Текст книги "Воитель (СИ)"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Вооружение и снаряжение у ромейских спецназовцев было отличным, у словенцев я ничего такого не видел. Автоматы с приборами бесшумной и беспламенной стрельбы. Пистолеты, очень удобные, с эргономичной рукояткой и в обоймах пули повышенной пробиваемости. Гранаты, не только осколочные, но и светошумовые. Дымовые и газовые шашки. Противогазы и УКВ-радиостанции с гарнитурой. Определенно, ромеи имели связь с Землей, получали оттуда информацию о технических новинках и образцы, а потом создавали что-то свое. Я об этом не знал, хотя и догадывался. Ведь если мольфары помогали словенцам, то и у ромеев должен быть свой канал с прародиной, тайный и хорошо законспирированный. Где-нибудь на территории Турции или на Кипре с Критом. Хорошо бы выяснить, где он и заблокировать портал. Но некогда. Может быть, позже этим займусь.

Прихватив газовые и дымовые шашки, гранаты и пистолет, один автомат и разгрузку с боезапасом, а так же каску и бронежилет, я спустился вниз и увидел фрейлин великой княгини. Пять женщин старше тридцати лет в одинаковых светло-серых платьях медсестер выбрались из подвала и перевязывали раненых, а майор Тенгиев уговаривал их ради сохранения жизни сдаться ромеям. Но упрямые бабы, наверняка, из благородных семей, идти в плен не собирались и были готовы драться с оружием в руках. Крепкие дамочки, упертые и в чем-то даже фанатичные. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но когда началась последняя атака противника они, в самом деле, схватили оружие и заняли места павших бойцов.

Эта атака была массированной. Наемники ромеев наступали со всех сторон, и бронетранспортеры поддерживали пехоту огнем. Грохот автоматов, треск винтовок, сухие щелчки пистолетных выстрелов и взрывы гранат, крики и вопли. Все смешалось. Кругом хаос и огненные смерчи. Голова идет кругом. Сориентироваться трудно. Однако у меня получалось отслеживать ситуацию, и я успел полностью сменить вооружение, облачился в трофейную броню и продумал план отхода. Так что особо не высовывался, отстреливался, старался не рисковать и был готов к рывку.

Бой шел своим чередом. Один из наших солдат со второго этажа разрядил в бронетранспортер гранатомет и поджег его. Автоматчики и пулеметчики, не жалея боезапаса, долбили легионеров, а снайпера противника вышибали наших стрелков. Ручные гранаты летели в обе стороны десятками, и когда противник все-таки вломился в гостевой дом, я вытащил дымовые шашки. Три метнул наружу и еще две использовал в доме. Дым моментально накрыл здание, и пришла очередь светошумовых гранат. Они полетели в противника и бахнули так, что никому мало не показалось. Досталось всем, кто не успел понять, что происходит. А затем, под конец шоу, я применил шашки со слезоточивым газом и натянул на голову противогазную маску. Имелась еще одна, и я отдал ее ближайшему человеку. Как ни странно, это была одна из фрейлин, и она сообразила, что к чему.

«Молодец! Проходила какие-то военные курсы», – подумал я, бросив на дамочку одобрительный взгляд, и потянул ее за собой.

Она поняла все правильно и доверилась мне, а я парой автоматных очередей расчистил проход. После чего через пролом в стене, раньше бывший окном, вылез наружу и, пока дым не рассеялся, увлек спутницу к лесу. Всех спасти не могу, не получится. Но хотя бы одного человека вытащу.

7.

Я проснулся от тихого женского плача. Открыл глаза, подождал, пока они привыкнут к сумраку, и увидел в углу амбара свою спутницу. Юлия Петровна Фомина прижала к лицу ладони и пыталась задавить плач, но получалось это у нее плохо. А что я мог сделать? Утешать женщин я так и не научился. Но зато я понимал, почему она плачет. Женщина переживала гибель своих подруг и солдат из конвоя великой княгини, нервничала и срывалась. Слишком тяжелое испытание для нее. И если сначала, после того как мы выбрались из охотхозяйства, а затем покинули Диверский лес, она держалась, то сегодня вечером окончательно расклеилась. Как начала носом хлюпать, так до сих пор никак не остановится. Полночи пролетело, а ей стало только хуже.

– Юлия Петровна, – я позвал женщину.

Женщина резко дернулась, перестала плакать и, утирая слезы, обернулась:

– Да?

– Вчера мы мимо Сутеево проходили. Помните ту деревеньку?

– Помню. А что?

– Думаю, вам надо там остаться. С крестьянами договорюсь, найду надежных людей, и они вас спрячут.

– Я для вас обуза?

Она все понимала, неглупая женщина. Тридцать два года. Из богатой купеческой семьи. Рано выскочила замуж за блестящего гвардейского офицера, бедного, но высокородного. А через год супруга за дуэль сослали в отдаленный гарнизон, и вскоре он погиб в стычке с цийя. Детей не было. Жила на долю от семейного бизнеса. Скромная и симпатичная женщина строгих правил. Когда стала вдовой, вернулась в столицу и прибилась к свите Ярославы Келогостовны. Долгое время была ее фрейлиной и вместе с великой княгиней отправилась поближе к линии фронта. А теперь она вместе со мной бредет на север. Вот как судьба людьми играет. Поднимает повыше, а потом бросает в пропасть. Снова дает им возможность выкарабкаться из ямы, а потом опять бьет и так до самой смерти.

– Значит, я для вас обуза? – фрейлина повторила вопрос.

– Я думаю, что дальше будет еще опасней и трудней. Продовольствия у нас нет, ночами холодно, а по лесам и полям бродят вражеские патрули. Поэтому лучше вам остаться в деревне. Для вашей же безопасности. Фронт далеко откатился. До него почти сто километров. И вы можете просто не дойти.

Поднявшись, я отряхнул с одежды сено, приблизился к ней и присел рядом. Попытался почувствовать ее внутреннее напряжение и попробовал поделиться спокойствием, силой и уверенностью. Только ничего из этого не вышло. То ли у нее природная защита, то ли серьезный амулет, тот же крестик на шее или колечко на пальце, то ли она в таком стрессовом состоянии, пробить которое я не в состоянии. Между нами, словно стена, непроницаемая и непробиваемая. Однако мое присутствие ее все равно немного успокоило и, в конце концов, она сказала:

– Хорошо, я останусь в деревне.

– Договорились. Спите, Юлия Петровна. Отдыхайте, силы вам понадобятся.

– А вы, поручик?

– Уже отдохнул. Мне двух часов достаточно. Так что посижу, покараулю.

Кивнув, она забралась в сено, накрылась им и вскоре заснула, а я привалился к стене и при лунном свете, который проникал сквозь щель в крыше, провел инвентаризацию того, что у меня осталось. Два пистолета с четырьмя полными обоймами (трофейный ствол снабжен ПБС), кинжал, одна граната, автомат с глушителем и к нему два магазина. Противогазы и бронежилет бросил в лесу. Продуктов нет. Зато есть фляжка с водой, документы, неполный коробок спичек, рюкзак, плащ-палатка и карта Белоградской области. Теперь бы еще Юлию Петровну пристроить и до линии фронта доберусь быстро. Если хорошо идти и добыть провиант, до словенских позиций дойду за три-четыре дня. Это с учетом всех возможных препон. Я свои возможности знаю и понимаю, что одному будет проще и легче…

Совершенно незаметно я снова задремал и до утра нас никто не тревожил.

С утра пораньше, выпив ключевой водички, я и моя спутница направились в сторону деревеньки Сутеево. Да вот беда, она была окружена ромеями и там шла зачистка. Лаяли собаки и слышались крики селян, которых сгоняли на площадь, мычали коровы и порой раздавались одиночные выстрелы. Понятно, что в ближайшее время соваться в поселок не стоит и оставаться рядом опасно. Поэтому мы поспешили удалиться.

Двинулись вдоль дороги на Мохов, по которой сплошным потоком шли вражеские автоколонны. Ох, и много же ромеев шло. Тут тебе и тяжелые грузовики с пехотой, и штабные автомобили, и мотоциклетные роты, и бронетранспортеры различных марок. А пару раз даже танки разглядел. Они в этом мире не в почете, но есть. Не Т-90, конечно, а что-то среднее между Т-34 и американским «грантом». Так себе машинки, если верить рассказам солдат, с которыми я бродил по лесам. Пушки слабенькие, от пятидесяти миллиметров до семидесяти шести, моторы хреновые и проходимость никакая. Раньше танки только для парадов использовали, а на войне они, чтобы противника пугать. Зато броневиков много и самоходных артустановок. Здесь с этим полный порядок и мотострелковых частей гораздо больше, чем пехотных и кавалерийских вместе взятых. Что у словенцев и скифов с ориссами, что у ромеев с их союзниками.

В общем, смотрел я на то, как мимо проносятся вражеские автомобили, и постоянно думал о том, что можно совершить диверсию. Для кого как, а мне это сделать легко. Подкрался вечером к дороге в удобном месте и метнул в кузов последнюю гранату, а затем добавил из автомата и, пользуясь неразберихой, украл пару рюкзаков. Вот это по мне. И боеприпасы появятся с продуктами, и одежда теплая, чтобы ночью от сырости не страдать, и ромеев покрошил, а помимо того заставил противника выделить на прочесывание местности и охрану автомагистрали дополнительную роту, а может и батальон. Однако я не один. Следовало подумать о женщине, которая стремительно слабела и за мной не поспевала. Поэтому мысли о налете я прогонял.

Ближе к полудню Юлия Петровна не выдержала. Силы окончательно ее оставили и она упала. Пришлось искать место для привала, и я его нашел. В глубоком овраге невдалеке от дороги тихо и спокойно, можно отсидеться. Только вот мертвечиной сильно воняло и, прогулявшись по низине, я обнаружил словенского солдата. Он погиб пару дней назад и, судя по всему, получил ранение на дороге, отошел на обочину и скатился вниз. Здесь попытался ползти, но истек кровью и скончался.

Солдатская книжка на месте – рядовой 93-го имени графа Боромира Икодольского мотопехотного полка Изяслав Смолов. При случае передам документ по инстанции, дабы родственники знали, что он погиб, а не пропал без вести. В конце концов, за воинов, чья судьба неизвестна, государство пенсию не выплачивает. Но самое главное – у солдата был добротный ранец, он его не бросил, и оружие – уже знакомый мне ТК-60 с четырьмя магазинами. Плюс две ручных гранаты. Повезло нам, сказать нечего, и я, открыв ранец, сразу нашел, что искал, две банки тушенки, зачерствевшую булку хлеба, десяток конфет, несколько сухарей и кусок сала. Для нас, изголодавшихся, это спасение. А еще имелась запасная гимнастерка, чистые штаны, ремень, три пары носков и пять пачек патронов. Хм! Теперь можно и повоевать.

Похоронив покойника, попросту положив его под обрыв и засыпав мягким грунтом, я вернулся к обеспокоенной Юлии Петровне. Страсти про мертвеца рассказывать не стал, ни к чему, а изложил версию о найденном ранце и стал ее кормить.

Оголодавшая женщина в одиночку съела банку тушенки и полбулки хлеба, а я ограничился салом и сухарями. После чего переложил свое имущество в ранец, а затем заставил Юлию Петровну сменить платье на гимнастерку и штаны.

Она спряталась в кустарнике и быстро переоделась, а я, бросив в ее сторону пару взглядов, отметил, что Юлия Петровна неплохо сложена и все при ней. Фигурка хорошая и грудь аппетитная. Впрочем, это была констатация факта и не более, ибо склонять спутницу к сексу я не собирался. Женщины у меня не было уже пару месяцев, но сейчас не до этого., не время и не место.

Передохнув и переварив пищу, мы двинулись дальше.

В тот день больше ничего, о чем бы стоило упомянуть, не происходило. Мы двигались по лесополосам, рощам и садам, обходили населенные пункты и ночь провели в какой-то яме, прижавшись друг к другу и закутавшись в плащ-палатку. А вот утром нам пришлось срочно срываться с места и бежать, так как появилась очередная группа зачистки, которая цепью двигалась вдоль дороги и кого-то искала.

Ушли вовремя, не оставляя приметного следа, и спрятались в лесу. Думали, пересидеть. Однако появилась новая проблема. По лесу шла группа из шести человек в форме солдат словенской армии. Грязные и оборванные, но с оружием, винтовками и автоматами. По виду, окруженцы. Но… Они меня не видели, и я услышал, что между собой они говорили по-ромейски и двигались уверенно, без опаски, а еще почувствовал – это враги. Как так!? А вот так! И я подумал, что передо мной диверсанты, которые хотят найти беглых словенцев и внедриться к ним. Немцы в Великую Отечественную войну такие фокусы часто проворачивали. Выходили на связь с партизанами, а потом всех подставляли под удар или уходили через линию фронта и оказывались в действующих частях советской армии. Прием старый и ромеи могли его использовать. А мне-то что? Я собирался уйти, и ушел бы, если бы не Юлия Петровна, которая ослушалась моего приказа не высовываться, выскочила из укрытия, махнула солдатам рукой и подала голос:

– Сюда, ребята!

Оглядываясь, лже-словенцы стали приближаться. Оружие они держали наготове, и я стал действовать.

– Ложись, дура! – толкнув спутницу, я поставил ей подножку, и она свалилась, упала под дерево и затихла.

Медлить нельзя, если ромеи приблизятся, то спеленают нас и сдадут. Поэтому я открыл огонь первым и бил из трофейного автомата с ПБС.

Первой очередью свалил двоих. Второй еще одного. Сыграл свою роль фактор неожиданности. А остальные ромеи не стали залегать. Нет. Они сближались и на ходу прижимали меня огнем к земле.

Я залег и метнул в сторону противника гранату. Взрыв опрокинул еще двоих. Остался последний вражеский диверсант, и он был самым опытным, сильным и ловким. Наверное, ромей собирался взять пленного, и потому не стрелял. Он оказался рядом и ударом ноги выбил у меня автомат. Оружие улетело в кусты, а затем ромей обрушился сверху и попытался меня придушить. Но я отбросил его, и мы оказались один напротив другого. Кругом лес и мы на небольшой полянке. Два противника и выживет только один.

Ромей выхватил нож и попытался меня достать. Он был настолько быстрым, что это даже неестественно. На что у меня скорость реакции высокая, благодаря тренировкам и природным способностям, а у него такая же, словно он тоже ведьмак или ведун.

«Очень опасный противник», – промелькнула мысль, и я успел уйти в сторону, избежав встречи с клинком врага.

Разворот. Противник нанес новый удар, на этот раз сбоку. Но опять я ускользнул и тоже потянул из ножен клинок. Сам не понимаю почему, взялся за холодное оружие, хотя мог выхватить пистолет и сразу получил бы преимущество.

Засверкали клинки. Колющие и режущие удары, блоки и атаки. Мы были равны. Вот только я оказался равнее. Пусть ненамного, но для победы этого хватило. Я достал его, рассек клинком бок и он, левой ладонью зажимая рану, снова кинулся в бой. Его натиск был стремительным, ромей пока не обращал внимания на ранение, и пришлось отступить. Я отпрыгнул назад, а когда он последовал за мной, левой рукой заблокировал диверсанта, перехватив запястье, и вонзил нож ему в сердце.

Удар! Удар! Еще один! Чтобы свалить противника, пришлось несколько раз пробить его тело сталью. А когда он упал, я почувствовал, что у меня дрожат ноги. Сказывался выплеск адреналина, нервное напряжение зашкаливало, и я опустился на траву.

В легком отупении, приходя в себя, я просидел без движения минуту или две, а после того как пришел в норму, увидел рядом Юлию Петровну, которая смотрела на меня расширенными глазами.

– Как же это… – выдавила она из себя. – За что вы их…

– Это диверсанты, – ответил я и стал собирать трофеи.

– Вы уверены?

– Абсолютно. И если бы вы не выскочили, то не пришлось бы вступать с ними в бой.

Женщина виновато опустила голову, хотя потом, конечно же, вернется к этой теме. Но не сейчас.

– Хватайте рюкзак, – я бросил спутнице увесистую поклажу последнего вражеского солдата. – Живее!

Собрались быстро и в очередной раз успели уйти. Ромейские солдаты из отряда зачистки слышали стрельбу и приближались, но вглубь чащобы не сунулись. А через несколько часов, уже в темноте, мы вышли на тех, кого они искали. Местные жители и окруженцы создали партизанский отряд, первый в этом районе, и имели связь с Большой землей. Вот на них, как мне думается, и должны были выскочить диверсанты. Однако не судьба.

8.

– Мамаев, в чем проблема?! Не можешь шпиона раскрутить?! Так скажи, что не тянешь, и я тебе попроще дело дам.

Сказав это, неестественно худой капитан военной контрразведки в мятом мундире, уставший, не выспавшийся и крайне раздраженный, кивнул в мою сторону.

Молодой старший лейтенант, тоже сильно уставший и с красными от недосыпания глазами, но гладко выбритый и в отглаженном чистом мундире, покосился на меня и покачал головой:

– Господин капитан, дело не простое. Надо разобраться.

Что касательно меня, то я сидел на привинченном к полу стуле и чувствовал как отекает прикованная наручниками к батарее парового отопления правая рука. При этом я старался сохранять спокойствие, вел себя ровно и четко отвечал на все поставленные следователем военной контрразведки Федором Мамаевым вопросы.

В партизанском отряде мы с госпожой Фоминой не задержались. Помимо нас на лесной лагерь наткнулось несколько чиновников городского правления из Мохова, и они притащили с собой много важных документов, в спешке забытых при отступлении. Поэтому партизаны вышли на связь с кураторами, а те прислали за чиновниками легкий самолет «махаон», который приземлился на заранее расчищенной лесной поляне. Свободные места в самолете имелись, и нас с Фоминой тоже забрали. Тем более что судьбой своей фрейлины озаботилась великая княгиня Ярослава Келогостовна.

Линию фронта пересекли без помех, приземлились на военном аэродроме города Чугай-лог и здесь меня взяли в оборот «контрики», то есть военные контрразведчики, которые делали свое дело. Вражеские диверсанты проникали в тыл словенцев, а помимо них были мародеры, трусы, воры, дезертиры, насильники и прочая шваль. Вот ВК (военная контрразведка), словно заградотряды НКВД в годы Великой Отечественной войны, аналогии с которой я постоянно проводил, такой контингент и выявляла.

Начиналось все стандартно. Я сдал все оружие, которое у меня имелось, трофеи и личные вещи. Предъявил документы и начал писать рапорт, предельно честно и откровенно, с точки зрения поручика царской армии, недавно призванного на службу, но уже успевшего повоевать. Так что у меня получилась героическая эпопея. Прорыв из Борисова. Захват бронетранспортера и рейд по тылам противника. Соединение с отрядом полковника Семерни. Бой и бродилка по Диверскому лесу, переход через болото и соединение с конвоем великой княгини Ярославы Келогостовны. А потом снова бой, схватка с ромейским спецназом и опять прорыв. Столкновение с диверсантами и выход на партизан.

Мне не поверили, арестовали и отправили в городскую тюрьму, которую после отступления Восточного фронта отдали военным контрразведчикам. Да я и сам, будь на месте «контриков», себе не поверил бы. Ведь если все, что я написал, правда, то мне необходимо дать «Героя империи». Это как минимум. А свидетелей моих героических поступков нет, ибо Фомина практически сразу улетела в Белоград, где находилась великая княгиня. Правда, она обещала замолвить за меня слово, и если так, то Ярослава Келогостовна может меня вытащить – такой влиятельной особе достаточно сделать всего один звонок, куда следует, и я свободен. Но Юлия Петровна могла позабыть, кто ее спас и выручил, и тогда меня задержат в контрразведке на несколько дней, а может быть и недель. Это уж как пойдет. А пока приходилось держать марку и ждать. Главное – чтобы не расстреляли сгоряча или в штрафбат не отправили. Но это вряд ли. Следователь парень толковый и крепкий, просто так жизнь другому офицеру ломать не станет.

– Да ты понимаешь, что это чушь?! – тем временем капитан, продолжая давить на следователя, приподнял папку с моими показаниями, а потом опустил ее обратно на стол. – Как обычный поручик, не разведчик и не гвардеец, может ромейских спецназовцев покрошить?! Как?! Ладно, в групповом бою, и один раз. В это еще можно поверить. Но второй раз, в лесу, и сразу шестерых… Чушь!

– Господин капитан, – Мамаем не уступил своему начальнику и снова посмел ему возразить, – поручик Видов предъявил доказательства. Есть оружие ромейского спецназа, снаряжение и таблетки «экспирин». Как это объяснить? А еще есть свидетель, фрейлина великой княгини.

Капитан уже был не рад, что стал давить на старлея, который, судя по всему, его ничуть не опасался. Однако он отступать не собирался и опять начал приводить доводы в пользу того, что я шпион и меня надо быстренько отправить куда-нибудь подальше или расстрелять, как особо опасного врага. Причем сделать это обязан Мамаев. Лично.

«Сдается мне, это какая-то подстава и молодого следователя хотят замазать грязью, а потом слить», – наблюдая за спором «контриков», подумал я и усмехнулся.

– Хуля ты лыбишься, предатель?! – капитан заметил ухмылку и попытался подойти, чтобы отвесить мне затрещину. – За сколько родину продал, сука?! Или ты с самого начала на ромеев работал?! Думаешь, поверим тебе?! Нет уж… Нас вокруг пальца не обведешь! Шкура!

Мамаев резко поднялся:

– Господин капитан…

Начальник остановился, немного помедлил, а потом повернулся к выходу и на ходу бросил:

– Даю тебе еще сутки. После чего ты обязан это дело сдать. В любом случае, ответственность на тебе, Мамаев.

– Так точно, господин капитан.

Дверь закрылась. Мы остались одни и старший лейтенант, заглянув в бумаги, продолжил допрос:

– Итак, кто может подтвердить ваши слова, поручик Видов?

– Я уже сказал, Юлия Петровна Фомина.

– А помимо нее?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Наверняка, уцелел кто-то из отряда полковника Семерни. Или из подразделения майора Тенгиева, которое обороняло охотхозяйство.

– Имена, фамилии, звания?

– Кого знал, всех назвал. Список в конце рапорта, там полсотни фамилий. Ничего нового добавить не могу.

Следователь выдвинул ящик стола и положил на стол блистер с маленькими розовыми таблетками:

– Что это такое, знаешь?

– Наверное, тот самый «экспирин», который упоминался в разговоре с капитаном.

– А для чего он?

– Без понятия. Я нашел его в ранце диверсанта. Инструкции не было. Но выкидывать не стал.

– Допустим. А что можешь сказать относительно диверсантов? Ты указал, что последнего убил в ближнем бою, ножом. Верно?

– Так и было.

– И ничего необычного в движениях противника не заметил?

– Он двигался быстро.

– И все-таки ты оказался быстрее.

– Мне повезло. Он запнулся, зацепился ногой за корягу и сам на нож напоролся. А я горячке был и тоже все резко делал, без лишних размышлений.

– Так и запишем.

Мамаев сделал в протоколе допроса записи и крикнул в сторону двери:

– Конвойный!

Зашел солдат с короткоствольным автоматом, который я опознал как АКСУ, по крайней мере, оружие очень похоже. Конвойный отстегнул меня от батареи и подвел к столу. Здесь я ознакомился с протоколом допроса и расписался. После чего старший лейтенант сказал:

– Не доверять тебе, поручик, оснований нет. Но твои показания придется проверять, а это может занять много времени. Без обид.

– Само собой, господин старший лейтенант. Я все понимаю.

– Отведите задержанного в семнадцатую камеру, – сказал лейтенант солдату.

– Слушаюсь.

Через пять минут я оказался в камере на шесть человек, в которой провел минувшую ночь. Так что со всеми, кто здесь находился, успел познакомиться. Камера особая, сколько мест, столько и людей. Все офицеры.

– Как допрос, поручик? – меня окликнул полный майор, который вальяжно раскинулся на шконке возле окна.

– Нормально, – отозвался я. – Будут разбираться.

От остальных арестантов вопросов не было. Народ подобрался немногословный. Поэтому я прилег на свое место и задумался.

Пока все идет своим чередом. Я в тюрьме, но меня не били и не пытали. Все зубы на месте и ничего не сломано. Что само по себе уже неплохо. То ли дело мои сокамерники, у них положение похуже и выберутся из тюрьмы не все.

Взять хоть майора, который встретил меня вопросом. Он командовал строительным батальоном, возводил укрепрайон на реке Стох и продавал налево стройматериалы, а командованию докладывал, что все будет сдано в срок. А когда началась война, и вскрылось, что укрепления не готово, его взяли под белы рученьки и отправили в тюрьму. Но он еще надеется, что все обойдется. Думает, подельники выручат. Да только сомневаюсь я в этом. Подельникам проще отречься от него и избавиться, чтобы потом нельзя было концов найти.

Остальные арестанты тоже не ангелы, за дело сидят. Капитан, командир пехотной роты – бросил на пулеметы своих бойцов, в лобовую атаку их погнал, а сам струсил и сбежал в тыл. Поручик, взводный – намеревался перейти на сторону ромеев, но был перехвачен словенскими разведчиками. Еще один капитан, летчик – после боевого вылета забухал, угнал машину командира полка, ограбил винный магазин и попытался изнасиловать продавщицу. Штаб-ротмистр лейб-гвардии Вагирского бронетанкового полка, адъютант генерала – подозревается в шпионаже, но здесь его дело расследовать не станут, а отправят в столицу. Так что среди сокамерников я единственный правильный и честный человек. Если не считать того, что не являюсь поручиком Видовым, а пришелец из соседнего мира.

Впрочем, это неважно и я заставил себя сосредоточиться на другой теме, на таблетках, которые были обнаружены у ромейских диверсантов. Понятно, что это боевые стимуляторы. Но поручик Видов про это знать не мог. В отличие от Олега Курбатова, ведьмака и ходока между мирами. И пока меня никто не дергал, я собрал в кучу все, что мне было известно о психотропных препаратах, которые использовали военные на Земле. Кстати, знал я не так уж и мало, ибо интересовался этим вопросом, когда строил базу на Кромке.

Сколько человечество воюет, столько оно допингами и балуется, потому что физическое и психическое истощение снижали боеспособность солдат. Кто-то крепче, кто-то слабее, но люди не киборги. Каждый имеет свой предел, а полководцев и политиков, которые шли к цели, не считаясь с потерями, это не устраивало. Они хотели, чтобы солдатики всегда были готовы к войне, и могли выполнять любые поставленные перед ними боевые задачи. Поэтому появлялось «лекарство от страха». В ход шло все, что могло повысить боевые качества солдата, делало его сильнее, прогоняло усталость и будило ярость. Кофе на опиуме и кокаин с водкой, гашиш и героин, морфий и прочие стимуляторы. Вглубь веков залезать не стоит, а недавняя история показывает, что психостимуляторы использовали и применяют по сей день многие государства.

Во время Второй Мировой войны все ведущие страны использовали амфетамин и метамфетамин, и это породило рост наркозависимости. Потом новые войны: Корея, Вьетнам, Афганистан, Ирак и сотни локальных конфликтов. Техника и более совершенное оружие позволяли вести боевые действия в любое время суток и при любой погоде. Однако люди оставались прежними, природу-мать обмануть сложно, и появились новые виды стимуляторов. Тут тебе и «перветин», который выдавали советским солдатам в Афганистане. И британские психостимуляторы неамфетаминового ряда. И американский «провигил». Я мог вспомнить много препаратов: «безболь», «анестезин», «противран», «ред онос», «бесстрашин», «стволозипам», «экс-чендж», «бромантан», «провитал» и так далее по длинному списку. Они разные по химическому составу и по последствиям. Одни развивают силу и заставляют мозг работать. Другие лишают сна. А третьи возвращают бойцу бодрость и рассеивают страхи. Но, так или иначе, все они несут человеку зло. Рано или поздно за их применение придется расплачиваться здоровьем, и появляются побочные эффекты. Как правило, повышение температуры тела, расстройство центральной нервной системы, обезвоживание и истощение организма, паранойя и депрессия, не говоря уже о привыкании к препаратам, которые можно отнести к наркотикам. Об этом знает практически любой врач, который связан с армией. Однако генералов и адмиралов жизни и судьбы простых вояк волнуют редко, потому что они мыслят другими категориями. Есть приказ, и он должен быть выполнен. Есть противник и его необходимо уничтожить. А все остальное потом, не в первую очередь, и даже не во вторую.

Таковы расклады на Земле. Но откуда психостимуляторы у ромеев? Вот вопрос, так вопрос. Судя по всему, они использовали актопротекторы, мощнейшие медпрепараты, которые вырабатывали у человека внутреннюю энергию, держали его в тонусе и обеспечивали постоянный прилив дополнительных сил. Отсюда повышенная скорость реакции, отсутствие страха и мощь. С моей родной планетой все понятно. Там постоянно шли войны, развивалась наука, и создавалось что-то новенькое. А мир Вейхар от Земли отличается. Здесь меньше людей, на планете и миллиарда не наберется, а научно-технический прогресс, как я уже отмечал, находится на уровне пятидесятых годов прошлого века. И это только за счет подпитки из нашего мира.

Неужели ромеям подбросили стимуляторы с Земли? Такое возможно? Вполне. Тот же самый «бромантан» по действию и симптоматике похож на «экспирин». Хотя выводы делать рано…

Прерывая мои размышления, лязгнул замок, дверь открылась, и появился охранник, за спиной которого находился конвойный.

– Видов, на выход! – сказал он.

– Зачем? – я поднялся. – Полчаса назад только на допросе был.

– Выпускают тебя, – тюремщик усмехнулся. – Ты рад?

– Конечно, – не прощаясь с сокамерниками, я вышел.

9.

Как я и предполагал, меня отпустили по ходатайству великой княгини Ярославы Келогостовны. Наверное, Фомина не забыла, кто вытащил ее из окружения, и медлить не стала. Поэтому я так быстро обрел свободу и старший лейтенант Мамаев, пожав мне руку, попросил не держать на него и военную контрразведку зла – служба у них такая. После чего я получил личные вещи, пистолет, документы и чистый мундир без погон и знаков различия. А трофеи, которые были добыты в бою, естественно, остались у контрразведчиков.

Следующий этап – сборный пункт, куда стекались все окруженцы, местные резервисты и ополченцы. Там мне предстояло получить направление в военную прокуратуру Восточного военного округа и с ближайшим транспортом отправиться в Белоград. А дальше по обстоятельствам. Либо оставаться в военной прокуратуре, либо получить перевод в боевую часть, подальше от тех людей, которые были знакомы с поручиком Стойко Видовым.

Однако все вышло иначе, поскольку возле тюрьмы меня уже встречали.

– Поручик Видов? – ко мне приблизился моложавый подтянутый штабс-капитан, судя по красной окантовке на погонах щегольского мундира, гвардеец.

– Так точно, – я встал по стойке «смирно» и слегка кивнул.

– Я штабс-капитан Орленковский. Мне приказано встретить вас и доставить в Белоград.

– Господин штабс-капитан, у меня приказ явиться на сборный пункт.

– Это неважно. Я порученец великой княгини Ярославы Келогостовны и вы временно откомандированы в ее распоряжение. С вашим начальством все улажено и согласованно.