Текст книги "Сплошные радости"

Автор книги: Ванесса Фитч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Она повернулась, намереваясь уйти.

– Вам придется послушать, мисс.

– Да, не зовите меня этим идиотским «мисс»!

– Я отлично помню то утро. Когда вы, беспомощная, лежали на том склоне, – Десмонд не поворачиваясь ткнул пальцем в сторону заводи, – я решил, что передо мною ангел. А вы... – Он безнадежно махнул рукой. – Я ошибся, дорогая леди... Вы такая же, как все. Ну ладно, я пошел. Извините, что нарушил ваше уединение...

Он по театральному низко склонился перед Эйбел.

– Ну нет! Вы мне сейчас такого наговорили... Я тоже кое-что скажу. Когда я вас увидела, мне вы не очень понравились. Но потом... Я подумала, что встретила очень сильного, мужественного и, главное, великодушного человека... Боже, как я ошиблась...

– Взаимно, дорогая!

– Не перебивайте меня, я еще не все сказала. Вы в своем монологе, мистер Гамлет, намекнули на ваш запрет пользоваться вашими землями? А вам когда-нибудь приходилось слышать о семействе Честер? Если нет, я вам скажу, что я до конца моих дней могу проводить время на лучших курортах мира, могу позволять себе любую экстравагантность... Купить все! Даже право собирать травы на ваших землях...

– Не выйдет, мисс, пока я жив, – рявкнул Стив.

Сердце Эйбел больно сжалось. Она пожалела о последних словах, но продолжать разговор, если эту безобразную сцену можно так назвать, было бессмысленно. И она, не отвечая Стиву, почти бегом припустила к дому.

11

– Стив, ты не слушаешь.

Он прижал карту рукой.

– Сандра, я пытаюсь понять, какую площадь мне придется огораживать. Уже поздно. Ты должна быть в кровати.

– Учительница, мисс Алиссон, просила узнать, придешь ли ты на вечер четвертого класса.

– Нет. Иди в кровать.

Сандра обошла вокруг стола и встала перед ним.

– Но ты должен! – настойчиво потребовала она.

– Должен? – Он опустил карандаш. – С кем ты подралась на этот раз?

– Ни с кем.

– Понятно. – Стив вздохнул. – Мне будут опять звонить...

Каждый раз, когда Стив слышал в трубке раздраженные голоса матерей одноклассников Сандры, требовавших принять меры, защитить их драгоценных крошек, он сожалел, что провел телефон. Родители жаловались, что Сандра избивает, терроризирует их детей. Если бы не звонки тети Молли, он бы отключил этот проклятый аппарат.

Сандра опустила глаза и прикусила губу, как она делала всякий раз, когда сердилась.

– Они мне не верят.

– Кто и почему?

– Дети в школе, – ответила она глухо. – Они не верят, что ты объехал всю Юго-Восточную Азию, нашел золото и драгоценные камни и чуть не погиб в джунглях. Они думают, я вру. Говорят, что я тебя выдумала, потому что у меня нет отца. Поэтому ты должен приехать в школу.

– Мисс Алиссон знает, что я настоящий. Мы слишком часто с ней по твоей милости общаемся.

– Значит, ты не придешь?

– Не собираюсь демонстрировать себя кучке сопливых малышей лишь потому, что они дразнят мою племянницу. Прекрати хвастаться перед ними.

– Но твои приключения – правда?

– Да, а сейчас иди спать.

– Почему же ты говоришь, что я хвастаюсь?

– Я прошу тебя держать рот на замке начиная с этого момента.

Сандра неожиданно для Стива зарыдала.

– Ты совсем не похож на моего папу. Он бы пришел. Я ненавижу тебя! – Она выбежала из комнаты.

Стив отложил карту. Достал спасительную сигару. Закурил.

Тяжелый народ эти женщины, думал он. Вот Эйбел. Мне казалось, что она ко мне испытывает какие-то чувства, но не удосужилась даже сообщить, что уезжает. Нет, об этом лучше не думать... Он тяжело вздохнул и пошел наверх в спальню Сандры.

В комнате девочки на полу валялись игрушки, одежда, книги.

А Тетти перед сном убирает свои вещи. В его комнате царит порядок. Какие они все-таки разные, отметил Стив, останавливаясь у кровати племянницы.

Сандра лежала неподвижно.

– Я знаю, ты не спишь. – Он присел рядом с девочкой.

– Ну?

– Ну, может быть, после того, как закончатся работы в доме, ведь еще не готова комната тети Молли, я загляну в школу.

– Когда это будет? – Сандра привстала.

– Через пару недель.

Сандра рухнула на подушку, свернулась калачиком и рывком натянула одеяло на голову.

– Это лучшее, что ты можешь сделать, маленькая дурочка.

Стив вернулся в гостиную, подбросил поленья в камин и опустился в старое продырявленное кресло, которое он нашел в сарае. Пока не привезли мебель, он был рад и такому. Сухое дерево легко загорелось, в камине запылал яркий огонь. В языках пламени ему почудилась Эйбел.

– О Боже, – простонал Десмонд, не в силах отвести глаз от чарующего видения: она предстала в языках пламени танцующая, дразнящая.

Со дня их ссоры прошло больше двух недель. Он отвел глаза в сторону от этого чарующего видения и вытянул ноги, чтобы остановить нарастающее возбуждение. В глубине души он корил себя за несдержанность. Он понимал, что был не прав, не захотел даже выслушать ее. А теперь, сэр, тебе остается лишь мечтать о ней, любоваться издалека, тайно.

Чувство горечи окатило Стива. Он закрыл глаза, постарался представить, что у него нет ни прошлого, ни будущего, ни страхов, ни волнений, и мало-помалу его сморил сон.

Эйбел сидела за столом и глазела на пустой сушильный шкаф. Состояние безысходности душило ее. С момента гибели мужа она никогда не чувствовала себя такой несчастной. Вверг ее в это отчаянье Стив Десмонд, поколебавший, казалось, самое незыблемое, что составляло ее внутреннюю сущность, – веру в людей. Чувство разочарования захватило ее. Первые дни она со сладострастием упивалась им, старалась очернить Десмонда в своих собственных глазах, приписывала ему несуществующие пороки. Ей даже показалось, что она освобождается от власти его чар... Но почему же тогда он ей всюду мерещится? Она запретила себе выходить в лес, на дорогу, ведущую к его дому, она не встречалась с детьми... Но каждую минуту она думала о нем. От воспоминаний о его объятиях в теле занимался пожар. И поделать с этим она ничего не могла. Стив по-прежнему властвовал над ней.

За дело примирения взялась Стаси.

Заехав к Веджвортам на следующий после разговора с Десмондом об отъезде Эйбел день, она застала подругу в очень тяжелом состоянии. С опухшим от слез лицом, та лежала ничком на кровати, не реагируя на беспомощные увещевания Батла.

Старик, обеспокоенный долгим отсутствием невестки, поднялся к ней в спальню, чего вообще никогда раньше не делал. Увидев ее зареванное лицо, померкший взгляд, Батл возмутился:

– Я предупреждал, что от этого Десмонда добра не жди, – напустился он на Эйбел.

– Ты слышал? – слабым голосом спросила она.

– Вы орали как мартовские коты. Я не спал.

Эйбел попросила пить. Батл неловко подал ей стакан, слегка расплескав воду. Он не знал, что сказать невестке, как ее утешить.

– Садись, Батл, посиди со мной, мне так плохо.

Старик уселся на краешек ее кровати и скрюченными пальцами погладил ее руку, лежащую поверх одеяла.

– А Лесли стало намного лучше. Твои травы мертвого воскресят.

Эйбел поняла, что Батл хочет вернуть ее к жизни. Она благодарно улыбнулась.

– Я рада, Батл. И мне приятно, что ты беспокоишься обо мне...

Веджворт, не зная, что ей еще сказать, опять погладил руку.

В эту минуту в спальню вошла Стаси. Увидев Батла, сидящего рядом с Эйбел, она поняла, что ее вчерашняя беседа с Десмондом имела самые неблагоприятные для Эйбел последствия.

Батл обрадовался приходу медсестры, потому что в этой комнате, наполненной, по его мнению, липшими вещами, чувствовал себя стесненно. Он встал и хромая пересек комнату, бросив на ходу:

– Не переживай...

Когда за ним закрылась дверь, Стаси со словами: «Я так и знала!» – бросилась к подруге.

Эйбел вопросительно посмотрела на нее.

– О чем ты?

– Сейчас все расскажу. Но вначале я сварю кофе. Ведь ты еще не завтракала.

Она спустилась вниз. Пока грелась вода, соорудила сандвичи, установила на поднос чашки, вазочку с медом, молоко, масло...

– Эйбел, ты должна подкрепиться. – Вернувшись с подносом, Стаси принялась хлопотать вокруг Эйбел. – Ты в состоянии встать?

Та молча кивнула головой и спустила ноги с кровати, набросила на себя халат и села в низкое кресло, стоящее перед инкрустированным булевским столиком, на который Стаси поставила поднос.

Они пили кофе, и Стаси поведала, как ненароком проговорилась Десмонду о предстоящем отъезде Эйбел.

– Я ведь понятия не имела, – оправдывалась она.

– Стаси, твоей вины здесь нет. Он напустился на меня, не дав себе труда объяснить, в чем дело. Если бы ты знала, как мне горько. – На глазах Эйбел заблестели слезы.

В этот момент раздался телефонный звонок. Эйбел сняла трубку. И Стаси услышала:

– Я рада тебя слышать, папа!

Ну, слава Богу, подумала Стаси. Разговор с родителями отвлечет ее от этого кошмара. Но голос Эйбел постепенно утрачивал живость, о чем свидетельствовали монотонные «да», «да», «о'кей»...

Положив трубку на рычаг, Эйбел опустила голову. По ее щекам струились слезы.

Стаси не знала, что и думать.

– В чем дело? Что еще стряслось?

– Они не приедут на Рождество. Папа сказал, что они не хотят нарушать традицию. Последние годы они проводят праздник в Швейцарских Альпах.

Стаси присвистнула. Если положить руку на сердце, она не до конца понимала Эйбел. Имея такие возможности, сидит годами безвыездно в этой дыре. Возится с Батлом, лечит его мула, терпит выходки старика... Другая на ее месте... Теперь еще этот Стив. Конечно, он очень интересный мужчина, но... И она решилась высказать подруге свои сокровенные мысли.

– Мне кажется, ты правильно поступишь. Уехав отсюда, ты развяжешь себе руки. Джейка не вернешь... Почему ты должна тратить свои лучшие годы на его отца? Да и на Десмонде свет клином не сошелся. Но лично мне будет очень не хватать тебя.

Эйбел отрицательно покачала головой.

– Если я теперь уеду, я не буду знать покоя всю жизнь.

– Тебе кажется.

– Нет, Стаси, я знаю себя. Такая уж я уродилась.

– Почему ты не сказала об этом Десмонду?

– Если бы я знала, что он хочет... Он был взбешен, упрекал меня, говорил невероятные вещи, но не потрудился объяснить, в чем дело. А ведь он тяжело болен.

– Это я знаю. Кстати, он, оказывается, был вчера у доктора Коула.

– И что? – В глазах Эйбел появился интерес.

– Не знаю...

Эйбел вздохнула.

– Как жаль, что так вышло. Я уверена, что смогла бы помочь ему... Но после всего, что он наговорил, что мы наговорили друг другу, он не примет мою помощь...

– А вот это предоставь мне, если ты действительно намерена лечить его...

– Видишь ли, что бы я о нем ни думала как о человеке, я не могу оставаться безучастной к его физическому состоянию.

– Вот что, Эйбел, все можно устроить через старину Лайна. Десмонд сделает ему заказ. Это я беру на себя.

– А ведь правда. Я поговорю с мистером Лайном. Но кто проследит за тем, чтобы Стив регулярно принимал лекарства?

– А Сандра на что?

– Тогда ей придется все рассказать. Этого нельзя допустить. Дети еще не оправились после самоубийства отца.

– Однако! – воскликнула Стаси. – Час от часу не легче. Я не знала, что его брат так ушел из жизни...

– Теперь ты меня понимаешь?

– Послушай, ведь дети все равно в курсе. Они видели, как он страдает от головных болей. В остальное их посвящать не будем.

К удивлению Эйбел, все получилось именно так, как они задумали. Стаси удалось уговорить Десмонда сделать заказ в аптеке Лайна.

Сандре, по словам Стаси, тоже не пришлось объяснять дважды. Ни ей, ни Тетти не хотелось оказаться в приюте, хотя девочка не удосужилась поделиться с медсестрой своими опасениями. Стаси случайно услышала разговор детей на эту тему.

Стаси ежевечерне заезжала к Эйбел, делилась новостями. Как могла поддерживала подругу. Но Эйбел была грустна...

Чувство собственного достоинства было в ней развито настолько, что она старалась не задавать Стаси лишних вопросов.

Лишь однажды вскользь спросила:

– А как чувствует себя мистер Десмонд?

– Сильные приступы не повторялись, но головная боль не прошла. Ты будешь есть, в конце концов! – прикрикнула Стаси, наблюдавшая, как Эйбел ковыряет вилкой нетронутый жареный картофель в своей тарелке.

– Не хочется, – ответила Эйбел.

Стаси закатила глаза.

– Так продолжаться долго не может. Ты таешь на глазах. Может, объяснишься с ним?

– Ни за что! – воскликнула Эйбел, потом добавила: – И давай больше не будем об этом...

Стаси поднялась, взялась за свой чемоданчик.

– Мне пора...

– Не сердись, Стаси. Но ты пойми меня – я замучилась... Ведь я... Я люблю его...

– А ты думаешь, я не догадываюсь. Полагаю, что об этом знает даже Лесли...

– Перестань. – Эйбел улыбнулась.

– Вот ты и повеселела... – заключила довольная Стаси.

– Ты приедешь ко мне на День благодарения? Можешь привести с собой своего друга, того...

– С ним все кончено.

– О, Стаси! Извини.

– Не стоит извиняться. Этот тип пригласил меня на выходные. Я согласилась. И что ты думаешь? Он попросил меня убрать дом и выстирать его рубашки. Я рассмеялась ему в лицо. Так что я теперь свободная, одинокая женщина. На День благодарения я к тебе приду, а Рождество хочу провести на Гавайях.

– Стало быть, я останусь одна?

– А Батл и Лесли? Помнится, прошлое Рождество ты провела в их компании...

– Вот именно. Представь, ночь, тишина... Вдруг слышу рев, ругань Батла... Выскочила... Мы за Лесли по всей округе впотьмах гонялись... До сих пор не пойму, что на него тогда нашло.

Стаси засмеялась.

– Помню, помню... Я приезжаю утром с рождественскими подарками, а ты еще спишь... Я к Батлу, за что-то там зацепилась... Он вдруг как вскочит, как закричит: «Лесли, стоять!..» И в чем был – на улицу... А потом вернулся, уставился на меня. Вижу – ничего не соображает.

– Еще бы! Нетрудно представить... – поддержала Эйбел подругу.

Обеим женщинам отлично была известна эта история, не раз повторенная, но обеим становилось легче, когда они возвращались в недавнее прошлое, когда, как им теперь казалось, было все замечательно. А если что-то случалось, то казалось теперь забавным курьезом.

Стаси тайно от Эйбел не единожды пыталась вызвать Десмонда на откровенный разговор, потому что не оставляла своего намерения помирить их, но пока у нее ничего не выходило. Десмонд ощетинивался, замолкал или уходил от темы, переключая разговор на цвет обоев в гостиной либо еще на что-то. Он словно хотел дать ей понять, что устройство дома, качество ковровых покрытий составляет на данном этапе главный смысл его жизни, в которой нет места для какой-то там Эйбел.

Однако Стаси не так-то просто было провести. Она видела, что при малейшем намеке на Эйбел он весь напрягался, глаза загорались и он старался их отвести в сторону, чтобы медсестра ничего не заметила. Но Стаси в таких делах обмануть было трудно. Она заняла выжидательную позицию, ожидая, когда Десмонд допустит промах, чтобы начать свою игру. Она считала себя косвенно виновной в разрыве Эйбел и Стива и положила своим долгом вновь свести их.

После ухода подруги Эйбел бесцельно побродила по дому, подошла к роялю, откинула крышку. Послушные пальцы привычно пробежали по клавишам, которые чутко откликнулись на их прикосновения... Надолго Эйбел не ушла в мир звуков, гармонии... Но светлый ранний Моцарт показался Эйбел легкомысленным эфемерным эльфом... Не бывает так в жизни, мрачно подумала она. Жизнь состоит из обмана, несбывшихся надежд, ошибок и разочарования.

Она закрыла крышку рояля и вновь бесцельно прошлась по гостиной. Взяла сигарету и подошла к окну. Почти стемнело. Эйбел закурила, сделала несколько затяжек и скомкала сигарету в пепельнице. Курение ей никогда не помогало. Она впервые закурила после смерти мужа, но быстро оставила это занятие, которое ей казалось бессмысленным. Почему говорят, что процесс пускания дыма изо рта успокаивает? – удивлялась она. Лично меня могло бы утешить одно...

Еще немного постояв у окна, она прошла в прихожую, надела куртку и вязаную шапочку и вышла на улицу.

Эйбел совершенно не знала, чем себя занять. Пошла было к Батлу, но сквозь неплотно задернутую штору увидела, что старик заснул, сидя в своем неизменном кресле-качалке, и вернулась на тропинку, ведущую на кладбище.

Стаси легко говорить «уезжай отсюда». Допустим, я решусь, но что станет с Батлом? Он привязан ко мне, как ни один человек на свете, несмотря на вздорные выходки.

Ей вспомнился разговор с отцом. Она тяжело вздохнула.

– Что ж, верность традициям великая вещь. Не правда ли, Джейк, – обратилась она к безмолвной плите. – Я тоже не буду нарушать наших с тобой традиций, – пообещала она мужу, очевидно имея в виду скорее нравственную сторону дела, нежели внешние обстоятельства.

Прошло еще несколько таких же бесцветных, но заполненных ничем дней. Но однажды утром, спустившись вниз, Эйбел обнаружила в гостиной Батла. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что свекор что-то затеял. Она не ошиблась.

– Мы с Лесли уходим в горы.

Эйбел с неподдельным ужасом посмотрела на Батла.

– Зачем? Я не пущу тебя!

– Я не спрашиваю у тебя разрешения, а просто посвящаю в свои планы. Я отведу мула на вершину горы. Если промедлить, он умрет в сарае, тогда мне не удастся его достойно похоронить. А Лесли был хорошим мулом, он заслужил приличное погребение.

Эйбел бросилась к старику так стремительно, что опрокинула стул.

– Там зима, выживший ты из ума старик! Здесь дождь, а на вершине – снег. Ты умрешь от холода или подхватишь воспаление легких...

– Не оскорбляй меня. Я еще могу отличить зиму от лета.

– Ты снова сломаешь ногу.

– Да? Ну так лучше там, чем здесь.

Эйбел заплакала.

– Не ходи! Вызови ветеринара. Ты – это все, что у меня осталось. Я сойду с ума, если ты погибнешь вместе с Лесли.

– Тогда ты станешь наконец свободной, если, конечно, снова не попадешь в сети Десмонда.

Эйбел зарыдала. Ей только этого не хватало.

– Да не плачь ты, девчонка, – в смятении бормотал Батл. – Не выношу женских слез. – Он поднял стул и усадил ее. – Я не какой-то там молодой недоумок, который не может о себе позаботиться. На горе есть большая пещера. Мы с Лесли прекрасно устроимся.

– Но как я об этом узнаю? – всхлипнула Эйбел.

– Так же, как в свое время моя жена Мойра. В ясные дни увидишь дымок от костра. А сейчас я хотел бы получить патроны, которые ты спрятала.

– Зачем? В кого ты собираешься стрелять?

– В медведя, если проголодаюсь, или в Десмонда, если буду сыт.

Эйбел высморкалась.

– Ни за что. Пойдешь без ружья.

Батл серьезно посмотрел на нее слезящимися глазами.

– Не могу. Может, Лесли придется помочь перебраться в рай для мулов.

Эйбел закрыла глаза и вздохнула.

– В верхнем левом ящике шкафчика в ванной.

Батл подошел к двери и вдруг остановился.

– Верхний левый ящик? Это там, где ты хранишь свои женские штучки?

Эйбел открыла глаза и увидела, что старик покраснел от смущения.

– Если у тебя хватает мужества идти на вершину горы в середине зимы, то уж подавно хватит, чтобы сдвинуть в сторону коробочку тампаксов. Я не буду своими руками отправлять тебя на погибель.

Краска на щеках старика стала гуще.

– Обещай, что ты будешь осторожен. – Эйбел обняла его.

– Эй! – завопил он. – Прекрати сейчас же! Ненавижу телячьи нежности.

– Обещай, что будешь осторожен, или я поцелую тебя прямо в губы!

– Упаси Господи! – Батл отшатнулся. – Вот тебе мое слово. А теперь отойди подальше.

Час спустя она стояла во дворе, наблюдая, как Батл уводит Лесли в серую влажную мглу. Он поднял руку. Она сделала то же самое.

Ты старый сентиментальный дуралей, подумала она, а я – сентиментальная дуреха, но вслух прокричала:

– Прощай, Лесли!

Старый мул повернул голову в ее сторону, заломил уши и взбрыкнул. Она обрадовалась, что животное еще не собирается сдаваться, но потом подумала, что скорее всего никогда его больше не увидит, и на ее глаза опять набежали слезы.

Эйбел следила за мулом и стариком, пока они не исчезли в лесу. Затем посидела немного на могиле Джейка, слушая удаляющийся звон колокольчика Лесли. Это живым плохо, подумала она. Это оставшиеся в живых страдают и горюют, оплакивают и чувствуют себя одинокими.

Начинался дождь.

12

Стив уселся напротив доктора Коула.

– Док, я к вам раньше назначенного срока, но есть причина.

– Как себя чувствуете, молодой человек? – спросил тот, внимательно всматриваясь в Десмонда.

– Уже десять дней, как я не чувствую головных болей. Понимаете? Совсем не чувствую. У меня такое чувство, что опухоли нет. Я словно на свет заново родился.

– Должен вас огорчить, но...

– Я хотел бы сделать новые снимки, – перебил старого врача Десмонд.

– Сынок, – устало проговорил доктор Коул, – хотел бы я с тобой согласиться, но антибиотики не влияют на опухоли, доброкачественные они или нет. Но...

– Что но? – нетерпеливо воскликнул Стив.

– Но если симптомы исчезли, возможно, опухоль рассасывается. Скажи, что ты принимал еще?

– Травы из аптеки Лайна.

У врача поползли вверх брови.

– Тебе кто-то посоветовал?

– В общем, да. Но я подумал, что в моем положении, как говорится, все средства хороши.

– Ты прав. Что ж! Давай повторим рентген, чем черт не шутит. А вдруг!.. У меня есть друг в Милфорде, отличный специалист-невропатолог...

– Пустая трата времени, док. Я знаю, каковы мои шансы под ножом хирурга.

– Нет-нет. Ты не так меня понял! Я собираюсь послать ему твои снимки. Он не хирург, но отлично читает снимки, во всяком случае, точно скажет, что изменилось за две недели.

– Либо не изменилось?

– Не знаю, сынок. – Доктор Коул устало пожал плечами. – Но тебе не повредит мнение еще одного специалиста. Лишь кошелек станет легче. Человеческий организм – удивительная штука. Не надо это сбрасывать со счетов.

Стив помолчал, думая о тете Молли, Тетти, Сандре, о своем только что отделанном доме и, конечно, об Эйбел, о которой думал ежеминутно.

– Согласен.

– Вот и отлично. Сейчас я позвоню туда.

Возвращаясь домой после рентгена, Стив притормозил у дороги, ведущей к Веджвортам. Он всегда поглядывал в сторону дома Эйбел, когда проезжал мимо. На кладбище он заметил маленькую фигурку в ярко-желтом плаще. Стив остановился. Не выходя из машины, он с грустью смотрел на Эйбел, которая выглядела такой беззащитной и одинокой. Он заглушил мотор. Все-таки видеть реальную, из крови и плоти Эйбел было во сто крат мучительнее, чем видение в языках пламени.

Он решился. Откуда ни возьмись, нашлось резонное объяснение еще полчала назад казавшегося бы невозможным поступка. Кто-кто, а Эйбел вправе знать, что ее травы принесли мне облегчение. Она должна это узнать не от Стаси, а от меня.

Будь мужественным, Десмонд, пожелал он себе.

Стив шел по дороге, каждую минуту ожидая, что она поднимет голову. Но она его не слышала.

Он остановился за ее спиной, не зная, с чего начать. Наконец негромко позвал ее.

– Стив! – Эйбел от неожиданности вздрогнула. Ее глаза смотрели на него настороженно, но где-то в глубине зрачков мелькнула робкая радость.

Стив заметил это и приободрился. Приготовленная в уме фраза, составленная из высокопарных извинений, застряла в горле. Глядя в эти глаза, он был не в состоянии произнести что-нибудь избитое, вроде «Эйбел, простите меня...» Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. Его губы расплылись в застенчивой мальчишеской улыбке.

– Я – идиот, Эйбел. Мне нет прощения. Но если ты... если вы согласитесь принять это за аксиому, то, может, немножко простите меня.

Эйбел помедлила с ответом, отчаянно борясь с собой, ей не хотелось, чтобы Десмонд заметил смятенность, в которую ввергло ее его появление. За несколько секунд она пережила страх, недоверие, притупившаяся было боль обиды вновь резанула по сердцу, но одновременно возник поток других чувств, с которым она не в силах была совладать. Она в растерянности переспросила:

– Как это – простить немножко?

Десмонд видел внутреннюю борьбу, отражавшуюся на ее осунувшемся с момента их последней встречи лице. Представил, как ей сейчас мучительно трудно.

– Я знаю, как я виноват, Эйбел. Я знаю, что вел себя непростительно грубо. Я пришел сказать, что был не прав, что я искренне раскаиваюсь, что я все эти дни не знал покоя...

Эйбел слушала, глядя ему в глаза, в которых читала то, что стояло за его словами.

– У нас тогда не было времени поговорить обо всем, – напомнила она.

Он взял ее озябшие руки в свои и поднес к губам, согревая их своим дыханием.

– Какие холодные! – воскликнул он и, не в силах сопротивляться охватившему его чувству нежности, прижал их к лицу.

Эйбел не отнимала своих рук. Ей хотелось, чтобы время остановилось, чтобы это мгновение длилось вечно. Десмонд целовал ее руки, притягивая ее к себе и одновременно шепча:

– Ты простишь меня, Эйбел, простишь?

– Уже простила, Стив. Разве ты не видишь? – Из ее глаз катились слезы.

– Не плачь, любимая. – Он прижал ее к себе. – Я обещаю, что никогда больше ничего подобного не повторится. Но поверь, я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ты собираешься уехать... Может быть, навсегда... И ничего не говоришь об этом.

Она прижалась к нему. Ее душа ликовала. Желание проснулось в ней, приводя тело в трепет.

– Нет, я бы так не сделала. Как хорошо, что ты пришел. Обними меня покрепче, чтобы я поверила, что это не сон. Четверть часа назад я сидела здесь без чувств, мыслей. Я была как мертвая.

Стив прижал ее к себе.

– Ты вся промокла! Почему ты здесь сидишь в такую погоду?

– Пойдем в дом. – Она взяла его под руку и повела к крыльцу. – Я тебе все расскажу. Батл увел Лесли в горы. Я не хотела его отпускать. Я так боялась остаться совсем одна. Но мне пришлось уступить. В конце концов, это его жизнь. Кто я такая, чтобы вмешиваться! Я сидела у Джейка с тех пор, как они ушли.

– Тяжеловато придется старику. Но не волнуйся. Я уверен, с ним ничего не случится! Жители гор – крепкие парни.

Эйбел чихнула.

– Мне кажется, тебе следует принять горячий душ, – встревожился Стив. – Вот что, если позволишь, я здесь похлопочу, разожгу камин, сварю кофе, а ты иди в ванную. Правда, скоро придут из школы дети. Но не спалят же они дом, как ты думаешь?

– Думаю, они проявят сознательность, – улыбнулась Эйбел. – Ты прав, я на самом деле озябла. – Она как-то виновато улыбнулась.

Стив стащил с нее промокший плащ.

– Иди, иди... Я здесь разберусь.

Эйбел отправилась наверх. Стащила с себя одежду и подставила тело под упругие, горячие струи.

Вскоре она согрелась. Но медлила выходить. Ей очень хотелось, чтобы скрипнула дверь и вошел он...

Стив тем временем вспомнил, что оставил машину на дороге, отправился снова под дождь.

Когда он вернулся, Эйбел в длинном махровом халате стояла посредине своей гостиной, недоумевая, куда он делся.

– Господи, ты сам весь мокрый. Где ты был? – спросила она озадаченно. – Теперь твоя очередь принимать душ.

– Подогнал машину. – Он подошел к огню. – Не беспокойся, я не насквозь, как ты...

– Принесу все-таки полотенце. У тебя волосы мокрые. Я сейчас.

Она вышла и через минуту вернулась, неся поднос, на котором стояла бутылка коньяка и рюмки. Полотенце было перекинуто через руку.

– Я думаю, не помешает. – Эйбел указала на коньяк и протянула Стиву полотенце. – Кстати, а почему ты на машине?

– Я был у доктора Коула.

Эйбел вся напряглась, в ее глазах появилось тревожное выражение:

– И... что?

– После того как я стал пить твои настои, у меня исчезли головные боли. Мне сегодня сделали снимки. Док сказал, что направит их коллеге, чтобы тот разобрался.

Эйбел не верила своим ушам. Говорят, что беда не приходит одна, но радость, похоже, тоже, подумала она, и вслух сказала:

– Я так рада, Стиви. Я так рада, что не знаю, мне хочется больше смеяться или плакать! Правда!

Эйбел запрокинула голову, в ее сияющих глазах он увидел слезы.

Он обнял ее, зарылся лицом в ее волосы, жарко вдыхая их аромат. Эйбел теснее прижалась к нему. Он ощущал ее грудь, бедра. Его рука развязала пояс ее халата и заскользила по шелковистой коже. Он целовал ее лоб, щеки.

– Я мечтал об этом мгновении каждую минуту из тех, что мы не виделись...

– А я... Но мне казалось, что уже ничего у нас не будет...

Он наклонился, поцеловал ее губы.

– Пойдем наверх. Ты ведь еще никогда не был в моей спальне.

Но Стив, разжав объятия, не двинулся с места.

– Эйбел, видит Бог, как я люблю тебя, как хочу тебя... Но ведь я не могу обещать тебе будущего...

– Нет, Стив, ты не прав! Я поняла, что нужно жить настоящим. Иначе вообще ничего может не быть. – Она ласково дотронулась до его щеки.

– Но я чувствую себя каким-то вором, я беру то, на что не имею права.

– Я даю тебе это право. Разве этого тебе недостаточно?

Стив задумался. Эйбел делала ему царский подарок. Однако, приняв его, как я буду выглядеть в ее и своих глазах, пронеслось в мозгу.

Эйбел точно угадала его мысли.

– Ты не прав, беря на себя всю ответственность, я хочу разделить ее с тобой.

Она притянула его к себе, уткнулась лицом в его грудь.

Стив не мог больше сдерживать себя. Он подхватил Эйбел на руки и, шагая через три ступеньки, понес наверх.

В спальне было темно, но они не зажигали света.

Осторожно опустив Эйбел на кровать, Стив впился в ее губы. Она ответила таким же страстным поцелуем. Они, как обезумевшие, набросились друг на друга. Она расстегнула молнию на его джинсах, ощутила его упругую плоть. Стив застонал от наслаждения. Он быстро снял с себя одежду и приник губами к ее лону.

Эйбел всхлипнула, затрепетала... Они ласкали друг друга. Их жесты были красноречивее всяких слов. Раздвинув ей колени, Стив медленно вошел в нее, и она услышала, как на мгновение прервалось его дыхание. Его ладони лежали на ее ягодицах, задавая ритм, древний как мир. Когда он проник глубже, она протянула руки, гладя твердые мышцы его спины. Стив целовал ее шею, подбородок, уголки рта. Она разжала зубы. Кончик его языка ласкал ее нёбо... Сколько времени длился этот поцелуй, оба не имели понятия... Но вот движение их тел на секунду приостановилось. Ликующий стон вырвался из груди Эйбел. Острое наслаждение, испытываемое ими, захватывало дух, унося обоих в неведомые дали...

Оставшиеся до Рождества дни были заполнены предпраздничными хлопотами. Самым трудным для Эйбел был выбор подарка для Батла. Она обзванивала приюты для животных, но процедура передачи их питомцев, как она выяснила, была достаточно сложной, требовала проделать уйму формальностей, чтобы получить щенка или котенка.

Эйбел поделилась своими переживаниями с Морисом Лайном, к которому заехала, чтобы передать очередную партию трав.

– Кажется, я смогу вам помочь. Мои приятели переезжают в другой штат. Я знаю, что они как раз подыскивают новых хозяев для своей Джорджи. Единственное условие – добрые руки. Я смело могу за вас поручиться.

– Я была бы вам очень признательна, – обрадовалась Эйбел. Ей очень хотелось, чтобы к тому моменту, как Батл вернется домой, его встретило живое существо.

Лайн созвонился со своими приятелями. Разговор был короткий.

– Им достаточно моего поручительства, – сказал он, вешая трубку. – Вы можете заехать к ним прямо сейчас. Они вас ждут.