченного танцем.

– Прости, – сказал я, отстраняясь.

– Да ничего...

Ее голос был слегка хриплым, будто от волнения. Посмотрев на нее, я увидел порозовевшие щеки и взгляд, направленный в сторону. Наверное, в такой ситуации кто-то один должен знать, что делать. Мы не знали. И я решился взорвать разом все воздушные замки.

– Извини меня, – прошептал я.

– Да брось ты, это ерунда! – Улыбка у Маши вышла невеселой.

– Я не об этом. Я обманул тебя. Дело в том, что на бал я пригласил Жанну. А она сказала, что пойдет, только если я буду уметь танцевать. Потому я тебя и попросил. Я не думал, что так... Ну, что вот так получится... Я так не могу. Прости.

Я не смотрел на нее во время этой спотыкающейся речи. Договорив, я повернулся и пошел к выходу. Маша молчала. Ах, если бы началось землетрясение или война... Но воскресный день был тихим, солнечным и умиротворенным.

Уже зашнуровывая ботинки, я услышал легкие шаги. Маша вошла в прихожую, снова надев свои тапочки, и оперлась о стену, глядя на меня. Я не мог встретить ее взгляд.

– Во вторник после уроков?

Мне показалось, что я ослышался.

– Что?

– Я говорю, во вторник после уроков придешь? Есть время? Когда ты с Жанной геометрией занимаешься?

– В понедельник...

Лицо Маши было непроницаемым. Тот контакт, что был между нами все эти годы, куда-то исчез.

– Ну тогда во вторник приходи.

– Зачем?

– Что значит, «зачем»? Учиться танцевать. Ты же за этим сюда пришел.

Хотелось по-детски зареветь и убежать. Я чувствовал себя полнейшим ничтожеством.

– Маша, я не пойду на бал, – сказал я. – Скажу, что я заболел, или еще что-то придумаю...

– Не слишком ли большая жертва? – Ее взгляд чуть-чуть потеплел. – Ведь ты по ней с первого класса сохнешь. А тут – такой шанс. Может, единственный в жизни. И ты вот так просто отступишь? Почему?

– Потому что это подло по отношению к тебе.

– Дима, не надо так поступать. Да, конечно, мне неприятно было это узнать. Но если ты не пойдешь на бал из-за меня, то мне будет еще неприятнее. Я, может, и не самая умная брюнетка в мире, но понимаю, что обидеть меня ты не хотел. Так получилось. Бывает. Я научу тебя танцевать, как и обещала. А ты пойдешь на бал с Жанной, как и обещал.

– А ты?

– А я могу пойти с кем-нибудь еще. Или одна. В конце концов, какая разница, с кем под ручку ты зайдешь туда? Это просто бал, а не ЗАГС.

Я стоял молча и смотрел на нее, как нищий, вымаливая улыбку или еще хоть что-то, что доказало бы, что между нами не все кончено, что есть еще эта тоненькая связующая нить. Маша улыбнулась.

– Иди, – сказала она. – Не волнуйся за меня. Я в порядке.

***

Понедельник выдался мрачным во всех отношениях. Небо хмурилось тяжелыми тучами, в расписании громоздилась сплошная физика с математикой, Рыба не упускал случая влепить мне подзатыльник, проходя мимо, а Маша словно не замечала моего существования.

На большой перемене ко мне подошла Жанна. Она вгляделась мне в лицо и нахмурилась.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего, – я отвернулся.

– Когда?

Я поморщился, но ответил:

– В пятницу.

– Когда от меня домой пошел?

Я кивнул. Жанна продолжала вглядываться мне в лицо.

– Тот, о ком я думаю? – спросила она.

Ответить я не успел. В класс зашел Рыба, и Жанна тут же отошла от меня. Она в мгновение ока очутилась рядом с Рыбиным и перегородила ему дорогу.

– Ты чего? – удивился тот.

Жанна молчала и Рыба начал нервничать.

– Чего ты на меня смотришь? – буркнул он и попробовал обогнуть Жанну, но она сделала шаг в ту же сторону.

В класс зашел Петя. Рыба, заметив его, крикнул:

– Э, староста! Уйми свою девчонку.

Петя отреагировал мгновенно: подскочил к Жанне, взял ее за руку и потащил прочь, что-то негромко говоря. Рыба протиснулся мимо и занял свое место. Я, растерянный, смотрел на то, как Петя с Жанной о чем-то переговариваются. До меня не долетело ни слова из их диалога, а потом прозвенел звонок, и они разошлись.

Последним уроком значилась химия, и мы все, до смерти уставшие, с радостью, свойственной только школьникам, восприняли весть о том, что учительница заболела. Радость немедленно омрачил Петя, заявивший, что ему поручена организация осеннего бала, и сейчас у нас по этому поводу будет классный час.

Мы заняли пустующий кабинет. Петя с блокнотом сел за учительский стол и окинул собравшихся важным взглядом.

– Короче, так, – начал он. – Во-первых, по одежде. Пацаны – в костюмах, девки – в платьях.

– Что это за «девки»? – возмутилась Ирина Ульина.

– Ну «девочки», какая разница, – отмахнулся Петя. – Бал будет в субботу тридцатого сентября. Репетировать начнем через неделю. Короче, нужно минимум пять пар для первого танца, потом по фигу. Это будет конкурс с параллельным классом. Кто лучше станцует – там какие-то призы будут. Надо отнестись со всей ответственностью. Короче, давайте пары выбирать.

Поднялся шум. Девчонки со смехом тыкали пальцами в парней, а те, отчаянно мотая головами, всеми силами пытались выразить презрение к самой идее каких-то там танцев и тем более пар. Рыба орал, что надо просто диджея с ДК позвать и на фиг все эти конкурсы. В общем, гвалт стоял невообразимый.

Наконец, Пете удалось установить подобие порядка. Он стал писать на доске имена тех, кто должен пойти. Сначала – парней. Антонов Петр возглавлял список, следом шли Семен Волохин, Илья Киров, Сергей Маклаков и Антон Дрокин. Потом стали распределять девочек. С Антоном проблем возникло больше всего – никто не желал стать парой для человека с такой фамилией. Надо отдать Антону должное – он сидел с высоко поднятой головой и умело делал вид, что задумался о чем-то постороннем и, очевидно, великом.

Себя Петя оставил напоследок. Наблюдая за его действиями, я понял, что Петя решил упрочить свой авторитет, высмеяв всех, кого можно. Сделав вид, что отчаялся спарить Антона с кем-либо (можно подумать, он не знал, что так получится!), Петя посмотрел мне прямо в глаза и громко заявил:

– Дима! А может, ты?

Не дожидаясь ответа, он стер Дрокина с доски и написал: «Семенов Дмитрий». Даже по его спине я чувствовал, как он ждет смеха. И класс его не подвел. Сперва заржал Рыба: «Да, Димыч – первый Казанова на селе!», потом его смех подхватили все остальные.

Улыбающийся Петя повернулся к классу, дождался, пока смех утихнет, и спросил:

– Ну, Дима? С кем пойдешь?

Класс замер. Они готовились встретить любую мою фразу очередным взрывом хохота. Я встал, ощущая гулкие удары в висках, не зная, покраснел я или побледнел, и сказал:

– Жанна Львова.

Это был прыжок в неизвестность. Жанна не смотрела на меня, она сидела впереди, на соседнем ряду. Я видел лишь ее затылок, ее взбалмошную прическу и руки, лежащие на парте. Сейчас она может засмеяться вместе со всеми и сказать: «Да ни за что на свете!»

Петя согнулся от приступа смеха, и класс поддержал его. Пожалуй, не смеялись только четверо. Я, внимательно смотрящий на затылок Жанны. Жанна, невозмутимо глядящая на Петю. Маша, смотрящая в окно, и Боря, вечно сияющий взгляд которого охватывал, казалось, весь класс.

– Ну, Жанна, защищайся! – воскликнул Петя, встав в стойку фехтовальщика.

Когда стихли последние смешки, Жанна подала голос:

– Что? Забыл, как мое имя пишется?

Петя замер, глядя на нее непонимающим взглядом.

– В смысле... А...

– Нет, сначала – "Ж". Потом "А". Двойное "Н". И снова "А".

– В смысле, мне записать? – все еще не мог поверить несчастный староста.

– Ну, можешь нарисовать, если тебе так проще, – пригвоздила его Жанна.

Петя повернулся к доске и стал выводить имя Жанны. Больше никто не смеялся. Начали шептаться, поглядывая то на меня, то на Жанну. Сидящая рядом с ней Зина Яковлева так и вовсе окатила меня взглядом, полным презрения, после чего принялась что-то горячо шептать на ухо соседке. Жанна только отмахнулась от нее.

– Мне даже возвращаться расхотелось, – услышал я шепот.

Повернувшись к Боре Брику, я всем своим видом выразил непонимание.

– Да тут у вас так интересно, – пояснил он. – Вся эта коллективная психология, психология толпы... Боюсь, Бориного мозга не хватит, чтобы постичь все то, что мне хочется!

Я вспомнил тот вопрос, который хотел ему задать, и уже раскрыл рот, но тут нас отвлекли. Видимо, шепот Брика достиг ушей старосты, который как раз закончил писать фамилию Жанны. Он повернулся и уставился на Борю.

– Борис Брик! – воскликнул он, видимо, надеясь взять реванш. – А как насчет тебя?

В классе захихикали. Боря, конечно, был тем еще кавалером – коротышка, да еще и склонный к полноте. Подлый Петя вывел на доске: «Маленький Принц», после чего класс засмеялся на несколько децибел громче.

– Ну что, Маленький Принц? Выберешь себе принцессу?

– Вроде как нужно было пять пар, – невозмутимо ответил Боря. – Я совсем не умею танцевать. В этом нет никакого смысла.

– Ну как же! – всплеснул руками Петя. – Чтобы не подумали, что мы новенького притесняем. Нет уж, давай-ка выбирай свою даму сердца!

Боря все так же спокойно окинул взглядом хихикающих девчонок, ни одна из которых не выразила желания даже в шутку назваться его партнершей.

– Я бы предпочел воздержаться, – сказал Брик. – На бал я, безусловно, приду, но...

– Мария Шибаева!

Петя и Брик одновременно повернули головы в сторону Маши. Я, раскрыв рот, тоже глядел на нее.

– Ты? – чуть ли не прохрипел Петя.

– Ну да, я.

– С Бриком?

– Почему бы не потанцевать с Маленьким Принцем? – улыбнулась Маша. Ее лицо было все таким же непроницаемым, как и вчера, когда я уходил от нее.

– Ну... ладно, пусть так.

Поверженный Петя написал на доске имя и фамилию Маши. Потом заполнил единственную пустую строку, вписав напротив своего имени Настю Елизарову. Немного помолчал, глядя на готовый список, и пожал плечами:

– Ну все тогда. Через неделю сообщу о репетициях. Все, расходимся!

Я задержался, стараясь поймать взгляд уходящей Маши. Тщетно: она не повернула голову в мою сторону. Не посмотрела ни на меня, ни на Брика. Зато меня тут же взяли в оборот с двух сторон, и при этом одновременно.

– Ну что, пойдем? – с правой стороны подошла Жанна.

– Дима, мне опять нужна твоя помощь! – поднялся слева Брик.

Я закрутил головой, определяя приоритеты.

– Я через минутку подойду, ладно? – сказал я Жанне. Она кивнула и отошла, смерив Борю надменным взглядом.

– Что случилось? – спросил я своего друга, полагая, что он засыплет меня вопросами о предстоящих танцах.

– Мне нужно найти работу, – признался Брик.

– Работу? Зачем?

– Дело в том, что запас денег заканчивается, а мое восстановление завершилось только на десять процентов. Можешь помочь?

Я немного подумал, а потом кивнул.

– Ну, есть один вариант. Сегодня поговорю.

– Спасибо. Ладно, не буду тебя задерживать.

Жанна сидела, болтая ногами, на учительском столе. Повернувшись, я увидел подошедшего к ней Петю. Он что-то тихо говорил, разводя руками. Не без удовольствия я заметил румянец у него на щеках. Жанна не удостоила его и взглядом. Я сделал несколько шагов к ней, и Петя, заметив меня, повернул вспять.

– На будущее. – Жанна повысила голос, обращаясь к Пете. – Спички детям – не игрушка.

Петя не обернулся, а я осмелился спросить:

– О чем вы?

Жанна нахмурилась и посмотрела в сторону.

– Заигрался, – негромко сказала она.

– В смысле?

– Готов? – Она смотрела на меня с таким заразительным весельем, что я сразу же забыл все свои вопросы.

– Да, пойдем!

В этот раз все было немного лучше. Простые действия по открыванию дверей уже не вызывали паники. По дороге у нас с Жанной даже завязался разговор.

– Кажется, Мария была расстроена, – сказала она.

– Думаешь? Почему? – Я «включил дурака».

– Не знаю даже. Может, потому что рассчитывала идти на бал с тобой.

Бал! Опять этот чертов бал. Я внезапно представил себе кружащихся в танце Борю и Машу. Это зрелище заставило меня содрогнуться. Он – равнодушно впитывающий новые ощущения и информацию, и она – с каменным лицом. Неправильно это, не должно так быть.

– Но я ведь уже иду с тобой.

– Я тебя не держу. – Жанна вдруг посмотрела мне прямо в глаза. – Серьезно. Ты можешь пойти с Марией, никаких проблем. Я все равно приду, и ты сможешь пригласить меня на танец, если захочешь.

– Ты не хочешь идти со мной? – упавшим голосом спросил я.

Жанна вздохнула и отвернулась.

– Дима, сказать тебе честно? Я вообще туда идти не хочу. Абсолютно. И не пошла бы, даже не знала бы, в какой день это все будет. Если тебе хочется пригласить меня на свидание, то, как по мне, интереснее в кафе посидеть.

Пригласить на свидание! Я был поражен. Неужели все так просто: подойти и пригласить на свидание? И она бы согласилась? И вчера, и неделю, и год назад? Все это время я был в одном шаге от своей мечты, и только трусость помешала мне сделать этот шаг!

– То есть, ты согласилась только ради меня? – Теперь я чувствовал себя виноватым.

– Я думала, ты понял. Ну, так что? Твое решение?

Мне не нужно было долго размышлять над ответом:

– Я уже принял решение.

Набравшись смелости, я взял ее за руку. Ощутил тепло и прохладу ее тонких пальцев, которые слегка дрогнули, а потом осторожно сжались. Жанна искоса посмотрела на меня и вроде бы слегка улыбнулась. Так мы и шли, молча пиная желтые листья, которых все больше становилось на тротуарах.

***

Когда с геометрией было покончено, я вернулся домой и достал из ящика стола позабытый сотовый телефон. Мне подарили его летом, на день рождения. Поигравшись пару недель, я бросил его в стол за ненадобностью. Звонить было некому. Друзей нет, родственники пользуются домашним телефоном.

Найдя в списке контактов своего двоюродного брата, я нажал на «вызов» и принялся слушать гудки. Уже после третьего в динамике послышался отдаленный визг пилы.

– Димон! – густым басом поприветствовал меня брат. – Сколько лет, сколько зим?

– Привет, Коля, – улыбнулся я. Он был старше меня на десять лет, но общался всегда как с равным.

– Привет-привет! Как оно?

– Да потихоньку. Учеба-дом, дом-учеба.

– Тоска. Давай к нам, бросай это гиблое дело!

Коля бросил школу после восьмого класса и, насколько я мог судить, ни разу об этом не пожалел.

– Я вот как раз об этом. Вам там работник на неполный день не нужен? Школьник.

– Чего, по деньгам прижало?

– Да это не мне. Другу заработать надо.

– Ну подъезжайте завтра.

– Хорошо! – обрадовался я, и тут же нахмурился. – Блин, Коля, завтра не выйдет. У меня завтра танцы.

– Танцы? – удивился Коля. – Ну, танцы так танцы. В среду?

– В среду клуб, – вздохнул я, вспоминая выбранного мной Олдоса Хаксли.

– Блин, танцы, клуб.., – проворчал Коля. – Прямо джентльмен английский. А в четверг чего? Гольф?

– Нет, в четверг только школа, – улыбнулся я в трубку. – Да, получается, в четверг приедем.

– Договорились. Давай, начальник орать сейчас начнет!

Он сбросил звонок раньше, чем я успел попрощаться. Положив телефон, я задумался. Еще недавно один мой день был похожим на другой, и вдруг... Танцы, клубы, отношения с двумя девушками, напоминающие голливудскую комедию. Я тихонько засмеялся в пустой комнате.

***

Уже стемнело за окном, когда в дверь постучали. Я слышал из своей комнаты, где, лежа на кровати, перелистывал, освежая в памяти, «О дивный новый мир», как папа, шаркая по полу тапками, подошел к двери. Щелкнул замок, послышались голоса. И вдруг постучали ко мне.

Открыв дверь, я увидел серьезного отца и перепуганную мать.

– Что случилось? – спросил я, перебирая в голове все свои действия за последнее время, которые могли привести к каким-то страшным последствиям.

– Тут с тобой милиционер поговорить хочет, – сказал отец.

Я увидел за его спиной человека в милицейской фуражке. Лицо его было бесстрастным и даже немного бледным. Словно не живой человек, а зомби или робот. У меня пересохло во рту от непонятного страха.

– Дмитрий Семенов? – бесцветным голосом произнес блюститель закона.

– Да, я.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Это не займет много времени.

Он говорил, будто не вкладывая никакого смысла в свои слова. Словно исполнял некий ритуал, в необходимость которого сам не верил ни на грош.

– Хорошо. – Я пожал плечами, наслаждаясь сознанием того, что не совершил ничего противозаконного и скрывать мне совершенно нечего.

– Вы знали Павла Мартынова?

Я не сразу понял, о ком говорит милиционер. Этого человека в нашем поселке звали Мартыном или Мартынкой. Ему было лет двадцать и, кажется, он родился с какой-то травмой. Частенько можно было видеть его вихляющуюся походку: он ходил, словно пьяный, размахивая руками и что-то бормоча. Разумеется, никогда не учился и не работал. Его содержала немолодая уже мать, а отец сбежал от них много лет назад.

– Ну, я видел его, – признал я. – Так, вообще, не знаком.

Взгляд милиционера сверлил меня, словно пытаясь проникнуть вглубь черепной коробки. В фильмах менты как-то подобрее выглядели.

– Что вы делали вчера вечером? – еще один равнодушный вопрос.

– Вечером? Да ничего. Дома сидел.

– Мы это можем подтвердить, – вставил отец, взглянув на маму. – Мы весь вечер были дома, все.

– Хорошо, – кивнул милиционер. – Я вам верю. Еще один вопрос. И просьба. Не встречал ли ты, Дмитрий Семенов, в последнее время странных людей?

«Кроме вас – нет!» – хотелось сказать. Но я сдержался.

– В каком смысле «странных»?

– Которые ведут себя не так, как принято. Говорят необычные слова. Осуществляют необычные действия.

Признаться, в этот момент мысль о Боре меня не посетила. Он, конечно, был странным, но все свои странности объяснил, и они как-то смазались, влившись в общую схему жизни. Лишь много дней спустя я понял, что неосознанно спас Брику жизнь.

– Может быть, какие-то новые люди в поселке, которые ведут себя необычно?

Я смотрел темные, пустые глаза милиционера и видел в них вечность, бесконечность холодных космических бездн. На какой-то миг я лишился дара речи. Панический ужас охватил меня, поднявшись откуда-то снизу, стиснув сердце, парализовав гортань и заставив волосы подняться дыбом.

– Н-нет, – выдавил я. – Ничего такого необычного.

Милиционер пожал плечами. Ему будто было все равно, какой ответ он получит.

– Простите за беспокойство, – сказал он и повернулся к двери.

– А что все-таки случилось? – спросил отец.

Милиционер повернул к нему свое лицо, похожее на гипсовый слепок.

– Павел Мартынов был убит вчера вечером. Свидетели говорят о том, что видели с ним подростка, предположительно – школьника.

Он ушел. Отец запер замок. Сначала на один оборот, как обычно, потом, подумав – на второй.

– Черте что, – проворчал он. – Кому могло понадобиться убивать Мартынку? Он же мухи не обидит.

– Мать – бедолага, – вздохнула мама. – Сколько с ним намучилась...

– Да, может, и к лучшему, – возразил отец. – Хоть поживет спокойно на старости лет.

Я вернулся в свою комнату, но читать уже не мог. Из головы не шел этот безжизненный взгляд. Может, все это – игра воображения? Просто какой-то отморозок вроде Рыбы убил Мартына, и милиция проводит обязательную проверку, опрашивает всех.

Но, как бы я себя ни успокаивал, заснуть мне удалось лишь глубоко за полночь. Во сне я кружился в вальсе с Жанной. Она смотрела на меня, и ее глаза сияли. А потом, когда музыка смолкла, мы с ней поцеловались, и вокруг засияли яркие звезды.