Текст книги "Дальние края"
Автор книги: Ван Линь
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Глава IX
«Ты-то мне веришь, ну, а ребята?» Разговор прерван приходом дяди Тоана.
Хоа бросила все и ушла, не дожидаясь конца работы.
Она шла по дороге и плакала. Следом, уговаривая ее, бежала Минь.
– Хоа! Вернись, пожалуйста, Хоа! Не обращай ты на Нгока внимания, мы ведь все за тебя!
Но уговоры не помогали. Минь в конце концов остановилась и долго еще смотрела вслед удаляющейся Хоа.
Наступил полдень. Зной, и без того невыносимый, усиливался. Было очень душно. Окружавшие долину холмы застыли в раскаленном мареве. Жара, казалось, стекала по склонам холмов сюда, в долину, затопляя деревья, дома, тропинки. Все живое попряталось. Лишь изредка в небе пролетала одинокая глупая птица, да как ни в чем не бывало трещали цикады.
Хоа, облокотившись на подоконник, уныло глядела на улицу. Был час послеобеденного отдыха, но ни ей, ни отцу не спалось. И, пожалуй, не жара была тому причиной. Каждого по-своему встревожило утреннее происшествие.
– Вот, пожалуйста, приехала в твой госхоз и сразу стала «незаконно присваивать общественное добро». Я только несколько орехов подобрала, они все равно бы там валялись и пропали!
– Я тебе верю, – успокаивал отец. – Знаю ведь, ты ничего плохого не сделаешь.
– Ты-то мне веришь, ну, а ребята? Они думают иначе.
– Правильно. – Отец подошел к ней и ласково пригладил ее мягкие черные волосы. – То, что я тебе верю, еще не все. Нужно, чтоб и ребята тебе так поверили. Вы должны понять друг друга. А для этого тебе надо побольше общаться с ними, завести друзей. Ну-ка скажи, с кем ты здесь подружилась?
– С Минь, Ли Тхыонг Киетом и Ни Ай…
– Что за Ли Тхыонг Киет?
– Это его так ребята прозвали, а вообще его зовут Кук.
– A-а, знаю, отец его работает в первой бригаде. Где же вы с ним познакомились? Уж не он ли принес тебе эту птицу?
Отец показал на клетку, висевшую над крыльцом.
– Он. Я его встретила, когда мы с тобой ходили в Шон-фаунг. Помнишь, я тогда заблудилась…
– Ну и что ты о нем думаешь? Да и о других тоже?
Хоа на секунду задумалась.
– Кук очень вспыльчивый, но прямой и, по-моему, смелый, Минь очень добрая. Ну, а про Ни Ай ты сам знаешь, она хорошая, только вот капризуля и попрошайка.
– Видишь, ты ведь давно уже здесь, а знакомых у тебя мало. Большинства ребят ты не знаешь, и они тебя тоже не знают. Что ж удивительного, если они неправильно тебя поняли?
Хоа резко повернулась к отцу.
– Нет, папа! Нгок как раз меня правильно понял. Он просто подло мне мстит.
– Мстит? Ты что, поссорилась с ним? – удивился отец.
– Ни с кем я не ссорилась. Но тогда, в библиотеке, я сказала, что стыдно быть нескромным. Он хвалился, что он все равно как Чан Хынг Дао.
– Ты, кажется, говорила, что он хорошо читает стихи?
– Да, стихи у него здорово получаются…
– Но ведь ты тоже любишь стихи! Я думал, это поможет вам лучше понять друг друга и подружиться.
Но Хоа не дослушала его. На крыльце показалась чья-то высокая фигура, и Хоа с радостным криком бросилась к дверям.
– Дядя Тоан! Где же вы так долго пропадали? Совсем про меня забыли!
Дядя Тоан засмеялся, снял свою кепку и нахлобучил ее на голову Хоа.
– Ну вот, сразу критику наводишь! Это тебя ругать надо. Я-то на работе целыми днями занят. У нас каждый должен работать за двоих, а то и за троих. Только тогда мы достойны названия нашего госхоза «Единение». А вот ты все бегаешь туда-сюда!
Неожиданно он дернул кепку за козырек, и она съехала Хоа на нос.
– Она у нас не бегает, все больше дома сидит, до сих пор себя гостем чувствует, – сказал отец.
– Не может быть! – воскликнул дядя Тоан. – Какой она гость! Она ведь наша, из «Единения», просто пока учится в Хайфоне.
– Нет, нет, – пыталась возразить Хоа. – Я ничего такого не говорила, я вовсе не считаю себя гостьей…
– А коли не гостья, так хозяйка, верно?
Хоа молча кивнула. Дядя Тоан привлек ее к себе и усадил рядом.
– Послушай-ка, Ван, – повернулся он к отцу Хоа, – хотел тебя спросить кое о чем. Вот высадили каучуковые на этих холмах, ведь там высота почти тридцать пять метров, а они так здорово пошли в рост.
– Дело ведь не в высоте. И высокие склоны можно использовать. Все зависит от удобрений и орошения. Если высаживать террасами и проложить дороги для подвоза удобрений, все будет в порядке.
– Да там все склоны усеяны валунами и щебнем, – как тут развернуться?
– Ничего, наш Тхай понаторел по части техники, все из нее выжмет. Когда там сажали деревья, он велел заглублять борозды, чтобы пройти слой щебня…
Хоа прислушивалась к их беседе. Разговоры эти уже не казались ей, как первые дни, чем-то далеким и неинтересным. Она знала теперь, сколько труда вложено в каждое деревце, в каждое растение.
Но на этот раз деловой разговор был недолгим. Дядя Тоан, оказывается, зашел специально за Хоа, чтобы показать ей госхоз.
Сначала наведаемся в буфет, выпьем молока. У нас здесь молоко парное, просто замечательное. Да и пирожки в буфете вкусные.
Буфет был совсем не похож на городские кафе в Ханое или Хайфоне. Здесь были простые столы и стулья, да и расставлены они были не так красиво, но народу было ничуть не меньше, чем в городе. Люди все время входили и выходили. Никто подолгу не засиживался, все торопились на работу.
Поев вкусных, горячих пирожков и выпив молока, дядя Тоан и Хоа вышли на улицу.
– Прокачу-ка я тебя сегодня на тракторе, – сказал дядя Тоан. – Кто знает, может тебе и самой скоро придется водить трактор.
– Правда? – обрадовалась Хоа. – Поедем на тракторе?!
– Правда, правда. А в следующий раз и на комбайне покатаю.
– Ой, когда я его в первый раз увидела, – Хоа вспомнила историю с комбайном и засмеялась, – я никак не могла понять, что это за машина такая… А здесь есть женщины-трактористы?
– Конечно, есть. Да ты их увидишь.
– Можно, я вас еще об одном спрошу?
И тут же, забыв о том, что обещала спросить «об одном», она засыпала дядю Тоана множеством самых разных вопросов. Ведь ей все в госхозе казалось новым, необычным и интересным.
А у ребят на уборке арахиса случилось вот что.
Сразу после того как Хоа ушла, Кук подошел вплотную к Нгоку и сказал, чтобы тот извинился перед Хоа. И как можно скорее. Но Нгок отвечал, что имеет на этот счет свое мнение и жить чужим умом не собирается.
Однако большинство ребят поддержали Кука.
– Правильно, Нгок, извинись перед ней, ведь из-за тебя все началось.
– Что вы, ребята, ведь я пошутил, – пробовал оправдаться Нгок.
– Так не шутят. Ты сегодня историю про зайца рассказывал, помнишь, как там все было по справедливости! А сам обидел Хоа ни за что ни про что.
– Глупые у тебя шутки, – добавил Кук.
– Балда! – огрызнулся Нгок.
– Что-о-о? А ну-ка повтори!
На шум прибежал Бан и затрубил в горн, словно уже началась драка.
После этой истории Нгоку было над чем призадуматься.
Он и сам уже раскаивался – не к лицу такое столичному жителю, да еще зовущемуся Чан Хынг Дао. Просто ему хотелось взять реванш за то происшествие в библиотеке, но он и самому себе не решался в этом признаться. Приличней уж было сослаться на неудачную шутку.
Нгок мучительно думал, как бы ему помириться с Хоа. Сделать это нужно было так, чтобы не только ребята остались довольны, но и его авторитет не пострадал.
После полудня события развивались так.
Хоа сидела на тракторе рядом с дядей Тоаном.
Сегодня его трактор разрыхлял верхний слой почвы, чтобы легче было выбирать арахис. Машина шла легко, оставляя за собой глубокие борозды и выворачивая крупные комья земли, пронизанные корнями арахиса и травы.
Трактор приближался к участку, на котором трудились пионеры. Ребята, побросав работу, встретили его радостными криками. Каково же было их изумление, когда рядом с трактористом они увидели Хоа!
Трактор шел медленно, и Хоа разглядела почти всех друзей: Кука – он стоял подбоченясь и молча смотрел ей вслед, Минь, которая что-то радостно кричала, размахивая руками, и звала Хоа. Даже Нгок приветственно помахал рукой, но это, скорее всего, относилось к дяде Тоану.
Трактор проехал мимо, и ребята снова разошлись по местам. Издалека они напоминали трудолюбивых пчел, собирающих пыльцу с цветов.
Пионерский участок остался позади. Трактор перебрался через дорогу, миновал лесозащитную полосу и повернул к другому участку. Вдруг Хоа поднялась.
– В чем дело?
– Я сойду здесь…
– Что, уже надоело? Значит, не быть тебе трактористом!
– Нет, мне не надоело… Но я… я хочу пойти работать к ребятам. Они там все вместе… И Минь мне все время махала…
А Минь уже бежала навстречу подруге.
– Ну вот! Пошли скорее. – Она схватила Хоа за руку. – Будем с тобой работать на одной борозде. Теперь у нас дело пойдет, потому что трактор разрыхлил землю…
Они работали уже довольно долго, как вдруг, откуда ни возьмись, перед ними вырос Нгок.
Он встал, широко расставив ноги поперек борозды, загораживая девочкам дорогу. Минь и Хоа остановились, выжидательно глядя на него.
– Эй ты, жердь бамбуковая, отойди, не мешай! Опять хочешь ссору затеять!
Хоа прыснула от смеха: и впрямь длинные ноги Нгока были как две бамбуковые жерди.
Минь, ткнув Нгока кулаком, в котором была зажата еще не очищенная от земли горсть арахиса, заявила:
– Убирайся! Не то запущу в тебя глиной!
Но Нгок не шелохнулся. Его не запугаешь, он не отступит от намеченной программы! И, подражая интонации и жестам актеров классической оперы, он произнес нараспев:
– О, не за тем мы явились сюда, чтоб множить ссоры и распри!
– Ну, чего тебе? – не унималась Минь.
– Мы явились сюда, чтобы мир принести благодатный и умолять вас в знак примирения пропеть песню согласия!
Хоа снова прыснула. Слушая Нгока, трудно было удержаться от смеха. И напряжение как-то сразу спало.
– Ладно, мир так мир, я не сержусь на тебя больше, – кивнула она.
– Не будем же помнить зла друг другу, и да воссияет вновь лучезарное светило дружбы! – пропел Нгок. – Пусть светит оно нам отныне на веки вечные!
Хоа протянула ему руку и прибавила:
– Смотри, только не забудь свое обещание!
– Послушай, – вмешалась Минь, – Нгок, как виновный во всем, должен нести наказание. Пусть читает стихи.
– Раз, по-вашему, читать стихи – наказание, я и рта не открою! – возмутился Нгок.
– Ладно, пусть это будет контрибуция!
– Ну, если «контрибуция», тогда пожалуйста! – Он с глубокомысленным видом потер лоб: – Что же вам прочитать…
– Стихи Те Ханя о нашем госхозе, – предложила Хоа.
– Я их не знаю, вот послушайте другое.
И Нгок начал читать:
Глава X
«Папа, а ты предупредил, что мы придем в гости!» Снова неожиданная встреча с Куком.
Было воскресное утро. Вчера отец сказал, что утром они пойдут в Куанг-фу, в первую бригаду навестить Ни Ай.
«И тетю Хань», – невольно продолжила слова отца Хоа.
Слишком уж часто вспоминал о ней отец, по мнению Хоа, слишком часто. Она не испытывала к тете Хань особой симпатии. Вот по резвушке Ни Ай Хоа и вправду соскучилась и очень обрадовалась папиным словам.
Ночью прошел сильный ливень, и утром земля и небо казались как будто вымытыми дочиста. Как всегда после дождя, посвежела зелень, деревья стояли будто переодетые, они еще не успели обсохнуть и были покрыты прозрачными каплями, искрившимися на солнце.
Было прохладно. Жара, так изнурявшая днем, по утрам отступала. И утренняя свежесть была такой приятной, что Хоа захотелось убежать в поле и вдоволь надышаться чистым прозрачным воздухом.
До Куанг-фу было шесть километров. Дорога шла через плантации кофе, казавшиеся издали огромным золотым ковром. А сразу за ними начиналось Куанг-фу – темно-зеленое пятно, над которым, как пароходная труба, белела печь для просушки кофе.
– Вон там и живет твоя подружка, – показал отец. – Красиво, правда?
«Интересно, что сейчас делает Няй-Лягушонок, – подумала Хоа. – Может, просит маму сделать ей прическу „спутник“. Модная эта прическа ей тогда очень понравилась. А тетя Хань, наверно, варит обед. Ведь по воскресеньям всегда готовят дома».
Несмотря на ранний час, на дороге было много народу. Празднично одетые люди несли в руках какие-то узелки, наверно, подарки родным и знакомым; кое-кто держал в руках огромные темно-зеленые, словно покрытые мхом, плоды хлебного дерева. Ливень размыл дорогу, грязь была непролазная, но никто, казалось, не обращал на это внимания. Проезжали, весело позвякивая звонками, велосипеды; тяжело шурша шинами, взбирались они на пригорки и потом, весело поскрипывая, быстро катили вниз.
Вышло не совсем так, как ожидали. Дом тети Хань был на замке. Не оставалось ничего другого, как погулять перед домом в надежде увидеть кого-нибудь из соседей.
– Папа, а ты предупредил, что мы придем в гости?
– Говорил, конечно. Может, какая-нибудь срочная работа, у нас это часто бывает.
Из соседнего дома вышла загорелая девочка лет десяти и, подойдя к ним, вежливо поздоровалась. Хоа вспомнила, что видела ее на уборке арахиса.
– Прости, я забыла, как тебя зовут, – сказала Хоа.
– Бинь.
– Ты тоже сюда приехала на каникулы?
– Нет, я здесь живу. Мы с папой и мамой приехали сюда, еще когда тут были сплошные джунгли, – с гордостью ответила девочка.
– А ты не знаешь, где тетя Хань?
– Она уехала утром куда-то.
– А Лягушонок?
– Тетя Хань попросила меня за ней посмотреть: ведь сегодня детсад закрыт. Она играла с моей сестренкой. Только я отвернулась, они убежали куда-то…
– Пойдем поищем их! – потянула ее за руку Хоа. – Папа, я пошла искать Ни Ай, тетя Хань вернется, наверно, только к обеду.
Но тетя Хань вернулась раньше, как раз к тому времени, когда девочки обыскали и привели домой малышей.
Она была в выцветшем рабочем комбинезоне, в фуражке и высоких, до колен, резиновых сапогах. Обрадовавшись гостям, она сразу завела с отцом какой-то очень длинный и веселый разговор.
Тем временем Ни Ай, обняв Хоа за шею, рассказывала, как вчера мама купила «большой-пребольшой» плод хлебного дерева и спрятала, чтобы сегодня угостить Хоа.
– Вы, верно, и позавтракать не успели? – вдруг вспомнила тетя Хань.
– Да нет, мы попили молока…
– Вы уж меня простите. – Тетя Хань виновато поглядела на отца. – Вызвали неожиданно на работу. Ну ничего, сейчас мы все мигом устроим. Вот только распределим, кому что делать. Хоа, ты возьми рис, промой его и свари. А ты, Ван, займись курицей, она во дворе привязана. Ну, а я сбегаю пока в магазин, надо кое-чего купить из приправ. Вернусь, отварю курицу.
Она не заметила пылающих щек и смущенного вида Хоа, которая боялась, что не сможет сварить рис. Она ведь попала в интернат совсем маленькой, и ей негде было научиться готовить. Даже когда выезжали в лагерь, поварами назначались девочки постарше.
Но тетя Хань ничего этого не понимает, а попробуй недовари или пересоли рис, она будет недовольна.
Зато отец все заметил и понял.
– Послушай, Хань, ты уж свари и рис, а Хоа пускай погуляет с Ни Ай.
– Что же это, твоя дочь и рис варить не умеет? Она у тебя, оказывается, белоручка! Даже Ни Ай скоро будет мне помогать!
Хоа вдруг почувствовала, что тетя Хань ей еще больше не нравится.
И зачем она так говорит! Мама у Хоа умерла рано, кому её было учить. А в интернате девочкам даже на кухню заходить не разрешают.
Расстроенная, Хоа повела Ни Ай в сад. Та щебетала как воробышек, рассказывая свои нескончаемые истории. Перескакивая с одного на другое, она сообщила, что мама купила поросенка к Тету [40]40
Тет– вьетнамский Новый год (по лунному календарю); праздник весны, отмечается обычно в конце января – начале февраля.
[Закрыть] и еще цыплят. А потом она обещала Ни Ай красивую новую юбочку и резиновые сапожки. Ни Ай пойдет гулять в них в дождик и будет ходить по лужам…
– Но я маме сказала, – Ни Ай многозначительно посмотрела на Хоа, – я сказала, что очень скучаю по сестрице Хоа. Мне не нужно цыплят, и юбочку, и сапожки, и я не хочу ходить по лужам. Хочу жить вместе с Хоа. Мама сказала, что ты сама сюда придешь. И вот ты вправду пришла. Скажи, пожалуйста, сестрица Хоа, – продолжала Ни Ай, – это правда, что ты скоро уедешь в школу? А потом ты сюда насовсем вернешься. Мне мама говорила. Это правда, да?
Что могла Хоа ответить любопытной малышке? Приедет ли она сюда навсегда? Хоа и сама еще не решила.
Вдруг впереди, из-за деревьев, что росли возле храма, вынырнула коренастая фигура. Это был Кук. На плече он нес связку тонких бамбуковых палок.
– Ли Тхыонг Киет, это ты? – радостно бросилась к нему Хоа.
Кук возликовал от такого обращения, но решил все же своих чувств особенно не показывать.
– Привет! Ты-то как здесь очутилась?
– А ты что, здесь живешь?
– Ну да!
– Мы с папой пришли в гости к тете Хань и Ни Ай. Зачем тебе палки? – показала она на связку бамбука. – Клетки для птиц собираешься делать?
– Нет. Вечером доделаю несколько корзинок для кофе. Пойдешь завтра с нами собирать кофе?
– А мне никто не говорил!
– Наверно, забыли. Мы пойдем всем отрядом. Оставайся здесь до завтра и пойдем с нами, я достану тебе корзину и лестницу. Только вставай пораньше, я зайду за тобой.
– Спасибо, я буду тебя ждать.
Ни Ай была очень недовольна: ведь Хоа даже с ней не посоветовалась!
– Нет, я тебя не пущу! Не хочу, чтобы ты уходила! Тебя там муравьи заедят. Я не разрешу Куку заходить за тобой, – надув губки, упрямо твердила она.
Глава XI
Чан Хынг Дао грозит опасность. Его спаситель Ли Тхыонг Киет всеми признан настоящим героем.
Хоа долго не могла уснуть, да и потом, ночью, просыпалась несколько раз. Она слышала, как тетя Хань подходила к ее кровати, поправляла накомарник и выгоняла забравшихся под него комаров.
Вчера вечером отец вернулся домой, а Хоа осталась здесь. Она решила вместе с ребятами пойти утром на уборку кофе.
Кук притащил ей лестницу и корзину, которую сам сделал, но они были слишком велики и тяжелы для Хоа. И тогда тетя Хань быстро сбегала куда-то и принесла маленькие легкие и аккуратные корзинку и лестницу.
Хоа с нетерпением дожидалась рассвета. Как-то раз она видела в театре танец, который назывался «Сбор кофе». Девушки, исполнявшие его, порхали по сцене, словно большие пестрые бабочки. И Хоа казалось, что когда она с подругами начнет собирать кофе, это будет выглядеть так же чудесно.
Потом она стала думать о том, как завтра снова встретится с ребятами. Конечно, придет и Нгок, но он больше не станет задираться, и все будет просто отлично.
Ровно в пять утра прозвучал пионерский гонг. Ребята собрались быстро. У каждого была с собой небольшая лестница и корзинка.
– Мы как бойцы времен войны Сопротивления [41]41
Война Сопротивления– война, которую вел вьетнамский народ против французских колонизаторов (1946–1954).
[Закрыть]идем с лестницами на штурм вражеского дота! – заявил Нгок с таким видом, точно он не в книжке об этом вычитал, а сам воевал долгие годы.
Кук зачем-то взял с собой клетку с дроздом. А за Хоа обеими ручонками цеплялась Ни Ай и со слезами требовала, чтобы ее взяли с собой.
Как ни уговаривала ее Хоа, ничего не помогало. Она так громко кричала и плакала, что разбудила всех соседей. Даже тетя Хань ничего не могла с ней поделать. На все просьбы и увещания Ни Ай отвечала еще более громким ревом.
Ребята столпились вокруг, все наперебой пытались утихомирить ее, но все было напрасно.
И тут к ней шагнул Кук, который до этого, нахмурясь, стоял в стороне. Он грозно вытаращил на плаксу глаза: а ну как испугается!
Но не тут-то было. Ни Ай давно привыкла и к нему, и к его свирепому взгляду, не зря же она вечно выпрашивала у него птиц.
Видя, что хитрость не удалась, Кук с тяжелым вздохом взял клетку и сунул ее Ни Ай прямо под нос. Вид у него при этом был самый страдальческий.
– Нá, возьми! Оставляю тебе поиграть. Только не просись с нами!
По клетке весело прыгал дрозд с горделиво торчащим хохолком на голове. Он проверещал что-то, и Ни Ай тут же умолкла, подняла глаза и растерянно посмотрела на птицу. Потом вдруг радостно засмеялась, выхватила у Кука клетку и со всех ног пустилась домой.
Ребята наперебой хвалили Кука за находчивость и великодушие, а он стоял с таким несчастным видом, что Хоа стало его жалко.
– Тетя Хань, – унылым голосом попросил он, – присмотрите, чтобы она моего дрозда не погубила. Это моя птица-привада, без нее я как без рук…
Вскоре ребята уже подходили к плантации кофе, где им предстояло собирать урожай.
Сорт кофе, который сейчас созрел, в народе называли «хлебное дерево». И правда, шероховатые высокие стволы его и большие округлые листья были точь-в-точь как у хлебного дерева. Плоды кофе, усеявшие ветки, своим цветом напоминали сливы. А между ними виднелись белые бутоны, похожие на цветы абрикоса. От них исходил нежный, легкий запах.
У кофе есть одна особенность: плоды его созревают тогда же, когда и распускаются цветы. Цветов бывает очень много, и тогда деревья стоят, точно окутанные ватой. В эту пору запах цветов кофе становится резким, дурманящим и разносится далеко по округе. Тогда работы на плантациях временно прекращаются.
У многих от такого сильного запаха даже кружится голова.
Но сейчас цветы еще не распустились. «Наверно, вот в таких садах жили феи», – подумала Хоа.
Точно стая пчел, опустившихся на цветник, рассыпались ребята по участку. Они быстро расставили свои лестницы и проворно полезли вверх: вот на этом дереве плодов побольше, а тут они совсем спелые.
Маленькие ловкие пальцы осторожно обирали ветку за веткой.
Минь и Хоа работали рядом.
– Я вчера целый день волновалась, думала, ты не знаешь, что мы пойдем собирать кофе, – говорила Минь.
– Я и не знала, это Кук мне сказал.
– Хоа, ты осторожнее, бери только спелые. Не торопись. Мы-то уже привыкли, а тебе ведь это в новинку.
Звонкий мальчишеский голос затянул песню.
– Кто это поет? – спросила Хоа.
– Нгок. А ты еще его не слышала? Мы уже все про него знаем. Он ведь к нам третье лето из Ханоя приезжает. Молодец, городской, а работает с нами наравне. Только задавака большой.
– Минь, а если через несколько дней цветы распустятся, что тогда?
– Подождут дня три с уборкой, а потом начнут снова.
Веселый гомон ребячьих голосов вдруг оборвал испуганный крик:
– Удав! Удав! A-а… он меня укусил!
Это кричал Нгок, только что распевавший задорную песню.
Хоа съежилась от страха. Многие девочки попрыгали с лестниц и бросились наутек.
Нгок буквально выл от страха и так дрожал, что казалось, вот-вот рухнет вместе с лестницей.
– Удав! Удав! – разносился его хриплый крик.
Но это был не удав, а какая-то другая большущая змея.
Она висела на ветке, словно позабытый кем-то пестрый, шарф. Подняв голову, она сверлила Нгока крошечными, как у цикады, глазками и угрожающе шевелила жалом.
Ближе всех к Нгоку был Кук. Он мигом оценил обстановку и, резко оттолкнувшись ногой от ветки, упер свою лестницу в соседнее дерево, под которым дрожал ни жив ни мертв перепуганный Нгок.
Крепко ухватившись одной рукой за сук, доблестный Ли Тхыонг Киет другой быстро схватил змею за хвост и сильным рывком сбросил ее вниз. Ударившись о землю, она замерла, вытянувшись во всю длину. Кожа ее на глазах слиняла и сделалась тускло-черной.
Ребята бежали к месту происшествия.
Нгок был еще бледен и весь дрожал. Кук деловито выдирал крючком змеиное жало.
– Отнесу дяде Та, пусть бросит в спирт, так лекарство делают. Дядя Та учил меня ловить змей. Обещал ещё научить на удава охотиться!
– На живого удава? – спросил кто-то недоверчиво.
– Конечно, живого! Кто же на мертвого охотится!
– Да ведь он одним ударом убить может!
– Чего там! – бодро ответил Кук. – Дядя Та, когда выследит удава, просто берет палку и швыряет в него. Удав думает, что это добыча, и сам обвивается вокруг нее. И дяде Та остается его только связать веревкой.
Наконец Кук вырвал жало и перекинул змею через верхнюю перекладину лестницы.
– Молодец, Кук! – восхищенно сказала Хоа, с опаской косясь на змею. – Ты настоящий герой! Ты достоин имени Ли Тхыонг Киета.
– Да, он настоящий герой, – подтвердили ребята.
О происшествии со змеей вспоминали целый день. Теперь каждый, приставляя свою лестницу к очередному дереву, первым делом проверял, не прячется ли там змея. Но и это не обеспечивало полной безопасности.
Хоа, бросая плоды в корзину, напевала веселую песенку. И вдруг ребята услышали ее отчаянный крик:
– Змея!
Бесстрашный Ли Тхыонг Киет был тут как тут.
– Где змея? – грозно вопросил он дрожащую Хоа.
Присутствие Кука подействовало на нее успокаивающе.
– Она меня в затылок укусила… несколько раз… – Голос Хоа звучал очень жалобно.
Кук схватился за живот от смеха.
– Вот кто тебя укусил! Ну и змея! – хохотал он, тыча в нос Хоа своей ладонью, на которой копошилось множество здоровенных рыжих муравьев.
– Не змея? – удивилась Хоа.
– Ну, теперь всюду будут змеи мерещиться!
Хоа покраснела до корней волос.
– Но я знала, что это так больно, когда муравьи кусаются… – смущенно стала оправдываться она.
– Утром сыро, они выползают только после обеда. Мы всегда вот этим мажемся от муравьев. – Кук вынул из кармана пузырек. – У нас каждый носит с собой эту штуку, просто тебя забыли предупредить.
Резкий запах ударил Хоа в нос.
