Текст книги "Тропы Трояна (СИ)"
Автор книги: Василий Сахаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 10.
Киев. Лето 1148 Р.Х.
Седрик фон Зальх посмотрел на протопопа Исаака Комита, неестественно худого пожилого брюнета в мирской одежде, перетянутой ремнем длинной рубахе и славянских штанах. После чего слегка поморщился и спросил ромея: – Значит, нападение на венедов произойдет сегодня ночью? – Да, – подтвердил Исаак. – А вы против? – Деньги разбойникам и душегубам платите вы, – Зальх пожал плечами. – Значит, именно вы решаете, когда они должны отработать свое серебро. Ну, а я пока рядом постою и если у ваших хваленых наемников ничего не выйдет, то Вадимом Соколом займемся мы. Кстати, хотелось бы узнать, а почему вы хотите убрать его именно сейчас. – Этот варяг снюхался с незаконным киевским митрополитом Климентом, и есть признаки того, что Смолятич прислушивается к его мнению. – Ясно. Мои паладины тоже имеют желание вскрыть череп Вадима Сокола. Но мы уступим честь прикончить этого беспокойного венеда вам. Разумеется, если вам это удастся. – Странно, что вы до сих пор сами на него не напали, – тонкие губы ромея скривились. – Нам торопиться некуда. Впрочем, разговор не о нас, – рыцарь увел разговор в сторону. – Зачем вы меня позвали? – Я хочу, чтобы вы, Зальх, проконсультировали меня по предстоящему делу и проконтролировали нападение наемников на венедов. А то я человек не военный, поэтому, возможно, что-то упускаю. – Ха! – рыцарь усмехнулся. – С вами рядом спафарий Вран, и я слышал, что он весьма опытный воин, который хорошо проявил себя в стычках с антиохийскими крестоносцами и мусульманами. Вот пусть он этим и занимается. Протопоп тяжко вздохнул: – Молодой спафарий считает, что это ниже его достоинства. Да и вообще, в последнее время поведение этого молодого человека вызывает у меня опасения. – Не поделитесь ими? – Это не тайна, так что можно и рассказать. – Исаак оглядел небольшую комнату, которую он занимал на постоялом дворе восточных имперцев, присел за стол, снизу вверх взглянул на Зальха и спросил рыцаря: – Вы продолжаете изучать язык местных варваров? – Конечно, – Седрик кивнул. – А вы знаете, что такое Вран на языке славян? – Кажется, ворон. – Верно. Так что первый вывод можете сделать самостоятельно. Зальх удивленно приподнял правую бровь: – Спафарий Андроник Вран русич? – Точнее сказать, его прапрадедушка, который осел в империи и породнился со старыми римскими родами, был русичем, и славянской крови в Андронике немного. Однако здесь, в Киеве, она дает о себе знать. – Ну и при чем здесь это? – Может быть, что и ни при чем. Вот только спафарий все больше отдаляется от посольских дел и начинает забывать, зачем его сюда прислали. Вран почти все свое время находится при великокняжеском дворе, общается с местными дружинниками, половина из которых по крови варяги, крутит любовь с барышнями из свиты великой княгини и сам себе внушает, что он живет по законам рыцарской чести и доблести. По этой причине я ему не доверяю. – Думаете, что он предупредит венедов, ибо посчитает ваш поступок бесчестным? – Не напрямую, ибо он не знаком с Соколом, а через киевлян. Это возможно. – Плохо, что вы не можете доверять спафарию. – Да. – А если его отослать обратно в Константинополь? – Не получится. У Андроника такие же полномочия, как и у меня, и именно он официальное лицо нашего посольства. Поэтому польза от него все-таки есть. Ну и, кроме того, путь по Днепру опять перекрыт лукоморскими половцами. – Ладно, – Зальх присел напротив протопопа, – оставим Врана в покое. Давайте обсудим предстоящее дело. Венеды ожидают нападения? – Нет. Они ведут себя спокойно, и часть воинов Сокола, как обычно, ушла в город. – Сколько при нем дружинников? – Три десятка молодняка и полсотни бывалых вояк. – Маловато. Но это и понятно. Часть на отдыхе или охраняет корабли, черные клобуки в Макотине и Берладник со своими ветеранами сейчас семью устраивает. Но все же взять венедов будет не просто. Какие силы вы против них собрали? – Ударный кулак – это два наемных отряда. Первый из разбойников, которые при помощи надежного священника проникли в Киев. Душегубов четыре десятка и они ударят в лоб. Ну, а вторая группа состоит из мужчин степного рода Гэрэй. Они прибыли в столицу русичей, дабы наняться в войско великого князя или в охрану каравана, но попали в неприятную ситуацию и оказались должны киевскому тысяцкому полсотни гривен. Я их долг выкупил, и теперь они служат мне. Не напрямую, конечно... – И сколько степняков в отряде? – Сорок пять воинов. – А откуда они ударят? – С тыла. – Ха-ха! – паладин рассмеялся. – Венеды, даже если их застать врасплох, расколотят ваших наемников без особого труда. Вы что, Исаак!? Как можно бросаться в эту авантюру!? Смех один. Ромей был спокоен и, дождавшись, пока Зальх прекратит смеяться, сказал: – Вы не дослушали меня, рыцарь. – Хорошо, – рукавом рубахи Седрик смахнул с глаз набежавшие слезы и вновь посмотрел на Комита. – Разбойники и степняки расходный материал и они должны только отвлечь венедов. А основную работу, устранение Вадима Сокола, возьмут на себя приставленные к нашему посольству шпионы. – И сколько людей вы пошлете? – Троих и еще одного. – Почему такой странный счет? – Потому что один из них стоит всех остальных вместе взятых. – Я его знаю? – Нет. Он находился в Киеве еще до нас, и первоначально планировалось нацелить его на другого человека. – На великого князя? Исаак Комит полуприкрыл глаза: – Возможно. – Как знаете, не хотите отвечать и не надо. Наемникам известно, кто их посылает на убой? – Нет. – А как они должны уйти из города? – Никак, потому что их перебьют. – А почему вы не хотите убить Сокола в городе? – Это вызовет ненужную шумиху и подозрение, наверняка, сразу же падет на нас. А если варяга убьют сегодня ночью, то все будет выглядеть иначе. Воры и степняки сговорились и решили ограбить богатого венеда, который пал в бою. После этого всех преступников, кто уцелеет, схватят городские стражники, а затем мерзавцев казнят, об этом мы позаботимся. Ну, а когда Изяслав Мстиславич вернется в город, то он не найдет никаких концов. – Ваша мысль ясна. Но что именно должны делать мои паладины? – Пусть ваши рыцари дадут толчок степнякам и лесным разбойникам, а затем понаблюдают за ними со стороны. Разумеется, если вы одобряете мой план. – Ваш план, – Зальх усмехнулся, – по моему глубокому убеждению, дерьмо. Но другого нет и вас не переубедить, а мои братья-рыцари ничем не рискуют. Так что мы вам поможем, и я буду рядом с вами. Ну, а когда у вас ничего не выйдет, то мы сами достанем Сокола и я стану рассчитывать на вашу поддержку. – Вот и ладно. – Протопоп кивнул на дверь: – Идемте? – Да, – паладин поднялся. – Смеркается. Пора.
От ворот постоялого двора раздался звон столкнувшегося металла, а затем чуткий слух Валентина Кедрина уловил чей-то предсмертный вскрик. Потом на мгновение в округе воцарилась тишина, но вскоре она была разорвана громким окриком: – К бою! Враги! Потомственный наемный убийца, чьи предки-даки служили еще великому вождю Децибалу, а затем римлянам, антам, болгарам и ромеям, посмотрел на выделенных ему в помощь имперских шпионов. Три человека прижались к высокой ограде и стояли без движения, и хотя внешне они были спокойны и собраны, Валентин чуял их страх и неуверенность, ибо его обоняние, зрение и чутье на опасность были, словно у волка, поскольку этот талант передавался в роду Кедрина из поколения в поколение. “Мясо, – подумал потомок дакийских людей-волков, отводя взгляд от ромеев и поправляя перевязь с пятью ножами. – Это всего лишь презренное тупое мясо, хотя готовили шпионов неплохо. Впрочем, других помощников нет, так что придется работать с теми, кто есть под рукой”. – Пошли, – убийца взмахнул рукой, подпрыгнул, зацепился руками за ограду и подтянулся. Наверху он замер и, отметив, что варяги, уже вооруженные мечами и арбалетами, бегут к воротам, которые были атакованы лесными разбойниками, удовлетворенно оскалился. Они, явно, ожидали нападения, но пока все шло согласно задумке протопопа Исаака, и если хитрый священнослужитель не ошибся, то жертва, венедский вождь, кинется в драку, и он его подловит на выходе из комнаты, а затем скроется. Валентин спрыгнул вниз, и рядом с ним один за другим приземлились ромеи. Новый взмах рукой. Вперед! Четверка убийц, держась в тени, быстро проскочила открытое пространство, и подбежала к тыльной стороне жилого здания. Невдалеке от них через забор перебирались степняки, но убийцы не обращали на них никакого внимания. Они, подобно кошкам, ловко цепляясь за выступы в бревенчатой стене, полезли наверх, добрались до распахнутого окна на хозяйской половине просторного двухэтажного терема и проникли внутрь. – Кто здесь!? – раздался испуганный женский вскрик из темного угла. Один из ромеев метнулся к женщине, возможно, поварихе или служанке, и Кедрин уловил характерный звук входящего в тело клинка. Чпок! Хрип умирающей был заглушен рукой имперского шпиона, и Валентин приблизился к двери. За ней было тихо, и убийцы выскользнули наружу. В соседних комнатушках кто-то шевелился и слышался шепот. Это обслуга и хозяин постоялого двора с многочисленными домочадцами услышали шум во дворе и проснулись. Однако Кедрина и ромеев эти люди, которые, скорее всего, останутся в своих постелях, не интересовали. Убийцы двинулись по коридору, вышли на половину гостей и остановились. Вождь венедов должен был выскочить из своей спальни, расположение которой убийцам было известно, и им оставалось лишь дождаться его и выполнить приказ протопопа. Валентин приготовил пару метательных ножей, а ромеи обнажили короткие мечи. Шансов на спасение у венеда не было, спросонья, ошарашенный неожиданным нападением и с длинным мечом в руке, в узком и полутемном пространстве коридора, он станет легкой мишенью. Так говорил Валентину его разум и опыт с ним соглашался. Но что-то было не так. Душа опытного наемного убийцы на службе императора Мануила Комнина трепетала, словно ему предстояла встреча с чем-то необыкновенным, а интуиция, которая никогда его не подводила, шептала: “Беги отсюда! Этот враг тебе не по зубам”. Однако Валентин не мог повернуть назад, ибо он уже взял деньги ромеев, которые за неисполнение заказа могли покарать его семью. Поэтому, постаравшись задавить внутреннее волнение, Кедрин собрался, а затем ноздри убийцы втянули окружающие его запахи. Пот от тел ромеев, липкий, мерзкий и острый. Приятные вкусные ароматы с кухни, которая находилась внизу: жареное мясо, рыба и приправы. Кровь убитой шпионом жертвы, которая осталась позади, и снова пот. Оружие и смазанные маслом доспехи постояльцев, морская соль и сосновые доски. Все это было привычно и ожидаемо. Вот только Кедрин не чуял запахов жертвы, которая находилась совсем рядом, и вновь Валентин попробовал нащупать венеда. Ноздри Кедрина опять расширились, и в этот раз в голове дака моментально сложился образ врага. Спокойного и уверенного в себе воина, который уже был одет, готов выйти из своей спальни, и держал в руках обнаженный меч. Непонятно как, но вожак варягов знал, что его ждут, и чувство опасности опять взвыло: “Уходи, Валентин! Еще не поздно! Уходи!” Ноги дака дернулись, но он не отступил, а спустя миг дверь комнаты распахнулась и на фоне лунного света в коридоре промелькнула тень. “Помоги мне, Залмоксис!” – мысленно воскликнул Валентин, поминая имя древнего божества своего народа, и метнул в направлении венеда один из своих ножей. – Дзан-гг! Стальной клинок, который никогда не подводил убийцу, отбитый мечом, ударился об стену, и Кедрин выкрикнул: – Убейте его! Ромеи повиновались Валентину и бросились на венеда, а он, вместо того, чтобы отступить, продолжил свое движение на имперцев и двигался настолько быстро и стремительно, что глаз Кедрина едва успевал фиксировать его фигуру. Мечи противников скрестились и звон стали разнесся по всему второму этажу постоялого двора. Оружие венеда, прямой меч, с виду такой неуклюжий, скользнул вниз и вонзился в живот первого ромея. Затем варяг перепрыгнул через падающего на пол мертвеца, ловко приземлился на ноги, и полоснул клинком по бедру второго шпиона. Ромей взвыл от боли и отшатнулся назад, после чего венед вонзил меч в его грудь. Хруст костей вызвал у Валентина приступ страха, а тело действовало само по себе. Взмах правой ладонью и второй кинжал полетел в жертву, а рука сорвала с нагрудной перевязи запасные клинки. “Ну же! – подумал Кедрин, следя за стремительным полетом клинка. – Порази его! Убей!” Однако нет. Венед пригнулся, и кинжал пролетел над его головой. Третий имперский шпион в это самое время рванулся на противника и замахнулся своим мечом. Он должен был сразить жертву, которая тянула на себя клинок. Должен. Но фортуна или милость Господа, кому как, видимо, парили над другими людьми. Вожак варягов, со странным именем Вадим и не менее странной приставкой Сокол, не стал вытаскивать клинок из тела поверженного имперца. Он поднырнул под руку третьего убийцы и четким наработанным ударом в челюсть свалил его. – Бум-м! – тело потерявшего сознание и пару зубов ромея приземлилось между Кедрином и венедом, и убийца метнул очередной клинок, а за ним еще один. Ножи летели рядом, и Сокол не мог уклониться. Кедрин это знал. Вот только противник это сделал. Венед, словно чувствовал полет клинков, потому что он смог перехватить один из ножей, а второй пролетел мимо. “Как так!? – пронеслась в голове Валентина мысль. – Как так!? Кто он!? Мольфар, не иначе. И что делать!? Бежать!? Поздно! Принять бой с колдуном!? Невозможно! Но иного выхода нет, и значит, надо погибнуть, а иначе моя семья, наверняка, пострадает!” Последний нож оказался в руке Кедрина и, полусогнув ноги, он замер на месте. Сокол, поигрывая трофейным клинком, приблизился к нему и тоже остановился. Он молчал, и Валентин не проронил ни слова. Мгновения утекали, словно песчинки в часах, и дак не выдержал первым. Кедрин обрушил на противника серию четких и смертельно опасных ударов. Убийца работал безошибочно, и каждый взмах клинка мог принести венеду погибель. Однако мольфар (балканский ведун) встречал клинок Валентина своим или уклонялся, и наемник с ужасом подумал о смерти, которая была близка. Кедрин уже чувствовал холодок, который исходил от костлявой старухи с косой, но продолжал бой. Взмах! Удар! Сталь блестит, и клинок перескакивает из правой руки в левую. Выпад в живот! Он неотразим, однако венед отбивает клинок дака. Новый замах! Еще один! И еще! И опять неудача. Колдун был чуточку быстрее и просто играл с ним, а когда ему это надоело, то он сам атаковал Валентина. Совершенно неожиданно Сокол поймал его на очередном замахе и рукоятью ножа ударил по кисти дака. Верный клинок выскочил из ладони, а рука на время онемела. После этого Кедрин завыл, словно его предок волк, и навалился на венеда всем своим телом. Валентин хотел смерти и надеялся, что сейчас стальное жало в руках венеда вонзится в его грудь и пробьет ему сердце. Да вот только мольфар обманул его. Он бросил нож наземь, а затем ушел в сторону, и когда убийца, по инерции проносился мимо, кулаком ударил его в висок, не настолько сильно, чтобы проломить слабую кость, но достаточно, чтобы разум дака погрузился во тьму...
Убийца с внутренней сутью волка упал, и я опустился перед ним на одно колено и приложил ладонь к шее. Пульс есть и это хорошо, значит, мы с ним еще пообщаемся, точно так же как и с предыдущим киллером. Но это потом, а пока надо посмотреть на бой во дворе. Я встал. Вытащил из тела мертвого убийцы свой окровавленный меч, заметил скользнувшего по полу живойта, и в этот момент на этаже появился один из моих телохранителей, который произнес: – Вождь, на нас напали. – Знаю, – я ухмыльнулся и кивнул на тела убийц. – Разберись тут. Мертвецов обыскать и раздеть, а беспамятных связать и в подвал, но чтобы раздельно. – Понял. Варяг остался на этаже, а я по лестнице бегом спустился вниз. В общем зале при свете масляных лампад несколько воинов перевязывали друг другу раны и я на ходу бросил: – Кто против нас!? Мне ответил Поято, который появился в дверях: – Вадим, нас какие-то разбойники пытались атаковать и степняки. Мы их отбили, кого на меч насадили, а других постреляли и немногие ушли. Но несколько человек встали спиной к дому и держатся. Хорошие бойцы, подступиться трудно. Думаю, надо их из арбалетов положить. – Пойдем посмотрим, кто это такие, – ответил я и выскочил наружу. Весь двор был завален трупами. Наших я не видел, а вот чужаков, простых бородатых мужиков с длинными ножами и дубьем, да степняков с саблями и луками, хватало. Знатно мои дружинники поработали, значит, не зря я их гонял и не просто так денежку исправно плачу. Впрочем, с их профессионализмом все ясно, теперь бы с остатками налетчиков разобраться. Мы с Поято остановились перед прижатыми к стене степняками. Девять человек, загорелые скуластые мужики от тридцати до сорока пяти лет, и один юноша. Типичные тюрки. Все одеты и вооружены одинаково: стеганые халаты, войлочные шапки, штаны-шаровары и потертые сапоги. Сабли, не кривые, ближневосточные, а прямые, на кавказский манер, смотрят в сторону моих дружинников, которые окружили степняков стеной из щитов и зажженных факелов. В глазах налетчиков отчаяние и решимость умереть, и в душах то же самое. Сильные люди, а значит, достойны уважения. “И что же мне с вами делать? – спросил я сам себя, разглядывая степняков. – Уничтожить? Это запросто. Один щелчок пальцами и вас истыкают арбалетными болтами. Сдать стражникам, которые, наверняка, уже бегут сюда? Смысла нет. Повязать, допросить и продать в рабство? Тоже можно. Но вряд ли вы что-то знаете, непрофессионала видно сразу, а вы именно таковы. Степные бойцы, не хуже моих черных клобуков, но не разбойники и не воры. Решено. Смерть вам, ребята. Прощевайте”. Было, моя рука приподнялась вверх, чтобы дать отмашку стрелкам, но один из уцелевших степняков, юноша, обратился к своему соседу, седому крепкому воину: – Вот и все, отец. Мы поляжем, и погибнет весь наш род Гэрэй. В словах молодого воина, которые я перевел, была такая тоска, что, невольно, мне стало его жаль. Но еще больше я заинтересовался названием рода, который он упомянул. Гэрэй по-тюркски значит Достойный, и это не просто клан, а гвардейский род, который поставлял бойцов для династии Ашина, некогда правившей Дикой Степью. Ну, а помимо того, в записках Всеслава Брячиславича говорилось, что по слухам, Гэрэй знают расположение нескольких порталов тропы Трояна, которые не активированы, и непонятно, что они делают здесь, в Киеве. Ведь не ради меня они сюда прибыли? Конечно же, нет, а значит, надо разбираться. И потому, я сказал Поято и окружавшим меня дружинникам: – Этих возьмем живьем. Попробуем договориться. – Зря, – просипел Рамирович. – Они четверых наших поранили, а если бы мы не в броне были, то и мертвых поутру на тот свет отправляли. Я ему ничего не ответил, а шагнул на степняков и поймал взгляд мужика, к которому обращался юноша. Если среди них и был вожак, то это только он. Воин взгляда не выдержал и опустил голову. После чего я произнес на его родном языке: – Сдавайтесь. Сохраните жизнь, и появится возможность вернуться назад в родные степи. – Нет, – вожак покачал головой, – я давал слово и не отступлюсь от него. – А если ты умрешь? – я сразу понял, к чему он ведет. – Клятва потеряет силу. – Тогда выбирай. Или твоя жизнь, или всем конец. Времени на раздумья нет, скоро здесь будут стражники. Степняк посмотрел на сына, кивнул ему и передал парню украшенную серебряными насечками саблю. Затем из-за пояса он выхватил длинный прямой кинжал и не дрогнувшей рукой вонзил его себе в сердце. Красиво все сделал. Один удар и моментальная смерть. Куда там самураям. Вожак упал, а его сын молча опустился передо мной на колени и положил наземь две сабли, свою и отцовскую. Его примеру последовали остальные степняки, а я кивнул на них Поято и сказал: – Разоружить и обыскать. Вязать не надо. Всех в подвал. Стражникам не выдавать. Нет у нас пленников и все тут. Кто и зачем напал, не знаем. – Понял. Поято занялся степняками, а я вместе с охраной вышел к воротам. Паладины Бернарда из Клерво были совсем рядом – я это чувствовал. Один. Два. Три. Четыре и пять, а рядом протопоп Исаак, которого я пару раз встречал в Софийском соборе. Гнаться за ними смысла не было, они ребята ушлые и верткие, оторвутся, а беготня по ночному Киеву ничего кроме неприятностей не принесет. Но это ничего. Мы еще встретимся. Шаг вперед и вокруг меня смыкаются щиты. Я поворачиваюсь на знакомый фон, который принадлежит Зальху и кричу: – Седрик фон Зальх! Выходи! Не бойся! В этот раз я убью тебя быстро! Твой проклятый учитель погиб на моих глазах, так последуй его примеру! Сдохни и мир станет чуточку светлее и чище! Ответа нет, но я чувствую ярость и ненависть моих врагов. Ну-ну, позлитесь, гамадрилы крестоносные. Может, совершите опрометчивый поступок, и я этим воспользуюсь. Шакалы! Здесь вам не Европа. Тут вы на моей родине, а не я на вашей. Так что все равно найду, где вы прячетесь. Найду вас, а потом прикончу.
Глава 11.
Киев. Лето 6656 С.М.З.Х.
Я посмотрел на пленного дака, с которым бился минувшей ночью и оставил ему жизнь, но он, гад такой, все равно попытался удрать. Неблагодарный человек или, что будет правильней, сильно упертый. Его киевским властям, в лице боярина Федора Брагина, которого мои разведчики еще пару седьмиц назад завербовали, не выдали, а он тут коленца выкидывает, от пут освободился и охранника вырубил. Однако от нас не сбежишь. Поймали душегуба практически сразу, а потом в очередной раз приложили его по голове, на этот раз древком копья, и приковали к подвальной стене. Надежно. Не сбежит. После чего, как только на постоялом дворе, который к утру очистили от трупов, воцарился порядок, я спустился вниз, поставил перед пленником табурет и присел. Надо было с ним поговорить, и Поято Ратмирович предложил сразу же начать с пыток. Вот только я решил, что убийца не сломается и когда не сможет терпеть, то запросто откусит себе язык или остановит сердце – есть на Балканах, откуда убийца родом, такая практика, еще со времен спартанцев. Вот его напарник, ромей, тот моментально всех сдал и рассказал о планах протопопа Исаака Комита, а волк не такой. Подобно мне, славянским волхвам и ведунам, а так же другим последователям родовых культов, он осколок старого мира, который, как мне казалось, не по своей воле работал на императора Мануила Комнина и восточных христиан. Ну, а раз так, можно попробовать с ним договориться. По крайней мере, попытаться стоило. Пленник, рослый бородатый брюнет с сильными руками, слегка вытянутым лицом и желтоватыми звериными глазами, тем временем попытался померяться со мной взглядом. Однако я оказался сильнее его, и он сник. Душа дака при этом разрывалась на части, и он о чем-то сильно сожалел. Но вида не показывал. Лицо было равнодушной маской, словно он полный дебил, только слюны на подбородке не хватало, и невольно мне вспомнился фантастический рассказ из прошлой жизни, кажется, американский. Человек поймал в ловушку демона, и тот в обмен на освобождение согласился выполнить любое его желание. Поимщик потустороннего существа оказался альтруистом и загадал, чтобы все люди на земле были счастливы. Демон его желание исполнил и исчез, а человек вышел на улицу и увидел, что люди вокруг него улыбаются. Они стали идиотами и улыбка навсегда прилипла к ним. Вот такая вот история. Впрочем, фантастика, она фантастика и есть. Пора переходить к разговору с волком в теле человека. Покинув табурет, я вплотную приблизился к даку и обхватил его голову ладонями. Легкий толчок, лицо дака приподнялось, и вновь я всмотрелся в его глаза. Убийца попытался закрыть их, но не смог. Моя воля была сильнее, и я быстро подавил его внутреннее сопротивление. Ты подчинишься мне! Ты ответишь на мои вопросы! Я твой хозяин и покровитель, который поможет тебе! Бойся меня и уважай! Говори, и ты еще сможешь изменить свою судьбу! Волк мой посыл услышал и воспринял его как должное. После чего я спросил его: – Как тебя зовут? Пленник крепко сжал челюсти. Он не хотел отвечать. Но отмолчаться у него не получилось, и дак выдохнул: – Я Валентин Кедрин... – Почему ты, волк, служишь чужеземцам? – Деньги... Они хорошо платили мне... Всегда... И меня это устраивало... – И только? – Нет... У них моя семья... Жена и три сына... Когда хотел уйти, меня прижали... – Значит, ты стараешься ради них? – Да... – А освободить родню не пробовал? – Пытался... Но не смог... Один был... С женой бы оторвался, а с детьми нет... Младшему еще и года не исполнилось... – Как поступят ромеи, когда узнают, что ты попал в плен? – Убьют моих близких. – А если они решат, что ты погиб? – Не знаю... Как начальник решит... – А кто у тебя начальник? – Здесь протопоп Исаак Комит, а в Константинополе главный секретарь куропалата. – Куропалат, это начальник императорской охраны? – уточнил я. – Он самый. Но куропалаты меняются часто, а глава секретариата нет. – И как его зовут? – Алексей Драга. – Серб? – Не знаю, но не ромей... Это точно... – Чего ты больше всего хочешь? – Вернуть свободу своей семье. – Ясно. – Я помедлил, заметил в глазах убийцы панический страх и спросил его: – Что ты сделаешь, если я освобожу твоих близких? – Стану служить тебе. – А ты этого хочешь? – Не знаю... Наверное, нет... Но ты мне понятней, чем ромеи, мольфар... В тебе нет гнили и двуличия... Я отпустил дака и вновь вернулся на табурет. Пленник слегка встряхнул головой, наверное, прогонял навеянный мной посыл подчинения, и я предложил ему: – Продолжим наш разговор? Короткая заминка, гневный взгляд зверя, которого вынудили подчиниться, и ответ: – Да. – Я могу помочь тебе вызволить из плена семью и переправить вас в Киев или еще дальше, в Новгород или Венедию, где вас не достанут. Тебе это интересно? – Само собой. Но за это я должен сдать тебе своих прежних нанимателей? – Правильно мыслишь. Я хочу уничтожить посольство ромеев. Однако сделать это явно очень трудно и потому мне нужно знать, где их потайной выход в город. – А ромейский шпион этого не знает? – Нет. Он рядовой исполнитель. – Мне известно, как незаметно проникнуть к ромеям и я укажу на подземный ход. – Вот и хорошо. Сейчас придет мой человек. С ним ты обговоришь детали и расскажешь все, что знаешь про наших общих врагов и свои дела. – А когда меня отпустят? – После того как посольство имперцев будет уничтожено, и ты лично запачкаешься в крови ромеев. – Кровью вяжешь? – Да, а иначе никак. – Ладно. А что потом? – Займемся освобождением твоих близких. – А если ты меня обманешь? – Ты мне нужен и, если ты понимаешь, кто я, то знаешь, что мне нельзя нарушать свои обещания. Сказал, помогу, значит, так и будет. Кивнув даку, я покинул подвал, и за дверью меня ожидал Бравлин Осока, который спросил: – Что дальше, Вадим? – Поговоришь с ним, – я кивнул назад, – и узнаешь все, что нам нужно. Подходы к ромеям, расположение комнат на их постоялом дворе, количество охранников, где Исаак хранит переписку и документы, где прячутся латиняне, и какие задания выполнял этот убийца ранее. Ну, а затем готовь воинов. Нагрянем на имперцев и всех под нож. Всех, кроме спафария Андроника, если он там окажется. Думаю, что он нам еще пригодится. В общем, так. Ромеи сделали свой ход, и теперь наша очередь. – А с остальными пленниками как поступить? – Шпиона убить, а со степняками сам разберусь. Осока направился к Валентину Кедрину, а я решил заняться мужчинами рода Гэрэй. Они, в отличие от дака, сбежать не пытались и вели себя относительно спокойно. Да, своих павших соклановцев оплакивали, но в целом держались достойно. Поэтому и отношение к ним было соответствующее, и с сыном погибшего вождя я разговаривал не в подвале, где раньше стояли бочки с квашеной капустой и соленой рыбой, а наверху, в обеденном зале. Лишь только я присел за стол, как хозяин постоялого двора, лично, принес завтрак на двух человек. Тарелки с кашей и жареная свинина, кувшин с горячим взваром, кружки, ложки и свежий хлеб. Просто и сытно. Для меня и моего собеседника, на которого я имел некоторые виды. А помимо того на краю появилась еще одна тарелочка, плоская, с молоком для живойта. Все готово, можно приступать, но хозяин постоялого двора уходить не торопился. Он что-то хотел от меня и, прислушавшись к его внутреннему состоянию, я все понял, и сказал: – Не беспокойся, нападений больше не будет. Слово даю. Если кто будет спрашивать о событиях этой ночи, то ты ничего не видел и ничего не знаешь. За беспокойство заплатим серебром, а длинный язык можем отрезать. Владелец постоялого двора молча кивнул и покинул меня, а варяги привели молодого степняка. Он присел, кинул на меня опасливый взгляд и одновременно с этим рядом появился живойт, который взобрался наверх по ножке стола. Змей слегка приподнялся и еле слышно зашипел, а парень вздрогнул и едва не вскочил на ноги. Но слабость его была мимолетна и он, вновь обернувшись ко мне, произнес на своем родном наречии: – Мир тебе, вождь варягов, чье имя мне неизвестно. – Меня зовут Вадим Сокол, – ответил я на том же языке. – Я Девлет Кул-Иби, сын вождя Булата Ильгизэ, который минувшей ночью встретил свою смерть. – Жаль твоего отца, достойный был человек, ибо он погиб за сына и своих воинов. Но, такова воля повелителя небес Тэнгри, который оставил его своей милостью. Поэтому здесь обсуждать нечего. Давай пока помолчим. Сначала еда, а затем беседа. Степняка уговаривать не пришлось, и он налег на угощение так, словно последнее время голодал. Я наблюдал за ним, поглощал свою порцию, а затем налил себе взвара, проследил за тем, как насытившийся живойт, который выхлебал все молоко, сползает на пол, отхлебнул напитка и задумался. Итак, что же мы имеем? Есть Валентин Кедрин, который может мне пригодиться, ибо такие умелые бойцы с навыками оборотничества в наше время, даже среди венедов, большая редкость. И если его дополнительно поднатаскать, то это будет непобедимый и очень опасный убийца. Он и так-то силен и подготовлен хорошо, уровень выше среднего. Однако есть вариант сделать его еще круче. Конечно, не для того, чтобы отпустить дака на вольные хлеба, а чтобы он выполнял мои приказы. Но это произойдет лишь в том случае, если его семью удастся вырвать из цепких лап ромейской разведки и сам Валентин докажет свою ненависть к имперцам делами. С даком все понятно, а вот со степняком разбираться придется долго. И прежде, чем начать разговор, следовало понимать, что потомки истинных тюрок носят не простые имена. Например, Булат Ильгизэ. Имя значит – стальной, а прозвище обозначает пристрастие – путешественник. А его сын, который сидит передо мной, назвал себя Девлет Кул-Иби. С Давлетом просто, стандартное тюркское имя, которое значит Счастливый, а с прозвищем немного сложнее. На Ближнем Востоке, у арабов и сельджуков, кул – значит раб или в самом лучшем случае слуга, а в Диком поле то же самое слово обозначает принятого в клан, род или семью равноправного человека, почти младшего брата. Поэтому моментально возникает вопрос, а в какую же семью приняли парня? И ответ во втором слове его имени, иби – это ирбис. Вот и получается, что прозвище переводится как Приемный Сын Снежных Барсов. Возможно, это просто аллегория, но вряд ли. Род Гэрэй старый, а значит, пустоты в именах и прозвищах быть не должно. Так что придется расспросить степняка не только о его племени, но и о прошлом семьи. Ну, а затем надо предложить ему службу. Согласится, хорошо будет, и ему, и мне, а нет, тогда удавить степняков по-тихому, а следующей ночью в мешок и в Днепр. Впрочем, время в запасе имеется, так что торопиться не стоит. – Ну что, поел? – я вопросительно кивнул Кулибину, как сам для себя уже обозначил гэрэя. – Да, благодарю, – степняк приложил раскрытую ладонь к груди в области сердца. – Теперь бы людей моих покормить. “Моих людей, – машинально отметил я. – Выходит, не ошибся я в нем. Паренек уже считает себя преемником покойного отца”. – Твои воины голодать не будут. Юноша шмыгнул носом и спросил: – Зачем ты оставил нам жизнь? – Я кое-что слышал о вашем славном роде. Поэтому вы уцелели. Такой ответ подойдет? – Кулибин согласно мотнул головой и я продолжил: – Говорить будем откровенно. Меня не интересует, почему вы напали на моих воинов – это уже известно, и зла на вас нет, ибо гэрэи не успели убить никого из моих людей, а раненые вскоре встанут на ноги. Однако теперь вы мне должны, и я волен распоряжаться вашими жизнями. Ты и твои воины признаете это? – Признаем. – Клятву на верность дадите? Короткая пауза и кивок: – Выхода нет. Дадим клятву. – И исполните ее? – Мы гэрэи. – Спина парня горделиво выпрямилась. – Мы говорим и делаем. – Это правильно и звучит красиво, почти как девиз. Клятву дадите на закате, а затем для вас будет поручение. – Какое? – Об этом позже, а пока давай познакомимся поближе. Я буду задавать вопросы, а ты на них ответишь. Готов? – Да. Проговорили мы два часа. За это время я узнал много для себя интересного, а затем подумал, что гэрэев мне послала сама судьба. Хотя, по большому счету, для моих целей, одна из которых создание опоры в степях, подошел бы любой род или клан из старых степняков. Ведь главное, что бы люди держали свое слово. Это новые племена, сплошь разбойники, воры и отребье, которое пришло в степи между Черным морем и Волгой из Средней Азии, а с гэрэями дело иметь можно. Ну, а что касательно полученной информации, то выходило следующее. Род Гэрэй пришел в Дикую Степь почти семь веков назад с Урала. Гэрэи верно служили тюркской династии Ашина, которая основала Хазарский каганат, поставляла им гвардейцев и это был клан воинов. Однако великий каганат тюрок распался на две части, и Хазария стала самостоятельным государством, которое постоянно расширяло свои границы. Развивалось государство на Волге динамично, и тут один из каганов совершил роковую ошибку. Он пригласил в Хазарию иудеев, которых ромеи выгоняли из своей империи. Причина для изгнания пейсатых была проста: они открывали арабам, которые наступали на восточных римлян, ворота городов и наносили удары в спину ромеям. За это завоеватели не трогали иудеев, а они, в свою очередь, поставляли мусульманам развединформацию и скупали у них добычу. Обычная история. Да вот только ромеи устояли и смогли отбить врага. После чего, совершенно естественно, для иудеев наступил час расплаты, и они рванули из Восточной Римской империи заграницу. Часть затаилась и сменила веру, кто-то бежал в Европу или Азию, а самая большая группа эмигрировала в Хазарию, где уже были евреи, которые очень хорошо показали себя в войнах с перевалившими Кавказский хребет арабами. По этой причине Ашина и степная аристократия считали, что из империи прибудут воины, которые усилят державу. Однако приехали торгаши и ростовщики, и вскоре всем старым родам пришлось очень плохо. Иудеи, которых стали назвать рахдонитами, быстро освоились в Хазарском каганате. Они оттеснили воинов от управления государством, породнились с каганом, монополизировали торговлю, облили грязью и опорочили иудеев, которые жили на берегах Волги до них, и когда настал благоприятный момент, стали действовать. Стремительный удар по ключевым точкам. Разгром старой степной аристократии и возвышение новой. Каганом стал еврей, и вокруг него были только соплеменниками. Многонациональный народ превратили в бесправных рабов, а гвардию нового правителя составляли наемники из-за Каспия. В общем, произошел переворот. Кто был никем, тот стал всем. И старые рода начали разбегаться по степи. Ушли с Волги и гэрэи, но не просто так, а вместе с одним из отпрысков Ашина. После чего они осели в низовьях Дона, и все время опасались того, что на них нападут и уничтожат. Однако им повезло. Беглый род донимали не больше, чем остальные, и они пережили очень многое: войны с печенегами, налеты черных хазар и натиск половцев, а когда Святослав Храбрый двинулся против иудейского каганата, гэрэи были в его войске, и отомстили иноземцам за предательство и убийство прежних степных государей. Однако это дела прошлые, со всеми их взлетами и падениями, а меня больше интересовала реальность. После Святослава гэрэи прикипели к славянам, точнее сказать, к Тьмутаранскому княжеству. Они верно служили тамошним князьям и были в почете, но после того как Таматарху сдали ромеям, род откочевал с Кубани и Дона в низовья Днепра и влился в Лукоморскую половецкую орду. Вот только местные ханы их не жаловали, постоянно притесняли, выделяли для кочевья самые плохие земли, а в бою всегда ставили на острие удара. Из-за этого некогда многочисленный и сильный род, который постоянно нес потери, захирел. Народу сильно поубавилось, после чего гэрэи перешли в Приднепровскую орду и сейчас их кочевье находится на реке Саксагань. Но переход под руку другого хана не дал гэрэям ничего. Они, по-прежнему, нищенствовали, а людей становилось все меньше, и тогда вождь рода Булат Ильгизэ, отец Кулибина, решил отправиться на Русь и подзаработать немного серебра. Это задача минимум, а задача максимум заключалась в том, чтобы попытаться осесть среди черных клобуков или получить поддержку от великого князя Изяслава. Вот только степнякам не повезло. Только прибыли в Киев, как сразу ввязались в драку с другими наемниками, которые не желали видеть в русской столице конкурентов. В итоге суд и штраф, который мог быть заменен продажей в рабство. И быть бы гэрэям одерноватыми холопами, но за них заступился никому неизвестный купец, который выкупил воинов, а затем подрядил потомков славного рода на убой. Так-то вот, и теперь судьба гэрэев находилась в моих руках. Но прежде чем объявить Кулибину о его участи, следовало уточнить некоторые вопросы. – Почему тебя зовут Кул-Иби? – Когда минула моя десятая зима, то мы жили в предгорьях, и когда я вместе с отцом поехал на охоту, то отбился и заблудился. Наверное, погиб бы, тогда сильный буран был, но заполз в какую-то пещеру и там было тепло. Заснул от усталости, а когда очнулся, то обнаружил, что рядом два снежных барса. Они не тронули меня, хотя были голодны, я видел их впалые бока, и мы просидели в пещере три дня. Ну, а когда я вернулся в кочевье, то шаман сказал, что сам небесный отец Тэнгри и его верный слуга Кои-солнце, присматривали за мной, и дал мне прозвище Кул-Иби. – Так-так, – мои пальцы пробарабанили по столешнице. – А что случилось с потомком династии Ашина, которого твои предки спасли? – Он стал одним из нас, женился и у него были дети, которые стали частью Гэрэй. Поэтому его кровь есть почти у каждого нашего родовича. – И в тебе? – И во мне. В горле пересохло, и я потянулся к кувшину с напитком, но взвар остыл, и пить расхотелось. Кроме того, рядом появился Бравлин Осока, который улыбался, значит, закончил разговор с Кедрином. Ну, а раз так, то и мне пора закругляться и я задал Кулибину последний вопрос: – Что ты знаешь о чудесных дорогах, по которых ходили древние герои? Парень моментально сник и втянул голову в плечи. В его взгляде промелькнул ужас, а душа вздрогнула, и он пролепетал: – Вождь, откуда ты про них знаешь? Зачем они тебе? Забудь про них. – Не спрашивай меня об этом, Девлет, а отвечай. – Я не могу. – Можешь, – вновь я применил свои способности ведуна, слегка повысил голос и потребовал: – Отвечай! Пленник, который вскоре станет одним из моих воинов, понурился и прошептал: – От спасенного сына кагана мы узнали про заветные пути колдунов и чародеев. И наши шаманы несколько раз пытались выйти на эти дороги. Но неудачно. Они возвращались назад и рассказывали ужасные вещи, а затем лишались разума и угасали... – Это понятно, – я оборвал его. – Тебе известно, где входы на эти дороги? – Да, и один из входов на реке Саксагань, где мы сейчас кочуем. – Ты отведешь меня к нему. – Но... – Никаких “но”, воин. Возражений я не приму. И чтобы тебе было полегче на душе, то вот что я тебе скажу. Когда вы встанете под мою руку, то твои сородичи не будут знать нужды, а ты возвысишься. Ведь вы хотели найти на Руси заступника – вот и нашли. – И как ты меня возвысишь, вождь варягов? Вывезешь Гэрэй в Венедию? Так мы не хотим покидать Дикое Поле. – Нет. Ваш род нужен мне в степи как опора, но об этом поговорим потом. Пока же, ступай к своим воинам и объясни им, что теперь их жены, дети, сестры, отцы и матери получат еду, а сами они будут вооружены отличными клинками, а не тем старьем, что у них было вчера. В сопровождении варягов Девлет ушел, а я подозвал Бравлина, который сел на место степняка и выдохнул: – Теперь нам известно про ромеев столько, что им несдобровать. – Хорошо. Как Кедрин? – Ничего не утаил. Вот только про Зальха ему мало известно. Он знает, что латиняне где-то неподалеку, но где именно прячутся паладины, даже не слышал. – Ну и ладно. Не знает он, значит, знает протопоп Исаак. Готовь воинов, три десятка. Ночью наведаемся к ромеям. Ну, а сейчас выпусти в город своих разведчиков и варогов, пусть присмотрятся к подходам и отходам, да боярину Брагину подарок пошли и пусть он расскажет, где и сколько стражников в эту ночь выставит. – Боярин может заартачиться. – Этого не будет. Он из простолюдинов и очень хочет возвыситься. Сейчас Брагин только начальник городских стражников, но его мечта стать киевским тысяцким. Опять же ромеев он не любит, так что серебро возьмет. – Понял. Одобрительно кивнув варягу, который вскочил на ноги, я размял спину и подумал, что надо выспаться, ибо ночь впереди беспокойная и кровавая.
