Текст книги "Золотой дождь"

Автор книги: Ванесса Фитч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

6

Черное платье, упавшее к ногам Фейт, растворилось в темноте, бриллианты в ушах сверкали через кремовое облако волос. Кожа светилась теплым живым блеском. Захваченная новыми ощущениями, она забыла о недавних переживаниях. Обессиленная упорным сражением с собственными эмоциями, она прильнула к Нэшу, страстно возвращая ему поцелуи. Как будто, освободившись от платья, Фейт освободилась от всех запретов. Гнев, овладевший ею, когда Нэш поцеловал ее, испарился, осталась только страсть.

Когда она была девочкой, то часто мечтала о поцелуях Нэша, о том, что они станут любовниками, но в воображении она не могла представить себе что-то даже близкое к тому, что чувствовала сейчас. Это всепоглощающее желание...

Пальцы Фейт нащупали ткань рубашки Нэша – барьер, мешающий прикоснуться к нему, почувствовать его кожу, его торс. Легкий стон разочарования сорвался с ее губ.

Когда она нашла пуговицу у ворота рубашки, по телу Нэша прошла волна дрожи от ее легких прикосновений. Он пытался бороться со своим влечением, напоминая себе о долге перед Филипом, но ловкие пальчики порхали, суетились на его груди, отвлекая его, и против воли он стал им помогать. – Тебе будет очень хорошо... Поглощенная своими чувствами, Фейт выдохнула эти слова ему в рот, легкие трепещущие движения теплых губ принесли ему фантастическое наслаждение.

Господи, как давно он хотел ее, жаждал обладать ею. Он всегда понимал, как хорошо им будет вместе, но и в мечтах не представлял себе, что это может быть так прекрасно. У Фейт кружилась голова. Почему его поцелуи вызывают у нее чувство, что тело готово взорваться, лететь, парить?

Расстегнув с помощью Нэша рубашку, Фейт провела рукой по его обнаженной груди. Ей хотелось гладить, ласкать, целовать, вдыхать его чудный запах.

Нэш внушал себе, что единственный мотив, заставляющий его держать ее в объятиях, подсказан памятью, а сам он просто хочет посмотреть, как далеко она собирается зайти.

В его влечении к Фейт было что-то болезненное, токи страдания пронизывали его желание, усиливая его. Но он не может продолжать ее любить, он совсем не знает эту женщину, ни мыслей ее, ни чувств. Но ее прикосновения сводят его с ума, лишают способности рассуждать...

Фейт опьянили поцелуи Нэша. Они стояли у двери уже давно, слившись в объятиях. Горячее жесткое тело мужчины не позволяло ей пошевелиться, от его ласк она почти теряла сознание.

Когда-то давно она решилась отбросить запреты и, не в силах заснуть от переполнявших ее чувств, пришла в спальню Нэша и в темноте прокралась к его постели.

Она просто хотела быть рядом с ним, хотела ощутить прикосновение его руки и признаться ему в своей любви. Но, присев на кровать, она разглядела в серебристом свете луны, что он лежит обнаженный, и в ней зажглось желание. Она тихо легла рядом.

Когда Нэш, проснувшись, наклонился к ней, ей на одно мгновение показалось, что он поцелует ее. Она затаила дыхание и, закрыв глаза, задрожала с ног до головы, чувствуя, что его руки сомкнулись на ее запястьях. Но слова, которые он произнес, обманули ее ожидания. Вместо нежных признаний она услышала приказ открыть глаза.

Когда она повиновалась, Нэш резко сказал: – Тебе не следует приходить сюда, Фейт, ради нас обоих. Ты слишком молода и еще не понимаешь, о чем просишь меня и что делаешь. Уверен, когда-нибудь ты будешь мне благодарна за то, что я отправил тебя обратно. Благодарна... Фейт в отчаянии выбежала из комнаты Нэша, чтобы выплакаться у себя. Теперь же, вспоминая это, она понимала, что Нэш был тогда прав. В пятнадцать лет она еще не доросла до страсти, владевшей ею сейчас. Чувствуя свою власть над державшим ее в объятиях мужчиной, Фейт понимала, что оба они не смогут остановиться. Эта мысль придала ей смелости, когда она дотронулась до обнаженного торса Нэша. Но ей уже было мало этого. Она хотела видеть его, целовать его, ее эмоции требовали признания, что он тоже хочет ее.

Оторваться от целующих губ было мучительно, но ощущение потери вознаградило восхищение, охватившее ее при виде великолепной мускулистой груди Нэша.

Вряд ли кто-нибудь из известных секс-символов кинематографа может сравниться с ним по излучаемой им сексуальности, подумала Фейт. Нэш казался ей олицетворением мужественности, в нем чувствовалось первозданное мужское начало, от одного взгляда на него у нее сладко замерло сердце, а все существо переполнила нежность и жгучее желание.

Поцеловав кончик пальца, Фейт медленно провела им по четкой линии его шеи, а потом поцелуями повторила этот путь.

Нэшу показалось, что воплощается его самая смелая фантазия: Фейт с любовью осыпает его поцелуями.

Этой фантазии уже десять лет, но он по-прежнему в ее власти, как будто ничто не изменилось за прошедшее время.

– Фейт, – выдохнул он, – а ты хотела бы, чтобы я сделал то же с тобой? Хочешь, чтобы я соблазнял тебя, мучил и, положив вот на эту постель, медленно целовал тебя?

Откинув голову, чтобы встретить его взгляд, Фейт признала капитуляцию. Теперь она сама отдавала ему свое тело.

– Скажи, что хочешь, – потребовал Нэш. – Хочешь, чтобы я целовал твои груди, соски, живот... – Его голос дрогнул, в нем появились новые нотки, возбуждающие ее. – Самые укромные места? Хочешь, Фейт? Чтобы я целовал тебя, пробовал твое тело на вкус, смаковал его, чтобы заставил тебя отдаться мне?

Фейт не могла говорить. Она даже не могла двинуться. По ее телу безостановочно пробегали горячие чувственные волны, вызываемые его словами.

Нэш уже не понимал, что он говорит, делает, хочет. Он весь был во власти поработившего его чувства, подчинившего разум и волю. Во власти любви...

Любви! – подумал Нэш. Нет и еще раз нет. Его сознание отказывалось это принять. То, что происходит сейчас, ничего общего с любовью не имеет. Это справедливое возмездие, это...

Фейт стала целовать его, покрывая легкими жадными поцелуями лицо, шею, рот...

– Сними все, Нэш, – просила она. – Пойдем. Научи меня...

Учить ее! Нэш уже собрался сказать, что сомневается в том, что он действительно может научить чему-то такую женщину, как она, но тут Фейт завладела его ремнем, крутя пряжку, а от ощущения тонких пальчиков, беспомощно порхающих по телу, ожила бы и каменная статуя.

Несмотря на это, Нэш попытался напомнить ей о предохранении, взывая к здравому смыслу. Он хрипло произнес:

– Нам необходимо...

Фейт, покачав головой, перебила его жарким шепотом.

– Я хочу тебя, Нэш. Я так хочу тебя... Она расстегнула его джинсы, и, не уловив самого движения, он почувствовал, что ее рука скользнула внутрь. Когда ее прикосновение стало более смелым, у Нэша вырвался стон.

Фейт вздрогнула, ощутив, как напряглось его тело в ответ на ее ласку.

В отместку Нэш, опустив тонкие бретельки лифчика, выпустил на волю упругие полные груди. Соски мгновенно затвердели, как только он дотронулся до них.

В ушах Нэша шумела кровь, когда он, судорожно втянув в себя воздух, поцеловал ее груди. Господи, они оба ведут себя как два взбесившихся подростка, так торопятся, что могут заняться любовью прямо на полу. Но они уже далеко не дети... Когда губы Нэша сомкнулись вокруг соска, Фейт задрожала в его руках и прижалась к нему с такой страстью, что он уже не мог больше ни о чем думать. Он поднял ее на руки и понес к постели.

Фейт казалось, что она попала в мир грез, где исполняются самые сокровенные желания: она и Нэш вместе. Она смотрела, как Нэш освобождается от одежды, и ее глаза светились любовью.

Будучи девчонкой, она запрещала себе представлять сцены в постели с Нэшем, став же взрослой, закрыла на ключ и глубоко спрятала часть себя, свои сексуальные фантазии. Только теперь, когда в ней рухнули плотины запретов, чувственность поднялась и, не сдерживаемая ничем, затопила все вокруг. Нэш вызвал к жизни этот поток, этот трепет в недрах ее существа.

– Фейт? – нежно спросил Нэш, но она, покачав головой, отвернулась, застенчиво и нерешительно, как будто ей только пятнадцать лет.

Нэш сознавал, что Фейт может обмануть его во всем, кроме своего влечения к нему, которого она никогда не скрывала. Немногие женщины могли бы сравниться с ней – необычайно сексуальная, раскованная, восприимчивая к ласкам... Он наклонился и закрыл ей рот страстным поцелуем. Теплые губы Фейт жадно прижались к его губам, когда он ласкал ее грудь, касаясь шелковистой кожи.

Потом он целовал ее груди и маленькие соски, мягко покусывая их, и старался не давать волю своему желанию, чтобы не причинить ей боли. Он целовал гладкий, плоский живот, а опытные пальцы, спустившись ниже, ласкали бедра, которые она почему-то судорожно сжимала. Но Нэш уже ощущал готовность ее тела, которое призывало его, чтобы принять в свою сладостную теплоту.

Сердце бешено билось о ребра, он не мог ждать больше ни секунды. Тело переполняло неистовое желание.

– Я хочу тебя, – прошептал Нэш, снова целуя ее. – Пусти меня...

Фейт неожиданно почувствовала страх. Она волновалась из-за своей неопытности, боясь, что разочарует его. Первый раз с мужчиной! Ей неизвестна наука любви, она не готова, но в то же время Фейт не хотела останавливать Нэша.

Испытывая тревогу и панический страх, Фейт нерешительно уступила, открываясь ему.

Когда Нэш начал двигаться сначала на ней, а потом в ней, все ее опасения рассеялись. Слившись с ним, она взлетела, свободно парила где-то в небесах, поднималась все выше и выше... Она стала частью мужчины, а он – частью ее. Две половинки одного целого.

Она и Нэш! Она родилась, чтобы любить его, это ее предназначение на земле.

Фейт закрыла глаза. Она чувствовала Нэша каждой клеточкой своего тела, его имя трепетало на кончике ее языка, оно срывалось с ее губ как песня любви.

Не в силах сдерживаться, она, страстно зашептала, обвив его шею:

– Как я счастлива, что дождалась тебя, Нэш. Я бы не пережила, если бы это произошло с кем-то другим... Я...

Но Нэш не дал ей докончить.

– Что ты хочешь сказать? – потребовал он. Она почувствовала его замешательство, и он остановился, что было мучительно для нее. При мысли, что она может потерять его, потерять все, к чему уже была близка, Фейт испугалась. Застонав, она начала двигаться сама, снова и снова, пока Нэш, утратив самообладание, не повел ее к вершине наслаждения, а она, забыв обо всем, отдалась вихрю новых ощущений.

Услышав сдавленный крик Фейт, Нэш вздрогнул, захваченный противоречивыми эмоциями.

Фейт оказалась девственницей! Невозможно, необъяснимо... Но его тело знало, почувствовало правду еще до того, как она ее открыла. Если рассудок понял опасность, заключенную в ее словах, реакция тела была иной. Даже до того, как сама Фейт безрассудно соблазнила его, он знал, что не сможет сдержать безумное желание.

Открыв глаза, Нэш отодвинулся от нее, потом, поднявшись, потянулся к брошенной на пол одежде.

Девственность Фейт ничего не меняла в его отношении к ней и не могла его заставить забыть о том, что она сделала крестному. Он не понимал, почему у нее не было любовников до него. Наверняка не из-за отсутствия предложений. Может быть, она так берегла свою невинность, что ждала встречи с каким-то необыкновенным человеком, которому хотела преподнести ее как подарок. Ждала богатого мужчину, который мог бы обеспечить ей очень высокий уровень жизни? Такого, как Роберт Ферндаун?

Но тогда почему сейчас с ним она выбросила свою главную карту, свой ценный козырь? Неужели только для того, что купить его молчание? По телу Нэша прошла волна дрожи. Если она действительно подумала...

Нет смысла беспокоиться из-за того, что было у нее на уме. Какое теперь это имеет значение? Теперь важно только то, что они сделали.

– Что случилось? Почему ты уходишь? – заволновалась Фейт, когда Нэш потянулся за одеждой. Почему он оставляет ее сейчас, когда она хочет еще побыть в его объятиях?

Она была разбита физически и эмоционально и, чувствуя слабость во всем теле, не могла думать ни о чем, кроме того, что Нэша скоро не будет рядом.

Дойдя до ванной, Нэш остановился.

– Скажи, почему, – спросил он безразличным тоном, – ты в двадцать пять лет все еще была девственницей?

Что он имеет в виду? Что она слишком стара, чтобы трястись над своей невинностью, или что он желал бы, чтобы она не была девственницей?

Фейт показалось, что кто-то вскрыл ей эмоциональные артерии и она, медленно истекая кровью, должна умереть. Ей становилось все холоднее, а внутри образовалась пустота – там, где раньше жила любовь, так быстро сгоревшая в объятиях Нэша. Долгие и пустые десять лет, которые она прожила без него, не могли разрушить это чувство. Даже его ужасным обвинениям, приговаривающим ее к наказанию как преступницу, это было не под силу. Нет, ей было суждено дождаться этой минуты, чтобы осознать: любовь умерла, погибла, может быть из-за того, что он возложил на нее вину за смерть крестного.

Ей удалось найти в себе немного гордости, чтобы ответить:

– Это не было сознательным выбором. – Пожав плечами, она горько улыбнулась. – Я сожалею, если ты не получил того, чего ждал...

Нэш с яростью перебил ее:

– Тебе следовало сказать мне.

– Я так и поступила, – напомнила ему Фейт спокойно.

– Но не тогда. О Господи! Было уже слишком поздно, Фейт, – раздраженно сказал он, подчеркивая слово «поздно», и добавил: – В тот момент, когда ты решилась сказать, меня не остановил бы и пояс целомудрия!

– Но я была не одна, – оправдывалась Фейт, но Нэш остановил ее.

– Ты сама предложила мне секс в обмен на мое... молчание, – жестко выговорил он. – Ты ведешь себя непредсказуемо. Ты это знаешь? О чем только ты думала? Что я остановлюсь и твоя невинность, твой драгоценный приз будущему мужу, останется нетронутой? И поэтому, наверное, притворялась, что тобой движет страстное желание?..

Фейт в растерянности слушала его. Она никогда не предлагала ему секс. О чем он говорит? А что касается всего остального... Яркий румянец залил ее щеки.

– Полагаю, не стоит надеяться, что ты как-то предохранялась? – продолжал устало Нэш. Один взгляд на нее подтвердил его худшие опасения.

У Фейт началась нервная дрожь. Теперь, когда ее тело освободилось от жгучего желания, от влечения к мужчине, она не могла понять, что с ней случилось, почему так глупо вела себя... Она заставила себя встретить сердитый взгляд сверкающих глаз Нэша, но быстро потупилась.

– Но я не могу так сразу забеременеть, – запинаясь пробормотала она. – После первого раза...

Смех Нэша обидел ее сильнее, чем его слова.

– Не верю своим ушам, – заявил он с нажимом. – И это говорит девушка, которую преподаватели превозносили до небес за сообразительность, зрелость, чувство ответственности, сострадание к людям.

– Ты что, читал отчеты моих преподавателей? – Наморщив лоб, Фейт с подозрением взглянула на него.

– Они прилагались к твоей рекомендации, – после небольшой паузы сообщил Нэш. – Какое это имеет значение сейчас, когда у нас появился более серьезный предмет для беспокойства.

Фейт с пылающим лицом отвернулась. Он прав, конечно. Тысячу раз прав! Она не понимает, почему вела себя как последняя идиотка.

Открывая дверь ванной, Нэш заколебался, потом спросил:

– Интересно, Ферндаун знает о... твоей девственности?

– Это не твое дело, – рассердилась Фейт, но, поймав взгляд Нэша, прикусила губу.

– Нет. Он не знал, – неохотно сказала она.

7

Уже пять часов вечера. Почти два дня Фейт не видела Нэша после той ночи, и почему-то пустота огромного дома начала давить на нее.

Но что гнетет ее больше: пустота в особняке или отсутствие Нэша?

Скорее всего, первое, решила Фейт, пытаясь сконцентрироваться на работе.

Когда вчера утром, спустившись в кухню, она обнаружила записку от Нэша, где говорилось, что он уезжает по делам, то сразу почувствовала невыразимое облегчение.

Больше всего на свете ей хотелось запечатать семью печатями все, что произошло между ними в ту сумасшедшую ночь, написать большими буквами: «Опасно, не открывать!» и спрятать подальше от глаз.

Фейт рассеянно чертила что-то в блокноте, но ее глаза округлились от удивления, когда она увидела свое произведение – два сплетенных сердца.

Что с ней? Она не любит Нэша, во всяком случае больше не любит, а он определенно никогда не любил ее. Но что же тогда с ней произошло два дня назад?

Лицо Фейт загорелось румянцем. Поднявшись, она подошла к окну кабинета. Где-то здесь, в особняке, спрятан гордиев узел ее страданий и любви – причина невероятного, необъяснимого влечения к нему. Здесь все началось много лет назад – она и Нэш... Только Нэша теперь нет, а ей следует заняться делами, вместо того чтобы...

Интересно, Нэш правда уехал по делам или решил установить между ними дистанцию, давая ей понять, что не хочет пускать в свою жизнь?

Когда дверь кабинета начала открываться, Фейт насторожилась, сердце ее сжалось, но на пороге появилась миссис Дженсон, экономка.

– Я ухожу, – сообщила она. Хотя миссис Дженсон вежливо улыбалась, Фейт уловила ее холодную враждебность. Она ощутила неприязнь этой женщины еще при первой встрече, но в отсутствие Нэша ее поведение показалось Фейт угрожающим,– если только у нее не разыгралось воображение.

Разве у нее мало сейчас забот, чтобы так волноваться из-за отношения к ней экономки? Наконец миссис Дженсон ушла, а Фейт вернулась к работе.

Она старалась мысленно увидеть поместье «Хэттон» преображенным после реконструкции, но ей никак не удавалось вызвать зрительный образ особняка в новом качестве. Вместо этого перед ее мысленным взором появился Нэш, единственный обитатель «Хэттона». Единственный ли он обитатель? Взволнованная Фейт повернулась к окну. Представляя Нэша, она представила и его семью, ведь так естественно, что он обзавелся женой и детьми.

Разве не удивительно, что она мысленно увидела знакомую семью: двух маленьких девочек и двух мальчиков с решительными подбородками и с ясными глазами Нэша, сияющими как топазы, и своими скандинавскими волосами медового оттенка?

Снова шутки памяти, подумала Фейт грустно. Давно, много лет назад, она была глупой и наивной девочкой и любила фантазировать, что, когда они с Нэшем поженятся, у них будет четверо детей. Теперь это ничего не значит. Ровным счетом ничего.

Глаза ее затуманились, реальность, вторгшись в фантазии, заставила признаться самой себе, что у нее есть серьезное основание для беспокойства, хотя она и пыталась спрятать его в самых дальних уголках сознания.

Захваченная вихрем чувств, потрясенная чудом любви, Фейт не думала, оказавшись в объятиях Нэша, о возможных последствиях. Не имея опыта сексуальной жизни, она не привыкла заботиться о предохранении.

Теперь она пыталась убедить себя, что все должно обойтись, сознавая, что в ее возрасте недопустима случайная беременность. Она уже взрослая женщина, с ответственностью распоряжающаяся собственной жизнью, но вдруг ей придется отвечать за новую жизнь?

Телефонный звонок прервал ее тревожные мысли. Голос Роберта неожиданно заставил ее почувствовать, что ночь, проведенная с Нэшем, может отразиться на жизни других, особенно Роберта.

– Мне пришло в голову, что сегодня нужно обязательно тебе позвонить, узнать, как там дела.

Фейт четко и профессионально отчиталась.

Интересно, связаны ли с передачей особняка фонду дела, заставившие Нэша уехать? Фейт задумалась и не сразу заметила, что, судя по голосу, Роберт утомлен и озабочен. Спохватившись, она запоздало поинтересовалась:

– Как у тебя дела с контрактом на реконструкцию «Смитвика»?

– Не очень хорошо, – признался он. – Завтра за ланчем я встречаюсь с другими членами правления. Подозреваю, меня попросят еще подождать до окончательного решения. А Нэш не говорил с тобой относительно «Хэттона»? – спросил он с надеждой.

Вечером после ужина, убирая со стола, Фейт все еще чувствовала себя виноватой перед Робертом за его пошатнувшееся из-за нее положение в правлении. Тяжело вздохнув, она вернулась в кабинет.

Погода стояла на редкость хорошая, и Фейт захотелось прогуляться вечером по парку, но там она окунулась в море проблем, связанных с реконструкцией особняка.

Дом, если рассматривать его как будущий пансионат для семей с детьми, был слишком большой, и Фейт беспокоили финансовые соображения – затраты на переделку помещений для открытия в «Хэттоне» временного приюта могут оказаться очень высокими.

Чудесный парк – детище Гертруды Джекилл – не годится для детских игр, но пожертвовать им, чтобы построить детские площадки, было бы просто святотатством.

Фейт долго ломала голову в поисках приемлемого решения, но так и не пришла ни к чему. Побродив по парку, она вернулась в кабинет.

Через какое-то время она услышала характерный звук подъехавшего автомобиля, и сердце ее упало. Когда она увидела в окно, как он выходит из автомобиля, ей захотелось убежать в свою комнату и спрятаться. На ее лице выступил яркий румянец. Но присущие Фейт мужество и решительность остановили ее. Жизнь научила ее, что в трудных ситуациях самое главное – выстоять. Почему она должна прятаться? В конце концов, то, что произошло между ними, касается обоих, даже если...

Когда Нэш открывал входную дверь, Фейт затаила дыхание.

Дверь кабинета она оставила приоткрытой, надеясь, что, увидев свет, он догадается, что она здесь работает. Фейт полагала, что ему так же не хочется встречаться с ней, как и ей с ним.

Она отчетливо слышала каждый удар своего сердца, когда, опрокидывая все ее прогнозы, Нэш резко распахнул дверь кабинета. В темном официальном костюме он выглядел неотразимым, но в то же время в нем ощущалась грозная сила.

У Фейт закружилась голова от ярких воспоминаний о недавних объятиях, когда он так искусно властвовал над ее телом, а она старалась уловить его немые приказы.

– Понимаю, что уже поздно, но нам необходимо обсудить кое-что, – отрывисто бросил он.

– Что именно? – неуверенно спросила Фейт, не отрывая глаз от листа бумаги. Она не имела представления, о чем он собирается говорить, но одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы оглушительно зазвенели, предупреждая об опасности, колокола где-то внутри нее.

– Я получил специальное разрешение, – сказал угрюмо Нэш.

– Что? – Фейт непонимающе уставилась на него.

– Специальное разрешение, – повторил Нэш и быстро продолжал, не давая ей возможности прервать его: – Я хорошо знаю епископа, он был близким другом отца. В порядке исключения он согласился на немедленное заключение брака. Я уже сделал необходимые приготовления. Завтра в одиннадцать состоится венчание, я уже договорился с викарием. И он...

– Что ты говоришь? Какой брак? – Фейт была ошеломлена. – Нет! Никогда! Это невозможно! – Сердце, как бешеное заколотилось в груди. Голова кружилась, она отказывалась верить своим ушам. Но, несмотря на потрясение и панику, она могла, как бы со стороны наблюдать за собственными эмоциями и реакцией на происходящее.

Нэш заговорил снова:

– А я думаю, что это не только возможно, но и очень важно. Мы обязаны вступить в брак. У нас просто нет иного выхода.

Фейт почувствовала, что ей не хватает защитных бастионов, которые обеспечил первый шок, через них уже проникали другие эмоции, причиняющие боль и невыносимые страдания. Она не желала ни впускать их, ни признавать.

– Но почему? – В ее дрогнувшем голосе слышались панические нотки. – Мы вовсе не должны...

– Мне не совсем понятна твоя реакция. – Нэш посмотрел на нее с иронией. – Ты же могла забеременеть!

Фейт, закрыв глаза, судорожно вздохнула. Нет, не может этого быть.

– Неужели ты предлагаешь нам вступить в брак из-за ребенка, которого, скорее всего, не будет? – спросила она.

– Существует возможность, что ты будешь носить моего ребенка, – сказал он твердо. – Кроме того... – Он подошел к окну и холодно произнес, повернувшись к ней спиной: – Теперь мое мнение о тебе не имеет значения. Я следую собственному моральному кодексу. Возможно, с точки зрения современных норм это устаревший кодекс, но такими были нравственные принципы Филипа, а во многих отношениях он оказал большее влияние на мое формирование как личности, чем родители.

Сделав паузу, Нэш резко повернулся, застав Фейт врасплох: она не успела поглубже спрятать боль, отразившуюся в ее глазах. Не обращая внимания на это выражение муки на ее лице, Нэш продолжил:

– Вот если бы ты была более опытной...

– Хочешь сказать, что мы обязаны пожениться только потому, что я оказалась девственницей? – Фейт с недоверием уставилась на него. – Но это давно устарело, Нэш.

– Для тебя, полагаю, так и есть. Но в соответствии с моими нравственными нормами это правильно, и я твердо намерен жениться на тебе.

Фейт глубоко вздохнула.

– А если я откажусь? – Упрямо задрав подбородок, она бросила вызов его решению манипулировать ею.

– Я не позволю тебе, Фейт, – объявил Нэш, подкрепляя свое намерение ледяным взглядом.

Фейт показалось, что она катится в пропасть отчаяния.

– Можно и позолотить пилюлю. Напомни себе, что ты замечательно разыграла козырную карту – я имею в виду твою пресловутую девственность – и что мое состояние значительно превосходит состояние Ферндауна, хотя, должен сказать, я гораздо крепче буду держать его в руках и лучше охранять, учитывая твое мастерство по этой части.

Обиженная Фейт хотела высказать ему свое возмущение, но не могла произнести ни слова. Она даже не могла вздохнуть, как после нокаута.

У нее начался озноб, но дрожала она не от страха, а от гнева, ярости, унижения... Как Нэш осмеливается так издеваться над ней? Ей хотелось плакать, кричать, броситься на него, дать выход своим эмоциям. Но, усилием воли взяв себя в руки, она спокойно сказала:

– Но ведь ребенка может и не быть. Нэш с едкой иронией взглянул на нее.

– Потому что ты занималась этим первый раз, да? – с издевкой спросил он, наблюдая, как покрывается краской ее лицо. – Как я уже говорил тебе, это еще не все.

– Я знаю. Ты хочешь сделать это потому, что я была девственницей, – повторила уныло Фейт, сознавая, что в ее голосе звучит недоверие. – Но, Нэш... – Она с трудом подыскивала слова, чтобы передать свои ощущения. – А если бы я уже лишилась невинности? Что, если ты вообще ошибаешься насчет моей девственности?

– У тебя, кажется, начинается истерика, – резко бросил Нэш. – Наверное, это перевозбуждение, ты слишком остро реагируешь...

– Я слишком остро реагирую? – взорвалась Фейт. Почему она всегда волнуется и с трудом подыскивает аргументы, когда спорит с ним? Все очень просто: он принял решение и не собирается уступать.

Но она не обязана соглашаться с его планами и выполнять его приказы. Она – свободный человек. И может, выйдя из этой комнаты, сесть в автомобиль и...

– Даже не думай об этом, – предупредил Нэш, как будто прочитав ее мысли, и загородил дверь. – Завтра утром мы станем мужем и женой, – повторил он. – И я сделаю все необходимое, чтобы наше бракосочетание не сорвалось. – Он слегка пожал плечами. – Вообще меня удивило бы, если бы ты вдруг подняла шум. В конце концов, ты уже дала мне понять, что тебе нужно, твои желания не тайна.

В его словах не было ни капли сочувствия, и сердце Фейт сжалось.

Как же он догадался? Неужели она сама показала?.. Теперь он будет думать, что если десять лет назад она так глупо проявляла свою детскую влюбленность, то и потом, как идиотка продолжала питать к нему те же чувства. Господи, может быть, он решил, что она только из-за него оставалась девственницей? Потому, что ждала его, любила его...

Фейт открыла уже рот, чтобы объяснить Нэшу, как он заблуждается, но не решилась. Она почувствовала огромное облегчение, когда он пояснил:

– Ты всегда хотела выйти замуж из-за денег, Фейт. Ты получишь как раз то, к чему стремилась.

Деньги. Значит, вот о чем он подумал. В плену собственных чувств, загнанная в угол, Фейт и не думала опровергать гнусные обвинения Нэша, хотя они больно ранили ее.

– Да, на тот случай, если ты решишься на какую-нибудь глупость, хочу тебя предупредить, что, пока мы не поженимся, я не выпущу тебя из поля зрения.

– Пока... Но это значит, – начала она, но запнулась.

– В чем дело? – поощрил ее Нэш.

– Мы вступим в брак только завтра, так ведь? Что же ты собираешься делать, Нэш? Всю ночь провести за дверью моей комнаты, чтобы быть уверенным, что я не сбежала?

В следующую секунду Фейт поняла, глядя на него в наступившей тишине, что, бросая вызов, перешла опасную черту.

– За дверью? – От его голоса у нее мороз пошел по коже. – Не будь наивной, Фейт. И поскольку мы уже заранее связали себя брачными узами и остался лишь небольшой завершающий штришок, ничто не препятствует нам делить одну постель. Мне будет легко проследить, чтобы ты не совершила никакой глупости.

– Как же ты собираешься действовать? – Она была в ярости. – Свяжешь меня? Наденешь наручники?

Нэш угрожающе прорычал:

– Не пытайся меня соблазнять, тебя, очевидно, привлекает сама идея рабства? Признайся, любишь пофантазировать на эту тему?

– Конечно нет.

– Неужели нет? Значит, тебе не нравится идея эмоционального порабощения мужчины? Когда его умело принуждают добиваться любви женщины, желать ее... Ведь рабство не только физическое состояние, – добавил он язвительно.

– Я вообще не принимаю такие отношения, когда между двумя людьми нет равенства. – Фейт собрала все свое мужество, чтобы возразить ему. Она не могла поверить в происходящее. В то, что Нэш действительно решил устроить их брак, исходя из идиотских замшелых понятий, которые прочно засели в его голове.

А кроме того, это специальное разрешение, как будто они двое влюбленных, которые и дня не могут прожить друг без друга.

Что ж, ей придется быть невестой, не соответствующей традиционному представлению об этой роли и непохожей на девушек, которые представали перед местным викарием, подумала Фейт, вспомнив свой привезенный в «Хэттон» гардероб.

Если бы кто-нибудь другой предложил ей этот невероятный альянс, она бы обязательно спорила, боролась, чтобы заставить этого человека изменить решение. Но, как уже у нее были случаи убедиться, если Нэш занимает какую-либо позицию или выносит приговор, ничто на свете не может заставить его уклониться от намеченного пути.

– Но ты сам не хочешь этого брака, – протестовала она по инерции в последней попытке убедить его прислушаться к голосу разума.

– При чем здесь мои желания, – немедленно отпарировал он. – Речь идет о том, что я должен сделать.

– Но мы не любим друг друга, и если бы не ребенок, то...

– То что?.. – перебил ее Нэш. – Заведешь любовника? Но будь осторожна, Фейт, сначала убедись, что ты ему нужна и он может доставить себе такое удовольствие, потому что я не потерплю неверности, а учитывая прошлую историю... – Он запнулся.

Их взгляды скрестились как смертоносные лучи, но, к большой досаде Фейт, она первая отвела глаза.

Фейт резким движением натянула простыню до подбородка, повернувшись лицом к входной двери. Она приняла две таблетки легкого снотворного на основе трав, которым иногда пользовалась, и теперь молилась, чтобы ей удалось уснуть до того, как Нэш осуществит свою угрозу и придет к ней в комнату.