Текст книги "Ты можешь идти один (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Баланс сил

Я десять лет таил свою любовь, и все эти годы ни одна девочка не общалась со мной дольше необходимого минимума. Теперь же, когда мы с Жанной внезапно стали парой, когда поползли слухи о том, что я хожу к ней домой, вся мощь школы обрушилась на меня.

Девчонки при виде меня начинали шептаться, фыркать и хихикать. Парни сторонились, тоже что-то обсуждая. Я чувствовал, что сотни невидимых орудий целятся в меня, и одному богу известно, когда поступит команда «Огонь!»

Первые залпы грянули уже на уроке физики. Рано утром я всегда с трудом концентрируюсь на учебе. Вот и в этот раз я засмотрелся в окно, пока Анна Федоровна объясняла материал. Из задумчивости меня вырвал ее пронзительный окрик:

– Семенов! Давай на уроках ты учиться будешь, а о девочках можно и потом помечтать!

Я вздрогнул, устремив на учительницу удивленный взгляд. И тут с другого конца класса послышался еще один «выстрел»:

– Ага! Ночью, под одеялом!

Дружный хохот одноклассников встретил эту блестящую остроту. Анна Федоровна побагровела.

– Волохин! Встать!

Семен, пряча улыбку, вальяжно поднялся со своего места. Рыба, сидящий рядом с ним, трясся от смеха, уткнувшись в раскрытый учебник.

– Еще одна такая выходка, – зловеще начала Анна Федоровна, – и я докладную напишу. За постоянные срывы уроков.

– А чего я-то? – возмутился Волохин. – Я так, просто. И не постоянно!

– Это ты педсовету доказывать будешь! Сядь, и чтобы ни звука!

Урок худо-бедно вошел в колею, но настроение у меня было безнадежно испорчено. Я посмотрел туда, где должна была сидеть Жанна, но ее там не было. Она частенько пропускала первые уроки.

– Онанизм считается позором? – донесся до меня громкий шепот Бориса. Настя Елизарова и Надя Зыкина, сидящие перед нами, чуть повернули головы, и я мысленно пожелал террористической атаки на здание школы.

– Боря, заткнись, – прошептал я.

– Просто в той книжке, что я читаю...

– Просто заткнись.

Слава богу, он внял моей мольбе.

На перемене я хотел поговорить с Борей о вчерашнем происшествии, но сделать этого мне не дали. Едва мы перешли в другой кабинет и приготовились к уроку, как ко мне вразвалочку подошли Рыба и Семен.

– Слышь, Димыч, а Жанка какие трусы носит? Стринги? – пожевывая жвачку, спросил Семен.

У меня дыхание перехватило, и я почувствовал, как кровь отливает от лица. Звонок, учитель, кто-нибудь, остановите это!

– Ты скажи, мне просто интересно, – напирал Семен. Рыба пока молчал, только посмеивался.

– Я не буду об этом говорить, – тихо сказал я. Сказать «не знаю» не позволяла идиотская подростковая гордость. Сказать «не твое собачье дело» не позволял страх.

– Да ладно тебе! Чего такого-то? Я ж тебя не прошу их мне принести, просто скажи, какие.

Я молчал.

– Слышь, Димыч, – подошел Рыба. – Тема такая. Или говоришь, о чем спрашивают, или мы Жанке скажем, что ты обещал ее трусы нам принести.

– Она не поверит, – вырвалось у меня.

– Да ладно? Я, так-то, убедительно могу сказать, если что.

Я снова молчал, глядя в парту. Семен толкнул меня в плечо.

– Ну так что? Какие трусы носит?

И в этот момент подал голос Боря, до сей поры молча сидевший рядом.

– Ты собираешься использовать эту информацию для онанизма?

Рыба и Семен уставились на него, не веря своим ушам.

– Чего? – нахмурившись, переспросил Семен.

– Я уважаю в людях тягу к познанию, – непринужденно говорил Борис. – Но познание должно быть осмысленным. Тебя внезапно заинтересовал тип нижнего белья, которое носит конкретная девушка. Для чего тебе эта информация? Как ты сможешь ее использовать? Я не вижу ни единого варианта. И вывод напрашивается простой. Эта девушка – предмет твоего вожделения, но вступить с ней в половую связь ты боишься или же не можешь. Поэтому ты, обладая скудным воображением, собираешь информацию о различных деталях, имеющих к ней отношение, чтобы потом, воссоздав в воображении ее целостный образ, предаться иллюзорному сексу с ней. Неясно только, зачем тебе информация о трусах. Уместнее было бы спросить о родинках, например. Насколько мне известно, людям свойственно менять белье каждый день. И это та деталь, которую ты будешь воображать непродолжительное время, прежде чем удалишь ее со своей идеальной модели. Если уж тебе нужна такая достоверность, то сходи в магазин женского белья, выбери понравившиеся трусы и воображай их.

Очнувшись от первоначального потрясения, Семен схватил Борю за шкирку.

– Ты чего, крысеныш, опять наполучать захотел, а? – прошипел он.

– Просто пытаюсь помочь тебе оптимизировать свою деятельность! – ослепительно улыбнулся ему Брик.

– Сема, вмажь ему, а? – посоветовал Рыба. – Сильно до фига базарит.

– А я сейчас вмажу! – Кулак Семена начал подниматься.

– Так, ребята, что там у вас такое? – послышался голос Нины Валерьевны.

Семен нехотя опустил кулак.

– Да мы так, разговариваем просто с пацанами, – отозвался Рыба.

– Учили бы лучше, разговорщики. Опять сегодня контрольную на «два» напишешь.

– А чего, сегодня контрольная? – возмутился Рыба.

– Ну здравствуйте, проснулись! На уроки ходить надо, Рыбин!

***

Сдав, наконец, листок бумаги, густо исчерканный разнообразными химическими уравнениями, я выскочил из класса в коридор, где меня ждал Брик, закончивший еще раньше.

– Возвращаясь к теме онанизма, – сказал он. – Полагаю, я правильно понял обсценную роль этого термина?

– Господи, Боря, ты о чем-нибудь другом думать можешь? – застонал я.

– Знаешь, честно говоря, с трудом, – признался Брик. – С тех пор, как я начал изучать эту книгу, меня не покидает физическое и психологическое желание осуществить половое соитие. Онанизм не слишком помогает, хотя и...

– Об этом мне знать не обязательно!

– Но ты же мой друг.

– И что?

– Я думаю, ты не станешь использовать эту информацию против меня. В принципе, конечно, можешь использовать, если так полагается.

– Боря, – вздохнул я, – давай сойдемся на том, что эта информация мне просто не нужна. Это твое личное дело!

– Ты же понимаешь, что даже личные дела представляют для меня проблему. Я новичок в этом теле. И прошу от тебя помощи. Можешь поглядеть, правильно ли я...

Его прервал стук двери. Из кабинета вышел Петя Антонов, и лицо его не предвещало ничего хорошего.

– Самые умные, да? – обрушился на нас староста.

– Ты о чем? – удивился я.

– Почему так рано вышли?

Мы с Борей переглянулись. Брик хотел пояснений, но тут я сам ничего не мог понять.

– Если меня опять будут прессовать за успеваемость класса – вам обоим конец! – раскрыл свою мысль Петя. – А тебя, – он указал на Брика, – я вообще ментам сдам! Вчера бы мог, да пожалел дурака.

Брик, прищурившись, смотрел на Петю. Внезапно он вздрогнул и резким движением положил руку ему на плечо.

– К тебе он тоже приходил? – Голос Брика стал серьезным.

– Кто? Мент этот странный? Ну да.

– И ты хотел рассказать ему обо мне?

– Да иди ты в пень! – Петя, скорчив брезгливую гримасу, стряхнул со своего плеча его руку. – Из тебя убийца, как из Рыбы учитель младших классов.

– Это все, что я хотел знать, – улыбнулся Брик. – Спасибо за беседу.

– Подавись, – сказал Петя и пошел по своим делам.

Брик провожал его взглядом.

– Почему ты мне не рассказал?

– Про что? – переспросил я.

– Про милиционера, который приходил к тебе вечером.

Я озадачился. Убийство Мартынки никак не вязалось в моем сознании с Бриком. Насколько я знал, они даже не встречались ни разу.

– Я видел его, когда шел в первый раз в школу, – сказал Брик. – Пытался установить контакт, но тщетно. Он меня немного озадачил.

– Так, погоди-ка! – я поднял руку в останавливающем жесте. – Это что такое сейчас было?

– Что? – удивился Боря.

– Как ты узнал, о чем я думаю?

– Ах, это... Ну, я исследую различные возможности человеческого мозга. Знаешь, многие из них весьма интересны!

– Ты что, можешь читать мысли?

– Это так называется? Ну да, я могу узнать, о чем думает человек. И, кстати, я прекрасно знал, чего на самом деле хотел Семен. Представляешь, его вообще не интересуют трусы Жанны! Он просто хотел тебя унизить!

Я выронил на пол пакет с учебниками, но даже не заметил этого сразу. Внутри все кипело.

– По-твоему, я этого не знал? – крикнул я. – Да они из кожи вылезут, чтобы меня в грязь втоптать! И какого дьявола ты пристал к нему со своим онанизмом?

– Мне показалось, что я тебя защитил, – развел руками Борис. – Он хотел высмеять тебя, а я высмеял его.

– Боря, твое чувство юмора не имеет ничего общего с человеческим! Семен не понял и двух слов из того, что ты ему сказал.

– Это да, – приуныл Боря. – После пары предложений у него словно какой-то блок включился. Но я продолжал, надеясь, что ты оценишь шутку. Ну а что? Я использовал контекст, извратил его и приложил остроумие. По-моему, я создал идеальную ситуативную шутку, хотя и довольно грубую.

Я отошел от подоконника, схватился за голову, вернулся назад.

– Боря, – сказал я, – если ты не хочешь казаться странным, прекрати все это делать. Не шути никогда, у тебя это не получается. Не надо меня защищать таким образом – это ненормально! И, самое главное, нельзя читать человеческие мысли – этого никто не умеет!

– Маша умеет, – возразил Брик. – Не в такой мере, пожалуй, и вряд ли она осознает эту способность, но – умеет. Да и у тебя есть задатки.

– Маша? – тупо переспросил я.

– Ну да. Господи, у нее такая каша в голове – хуже, чем у тебя. Рассказать тебе, почему она решила пойти со мной на бал?

– Нет!

– Это имеет непосредственное отношение к тебе.

– Нет, Боря, твою мать, я ничего не хочу об этом знать! Дай мне самому разобраться! Мне не нужна сверхъестественная помощь!

– Хорошо.

Боря спрыгнул на пол, подошел ко мне и положил руку на плечо.

– Я понял твои чувства, Дима. Обещаю, что впредь постараюсь не читать твои мысли. Постараюсь перестать шутить. И я снова прошу тебя о помощи. Научи меня быть таким же, как все. Я прекращаю свою познавательную деятельность и собираюсь заняться мимикрией.

Я усмехнулся. Все-таки это был поразительный человек. Минуту назад я его практически ненавидел, а теперь снова вижу в нем друга. Наверное, его предельная искренность была тому причиной.

– В первую очередь, давай поработаем над твоим словарным запасом, – сказал я. – Ты говоришь неестественно.

– Что ты подразумеваешь под «неестественно» в данном контексте? – удивился Боря.

– Вот именно это! В шестнадцать лет так не говорят. Да и в сорок лет тоже. Разве что какие-нибудь профессора. Правильным ответом на мою фразу будет: «Чё?» Вообще, запомни это слово. Оно универсально, всегда его употребляй, если чего-то не понимаешь.

– «Чё», – повторил Брик. – Я запомнил. Что еще?

– Я не знаю... Я будто стою возле разбомбленного города и пытаюсь перечислить все, что сломано. Просто слушай, как говорят другие. И сам старайся говорить так же.

– Они же и тысячной доли языка не используют!

– И это нормально!

– Нет! Это – плоды деятельности Разрушителей. Вы не должны быть такими. У вас уже исказилось представление о том, что нормально, а что нет!

– Расскажешь об этом Разрушителю?

Боря негромко выругался.

– Ну вот, уже лучше, – подбодрил его я. – Продолжай в том же духе!

В этом разговоре был какой-то пробел, который не давал мне покоя ближайшие два часа. Только потом уже, идя домой к Маше на очередной урок танцев, я понял, что это было. Брик, которому только что было плевать на то, как он выглядит со стороны, внезапно согласился притворяться. После того, как узнал про расследование убийства.

Я посмотрел на сидящего рядом Брика. Чего же он испугался? Жаль, что я не умею читать мысли! Хотя, наверное, все просто. Он сообразил, что если кто-то укажет на него, как на подозрительную личность, то вскроется история с матерью. Да, убийство Мартына явно не было на руку Брику. Дойдя до этой мысли, я внезапно осознал, что подозревал Брика еще и в этом преступлении. Но теперь подозрения рассеялись. Нужно просто помочь ему не выделяться, пока не найдется истинный убийца.

***

Сперва левая нога, потом правая, потом опять левая – у меня уже получалось вальсировать. Только одно доставляло неудобства – Маша совершенно закрылась от меня. Поэтому, когда она предложила перейти к более сложным фигурам, я покачал головой:

– Прости, но я не могу.

– Что такое?

– Все это... Так не правильно, я не могу так.

Я машинально опустился на диван, словно у себя дома. Маша села рядом.

– Я тебе совсем не нравлюсь? – спросила она вдруг.

– Что? – Я чуть не поперхнулся. – Нет! Не в смысле «нет», а... Да...

Это признание вырвалось у меня внезапно, и я понял, что сказал правду. Маша действительно мне нравилась. Не так, как Жанна, но все же.

– Тогда почему ты не можешь? – допытывалась она. – Я научу тебя танцевать по-настоящему хорошо, у нас много времени.

– Дело совсем не в этом.

– В чем же?

– В том, что чувствуешь ты. Что чувствую я. И в том, что будет в итоге.

Она долго молчала, а я боялся посмотреть ей в лицо.

– Откуда мы знаем, что будет в итоге? – спросила она тихо. – Это просто бал. Это всего лишь школа. Все может измениться.

Я посмотрел на нее и увидел прежнюю Машу, чье сердце было мне открыто.

– Это не правильно, – прошептал я.

– Нет ничего «правильного», – в тон мне ответила Маша. – Давай делать то, что нужно сейчас. А будущее подскажет нам следующий шаг.

Я улыбнулся ей. Не мог не улыбнуться.

– Давай.

– Ну, тогда перерыв окончен. Продолжаем занятие!

***

Выйдя на улицу, я все еще ощущал себя подлецом. Причем, подлецом в квадрате. Потому что к чувству вины перед Машей прибавилось чувство вины перед мамой. Ведь направлялся я не домой, а к Боре Брику. И цель этого визита возводила мою подлость в куб.

Дверь была не заперта. Для приличия постучавшись, я вошел внутрь. В глаза сразу бросился относительный порядок. Боря успел разобрать все коробки и даже, кажется, подмел пол.

– Есть кто живой? – крикнул я.

Дверь во вторую комнату распахнулась, и на пороге оказался Боря, сжимающий в руке паяльник.

– А, это ты! – воскликнул он. – Заходи скорее, я тебе кое-что покажу.

Я повиновался. В комнате царил художественный беспорядок. Я ожидал увидеть россыпь книг, но увидел кучу проводов, радиодеталей, плат и микросхем, заполонивших письменный стол. Кое-что из этого добра валялось и на полу.

– Чем ты тут занимаешься? – полюбопытствовал я.

– Как раз закончил. У меня никак не идет из головы тот факт, что вы игнорируете индукцию. Кажется, я сумел собрать установку, которая окажет человечеству огромную помощь. Итак, смотри!

Боря показал мне пальчиковую батарейку и подсоединил ее к двум клеммам своего загадочного прибора, больше похожего на груду мусора. Выждав несколько секунд, он убрал батарейку, взял настольную лампу и подключил ее к розетке, также валяющейся на столе. Лампа загорелась.

– Видишь? – с торжествующим видом повернулся ко мне Брик.

– Лампочка горит, – кивнул я.

– Именно! Я подал незначительный импульс на схему, и сейчас энергия, переходя из одного состояния в другое, питает лампу накаливания. Мне интересно, сколько она проработает. Давай подождем!

Напротив стола стояла застеленная кровать, и мы сели на нее. Лампа горела.

– Слушай, Боря, – сказал я. – У меня к тебе просьба.

– Слушаю тебя.

– Мысли не читаешь?

– Нет, я же обещал.

– Ясно. Ты говорил, что знаешь, почему Маша решила пойти с тобой на бал. Я хочу, чтобы ты рассказал мне.

Боря покосился на меня. Он боялся оторвать взгляд от лампочки.

– Уверен? – спросил он.

– Абсолютно.

– Я расскажу, без проблем, но... Знаешь, поразмыслив, я решил, что тебе эта информация принесет только вред. Ты начнешь менять свои решения, или не менять, но в любом случае будешь ощущать угрызения совести.

– Плевать. Тем более что я знаю ответ. Просто хочу убедиться наверняка. Говори.

– Хорошо. Маша влюблена в тебя. И, как бы глупо это ни звучало, она хочет заставить тебя ревновать. Я не скажу, что это был продуманный план, нет. Она вызвалась под влиянием импульса. Так же, как эта лампочка. И я не знаю, сколько она еще будет «гореть». Возможно, что до самого бала ее не хватит. Она уже сегодня сомневалась в своем решении.

Я стиснул зубы. Ну вот, все твои предположения оправдались. Рад? Как-то не очень.

– Как давно? – шепнул я.

– Чё?

– Как давно она... влюблена в меня.

– Сложно сказать наверняка. Пожалуй, это чувство живет в ней уже несколько лет. Но она не сознавала его до недавних пор. Когда она думала, что ты приглашаешь ее на бал, она ощутила первые признаки. А когда ты рассказал ей про Жанну, чувство раскрылось полностью.

Мы молча смотрели на спокойно светящуюся лампу. В голове у меня была невероятная пустота. Я просто не знал, как и о чем думать.

– Что же мне делать? – спросил я.

– Ты задаешь этот вопрос даже не человеку, – напомнил Брик. – Я бы мог дать тебе совет, исходя из своего понимания ситуации. Но вряд ли ты его воспримешь правильно.

– А ты попробуй.

– Ладно, попробую. Только пообещай, что не станешь на меня злиться.

– Не стану.

– Тебе нужно сойтись с Жанной, многократно вступить с ней в половую связь, потом бросить ее и уйти к Маше. И жить с ней уже постоянно.

Я посмотрел на Борю, так, словно он был учителем математики, рассказывающим, что сумма квадратов гипотенуз равна квадратному корню из равнобедренного тетраэдра.

– Ты сам-то себя понял? – спросил я.

– Я – да. А вот ты – нет. И Маша нет. И Жанна тоже. Вы все блуждаете во тьме и мните себя первооткрывателями. А на деле нужно просто открыть глаза и убедиться, что рядом с вами бродят миллионы таких же. Маша – идеально подходящая тебе девушка. Но отдать ей предпочтение ты не можешь из-за Жанны, которая – твой «запретный плод», недосягаемый идеал. И останься ты с Машей сейчас, будешь постоянно жалеть об упущенных возможностях. Поэтому разумный вариант – уничтожить иллюзии. Я уверен, что пожив или даже просто повстречавшись с Жанной несколько месяцев, ты увидишь, что она капризна, эгоистична, себялюбива и на окружающих людей ей попросту плевать. Ты поймешь, что не так уж она и идеальна. И осознаешь, что Маша гораздо лучше, с какой стороны ни взгляни.

В этот момент лампочка несколько раз мигнула и погасла.

– Великолепный результат! – Боря моментально переключился с психологии на электронику. – Я на сто процентов уверен, что некоторая часть энергии все же пропала втуне, но это уже успех! Ты понимаешь, что это нам дает?

– Нет, – признался я. Мыслями я был бесконечно далек от энергетических проблем.

– Вот эта батарейка, цена которой пятнадцать рублей, может запитать все электрооборудование в доме. Все! И, даже если я буду жечь свет и телевизор постоянно, ее хватит, как минимум, на двое суток. Впечатляющая экономия, не правда ли? Но и это еще не все! Мне нужно собрать блок питания для подключения к сети, импульсный трансформатор или что-то вроде того, и тогда можно будет обойтись без батареек. Достаточно подключить прибор к проводам, идущим к дому, и все. Потребление энергии будет стремиться к нулю. А то эти квитанции, что принес почтальон, немного меня встревожили. Разумеется, в перспективе еще и новый тип проводов, которые смогут еще лучше сохранять идущее по ним электричество. Я уже представляю себе конструкцию такого провода, но воссоздать ее в домашних условиях будет весьма проблематично. Надо искать выход на производящие предприятия. Кроме того, мы можем оформить патент. Когда я уйду, ты останешься во главе самой успешной фирмы! Представляешь, Дима, я могу полностью обеспечить тебе жизнь! Кажется, это прекрасная благодарность за все, что ты для меня делаешь?

– Ты этим сейчас хочешь заниматься? – спросил я.

– Сейчас уже поздно, но завтра можно начать телефонные переговоры с производителями...

– Я помогу тебе с плакатом.

– С каким еще плакатом?

– Ну, большой такой плакат. С надписью: «Всем привет! Я очень странный школьник, заходите с обыском и не забудьте лопаты!» Мы приколотим его к забору, а сами сядем на крышу и будем вести философские беседы о познании.

– Вот дерьмо! – заорал Брик и долбанул кулаками по столу так, что вся его конструкция подпрыгнула, жалобно дребезжа. – Черт побери, твою мать, долбанная хрень! Почему мне это сразу в голову не пришло? Проклятье! Вот оно, Дима, нарушенное равновесие! Человек, что-то изобретший, вынужден скрываться, бояться... Это ли не бред? Это ли не абсолютное безумие? Мне нужно восстановиться как можно скорее. Я поведаю другим Исследователям о том, каковы печальные плоды нашего поражения! Богом клянусь, мы переломим ход войны!

– Извиняюсь за вопрос, но я не могу его не задать. Че?

Брик посмотрел на меня все еще полыхающим взглядом и несколько раз моргнул.

– Ах, да. Я же не рассказывал тебе, что ко мне вернулась память.

Он принялся разбирать свою схему. Сперва бережно, а потом, видимо, плюнув на все, начал выдирать провода с корнем.

– Ну и что там, в твоей памяти? Вспомнил, кто ты?

– Все банально и просто, – проворчал Брик. – Мог бы и сам догадаться. Я – Исследователь. Тот, кто постоянно что-то изучает и изобретает. Нас было много, но Разрушители нанесли нам сильный удар.

Платы и катушки с грохотом летели в жестяное ведро. Мне было не по себе от этого зрелища: гений, уничтожающий свое изобретение.

– После этого я и попал сюда. Конец истории. Нужно как можно скорее восстановиться и лететь обратно. Если Разрушители переломят ход войны в свою пользу – всему конец. Тебе, кстати, тоже.

– Я-то тут с какого бока? – удивился я.

– Ты где живешь?

– Там, – я показал направление. – Ты же был у меня дома.

– Ты во Вселенной живешь, Дима. Представь, что на твоей планетке внезапно исчезнет страсть к познанию. Чем займут себя люди? Войны, наркотики, примитивные фильмы, как в романе Хаксли.

– А что, сейчас всего этого нет?

– Конечно, есть. Разрушители ведь сейчас в большинстве.

– Это ведь недавно случилось.

– Для меня недавно. Сколько лет прошло по вашим меркам, я понятия не имею.

Брик, наконец, очистил стол и теперь стоял перед ним, ссутулившись. Выглядел он жалко. Совсем не напоминал ни Маленького Принца, ни, тем более, какую-то основополагающую силу мироздания.

– Сколько тебе еще до восстановления? – спросил я.

– Восемьдесят пять процентов, – грустно сказал Боря. – Все идет так медленно... Успеть бы, прежде чем Разрушители найдут меня.

В комнате постепенно темнело. Я встал, расправил джинсы и хлопнул по плечу поникшего Брика.

– Все будет хорошо, – заверил я его.

– Ты лишь успокаиваешь мои эмоции. С фактами твое заявление не имеет ничего общего.

– Ты опять?

– Ах, черт... Что тут сказать? Ну, типа, спасибо, что ли?

– Уже лучше, – улыбнулся я. – Ладно, пойду я. Кстати, забыл тебе сказать. Я договорился о работе. Съездим в четверг. Мой двоюродный брат работает на пилораме, обещал тебя пристроить. Только постарайся там ничего не изобретать. Просто бери и делай то, что от тебя попросят.

– Хорошо! Спасибо, Дима! – просиял Брик. – Ты меня серьезно выручил!

– Да брось ты. Ничего особенного.

Я вернулся домой едва ли не в восемь вечера.

– Ты где был? – налетела на меня мама. – Я уже всех знакомых обзвонила!

– Своих знакомых? – уточнил я.

– А чьих еще?

– Ну да, действительно...

– Этой твоей... как ее... Жене звонила!

– Жанне?

– Ну да, ей. Представляешь, что говорит? Сказала, что ты сегодня с другой девушкой встречаешься! Заржала, как дура, и трубку бросила!

– Это она может, – признал я.

– Имей в виду, если ты думаешь, что я ее в семью приму – то нет! Ни в коем случае!

Да, родители – тонкие знатоки подростковых сердец. Сперва запрещают, а потом удивляются, что их не слушают. Почему-то взрослые люди никак не желают понять простой истины: чужой опыт – ничто. Есть такие места, через которые каждый проходит сам.

Кое-как угомонив маму, я рассказал ей, что я наполучал в школе и прошел в комнату к отцу. Он, как всегда, смотрел сериал и пил пиво.

– Ты зачем маме про Жанну рассказал? – упрекнул я его.

– Нет, ну молодец, конечно! – возмутился папа. – Если уж задумал пропасть, так хоть мне сообщи, я тогда придумаю чего-нибудь. А то мать в панике по дому мечется, не знает, кому звонить. Надо же было ее занять чем-нибудь.

– Мне ведь уже не семь лет! И вернулся я не в полночь!

– Ты это матери рассказывай. Я бы тебя раньше выходных не хватился – помню себя в этом возрасте.

И он отхлебнул из бутылки, словно подавая сигнал: «Разговор окончен». Я ушел в свою комнату в несколько приподнятом настроении. Все же отец меня понимал, несмотря на то, что казался равнодушным.

Интерлюдия 1

Чаще всего жизнь напоминает скорый поезд, несущийся через всю страну без остановок. Ты смотришь в окно, видишь леса, поля, реки, деревни и города. Сначала эта феерическая карусель тебя увлекает, но потом взгляд замыливается, и ты все чаще обращаешь взгляд в купе. Здесь все стабильно, привычно. Здесь ты чувствуешь себя уютнее. Наверное, не так уж много людей, которые способны постоянно пялиться в окно. И еще меньше людей, которые спустя годы смогут описать мельком виденную деревеньку.

Сейчас, когда та осень моего последнего школьного года осталась далеко позади, я поражаюсь, до чего же ярко сохранились в памяти эти события. Как я провел то лето? Не помню. Что было со мной в десятом классе? Туман. Как будто я задремал в своем купе, и только Боря Брик, которого проводник определил ко мне, сумел нарушить этот сон. Только через него, как через некую призму, я воспринимал окружающий мир. И когда он исчез из моей жизни, я не потерял способности смотреть и видеть.

Но только те события, к которым, прямо или косвенно, имел отношение этот человек, остались самыми яркими. За исключением одного темного пятна, когда я словно провалился в недельную кому. До сих пор не могу простить себе этой слабости. Хотя и понимаю, что будь я рядом с Борей в то время, ничего бы не изменилось. Может быть, у нас просто было бы немного больше времени.

Прошлой ночью, когда я, как обычно, сидел на кухне, куря одну сигарету за другой, и записывал свои воспоминания, дверь неожиданно открылась и вошла моя жена, сонно щурясь и отворачиваясь от лампы.

– И долго ты еще будешь сидеть? – проворчала она.

Я ответил не сразу. Некоторое время я просто смотрел на нее с улыбкой. Наш союз прошел испытание временем, и теперь было очевидно, что я сделал верный выбор.

– Извини, я помешал тебе спать? – спросил я тихонько, чтобы не разбудить сына.

– Нет. Просто кое-кто мне обещал быть всегда рядом, а я уже которую ночь сплю одна.

– Я думаю, скоро это закончится. Вряд ли у меня получится спокойно уснуть, пока не выскажу все, что думаю.

Она склонилась над моей писаниной. Я не возражал. Все равно она бы прочитала эту повесть, рано или поздно.

– Это про него? – спросила она.

– Да.

– Боже мой, почему ты никак не можешь забыть этого психопата? Я готова мириться с твоими ежемесячными визитами в психбольницу, но это...

– Он не был психопатом.

– Да конечно, а то я не помню. Про его последний визит в школу даже в новостях рассказывали. Образец здравого смысла!

– Когда я закончу, ты все поймешь. А теперь иди спать, хорошо? Я скоро приду.

Но она ушла не раньше, чем выкурила одну из моих сигарет. И вот, я снова один. За окном тишина, изредка нарушаемая проезжающими машинами. За стеной спит моя жена и наш ребенок. Уютно светит настольная лампа. Почти такая же, какую демонстрировал мне Боря. Включенная в обычную розетку и теряющая немыслимое количество электроэнергии.

Моя повесть не только о Маленьком Принце. В ней явно есть что-то еще. Может быть, я пишу о любви. Той самой, чистой и непорочной, которой, наверное, могут любить только подростки. И о какой-то несоизмеримо высшей любви, включающей в себя всю Вселенную. Получится ли выразить это? Не такой уж я и мастер слова. Но если не я, то никто.