Текст книги "Тропы Трояна (СИ)"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сахаров Василий.

Тропы Трояна.

Предисловие.

Никогда, до начала этого произведения, я не делал предисловий. Но в этот раз написать его придется, дабы сразу снять ненужные вопросы и ограничить споры. Однако, прежде всего, напоминаю, что я не профессиональный историк, а любитель древностей и графоман, который в свое удовольствие пишет фантастику, фэнтези, а так же, по мере сил и интереса, выстраивает альтернативы. Итак, для начала, давайте рассмотрим, что же такое тропы Трояна и кто таков сам Троян? Вариантов достаточно много. Но, дабы быть кратким и не утомлять читателей, которые могут разобраться в теме самостоятельно, надо рассмотреть основные. Номер 1. Тропа Трояна – это тракт, сродни Великому Шелковому пути, который пролегал по Италии, Балканам, Малой Азии, Днепру, Кавказу и Дикому полю. Ну, а сам Троян это некий мифический славянский царь, который правил великой державой и являлся одним из столпов древней працивилизации. Номер 2. Тропа Трояна – это монумент, который установил римский император Траян на Балканском хребте в ознаменование своей победы над даками. И эта теория поддерживается теми, кто считает, что Рим и восточные славяне тесно сотрудничали и, возможно, даже были единым народом. Номер 3. Тропа Трояна – это дорога, которая шла вдоль Трояновых валов, они же Змиевы, на Поднепровье. Данные валы не выдумка, они воздвигались на границе степных и лесостепных просторов, и любой желающий может увидеть их фотографии в сети и даже посетить. Ну, а поскольку вдоль этих валов должны были постоянно двигаться патрульные отряды и какие-то обозы, то дорога в любом случае имелась. Номер 4. Тропа Трояна – это путь самосовершенствования, идя по которому, человек в состоянии достичь уровня бога или хотя бы приблизиться к нему. Номер 5. Тропа Трояна – это всего лишь красивая поэтическая метафора из “Слова о полку Игореве”. Века Трояновы, соответственно, период расцвета язычества. Ну, а земля Троянова, конечно же, Киевская Русь и территории восточных славян. Таковы основные гипотезы. Однако у меня имеется свое собственное мнение, которое базируется не только на “Слове о полку Игореве” и древних славянских преданиях, но и на логике. Если лезть в дебри, то это отдельную книгу написать можно, причем большую и толстую, с картинками, схемами и многостраничными цитатами из самых разных текстов. Но кто ее станет читать? Не очень много людей. Да и мне это скучно. Так что излагаю суть. Согласно легендам о князе Трояне, которого некоторые считают богом, выходит, что он потомок Триглава. Трехликий Триглав богом был достаточно жестким и своенравным, но полезным для людей, ибо отвечал за ПРОСТРАНСТВО и ВРЕМЯ. Троян, точно так же как и его небесный предок выходил к людям только ночами и не любил солнечный свет. Ну и, кроме того, он мог легко преодолевать огромные расстояния. Поэтому, лично для меня, логично предположить, что славянский князь и потомок бога мог использовать некую транспортную систему предков. Ну, и что же это за система? Да, просто все. Это телепорты. Ведь как-то же князь-чародей Всеслав Брячиславич за один только день добирался из Киева в Полоцк? И это уже не легенды говорят, а летописи, в коих вновь всплывает тропа Трояна, которая тесно сплетается с именем легендарного полоцкого князя. Кроме того, в истории, которую мы знаем, неоднократно отмечались случаи, когда люди входили в какое-то место, а появлялись за тысячи километров от него, и не понимали, как это произошло. Конечно, возможно, все проще и это всего лишь какие-то природные аномалии. Но если древние люди знали об этом, то могли использовать их в своих интересах. Вот такой расклад, который, как мне кажется, нормально ляжет в основу моего очередного фантастического романа с элементами альтернативы и фэнтези.

Пролог.

Константинополь. Весна 1148 Р. Х.

Покрытая сухой старческой кожей рука приподняла с шахматной доски пешку и передвинула ее на одну клетку вперед. После чего игрок, седой бородатый мужчина в черном подряснике священнослужителя и массивным золотым крестом на груди, посмотрел на своего оппонента, который пригласил его в свой дворец. Этого священнослужителя звали Николай Музалон, и вот уже полгода, с подачи императора, он был патриархом всех восточных христиан. Ну, а смотрел он на своего государя и покровителя, русоволосого, но смуглого, словно азиат, Мануила Комнина, который недавно перевалил рубеж в тридцать лет и был вдвое моложе Николая Четвертого. Что, впрочем, не мешало ему обращаться к патриарху по-свойски, поскольку они были знакомы давно, и делали общее дело, старались возвысить Восточную Римскую империю, сдерживали натиск мусульман и расширяли влияние ортодоксального христианства на соседние государства. Император не торопился. Он не любил спешки в игре, во время которой часто разговаривал с близкими людьми о делах государства. Вот и сейчас повелитель империи не торопился, а поймал взгляд патриарха, дождался, пока он опустит глаза, и сказал: – С границы сообщают, что вскоре в Константинополь прибудет посольство германцев. А еще моя супруга Берта Зульцбах получила письма от своих родственников из Германии. И они пишут, что в Священной Римской империи смута. После смерти Конрада Третьего и разгрома крестоносцев все, кто сохранил хотя бы какое-то количество воинов, сцепились в драке за потерявшие владетелей земли, а молодому королю Генриху Беренгару не хватает сил, чтобы обуздать своих вассалов. Патриарх медленно кивнул: – Мои источники подтверждают это. Однако Генрих справится. Не сам, так ему дядя, Фридрих Одноглазый, поможет. – Ну да, конечно. Но это лишь в том случае, если по германцам не ударят соседи. – Франки и венгры? – Они самые. – Эти могут. Однако нужно ли нам это? – Не думаю, – император сделал ответный ход и добавил: – На короля Людовика Седьмого нам надавить нечем, а вот венгры, хоть и не любят нас, но к моему и твоему мнению прислушиваются. Поэтому мы с тобой, Николай, должны употребить все свое влияние, чтобы они не напали на германцев. – Это будет сложно сделать, ведь угры вассалы империи лишь номинально, хотя ваша матушка была дочерью их короля, а нынешний государь венгров вам родственник. Да и влияние нашей церкви на них не так велико, как бы нам того хотелось. – И все же, нам нужно перенацелить венгров на другое направление. – А куда? – На Балканы, где с их помощью мы сможем раздвинуть границы империи. Уграм, конечно, тоже кое-что перепадет, но главные завоевания будут нашими. – Со своей стороны я постараюсь сделать все, что только возможно. – Хорошо. – Мануил проследил за ответным ходом патриарха и вздохнул: – Знаешь, Николай, чем больше я размышляю над тем, что произошло на севере, тем больше радуюсь разгрому католиков. – Почему? – патриарх, который знал Мануила давно, с самой ранней его юности, когда он был всего лишь четвертым наследником императора Иоанна, не удивился его словам, но вопрос все же задал. – Думаю, что если бы крестоносцы двинулись в Святую землю через наши владения, то нам пришлось бы встать на их сторону, и это вызвало бы объединение мусульман. Наверняка, на востоке провозгласили бы “священную войну” против неверных и полчища последователей пророка, забыв обо всех своих разногласиях, накинулись бы на христиан. Ну, а так, все неплохо. Краса Ислама и покоритель Эдессы атабек Имад ад-дин Зенги убит собственным слугой, коему он пригрозил смертной казнью, а его потомки делят наследство, и натиск на Иерусалимское королевство и Антиохию ослаб. Наши союзники Данишмендиды, что Ягы-басан, что Айе ал-Дин, по-прежнему ищут нашей дружбы и точат клинки на султана сельджуков Масуда. И все это в то время, когда брат султана Арап находится в Константинополе и собирает для похода в Иконию наемные войска. В Киликии мелкие эмиры грызутся за крохотные клочки земли. Крестоносцы боятся Зенгидов и не наступают на нас, хотя не так давно князь Раймундо Антиохийский отобрал у меня несколько пограничных замков, и пришлось высылать против него серьезный флот. А король Сицилии Рожер Второй, который собирался атаковать наши владения в Далмации, Иллирии и Южной Греции, по слову папы римского, послал своих воинов в Святую землю и Испанию. Вот и получается, что падение Крестового похода для нашей империи благо. – Да, – согласился с Мануилом патриарх. – Однако проблем все равно хватает. – Само собой, – император усмехнулся. – Идеал недостижим. Вот если бы нам удалось договориться с папой об унии двух церквей, Восточной и Западной, тогда да, можно было бы сказать, что Бог присматривает за нами и помогает своим верным последователям. – Не богохульствуй, – Николай нахмурился. – Ладно, – император еле заметно усмехнулся. – Но хотелось бы знать твое мнение о возможности договориться с Римом. – Папы никогда не пойдут на такой шаг. – Почему? – Ты требуешь слишком большой светской власти, словно древний римский император, и над Востоком, и над Западом, а католикам это ненужно, ибо сильная власть опасна для церкви. Кхе-кхе! – Музалон закашлялся. – Я тому пример. Ты захотел и сделал меня патриархом, а пожелаешь, сможешь изъять у церкви все ее богатства. Так уже случалось при прежних императорах, хотя бы Никифора Фоку вспомнить. Да и твои законы об ограничении количества земель, какими может владеть церковь, свидетельствуют против тебя. А захотят ли кардиналы, аббаты и сам папа римский, находиться в подчинении светской власти? Конечно же, нет. – А если я умерю свои аппетиты и дам церкви послабления? – Вряд ли это поможет. Ведь католики тоже не простаки и желают заполучить жирный кусок. Они требуют власти над всеми христианами, а это уже не подходит нам, ибо слишком велики различия между двумя ветвями христианства и мы, ортодоксы, не желаем, чтобы нами руководили из Рима. Впрочем, зачем я тебе это говорю? Ты и без меня все прекрасно знаешь и понимаешь. – Все так. Однако я не теряю надежду, что когда-нибудь мы вновь объединимся. – Мануил помолчал, тяжко вздохнул и спросил Николая: – А что у нас с Русью? Я слышал, у нашей церкви возникло некоторое недопонимание с новым великим князем. Это верно? – Да, государь. Власть в Киеве захватил переяславский владетель Изяслав Мстиславич, и он, воспользовавшись тем, что после низложения Козьмы Аттика в Константинополе девять месяцев не было патриарха, протолкнул на пост митрополита своего человека. – Надо же, – по губам императора пробежала улыбка, – он поступил, так же как и я, молодец. Жаль только, что он не на нашей стороне. – Это прискорбно. Однако наше присутствие на Руси все же весьма ощутимо влияет на политику русских и церковь, рано или поздно, но вернет все на круги своя. – Ты уверен в этом? – Более чем. – Помощь понадобится? – Да. Как всегда, не хватает людей. – Ты их получишь, и разберись с этим поскорее, ибо Русь для нас очень важна. Патриарх все понимал, и беспокойство императора разделял. Утратить влияние на богатые и многолюдные русские княжества, которые обеспечивали империю дешевыми товарами и мехами, наемными воинами и паломниками, а помимо того, часто прикрывали ромеев от набегов дикарей-половцев, было бы сильным ударом. Допустить этого было нельзя, но и действовать наобум тоже не следовало, особенно, после того как венеды, коим помогали новгородцы, смогли остановить западных крестоносцев. Тем временем император передвинул очередную фигурку, всадника на коне, и произнес: – Тебе шах, Николай. Музалон посмотрел на доску и понял, что партия проиграна. Его король оказался в ловушке, и он произнес: – Признаю свой проигрыш. – Вот то-то же, – довольный собой Мануил встал из-за стола и сказал: – Увидимся через пять дней, и будь готов предоставить доклад о том, что сделано по венгерским и русским делам. – Обязательно, мой государь. Николай Четвертый поднялся вслед за императором. Мануил Комнин поцеловал ему руку, а патриарх перекрестил его и они расстались. После чего, уже покидая дворец, Музалон стал прикидывать, что он должен сделать в первую очередь, дабы воля императора, который имел все задатки, чтобы стать Великим, была выполнена.

Глава 1.

Зеландия. Весна 6656 С.М.З.Х.

Ночью мне приснился сон, мутный какой-то и нездоровый. Вроде бы я попал в трясину, которая засасывает меня. Мои руки цепляются за ветки чахлого мокрого кустарника и соскальзывают, опоры нет, вокруг темно и я хочу позвать кого-нибудь на помощь. Но густая болотная жижа попадаем в рот, и забивает гортань. После чего тьма сгущается, и я, напоследок различив озаренное призрачным светом лицо старого Векомира, который склонился надо мной, с головой погружаюсь в бездну... На этом моменте я проснулся и по глазам ударил яркий солнечный свет. В моем доме стояла тишина, и чистый воздух был напоен ароматами сушеных трав, которые Нерейд регулярно подвешивала по углам жилых помещений. Неприятный бредовый сон, который неизвестно чем или кем был навеян, отступил. В душу вновь вернулось спокойствие и, посетовав, что проспал рассвет, я сел на кровать и задумался. Итак, начинается новый день моей жизни и я, некогда подполковник Вадим Андреевич Соколов, который несколько лет назад провалился в двенадцатый век от Рождества Христова и трансформировался в витязя Вадима Сокола, могу сегодня ничего не делать и никуда не спешить. Крестоносцы, которые потерпели сокрушительное поражение под стенами города Волегоща, нас не тревожат и, покидая построенные на венедских землях укрепления, спешат на родину, в Германию, Францию, Англию и Италию. Датчане сидят в своих ютландских владениях и о войне с нами не думают, а ляхи заняты местными разборками. Вот и выходит, что непосредственная опасность Венедии не грозит, и есть возможность отдыхать, любить своих жен, старшую Нерейд и младшую Дарью, воспитывать детей, укреплять владение на острове Зеландия и отстраивать основанный мной город Рарог. Однако не судьба, ибо я человек беспокойный и тревожный. На дворе начало месяца травня (май) и приближается срок моего отправления на Русь. Так что с отдыхом, наверное, придется завязывать. От крестоносцев мы отбились – это факт. Однако они все равно вернутся. Может быть, через десять лет, пятнадцать или двадцать, сие неизвестно, но война с ними продолжится. И чтобы выстоять, требуется четко это понимать и готовиться к продолжению боевых действий, становиться сильнее, набирать воинов, ковать оружие и изобретать новое, учить людей и вести поиск союзников. Все это очевидно. Поэтому, сразу по окончании военной кампании, которая получила название Северная война, я решил посетить княжества восточных славян и постараться привлечь их на сторону язычников. При этом я понимаю, что сделать это будет не просто. Но трудности меня не пугают. Вот бесноватых католиков остановить, да темного злодея Бернарда Клервоского прикончить, это да, была проблема, а с русскими, хоть они официально и христиане, думаю, договоримся, чай не чужие люди и общие интересы у нас имеются. Ну и, кроме того, покойный полоцкий князь Василько Святославич открыл мне, где находится тайный схрон и святилище его предка Всеслава Брячиславича, и я намерен его вскрыть, ибо есть некоторое понятие о том, что там может находиться. Про книги или древние артефакты при этом как-то не думаю. Главное, это выход на тропу Трояна, древнюю транспортную систему небожителей. Правда, известно мне про нее немного и, думаю, даже волхвы из Арконы про тропу не очень много знают. Но одно можно сказать сразу, это некая установка или система, которая позволяет понимающему человеку с даром ведуна в считанные минуты перескакивать тысячи километров. Как там, в “Слове о полку Игореве”, сказано? Кажется, примерно так: “Вот когда бы ты, соловей, эти полки щекотом своим воспел, мыслию растекаясь по древу, умом летая под облаками, свивая славу давнего и нынешнего времени, волком рыща по тропе Трояной через поля на горы”. Однако, об этом немного позже. Перед отправкой в новый поход поговорю с волхвами, и обязательно посоветуюсь с Векомиром, который сильно болеет и все больше слабеет, и лишь после этого приму окончательное решение... Я встал, привел себя в порядок, спустился вниз, позавтракал и прошелся по городу, который жил мирной жизнью. Затем вернулся домой, засел в кабинете, вытащил свои записки и до полудня решил заниматься делами. Сначала прикинул, какие товары повезут в земли новгородских поморов, которые живут на берегах Студеного (Белого) моря, торговые суда из Рарога. Далее подсчитал, сколько воинов поведет в Ла-Манш командир “Карателя” Ранко Самород. Ну, а потом вновь переключился на свое путешествие в русские княжества и окончательно определился с составом отряда. Решено, пойду на двух драккарах, на “Святославе” и “Перкуно”, а с собой возьму пруссов Поято Ратмировича, воинов Ивана Ростиславича Берладника, половину черных клобуков, лесовиков Калеви Лайне и четыре десятка варогов. По штатам экипажи будут забиты и первым городом, который мы посетим, станет Полоцк, где я надеюсь проникнуть в потайное место Всеслава-чародея и завладеть его секретами. И только затем придет черед политики. Кстати, насчет политической ситуации. Что же творится в русских пределах? Хм! Как что? В землях восточных славян в полный рост бушует гражданская война, где есть два основных лидера, вокруг которых и происходят главные действия. Первый, суздальский князь Гюрги, он же Юрий Владимирович, в крещении Георгий, по прозвищу Долгорукий, сильный и хитрый лидер, неплохой военачальник и ярый сторонник единения с Константинополем. Другой, бывший князь переяславский, а ныне великий князь Киевский Изяслав Мстиславич, в крещении Пафнутий, умный и рассудительный человек, который захватил великое княжение в обход всех правил. И если прикидывать расклады, кто, где и чей, то получаем следующее. За Долгорукого стоят изрядно ослабевшие Ольговичи, которых направляет Святослав Ольгович, Суздаль и Владимир, верный вассал Византии галицкий князь Владимирко Володаревич, коему заграница ближе и роднее Киева, а так же родичи по матери половецкие ханы и часть наемных бродников. На стороне Изяслава киевляне, переяславцы, новгородцы, рязанцы, смоляне, языческое племя голядь, черные клобуки и родственник, венгерский король Геза Второй. По большому счету, мне не симпатичен никто из этих двух князей. Оба преследуют свои цели, укладывают в земельку русских людей, сжигают города и разоряют поселения, и все ради власти и собственных амбиций. Однако других знаковых фигур на Руси пока нет, и в данном случае вступает в ход правило, что враг моего врага, может стать моим другом. Ну, а поскольку с Ольговичами и Гюрги, по понятным причинам, мне не по пути, а с Мстиславичами нет никаких споров, а даже наоборот, я знаком с Мальмфридой Мстиславной, родной сестрой Изяслава, то кашу придется варить именно с ними. Опять же Изяслав великий князь и его слово пока весит поболее слова Долгорукого. Ну и, кроме того, Мстиславич ратует за создание национальной церкви и нам, венедам, это на руку, потому что с русским митрополитом договориться реально, а вот с византийским засланцем, практически невозможно. Да, надо бы коснуться этого вопроса подробней, дабы ситуация прояснилась. До недавнего времени все киевские митрополиты назначались из Константинополя. Как правило, они являлись греками и проводили в жизнь политику, которая была выгодна ромеям. Изяславу Мстиславичу это было не по нраву, и когда он занял Киев, то вскоре собрал Собор русских епископов, и предложил на пост митрополита своего человека, калугера (уроженец Калуги) Климента Смолятича. И вот тут-то, как мне сообщили торговые партнеры ладожские Соколы, жизнь и показала, кто есть кто, потому что мнения Собора разделились. Феодор Белгородский, Онуфрий Черниговский, Евфимий Переяславский, Феодор Владимирский, Иоаким Туровский и Дамиан Юрьевский поддержали великого князя, а значит для меня эти люди, как минимум, патриоты, хоть и христиане. Ну, а Нифонт Новгородский, Мануил Смоленский (ромей) и Козьма Полоцкий (тоже ромей), обозвали своих товарищей епископов волками и Климента Смолятича не признали. Такие вот дела и для меня, как представителя Венедии и верного витязя бога Яровита, Изяслав Мстиславич ближе, чем его противники. А чтобы меня приняли при дворе великого князя как своего, я попросил у Мальмфриды Мстиславны рекомендательное письмецо для брата. Правда, бывшая датско-норвежская королева до сих пор не ответила, но, думаю, что она меня не кинет. Ну, а коли отмолчится и сделает вид, что знать меня не знает, то и не страшно. Вадим Сокол и сам по себе фигура весомая и выйти на контакт с великим князем мне совсем не сложно. Далее, всплывает новый вопрос. А каков мой план? Сам с собой я могу быть честен и ответ на поверхности. Плана нет, ибо не хватает точной информации, и я не знаю, что сейчас происходит на востоке. Да, есть некоторые сведения от купцов и венедской разведки. Однако все данные устарели минимум на полгода, а полагаться на известную мне историю уже нельзя, ибо она изменилась. Люди, которые должны были жить, могли умереть, а тот, кто был убит в бою, запросто живет и ни о чем плохом не думает. И если в известной мне реальности Юрий Долгорукий, в конце концов, одержал победу, так как Изяслав умер, то в текущей, все, наверняка, сложится иначе. По этой причине необходимо лично на месте разобраться, что к чему, посмотреть на главных фигурантов вблизи и только затем планировать свои действия. Но конечная моя цель, к которой я пойду по трупам и сметая любые преграды, ясна и понятна. Русь должна выпасть из сферы влияния Византии и обрести одного правителя, а Изяслав на эту роль подходит, ибо он был одним из первых русских князей, кто стал именовать себя царем. И если удастся с ним договориться, то надо сплести интересы Киева и Арконы в один крепкий узел, да так, чтобы беды Венедии воспринимались на Днепре как свои, и наоборот. В единстве сила – это непреложная истина и пока родственные друг другу славянские племена будут стоять заодно, никакой папа с крестоносцами и никакие византийцы с огненосными дромонами нам не страшны... – Тук-тук! – прерывая мои размышления, в дверь постучали. Это была Дарья, я чувствовал ее. Поэтому захлопнул исчерканную схемами тетрадь и произнес: – Да, милая, входи. – Ты не занят? – жена, русоволосая красавица, заглянула внутрь. – Нет, – я улыбнулся. – А что, есть предложение подняться в спальню? – Вот еще, – Дарья слегка смутилась и зарделась. – День ведь на дворе. – Ну, а ради чего тогда зашла? – Из порта гонец. В гавань входит корабль, вроде бы датский. “Может быть, это Свен Эстридсен опять в гости пожаловал? – подумал я. – Нет. С ним мы общаемся исключительно через купцов и у нас все договорено. Он согласен пойти вместе с Самородом на грабеж европейцев, и я его понимаю. Самому пить-кушать надо, да и хирдманы пообносились, а против нас пойти, значит, окончательно всего лишиться. Самому в набег отправляться не с руки, ибо папа разгневается, да и германцы подобного не простят, а вот под флагом Сокола католиков потрусить, другое дело. Конечно, рано или поздно, тайное станет явным, но Эстридсен тип хитрый, так что когда папа римский или германцы начнут его прижимать, то он отопрется, свалит всю вину на одного из своих подручных и концы в воду. Впрочем, пока это неважно. Сейчас мне интересно, кто в гости пожаловал, а раз так, то надо бы в порт сходить”. Накинув поверх мундира плащ, я подумал, что давно пора нацепить на погоны полковничьи знаки, где вместо звездочек будут громовники, и вышел. Во дворе ко мне сразу же пристроились воины Немого и гонец, один из гарнизонных бойцов, и на ходу я спросил его: – Что за корабль входит в порт? – Шнеккер, – ответил он. – Как определили, что он датский? – Наши все под флагами и на входе опознавательные знаки подают, а этот не отвечает и у него на борту викинги, этих сразу видно. – Так-с. Посмотрим, кто это такой шустрый. Наша группа прошла по улицам Рарога, вышла за городские ворота и спустилась в порт. Здесь уже находилась дежурная сотня воинов, и катапульты на оборонительных башнях были приготовлены к стрельбе. “Все как положено”, – машинально отметил я слаженные действия дружинников. После чего оказался на причале, к которому уже прижался шнеккер и моя левая ладонь сомкнулась на рукояти превосходного стального клинка, которому было далеко до Змиулана, но уж какой есть. Первыми на причал спрыгнули три кряжистых воина в тяжелой броне. Кольчуги с пластинами на груди, на головах шлемы с полумасками, а на левой руке у каждого круглый щит без герба. По виду норвеги, и они готовы к драке, но за мечи не хватаются. Значит, телохранители. Но кто их вождь? Только я задал себе этот вопрос, как появился хозяин грозных воителей, точнее сказать, хозяйка, стройная пожилая женщина со следами былой красоты на аристократическом лице и густой сединой в некогда черных волосах, которая была закутана в дорогую соболиную шубка. Та самая особа, о которой я не так давно вспоминал, дочь Мстислава Великого и шведской принцессы, дважды бывшая королева, Мальмфрида Мстиславна. Вот кого не ожидал в гости, так это ее. Может быть, что-то произошло? По ее спокойному виду это не определишь, ведь такой опытный интриган, как она, всегда сможет спрятать свои истинные чувства. Да так, что даже ведун, вроде меня, ее истинные намерения не предугадает. – Здравствуй, уважаемая Мальмрида, рад приветствовать такого дорогого гостя как ты, у себя в городе, – дав знак воинам не суетиться, я шагнул навстречу женщине, а затем указал в сторону ворот. – Проходи. Отдохни с дороги. Мой дом – твой дом, ибо я тебе искренне рад. Мальмфрида, однако же, покидать причал не торопилась, а замерла на месте, кивнула мне и улыбнулась: – И тебе не хворать, воевода Вадим. Извини, но не могу принять твоего приглашения. Тороплюсь в Дубин. – Ну-у-у, – протянул я и развел руками. – Обижаешь. Что решат три-четыре часа? Ведь это такой пустяк. – Нет. – Женщина отрицательно качнула головой. – В следующий раз обязательно у тебя погощу, но не сейчас. – Как знаешь, Мальмфрида Мстиславна. Но ты ведь ко мне не просто так пожаловала? – Конечно. Она встала рядом, и мой левый локоть выдвинулся вперед. Мальмрида облокотилась на него. После чего мы двинулись вдоль длинного причала, и я спросил ее: – И что же привело тебя в Рарог? – Ты просил рекомендательное письмо к моему брату Изяславу и я написала его. – Благодарю. Это все? Женщина помедлила и ответила: – Нет. Есть еще кое-что. – И что же это? – Про тебя говорят, что ты видишь будущее, и я хочу задать тебе пару вопросов. – Я не пророк и люди ошибаются, когда болтают, будто река времени для меня прозрачна. – Вот значит, как? – глаза Мальмриды слегка сузились и полыхнули гневом. – Если не хочешь отвечать, то так и скажи, а мне лгать не надо. Я знаю, что ты ведун и мне достоверно известно, что именно Вадим Сокол, а не кто-то другой, предсказал Крестовый поход и многое другое, что помогло венедам сдержать натиск половины европейских государств. “Это кто же, мать его так и разэдак, такой болтливый? – с досадой подумал я. – И что теперь делать? Продолжать спорить с королевой или пойти у нее на поводу и изобразить оракула? Наверное, проще согласиться с ней и ответить на ее вопросы, ибо спорить с женщиной себе дороже, особенно если она на взводе или вбила в голову какую-то идею”. – Ладно, успокойся, – примиряющим тоном, сказал я. – Отвечу я на твои вопросы. Спрашивай. Мальмрида крепче стиснула мой локоть и победно улыбнулась. Как же, она, слабая женщина, уболтала ведуна, да еще так легко, всего парой фраз и без долгих споров. Что же, пусть потешит этой мыслью свое самолюбие, а мне от этого ни тепло, ни холодно. – Расскажи мне о будущем моей родственницы принцессы Катарины, ведун. И если ответишь, то я буду считать, что обязана тебе. Будет ли она счастлива в браке с сыном Никлота? “Эх-ма! – вздохнул я. – Люди. Все-то вы хотите знать, и сами все выбалтываете, а потом удивляетесь, как же шарлатаны вас за нос водят. Тоже мне вопрос нашла. Ведь все просто. Ты на корабле спешишь в Дубин и спрашиваешь о родственнице. Катарина дочь твоей племянницы Кристины и одного из норвежских королей, кажется, Магнуса Четвертого Слепого. Это раз. Кроме того, ты упомянула брак и сына Никлота, а у него свободен только один, самый младший Прислав. Это два. Складываем одно и другое, и получаем сведения. Ну, а каких слов ты от меня ожидаешь, Мальмфрида, я понимаю и постараюсь тебя не разочаровать. А то мало ли что. Ты дама в возрасте, а значит, беспокоиться тебе не стоит”. Экс-королева ждала моих слов, видимо, очень крепко ее беспокоила судьба родственницы, и я, прикрыв глаза, сказал: – Катарина, которая сейчас на твоем корабле, – кивок на шнеккер, – будет счастлива. Прислав человек добродушный и мирный, жену станет любить, и зря не обидит... – А дети, дети появятся? – перебила она меня. “Почему вопрос о детях? Наверное, потому, что у тебя, Мальмфрида, родилась девочка и у Кристины Кнудсдоттер, которая является матерью Катарины, была только одна девочка. Ну, а Никлоту, который через Катарину роднится с норвежским королевским родом, нужны внуки. Вот ты и суетишься, хочешь быть в этом уверена, прежде чем с князем бодричей на серьезный разговор выйдешь. Это ясно”. – Дети будут, – я кивнул, потянул паузу и выдохнул: – Три мальчика и девчонка. – Это точно? “Совсем обнаглела Мальмриды. Ну и ладно”. – Да. Я открыл глаза и правой рукой вытер со лба пот, которого там не было. После чего посмотрел на женщину, глаза которой светились неподдельным счастьем, и она слегка поклонилась мне: – Отныне я твоя должница, Вадим Сокол. Что тут скажешь? Ничего. Поэтому я только пожал плечами и пробурчал: – Ага! Больше предсказаний мы не касались. Мальмфрида Мстиславна передала несколько писем для родни в Киеве и Новгороде, и еще одно мне, для великого князя. Ну, а затем мы перекинулись несколькими ничего не значащими фразами, я проводил собеседницу к кораблю и здесь смог увидеть будущую невесту княжича Прислава. Это была белокурая девочка двенадцати лет, худенькая и голубоглазая, взгляд испуганный и несколько настороженный, но умный. Такой была Катарина, невеста четырнадцатилетнего Прислава, который ожидал ее на развалинах Дубина. И глядя на нее, я подумал, что, наверное, нелегко ей было. Беспутного папашу свои же подданные кастрировали и ослепили, а потом отправили в монастырь и через несколько лет ссылки убили. Ну, а мать, королева Кристина, дочь Кнуда Лаварда и Ингегерды Мстиславны, едва по рукам не пошла. Так что если бы не заступничество Мальмфриды, которая вместе со своими боевиками вовремя появилась при дворе и договорилась о замке для племянницы и маленьком содержании, то и все, ждала бы ее участь наложницы. Впрочем, для Катарины это все в прошлом. Никлот мужик суровый, но его младший, в самом деле, парень мягкий, если верить моему соседу Вартиславу. Значит, жизнь у девчонки переменится к лучшему... Вскоре шнеккер Мальмфриды отчалил и пошел в сторону материка. Я проводил удаляющийся кораблик долгим взглядом, а потом, было, собрался вновь вернуться к делам. Но передо мной появился запыхавшийся голубятник, который сунул мне в руку клочок бумаги. Сердце, моментально, затопили недобрые предчувствия. Произошло нечто плохое и, развернув послание, я понял, что не ошибся, и не зря утром мне снилось болото, а затем проявилось лицо Векомира. Оказалось, что записка прилетела из Арконы, и в ней было сказано, что минувшей ночью скончался верховный жрец Векомир. “Да уж, дела-а-а, – мысленно произнес я и, посмотрел на чистое голубое небо. – Тебе-то хорошо, Векомир, ты уже в Ирии, жизнь прожил достойно и отмучался, а мне еще пахать и пахать. Эх-хе-хе!” – Вадим, – ко мне подбежал заметивший голубятника и мой обеспокоенный вид, Поято Ратмирович, – случилось чего? – Случилось, – подтвердил я. – Векомир умер. – И что теперь? – Готовь “Святослава” и “Перкуно” к походу. Завтра выходим в море. Курс на Аркону. – А оттуда куда пойдем, назад вернемся? – Нет, возвращаться не станем. На Новгород двинемся и раньше осени в Рарог не вернемся.