Текст книги "Золотой дождь"

Автор книги: Ванесса Фитч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Шансов на побег у нее не было – Нэш предусмотрительно заблокировал ее автомобиль, ключи от входной двери тоже у него. Слабенький внутренний голос раздражал Фейт, напоминая, что она пока не предприняла никаких попыток вырваться на свободу, в то время как следовало бы что-нибудь сделать, но она отделалась от него, признав заранее все возможные действия бесполезными.

И что вообще тут можно сделать? Выпрыгнуть из окна?

А вдруг она беременна? Фейт выросла без отца и еще девочкой поняла, как тяжело приходилось матери без любимого человека. Гибель мужа и отца омрачила жизнь обеих.

Таблетки начали действовать, мысли Фейт путались, глаза слипались. Завтра она станет женой Нэша. Она почувствовала легкий трепет, дрожь во всем теле. Нэш... С его именем на губах Фейт скользнула в сон.

Внизу Нэш долго стоял перед окном кабинета, уставившись в темноту невидящими глазами.

Он сознавал, что многие, не только Фейт, восприняли бы его поступок как дань старомодным представлениям, в наше время не имеющим смысла. Но сам Нэш верил в то, что надо всегда отвечать за все свои действия, а что может быть серьезнее, чем ответственность за жизнь ребенка? Его поразило сделанное им открытие – ему льстит то, что он первый мужчина в жизни Фейт. Закрыв глаза, он с легкостью представил себе Фейт пятнадцатилетней. Но она стала женщиной только той ночью.

Красивая женщина, которая почему-то столько лет воздерживалась от сексуальной жизни, а потом вдруг выбрала его.

Почему именно его? Ведь по логике как раз его она не должна была выбрать.

В раздражении он отвернулся от окна. Разве можно найти логическое объяснение поступку Фейт. Долго держалась за свою девственность, как за главный козырь, намереваясь использовать его в игре, а потом вдруг пожертвовала. Ему!

Возможно, что, как и он, Фейт попала в такие обстоятельства, когда не смогла себя контролировать. Вдруг, как и он, она тоже...

Что тоже? Он выругался про себя и хмуро взглянул на портфель. Потом, неохотно открыв его, достал небольшую подшивку бумаг и разложил на письменном столе.

Содержание отчетов, представленных руководителями групп, в которых занималась Фейт, было настолько знакомо ему, что он мог с легкостью цитировать их по памяти. Она трудолюбива, прилежна, отличается хорошими способностями и целеустремленностью. Один из преподавателей написал, что «девушку характеризует цельность, честность и высокий коэффициент интеллектуального развития».

Поэтому для нее не представляло труда обвести их всех вокруг пальца. Так же легко, как и обмануть крестного... Взгляд Нэша упал на отдельный листок. Он потянулся за ним.

Это было письмо, написанное Фейт попечителям вскоре после того, как ее известили о последней воле Филипа. В нем она выражала свое удивление и благодарность, а также обещала сделать все, что в ее силах, чтобы быть достойной доверия Филипа.

«Вы не представляете, как много для меня значит узнать, что Филип верил мне, верил в мою невиновность».

Ее невиновность! Если бы она была невиновна!

Она знала, как он беспокоился о здоровье крестного. Он говорил с ней об этом за несколько дней до того, как ее маленькая банда вломилась в дом. Это беспокойство и заставило его утратить бдительность и довериться Фейт. Поэтому он невольно разделяет ее вину за то, что произошло в особняке.

Ей было известно, что он собирается уехать по делам, а Филип останется дома один. Он сам сообщил ей это. И она знала, что в последнее время крестный чувствовал себя неуверенно – имелись определенные признаки ухудшения его самочувствия. Филип жаловался несколько раз на слабость в руке – классический симптом, говорящий о том, что он мог перенести на ногах небольшой инсульт, как сказал потом его лечащий врач.

О чем думал Филип, когда увидел Фейт в первый раз... когда пригласил ее сюда? Нэш помнил, какое удовольствие крестному доставила девочка, он был так рад ее неожиданному визиту. Нэш часто представлял, что мог почувствовать Филип, узнав правду о ней, и это всегда мучило его. Если бы он знал, что Фейт руководила не любовь, а алчность? Господи, ради чего? Крестный никогда не держал дома более сотни фунтов наличных. Никогда!

Всего сотня фунтов.

Нэш хорошо помнил недоумение поверенного Филипа, когда он сообщил ему о своем намерении.

– Вы собираетесь платить за обучение девушки в университете, но при этом хотите, чтобы она считала, что деньги поступают из поместья вашего покойного крестного?

Поверенный был сбит с толку, долго сомневался, но упорство Нэша победило – Фейт должна думать, что ее наследство в руках анонимных попечителей.

Первое время эта игра приносила Нэшу удовлетворение. Ему было приятно сознавать, что, осуществляя контроль над жизнью Фейт, ее будущим, он может одним словом все изменить в ее жизни. Он мог лишить ее финансовой поддержки, отнять у нее благоприятные возможности. Пока горечь утраты и чувство вины после смерти Филипа были свежи, Нэш нуждался в этом жестоком удовольствии.

Позднее, когда стали поступать отчеты от руководителя группы Фейт, полные похвал – ее превозносили не только за способности и блестящие успехи, но и за человеческие качества, такие, как честность, трудолюбие, преданность долгу, – чувства Нэша смешались. Он ощущал презрение и гнев при мысли о том, как легко она всех обманула, ярость и горькое чувство утраты, но не мог перестать думать о ней.

Проявленная слабость приводила его в бешенство. Черт возьми, ему ведь давно ясно, что она собой представляет! Почему же он не может обуздать свое желание? Почему влечение к ней заставило его все забыть? Он ничего не может поделать со своей страстью, а теперь она, возможно, носит его ребенка. Как он будет защищать ребенка от разочарования, когда он или она узнает правду о матери?

Он не знал, что делать, надеясь, что найдет выход позже.

Собрав со стола бумаги, Нэш скрепил листы скоросшивателем и сунул в портфель. Потом, выйдя из дому, открыл багажник автомобиля и, положив портфель, достал несколько пакетов. Большую шляпную коробку с карточкой очень известной модистки, пакет с платьем от знаменитого кутюрье, а также коробку с туфлями на таких высоких тонких каблуках, что на них было страшно смотреть, но служащие дорогого обувного салона убедили его, что именно это подойдет невесте.

Внеся свертки в дом, Нэш запер дверь и поднялся на второй этаж. Фейт крепко спала, как невинная девушка накануне венчания.

Положив пакеты на пол, он вышел из комнаты.

Потом в кабинете Филипа налил себе виски, но, поднеся стакан ко рту, отставил, не сделав ни глотка. Виски не поможет разобраться с его проблемами.

Фейт разбудило яркое утреннее солнце. Вечером она забыла задвинуть шторы. Охваченная тревогой, она резко повернулась, но, к ее облегчению, рядом с ней никого не оказалось, подушка на другой половине постели была не смята. И тут она заметила коробки на полу. Что это еще?

Сначала она открыла обувную коробку и, увидев изящные атласные туфли кремового цвета на высоких шпильках, замерла от восхищения. Туфли были точно ее размера, но она никогда не покупала себе такой дорогой и непрактичной обуви. Потом Фейт обратила внимание на шляпную коробку и, затаив дыхание, подняла крышку. Прежде чем вынуть шляпку, ей пришлось снять несколько слоев оберточной бумаги.

Она не могла отвести глаз от этого произведения шляпного искусства. Кремовая, как и туфли, шляпа была сделана из тонкой соломки и шелка-сырца. Шляпа для невесты. Сердце Фейт бешено забилось. Когда она осторожно положила шляпу на место, руки ее немного дрожали. Почувствовав себя глубоко несчастной, Фейт, чтобы удержать подступающие слезы, несколько раз моргнула. Но она не позволит себе расплакаться из-за роскошной шляпы. Нет. Сегодня она может реветь от возмущения и обиды, а не оттого, что Нэшу удалось ее растрогать подарками. Как он мог так поступить с ней? Почему она вела себя как идиотка и позволила ему это?

Фейт несколько минут рассматривала последний пакет, прежде чем открыла молнию. Платье на чехле тоже было нежно-кремового цвета и именно того оттенка, который лучше всего подходил к цвету ее кожи и волос, а фасон должен был подчеркнуть стройность ее фигуры.

На дне пакета она обнаружила небольшую сумочку с бельем и прозрачными чулками. Ничего не было забыто. Ничего не пропущено, чтобы она достойно сыграла роль невесты.

У Фейт возникло искушение собрать в охапку всю эту чудную экипировку и выбросить из окна. Как только Нэш осмелился? Почему захотел устроить эту пародию на свадьбу? Почему вынуждает ее к браку, навязывая бессмысленные брачные узы? Он этим оскорбляет священное чувство любви. Было еще рано, не пробило и семи часов. Быстро приняв душ, Фейт натянула привычную одежду – легкий топ из хлопка, джинсы и сунула ноги в простые туфли без каблука. Она еще покажет им! Шляпка, платье и шпильки вернулись на свои места. Это стоило некоторых усилий, но она справилась с собой.

Нэш спокойно спал в своей комнате. Разъяренная Фейт рывком распахнула дверь и ворвалась к нему. Она сердито бросила пакеты прямо на кровать.

– Ты можешь заставить меня выйти за тебя замуж, но тебе никогда не удастся заставить меня надеть все это.

Нэш сел, его лицо потемнело от гнева.

– А что же ты собираешься надеть? Эти джинсы?

– Я не ребенок и не кукла, чтобы меня одевать... чтобы исполнять твои прихоти, – взорвалась Фейт.

Она почувствовала себя такой несчастной, что едва не расплакалась. Слезы уже подступали, но она не хотела, чтобы Нэш видел, как ей плохо, пусть лучше запомнит ее гнев. Он никогда не поймет ее! Свадебный наряд она должна была выбрать сама, чтобы испытать то, что положено испытывать невесте – радость, возбуждение, гордость, любовь. Если бы Нэш действительно ее любил, ни для кого из них не имело бы значения, что на ней надето, когда они вступают в брак. Единственное, что было бы важно, – их любовь.

Любовь? Но она не любит Нэша...

– Я не надену эти вещи, – повторила она.

– Вот как?! А что ты будешь делать, когда наш сын или дочь попросят нас показать свадебные фотографии?

Свадебные фотографии! Какие еще фотографии? Фейт собиралась ринуться в бой, спорить, доказывать, но этому помешал неожиданно возникший в воображении образ ребенка, который Нэш вызвал из небытия. Их ребенок... Дочь или сын. Нэша и ее.

Фейт пронзило странное чувство, в нем было ожидание счастья, и тоска, и надежда.

– Сэр, я принесла вам чай и письма.

Когда в комнату вошла экономка с постоянной, будто приклеенной улыбкой, Фейт стало не по себе. Что-то в этой женщине внушало ей страх. В ее присутствии Фейт было не просто неловко, она остро ощущала свою уязвимость, и ее пугала неприятная улыбка. Но Нэш, судя по всему, не разделял ее чувств.

– Большое спасибо, миссис Дженсон, – приветствовал он экономку. – Вы можете первой поздравить нас. Мы с Фейт сегодня утром венчаемся, да, дорогая? – добавил он и, взяв Фейт за руку, притянул к себе. Она не могла его оттолкнуть, и его губы нарочито медленно прикоснулись к ее рту.

Спектакль, разыгранный на глазах прислуги, бочком пробирающейся к двери, вывел Фейт из себя.

– Разве ты обязан все рассказывать ей? – возмущенно спросила она, когда экономка ушла.

– А ты бы предпочла, чтобы она решила, что мы тут занимаемся сексом, и растрезвонила об этом по всей округе? Ты не привыкла беспокоиться о своей репутации, но я своей очень дорожу.

– Объявляю вас мужем и женой... Мелкая дрожь сотрясала тело Фейт с ног до головы.

Солнечные лучи, проходя через разноцветную мозаику окон старинной церкви, играли на золотых кольцах – простом обручальном и на другом, которое подарил ей жених, украшенном крупным солитером необыкновенной чистоты, как и бриллианты в серьгах. Все кончилось. Она стала женой Нэша.

Боже мой! Жена Нэша!

Девчонкой, рисуя в своих фантазиях эту свадьбу, она никогда бы не смогла представить, что будет чувствовать на самом деле.

Она надела роскошный свадебный наряд, но не из-за его доводов, а так как подумала, что викарий этой маленькой деревенской церкви будет поражен, а может быть, и оскорблен в своих лучших чувствах, увидев невесту в джинсах и футболке. Она согласилась переодеться в свадебный наряд ради этого викария, из уважения к его чувствам и из уважения к самой церкви.

– Не могу припомнить, когда в последний раз мне доводилось сочетать браком пару по особому разрешению, – сказал викарий, и Фейт поняла по его голосу, что он верит в то, что обвенчал двух безумно влюбленных.

Безумно влюбленные! Когда-то она действительно была безумно влюблена в Нэша. Очень давно!

Некоторые страницы воспоминаний о ее любви – запечатлевшиеся в памяти картинки – оказались необыкновенно яркими, никак не желая угасать.

Но это не доказывает, что она все еще его любит, настойчиво убеждала себя Фейт, стараясь не поддаваться панике. Разве могла бы она любить его после всего, что он сделал?

В церкви все дышало покоем и вечностью. Фейт показалось, что ее коснулась благодать.

Вера многих поколений молившихся здесь людей затронула глубинные струны ее души. Задержавшись у алтаря, она почувствовала, как к ней возвращаются жизненные силы.

Но, наверное, никогда не приходили под эти своды венчающиеся пары с враждебностью и недоверием в душе.

Выходя из церкви, Фейт не смогла заставить себя посмотреть на мужа.

8

– Я скоро ухожу. На втором этаже уже все приведено в порядок. Я всегда убираю там по средам, хотя сегодня потратила больше времени, чем обычно, так как надо было поменять белье на двух постелях.

Заметив ехидные нотки в словах экономки, Фейт нахмурилась, но решила не подавать виду, что это задело ее.

Без сомнения, той кажется странным, что молодые спят не просто в разных кроватях, но и в разных комнатах.

Фейт состроила гримасу себе, вспоминая, как сердито накинулась на Нэша в день свадьбы.

– С сегодняшнего дня я обязана делить твою жизнь, но отсюда не следует, что мы должны делить и постель.

– Но разве я делал тебе какие-либо предложения на этот счет? – после короткой паузы отозвался Нэш.

– Нет. Ты ведь уже сделал все, что хотел. – Фейт, обуреваемая отчаянием, была оскорблена до глубины души.

– Если тебе вздумалось напомнить мне, что, зная о твоей девственности, я намеренно... – Замолчав, он покачал головой. – Мы уже женаты, Фейт, – резко сказал он, – и теперь бессмысленно провоцировать меня, пытаясь что-то изменить.

– Но, надеюсь, у нас будут отдельные спальни? – Затаив дыхание, она ждала возражений.

Но Нэш не стал спорить. Равнодушно пожав плечами, он согласился.

– Если тебе так хочется...

Конечно, она этого хотела... И тогда, и сейчас.

Наверное, заговорившая в ней после намеков экономки ущемленная гордость заставила почувствовать себя женщиной, которой пренебрегает муж, брошенной, забытой. Но Фейт не собиралась портить нервы из-за того, что прислуга думает об их браке.

Еще чего!

Стоял жаркий день, было душно. Фейт проклинала зной и жару, мешавшие ей сосредоточиться на работе. Еще несколько дней, максимум неделя, и она узнает, забеременела она в ту ночь или нет.

Машинально Фейт бросила взгляд на левую руку. Кольца чуть-чуть великоваты. Она рассеянно повертела обручальное кольцо с бриллиантом – такое полагается дарить невесте в день помолвки.

– Почему ты купил еще и это кольцо? – поинтересовалась она у Нэша, когда они возвращались из церкви.

– Они продавались в комплекте, как пара. Пара... Они с Нэшем тоже пара в глазах людей и закона.

Фейт в начале недели пыталась дозвониться до Роберта, чтобы сообщить, что они с Нэшем вступили в брак, но секретарша ответила ей, что Роберт поехал в Шотландию к больной кузине.

– Он просил записывать срочные сообщения, – добавила секретарша.

Фейт беспомощно разглядывала планы особняка. Она так старалась, но результаты объясняются неверным подходом. Составляя предложения относительно переделки дома в соответствии с требованиями фонда, она почему-то представляла себе Филипа, показывающего свой особняк со светящейся в его глазах гордостью.

Отложив работу, Фейт поднялась, чтобы переодеться. Она надела короткий топ, завязывающийся вокруг шеи, и вышла в парк. Нэш уехал по делам, весь дом был в ее полном распоряжении. Она рассеянно наклонилась, чтобы вытащить из бордюра какое-то сорное растение.

Спустя полчаса рядом с ней на дорожке, посыпанной гравием, выросла целая горка сорняков, а она продолжала усердно с ними воевать.

Неожиданно небо потемнело, и стало тяжело дышать. На этой неделе в соответствии с прогнозом ожидалась резкая перемена погоды и долгожданные дожди.

Нэш вошел в пустой кабинет. Фейт в особняке не было, хотя на стоянке он заметил ее автомобиль.

Увидев на столе планы, над которыми она работала, Нэш не мог не заглянуть в них. На листах был представлен первый этаж особняка. Из записей Фейт он понял ее беспокойство относительно того, что оборудование кухни не соответствует нуждам фонда.

Она начертила подробный план, представляющий, как можно перестроить большие помещения для установки необходимого оборудования. Но, перевернув лист, Нэш нашел под ним другие планы, отличающиеся от тех, первых, над которыми она работала.

На них нижний этаж «Хэттона» остался почти без изменений, только пристраивалась оранжерея и предполагались небольшие переделки старой буфетной и помещения для мытья посуды, находящегося рядом с кухней, чтобы создать комфортабельное, просторное, полное солнца жилье для семьи. Нэш понял, чем занималась Фейт, перед тем как положила сверху чертеж, и морщины на его лбу обозначились резче.

Работа, касающаяся заключения крупной сделки, которой он был занят в Нью-Йорке, близилась к завершению. Поднимаясь по лестнице, Нэш обдумывал некоторые детали. Выглянув в выходящее на парк окно, он увидел Фейт, воюющую с сорняками. Короткий топ открывал гладкую позолоченную загаром спину. Волосы она убрала в низкий пучок.

Перелет из Нью-Йорка оказался утомительным. Первоначальным намерением Нэша было лечь спать, быстро приняв душ. Но почему он спускается вниз?

Фейт не знала, что побудило ее прекратить работу и, повернувшись, кинуть взгляд на длинную аллею. Может быть, шестое чувство? Какой-то инстинкт? Чутье? Интуиция женщины, предчувствующей появление предназначенного ей мужчины?

Когда она заметила Нэша, сердце, дав сбой, сжалось. Он шел коротким путем от дома к аллее и остановился перед небольшим бельведером, откуда открывался вид на парк. Фейт медленно поднялась, чувствуя тяжесть в голове и усталость.

Гнетущая атмосфера, казалось, давила ее к земле, солнце скрылось за грядой облаков, медленно ползущих к «Хэттону».

Мрачное темнеющее небо предвещало грозу. Фейт вздрогнула. Она признавала, что ее страх перед грозой не имеет оснований, но ничего не могла с собой поделать.

Нэш наблюдал, как Фейт нерешительно переводила взгляд с него на небо. Однажды она бежала к нему по этой аллее, и ее лицо светилось радостью. Здесь, возле этого самого бельведера, она прильнула к нему, подставляя губы...

– О, Нэш... Я так рада, что ты вернулся. Я скучала по тебе.

Тогда он поцеловал ее, слегка коснувшись губами нежной щеки. Этот поцелуй не имел ничего общего с тем, от которого он удержал себя. Как отчаянно он хотел ощутить мягкую сладость губ, которые она предлагала ему, почувствовать шелковистую нежность ее шеи, снять тонкую маечку и медленно ласкать ее груди, наблюдая, как загорается в ее глазах огонек наслаждения, а потом шептать, что он давно любит и хочет ее...

С трудом прогнав упрямые воспоминания, он пошел навстречу Фейт.

Почему Нэш так странно смотрел на меня? – недоумевала Фейт. Не думает же он, что она должна работать дома, а не здесь? Услышав отдаленный раскат грома, Фейт испуганно посмотрела на небо.

Нэш тоже слышал гром. Помня, что гроза всегда вселяла в нее ужас, что она смертельно боится грозы, он почувствовал облегчение, что вовремя добрался, и рассердился на себя за это. Откуда, черт возьми, у него эта постоянная потребность опекать и защищать ее?

– Мне кажется, надо вернуться в дом, – сказала Фейт, не отрывая глаз от темнеющего горизонта.

Она решила снять ленту, чтобы распустить пучок, так как он растрепался, но при этом случайно развязала бретельки топа. Ее внимание было целиком поглощено приближающейся грозой, и, только когда топ обнажил грудь, она, поняв, что случилось, закрылась руками.

Лента запуталась в пышной гриве, вытащить ее было невозможно, тем более, когда Нэш, стоя рядом, заинтересованно разглядывал ее.

– Аплодирую твоей скромности, но так ли уж необходимы эти меры предосторожности? – сухо заметил он. – Во всем мире женщины уже давно загорают без лифчиков. Вряд ли в наше время найдется мужчина, незнакомый с видом обнаженной женской груди. А кроме того... – Нэш остановился, но Фейт поняла, что он собирался сказать.

Он мог напомнить ей, что близко знаком с ее обнаженным телом, а не просто видел его.

Легко дотронувшись до голого плеча Фейт, он предложил:

– Постой минуту, я постараюсь тебе помочь.

Казалось бы, обычное действие – просто завязать две тесемки. Но прикосновение пальцев Нэша к коже послало опасные чувственные сигналы, на которые тело Фейт сразу отозвалось. Она почувствовала, как с бешеной скоростью забилось сердце, подгоняемое страхом и волнением, как обострилось восприятие и усилилось напряжение, вызванное отдаленными раскатами надвигающейся грозы.

Что, если Нэш, наклонив голову, поцелует ее голое плечо, а потом повернет лицом к себе? Грудь под топом напряглась в ожидании, ей показалось, что вокруг нее сжимается в кольцо жаркий вихрь желания.

Если бы между ними не было непонимания, если бы можно было что-то изменить в их отношениях, она сейчас, повернувшись к нему, улыбнулась бы, соблазняя его полуоткрытыми губами и добиваясь от него ответного желания. Откуда у нее появились эти мысли? Может быть, замечание миссис Дженсон повлияло на ее настроение больше, чем она думала? Может, вызов, брошенный ей как женщине, стал причиной этого желания?

– Спасибо, – голос прозвучал приглушенно, тело сковало напряжение. Почему Нэш все еще не отпускает ее? Она чувствовала его теплое дыхание совсем близко, как будто он покрывал ее плечо нежнейшими поцелуями. Борясь с оцепенением, Фейт напомнила себе о реальности. И если ей нужно что-то себе доказывать, так это, без сомнения, одно: ей опасно поддаваться искушению своего детского влечения к Нэшу.

Глубокая тишина, наступившая в парке, давила голову. Даже пчел не было слышно.

– Ты уже сообщила Ферндауну? – задав вопрос, Нэш отпустил ее, и Фейт повернулась к нему лицом.

– Если ты имеешь в виду, сказала ли я ему о... том, что... о нашем браке, то нет, я еще не говорила.

– Фейт, – начал Нэш, но замолчал, когда она вздрогнула от очередного раската грома. – Нам лучше пойти в дом. Если повезет, гроза пройдет мимо, – сказал он, когда они торопливо шагали по аллее. – Скоро приедет мой адвокат, нам надо поговорить. Иначе же... – Он снова замолчал, плотно сжав губы.

Что иначе? Он презирал себя. Иначе ты останешься с ней в особняке, будешь защищать ее и, держа за руку, успокаивать, раздраженно подумал он.

Когда Фейт, подняв руку, толкнула дверь, бриллиант в ее кольце вспыхнул и засиял яркими лучами. Он специально заказал это кольцо для нее у Тиффани, солгав, что оно входило в свадебный комплект.

Войдя в дом, Фейт почувствовала себя лучше. Теперь она не слышала раскатов грома и меньше боялась грозы, которая, Слава Богу, была еще далеко.

Фейт вскочила со стула, гром загрохотал гораздо ближе. Уже десять вечера, она одна в доме. Она пыталась смотреть телевизор, чтобы отвлечься от того, что происходило за стенами. Последние метеосводки свидетельствовали, что гроза пройдет мимо «Хэттона», но удары грома, заглушавшие телевизор, противоречили оптимистичным прогнозам.

Нэш с адвокатом уехали ужинать в ресторан, Фейт пригласили присоединиться к ним, но она, конечно, отказалась. Она заметила огонек любопытства в глазах юриста, когда Нэш представил ее, как свою жену.

Зачем только Нэш решил их знакомить? Она уловила оттенок лицемерия в поздравлениях этого человека. Он проинформировал Фейт, что его покойный кузен являлся поверенным Филипа.

Конечно, он знает о посмертном даре Филипа, за который ей уже не выплатить долг благодарности.

От грохочущего раската содрогнулось небо. Фейт, бросившись к окну, раздвинула шторы. Из-за грозы в парке рано потемнело, она беспокойно всматривалась в зигзаги молний, разрезающих черное небо.

Пока гроза бушевала в отдалении, Фейт понимала, что ей нечего бояться. К тому же она должна была пройти стороной.

Когда она была совсем маленькой, ее напугала очень сильная гроза. В этом, как она подозревала, кроется причина нынешней фобии. Ее ужас перед грозой не поддавался логическим объяснениям. Желание бежать и спасаться противоречит здравому смыслу, сказала она твердо и, заставив себя отойти от окна, села в удобное кресло.

Включив звук телевизора на полную мощность, чтобы не слышать раскатов грома, она уговаривала себя, что скоро это кончится. Но спустя полчаса Фейт поняла, что гроза никуда не свернет, она приближается все ближе.

В ресторане в Оксфорде Нэш прервал воспоминания адвоката о своем крестном.

– Прошу извинить, но, боюсь, мне придется ехать. Фейт безумно боится грозы, а, мне кажется, грозовой фронт идет прямо к «Хэттону», хотя синоптики обещали, что этого не случится.

В Оксфорд они приехали каждый на своем автомобиле, потому что Дэвид Мейсон жил на другом конце города. Спустя несколько минут, уплатив по счету, Нэш уже возвращался в «Хэттон».

Включив радиоприемник, он услышал, что гроза неожиданно изменила направление. Кроме того, она оказалась значительно сильнее, чем ожидалось.

Нэш резко надавил на акселератор. Нет ничего удивительного, что он беспокоится о ней. Помимо всего прочего, она может быть беременна его ребенком.

Но, как он ни увеличивал скорость, гроза приближалась быстрее. Нэш видел яркие вспышки перед собой, слышал яростный грохот и понял, отметив промежуток времени между появлением молнии и раскатом грома, что эпицентр грозы уже в нескольких милях.

Вновь блестящий разряд разорвал небо.

Когда через несколько минут передние фары автомобиля выхватили из темноты посреди дороги ствол дерева, на который он чуть не наехал, Нэш бессильно выругался. Проезд был закрыт.

Быстро развернувшись, Нэш направил автомобиль к главному шоссе. Теперь он вынужден был выбрать другой маршрут – кружной путь, на который уйдет на полчаса больше времени.

Увеличивая скорость, Нэш взглянул на часы, расположенные на щитке...

Фейт содрогнулась, когда блестящая стрела молнии врезалась в темноту за окном спальни. Она начала считать, с волнением ожидая последующего удара грома: пять... десять секунд... Гроза уже в нескольких милях от нее.

Здесь она в полной безопасности. Для паники нет никаких оснований, за столетия «Хэттон» выдержал много таких гроз и ураганов.

Но особняк построен на самом высоком месте равнины. А его длинные, декоративно оформленные трубы упираются прямо в небо. Ярость бушевавшей неподалеку грозы не оставляла у Фейт сомнений, что она ищет выход для своей энергии, ищет... жертву, чтобы разрядить свой бешеный потенциал. На окне спальни установлена рама с металлической решеткой, как было принято в прошлых веках в детских комнатах. А вдруг молния ударит в решетку, а потом...

И, как будто прочтя ее мысли каким-то магическим образом, яркая вспышка ворвалась в окно спальни.

Страх овладевал Фейт с такой же угрожающей скоростью, с какой гроза стремилась проникнуть в дом.

Тем летом, когда она жила здесь, однажды разразилась ужасная гроза. И Нэш нашел ее на лестничной площадке, скорчившуюся от страха, ладонями она сжимала уши. Он отвел ее в свою комнату, разговаривал с ней, успокаивая до тех пор, пока гроза не кончилась.

Нэш!

Фейт выкрикнула это имя, но прогрохотавший снаружи раскат заглушил ее вопль. Ей казалось, все ее существо, распадаясь на мельчайшие частицы, превратилось во что-то, невосприимчивое к логике, здравому смыслу, ведомое только инстинктом и страхом.

Распахнув дверь, она выбежала на лестничную площадку и кинулась в спальню Нэша. В комнате было темно, но эта безмолвная цитадель покоя и безопасности осталась в неприкосновенности среди бушующей стихии.

Здесь она найдет спасение, интуитивно поняла Фейт. Закрыв дверь, она слышала, как совсем близко свирепствует гроза.

Трясясь от страха, Фейт забралась в постель Нэша и закуталась в покрывало.

– Ну, давай, – подгонял ее Нэш десять лет назад, когда гроза затихла. – Все прошло. Возвращайся в свою постель.

– Я не хочу, – возражала Фейт. – Лучше я останусь здесь, с тобой.

Прижавшись к нему, она молча просила его разрешить ей остаться. Она слышала биение его сердца, учащавшееся при ее движениях. Ее тоскующее сердце замерло в груди, когда она молилась про себя, чтобы он оставил ее, чтобы позволил ей доказать свою любовь, доказать, что она уже взрослая и готова принадлежать ему.

Но, покачав головой, Нэш твердо произнес:

– Ты не можешь здесь остаться, Фейт, тебе известно почему...

А потом, не давая ей сказать ни слова, он поднял ее на руки, понес в комнату, потому что для всех без исключения она была девочкой, а не взрослой женщиной. Но ей так хотелось, чтобы он увидел в ней тогда женщину... Когда мощный раскат грома заполнил дом, заглушая крики Фейт, она в беспамятстве зарылась в подушку Нэша.

Почувствовав себя в безопасности, потому что грохот теперь доносился слабее, она узнала знакомый запах Нэша.

Вдыхая его, она попала в ловушку своих обостренных чувств. Слезы увлажнили глаза. Если бы Нэш тогда поверил ей, любил ее, все могло бы быть по-другому. Память вернула ее в ту страшную ночь, разрушившую ее мечты...

В прошлый уик-энд, когда она гостила в «Хэттоне», Нэш сказал ей, что собирается уехать. Ей никогда бы не пришло в голову, что ей неспроста задают в школе вопросы о Нэше, что в этом был тайный умысел.

– Нет, он уезжает, – ответила она простодушно, не догадываясь об их планах. Правду она узнала случайно от одной девочки, которая слышала обрывок их разговора.

Все три мили, отделявшие интернат от «Хэттона», она бежала бегом в ужасе, что может не успеть предупредить Филипа о готовящемся нападении.

Парадная дверь оказалась распахнутой. Позже это сочли доказательством того, что именно она все организовала, а Филип, ничего не подозревая, впустил ее в дом. Она услышала доносящиеся из кабинета голоса и, ворвавшись в комнату, увидела лежащего на полу Филипа и воровок, обыскивающих его стол. Но – что самое отвратительное – одна девица стояла над Филипом, держа бумажник.

Потрясенная Фейт в ярости от увиденного бросилась защищать Филипа. Встав между ним и напавшей на него девицей, она вырвала у нее бумажник. Когда она склонилась над Филипом, чтобы узнать, что с ним, появился Нэш.