Текст книги "Нечистая сила"

Автор книги: Василий Королив-Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Шло время, но никто не приходил разбирать разрушающийся завод. Очевидно, люди опять забыли о нем. И Хрипуша забыла об этих людях. Каждый вечер совершала она обход своих владений, осматривая все и внутри, и снаружи. Она заглядывала в каждую щелку, забиралась даже на чердак. А когда становилось совсем темно, направлялась к заброшенному колодцу, из которого когда-то брали воду для кирпичей, и пила. Ела она раз в сутки – ночью. Обходилась малым – иногда несколькими сухими корешками цикория, которые хранила на чердаке, иногда – морковкой.

Поужинав, Хрипуша забиралась в расщелину над входом и неподвижно сидела до самого утра. Иногда она оставалась там на целый день.

По ночам Хрипуша смотрела на сияющее над городом зарево от тысяч фонарей. Вслушивалась в долетающие издалека звонки трамваев, громыхание повозок и гудки автомобилей. Глядя на дорогу, она видела проезжающие по ней крестьянские подводы: утром – в город, вечером – обратно. Рассматривала она и спешащих куда-то, поодиночке и целыми толпами, вечно озабоченных людей; пробегающих мимо псов; а иногда – марширующих под музыку солдат.

Но жизнь, бурлящая вокруг, никак ее не касалась. Она смотрела, потому что имела глаза, слушала, потому что имела уши. Но никогда не задумывалась о том, что видела или слышала. И никогда ни о чем не мечтала, ничего не хотела от жизни и ничего не ждала от будущего. Да и в воспоминаниях ее не было ничего радостного…

Она двигалась, ела, дремала, исполняла свои обязанности, но – на самом деле – не жила. Точно так же не живут и часы, хотя тикают, раскачивают маятник, передвигают стрелки, показывают время, требуют завода, чистки, смазки…

Но однажды ночью произошло событие, которое не только вывело Хрипушу из состояния ничем не нарушаемого покоя, но и оставило неизгладимый след в ее жизни…

Случилось это около полуночи.

Давно уже опустела дорога. Понемногу угасало слабое зарево над городом. Затихали шум звонков, гудки и уличный грохот. И только монотонно моросил мелкий дождь. Стоял ноябрь. А это не самая лучшая пора в году. Было сыро и холодно.

Хрипуша почти задремала, вполглаза глядя на дорогу. Вдруг она увидела тень, плывущую во мгле, и сразу догадалась, что это человек. Еще через некоторое время она рассмотрела, что это не взрослый человек, а маленький мальчик. Он едва волочил ноги. Под мышкой у него был небольшой сундучок.

Хрипуша с интересом смотрела на ребенка, не побоявшегося идти ночью так далеко за город, да еще в страшную непогоду. Но еще больше она удивилась, когда заметила, что мальчик свернул с дороги и направился к развалинам. Она хотела тут же выбраться из укрытия и преградить ему путь в опасное место, но удержалась, вспомнив, что там есть и безопасные уголки. Мальчик был совершенно обессилевшим. Он то ли тихонько стонал, то ли всхлипывал, его глаза застилали слезы. А на лице застыло выражение безутешного горя и отчаяния.

Незнакомое доселе чувство шевельнулось в Хрипушином сердце. Ее охватила жалость к ребенку, которому, видимо, жизнь была не мила. И она решила чем-то помочь мальчику. Не только из чувства долга, но по велению сердца.

Тем временем мальчик был уже внутри разрушенного здания. Осмотревшись, он безнадежно махнул рукой и поставил сундучок на землю. Постоял немного, потом уселся на него и заслонил лицо грязными, испачканными черной и рыжей краской руками. Так и сидел он под дырой в крыше, не двигаясь, без единого звука.

– Как же так?! – думала Хрипуша. – Хоть бы выбрал сухое место или лег. Стало бы ясно, что ему негде переночевать. Такие, нуждающиеся в отдыхе и ночлеге, иногда забредали сюда. Но этот мальчик…

Она неслышно вылезла из своей щели и тихонько встала позади мальчика. Чтобы не испугать его своим страшным видом, она прислонилась к темной стене. Теперь ей было хорошо видно, что мальчик насквозь промок и дрожит от холода. Наконец она решилась и так ласково, как только позволял ей хриплый голос, проговорила:

– Милый мальчик, не бойся меня и скажи, зачем ты сюда пришел?.. Будь откровенным со мной. Я – старая женщина. Я не причиню тебе зла.

Мальчик поднял голову и прислушался.

– Ты слышишь меня? – снова спросила Хрипуша.

– Я слышу чей-то голос, но не могу разобрать ни слова, – ответил он. – Кто вы? Почему я вас не вижу?

– Я здесь, у тебя за спиной. Я очень старая и не хочу тебя испугать. Кроме того, я не могу громко говорить. Не бойся меня и скажи, как ты здесь оказался?

Мальчик повернулся к черной тени и тихо произнес:

– Я не боюсь вас, бабушка. Я уже ничего на свете не боюсь, ведь я пришел сюда умирать. – И он разрыдался.

Тогда Хрипуша подошла к нему, нежно обняла его и повела в сухой уголок. Там она усадила его на кучу кирпича, а сама устроилась рядом.

– Расскажи мне, сынок, что с тобой приключилось? Может, я смогу тебе чем-то помочь?! У меня ничего нет, я – нищая. Но, может быть, ты слышал от старших, что бедный бедному поможет скорее, чем богатый? Ну, не плачь, соколик, а лучше все мне расскажи.

У мальчика стало легче на душе. Давно уже ни от кого он не слышал доброго слова. Давно уже никто не обнимал его. Он еще всхлипнул несколько раз и начал рассказывать.

Из его рассказа Хрипуша узнала, что Андрейка – так звали мальчика – круглый сирота. Отца он не помнил, а мать умерла, когда ему было только семь лет. Когда мама сильно заболела, то, собрав последние силы, отвела его в город и оставила под дверью детского приюта. Она велела Андрейке говорить, что он не знает, куда девалась его мать. Благословив и поцеловав его, она ушла. Долго пришлось стоять Андрейке, пока его заметили и забрали в приют. Скоро ему сказали, что мама умерла в больнице, но в письме успела сообщить его фамилию. И остался Андрейка один-одинешенек на всем белом свете. Недолго он жил в приюте. Скоро отдали его в ученики к сапожнику. Сапожник и не думал обучать мальчика делу, а, выдав ему сундучок с ваксой, посадил на улице чистить господам обувь. Каждый вечер Андрейка должен был приносить хозяину не меньше рубля летом и семьдесят копеек теперь, осенью.

Летом он еще кое-как справлялся. Бывало, и больше рубля зарабатывал. Но хозяин всегда был недоволен и за малейшую провинность избивал Андрейку и двух других своих учеников. Сапожник считал мальчиков рабами. Кормил их плохо и обращался с ними так, как злые люди обращаются с бездомными щенками.

Андрейка делал свое дело на совесть. И хоть от голода у него иногда сводило живот, он не утаил от хозяина ни одной заработанной копейки. Он всегда помнил наставления своей мамы, которая говорила:

– Помни, сынок, как бы тяжело ни пришлось тебе в жизни, не делай дурных поступков. Никогда не бери чужого и никого не обманывай. Терпеливо сноси все несчастья, и твое терпение будет вознаграждено. Когда-нибудь тебе станет хорошо.

И мальчик всегда поступал по совести, как учила его мама.

Попадались иногда такие добрые господа, которые не только не торговались с Андрейкой, но и платили сверх положенного.

– Это тебе за чистку, а это – оставь себе на конфеты!..

Но таких господ было мало. И, откладывая два года чаевые, он не скопил и десяти рублей. Он мечтал скопить побольше денег, бросить хозяина-сапожника и пойти учиться в школу, чтобы стать умным и образованным.

Этой осенью наступили для Андрейки тяжелые времена. На улице было очень грязно, но люди не хотели чистить обувь. Они не хотели лишний раз мокнуть под дождем, останавливаясь возле чистильщика. Да и зачем это делать, если все равно снова выпачкаешься в грязи. За несколько дней Андрейка не заработал ни гроша. Хозяин нещадно бил мальчика, и с каждым днем – все сильнее. Чтобы избежать побоев, Андрейка отдавал сапожнику по семьдесят копеек из сэкономленных денег.

А сегодня с ним случилось непоправимое несчастье. Целый день он просидел без работы. И только вечером увидел на противоположной стороне улицы господина. Человек этот кого-то ждал. Андрейка знал, что такие господа, чтобы скоротать время, обычно позволяют почистить себе обувь. Мальчик бросился через дорогу. Проносившийся мимо извозчик задел его оглоблей, и он упал в грязь. Сундучок его открылся, и оттуда высыпались не только щетки, вакса и мази, но и все его деньги.

Грязь в этой луже была глубокая и вперемешку с мокрым снегом. Вокруг – темно. И, как на зло, по луже все время проезжали пролетки, груженые подводы и автомобили… Как ни искал Андрейка, но денег почти не нашел. Пропало также много хозяйского добра. Многие бутылочки, коробочки, щеточки утонули в грязи или были раздавлены колесами машин.

– Я знаю, хозяин убьет меня! – закончил свой печальный рассказ Андрейка. – Так лучше уж мне умереть от голода… Вот я и ушел из города куда глаза глядят. Лягу где-нибудь в лесу и буду лежать, пока не умру. Или пока не съедят меня волки…

Мальчик сказал это совершенно спокойно, без всякого страха. Было видно, что теперь ему все безразлично.

Хрипуша внимательно выслушала его, а когда он умолк, спросила:

– Ты ел что-нибудь сегодня?

– Да, утром ел картошку. Но больше я ничего не буду есть…

Хрипуша молча поднялась и куда-то исчезла. Через минуту она вернулась и принесла мальчику две больших морковки и брюкву.

– Ничего получше у меня нет, – сказала она. – Съешь хотя бы это. Подкрепись немного и ложись спать…

– Нет, нет, бабушка! Я не буду есть! Мне это не поможет. Пусть лучше я умру поскорее! – печально ответил Андрейка, хотя ему нестерпимо хотелось есть.

– Послушай-ка, сынок! – серьезно сказала Хрипуша. – Может, не так уж и плохи твои дела? Останься здесь до утра, выспись. Утро вечера мудренее. Может быть, завтра я тебе чем-нибудь помогу.

– Нет, это невозможно! – безнадежно покачал головой мальчик.

Но Хрипуша заговорила с ним, как со взрослым:

– Разве мама не учила тебя слушать старших?.. Я уже старая, многое повидала на своем веку и знаю больше тебя. Почему ты не хочешь поверить, что твоему горю можно помочь?..

Воспоминание о матери подействовало на Андрейку. Он жадно съел брюкву и обе морковки. А Хрипуша тем временем принесла для него несколько охапок сухой соломы. Зарывшись в солому, мальчик свернулся клубочком, положил голову на сундучок и крепко заснул…

На рассвете он почувствовал, как кто-то осторожно тронул его за плечо. Мальчик протер глаза и увидел перед собой маленькую уродливую старушку. Еще не проснувшись окончательно, он испуганно вскочил на ноги.

– Очнись, дитя мое! Не пугайся. Я же предупреждала тебя вчера, что я старая и некрасивая. Тебе пора вставать, скоро начнется день.

Мальчик вспомнил все, что было ночью, и успокоился.

– Иди за мной! – сказала Хрипуша и пошла вперед.

Она вывела мальчика из развалин и подвела к глубокой яме, из которой раньше брали глину для кирпича, Там, на самом дне, был длинный ход, вроде погреба или пещеры. В этом ходу было темно, как ночью.

Хрипуша взяла кол и принялась разгребать им землю в стене. Когда она вывалила несколько кирпичей – в руках у нее что-то зазвенело.

– Возьми это, сынок, выйди на свет и погляди, что это?

Андрейка еще в темноте ощутил, что в руке у него две монеты. Когда же он вышел на свет, то увидел два блестящих золотых червонца.

– Да это же золотые монеты! Это большие деньги, бабушка! – закричал Андрейка.

– Да, я тоже когда-то слышала, что это – деньги. Так вот, дитя мое! Сейчас я дам тебе десять таких золотых монет. А потом ты будешь приходить сюда по пятницам, к вечеру. И каждую неделю будешь получать по два таких кружочка. Послушай меня и сделай так, как я говорю. Прежде всего заплати, сколько должен, своему хозяину, а потом иди в школу. А там скажешь, что у тебя есть бабушка, которая обещала тебя содержать. Только не говори никому, где живет бабушка.

Мальчик сиял от счастья. Наконец-то сбудется его мечта: выучиться и стать умным!..

– Ну, сынок, а теперь иди. Будь счастлив, да не забывай о пятнице…

– Как же мне отблагодарить вас, бабушка? – спросил мальчик.

Он по привычке глянул на старушкину обувь. На ней были стоптанные, побуревшие от времени башмаки. Невозможно было догадаться, какого цвета они были прежде.

– Так разрешите мне хотя бы почистить ваши башмаки! – попросил мальчик.

И тогда, может быть, впервые в жизни, Хрипуша улыбнулась. Она погладила Андрейку по голове, села, как он сказал, на кучу кирпичей и поставила ногу на его сундучок. Мальчик долго не мог решить, какая мазь подойдет к этим башмакам: черная или желтая? Наконец он взял лучшую рыжую ваксу и так начистил Хрипушины башмаки, что они заблестели, как зеркало. Потом посмотрел на ее подметки, выбрал две отличные желтые резинки и приладил их к башмакам.

Теперь Хрипуша ходила бесшумно, как в валенках.

– Хорошая вещь! – сказала она довольно. – Эти башмаки останутся как бы на память от тебя, милый мой Андрейка! Хожу я мало, так что мне их хватит на всю жизнь…

– Бабушка, я буду чистить вам башмаки каждую пятницу! – радостно ответил мальчик.

Еще раз поблагодарив старушку, счастливый, с карманами, полными червонцев, он побежал в город…

Почти два года каждую пятницу приходил мальчик к развалинам старого завода. А Хрипуша, такая безразличная раньше ко всему на свете, теперь с нетерпением дожидалась своего маленького гостя. Они встречались, как родные. И не подаркам и лакомствам радовалась Хрипуша. А тому, что есть на свете хоть одна душа, которая не только не боится ее, но искренне любит. Она с удовольствием слушала Андрейкино щебетанье. А мальчик охотно рассказывал обо всем, что случилось с ним за эту неделю, чему его учат в школе и какие книжки он прочитал.

Придя однажды ночью к старому заводу, Андрейка не узнал давно знакомого места. Здание было полностью разрушено… А вокруг высились только горы битого кирпича…

У мальчика сжалось сердце от невыразимой боли. Он с радостью отдал бы все деньги, которые получил от старушки, только бы еще раз увидеть ее. За эти два года он сильно привязался к Хрипуше. И она уже не казалась ему ни уродливой, ни даже просто некрасивой. Это было единственное существо, искренне любившее его. И он отвечал ей такой же любовью. А те, кого мы очень любим, всегда кажутся нам красивыми и самыми лучшими в мире…

Андрейка стоял среди кирпича, и из глаз его катились слезы. Вдруг его осенило: нужно заглянуть в пещеру! Он бегом бросился к яме. А там, у входа в пещеру, его ждала Хрипуша.

– Как я рада, что ты все-таки пришел! – взволнованно сказала она. – Я специально задержалась здесь сегодня, хотя мне нужно было уйти еще позавчера. Мы больше никогда не увидимся, мой мальчик! Я должна уйти на новое место, далеко-далеко отсюда.

Этой ночью Андрейка не вернулся в город. До самого утра он просидел со своей бабушкой. А рано утром она отдала ему остаток сокровища – полный мешочек золота…

Прощаясь на рассвете, оба горько плакали…

Много воды утекло с тех пор…

Андрейка хорошо учился, окончил высшую школу и стал инженером. Теперь он был человеком обеспеченным, имел свой дом в Киеве, собственный выезд, а на Днепре – отличную моторную лодку. В свободное время он любил плавать на ней по Днепру.

Однажды тихим вечером, в пятницу, он отправился на прогулку по реке. Его лодка летела стрелой по ровной, как стекло, водной глади. Вечер был такой чудесный, а плыть по реке было так приятно, что он и не заметил, как наступила ночь… Взошла луна, посеребрив все своим сиянием.

Вокруг царила полная тишина.

Инженер остановил лодку, засмотрелся на воду и на отраженную в ней луну… И вдруг он услышал, будто бы с берега кто-то шепотом окликнул его:

– Андрейка! Милый Андрейка!..

Он осмотрелся. Всюду было безлюдно. На освещенном луной песчаном берегу – тоже ни души. Правда, у берега стояла старая, полуразрушенная водяная мельница. Но ведь и там никого не было…

Его давно уже никто не звал Андрейкой. Вокруг не было ни души. А этот голос показался ему таким знакомым и таким близким, что даже дрожь пробежала по телу…

Он постоял еще немного посреди реки, а потом глубоко вздохнул и повернул лодку назад…

Но ведь любящее сердце чувствует близкое существо на расстоянии, ему не нужны слова… И сам не зная почему, вспомнил инженер свое детство. Вспомнил, как тяжко ему жилось, и как шел он в лес, чтобы умереть… Вспомнил и маленькую уродливую нищенку, которая звала его «милым Андрейкой» и к которой приходил он по пятницам почти два года… С благодарностью вспомнил он и то, как спасла она ему жизнь и помогла выйти в люди… Он выпрямился посреди лодки и прокричал во весь голос:

– Спасибо тебе, милая бабушка!..

Он не знал, что из старой мельницы грустно смотрела на него и слушала его безразличная ко всему на свете, кроме своего «милого Андрейки», Привидение Хрипуша.

Впервые в жизни, в тот печальный ноябрьский вечер, когда мальчик появился в развалинах, услыхала она это милое слово «бабушка». И тогда впервые почувствовала в душе что-то теплое, неизведанное доселе… Она сохранила это чувство до конца своих дней… А сегодня, увидев Андрейку в лодке, она хотела позвать его к себе. Но подумала, что он может не узнать ее, испугается «нечистой силы» и с проклятиями убежит от нее, как другие люди…

Поэтому она не вышла из укрытия, когда – он озирался и искал того, кто окликнул его посреди реки. А когда она услышала его ласковые слова – у нее перехватило дыхание и она не смогла ему ответить…

Так и не призналась она Андрейке, кто она такая. Так же, как никому другому – ни видимым существам, ни невидимой силе не призналась она в своих чувствах…

И Андрейка никогда не узнал, что вывела его в люди невидимая, нечистая сила…

ЧЕРТОВА ПЕРЕЧНИЦА

Черт Горчила как всегда проснулся в тот самый момент, когда солнце едва коснулось земли, своим нежным розовым краешком. И не успело оно закатиться за гору, как Горчила был уже чисто выбрит и плескался в тазу с теплой водой. Он хорошенько вымыл с мылом свои острые уши, почистил щеточкой когти и оделся. Тем временем матушка готовила ему завтрак.

Одним словом, день для Черта Горчилы начинался тогда, когда для нас начинается ночь.

Как только стемнело, одетый, причесанный, свеженький и даже слегка надушенный одеколоном из цветов «чертовой бороды», растущей на болотах, Горчила взял свою перечницу и насыпал в нее толченого перца. Перец был сладкий, как сахар, и душистый, как имбирь.

– Матушка! Это наш последний перец? – спросил Горчила. – Не забудь натолочь про запас! Ведь у людей начинаются праздники, а ты сама знаешь, что на праздники мне больше всего нуж…

Он прервал свою речь, заметив, что мать вышла на кухню и не слышит его.

– Да она и сама все знает! – подумал он, крикнул: – Спокойной ночи! – и вышел из хаты, прилепившейся к скале над обрывом.

– Что, уже на работу? – спросил его Тот, кто в скале сидит.

– Да, пора уже! Перед праздниками нужно прийти пораньше. Будьте здоровы!

– Счастливо! – крикнул Скальник и направился в горы.

А Горчила, легко перепрыгивая с камня на камень, быстро оказался на вершине горы и незаметной темной тенью понесся над землей к городу.

Вскоре он настиг двух рыбаков, которые, возвращаясь домой, громко ругались. Нет, они вовсе не ссорились друг с другом. А просто сотрясали бранью воздух, ругали неизвестно кого, досадуя, что им так не повезло на рыбалке. Они упустили огромного сома.

Тот запутался в сетях и был у них почти в руках. Но у самого берега выскользнул, шлепнул хвостом по воде и нырнул в глубину.

Когда Горчила поравнялся с рыбаками, один из них, мягкий и спокойный Петр Жовноватый, как раз говорил:

– Ну, погоди, проклятый! Сегодня ушел, а завтра тебе не уйти! Такая рыбина в нашей речке от нас не спрячется!.. Все равно наш будет, ирод!..

– Чертов отец его поймает!.. – ответил Семен Кошляк, сплевывая в сторону.

Горчила усмехнулся. Эти рыбаки часто проплывали мимо его жилища, и Черт их хорошо знал. Ему захотелось поздороваться с ними и сказать, что отец его никогда не был рыбаком. Но решил не пугать их и промолчал. А чтобы подсластить их горькое настроение, вынул свою перечницу и незаметно сыпнул по одной крупинке им на языки, когда они, разговаривая, открывали рты.

Рыбаки сразу умолкли. И неизвестно почему им стало жаль эту большую рыбу, так радостно выскользнувшую у них из рук.

– Э-эх! – сказал Петр. – Пусть погуляет еще немного.

– Вот и я думаю, пусть гуляет! – так же спокойно ответил Семен.

– Славная рыбина! Даже жалко было бы убивать такую. А ты видел, как она хвостом шлепнула, когда выпутывалась? Любо было глядеть…

Горчила вновь усмехнулся. Он-то знал, что это подействовал его сладкий перец. От такой приправы мысли людей сразу меняются к лучшему, а добрые, спокойные слова так и просятся на язык…

Миновав рыбаков, он стремительно понесся дальше.

Пролетая над селом, Черт заглянул в один из домов, откуда доносились громкие детские голоса. Горчила любил детей и поэтому остановился у распахнутого окна.

– Ты зачем мою бабочку убила? – наседал на девочку маленький мальчик, сжав кулачки. – Я ее кормил, кормил, а ты взяла и убила!

– Она сама умерла, ведь еще холодно. Не трогала я ее, что ты пристаешь? Эй, эй, Николай, сядь под лавку да залай! – и она показала ему язык.

– А ты – Галка! Галка! Галка! Ворона!.. – дразнил ее мальчик.

– Коля, Коля, Колия, ты кусучая змея!

– Врешь! Я – не змея!

– Тогда и ты врешь! Ведь я – Галя, а не ворона…

– А зачем ты мою бабочку убила?..

Горчила снова улыбнулся и посыпал перцем их языки. Сначала – мальчику, потом – девочке. И ссора прекратилась сама собой. Дети переглянулись и рассмеялись. Потом, взявшись за руки, начали прыгать и петь забавную песенку, которой научил их отец:

Коля, Коля, Николай,

Сиди дома, не гуляй,

В окошко не гляди,

Девчонок не дразни.

А Черт Горчила полетел дальше.

Много повстречал он сегодня людей, но между ними почти не было ссор. Правда, грызлись на улице два хуторских пса, так Черт и их, шутя, посыпал перцем. Собаки вмиг успокоились, завиляли хвостами и начали кружить по площади.

Подлетая к городу, Горчила потряс возле уха своей перечницей и убедился, что перца в ней еще много.

– Да и не удивительно, ведь я пролетал над селами. В селах люди добрые! – подумал Черт. – А вот в городе к утру весь перец выйдет!..

И действительно, уже у шлагбаума он наткнулся на первую ссору: один не хотел ждать, другой не хотел платить… Пролетая над пригородом, Горчила на каждом шагу видел разборы и драки. Там – полицейский бил пьяного, там – извозчики устроили потасовку, а там – три школьника соображали, как бы украсть у еврея карандаш… А на базаре царил полный беспорядок. Перекупщики никак не могли доругаться и разойтись по домам. А в другом углу босяки препирались с крестьянином. Полицейские ругали прохожих. Кондуктор отчитывал пассажира в трамвае за то, что тот не имеет разменной монеты, а вагоновожатый поносил кондуктора за то, что тот задерживает трамвай. На перекрестке поймали карманного вора. А собачонка какой-то дамы стащила в колбасной лавке кусочек сала, из-за чего поднялся страшный скандал… По всему городу только то и делали, что поминали Черта. И Горчила так суетился, что даже вспотел…

Чем дальше летел он над городом, тем чаще приходилось ему трясти своей перечницей. Даже когда шум и гам на улицах немного поутихли, Горчиле не стало легче. Он метался из ресторана – в кофейню, из кофейни – в театр. Больше всего раздоров было на галерке и за кулисами…

Время только приближалось к полуночи, а перца у Горчилы осталось на донышке. Он забеспокоился, так как летать ему надо было до рассвета, до первых петухов, а настоящая работа начиналась всегда после полуночи, и Особенно – в тех местах, где пировали богатые господа. Так ему никакого перца не хватит! Это уж точно!..

Горчила решил слетать домой, наполнить перечницу еще раз и вернуться в город. Ему было очень досадно – ведь на это уйдет немало времени, и он, наверняка, проморгает немало важных происшествий. Утешало его только то, что в пути не будет больше никаких задержек – ведь в селах люди давно уже спят.

Оставшийся перец он высыпал на музыкантов, которые под сценой оперного театра колотили друг друга кларнетами, смычками и гобоями.

Горчила полетел домой, как стрела. Пролетая над пригородом, он увидел странную картину. У большого роскошного особняка копошились на дереве трое людей. Ночь была светлая, и все же трудно было разглядеть, что эти взрослые люди делают на деревьях. А с земли их, должно быть, и вовсе не было видно. Заинтересовавшись, Горчила присел, как ворона, на верхушку черного тополя и стал наблюдать.

Тем временем люди натягивали между деревьями большую сетку наподобие гамака, в котором любят лежать господа, приезжающие на лето в деревню.

– Теперь мы управимся вдвоем. А ты не теряй времени и полезай в окно! – сказал один из людей.

Тогда другой вынул из кармана маску, натянул ее на лицо, подобрался к окну и попробовал, не откроется ли оно.

– Эге! Так вот оно что! – подумал Горчила. – Грабители!.. А кто же там живет? – мелькнула у него мысль.

В то же мгновение он прыгнул в печную трубу и оказался в доме. Пролетев сквозь несколько больших залов, он понял, что здесь живут богачи. Горчила осмотрел все комнаты, но не нашел ни души. И только в последней из них увидел крепко спящую старую госпожу. В соседней с кухней комнате спала старая служанка. Черт пробежал по нижнему этажу, но опять никого не встретил.

«Удачный момент выбрали!» – подумал о грабителях Черт и направился в спальню госпожи, куда пробирались и злодеи.

На стене в рамочке висела похвальная грамота, в которой эту госпожу благодарили за ее заботу о сиротах. Увидев это, Черт уже твердо решил не пускать сюда злодеев. Ведь они, думал он, хотят украсть имущество, которое может пойти на благотворительность.

А грабитель в черной маске уже вынул стекло и просунул руку, пытаясь открыть окно изнутри.

Черт схватил свою перечницу, но – увы! – там не было ни крупинки.

Что же делать?.. Показаться ему? Но это, видать, такой отъявленный злодей, что ему и сам черт не страшен!

Тогда Горчила подскочил к грабителю и ударил его изо всех сил своей перечницей по зубам. Даже не вскрикнув, грабитель кубарем полетел вниз и, падая, сбил своих приятелей. Все трое, запутавшись в сетке, плюхнулись, словно мешок с половой, на землю.

Старая служанка и госпожа проснулись от невероятного грохота. А Горчила выскочил на улицу, растолкал ночного сторожа, который храпел возле продуктового ларька, и указал ему на грабителей. Сторож начал отчаянно свистеть, сзывая полицейских…

Не дожидаясь развязки, Черт на полной скорости помчался домой за перцем. Но, увы, матери дома не оказалось. Наверное, она отправилась в гости к сноси куме Ведьме. Толченого перца тоже не было, а ступу Горчила найти не смог. И вышло так, что пока он слетал к соседней Ведьме, чтобы одолжить ступку, пока истолок перец – было уже далеко за полночь. Но хуже всего было то, что его перечница оказалась разбитой… И когда он отыскал другую, уже запели петухи…

Так и не полетел уже больше никуда Горчила. И поэтому в городе случилось в эту ночь просто невообразимое количество драк, скандалов и ссор.

А грабители, как перепелки в сетке, попали прямо в руки полиции. Когда их доставили в участок, то один уже не дышал. Позвали доктора. Тот осмотрел мертвого и вынул у него изо рта какой-то кругленький черепок, весь усеянный дырочками.

Доктор внимательно посмотрел на эту штуку, повертел ее в руках, даже понюхал и, не зная, что это такое, сказал:

– Да это какая-то чертова перечница!..

Все дружно засмеялись, но никому даже в голову не пришло, что доктор впервые в жизни ненароком сказал истинную правду, то есть, выражаясь научно, «поставил правильный диагноз»…

РУСАЛОЧКА

Было это давным-давно…

В те времена жили еще на нашей земле храбрые и славные рыцари – казаки-запорожцы. Они были так смелы и отважны, что слава их гремела не только на Днепровских порогах, но и по всей бескрайней Украине. Молва о них шла по всему белу свету.

И жил среди них молоденький казак, по имени Иваненко, круглый сирота. Он слыл храбрым воином и мог в одиночку сразиться хоть с тремя басурманами разом. Да только не по душе ему были война, бои и сражения. Его добрая и ласковая душа не позволяла ему убивать даже заклятого врага. Жизнь – самое дорогое, что есть у каждого; а потому не хотел казак посягать на чью-либо жизнь.

Вот и оставил он Запорожскую Сечь. Покинул своих побратимов, славных воинов-казаков, и подался в монастырь. Некоторое время жил он среди монахов, но не пришлось ему по душе и монастырское житье. Кроме праведных, добродетельных монахов, святых людей, есть много и грешных, лукавых, несправедливых. И этих, неправедных, было, к несчастью, больше. Увидел это казак Иваненко и сказал себе:

– Уж коль не остался я с казаками-рыцарями, где хороших людей больше, чем дурных, то не останусь и с монахами. А пойду лучше, куда глаза глядят. Может, сыщется на свете тихий уголок, где смогу я спокойно жить и трудиться в меру своих сил.

Сказано – сделано.

Шел он, шел… По лесам и болотам, по городам и весям. И дошел до Полтавщины, до речки Псел. И все ему тут показалось мило – и небо, и горы, и степи, – ну будто рай Божий! А речка была такая быстрая и прозрачная, что дно видно даже в самом глубоком месте. Вот и решил он здесь поселиться. Вырыл в горе пещеру, обшил ее досками, накрыл камышом, сделал окна и дверь, печь сложил и стал себе жить-поживать. Вокруг землянки посадил яблони, груши, сливы, ягоды, всякие овощи. Так и кормился он со своего огорода, а, случалось, и рыбку поймает.

Правда, жаль ему было и рыбу. Но что тут поделаешь, так уж устроен мир, что рыба существует для пропитания людей. Помнил казак и то, что сам Христос накормил голодных пятью рыбами.

Несколько лет прожил казак в одиночестве. Потом появились и другие люди. Осмотрелись, оценили здешнюю красоту и построили себе домики. Так вырос хутор, который назвали Иваненков, потому что первым поселенцем был здесь казак Иваненко.

Скоро соседи-хуторяне стали просить казака, чтобы ловил он рыбу не только для себя, но и для них. Ведь люди эти не обжились как следует на новом месте, и не было у них еще ни лодок, ни сетей. А Иваненко стал уже умелым рыбаком.

И вот однажды, лунной ночью, отправился казак ловить рыбу. Забросил он свой невод и – глазом не успел моргнуть – как попалось в сеть что-то большое.

Стал он вытаскивать невод на берег. Вытянул до середины – и удивился. На песке показалась половина огромной рыбины, на которой серебром блестела и переливалась чешуя. Рванул он невод изо всех сил и вытащил его на берег.

Вытащил – и остолбенел.

Это была не рыба, а необыкновенной красоты девушка с блестящим рыбьим хвостом вместо ног.

– Русалка! – вскрикнул казак.

И хоть был не робкого десятка, бросился прочь. Но тут услышал он нежный, словно плеск волны, голос: