Текст книги "Зеленая папка. Никита. Давным давно была война (СИ)"

Автор книги: Василий Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Писать по-немецки или по-русски?

– По-русски: «Я– Никита Зозулин, добровольно готов сотрудничать с Германской разведкой…

…. Число. Подпись. – Шинык взял бумагу, прочитал все 9 строк, доволно хмыкнул.

– «Кукушонок», я конечно понимаю, что ты так готов мстить красным комиссарам за гибель родителей, но это стандартная процедура. Но… вдруг тебе захочется переметнуться? Это бумага и фото, в форме гитлерюгенда, станет в НКВД для тебя смертным приговором! В соседней комнате с тебя снимут отпечатки пальцев. И помни, что ты – немец! Твой фатерланд ждет от тебя подвигов во славу Рейха!

Никите приходилось туго… Он был заявлен как фольксдойче – немецкого происхождения, к нему было особое отношение руководства диверсионной школы, ему планировалось ставить особые задачи. Остальных ребят готовили как разовых исполнителей: совершил диверсию – вернулся.

Мальчишек готовили к заброске в советский тыл. Задача ставилась простейшая – проникнуть на станцию, в котельную и подбросить в кучу угля взрывчатку, которая была замаскирована под кусок антрацита. Из кучи «уголек» попал в топку – «привет» котельной, паровозу, а то и эшелону.

Особое внимание уделялось физической подготовке, «театральному мастерству» – умению врать в глаза с честной физиономией, ориентированию на незнакомой местности, скрытному передвижению, стрельбе из различных видов оружия.

Постоянные кроссы, работа с утяжелениями, подтягивания, отжимания, а еще и другие «предметы» – к концу каждого дня мальчишки валились с ног. Но прошла неделя, вторая и ребята привыкли – втянулись.

Однажды ночью группу из 12 ребят (куда попал Никита и несколько мальчишек, определенных им как бывшие партизаны), вывели с территории школы. За 3 часа их увели примерно за 10 км в глубь леса. Была поставлена задача: вернуться в разведшколу до 8.00, но при этом, они не должны были никому попасться на глаза.

– Если вас задержат немецкие солдаты или обычные жители, то вас ждет очень неприятное наказание! – пояснил Шинык.

– А если кто-то попытается уйти в другую сторону, то наказание будет суровым! И помните, что вас начнут разыскивать с собаками через 2 часа!

Мальчишкам раздали компасы, карты, коробок спичек, часы. Отправлялись на испытание ребята с разницей в 2 минуты.

Никита «стартовал» последним. Он подумал, что вначале пути ничего произойти не должно, а вот ближе к завершению, когда мальчишки должны устать и расслабиться – потерять концентрацию, захочется спать, вот тут их и будут ждать ловушки и сюрпризы. Никита принял решение, что сперва пойдет по проторенной другими тропе, а через 30–40 минут уйдет правее. Проблема возникла уже через 10 минут. Никита услышал движение за спиной. Аккуратно и тихо ушел за толстое дерево. Ушел вниз, переполз по траве за кустарник.

«Интересно, сколько их и кто это?»

У дерева, которое только что покинул «Элвис» (в смысле – Никита), появился мальчишка из партизан – Ванька Мазуров – «Стриж», замахнулся корягой, которую держал в руке, но… бить было некого. От удивления «Стриж» застыл и опустил корягу вниз.

Никита воспользовался замешательством потерявшего его мальчишки: перекатом подкатился под колени, сбил мальчишку на землю (тот после удара под колени и толчка вперед упал ничком, руками пытаясь погасить падение и быстро встать – отжавшись), после этого Никита плюхнулся на спину лежащего «Стрижа» сел так, чтоб его колени оказались под мышками мальчишки, руки которого так и остались в согнутом положении для отжимания. Никита, не спеша, по очереди, завел руки напавшего мальчишки ему за спину и в согнутом состоянии положил себе на бедра.

После этого Никита слегка наклонился – мальчишке стало больно от этого движения, его плечи стали выворачиваться – и тихо сказал:

– А ручки-то, вот они, видишь, я тебя не держу. Поговорим?

– Гад… Гнида фашистская, все равно тебя грохнем… – с болью в голосе, еле выдавил из себя мальчишка.

– А вот теперь по подробнее, но быстро – нас ведь будут искать…

– Гад… ничего не скажу!

– Вот как с вами жить, а? – вздохнул Никита. – Значит так, слушай меня и скажи остальным, в ком уверен… первое – наши бьют фрицев под Курском.

«Стриж» затих…

– Откуда знаешь?

«Откуда я знаю??? Вот как ему сказать?»

– Я слышал, как у Краузе работало наше радио. Сводка Совинформбюро… Устроит?

Второе – нас будут забрасывать в конце августа – начале сентября, парами. Не бойтесь, как приземлитесь – идите в комендатуры и сдавайтесь, про вас уже знают. Самое большое, может, по шее дадут, но это с перепугу…

Третье – бойтесь «Сыча» и «Зяблика» – они стучат и служат фрицам верой и правдой. Я – не стучу, со мной и так мало кто разговаривает… Перед отправкой сделают проверку, не вздумайте делать шаг вперед! Наши инструктора могут подсаживаться и говорить, что они наши разведчики – не верьте! Все! Ты чего затих-то? Не умер? – закончил вводную Никита.

– А ты сам – кто?

– Ты у меня метки на груди и спине видел?

– Ну… видел. Пулевые, сквозные…

– У тебя такая же метка, на правом бедре. Партизанил?

Ванька Мазуров – «Стриж» – промолчал. Понял, что его рассекретили, и не знал, что говорить…

– Ваня, только вот это – никому: меня расстреливали, догадайся кто… Партизаны в детей стреляют?

– Нет… – почти прошептал Ванька.

– Вот, дошло наконец. Своим бойцам передай, чтоб на меня охоту прекратили, а то грохнете перед возвращением домой… Со мной в пару пойдешь? Я устрою.

– А можно?

– Можно, если осторожно!

Никита слез с Ваньки.

– Предлагаю пойти парой, будет повод за тебя похлопотать перед господином обер-лейтенантом.

Они прошли парой, обошли секреты и ловушки и пришли в разведшколу не стой стороны откуда их ждали. Шинык был в восторге от их пары.

Но при этом была и одна проблема… Первым пришел Павлик Гуров – «Голубь» – из партизан, опытный ходок по лесу, только по пути он заметил чуть двинувшуюся кочку, подкрался и пару раз заехал по ней дрыном… Когда немецкого солдата из роты охраны принесли и поместили в лазарет, об этом узнал Шинык, приказал найти виновного. Чтоб никого не подставлять «Голубь» признался, и был вызван к Шиныку для профилактической беседы… Вернулся Пашка, после профилактики, с разбитым в кровь лицом и сломанным носом. Трое ребят – «попались», им не дали отдохнуть – гоняли по полосе препятствий, пока они просто не рухнули в изнеможении.

Информация о Курской битве, и не только, стала «гулять» среди малолетних диверсантов, мальчишки повеселели, только при Никите сразу замолкали и становились серьезными.

Среди курсантов был парнишка, Валька – «Чижик», 14 лет, фамилию его никто не знал. Дерзкий, порывистый, горячий, не особо стеснявшийся в словах и поступках по отношению к немцам из охраны. Он мог подойти к охраннику и выдать ему:

– Гутен морген, гутен таг, бьют по морде, бьют и так.

– Гут, гут. – отвечал охранник.

– Гут, псина недобитая, гут!

Мальчишки, конечно, поржали, только Вальку чаще всех вызывали на «беседы по душам».

– Чего вызывали? Что спрашивали? – поинтересовался у Вальки Ванька Мазуров.

– Да достали уже, все спрашиваю, кто с кем, что говорит…Ну я им и ответил. Что никого не продавал и не собираюсь продавать!

– Ну и дурак! Мог просто сказать, что ничего особенного или подозрительного не видел. Никого не сдал и сам – чистый! – пояснил Ванька, как нужно было себя вести.

Через 2 дна был назначен первый реальный прыжок с парашютом. Мальчишки даже не догадывались об этом. Привезли на аэродром, инструктора на ребят надели парашюты, подогнали лямки… После этого всех загрузили в «Юнкерс», взревел мотор… самолет оторвался от полосы и стал набирать высоту. Вот тут и стихли шуточки и прибауточки… Замигала лампочка – приготовиться… Горохов открыл дверцу и по очереди стал выбрасывать за борт самолета мальчишек. Первым улетел Репухов, потом Коршунов, потом Валька, потом еще несколько ребят, потом дошла очередь до Никиты.

– Никита вылетел из люка, вытяжной фал открыл парашют. Хоть Никита и прыгал уже с парашютом, но, все равно, страшновато… Когда Никита приземлялся, он увидел, что мальчишки, отстегивают ремни подвесной системы и бегут в одном направлении… Когда Никита подбежал к группе ребят. Он понял, что случилось: Валька разбился – его фал, почему – то не вытянул систему, а у запасного была перегнута шпилька… Никита смотрел на разбившегося мальчишку и … начинал вспоминать, что подобное он видел в кино, про мальчишек-диверсантов, которых готовило НКВД… там тоже разбился мальчишка… А Никита еще писал в школе доклад о фальсификациях истории и про школу «Гемфурт»… Только, вот как было все на самом деле – фашисты отомстили Вальке за его неосторожность… А в кино все переврали и поставили с ног на голову.

В конце августа ребят посадили в самолет. Он взял курс на Минск. Часть ребят высадили там, остальные полетели в Смоленск. Потом перевезли в Оршу В Орше оказался и Никита. Он был в паре о «Стрижом». В ночь на 29 августа мальчишек переодели в старенькую одежку, дали холщовые сумки, выдали по три «уголька», немного продуктов, деньги брали, не считая – сколько ухватил рукой из мешка.

В полы брюк были зашиты резиновые трубочки с паролем:

«Sonderauftrag! Sofortdem 1 С fortführen!» (Специальное задание! Немедленно доведите до 1 С!)

К Никите подошел «Стриж»

– Слушай, а Горохов – то наш – разведчик, сказал, что если кто-то хочет быстрее перейти к нашим, то надо через 10 минут подойти вот к тому сараю, он даст пароль.

– И что ты ответил? – разволновался Никита.

– Ничего, сказал, что спрошу и скажу ребятам…

– Дешевый развод…

– Чего? – не понял «Стриж».

– Провокация, говорю. Пристрелят тех, кто туда придет. Делаем так, как я сказал…

1 сентября 1943 г. в Управление контрразведки «СМЕРШ» Брянского фронта явились два подростка: Крутиков Михаил, 15 лет, уроженец г. Борисова БССР, русский, образование 3 класса, и Маренков Петр, 13 лет, уроженец Смоленской области, русский, образование 3 класса.

Мальчишки признались, что они – немецкие диверсанты, что немцы, кроме них забросили с подобным заданием ещё двадцать девять диверсантов, и дали их подробное описание.

Все 29 детей отказались выполнить это задание, однако контрразведка, на будущее, разослал всем своим органам ориентировку, в которой инструктировало относительно подростков и детей, находящихся в районах железнодорожных станций.

Ведь была еще одна пара «Сыч» и «Зяблик» и был тридцатый – «Кукушонок»…

СМЕРШ.

В комендатуре, Серегу посадили в отдельную комнатку с зарешёченным окном, продержали до вечера. Днем приходил пожилой старшина НКВД: приносил миску каши и кружку горячего чая. Выводить никуда не выводили – поставили ведро. На вопли и крики, что надо в туалет, напомнили про ведро. Если можно было попытаться удрать при походе «до ветра», теперь такое не светило. Серьезненько за него взялись… С чего бы это?

Вечером привели в кабинет к молоденькому младшему лейтенанту, с васильковыми кантами на погонах. На столе лежали Серегины вещи из «сидора», награды, какие-то бумаги.

«Везет мне на лейтенантиков, как утопленику…» – подумал Серый.

Как только Сережку усадили, лейтенантик «взял быка за рога»:

– Отвечай быстро и четко: где оставил «уголек»?

Серега был ко всему готов, только не к этому вопросу.

– Какой уголек?

– Понятно, по-хорошему не хочешь? – и после начал орать, «брать на голос». – Кто такой, когда был завербован, где оставил взрывчатку, цель задания, кто руководитель группы?

Серега удивленно посмотрел на лейтенантика: «Псих, что ли?» – но ответил на часть вопроса.

– Партизанов Сергей Алексеевич. Младший сержант. Форма моя. Свяжитесь с В/Ч 01509, попросите майора Смирнова и скажите, что я у вас.

– Какой Партизанов? Какого Смирнова? Ты мне, мозги не пудри! По прифронтовой зоне шел в гражданской одежде, с формой младшего сержанта, с какой целью?

Сережка молчал.

– Да, плохо вас в вашей разведшколе учили… Засыпался на пустяке: не знал названия деревни. Где находится разведшкола, когда был заброшен? – Лейтенантик подскочил к стулу, на котором сидел Серега и, не особо сильно, хлопнул ладонью по лицу, видимо, для ускорения процесса признания. – Отвечай, фашистский выкормыш!

А вот тут Серега не сдержался. Ладно бы по морде треснул, не впервой… Но «Фашистский выкормыш»! Не вставая со стула, пробил кулаком прямо… Прямо по… Пока лейтенантик корчился на полу, а дежуривший в кабинете солдат, сбил мальчишку со стула и несколько раз приложил сапогом.

На шум в кабинет, без разрешения, зашел старшина, оценил картину опытным взглядом.

– Первухин, прекратить! Чем мальца пинать, лучше помоги младшОму! – поднял морщащегося мальчишку, посадил на стул. Встал рядом.

Складывалось впечатление, что он здесь главный.

– Сволочь, – немного ожил младший лейтенант. – Это так вас учат в фашистской разведшколе? Ну, готовься… Больше ладошкой бить не буду… Первухин! Наручники на него!

– Товарищ младший лейтенант! Мальчонка ведь… – сказал старшина.

– Мальчонка? Нападение на офицера при исполнении!!! Первухин, к этому… отношение без поблажек, как к диверсанту!

– Это тебе за "фашистского выкормыша"! Перчатку надеть не забудь… – неожиданно зло сказал мальчишка.

– Какую перчатку, зачем? – не понял лейтенантик.

– Чтоб руки холеные не попортить и в крови не испачкать… Так один унтерштурмфюрер делать любил…

– Какой унтерштурмфюрер? – уцепился за фразу младший лейтенант. Где с ним встречались? Какое он тебе давал задание?

Мальчишка опустил голову, помотал ею из стороны в сторону и еле слышно сказал:

– Совсем больной…

Несколько дней Серегу допрашивал младший лейтенант. В кино, обычно, в НКВД жесткие допросы, а тут покричали, поуговаривали, снова покричали… Прям как разборка в кабинете у завучей, после того, как его курящим застукали в школьном туалете… Возможно, повлиял на ход допросов пожилой старшина.

На четвертый день пришла крытая машина, на ней Серегу куда-то повезли. В кузове. Вместе с Серегой ехали еще два офицера, судя по погонам, старлей пехоты и капитан артиллерии.

«Интересные попутчики…» – подумал Сережка, замечая, что офицеры аккуратно наблюдают за его поведением.

Приехали в какой-то городок, к какому-то небольшому особнячку.

– Вылазь! – скомандовал капитан.

Вылез. Зашли в комнату – кабинет. К старшему лейтенанту и капитану прибавились водитель – сержант и еще один пехотный лейтенант.

– Раздевайся! – скомандовал капитан. – Трусы можешь оставить…

После фашистских застенков Серегу мало чем можно было бы удивить, но вот сейчас он чувствовал себя «елкой», на детском новогоднем празднике. Вот эти – взялись за него совсем по полной. Смотрели цепко. Замечая многие нюансы, при этом, на их лицах читалось некоторое удивление.

Сержант подошел, провел руками по волосам, которые уже успели отрасти, тщательно ощупал – нащупал шрам над левым ухом – хмыкнул. Прощупал резинку трусов. Отошел.

– Руки вверх подними. Повернись вокруг. Опусти. Руки вперед, пальцы растопырь. Теперь ладонями вверх. Да уж… – теперь хмыкнул капитан. – Одевайся.

Только одеваться Сереге пришлось в форму младшего сержанта. Как он одевается, за ним тоже внимательно наблюдали.

– Колись, малой…

– Чего колоться-то? – Серега мысленно подумал, что «опять 25 за рыбьи деньги», опять вопросы про диверсанта… но, он не угадал…

– Давай на чистоту. – продолжил капитан. – Стреляешь ты давно и много – мозоль на правом указательном, на правом плече натертость – метка от оружейного ремня, одевать форму дело привычное. Давненько воюешь?

Ему даже как-то не хотелось не отвечать на вопросы или врать:

– С 41-го…

– Фи – у —у! – присвистнул сержант.

– Форма твоя?

– Да.

– Награды?

– Да.

– Интересное дельце нам попалось… сквозное на ноге откуда?

– Партизанил…

– А на голове? Над левым ухом? – вставил, свои "пять копеек", сержант.

– Тоже партизанил.

– Грудь – спина? Свеженькие… Тоже – партизанил?

Серега кивнул.

– Свяжитесь с В/Ч 01509, попросите майора Смирнова и скажите, что я у вас, я уже просил… Там, в комендатуре.

– Свяжитесь с В/Ч 01509, спросить майора Смирнова… – задумчиво произнес капитан. – А вот нет на нашем фронте такой части и нет такого майора. Передали информацию выше, ждем информацию от других фронтов. А вот старшего лейтенанта Шиныка, не знаешь случаем?

Капитан пристально посмотрел на мальчишку. Мальчишка немного подумал, что-то вспоминая:

– Нет. Такого не знаю, не встречались.

«Похоже не врет», – подумал капитан, посмотрел на своих товарищей: те кивнули, соглашаясь с ним.

– Слушай меня, младший сержант Сережа Партизанов. Я – капитан Стрижов, СМЕРШ. Это – старшОй Иванчук, лейтенант Блаженко и сержант Волков. Злить нас не советую. Надо будет стрелять – выстрелим. Ты пока живешь в этом доме. Закрывать тебя не будем, но за калитку, без разрешения, ни ногой. Понятно?

– Понятно… Мне бы помыться. Привести себя в порядок… Поесть, тоже, не мешало бы…

– Не проблема. Волков, нагреешь малому воды? Во что переодеться у тебя есть: нательная и кальсоны в вещмешке по размеру. Форма – чистая. Волков, когда осматривал, вшей не заметил?

– Чистый он, товарищ капитан.

– Ну и отлично. Комнату тебе покажет Волков. Покормит. Он теперь тебе за родного отца будет, пока ответ по В/Ч 01509 не придет.

«Родной отец» Волков утром будить не пришел. Серега потянулся в кровати: «Суперски выспался. Чистая кровать, чистое белье, сытный ужин… Что еще нужно человеку для счастья? Нет команд и приказов, как в суворовском, нет стонов и больничного запаха, как в госпитале, нет стрельбы и взрывов… Как же я раньше об этом не задумывался? Как там мама, папа, сестра Светка?» Он снова стал мальчишкой, простым мальчишкой… Не стойким партизаном, не хитрым разведчиком, не раненым, который терпит боль, а простым мальчишкой. Слезы навернулись сами собой, Серега уткнулся лицом в подушку, несколько всхлипов, и он взял себя в руки. Главврач госпиталя заставил вспомнить об утренней зарядке – чтоб быстрее восстанавливался. Серега, тогда, к упражнениям, которые давал разведчикам капитан Смирнов, добавил разминочный комплекс, что делал на рукопашке (в той жизни), постепенно увеличивая нагрузку. Даже в суворовском находил время позаниматься, а в дороге – тем более. Серый встал с кровати, скинул нательную рубаху, подтянул кальсоны, босиком (пол был чистый) протопал к окну – открыл его, чуток поежился, прохладно было на улице, и начал зарядку.

Через 40 минут – выдохся, распотелся, хотелось сполоснуться, только вот вчера сержант Волков в пристройку, нечто типа бани, принес ведро горячей и ведро холодной воды, где ее брать сегодня?

– Кхе – кхе… – раздалось из окна. Там, пожевывая травинку стоял Волков. – Малой, если поторопишься, то после принятия водных процедур, ждем тебя на завтрак, через 15 минут. Опаздывать не советую – капитан ждать не любит. Да, чуть не забыл, колодец в 15 метрах справа от черного выхода во дворе. Простыня, которой вытирался вчера после помывки – уже просохла, она висит на веревке рядом с колодцем.

«Как он ухитряется все предугадать? – удивлялся Серега. – Я только хотел спросить, а он уже ответил!»

Завтракали все вместе, за одним столом. Паек Сереге не полагался, поэтому, он «нагло» объедал офицеров. Отношение офицеров было прежнее: ни панибратства, ни сюсюканий, ни лишних вопросов – расспросов.

– Вот тебе часы, пользоваться, думаю, умеешь. Через 10 минут выходим в город, на рынок. Рынок по улице направо – до конца, там площадь, не заплутаешь. Первая пара, малой, вторая пара. Малой, ты нас не знаешь, к нам не обращаешься, если будет надо – подойдем. Кто мы и откуда – ни слова, ляпнешь – пожалеешь. Вопросы есть?

– Деньги я могу взять, для рынка, чего-то прикупить?

– Возьми, только не все.

Через 10 минут Серега был готов к прогулке на рынок.

– Награды почему не надел? – спросил капитан Стрижов.

– Да я их и не ношу.

– Почему?

– Да не перед кем форсить, надевал, когда помогали на фронт ехать.

– А нашивки за ранения? – поинтересовался старший лейтенант Иванчук.

– В госпитале пришили, только я срезал, та же фигня… Вы – то тоже награды не носите…

– Он у нас, такой же, как и мы, скромняга… – прокомментировал сержант.

«Сержанту Волкову, в метро работать, с его «пятью копейками», как батя говорит… – подумал Серый.

– Ладно, выдвигаемся. Первыми ушли сержант и лейтенант, потом Серега, как вышли капитан и старлей – Серега не заметил.

На рынке Серого растопырило… Продукты были дорогие, а вот многие вещи отдавали почти даром. Серега купил буханку хлеба, за 200 рублей, на 400 рублей сала… и «Кировские» часы за 400 рублей (капитанские конечно хорошо, но они капитанские).

– Молодой человек! Это очень хорошие часы, отличный ход, чудесный балансир, всего 400 рублей! Разве это деньги для такого товара? – расхваливал продавец, заметил на руке у Сереги часы. – А зачем Вам, юноша вторые? О! Вы, наверное, так решили сбить цену товара! Я таки Вам скажу, 400 рублей – это 2 буханки хлеба. Я не могу вам уступить…

Пока продавец причитал, Серега слушал ход. Подождал немного, снова послушал, сравнил с часами капитана. Достал деньги и купил не торгуясь.

– Молодой человек! Если Вас что-то не устроит, Вы завсегда можете меня здесь найти. Меня здесь все знают, просто спросите часовщика!

Как только довольный покупкой Серега двинулся дальше по торговым рядам, он понял, что за ним «хвост». Пара парнишек, на голову выше Сереги, приблатненного вида, шарнирной походкой, двинулись за ним.

«Интересно, где сейчас «Родной отец», он бы очень пригодился… – подумал Серый. Он аккуратно посмотрел по сторонам, сержант Волков в поле зрения не попал. – Опять бить придется».

– Эй, младшОй! Переговорить надо! Давай в сторонку отойдем. – начал наезд один из «хвостов».

– А здесь не судьба?

– А здесь лишних ушей и глаз много… тихо, почти на ухо, добавил второй.

– Ну, пойдем… – тяжело вздохнул Серый. Когда отошли в подворотню спросил. – Медицинская страховка есть?

– Чево? Ты, сява, форму надела и думаешь, что уже в козырях! Да я тебя попишу на два чиха! – Первый «хвост» начал доставать ножичек и тут же получил сапогом «лоу-кик» по левой ноге в район колена. (все-таки рукопашка, правильная вещь! Пару ударов точно поставит.) Первый «хвост» рухнул на четвереньки, второй поставленный удар, тем же сапогом, пришелся по удивленной физиономии, от чего она стала менее удивленной, но более приплюснутой. Второй «хвост» обладал способностью моментально испаряться.

– Так чего надо? – поинтересовался Серый у потерявшего нож (Серый забрал себе) и поскуливающего первого «хвоста».

– Ты что, психический! Нам сержант какой-то 100 рублей дал, чтоб мы тебя попугали и все. Даже сказал, не бить сильно и ничего не забирать… Только попугать!

– Вот ж… «Отец родной!» Опять проверочка…

Желание ходить по рынку пропало, и Серега пошел обратно, к особнячку.

У входа в дом стоял капитан. Он приподнял брови и протянул руку. Серый снял часы и положил на протянутую ладонь.

– Спасибо! У меня теперь свои есть.

Капитан сделал "большие, удивленные глаза". Серый вздохнул, достал нож и положил туда же.

– Отлично! Завтра в 9.45 снова идем на рынок. Завтрак в 9.00. А сейчас– свободен. Быть на территории.

– Рынок – обязательно?

– Обязательно.

Вчерашний день повторялся почти до точности. Самостоятельный подъем, зарядка, завтрак, поход на рынок…

«Вот мне кажется или меня реально используют в роли живца?» – думал, бродя между торговками Серега.

– Эй, служивый, закурить найдется? – с улыбкой спросил Серегу парень чуть постарше, но по комплекции и росту такой же.

– Не… Бросил. – Серега, тяжело вздохнул – очередная проверка.

– Я тебя здесь раньше не видел. В каком полку сыном? – поинтересовался парень.

– Да я не здешний, проездом – часть догоняю, отстал.

– Э… Да тебе жить – то есть где? – парень немного подумал. – Слушай, а пойдем к нам, у меня дядька мировой, пустит переночевать, отдохнешь… За «сидор» свой не беспокойся, не тронем.

– Не-е. Я на вокзале перекантуюсь, вдруг какой эшелон подвернется.

– Да ладно, что ты как не родной! От чистого сердца предлагаю! Давай так, я тебе покажу, где живем, а ты, если надо будет придешь. По рукам?

– По рукам! Пошли, показывай.

Сережка немного расслабился, но не до конца. Парень без умолку тараторил, что-то рассказывал о городке (что и где находится), хлопал по плечу. Серега оказался чуть впереди…

– «Сыч», не торопись. Стирать замучаешься! Сам все решу. – внезапно раздалось сзади.

– Опаньки… «Кукушонок»! А ты тут какими судьбами? Смотрю, прибарахлился…

Серый сперва онемел, а потом бросился навстречу:

– Никитос!!! – крепко прижал к себе. – Откуда ты здесь?

– Не трепись… – тихо произнес Никита. После этого громко. – Серый, ну ты же знаешь, я всегда рядом. Погоди немного, постой здесь, будь другом, мне надо с тем пацаном переговорить.

Никита подошел к «Сычу».

– Что от пацана надо, форма, деньги, документы?

– Форма и документы – на дело…

– Дядя Лёва здесь?

– А где ему еще быть? Здесь. Ему она и нужна на меня, я на подхвате. – «Сыч» почесал ухо. – А откуда этот пацан тебя знает?

– Да я у них в части харчился. Правда не долго, потом в тыл отослали, только паровоз не доехал… Слушай. Завтра, как уговорено, принесу тебе его форму в лучшем виде.

– Может сейчас? Верняк! Нас двое!

– А разодранную гимнастерку и обделанные его штаны сам чинить – стирать будешь и потом сушить 2 дня? На ночевку приглашал?

– Приглашал… Но он отказался. Вот и решил… не ждать.

– А у меня он ее еще и аккуратно сложит! Все для тебя, «Сыч»! Завтра в 10 на базаре! – Никита протянул руку. Пожали.

– Пока! До завтра! – ответил «Сыч». А для Сереги добавил, ухмыльнувшись. – Бывай, служивый! Не захотел ко мне в гости… Видать, больше не увидимся.

– Никита! Я думал – ты в отряде. Меня же ранило и отправили на Большую землю. Потом стал сыном полка… – всю дорогу до особнячка сумбурно Серый делился пережитым.

У особнячка их никто не встретил, что стало неожиданностью для Сереги.

– Странно… Никого нет. Ничего, сейчас явятся, не запылятся! Я их знаю. – зашли в Сережкину комнатку.

– Хорошо ты устроился! Серый, а то они такие? Ты в них уверен?

– Уверен по полной – документы показывали. Я у них живу, как барин (что из СМЕРШа, говорить не стал, Серега вспомнил, что предупреждали). – Капитан Стрижов, старлей Иванчук, лейтенант Блаженко и «родной отец» сержант Волков.

– Лейтенант со шрамом над правой бровью, а у сержанта крупный прыщик на левой ноздре?

– А ты откуда знаешь? Есть такое у них!

Вспомнишь черта, так он тут же появится…

– Серега, ты кого привел? Блохастый, небось!

– Дядь Сев (сержант разрешил себя так звать), друг мой – вместе партизанили! Вот такой парень! Наград больше, чем у меня!

– Ну-ну… точно не блохастый? Сколько дней по полям лесам мотался? Может помывку организовать?

– Дядь Сев, хоть блохастый, хоть не блохастый – если баньку истопите – не откажусь с дороги, – понял тонкий намек Никитка.

– Баню ему, барину, подавай! Обойдешься теплой водой! Серега, иди воду тащи, греть буду! Что чистое надеть есть? Нету? Опять дяде Севе свое добро раздавать пришлось бы! Нет… Я твое добро раздам – вчера на тебя, по размеру, 2 комплекта обмундирования Блаженко принес. И одни сапоги 41 размера. «Блохастый», подойдет?

– Какой вопрос! Я привык мокрое после стирки, на себя одевать, а тут – чистое – сухое! Спасибо, дяденька!

– Дядь Сев, а можно и на меня водички тепленькой нагреть?

– Что, холодно колодезной водой, с утреца, после твоей зарядки, обливаться?

– Я вы откуда знаете? Подсматриваете, что ли?

– Подслушиваю … и приглядываю… Только ты орешь так, после обливания, что только дрова не поймут, что ты делаешь.

Серый и Никитка накололи дров, натаскали воды, нагрели ее. Серый принес 2 комплекта новой формы с новым бельем и новые сапоги («жаба», чуток поддушила – сапоги ведь ему предназначались).

… Помылись. Никита взял с лавки тряпочку, которую зачем– то брал с собой на помывку. Серега решил, что Никитка хотел ее использовать вместо мочалки, но мочалка была. Ребята вышли из моечной в раздевалку…

В раздевалке сидел капитан и поигрывал дамским Браунингом М1906, рядом лежали два ножа и бумаги. У двери стоял сержант.

– Вот скажи мне, Корнев Никита – согласно справке из школы, откуда у мальчика 14 лет, такие интересные игрушки?

– Одеться можно?

– Успеете, оба. И откуда, у младшего сержанта Партизанова Сергея, в друзьях агент «Абверкоманды – 203» по кличке «Кукушонок»?

Серега стоял ни жив – ни мертв, ничего не понимая.

– А с чего это вы решили, что Корнев Никита, какой-то там агент? Сами вы, кто будете?

– Сержант, тебе не кажется, что мальчик ведет себя не стандартно? Подойди, покажи ему «бамажку».

Никита посмотрел на удостоверение.

– А Ваше?

Капитан не стал возмущаться, встал с лавки, где лежали вещи, достал из левого кармана удостоверение, на вытянутой руке, на несколько секунд, задержал перед глазами Никиты.

– Доволен?

– Теперь доволен…

Серега крутил головой с Никиты на капитана Стрижова, ничего не понимая.

– Ножичками, смотрю, балуешься? Правое плечо развито чуть лучше левого. Хороший ножичек… – Стрижов взял в руки нож, положив Браунинг на лавку.

– Балуюсь… А куда надо попасть?

– А вот сюда, – Стрижом метнул нож в правую стенку от ребят.

Никита, от низа живота, резко дернул рукой с тряпкой в сторону. Тряпка еще не опустилась на пол, как рядом с первым ножом воткнулся второй.

– А теперь можно одеться?

– Теперь … можно. – почесал подбородок капитан.

В комнатке – кабинете находились четверо. За столом сидел капитан, напротив него – Серега и Никита, у выхода дежурил сержант.

– Ну, рассказывай, «Кукушонок»…

– Сперва, возьмите со стола мою книгу: Генкин «Восстание на броненосце «Потемкин Таврический». На задней обложке – присмотритесь… Увидели? Аккуратно, ножичком, пожалуйста…

– Где ж ты такую достал? 1925 год. К 20-тилетию восстания! Раритет – тираж 5.000! – капитан вытащил из тайничка бумагу. – Волков! Это оказывается, наш «коллега»! Не поверишь – ГРУ. Подписано подполковником Смирновым!

– Вот они, теперешние мальчишки. Я не удивлюсь, что и младший сержант, не просто Сережка Партизанов. А тебе точно был нужен майор Смирнов, а не подполковник?

– Майор, фронтовая разведка… – раскололся Серега.

– Ну, давай, рассказывай, что можно, генштабист…

– Как я понял, мы работаем по одному делу: по «Абверкоманде -203» или операции «С-1»… Серый. Я тебе потом поясню… Нам надо взять, активно работающего на немцев «Сыча» (все остальные ребята уже сдались) и куратора – Дядю Лёву, который скорее всего – Краузе.

– Вот скажи мне, – поинтересовался Стрижов. – Зачем ты брал нож, когда шел мыться?

– Идея с помывкой – здоровская, я чуть не попался. Как вы и просчитали, я с собой, при Сереге, оружие не взял. Одежду – вещи: улики – шифровки, зашитые в одежду, – документы – возможный яд в воротнике, тоже сам вам на блюдечке отдал. Я сержанта и лейтенанта на рынке заметил, как они Серегу вели. Решил перестраховаться. Вас не заметил… А вот скажите мне, если бы я не открылся, «Сыч» бы Серого зарезал. Вы что, сделали бы так, чтоб Серегу убили?