Текст книги "Казачий край (СИ)"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 23
Новочеркасск. Сентябрь 1918 года.

  Персиановский военный лагерь кипел и бурлил. В ночь с 25-го на 26-е число никто не спал, а к утру полк за полком покидал свои палатки и выступал к западной окраине города, туда, где начинался Платовский проспект. На сегодняшнее утро был намечен воинский парад всех вооруженных сил Доно-Кавказского Союза, а после него должно состояться первое заседание представителей от всех субъектов нашего молодого государства, так что этот день торжественный и знаменательный во всех отношениях.

  Первыми на городские улицы, во главе со своим полковником, вступили дроздовцы, все же Пешая Донская Гвардия. Вслед за ними, все остальные участники славной обороны города Царицына, сводные сотни от каждого подразделения: гундоровцы, баклановцы, мои кавказцы, екатеринодарцы и запорожцы. После нас двигались три Волчьи сотни шкуровцев, а за ними корниловцы и чернецовцы. Далее, сборная из казаков и добровольческих частей, то есть, остатки Партизанского полка, алексеевцы, марковцы, черкесы, донцы из корпусов Денисова и Фицхелаурова, кубанцы Покровского, отдельный отряд Грекова, дивизион астраханцев, Сводный полк от Терского Казачьего Войска, калмыцкие сотни и в самом конце, бывшие "исправленцы", а ныне регулярная пехота.

  Мы шли по Платовскому проспекту. Мерно бухали солдатские сапоги и ботинки, выстукивали свою чеканную дробь подковы сытых и до блеска начищенных лошадей, мерно покачивались штыки и развевались на легком ветерке наши боевые знамена. Мы испытывали гордость, мы победители, мы отбросили врага за пределы наших земель и достигли своей первоочередной задачи, подготовили почву и создали все предпосылки для начала победоносного осеннего наступления на большевиков.

  Толпы нарядных жителей города приветствовали нас с радостью, и от восторженных криков, чуть было не кружилась голова. Сотни прекрасных и молодых барышень кидали нам цветы, дарили воздушные поцелуи, и каждый боец в наших рядах, от рядового солдата до генерала, явственно видел, ради чего он боролся и кого защищал.

  Поворот! Подразделения четко разворачиваются налево и проходят мимо собора, на крыльце которого, в окружении почетных гостей, депутатов, священнослужителей и почетного караула из юнкеров Новочеркасского военного училища и кадетов Донского корпуса, при старых донских знаменах и хоругвях, стоят войсковой атаман Назаров, его правая рука генерал-лейтенант Краснов и генерал-майор Чернецов. Войска проходят церемониальным маршем, каменный Ермак со своего постамента смотрит на нас, как нам кажется, с одобрением, а на колокольне собора радостно и празднично зазвонили колокола. Народ продолжает ликовать, Генералы отдают воинское приветствие, а мы приветствуем их, наших вождей.

  Полки и сводные сотни направляются на выход из города. В Персиановском лагере для всех наших воинов накрыты праздничные столы, а командиры частей покидают строй и стягиваются к Атаманскому дворцу. Здесь, в большом и просторном зале, собрались все самые основные воинские начальники наших армий, а помимо них представители Кубанского правительства, Терского Войска и самые наибольшие чиновники будущей администрации Доно-Кавказского Союза. Кроме них присутствуют почетные гости, разумеется, духовенство, и Великий Князь Борис Николаевич, человек, который реально участвовал в боях Великой войны, последний Походный Атаман всех казачьих войск, и единственный из всей царской фамилии, кто во время революции бросился на помощь Николаю Второму. Всего же, на сегодняшний сбор приглашено около двухсот пятидесяти человек.

  Входят двое, войсковой атаман Назаров, с неизменным символом власти, атаманским перначом и, конечно же, как обычно рядом, Петр Николаевич Краснов. Только они вступили в центр зала, как грянул хор атаманцев, который исполнил гимн Донской казачьей республики:

  "Всколыхнулся, взволновался

  Православный Тихий Дон,

  И послушно отозвался

  На призыв свободы он.

  Зеленеет степь родная,

  Золотятся волны нив,

  Из простора долетая,

  Вольный слышится призыв.

  Дон детей своих сзывает

  В круг державный, войсковой,

  Атамана выбирает

  Всенародною душой.

  В боевое грозно время

  В память дедов и отцов.

  Вновь свободным стало племя

  Возродившихся Донцов.

  Славься, Дон, и в наши годы!

  В память вольной старины

  В час невзгоды честь свободы

  Отстоят твои сыны".

  Голоса поющих атаманцев стихают, и они покидают дворец. Краснов располагается в зале, а Назаров выходит на трибуну. Войсковой атаман не торопится, раскладывает перед собой несколько листов бумаги, оглядывает собравшихся людей, и начинает:

  – Господа высокие представители от всего Доно-Кавказского Союза, офицеры наших доблестных армий и глубокоуважаемые гости. Сегодня, с чувством глубокого удовлетворения, как войсковой атаман Донской казачьей республики и временный лидер всего Союза, я могу констатировать, что первый этап по наведению порядка на территории Российской империи, нами успешно завершен. Враг выбит с территории Дона, Кубани и Ставрополья, на Северном Кавказе восстановлен мир и Терское Войско сможет высвободить свои силы для наших дальнейших военных операций. Под нашим контролем Царицын, а вчера, корпусом Шкуро, совместно с казаками Астраханского Войска и несколькими отрядами оренбургского казачества, уничтожена группировка Кирова-Блюхера и освобождена Астрахань. Для достижения наших целей, мы не щадили ни себя, ни других, кровь залила нашу многострадальную землю, но нам удалось сначала остановить большевиков, а затем и разбить их. Теперь же, дело за главным, и я подтверждаю, что руководство Доно-Кавказского Союза, намерено уже в этом году, своими войсками выбить большевиков из Москвы и предоставить многострадальной матушке России, самой сделать свой выбор и самой определиться с будущей государственностью.

  Радостные крики слушателей разнеслись по залу, а Назаров, поднятой рукой остановил ликование и продолжил свою речь. Далее, войсковой атаман провел краткий обзор мировых событий, а так же обрисовал положение дел в России и на территории Союза. В мире по-прежнему идет война, но в Германии неспокойно, и дело движется к революции, может быть, не менее кровавой, чем у нас. В Союзе, напротив, огромнейший и небывалый урожай всех сельскохозяйственных культур, казаки высвободились от полевых работ и вскоре смогут встать в строй своих родных полков. Кроме того, все имеющиеся на Дону и Кубани заводы перепрофилируются на военные нужды, а от кайзера Вильгельма, в обмен на наше продовольствие, помимо вооружений со складов Румынского фронта, получены новые станки и механизмы для орудийного, снарядного и патронного заводов.

  Вновь одобрение и Назаров заканчивает свою речь следующим:

  – Господа, планирование военных действий против Советов начнется завтра, а сегодня у нас праздник. Мне бы не хотелось перегружать этот день отчетами о работе, которую провело наше правительство в течении весны, лета и начала осени этого года. Обо всем этом вы можете узнать из газет и наших информационных листов. Единственное, я хотел бы посоветоваться с вами о том, что ответить представителям Антанты, которые два дня назад прибыли к нам с Кавказа. Правительства Британии и Франции желают знать о наших намерениях и планах, а так же о нашем экономическом сотрудничестве с Германией и отношениях с Украиной. Наш ответ этим крупнейшим мировым державам подготовлен и готов к отправке заграницу, а посему мне требуется ваше одобрение по его форме и содержанию.

  Назаров развернул один из листов бумаги и принялся зачитывать послание к Антанте. Общая формулировка, приветствия, заверения в дружбе и воспоминания о всех былых совместных победах, это пустое, и если к сути, то ответ был разбит по пунктам:

  1) Впредь до образования в той или иной форме Единой России, войско Донское составляет самостоятельную демократическую республику под властью выборного войскового атамана.

  2) На основании ранее, 21-го октября 1917 года, при Атамане Каледине заключенных договоров, Донская республика, как часть целого, входит в состав Доно-Кавказского Союза – из населения территории Донского, Кубанского, Терского и Астраханского казачьих войск, горских народов Северного Кавказа и Черноморского побережья, вольных народов степей юго-востока России, Ставропольской губернии и части Царицынского уезда Саратовской губернии и обязуется поддерживать интересы этих государств и их законных правительств.

  3) Относительно установления точных границ, торговых и иных отношений между Донским войском и Украиной ведутся переговоры, для чего послано посольство.

  4) В связи с выходом Российской империи из состояния войны с Германией, Войско Донское видит возможным и выгодным для себя экономическое и торговое сотрудничество с представителями германских фирм.

  5) Донское войско не находится в состоянии войны ни с одной из держав, но держа нейтралитет, ведет борьбу с разбойничьими бандами красногвардейцев, посланных в войско советом народных комиссаров.

  6) И впредь Донское войско желает жить со всеми народами в мире, на основании взаимного уважения прав и законности и соблюдения общих интересов.

  7) Донское войско предлагает всем государствам признать его права, впредь до образования в той или иной форме Единой России, на самостоятельное существование и государствам, заинтересованным в торговых или иных отношениях, прислать в Войско своих полномочных представителей, или консулов.

  8) В свою очередь, Донское войско пошлет в эти государства свои "Зимовые станицы", то есть посольства, для установления дружеских отношений.

  Назаров замолчал, и представители всех Войск и правительств, с текстом письма согласились полностью.

  На этом первое заседание делегатов Доно-Кавказского Союза было окончено, по крайней мере для меня, поскольку стоять в зале Атаманского дворца и обсуждать новости, одна из которых гибель семьи бывшего императора Николая Второго, а так же речь войскового атамана, мне было не интересно.

  Я вышел из дворца и оглянулся. Для жителей города праздник продолжался. Кругом суматоха, радостные лица и обстановка самая что ни есть жизнерадостная. Улицы и тротуары наполнены людьми, слышен смех и радостные возгласы.

  – Что, Костя, любуешься на мирную жизнь? – позади меня стоял улыбающийся командующий Донской армии и мой непосредственный воинский начальник Василий Чернецов.

  – Да, – согласился я, – давно ничего подобного не видел. Как-то отвык, все война да война.

  – Ты сейчас куда?

  – Не знаю, наверное, прогуляюсь по городу, да в лагерь вернусь.

  – А поехали в ресторан, здесь неподалеку новый открыли, так что посидим, поговорим, старое вспомним, да с дамами какими интересными познакомимся.

  – Согласен.

  Спустя десять минут мы находились в уютной и красиво обставленной под старину ресторации, заказали по две порции шашлыка и вино, хорошо перекусили и, попивая отличнейшее крымское полусухое, я спросил Чернецова:

  – Как здесь, в столице, на высокой должности, справляешься?

  – Приходится, хотя тяжко, постоянно приходится наших лидеров подталкивать.

  – Что так?

  – Да, понимаешь, люди они смелые и умные, все знают, и все понимают, но живут все еще в старом времени и оглядываются на былые времена, а мы с тобой об этом уже говорили. Надо быть нахальней, жестче и почаще плевать на всякие условности, которые тормозят наше движение вперед. Поэтому, мне, да и остальным молодым офицерам, кто в это злосчастное время к высоким должностям пробился, приходится постоянно находиться рядом с Красновым и Назаровым, и давать им понять, что мы полностью одобряем все их действия и начинания.

  – Одобрение? – удивился я.

  – Именно так, даже великие люди и лидеры своего народа, нуждаются в постоянной поддержке. Мне то что, все просто, планируй военные операции и будь символом борьбы с большевизмом, а вот им, тяжко, ведь от каждого слова не судьба одного батальона зависит, а будущее миллионов людей. Ответственность давит на них тяжким грузом и, зачастую, заставляет сомневаться в правильности выбранного ранее решения.

  – Что же, ситуация ясна и понятна, и ты, если я правильно понимаю, своего рода катализатор всех событий.

  – Можно и так сказать, – усмехнулся Чернецов, – на "серого кардинала" не тяну, но свой немалый вклад в события, которые в стране происходят, вношу, и это, несомненно.

  В ресторан вошли несколько веселых молодых мужчин, по виду, гражданские шпаки, и явно, не из наших краев. Посмотрев на них, я вопросительно кивнул в сторону этих людей и задал следующий вопрос:

  – А не пора ли новую чистку в столице провести, а то смотрю, больно много по улицам людей беззаботных гуляет?

  – Не обращай внимания, – закурив папиросу, ответил молодой генерал, – лишних в городе нет, и дармоедов со всякими авантюристами мы подчищаем регулярно. С остальными несколько сложней, купцов, промышленников, князей и дворян, просто так не прижмешь, но они понимают, что им здесь не рады, и быстро разъезжаются по иным местам.

  – А если не хотят выезжать?

  – Тогда, только два пути, или денежная помощь в золоте на нужды республики, или высылка в сторону красных. Родзянко, помнится, при тебе выслали, а вслед за ним, еще двести таких же болтунов последовали, во главе Гучковым. Воя было, не передать словами, но большевики, что характерно, никого из них не тронули, и всех пропустили на территорию Украины. Теперь эти господа добрались до Лондона и Парижа, и совместно с Деникиным, да прочими генералами и политиками, нас грязью поливают.

  – А эти? – новый кивок в сторону пристроившихся в углу гражданских.

  – Это журналисты и литераторы из подведомственных Краснову структур. Нужные в наше время люди, пишут листовки, воззвания, рисуют картины о наших победах и ведут газетную переписку с оппонентами за рубежом. Пропаганда и идеологическая война, однако, и бумаги, которые ты передал неделю назад Назарову, уже начинают работать.

  – Значит, ты о них знаешь?

  – Да, был закрытый совет всего высшего руководства республики, и был доклад о том, что эти аналитические записки Штюрмера и копии документов, не фальшивка. Действительно, англичане сделали очень многое для того, чтобы в Российской империи произошла революция. По сути, боролись две партии, прогерманская и пробританская, одна ратовала за мир и сепаратные переговоры, а другим, наоборот, требовалось, чтобы русские мужички и дальше гибли на фронте да в окопах гнили. Кто победил в этой борьбе, ты знаешь.

  – Знаю, – я тоже закурил, – только не очень ясно вижу, что же из всего этого дальше будет.

  – Хм, – Чернецов усмехнулся кривой и не очень веселой улыбкой, – этого мы знать не можем, и все на что нас хватает, это строить догадки и предположения. Слишком много факторов вокруг, как внешних, так и внутренних, а интересы разных фракций и влиятельных групп, в такой клубок скручиваются, что разобраться в нем чрезвычайно непросто. Сам-то, как считаешь?

  – У меня тоже сплошные вопросы и предположения, однако, если тебе интересно мое мнение и размышления, то давай по пунктам. Первое, Москву мы должны взять, так как сил, запасов и вооружений у нас теперь предостаточно, и нет фактора добровольцев, которые как кошки, гуляют сами по себе и творят, что захотят. Второе, большевиков за год или два, в землю зароем, тут и Колчак из Сибири поможет, и Комуч, и Юденич, и Дутов, и все остальные, которых Советы как власть, не устраивают ни в коем случае. Третье и самое основное, кто победит в Великой войне, германцы или Антанта? Если немцы, то с ними будет торг, причем выгодный и нам и им, а если англичане с французами, вот здесь-то нам туго и придется, поскольку из-за махинаций и предательства высших чиновников, денег им Россия-матушка задолжала столько, что сразу и не расплатишься. Как поступить в таком случае и что делать, вопрос политической воли того, кто у власти будет, но то, что снова польется кровь, исключать никак нельзя. Четвертое, какова будет новая власть, которая в Москве будет править? Что это будет? Монархия? Вряд ли, и самое большее, что сможет получить кто-то из Романовых, это титул местоблюстителя трона с возможностью когда-нибудь и может быть, стать конституционным монархом. Думаю, что будущее России или федерация, или диктатура, а кто станет во главе нового государства, очень большой вопрос. Пятое, чтобы выжить, нашей стране нужны жесткие меры, национализация промышленности, земельная реформа и новое законодательство. Здесь, снова интересы России пересекаются с интересами Антанты, и снова вырисовывается конфликт. Шестое, отношение с Финляндией, Польшей, Закавказьем и Средней Азией, где в полный рост проявился весь национализм окраинных и присоединенных земель. Кого признать независимым, а кого обратно к России подтянуть? Снова вопрос и снова, пока ответа нет. Таких пунктов, можно обозначить еще с десяток, но повторюсь, самое главное, кто победит в Великой войне.

  Я замолчал, мы докурили свои папиросы и, неожиданно, Чернецов предложил:

  – Костя, переходи в штаб армии. Полковников на передовой линии у нас теперь даже с избытком, а таких как ты, башковитых, резвых и на подъем легких, сильно не хватает.

  – Подумать надо, Василий Михайлович. Тяжело свою бригаду бросить, и хотелось бы лично ее к победе довести.

  – На белом коне, да по Красной площади проскакать?

  – Точно так, только конь не белый, а вороной.

  – И все же подумай над моим предложением.

  – Хорошо, до выступления на фронт неделя у меня есть. За это время, все не один раз обмозгую и с решением не промедлю.

  – Отлично, – Чернецов повеселел, налил нам еще вина, мы выпили и, хитро усмехнувшись, он спросил: – Кстати, раз уж разговор зашел о твоей бригаде, что там за история с бочонком золота?

  – Уже донесли? – на такой вопрос я мог только улыбнуться.

  – Доложили, – генерал назидательно приподнял к потолку указательный палец.

  – Есть такое дело, из трофеев забрал бочонок царских пятирублевок, и на эти деньги, учредил дополнительную пенсию семьям погибших казаков, да особо отличившихся в боях воинов награждал.

  – Допустим, что так, тем более что слухи о твоей щедрости уже по всем нашим армиям гуляют, только есть и еще кое-что...

  – Наверное, – перебил я командующего, – это слухи об Иловлинской.

  – Они самые. Правда, что твои и власовские казаки там чуть ли не массовые изнасилования устраивали?

  – Нет, это придумка красногадов, и все что, было, случалось по обоюдному согласию. Зачем бабу приневоливать, когда за ради сохранения своего добра она сама к тебе под бочок ластится? Смысла бесчинствовать не было, чай не с врагами или басурманами какими повстречались, а со своими, бывшими гражданами России. Никто ведь не виноват, что их братья, дети или мужья у красных служат, а Гражданская война дело такое, что все еще может измениться. Реквизиции награбленных красными богатств были, это на любом суде признаю, а изнасилований не допускали, и на этот счет я не переживаю.

  – Ну, ладно, коль ты так говоришь, значит, так оно все и есть...

  Чернецов моим ответом был удовлетворен и теперь уже я на него насел:

  – Так кто, Василий Михайлович, говоришь, тебе о бочонке с золотом доложился?

  – А я и не говорил.

  – Так может быть, скажешь?

  – Ага, сейчас, чтобы завтра ты человека прибил?

  – Клянусь, зла не сделаю.

  Командующий подумал, прищурил глаза и ответил:

  – Полковник Шахов.

  – Так я и думал. Сказано, что не наш человек, не казак, а настоящий кацап. Свой бы не сдал...

  – Это да, – генерал вновь согласился с моими словами, – кроме него про это более никто не сказал, хотя не абы кто спрашивал, а я, самолично.

  – Ну, благодарю, что предупредил.

  – Ты свой, и ты меня спас, так что счетов между нами нет.

  Тем временем, пока мы разговаривали, в ресторане появился оркестр, и заиграла музыка. Наступил вечер и нарядные люди, офицеры с дамами, чиновники и государственные служащие заполнили помещение ресторации. Гомон, шум, разговоры, и тут, я увидел ее, женщину, как мне тогда показалось, моей мечты. На некоторое время, может быть всего на долю секунды или на целую минуту, я как бы отключился от всего происходящего вокруг меня, а когда очнулся, начал незамедлительно действовать.

  В помещение ресторана вошел молодой штабс-капитан из корниловцев, лицо которого мне было смутно знакомо по Царицыну, а фамилия его была то ли Федоров, то ли Степанов. Офицер был не один, а в сопровождении трех дам, двух смуглолицых и очаровательных брюнеток самого юного возраста, и русоволосой красавицы, лет около двадцати с несколько печальным лицом. Чернецов еще не успел обратить внимания на то, кого я так пристально высматриваю у дверей, а я уже был рядом с корниловцем, который объяснялся с метрдотелем на предмет свободного столика, которых, увы, не было.

  – Рад видеть вас в добром здравии, штабс-капитан, – обратился я к офицеру и, пока он осознавал, где же меня видел, спросил его: – Сегодня праздник и, насколько я понимаю, мест свободных нигде нет?

  – Так точно, господин полковник, – ответил корниловец.

  – В таком случае, прошу за наш столик, – моя рука указала направление, и когда несколько смущенный штабс-капитан повел своих спутниц к Чернецову, я поймал за шиворот пробегающего мимо официанта и, не считая, кинул на его поднос несколько крупных денежных купюр.

  – Чего изволите? – официант заученно склонился, но проделал это без всякого халдейства и, можно сказать, с каким-то изяществом. Видать, старой школы работник.

  – Шампанское, фрукты, сладости, и все что дамы любят за наш столик.

  – Не извольте беспокоиться, сей момент, сделаем, – ответил он и исчез.

  Дальше, все происходило очень быстро и как в тумане. Знакомство, шампанское, веселые истории из армейской жизни и вальс с запавшей мне в душу русоволосой красавицей Анастасией Дмитриевной Чернышевой, молодой вдовой убитого красными чиновника Саратовской губернии. Затем наступила ночь. С моей новой знакомой мы ехали в извозчике, смеялись, а поутру проснулись в одной постели. День и ночь минули прочь, праздник прошел на славу, жизнь настраивалась, и приобретала какие-то четкие контуры.