Текст книги "Золотой дождь"

Автор книги: Ванесса Фитч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Ванесса Фитч
Золотой дождь

1

– Как ты могла подумать, что я тебя не узнаю.

Боже мой, Нэш! Фейт окаменела, потрясенная до глубины души, – ни мыслей, ни чувств. Застыла на месте, не в силах отвести от него широко раскрытых, недоверчивых глаз. Нэш! Почему он здесь? Он давно живет в Америке, где заправляет гигантской империей с капиталом в несколько миллиардов фунтов стерлингов. Фейт читала об этом в каких-то финансовых ведомостях. Но нет, он определенно тут – опасность, воплощенная в красавце ростом шесть футов с лишним, мужчине, который последние десять лет преследует ее в ночных кошмарах. Этот человек...

– Фейт, вы еще не знакомы с нашим благодетелем?

О ком шеф говорит? Они вместе осматривали хорошо ей знакомый, даже любимый старый особняк. Это великолепное здание эпохи кого-то из Эдуардов попечители поместья передавали Фонду Ферндауна. Господи, да если бы она хоть на мгновение заподозрила, что Нэш как-то связан с этим, она ни за что не приехала бы сюда.

Фейт постаралась взять себя в руки и унять нервную дрожь – она должна работать.

Фонд Ферндауна – благотворительная организация, основанная покойным дедом ее шефа, Роберта Ферндауна, – предоставлял временное жилье нуждающимся, в основном многодетным семьям, попавшим в тяжелые обстоятельства. Фонд владел недвижимостью в различных районах страны. Увидев в газете объявление, что фонду требуется квалифицированный архитектор, Фейт приложила все силы, чтобы получить эту работу. Помня, что ей пришлось пережить, она всей душой сочувствовала детям, на долю которых выпали лишения.

Услышав слова Нэша, Фейт вздрогнула.

– Мы давно знакомы.

Замирая от страха, она ждала продолжения. Нэш, наверное, испытывает особое удовольствие. Гнев душил Фейт.

Понимая ее тайные чувства и злорадствуя, он, судя по всему, упивается возможностью причинить ей боль, унизить. Но, как утверждает Роберт, перед ней стоит человек, который вместе с другими попечителями передает особняк в дар их благотворительной организации, а это проявление редкой щедрости и великодушия. Фейт никак не могла поверить, что Нэш причастен к такой акции человеколюбия.

Она поймала взгляд Роберта, который, спокойно улыбаясь, ждал ее реакции на признание Нэша. Нервы Фейт были напряжены до предела. Тревога и страх терзали ее. Пытаясь овладеть собой, она обратила мысли к тому, что ей пришлось испытать и пережить, напомнила себе о своих успехах и о том, что она обязана ими чудесным людям, которые были рядом, поддерживая ее.

Среди них покойная мать Фейт и тот человек... Заглянув в прошлое, она увидела мысленным взором знакомое лицо того, кто вдохновлял ее, она почти разглядела... Фейт прикрыла глаза, боль и чувство вины переполняли ее. Она боялась встретить взгляд Нэша. В эту минуту она физически ощущала его враждебность и желание унизить ее.

– Это было давно, – сухо ответила она Роберту, – более десяти лет назад.

Фейт казалось, что страх проник в кровь, он уже в венах – яд, от которого нет спасения. Осталось только ждать первого удара и конец.

Роберт явно разочарован. Ему не понравились ее колебания, когда он предложил контролировать работы по реконструкции особняка.

– Здание идеально подходит нам во всех отношениях, – с энтузиазмом провозгласил он. – Три этажа, большой земельный участок, спортплощадки, а еще прочный дом рядом с главным зданием, который можно перестроить.

Фейт не могла открыть шефу истинную причину охлаждения к работе. Да, пожалуй, в этом и не было необходимости – Нэш скоро объяснит ее.

Резкий звонок телефона прервал размышления Фейт. Нэш подошел к телефону и через мгновение передал трубку Роберту.

– Это вам из города, – сказал он. Роберт взял трубку и тепло улыбнулся Фейт.

Он не делал секрета из своего отношения к ней. По указанию шефа она в качестве его партнера участвовала в нескольких социальных программах, которые он проводил как представитель благотворительной организации. Фейт интересовала его, но до сих пор их отношения не были окрашены сексом. Они даже не приблизились к той стадии, когда мужчина и женщина встречаются наедине. Однако Фейт всегда знала, что это вопрос времени, то есть так ей казалось.

– Прошу прощения, – извинился Роберт, закончив телефонный разговор, – но мне придется вернуться в Лондон. Возникли проблемы с реконструкцией поместья «Смитвик». Я уверен, Фейт, что Нэш покажет вам особняк и позаботится о вас. Сегодня вечером я вряд ли вернусь, но постараюсь приехать завтра.

Он ушел, прежде чем Фейт смогла выразить протест, и оставил ее наедине с Нэшем.

– Ты чем-то недовольна? – Голос Нэша звучал откровенно грубо. – Попробую догадаться. Может быть, грехи не дают тебе спать спокойно? Чувство вины давит, с ним нелегко ужиться, но к тебе, похоже, это не относится. Таким, как ты, все легко, в том числе переспать с этим Феридауном. Вопросы морали тебя никогда особо не волновали. Ведь верно, Фейт?

Падая в пропасть боли и отчаяния, она попыталась спастись – как-то оправдаться, опровергнуть ужасные обвинения Нэша, хотя опыт подсказывал ей, что это бесперспективное занятие. В итоге она смогла выдавить:

– Мне не из-за чего чувствовать себя виноватой.

В тот же момент Фейт стало ясно, что она сделала неверный ход. Он окатил ее взглядом, способным резать сталь.

– Тебе, Фейт, удалось убедить в этом суд по делам несовершеннолетних, но меня тебе не провести. И всем известно, что убийца всегда возвращается на место преступления, верно?

С уст девушки сорвался мучительный вздох. Ей казалось, что бесчисленные иголки терзают кожу на голове под густой копной волос, расцвеченных прядями медового оттенка. Давным-давно, когда она впервые появилась в «Хэттоне», Нэш поддразнивал ее, думая, что золотые отблески в волосах имеют явно искусственное происхождение. За лето, проведенное в поместье, он убедился в своей ошибке. Пеструю окраску волос, так же как и пронзительную синеву глаз, Фейт унаследовала от отца-датчанина, которого никогда не видела. Он утонул, спасая ребенка, и оставил ее мать вдовой. Это случилось во время медового месяца.

Размышляя об этой трагедии, уже будучи взрослой, Фейт поняла, что сердечное заболевание, которое свело в могилу маму, было следствием пережитого тогда потрясения и горя. Признавая, что подтверждения догадки нет, она, тем не менее чувствовала, что иначе не могло быть. Ее собственный горький опыт говорил, что в жизни существуют вещи, не поддающиеся логике и научному анализу.

– Что ты вообще здесь делаешь? – запальчиво спросила она. Для нее уже не имело значения, что он мог поверить в то, что она не была...

Машинально Фейт сделала легкое движение головой, как бы пытаясь остановить карусель опасных мыслей. Несмотря на внешнее несогласие с тем, что предполагал Нэш, она не могла прогнать воспоминаний, причинявших мучительную боль. Именно здесь, в этом помещении, где они сейчас разговаривали, Фейт впервые увидела Филипа Хэттона, крестного отца Нэша. И здесь же она видела его в последний раз, когда он лежал, откинувшись в кресле, – наполовину парализованный после удара, который явился причиной его смерти.

Фейт вздрогнула. Монстры десятилетних ночных кошмаров, казалось, материализовались, и, выплывая из небытия, грозили ей.

– Ты слышала, что говорил твой босс.

Нэш умышленно подчеркнул последнее слово. От его вызывающего тона у нее начался озноб. Хотя остатки самообладания удерживали Фейт от ответа на язвительные насмешки Нэша, со своим телом она не могла справиться, что причиняло ей неудобства. Глаза ее стали почти синими, их окружили тени, вобравшие в себя всю боль воспоминаний.

Если девочке только пятнадцать лет, что она может знать о любви? Может быть, она слишком молода, чтобы понять, что такое истинная любовь. Слишком молода, чтобы испытывать что-то более глубокое, чем увлечение, обычное для подросткового возраста, о котором позднее вспоминают с легкой улыбкой.

– Как попечитель поместья, принадлежавшего покойному крестному, я принял решение о передаче особняка «Хэттон» Фонду Ферндауна. Мне кажется, что пребывание в этой местности детям очень полезно. Со всех точек зрения. – Нэш нахмурил брови, стараясь не встречаться с Фейт взглядом. Когда он отводил глаза в сторону, выражение злости и раздражения уступало место неуверенности.

Считая себя хорошо подготовленным к этой встрече, Нэш был уверен в способности полностью владеть собой и своими реакциями. Но, увидев, что пятнадцатилетняя девочка, которая так живо сохранилась в его памяти, превратилась в восхитительную женщину, привлекательную и желанную, как для Роберта Ферндауна, так и многих других доверчивых ослов, он испытал настоящий шок и понял, что его защитным рубежам, в неприступности которых он до сих пор не сомневался, угрожает опасность.

Нэш вынужден был признаться хотя бы самому себе, что необъяснимые приступы неуверенности вызваны болью старых ран, которые, как он думал, давно зажили. За десять лет Нэш – и ему это было хорошо известно – создал себе определенную репутацию, репутацию не только опасного конкурента на арене бизнеса, но и человека, предпочитающего действовать в одиночку, доверяя только себе.

В нем поднималась волна гнева, грозя затопить здравый смысл и рационализм. Пытаясь справиться с собой, Нэш прикрыл глаза. Как долго он ждал, чтобы судьба пришла ему на помощь и Фейт наконец оказалась в его власти. Он долго ждал, и теперь это свершилось...

Он перевел дыхание и мягко спросил:

– Фейт, ты еще надеешься выпутаться? Думаешь, Немезида забудет о возмездии и не потребует у тебя возвращения долга?

Он раздвинул губы в неком подобии улыбки, в которой Фейт прочла холодное жестокое предупреждение, напоминающее о ее уязвимости. Каким хрупким сооружением оказалась ее жизнь!

– Ты сказала Ферндауну правду – кто ты и что ты совершила? – беспощадно продолжал Нэш.

У Фейт в горле застрял комок. Она судорожно вздохнула.

– Конечно нет, ты не могла, – сам ответил он на свой вопрос. В тоне – жгучее презрение. – Сказав правду, ты не получила бы работу в фонде, даже несмотря на то, что сам Ферндаун, кажется, от тебя без ума. Ты переспала с ним до того, как он предложил тебе это место, или заставила его ждать первого рабочего дня?

С ее губ сорвался слабый звук, напоминающий жалобный плач, но Нэш не обратил внимания на ее переживания.

– Ты ему рассказала? – требовательно переспросил он.

Не в силах ни солгать, ни вообще что-то произнести, Фейт покачала головой. Глаза Нэша вспыхнули торжеством, и страх зашевелился в ней с новой силой.

На его губах снова заиграла неприятная пугающая усмешка, заставляющая Фейт дрожать. Но где-то внутри ее существа уже нарастал протест против того, что ею манипулируют. Она не должна сдаваться и позволять так себя мучить.

Тем временем Нэш продолжил спокойным тоном:

– Естественно, ты промолчала. Из разговора с твоим одураченным шефом я понял, что тебе удалось скрыть некоторые важные факты своей биографии. Ты просто не указала их в анкете, представленной в фонд.

Фейт было хорошо известно, что он имеет в виду. Она испугалась, очень испугалась, но все-таки приложила все силы, чтобы он не заметил ее страха.

– Но это вообще к делу не относится, – попыталась возразить она.

– Не относится? То обстоятельство, что тебе удалось избежать справедливого приговора, после чего ты попала бы в тюрьму? Или то, что ты виновата в смерти человека? Ну, нет! Ты все еще должна за это ответить!

Звук его голоса невыносимо резал ухо. Потеряв самообладание, Фейт повернулась и пошла прочь.

Почувствовав на плече сильную мужскую руку, она тщетно попыталась сбросить ее и истерически вскрикнула:

– Не трогай меня!

– Не трогать тебя? – повторил Нэш. – А раньше ты говорила мне другое, помнишь, Фейт? Обычно ты хотела, чтобы я прикасался к тебе, ты умоляла меня...

Дрожащими губами она тихо произнесла, не узнавая своего голоса:

– Мне было только пятнадцать, я была девчонкой. – Она против воли оправдывалась. – И я не знала тогда, что говорила и что делала...

– Лгунья, – твердо заявил Нэш. Обхватив шею Фейт свободной рукой, он удерживал ее так, чтобы она не могла отвести взгляд...

Ощущение сильных пальцев Нэша на своей шее вызвало у Фейт целую бурю воспоминаний. Она почувствовала дрожь во всем теле. Но уже не от страха. Она с изумлением поняла, что причина этому неожиданно нахлынувшие эротические эмоции. Она просто тонула в океане необъяснимых ярких впечатлений. Проснулось то, что, по ее мнению, было похоронено много лет назад.

Да, летом, когда Фейт впервые увидела Нэша, она мечтала, чтобы он коснулся ее, прижал к себе, поцеловал. Тогда Фейт давала волю фантазии, представляя себя в его власти – покорной и беспомощной, как сейчас. Она ощущала легкое прикосновение его пальцев к своей коже, видела блеск желания в его глазах, чувствовала тяжесть тянувшегося к ней тела.

Всем своим существом Фейт окунулась в прошлое. Наивная девочка-подросток была искренна в своей влюбленности. Она сгорала от любви к Нэшу, хотела принадлежать ему, тосковала, стремилась к нему со всем пылом и неопытностью юности.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – небрежно заметил однажды Нэш, когда Фейт попыталась объяснить ему свои чувства и желания.

– Тогда покажи мне, – смело предложила она и добавила: – Поцелуй меня, Нэш.

Он замер, недоверчиво глядя на Фейт, когда услышал эти слова. Вторя собственным мыслям, она неосознанно прошептала их слишком громко. Поцеловать ее? Что за игру затевает эта авантюристка? Он сделал движение, чтобы убрать руку, но в этот момент Фейт, повернув голову, губами задела его пальцы.

У Фейт перехватило дыхание, когда ее губы скользнули по теплой руке Нэша. Она услышала тихий звук, застрявший в его горле, и вдруг почувствовала, что их почти ничто не разделяет. Оказавшееся совсем рядом мускулистое тело мужчины волновало ее.

Нэш привлек ее к себе, и его холодные губы прижались к ее губам. Внутри у него все запылало, ему казалось, что его больше не существует, его несут куда-то горячие волны. Он ощущал мягкость и хрупкость женского тела, чудесные округлости, теплые зовущие губы и сознавал, что желание, нараставшее в нем, подчиняет его женщине, лишая силы.

Главной целью его приезда в Англию было свершение правосудия. Он хотел, чтобы Фейт понесла наказание за свое прошлое преступление. Ради крестного он должен сделать хотя бы эту малость, однако вместо этого он, чувствуя, как готовно отозвалось ее тело, вступил в борьбу с искушением, напомнив себе, что прежней Фейт, нежной невинной девочки, которой он так глупо доверял, больше не существует, а та женщина, в кого она превратилась, сознает действие своих чар. Но уже ничто не могло удержать его – он ответил на ее страстный поцелуй, на откровенное предложение чуть приоткрытых губ.

Ощутив, как горячий язык Нэша, жадно раздвигая губы, касается ее языка, Фейт почувствовала, что все ее существо захватывают пульсирующие волны желания. Страсть забушевала в ней, увлекая в мир грез и наслаждений, мир опасных жарких игр, где есть только она и Нэш...

Она и Нэш!

Внезапно осознав, что происходит, Фейт быстрым движением высвободилась из объятий Нэша. На ее щеках выступила краска, выдавая смятение, и глаза потемнели от стыда. Она поцеловала Нэша как девочка, которой была когда-то. В то время она любила молодого человека, которым был тогда Нэш. И Фейт понимала, как ей хочется примирить чувства, пережитые только что в его объятиях, с реальностью, отражающей подозрения и враждебность, царящие в их отношениях.

Как только она отпрянула, Нэш тоже отстранился. Фейт заметила, как тяжело он дышит. Встретив его презрительный взгляд, она вздрогнула.

– Испытывая на мне свои методы, ты впустую тратишь время. – В тоне Нэша слышался цинизм. – Возможно, это сработает с другими, но мне известно, кем ты являешься на самом деле.

– Ты не прав. Я вовсе не хотела... – снова горячо оправдывалась Фейт. – Ты не имеешь права...

– О каких правах может идти речь между нами? – Он был зол на себя. Какого черта он только что делал с ней тут? Напомнив себе о том, кто такая Фейт, Нэш еще больше рассердился.

Фейт закусила губу.

– Вот крестный имел право считать, что ты оправдаешь его доверие, – продолжал он неумолимо. – Кроме того, он имел право надеяться, что справедливость восторжествует и возмездие за его смерть когда-нибудь наступит.

– Я не могу отвечать за это, – запротестовала Фейт неуверенно. – А ты не можешь заставить меня... – Не можешь заставить меня признаться в том, чего я не совершала, собиралась сказать она. Но, прежде чем она это произнесла, Нэш ее прервал:

– Я не могу заставить тебя! О чем ты, Фейт? – спросил он вкрадчиво. – Я не смогу заставить тебя заплатить за все? Думаю, ты не права. Ты уже призналась, что солгала, пропустив кое-что в бумагах, которые заполняла при поступлении в Фонд Ферндауна. И если бы они узнали правду, то, учитывая их рекламируемую везде приверженность старомодным нормам морали, не видать тебе этой работы как своих ушей. Я не хочу, конечно, сказать, что сам Ферндаун отказался бы использовать тебя в постели, но, мы оба понимаем, что это другой вид делового соглашения.

– Но меня не признали виновной, – беспомощно защищалась Фейт. Казалось, она заблудилась в ночном кошмаре и не может проснуться. Никакой фантазии не под силу нарисовать то, что с ней происходит. Она предполагала, конечно, что Нэш может проклинать и ненавидеть ее, но внезапное открытие, что он сам намерен наказать ее, считая, что закон с этим не справился, вызвало в ней состояние паники, парализующее волю.

– Да, тебя не осудили, – согласился Нэш, кинув на нее взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

Фейт судорожно сглотнула, в горле совсем пересохло. Один человек тогда вступился за нее, прося о снисхождении. Ему удалось привлечь к ней симпатии присяжных, вызвать жалость и сострадание у суда по делам несовершеннолетних. Фейт отделалась условным приговором. Она так и не узнала, кто был ее спасителем. Ни один человек в мире не знал, как тяжело ей носить бремя вины, которую она только что отрицала. Никто не представлял себе этого, включая мужчину, стоящего перед ней сейчас с угрожающим видом.

– Ты знал, что я должна сюда приехать, – с трудом произнесла Фейт. Голос надтреснутый и чужой не слушался ее.

– Да, знал, – подтвердил Нэш холодно. – Ты очень ловко все устроила. Продуманный, хитрый ход. Заявила, что не имеешь ни семьи, ни близких друзей, которые могли бы рассказать что-то о тебе, дать характеристику, рекомендацию; указала только фамилию своего наставника – руководителя университетской группы. А этому человеку известна лишь часть твоей жизни – уже после смерти моего крестного.

– Я поступила так потому, что действительно никого не было, – ответила она резко. – И хитрость здесь ни при чем. Единственным близким мне человеком была мама, а она... она умерла. – Фейт остановилась, не в силах продолжать. Мать проиграла последнюю битву с длительным сердечным недугом через два дня после того, как девочка узнала о смерти Филипа Хэттона. Фейт не смогла поэтому присутствовать на ее похоронах.

– Допустим. Создается впечатление, что этот наставник чрезвычайно высокого мнения о тебе, – продолжал Нэш, презрительно улыбаясь. – Ты, наверное, предложила ему себя, как мне только что?

– Нет! – дрожащим от возмущения голосом выкрикнула она. Напрягая все силы, чтобы скрыть переполнявшие ее чувства, Фейт не заметила, как сверкнули глаза резко отвернувшегося от нее Нэша.

Представляя в общих чертах сущность проекта, Роберт сообщил Фейт, что по решению фонда в период реконструкции в особняке частично сохранится работающий там персонал, чтобы присматривать за домом. И теперь она внутренне напряглась, потому что в кабинет вошла экономка.

Но это была совсем не та женщина, что работала здесь много лет назад. Окинув Фейт холодным взглядом, она обратилась к Нэшу:

– Мистер Нэш, ваша комната, как всегда, готова. А молодая леди может располагаться в той комнате, которую вы указали. Я оставила ужин в холодильнике, но если вы желаете, чтобы вечером я пришла...

– Благодарю вас, миссис Дженсон, – улыбнулся Нэш, – но в этом нет необходимости.

Фейт не сводила глаз с экономки. Она почувствовала враждебное отношение этой женщины, и сердце ее упало. Но у нее имелись гораздо более серьезные причины для беспокойства. Повернувшись к Нэшу, чтобы видеть его лицо, она прошептала:

– Ты не можешь оставаться здесь. – Лицо ее цветом напоминало бумагу.

Его ответная улыбка взбесила ее, а внутри запульсировал страх с новой силой.

– Почему? Я остаюсь в доме, – мягко сказал он. – Условием передачи поместья я поставил свое присутствие здесь, и сотрудники фонда поняли мое желание наблюдать за реконструкцией. Особенно учитывая то обстоятельство, что она осуществляется не слишком квалифицированным молодым архитектором.

Фейт, как слепая уставилась на него.

– Но здесь остаюсь я. Я должна быть тут. Это решено. А ты не можешь так поступить со мной, – запротестовала она. – В конце концов, это возмутительно. – Она уже обвиняла. – Это...

– Справедливо, – поставил точку Нэш, обозначив линию фронта.