Текст книги "Том 1"
Автор книги: Василий Ян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 44 страниц)
Через два дня пути мы прибыли к берегам широкой равнины, постепенно переходившей в горы. Она казалась совершенно пустынной. Днем на ней не было видно ни одного человека, но ночью на горах вспыхивали многочисленные огни. Они то потухали, то снова загорались. Из зарослей, разбросанных по степи, доносились звуки флейт и неясный гул. Все решили, что в зарослях скрываются многочисленные воины и огнями подают друг другу знаки.
Как объясняли ехавшие с нами переводчики-ликситы, здесь уже начиналась страна Канар. Сорок дней прошло с тех пор, как мы оставили позади себя столбы Мелькарта.
Корабли стояли в бухте, в которую впадала небольшая река. Все суда были поставлены кормою к берегу, а носом в море, чтобы в случае опасности можно было сразу отплыть. В первый же день на берегу вокруг нашей стоянки были выкопаны рвы, насыпаны валы и на них поставлены часовые.
Солнце жгло равнину. Иногда вдали показывались стада диких коз. То они мирно бродили, пощипывая траву, то испуганно неслись вскачь, делая громадные прыжки и оставляя за собой облака пыли. На расстоянии двух стадий [85]85
Стадий – древнегреческая мера длины, от 150 до 190 м (Stadion – греч.).
[Закрыть]начинался лес. Ночью оттуда доносились переливы флейты, удары бубнов. Несколько раз слышалось могучее рыкание львов.
Утром к лесу направился отряд наших моряков. Все громко пели песни и шли с беззаботным, веселым видом. Ни у кого не было ни копий, ни щитов, но каждый спрятал под одеждой меч. На плечах они несли корзины с вещами, которые любят дикие народы. На опушке леса они сложили все вещи на землю, сверху оставили папирус с такими словами:
«Мы – сидонцы, приехали, чтобы меняться с вами товарами. Если у вас есть кто-нибудь, умеющий говорить по-сидонски или на языке ликситов, пусть выйдет к нам и нас не боится. Мы хотим заключить с вами дружбу».
С пением песен наши моряки возвратились к кораблям. Ночью опять виднелись сигнальные огни на горах и слышались звуки барабанов и дудок.
На другой день наш отряд снова отправился к лесу. На том же месте, где были оставлены подарки, стояли плетенные из камыша корзины, полные бананов, фиников и других плодов, соты с медом и большие выдолбленные тыквы, наполненные сладким темным напитком.
Моряки принесли все это к кораблям, громко браня канарцев:
– Для чего мы ехали так далеко? Чтобы получить за наши товары и за все муки, которые мы претерпели, какие-то корзины бананов и фиников? Мы их и дома имели. А где же реки, текущие молоком, где берега из золотого песка? Смерть тому, кто обманул нас!
Недовольные пошли к кораблю Лала-Зора и стали требовать, чтобы он показался. Весь путь мы не видали Лала-Зора. Его корабль плыл всегда впереди, с него передавались приказания, но старый пират сидел в плетеной беседке, поставленной на высокой корме корабля, и никто не мог увидеть его. Толпа кричала и шумела. На мостик выскочил Меремот:
– Князь карийский болен – в него вселился злой демон лихорадки. Он не может к вам выйти.
– Ты сам злой демон лихорадки! Подай нам Лала-Зора!
Так как Меремот не уходил, то в него полетели большие раковины и камни.
Лала-Зор вышел на мостик, угрюмый, хромая и опираясь на гарпун.
– Смелые моряки! – сказал он. – Вы совершили путь, на который еще никто не решался. Едва ли кто-нибудь из сидонцев бывал в этих местах.
Здесь, в стране Канар, есть золотой песок, плодородные земли и много скота. Все будет вашим, если вы сами, своим копьем возьмете эти богатства.
Но нельзя поступать необдуманно. Народ здесь силен, многочислен и неуловим. До сих пор мы не видели ни одного жителя этой страны. Прежде всего достаньте мне несколько канарцев, чтобы мы от них выпытали, где их столица и сколько у них войска.
Один моряк предложил:
– Надо опять отнести подарки и устроить засаду. Когда эти проклятые невидимки выйдут, тут мы их и поймаем.
Это всем понравилось: бросили жребий, кому идти в засаду. Около ста человек отправились с подарками к лесу. К ночи вернулось восемьдесят.
Двадцать человек залегли в овраге.
Утром оставленные в засаде не вернулись, и на разведку двинулся отряд в двести человек. Они увидели опять плоды вместо оставленных товаров, но их товарищи исчезли. Только на земле были видны следы борьбы и крови. На шесте, воткнутом в землю, висело двадцать лягушек, пронзенных стрелами.
Что стало с двадцатью товарищами? Живы ли они, взяты в плен или убиты? Степь молчала. Бигвай вышел вперед.
– Я знаю обычаи афров и берберов, и я вам объясню, что это значит.
Лягушки, пронзенные стрелами, – это означает, что люди, живущие на воде, то есть наши сидонцы, все убиты и что другие, кто придет сюда, тоже будут убиты. Вот сколько стрел воткнуто в землю – это значит, что стрел у них хватит.
Когда отряд вернулся на берег, там поднялись шум и крики. Все опять собрались около корабля Лала-Зора. Он вышел на мостик.
– Мои молодцы подымались на ближайшую гору, они заметили за лесом много дымков. Вероятно, там находится город канарцев. Сегодня подкрепитесь едой, а перед самым рассветом тысяча человек пойдет со мной к этому городу. Канарцы дорого заплатят нам за убитых товарищей, а потом мы захватим их город.
4. «ПУТНИК, НЕ ОБМАНЫВАЙ ЭТИХ ЛЮДЕЙ…»Перед рассветом Меремот подошел к спящему Софэру, толкнул его ногой и сказал:
– Ну, подымайся, старик, ты пойдешь с нами в столицу Канар.
– Не вступай в пререкания с ослом, если он лягнет тебя, – проговорил спокойно Софэр, привязал сандалии и взял посох.
– Разумеется, я пойду, – обратился он ко мне. – Может быть, я увижу там счастливый город честных людей. Они меняют плоды на товары – не значит ли это, что они не ценят золота и поэтому его не собирают? А ты, Элисар, тоже пойдешь со мной?
Я ждал, что сейчас увижу отца, что он будет свободен и вместе мы вернемся в родное Авали, в нашу старую хижину.
Корабельщики выступали двумя отрядами. Один, под начальством Лала-Зора, шел по прямому пути к городу, а другой должен был пробраться по долине в обход и напасть на город сзади.
Все шли бодрым ровным шагом, сверкая отточенными копьями. Многие были в панцирях и со щитами.
Только Софэр и я не были вооружены – какую пользу могли бы мы принести в бою?
Когда солнце взошло, мы были уже далеко от берега; пройдя песчаные отмели, мы вступили в степную равнину, усеянную кустами. Эти кусты стали шевелиться и уходить от нас. Чем дальше мы продвигались, тем быстрее отступали кусты и убегали в степь.
Я внимательно вглядывался и замечал в кустах бронзовых стройных людей, которые быстро отходили назад, согнувшись и закрываясь связками ветвей.
Вскоре вдали показались белые стены города и за ними множество домиков, сплетенных из прутьев и обмазанных глиной. Хижины теснились одна над другой по склону холма, и на круглых крышах прыгали остроносые собаки.
Шерсть на них стояла дыбом, и они неистово лаяли в нашу сторону. На стенах города не было видно ни одного человека. Ворота были открыты настежь.
Моряки ускорили шаги и с криками ворвались в покинутую жителями столицу Канар.
Софэр, держа меня за руку, прихрамывая, медленно шел по городу. Я жадно смотрел по сторонам, желая где-нибудь увидеть человека, похожего на отца. Всюду пробегали наши люди, врывались в хижины, вытаскивали оттуда плетеные коробки и выдолбленные тыквы, высыпали из них одежды, украшения из раковин и кораллов и бежали дальше. Перепуганные куры, хлопая крыльями, носились по улицам.
Только один Софэр оставался невозмутимым и своей старческой ровной походкой шел к середине города. Там мы попали на просторную площадь, где полукругом стояло несколько красивых домов, выстроенных из бревен и камня.
Деревянные колонны были покрыты резьбой с разноцветными узорами. Эти дома и резные украшения на крышах напоминали сидонские дома, и я подумал, не здесь ли работал мой отец.
Посредине площади находился каменный склеп, в каких обычно в Сидоне хоронят покойников. Мое сердце забилось, когда я увидел над его входом сидонские буквы. Там стояло: «Путник, если ты сидонец, бени-Анат, то войди в этот склеп и прочти привет от Якира из Авали».
Софэр остановился, прочел надпись, вытер полой своей одежды глаза и посмотрел на меня.
– О мой бен-бен, будь мужественным и приготовься услышать, может быть, очень тяжкую для тебя весть.
Я растворил покрытую резьбою дверь; из склепа пахнуло прохладой. Мы спустились по ступенькам. Внутри склепа на каменной подставке стоял глиняный гроб. Крышка была разрисована цветами, а в середине ее была начерчена семиконечная звезда в круге, и на каждом конце звезды стояли имена семи планет.
Неужели отец умер и его тело лежит в этом гробу?
Послышался топот шагов на лестнице. В склеп вбежали Меремот и за ним несколько пиратов.
– Наверное, в этом гробу спрятаны сокровища. Дикие варвары всегда хоронят царей со всеми их богатствами. Ломайте!
Пираты разбили крышку мечами. С изумлением и яростью глядели они внутрь.
– Кто-то успел побывать уже здесь до нас. Скорее вперед! Обыщем дворец! – И все выбежали из склепа.
Я заглянул внутрь гроба – там было пусто. Нет!.. Я увидел маленький глиняный сидонский кораблик-светильник. На нем лежала тонкая медная пластинка. Софэр взял ее. Мы поднялись наверх, и там при ярком свете Софэр прочел:
– «Это пишет Якир, бени Анат родом из Авали, близ Сидона. Если тебе, путник, попадется эта пластинка, то передай другим сидонцам, чтобы они сообщили на родину, что я, Якир, жил три года среди племен Канар… Они просты и добродушны, как овцы, привязчивы, как собаки, но если их обидеть, то становятся опасными, как бешеные быки. Я научил их лить медь и стекло, строгать доски и на круге лепить из глины кувшины. Они меня отпускают на волю, но сделали эту могилу и гроб, чтобы я вернулся сюда в старости и умер у них. Я отправляюсь на родину, где еще надеюсь найти жену, сына и прежних друзей. Мир с тобой, путник!
Не обманывай этих людей – они благодарны тем, кто делает им добро».
Кругом усиливались крики, слышался треск падающих стен. Софэр взял меня за руку:
– Пойдем, бен-бен! Здесь нам больше нечего делать!
По улице бежал Бигвай, за ним рысцой трусил серый ослик.
– Скорей ко мне! Бен-Кадех послал за вами! Немедленно вернемся на корабль – он сейчас уйдет в море, или мы погибнем!
Бигвай подхватил Софэра и усадил его на осла. Мы бегом направились обратно. На ступеньках дома с красивыми колоннами толпились пираты и черпали из больших чанов опьяняющий напиток. Бигвай подгонял осла – мы спешили к берегу. Навстречу нам попадались группы наших товарищей.
– Все ли разграбили? – спрашивали они. – Осталось ли что-нибудь для нас?
– Не ходите туда, – отвечал Бигвай, – возвращайтесь обратно!..
Но товарищи не слушались и как безумные продолжали бежать по городу.
Бен-Кадех стоял на валу и смотрел в нашу сторону:
– Вы прибыли вовремя. Смотрите, кусты опять движутся. Они наступают на нас.
По всей равнине целые заросли кустов быстро передвигались и приближались к нам. Иногда выскакивали из-за кустов люди, раскрашенные белыми и красными полосами, и потрясали длинными копьями.
Все оставшиеся при кораблях товарищи притаились за насыпью, готовые к защите.
Канарцы подступали, толкая перед собой вязанки сухого хвороста, и когда были уже совсем близко, то подожгли его. Высокие языки пламени с треском взвивались, и искры сыпались на тесно стоявшие корабли. Наши воины смело бросались на приближавшихся канарцев, избивали их, но густые ряды бронзовых людей надвигались отовсюду, и их копья с широкими, как листья, лезвиями летели в наших защитников, сбивая их с ног. Камни, пущенные пращами, наносили тяжелые раны и с грохотом ударялись в борта кораблей.
Наконец показались отряды Лала-Зора. Они бежали в беспорядке. Одни – нагруженные мешками, другие – побросав оружие, с испуганными лицами, задыхаясь от быстрого бега.
Чтобы лучше видеть, я влез на мачту и забрался на верхушке в бочку.
Мимо меня пролетали камни, шуршали оперенные стрелы. Массы канарцев все прибывали. Я заметил вдали Лала-Зора. Он защищался топором, и бронзовые люди падали вокруг него. Товарищи расчистили ему мечами путь. Они добежали наконец до лагеря.
– В море! В море! – раздавался общий крик.
Корабельщики стали отталкивать от берега корабли, и первым отплыл нарядный корабль Лала-Зора.
Все взбирались на корабли, отставшие бросались в воду и вплавь добирались до своих судов. Многие влезли на наш корабль. Среди них был Меремот, испуганный, бледный, дрожащий.
Больше нельзя было медлить. Бен-Кадех перерубил канат, и «Кокаб-Цафон» под ударами весел стал отдаляться от берега.
Так закончился набег Лала-Зора на страну Канар.
5. БЕРЕГА ПРОПАЛИВсе корабли шли на веслах, стараясь не отдаляться от суши. Толпа канарцев бежала по берегу, следя за нами.
Корабль Лала-Зора был недалеко, и оттуда в трубу нам закричали:
– Подойти ближе, идти рядом!
Но Бен-Кадех приказал:
– Убрать весла! Поднять парус!
Ветер дул от берега в бурное, вспененное море, где ходили громадные валы. Парус надулся, и «Кокаб-Цафон» стал взлетать на гребни валов, уходя в открытое море. Вода перекатывалась через палубу, все попрятались в трюм.
Меремот выглянул из люка:
– Что ты делаешь, Бен-Кадех? Разве ты не слышал приказа Лала-Зора?
А Бен-Кадех твердо отвечал:
– Мы плывем вперед, а кому не нравится, может прыгать в воду. Кэдэм!
(Вперед!) На корабле Лала-Зора тоже убрали весла. Он повернулся к нам носом, и два пестрых паруса поднялись на мачтах.
Бен-Кадех оглядывался назад, повторяя одно слово: «Кэдэм!»
Расстояние между кораблями не изменилось. Все другие корабли постепенно терялись в туманной зыби, берег тоже стал сливаться с небом.
Впереди был тот беспредельный простор последнего Крайнего [86]86
По представлению древних. Земля напоминала развернутый плащ, окруженный со всех сторон беспредельным морем.
[Закрыть]моря, откуда корабли не возвращаются, где конец света и начинается вечная черная мгла.
Куда несется Бен-Кадех? Может быть, он предпочитает погибнуть в море, чем попасться в руки молодцов Лала-Зора?
Я спустился вниз и, цепляясь за веревку, протянутую вдоль борта, пробрался на мостик к Бен-Кадеху. Он твердо стоял, держась за перила, и ветер трепал его плащ, потемневший от водяных брызг.
Бен-Кадех глядел вдаль и беспечно напевал:
Три дня, три дня гуляли мы
В ненастную погодку,
Руля, руля не взяли мы,
Когда садились в лодку…
– Бен-Кадех, куда мы плывем?
– Эх, мальчуган, твое лицо так искривилось, точно тебя сейчас высек твой дедушка.
Я старался улыбнуться.
– Долго еще мы будем так плыть вперед?
– Ты, кажется, хочешь, чтобы мы повернули назад и меня рядом с Софэром повесили на мачте? Ступай-ка ты вниз, а то тебя волной снесет в море…
И он опять запел:
Теперь плывем и вкривь и вкось,
Как утки в грязной луже.
Эй, молодец, плыви, не бойсь —
Бывало с нами хуже…
Я спустился под палубу. Все сидели и лежали в разных положениях.
Масляный светильник, подвешенный посредине, раскачивался во все стороны.
Софэр с иглой и ниткой стоял около одного раненого и сшивал ему рассеченное лицо. Бигвай с миской воды стоял рядом. Раненый, стоя на коленях, старался сдерживать стоны. Софэр, зашив лицо, перевязал его полосами разорванной ткани, затем улегся, положив голову на мешок.
– Бедный мальчик! – сказал он мне. – Зачем я потащил тебя с собой!
Где же мы найдем спасение? И впереди гибель, и сзади гибель. Теперь надо, как подобает мудрецу, с достоинством встретить смерть.
Я улегся около Софэра, стараясь заснуть, но от качки меня бросало во все стороны, и часто ноги были выше головы. Я просыпался, раскрывал глаза, смотрел на раскачивающийся светильник и опять засыпал.
Среди ночи я очнулся. Светильник висел неподвижно. Что случилось? Я пробрался между спящими и поднялся на палубу.
Ветер стих. Парус беспомощно повис. Вокруг корабля непроницаемой стеной стоял белесоватый туман. Странный серебристый свет струился сверху.
Волн не было. Море, которое так долго бушевало, теперь отдыхало, и его гладкая поверхность медленно то приподнималась, то опускалась – это ровно дышала грудь задремавшего океана.
Вдали послышалось пение. Оно все усиливалось. Раздавались взрывы смеха и крики. В тумане вырисовывался двухмачтовый корабль Лала-Зора. Он казался белым. На передней мачте висел человек. Ясно слышались всплески ударявших по воде весел. До меня донесся отрывок песни бессовестных молодцов Лала-Зора:
Он строил виселицу, гей!
Теперь пусть сам висит на ней…
Что произошло на корабле? Кто повешен? Корабль проплыл мимо, не заметив нас, и скрылся в тумане.
6. ГОСТЬ СО ДНА МОРЯЯ пробрался на нос корабля, к моей норе, и пролежал там до рассвета.
Утром я влез на мачту, уселся в бочку и смотрел кругом, не покажется ли где-нибудь земля.
Несколько раз невдалеке от корабля из воды показывалась громадная черная туша кашалота. Не спеша, выгибая дугой спину, сопя и фыркая, он выпускал к небу фонтан воды и медленно опять погружался в воду.
Внезапно корабль обо что-то ударился. Что это было – кашалот или подводная скала? Несколько человек поднялись на палубу и через борт стали смотреть в воду. Около корабля в глубине плыла громадная светящаяся масса.
Она казалась то розовой, то зеленой, отливала молочным блеском, точно перламутровая раковина.
– Это всплыл царь моря, – сказал кто-то. – Скорей спасайтесь!
За первой плыла другая, такая же бесформенная масса. Я различил большую голову с выпученными темными глазами. От головы, как длинные змеи, тянулись щупальца, извиваясь и растягиваясь во все стороны. Щупальца протянулись к стенке корабля и присосались. Два глаза смотрели вверх.
– Осьминоги! Осьминоги! – раздались крики. – Хватайте мечи и топоры!
Все бросились к люку и с грохотом скатились вниз.
На палубе остался один Меремот. Он дремал, разморенный горячими лучами солнца, и проснулся слишком поздно. Я крепко уцепился за мачту, боясь, что от страха вывалюсь из бочки. По стенке корабля медленно подымалась громадная серо-зеленая голова. Ее длинные могучие щупальца перевалились через борт и быстро поползли по палубе. От тяжести этой студенистой массы корабль слегка накренился набок. Меремот скатился к борту и напрасно пытался вскарабкаться к люку, сползая по гладкой палубе.
Край головы приподнялся над бортом, на ней наливались красные бугры и наросты.
Два темно-синих глаза чудовища вытянулись вперед на багровых ножках и с любопытством уставились на Меремота. Тот упал на колени, протягивая руки, и кричал:
– Царь моря! Не трогай меня! Я каждый день пять раз молюсь Ваалу!
Пожалей меня, я единственный сын у матери!..
Зеленые щупальца быстро поползли к Меремоту, обвили его и легко перекинули в пасть с крючковатым роговым клювом. В воздухе мелькнули длинные, тощие ноги Меремота.
Зеленая голова чудовища стала багроветь, точно наливаясь кровью.
Синие глаза свирепо вращались, а челюсти двигались, перетирая то, что недавно было Меремотом. Одним из щупалец, бывшим в два раза длиннее остальных, осьминог зацепился за люк. Оттуда показался Бигвай и сильно ударил мечом. Мясистый зеленый обрубок завертелся на палубе, как червяк.
Из люка, осмелев, стали выбираться корабельщики, и копья полетели в голову чудовища. Тогда осьминог отцепился от борта и грузно шлепнулся в воду.
Корабль сильно качнулся в другую сторону, и я едва удержался в бочке.
Порывистыми толчками морской владыка погрузился в морскую бездну, оставляя за собой темную жидкость, которая замутила воду.
Страшная смерть Меремота сблизила всех путников.
Мы собирались кучками и обсуждали, что делать дальше, как бороться с чудовищами моря и всеми другими бедствиями, которые грозили нам гибелью на каждом шагу.
7. СЧАСТЛИВЫЕ ОСТРОВАВесь следующий день невыносимо жгло солнце, но по-прежнему ветра не было. Корабль на веслах двинулся к северу. По очереди сменялись гребцы. В полдень узкая туча на горизонте подала надежду на ветер. Она рассеялась, и за ней показалась одинокая гора, похожая на перевернутую чашу. Из ее вершины клубился темный дым. Все выбежали на палубу, даже гребцы оставили весла. Софэр поднялся на мостик и смотрел вдаль, прикрывая глаза рукой.
– Что это – материк или остров? – спрашивали все. – Объясни нам, мудрый Софэр. Может быть, это остров Блаженных, где души героев находят себе успокоение после смерти?
Софэр сказал:
– О дети мои! Вам выпало большое счастье увидеть то, чего не удается видеть обыкновенным смертным. Это те Счастливые острова, до которых не доплывают. Если нам не встретится чудовище, которое поломает корабль, и мы не попадем в водоворот, который уносит суда в подземное царство вечной ночи, то мы увидим Счастливые острова и укажем другим путь, как до них добираться.
Теперь все бодро стали грести, надеясь, что впереди земля, вода и спасение.
Только поздно вечером, когда солнце село, корабль приблизился к острову; над вершиной горы вспыхивали молнии. Было уже темно. Остров резко выделялся на потухающем багровом небе. Корабль осторожно двигался вперед, чтобы не удариться о подводные скалы. Впереди, на побережье острова, загорелись красные огоньки; они перебегали с места на место, встречались и снова расходились.
Темнота все более окутывала море, и все резче разгорались красноватые огоньки. Наконец мы различили узкие длинные лодки. На носу каждой лодки стоял человек; в одной руке он держал пылающий факел, а другой – длинную острогу. Огоньки зашевелились, быстро поплыли в разные стороны и потухли – люди заметили нас.
Корабль приткнулся носом к обрывистому берегу. Наши моряки соскочили на землю и канатом прикрепили его к группе высоких пальм.
Софэр начал распоряжаться, точно он бывал уже здесь:
– Слушайте меня, мои друзья! Вы сделались врагами людей страны Канар.
Не повторите той же ошибки! Здесь живут люди с сердцами чистыми, как у детей. Чтобы подружиться с ними, нам нужно не напугать их. Вы видите следы костра. Разведем огонь, начнем варить себе пищу и споем песню, а песня призовет к нам жителей этого острова.
Все спустились на берег, полные недоверия к таинственным людям, боясь их нападения. Несколько костров запылало. Усевшись вокруг, мы все запели старинную песню моряков:
Веселый и смелый, свой дом покинул я
За знойные пределы, за скрип корабля.
«Прощай, жена, да помни! Прощай, малютка сын!»
Дом скрылся за знакомым золотым песком косы.
Нас трепали смерти. Трещал корабль.
У каждого на сердце – голодный краб.
Девять долгих лет, как девять валов,
И каждый рассвет был тревогами нов.
И пришел я из пучин голубых ночей,—
Близ дома, так же чист, все журчит ручей.
Красавец на пороге не узнал старика:
«Эй, мать! Оставь тревоги! Расспроси моряка!
Отец ушел в дали, за жгучие моря.
Живем давно в печали и я, и мать моя».
Девять матросов, верней руль держи!
На сердце грузом былой простор лежит.
Эй ты, отпетый! Вперед, простак!
За буйные ветры, за скрип в бортах! [87]87
Стихи А. Петрова.
[Закрыть]
Песня неслась в тихом воздухе и эхом отдавалась в береговых скалах, где в красном свете костров показались люди с длинными белокурыми волосами, падающими на плечи, в коротких одеждах из козьих шкур. Они осторожно и с любопытством приближались к нам. В их руках были камни, дубины и копья с костяными остриями.
Все мы продолжали петь, как будто их не замечая. Островитяне подошли еще ближе, и один старик, с голым черепом и маленькой лохматой седой бородкой, выступил вперед; протянув руки, он пошел к Софэру.
Софэр сделал несколько медленных шагов ему навстречу, и оба, взявшись за руки, смотрели друг другу в глаза. Софэр указал на наших путников, сидевших неподвижно, и сказал: «Бени-Анат». Старик посмотрел на Софэра, на наших людей, видимо обдумывая; потом, указав на своих островитян, сказал: «Уанчи».
Софэр повернулся к нам:
– Эти люди зовутся уанчи.
Островитяне подошли еще ближе и расположились кругом на камнях, наблюдая за нами. Софэр и старик уанчи уселись около огня и начали по очереди говорить, внимательно вслушиваясь в слова. Бигвай стоял поблизости и сказал Софэру:
– Язык этого старика немного похож на язык берберов. Я понял, что он спрашивает: откуда ты родом и зачем мы приехали сюда, на остров.
Тогда Софэр попросил Бигвая поговорить по-берберски. Старик уанчи оживился, услыхав речь Бигвая. Все остальные уанчи вскочили, быстро заговорили между собой, брали руки Бигвая и клали их себе на головы.
– Они говорят, что я их брат.
На корабле оказалось еще несколько человек, говоривших по-берберски.
Они ласково беседовали с островитянами и старались им объяснять все, о чем те спрашивали. Сперва уанчи всего пугались, осторожно дотрагивались до стенок корабля и отдергивали руки, точно обжигаясь. Потом они стали смелее, измерили шагами длину корабля и очень ему удивлялись, говоря, что не могут построить такого, а умеют изготовлять только лодки, обтянутые кожей.
Скоро все уанчи ушли. У нас всю ночь горели костры, и корабль, на случай тревоги, был готов к отплытию. Но все было тихо и спокойно. Только вершина горы курилась дымом, который иногда вспыхивал багровым отблеском.
Тогда раздавался отдаленный гром, и земля вздрагивала.
