Текст книги "Тропы Трояна (СИ)"
Автор книги: Василий Сахаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 4.
Новгород. Лето 6656 С.М.З.Х.
– Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наипаче омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня; яко беззаконие мое я знаю, грех мой предо мною есть... Громкий и хорошо поставленный голос священнослужителя христианской церкви, здорового чернобородого мужика, на котором пахать можно, разносился под высокими сводами Софийского собора, отражался от них и возвращался вниз, к прихожанам. Верующие, которых на службе было немало, в основном женщины и старухи, повторяли вслед за попом слова пятидесятого псалма и крестились, а я, язычник и витязь Яровита, венедский воевода Вадим Сокол, стоял за их спинами, и не чувствовал ничего. Не было ни почтения, ни страха, ни злости, ни тем более ненависти, жалости или сожаления. Я ощущал себя туристом из дальних земель, который наблюдает за неведомым ему обрядом, рассматривает красивые фрески, вдыхает аромат ладана и думает о чем-то своем. Тем временем священник продолжал чтение псалма, и люди стали на меня коситься. Ведь я не осеняю себя крестным знамением. И дабы не мешать им и не привлекать к себе внимание, я отошел в сторону, встал подле стены и передо мной оказалось изображение Христа. Древний пророк, как обычно, был нарисован скорбящим и печальным человеком, который взирал на мир грустными глазами жертвы и одним своим видом нагонял на меня тоску. Я уныния не люблю и для меня это картина неприглядная, но для прихожан именно то, что им нужно. Почти все они несут в храм свои проблемы и беды, горести, болезни и боль утраты. Поэтому христиане ищут поддержки и утешения, и они не поймут, если Христос, которого Богом объявили люди, но не он сам, будет улыбаться, смеяться и веселиться. Нет, такой Бог у рабов, обделенных, униженных и оскорбленных, понимания не найдет. Вот и изображают его по жизни обиженным, дабы у паствы складывалось впечатление, что не они одни страдальцы. Впрочем, это всего лишь мое личное мнение, и в главном новгородском соборе я не для того, чтобы разбираться в психологии религиозного христианского культа. Причина связана с тропами Трояна и, закрыв глаза, я вновь, может быть, в пятый или шестой раз, попробовал нащупать вход на чародейскую дорогу. Почему здесь? Да потому, что каждый вход на тропы между мирами это точка Силы, и большинство серьезных храмов, как правило, ставятся именно в таких местах. Об этом было сказано в списке, который составил для меня Зван Дубко, и там же было указано, что одна из точек находится в Новгороде под алтарем в Софийском соборе. Вот я и заявился на службу, благо, пара часов в запасе имелась. Однако ничего странного или необычного почуять не удалось, то ли у меня таланта не хватает, то ли момент выбран неудачно, то ли выписка из древней книги лжет или она неполная. Ну, а коли так, то мне здесь делать больше нечего. Я развернулся к выходу и направился на улицу. Пастырь заканчивал псалом и, невольно, я вслушался в его слова: – Господи, ублажи благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимские. Тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожигаемая; тогда возложат на алтарь Твой тельцы. “Да уж, – покидая храм, подумал я, – тельцы. Вот так всегда, молятся за Сион и Иерусалим, а оно нам надо? Нет. Лучше бы за свою родину думали, а не за чужаков. Глядишь, жили бы чуточку получше. Но что есть, то есть, а через пару десятилетий, или раньше, все может резко измениться. Если получится, трансформируем религиозный культ в нечто удобоваримое и будут прихожане славить не Сион, а Руян и Русь, и стены поминать не Иерусалимские, которые нам и даром не нужны, а Арконские и Киевские. Вот это было бы интересно”. Голос попа смолк, а я оказался на широкой новгородской улице. С боков пристроились мои телохранители, и мы двинулись к реке. Людей вокруг было немного, город изрядно опустел, и почему так, мне было понятно. Князь Святополк Мстиславич во главе новгородского войска и собственной дружины выступил на Суздаль, воевать с Гюрги. Епископ Нифонт и сопровождающие его лица сидят в Киеве, то ли как заложники, то ли как пленники. Местные бояре в своих поместьях, ведь начинается весенний сев. Рыбаки на озерах и реках, а купцы в море. Поэтому так мало вокруг горожан. Однако это просто отметка в памяти и, продолжая движение, я вспоминаю события последних нескольких недель, раскладываю по полочкам информацию о тропах Трояна и планирую свои следующие шаги. Итак, моя небольшая эскадра покинула Руян, и драккары направились в сторону новгородских земель. Все это время я занимался с варогами, которым давал основы разведывательной деятельности и шпионажа, присматривался к этим парням и изъяна в них не видел. Учебный материал молодые воины схватывали на лету, и если поначалу я думал, что внедриться в русское общество и обжиться смогут лишь пять-шесть человек, то когда корабли вошли в Котлин-озеро, во мне появилась уверенность в каждом будущем разведчике. Затем, когда началась проводка драккаров в Ладожское озеро, я расстался с Хеме. Им предстояло навестить родину и до осени завербовать на мою службу сотню бойцов, а заодно и свои семьи, у кого они имеются, в Рарог забрать. Потом была Ладога и встреча с купцами Соколами, которым в моем плане отводилась роль связных с разведчиками. Ну, а после мы пришли в Новгород, и здесь я выпустил на волю первых трех варогов: будущего новгородца, псковича и суздальца. Летите воины – весь мир перед вами! Разведчики растворились в городе, и с этого начался их путь, а я дал отдых дружине, оставил на княжьем дворе письмо для Святополка Мстиславича от его сестры Мальмфриды, еще раз перечитал записки Звана, посетил Софийский собор и теперь собирался покинуть славный Новгород. После этого переход через Ильмень и движение по Ловати, а затем драккары волоком перетянут к Днепру. И пока мои дружинники будут перебираться с одной реки на другую, вместе с десятком наиболее преданных воинов я успею инкогнито посетить Полоцкое княжество и деревеньку Волчья Тропа, о которой мне рассказывал князь Василько. Добраться до объекта несложно и подобраться к схрону, думаю, тоже проблема невеликая. Однако смогу ли я использовать наследие Всеслава-чародея? Это до сих оставалось загадкой. Информация есть, но она очень противоречива и разрозненна. И сколько я не пытался в ней разобраться, докопаться до истины не получилось и посоветоваться, что весьма плохо, было не с кем. Конечно, кое-что в голове сложилось, но я могу ошибаться, и тут вырисовывается пара вариантов. Первый, если по тропе Трояна, действительно, гуляют чудовища, то необходимо оружие, которое сможет их убивать, и я в очередной раз пожалел о том, что исчез Змиулан – этот клинок, наверняка, смог бы поразить любую тварь из мира Нави. Однако заключенный в булат демон исчез, и подобного меча у меня нет. Правда, если поискать, то в хранилищах волхвов можно найти нечто серьезное, но на это придется потратить время, которое дорого. Ну, а без достойного оружия соваться на призрачную тропу нет никакого смысла, ибо это будет самоубийством чистой воды или же игрой со смертью с небольшими шансами на выигрыш. Ведь тогда становится понятным, почему Всеслав-чародей бегал по Трояновым путям в обличье волка, который чует опасность острее человека и обладает большей маневренностью. Впрочем, это только один из вариантов, и есть другой. Вариант номер два базируется на том, что в некоторых летописях сказано, будто на тропе Трояна самый главный враг путешественника он сам, ибо нет никаких потусторонних тварей, а есть лишь страхи человека, которые испытывают крепость его духа, поскольку только достойный имеет право прохода. Это, конечно же, меняет все и получается, что если не бояться и не сомневаться в собственных силах, то ничего страшного не произойдет. Ну, а коли человек слаб, то и это не большая беда. Транквилизаторы принял и вперед, в поход. И хотя никаких седативных препаратов пока не изобретено, и нет таких таблеток как афобазол или атаракс, которые успокаивают человека, но существуют дурманные настойки и, в самом крайнем случае, можно их использовать. Такие вот дела. И если быть кратким, то где правда, а что является вымыслом, разобраться не удается. Вот и хожу, думаю и гадаю, что же меня ожидает на чудесном пути, природа которого неизвестна. И чем больше ломаю себе голову, тем больше понимаю, что ответ можно получить лишь на месте... Когда до речных причалов оставалось всего ничего, то я прошел мимо очередной церквушки, которых в городе, благодаря стараниям епископа Нифонта и его предшественников, хватало. Рядом с ней стоял батюшка, худой старец в латаной рясе, не чета тому мордовороту, который в соборе псалом читал, и о чем-то разговаривал с двумя женщинами. В общем-то, обычное дело и я обратил на них внимание лишь краем глаза. Однако мысли снова перескочили на церковь, бывает так, что одно цепляет другое, и мне вспомнилось мое далекое прошлое, когда я, молодой старлей, бегал по горам Кавказа. Время было смутное, и впечатлений имелась масса, как хороших, так и самых паршивых, и тогда на моем жизненном пути часто встречались очень интересные люди. И одним из них был командир разведроты майор Калмыков, который увлекался историей мировых религий, хобби он имел такое, и когда речь, хотя бы краем, задевала какой-то культ, офицер всегда вставлял поучительный рассказ или делал краткий экскурс в историю. Слушать его было интересно и занимательно, и многое запомнилось. Поэтому сейчас, когда одной из основных своих целей я вижу увод русского христианства в сторону от Константинополя, многое всплывает в памяти. После чего я спрашиваю себя, а можно ли трансформировать веру сотен тысяч людей и тысяч священнослужителей в нечто новое? И ответ приходит моментально. Да, это возможно и вполне реально. Ведь что есть христианство, которое я вижу сейчас? Культ, который за минувшие одиннадцать столетий мутировал, трансформировался и постоянно видоизменялся. От него постоянно откалываются секты и образуются ответвления, и если ересиархи способны вкручивать людям мозги, то и я сумею. Благо, наработки из будущего имеются, да и опыт с варогами показал, что при желании из врага всегда можно сделать друга или, как минимум, союзника или твердого нейтрала. Кстати, о сектах. Это был конек Калмыкова, и в голове сразу всплывают краткие характеристики на некоторые группы. Валезиане – добровольные кастраты, которые свято верили, что лишь тот, кто оскопит себя, имеет право вкушать мясо, ибо поборол плотский грех. Геры (пришельцы) – христиане русского происхождения, которые старались копировать иудаизм, поскольку сам Иисус был иудеем. Каиниты – уважающие Каина и Иуду христиане. Стригольники – аскеты и борцы с богатством церкви. Хлыстовцы и мельхиседеки, молокане и аввакумовцы, демониаки и трибожники, тропарщики и ариане, нетовцы и беспоповцы, павликиане и богумилы, поморцы, несториане и многие другие. Почти все они имели шанс стать официальной религий, просто им не повезло и эти движения не получили серьезной поддержки во властных структурах, а так, кто знает, при удаче они могли победить и стать главенствующим культом. Ну, а вспомнил я о них потому, что предопределенности нет, и коли видоизменять русское христианство, то обязательно нужно вспомнить секту кугу-сорта, культ Зеленого Христа, ответвление Христа-Велеса и манихеев. Почему именно их? Хм! Потому, что это пример для меня, как можно создать химеру. Кугу-сорта, например, была распространена среди крещенных черемисов, которые очень интересно смешали родное язычество и христианство. Культ Зеленого Христа образовался от слияния кельтских друидов и христиан, движение Христа-Велеса от сотрудничества славянских волхвов и попов, а манихейство это смесь с зороастризмом. И отсюда мысль, что при удаче, желании и наличии долговременной программы, можно все так развернуть, как нам, венедам, это будет нужно. Попотеть для этого, правда, придется. Но я к этому готов, ведь нынешнее христианство та же самая секта, только победившая. Так что дело начну, и толчок дам, а дальше меня волхвы поддержат, особенно Берест-двоевер, сам в прошлом священнослужитель христианского культа. Конечно, можно было бы все сделать проще. Всех кто против, без разбора к ногтю или под нож. Но это даст лишь кратковременный эффект, и тут надо брать пример с ромеев. Они больше сотни лет готовились свалить родных богов славянских племен, и когда настал срок, сделали свое черное дело. Вот и мы поступим так же, извратим чужое учение, а затем возьмем реванш. Ну, а если не получится, то придется нам со своими братьями по крови резаться и лить кровь друг друга лишь потому, что одни помнят старых богов, а другие их забыли. Это расклад паршивый и мне он не нравится, а значит, надо постараться и добиться поставленных целей... За размышлениями я совершенно незаметно добрался до причалов, возле которых находились мои корабли. Поято Ратмирович и Берладник доложили, что дружинники на месте, происшествий не случилось, и опоздавших нет. Задерживаться причин не было, и я дал отмашку. Отчаливаем и выходим в озеро Ильмень. Прощай Господин Великий Новгород. Глядишь, еще свидимся.
Киев. Лето 1148 Р.Х.
Седрик фон Зальх стоял на одном из холмов города Киева, оглядывал столицу русских и находился в легком недоумении. Как это возможно, что восточные схизматики и дикари смогли отстроить такой город? Это было невозможно. Но многолюдный город находился перед его глазами, и рыцарь подмечал все: широкие и чистые улицы, прекрасные церкви и соборы с позолоченными куполами, высокие терема в несколько этажей, причалы и склады на берегу Днепра, прочные стены, большие мастерские и огромный торг, где можно встретить купцов со всех краев изведанного мира. Поэтому волей-неволей ему приходилось соглашаться с тем фактом, что он и его воины попали в цивилизованное государство, и от этого рыцарю становилось не по себе. Ну, а когда он видел, что горожане купаются по два раза на дню и предпочитают носить чистую одежду, то рыцарь сравнивал русских с жителями Бремена или какого-нибудь другого европейского города, и приходил к выводу, что варвары все-таки они, а не славяне. Впрочем, подобные мысли посещали Зальха уже не в первый раз. Об этом он неоднократно думал на войне, когда крестоносцы брали очередной венедский город. Но тогда рядом с ним находился святой Бернард и все посторонние размышления смывались кровью и страданиями врагов. А теперь паладин стал разведчиком в стане потенциального противника, и должен был поменять образ своего мышления. Он это прекрасно понимал и старался измениться. Однако пока получалось это у него не очень хорошо. Злоба и презрение к жителям Киева, которые так похожи на венедов, постоянно прорывалась из его души наружу, и это мешало ему здраво рассуждать. Но паладин не сдавался. Он продолжал внутреннюю борьбу, много общался с ромеями-переводчиками, спафарием Андроником и пресвитером Исааком, понемногу учил местный язык, который давался ему на удивление легко, и старался понять своих врагов... Позади себя Зальх услышал чьи-то шаги и обернулся. К нему приближался одетый, как и все паладины, в ромейскую одежду, стремительный и вечно настороженный рыжеволосый и статный красавец Лотар фон Винер, который был полной противоположностью своего командира. Седрик молчал и его земляк, остановившись рядом, кивнул на город, который освещался лучами заходящего летнего солнца, и сказал: – Красивая столица у русских. – Да, – Зальх едва кивнул головой. – Жаль только, что здесь схизматики живут. – Винер искоса посмотрел на Зальха и добавил. – Но это ничего. Придет наш час, и мы обратим этих темных людишек в истинную веру или уничтожим их. – Это будет не при нашей жизни, – произнес Седрик. – Согласен, – рыцарь улыбнулся краешком губ, проводил долгим взглядом молодую красивую киевлянку, которая прошла по улице мимо латинян, вновь стал серьезным, и спросил Зальха: – Что дальше, командир? – Нас ожидает Новгород, Лотар. Ромеи со дня на день дожмут местного царька Изяслава и он выпустит на свободу епископа Нифонта и его людей. Вот с ними-то мы и отправимся на север, где и займемся настоящим делом. Винер замолчал и тяжко вздохнул: – Как же мне не хватает святого Бернарда. Он погиб, и без его мудрости, уверенности и понимания, из моей души словно вынули важный кусочек. Теперь там пустота, и она не может быть ничем заполнена. Нет радости и нет света, и вера моя заметно пошатнулась. Ведь Бернард должен был победить. Однако темные силы оказались сильнее. Как так, Седрик? За что Господь забирает лучших из нас, а грешники, язычники, сатанисты и схизматики бродят по земле, дышат воздухом, едят, спят и размножаются? Ответь мне, брат-рыцарь. Зальх чувствовал то же самое, что и Винер. Но он был командиром и не мог показать свою слабость. Поэтому ответил сдержанно и без эмоций: – Господь велик в мудрости своей, Лотар. Он постоянно испытывает нас, а значит смерть великого человека и подвижника, это очередное испытание нашей верности. Наверняка, Бернард сейчас подле Господа и наблюдает за нами, и он гордится своими паладинами, которые являют миру пример стойкости и покоряются воле папского престола. Смирение – вот одна из главных добродетелей настоящего Воина Господа, и мы идем по тому пути, который нам уготован. – Ты, конечно, прав, Седрик. Но все же мне не по себе. – Всем нам тяжело, брат, – Зальх положил ладонь на плечо Винера и кивнул в сторону постоялого двора, где паладины остановились вместе с ромеями. – Идем. Лотар фон Винер мотнул головой, и два паладина направились вниз по улице... Вечер прошел как обычно. Паладины были немногословны, поужинали, помолились и отправились на покой, в свои комнаты на втором этаже постоялого двора, который принадлежал одному их греческих купцов и являлся штаб-квартирой ромейской разведки в Киеве. Рыцари ушли, а Седрик немного задержался и пообщался с пресвитером Исааком, который подтвердил, что вскоре великий князь Изяслав выпустит епископа Нифонта. Ну, а потом и он поднялся наверх, вошел в узкую одноместную каморку, зажег свечу и разделся. Затем паладин повесил на стену подаренное ему папским легатом медное распятье и опустился перед ним на колени. После чего сложил на уровне груди ладони и привычно зашептал молитву: – Огради меня, Господи, силою животворящего креста Твоего и сохрани меня в эту ночь от всякого зла. В руки Твои, Господи, Иисусе Христе, Боже мой, предаю дух мой. Ты же благослови меня и помилуй и жизнь вечную даруй мне. Аминь. Все было как обычно. Слова молитвы перед сном прозвучали, и Зальх хотел подняться. Однако в этот момент он почувствовал, как остатки волос на его обожженной голове, эти жалкие клочки, начинают шевелиться, а внутри у него, в районе солнечного сплетения, образуется тяжелый комок, который не дает ему встать. Все мышцы его тела, будто свела судорога, и ладони прилипли друг к другу. Ну, а взгляд был направлен на крест, и отвести его в сторону было невозможно. “Господи, что со мной!” – мысленно воскликнул рыцарь и дернулся, вот только ноги, как и все тело, не слушались его, а затем произошло чудо. Деревянная стена расплылась перед взором паладина, и в ней образовался круг, размером с человеческую голову. Это пространство оказалось заполнено непонятным вязким туманом, а потом стало обретать черты лица. Миг. Другой. И Зальх узнал того, кто предстал пред ним. – Учитель, ты не покинул нас, – вытолкнуло из себя пересохшее горло Седрика, который увидел перед собой Бернарда из Клерво. Лицо умершего аббата было таким, каким рыцарь его запомнил, задумчивым и сосредоточенным, и когда Зальх уже хотел спросить посланца высших сил (никем иным призрак быть не мог), что он может сделать для торжества истинной веры, как Бернард сказал: – Зальх, ты не выполнил свое предназначение и потому я здесь. Губы Бернарда пошевелились, но голоса рыцарь не услышал – он прозвучал в его голове, и Седрик воскликнул: – Что я не сделал, учитель? Скажи мне. Молю тебя! Ответь! – Ты не убил богомерзкого ведуна Вадима Сокола, и это послужило причиной моей гибели. Значит, ты причастен к этому, Седрик. – Прости меня, учитель! – на глаза паладина навернулись крупные слезы. – Я не смог... – Молчи и слушай меня, фон Зальх, – призрак оборвал оправдания Седрика и рыцарь, сомкнув губы, поклонился вестнику Господа, а Бернард продолжил: – Времени мало. Мне трудно находиться в реальном мире, который погряз во грехах и ждет Страшного Суда, а потому запоминай с одного раза. Вскоре этот колдун окажется в Киеве и вам, моим паладинам, необходимо отыскать его и уничтожить. Любой ценой. Но не вздумайте кидаться в драку сразу же. Выждите удобный момент, найдите слабое место проклятого язычника, обретите союзников и нанесите свой смертоносный удар. Такова воля Господа, Зальх, и если ты оплошаешь, то гореть тебе в геенне огненной. – Я все понял, учитель. Хлоп! Рыцарь моргнул и обнаружил, что стена вновь стала прежней. Деревянная поверхность и на ней распятие. Никаких признаков тумана и ничего необычного. И только горячие слезы раскаяния, которые текли по горелым щекам Зальха, были свидетельством того, что видение ему не померещилось, и он снова разговаривал со святым Бернардом.
Глава 5.
Полоцкое княжество. Лето 6656 С.М.З.Х.
Я посмотрел на Хорояра Вепря, одного из варягов охранного десятка, который возглавил моих телохранителей вместо оставшегося в Рароге вагра Немого. Он бесшумно вынырнул из темноты, остановился рядом и я спросил его: – Ну, что в деревне? – Тихо, – ответил воин. – Нас никто не видел, и суеты никакой нет. – Хорошо. Ждем дозорного от дороги и, если там чисто, выходим. Варяг кивнул и отошел в сторону, к своим подчиненным, а я вновь прилег на конскую попону и прикрыл глаза. Ночь. До рассвета еще примерно час. Слева от нашей тихой и неприметной лесной стоянки Западная Двина, которая несет свои воды в Венедское море, и деревушка Волчья тропа, небольшое поселение с полусотней жителей. Справа покрытое лесом болото, в глубине которого находится схрон Всеслава Брячиславича и его тайное капище. Ну, а позади тракт и город Полоцк, где сидит зять киевского правителя Изяслава Мстиславича князь Рогволд Борисович, не сын покойного Василька Святославича, а представитель другой ветки полоцких Рюриковичей. Вокруг тишина и все спокойно, даже птицы не поют, что весьма необычно. Но меня это не пугает, а раз так, то с первыми солнечными лучами, которые упадут на землю, моя группа начнет движение и я уверен, что серьезных проблем не возникнет. Ведь наше путешествие по землям кривичей (крывычей) было легким и, можно даже сказать, что приятным, а это добрый знак. Дорога сама стелилась под копыта лошадей, и нами никто особо не интересовался. Ну, едут воины, по виду наемники, каких сейчас на Руси много, не шалят, оружием не бряцают, никого не грабят и дорожные сборы платят исправно. Вот и ладно. Правда, в Витебске (местное самоназвание Вицебск), городской наместник настойчиво пригласил нас в гости. Так что ради этого пришлось перебираться на левый берег Двины, и варяги были готовы к драке, мало ли что. Однако все обошлось. Наместник предложил остаться у него на службе, но я с ним пообщался и сказал, что мы хотим встать под руку князя Рогволда, а значит, должны ехать дальше, в Полоцк, и это его удовлетворило. После встречи с хозяином Витебска мы продолжили свое путешествие вниз по течению реки. Благо, вдоль берегов проложены дороги и стоит немало деревень. Поэтому лошадей мы не утомляли, и я мог вблизи посмотреть, как и чем живут местные жители, которые мне понравились. А объяснялась моя симпатия к ним тем, что в большинстве своем потомки кривичей, спокойные и уравновешенные люди, до сих пор язычники. Они почитают священные дубы Волаты и намоленные чародейские камни Дзеды, делают подношения лесным девам-дзяучонкам, держат в домах змей-живойтов, уважают волхвов-святаров, коих я не видел, но постоянно чувствовал, и стараются жить в мире с природой. И она, наша мать, им помогает, а полоцкие священнослужители с этим двоеверием мирятся, ибо болот вокруг и глухих лесов много, и немало последователей Христа сгинуло в топях без всякого следа. Вот и выходит, что срабатывает принцип отбора. Кто крестом трясет и проповеди гневные произносит, тот долго не живет, а люди понимающие сидят в храмах и занимаются своими делами, отпевают умерших, говорят о добре, учат детей и этого им хватает. И вот мой небольшой отряд, обойдя Полоцк, вышел на место и теперь находится между болотами и рекой. Варяги готовы пойти за мной куда угодно, хоть в пекло, а не то, что в болото. Настроение у всех бодрое, и я не исключение. Подремал, перекусил и готов к подвигу. Дурных предчувствий нет, хотя пару раз я пожалел, что не взял с собой сапсанов, которые могли бы оглядеть окрестности с высоты и сориентировать меня на схрон. Ну, а потом я подумал, что правильно все сделал. Соколы птицы дорогие, а я нахожусь в образе солдата удачи, который ищет непыльную работенку, и мне они по чину не положены. Хотя, можно было их спрятать. Но в рюкзаке птиц возить не получилось бы – им свежий воздух нужен. Так что сожаление пришло и ушло, и я в норме. Чу! Внимание! Из леса приближался человек, и я просканировал окрестности. Все в норме и, если судить по эмоциям, это второй разведчик, который следил за дорогой. Мы его ждали, поэтому беспокоиться не о чем. Однако он был чем-то сильно встревожен, а значит, увидел нечто странное или подозрительное. Может быть, варяг заметил дружинников князя, которые обнаружили наши следы, и двинулись за отрядом? Возможно, хотя шли мы по лесу осторожно, ведь за плечами немалый опыт партизанской войны. Тогда, может быть, рядом крутятся местные священнослужители, которыми командует епископ Козьма, коего по настоянию ромейского императора привез с собой на Русь князь Василько Святославич? Тоже вариант. Ну, а если нет, то, что тогда? Не знаю и гадать бесполезно, так что следовало дождаться появления воина и услышать его доклад. – Хрясь! – рядом хрустнула сухая ветка. После чего на небольшой полянке появился варяг, который окинул стоянку взглядом и облегченно выдохнул, а затем быстрым шагом подошел ко мне и присел рядом. – Что на дороге? – поднимаясь, задал я ему вопрос. – На тракте чисто. Но... Он замялся, и я поторопил его: – Не жмись, говори, что не так. – Вождь, – бывалый вояка, который прошел десятки горячих схваток с врагами и пережил войну с крестоносцами, кинул опасливый взгляд на лес, – рядом кто-то есть. Я сидел у дороги и ощущал на своей спине чей-то взгляд. – Взгляд был враждебным? Варяг пожал плечами: – Не могу сказать, вроде бы нет. – Ясно. Отдохни. Скоро выходим. Снова я остался один и попробовал найти объяснение беспокойству воина. Однако на ум ничего не пришло. Вот разве только за нами присматривают лесные девы, которых считают воспитанницами леших и засевших в самых дремучих дебрях непримиримых святаров. Это запросто, ведь место рядом непростое и за ним в любом случае кто-то должен присматривать. Ну, а поскольку тайных агентов церкви или каких-нибудь княжеских егерей не наблюдалось, то это могут быть местные волхвы или дзяучонки. Опасно ли это? Вряд ли, но если к нам кто полезет, того мечами встретим, а ежели с добром подойдут или ограничатся простым наблюдением, то и мы никому зла не причиним. Тем временем, полянку озарил солнечный свет. Наступал рассвет, а значит, пора выходить. Я встал. Воины стянулись ко мне, встали полукругом, и я заговорил: – Значит так. Здесь остаются три человека. На них забота о лошадях. Сидеть тихо и не шуметь, и тогда нас не приметят, потому что местные жители сюда не ходят. Остальные идут со мной в болото. Если какой-то непорядок, беспокойство накроет или морок объявится, вернетесь обратно, и дальше я пойду один. Ждать меня три дня и три ночи. Постараюсь управиться с делами пораньше, но может сложиться так, что я задержусь. Тогда меня не ждите. Уходите на соединение с Ратмировичем и Берладником, они знают, что дальше делать. Воины молчали. Они были не согласны с моим приказом, ибо не привыкли бросать своих, и общее мнение высказал Хорояр Вепрь: – Вадим, ты не прав. Мы не оставим тебя. – Ты желаешь оспорить приказ? – в моем голосе появились жесткие командные нотки. – Нет, – Хорояр покачал головой. – Однако... – Тогда выполни, что я тебе сказал. Три дня и три ночи, а потом уйдете. – А ты? – Я не пропаду. Не за смертью в эти края пришел, а дабы знания получить. Понятно? – Да. – Тогда собираемся и выходим. Стоянка осталась позади. На плечах рюкзак, а на теле заправленная в высокие сапоги брезентовая горка. Левая рука свободна, а правая сжимает длинную ровную палку. Под ногами еле заметная тропка, которая петляет по болоту, а воздух наполнен запахами гнили и перегноя. Прошли примерно двести метров. Затем еще сотню и еще столько же. Вокруг все та же самая глухая тишина, которую нарушает только шум наших шагов, звяканье оружия и тихие голоса варягов. Если мой расчет верен, то вскоре начнется испытание, группа войдет в защитную зону, которая окружает тайник, и какие сюрпризы нас ожидают, я могу только догадываться. Впрочем, и так все понятно. Страх, видения, галлюцинации, резкое ухудшение самочувствия и провокация на неадекватные поступки. Мощные ведуны окружают свои схроны и лежки именно таким набором, и Всеслав Брячиславич, если верить князю Василько, ничего нового не придумывал. Словно вторя моим мыслям, раздался громкий вскрик одного из варягов: – Смотрите! Правая ладонь машинально перекинула палку-слегу в левую руку и схватилась за рукоять меча. Затем разворот и я оглянулся. Варяг смотрел в сторону покрытой редкими и чахлыми деревьями трясины и в его глазах был неподдельный ужас. – Что там!? – окликнул я воина. – Бушуй, побратим мой! К себе зовет! Это же он, разве вы не видите!? Вон он, мертвый, с развороченной грудью, мне рукой машет! – Это видение, ведь он погиб, когда мы на Лабе с германцами прошлой осенью сцепились, – попытался образумить одурманенного варяга Хорояр. – Зн-н-наю, – слегка посиневшие губы воина подрагивали. – Но вот же он стоит! Эй, Бушуй! Иди к нам! Разумеется, мы никого не видели. Бушуй, по прозвищу Осина, был хорошим бойцом, и я его помнил, крепкий рубака и отчаянный человек. Но он погиб, я сам видел, как конный рыцарь насадил тело воина на копье, а значит, перед его побратимом морок. – Бушуй! -снова воскликнул варяг и взмахнул рукой. – Я сейчас! Держись, брат! Сказав это, воин бросился в трясину. Однако его соседи справа и слева были начеку и поймали товарища, сбили варяга в грязь и скрутили. Но лишь только они его повязали, как морок накрыл другого воина и он, молча, словно так и надо, ни говоря ни слова, шагнул в болото и моментально провалился по пояс. Слава всем светлым богам, морок действовал не на всех, по крайней мере, пока, и этого тоже вытащили. После чего, оглядев своих грязных и напуганных бойцов, я решил, что пока защита потайного места не накрыла всю группу, воинам надо уходить и отдал Хорояру приказ вернуться на стоянку. В этот раз командир телохранителей не спорил. Он согласно кивнул, воткнул в тропу свою слегу, как знак, обозначающий границу, и повел варягов обратно на сушу. Ну, а я, проводив их взглядом, продолжил свой путь к намеченной цели. Под сапогами хлюпает жижа, и я иду осторожно. Шаг. Другой. Третий. Остановка. Палка бьет по тропе и опять мелкими шажками вперед. Никаких миражей я не вижу, и призраков нет, видимо, защита меня пропускает. Однако появилось ощущение, будто на меня кто-то смотрит. Попробовал нащупать наблюдателя своей ведовской сутью, но неудачно. Ничего. Ровный фон, ни зверья, ни тем более людей. Да и ладно, желает кто-то на меня смотреть, его дело, а я иду дальше. Еще сотня метров позади и прямо передо мной появился островок, чистенький такой и ухоженный, что это сразу же бросается в глаза. Деревья, древние и могучие ясени и дубы, словно аллея высажены вдоль тропинки, а рядом в болото стекает ручей с чистой и прозрачной водой. Очередной морок? Не похоже. Значит, скорее всего, это место, где находится святилище. Я близок к цели. Ура-ура! Глядишь, уже вечером вернусь к своим варягам. Однако загадывать наперед не стоит. Очередной шажок и в этот момент над тропой пролетело что-то продолговатое, словно арбалетный болт, а затем предмет упал рядом со мной, и раздался посвист: – Фить-фьюить! “Что за хрень!?” – мысленно воскликнул я и в моей руке оказался меч. Но биться было не с кем. Снова послышался посвист и, опустив взгляд, я обнаружил на тропе живойта, крупного ужа с блестящей гладкой кожей и красным гребешком на голове. Тело змея замерло, он не шевелился и, подняв мордочку, как мне показалось, с любопытством, смотрел на меня. И если раньше я не обратил бы на ужа никакого внимания и просто отбросил бы его прочь со своего пути, то сейчас попробовал вступить с ним в контакт, ведь за плечами есть опыт с сапсанами и Змиуланом, тоже змеем, хоть и демоном. Спокойствие. Ровное дыхание. Тело расслаблено и веки глаз полуприкрыты. Часть души высвобождается и, подобно облачку, отделяясь от меня, летит к голове живойта. После чего на миг в глазах темнеет и все получается. Есть контакт! Ай-да, молодец, ведун Вадим, не зря учился и кое-что усвоил. Глаза моргнули, и я обнаружил, что смотрю на себя со стороны, глазами змея, и это очень непривычно, поскольку все искажено и видится очень мутно. Но это неважно. Главное, пролистнуть воспоминания ужа и понять, почему он преградил мне путь, и это получается легко и свободно. Живойт молод, ему не более месяца, но он уже кое-что видел, в частности, святилище Брячиславича, которое находится за аллеей, и лесных дев, двух молодых светловолосых девушек в мужицких штанах и рубахах, которые прямо сейчас, сжимая в руках короткие сулицы, наблюдали за мной из зеленых дубовых крон. Ну, а привлек я внимание живойта своим запахом. От меня, оказывается, до сих пор идет запах Змиулана, который не чувствуют люди, а для ужа это знак высшего существа-прародителя. Правда, живойт этого не понимал, ибо разума у него, по меркам человека, не было. Но ему он и не нужен, ибо есть инстинкты. Все! Хватит! Я вернул часть себя обратно в родное тело и краешком глаза посмотрел на деревья, где в густой листве находились лесные девы. Что им нужно и как они отреагируют на мое появление? Неизвестно. Однако возвращаться назад с пустыми руками я не намерен, впрочем, воевать с девчонками, которые мне не враги, тоже не хотелось. Значит, пока я их не вижу и не замечаю, агрессии не проявляю и делаю вид, что так и надо. Решено. Именно так и поступлю. Вот только ужика с собой заберу, полезный помощник, разум с ним сливается легко и он может пролезть в любую щель, так что пригодится. Наклонившись, я протянул живойту руку. Змей подполз поближе, его раздвоенный язычок прошелся по моей коже, а затем он скользнул по руке вверх, переместился на предплечье, замер и спустился вниз, в боковой карман куртки. Молодец. Грамотный змий. Залез, как он считает, в нору, и теперь будет отдыхать. Ну, а надолго он со мной или нет, время покажет. Захочет, уползет, а нет, пусть остается, одним разведчиком у меня больше. До островка оставалось всего ничего, метров сорок, и это расстояние я преодолел быстро. Здесь опять остановился, замер под деревьями так, чтобы лесные подруги не могли меня задеть своими дротиками, если у них появится такое желание, и попытался прощупать их эмоции. Однако ничего не вышло. Опять ноль, фон чист, ни единого живого существа, и не понятно, то ли это от места, в котором я оказался, зависит, то ли от самих лесных дев. Ладно, разберусь с этим вопросом попозже. Я двинулся дальше по тропе и миновал зону возможного обстрела сулицами. Девушки себя не выдали, ни один лист не дрогнул, и я вышел на чистое пространство, где мне открылась покрытая невысокой травкой поляна, которая со всех сторон была окружена деревьями. Из-под земли рядом с тропой бьет родник, а в нескольких шагах от меня нечто непонятное, обложенный невысокими камнями круг, а в центре него покосившаяся избушка с резной волчьей головой над входом и ровной односкатной крышей без дымохода. И не жилье, ибо нет амбаров, и отсутствует печная труба, хотя можно и через дверь отапливаться, и не зимовье, и не сторожка. Но и не капище, поскольку нет идола, и отсутствует алтарь. Странно это, но сие не проблема, я и не такое видел. Оглянувшись и не заметив опасности, я вошел в ограду из камней, а затем оказался в избушке. Людей внутри, само собой, не было, очага тоже и мебели никакой. Зато возле стены обнаружился окованный стальными полосами сундук с навесным железным замком (по нынешним временам очень дорогая вещь), а напротив него находился врытый в земляной пол большой валун. Тянуть время смысла не было и, обойдя избу-времянку по кругу, я скинул рюкзак с продовольствием, водой и вещами. После чего приступил к делу, и начал с ревизии того, что имеется. Итак, что есть в наличии? Украшенный парой непонятных символов гранитный камень – одна штука. Назначение его неизвестно и, предположительно, он обозначает вход на тропы Трояна или же под ним что-то зарыто. Ну и плюс к этому имеется сундук – тоже одна штука. Предположительно, хранилище секретов Всеслава Брячиславича. Я за всем этим сюда как раз и пришел, так что Вадим Сокол, не теряйся и чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях и рядом две непонятные девахи с дротиками. Ладони опустились на покрытый ржавчиной замок. Рывок! И ничего. Металл звякнул, но не поддался. Не беда. Меч из ножен. Оплетенная кожей рукоять обхватывается двумя руками, а затем замах и удар. – Дзан-г-г! Звук разрубленного металла прокатился по помещению и одну дужку я все же расколол. После этого снова попробовал поработать руками и замок поддался. Кусок железа упал наземь, и клинок вошел в щель между крышкой и стенкой. На мгновение я замер и попробовал представить себе, что же лежит внутри. Золото и брильянты, древние магические артефакты или оружие? Нет. Наверняка, книги и записи князя – это я уже определил заранее. Однако чего гадать? Можно ведь посмотреть. – Ну, он сказал поехали, и взмахнул рукой, – сам себе под нос прошептал я и рывком поднял крышку сундука. Ржавые петли скрипнули, и крышка соприкоснулась со стеной. Затем я, конечно же, посмотрел внутрь и обнаружил, что сундук полон какой-то сероватой трухи. Клинком поворошил эту смесь из клочков кожи, бумаги, бересты и какой-то ткани, и выхватил только один более-менее целый фрагмент, на котором были видны размытые влагой буквицы. Больше в сундуке ничего не оказалось, зато дно было покрыто мышиными норками – вот, значит, кто все знания уничтожил. В общем, разочарованию моему не было предела. Но с другой стороны, а чего я ожидал? Брячиславич умер сорок семь лет назад, и с тех пор это место люди не навещали. Разве только лесные девы, но они дети природы, а я говорю про наследников великого полоцкого князя. Отсюда итог: знаний нет, и остается надеяться только на то, что я смогу найти выход на волшебный путь самостоятельно. Но соваться туда без подготовки не хочется, мне ведь не пятнадцать лет, чтобы шкурой своей почем зря рисковать. И выходит, что точку перехода локализовать, наверное, можно, а использовать портал нельзя. Так? Точно так. Хотя есть иной вариант – поймать местных дриад и потолковать с девушками по душам. Возможно, они дадут пару дельных советов, конечно, если плохого не задумают и станут со мной разговаривать. Я приблизился к двери и оглядел открытое пространство. Ни единого подозрительного движения. На деревьях лесных дев, наверное, уже нет и где их искать не ясно. Но зато у меня есть живойт, который сможет их отыскать. Рука нырнула в карман куртки, и уж послушно уместился на ладони. Затем я вынул его на свет, соприкоснулся с ним частичкой своей души, сформировал образ лесных дев и отдал ему мысленную команду: “Найди их!” Живойт меня понял и, что характерно, послушался. Его тело изогнулось, и прямо с руки он метнулся в траву. Миг и его нет. Только покрывающий землю зеленый ковер пару раз шелохнулся и более ничего. Но я был с ним и, закрыв глаза, ощущал себя частью ужа, который отполз недалеко, поскольку девушки, чьи образы глазами змея воспринимались очень смутно, находились совсем рядом. Одна пряталась за углом избушки, а другая находилась на крыше, прямо над входом, словно хотела меня поймать. Я их по-прежнему не чувствовал и это стало меня несколько беспокоить, слишком привык использовать свои таланты, как в бою, так и в мирное время, а тут раз, и они отказали. Ну и ничего. В любом случае этих лесных девочек возьму, а потом мы потолкуем о том, кто они, откуда, что здесь делают и какими знаниями обладают. Отпустив живойта, который сделал свое дело, я вобрал в грудь воздуха, выдохнул и прошептал: – Давай, Вадим. Работай. Ножны с мечом упали на пол, и при мне остался только кинжал. Вся надежда на повышенную скорость реакции и руки, ведь задача взять пленных, а не убить противника. Так что вперед!
